Огромная полная луна поднялась над зубчатым частоколом деревьев, заливая их макушки холодным зеленоватым светом. Ярко освещенные, они были хорошо видны в непривычно широком, забранном решеткой окне —
не чета тем бойницам, что заменяли окна в бывшем соборе. Но своей непривычностью они не нравились мутанту, находящемуся в помещении — разве чуть меньше, чем неестественный, неживой лунный свет, слишком уж напоминающий яркое режущее глаза освещение лаборатории, в которой он и принял нынешний облик. Тигриный Коготь не любил лаборатории, как, впрочем, и все связанное с техникой и наукой. У него были свои, весомые причины не доверять ученым и инопланетным технологиям, но сейчас… сейчас, видит небо, он рискнул бы, наверное. Если бы это было возможно.

Сделав несколько шагов вдоль окна, он еще раз хмурым взглядом обвел помещение, маленькое, отчетливо неуютное и необжитое. Почти стерильная чистота завершала сходство с больничной палатой. Хотя и была ею другая комната, отделенная от этой дверью — как раз туда сейчас и направлялся Тигриный Коготь. Пересекать порог отчаянно не хотелось — но и трусливо держаться в стороне тоже не выход. А есть ли он? Еще один вопрос из числа тех, на которые нет ответа. По закону подлости, самые насущных и жизненно необходимых…

Шевельнув ухом, тигр прислушался — но нет, за дверью царила тишина, а значит, пока можно не спешить. Хоть немного собраться с духом и с мыслями, на случай если его план не сработал. Видят боги, как трудно приходилось ему с хозяином прежде… сейчас же он отдал бы все, что угодно, лишь бы вернуть это «прежде». Со всеми его неурядицами и сложностями. Время, когда что-то еще можно было изменить.

Тигриный Коготь тяжело выдохнул, разжал судорожно сжатые в кулаки лапы. Ладонь по старой привычке пыталась ухватить рукоять пистолета, и лишь видимым усилием удавалось сдержать рефлекс. Если бы все, как раньше, можно было решить дракой или хитроумным маневром. Тигр был почти уверен, что так же думали и его товарищи по клану, благоразумно держа свои мысли при себе. На свое же счастье — ибо сдерживаться с каждым днем становилось все труднее. Ситуация запутывалась все сильнее, и порой в отчаянии казалось, что его, выхода, нет вовсе. Тигриный Коготь запрещал себе думать об этом, но неизменно, раз за разом возвращался к этой мысли. Кто скажет почему?

В тот день, когда Рахзар и Бибоп с Рокстеди наконец нашли их с мастером в подземных катакомбах и подогнали транспорт как можно ближе к выходу на поверхность, тигр никому не доверил ни транспортировку пострадавшего хозяина (тем более, что и годились на это лишь он сам да практически уцелевший здоровяк Рокстеди), ни выбор направления отступления. Именно отступления, хотя Тигриный Коготь был уверен, что случись им сейчас столкнуться с семейкой подземных ниндзя, они вполне могли бы победить. Даже в таком, неполном и заметно потрепанном составе. Но жизнь и безопасность мастера были важнее, а месть… они успеют осуществить ее позже, в более удобных условиях.

Отчасти по той же причине, их не лучшего состояния, он выбрал новым местом дислокации не старую церковь, в которой клан располагался ранее, а базу далеко за городом. Ее окружала лесистая безлюдная местность, а площадка, примыкающая к основному зданию, выходила на обрывистый берег реки. Не подойти, не подобраться незамеченными. Лучшее место, чтобы залечь на дно, вдали от всего мира. Тигриный Коготь был на базе вместе со Шредером лишь единожды, но путь до места, как настоящий кот, запомнил хорошо. И это пригодилось, потому что, как оказалось, и окрестности знал лишь он. Спрашивать что-либо у Шредера тигр не рискнул, убедившись еще ранее в безуспешности попыток.

Нехотя, с большим сомнением, он препоручил следить за состоянием мастера Рахзару, сам же устроился за рулем. Непривычно притихшие Бибоп и Рокстеди разместились в кузове и старались не привлекать к себе внимания. Тигра они побаивались и в иное, более мирное время, сейчас же он напоминал гранату с сорванной чекой — не угадаешь, когда рванет.

С тех пор прошло… да, уже целых две недели. Вынужденный волей-неволей взять под опеку прочих мутантов и охранявших базу роботов-Футов, Тигриный Коготь точно знал, сколько прошло времени — как ни хотелось иной раз забыться и забыть обо всем. Мечты, мечты… Бибоп и Рокстеди и в лучшее время нуждались в присмотре, и даже Рахзар, поначалу соперничавший с ним за лидерство, забыл о своих амбициях. Первый ученик Шредера отчаянно трусил — и не нашел ничего лучше, как понадеяться на удачу — и на старшего, более опытного товарища. А на кого, на что надеяться ему?

Сделав еще один круг по комнате, Тигриный Коготь подошел-таки к двери. Холодная, металлическая, неприятная на ощупь; ее еще и пришлось придержать, чтоб не хлопнула. Автоматическими дверями, в отличие от предыдущего логова, здесь были оснащены лишь комнаты с ловушками — и было их гораздо больше, чем могло показаться в невеликом на вид здании. Незамеченной не проникнет и муха… хотя лучше бы проникла. Лучше… Тигр тряхнул головой, отгоняя неуместные мысли. Нет, не сейчас, хотя, боги свидетели, развеяться очень кстати.

Да, сейчас бы он дорого дал хотя бы за короткую схватку — не здесь, конечно же, на безопасной нейтральной территории. Тигр нервничал — и не пытался это скрыть. Каждый день, каждый час, проведенный на базе, казались ему вечностью — напряженной, мучительной, вытягивающей жилы в ожидании неизвестно чего. Волей-неволей оказаться за главного — полбеды, Тигриный Коготь был готов на это уже давно. Гораздо больше его волновало состояние мастера. Тигр мало что смыслил в медицине и травмах, но понять, что дело серьезное, сумел бы даже недалекий Бибоп. Будь Тигриный Коготь человеком, возможно, он рискнул бы ослушаться мастера и обратиться в какую-нибудь частную клинику, благо таких в городе и за пределами было немало. Наверняка нашлась бы такая, где гораздо меньше интересовались личностью пациента, чем его платежеспособностью. Шанс, всего лишь шанс, не более. Но все же много больше, чем ничего. Чем мучительное существование тут, без надежды на лучшее.

Тигриный Коготь сделал бы это — но увы, с недавних пор под началом его остались одни мутанты да роботы-ниндзя. Воинов-людей заметно не хватало еще при его поступлении на службу, за последние же полгода оставшиеся и вовсе были отосланы на родину, с каким-то неведомым ему заданием. Набрать новых… но Тигриный Коготь скорее бы откусил себе лапу, чем доверил тайну мастера, его благополучие чужому, случайному человеку. Даже не будь на то особого приказа.

А он был, жесткий и бескомпромиссный, впрочем, как и всегда. И, хоть сейчас ослушание ничем и не грозило, привычка брала свое. Тигр не смел настаивать ни на лечении, ни даже на полноценном питании для хозяина, пусть даже исхудавший, осунувшийся вид последнего и всерьез тревожил. Не смел даже лишний раз напомнить о себе — хотя поначалу пытался на чем-то настаивать, убеждать, уговаривать. Да, даже зная непробиваемое упрямство Шредера — и возможное наказание за дерзость. Да и как тут было не попытаться, если хозяин напрочь забыл о себе и, кажется, вовсе потерял волю к жизни? Если почти перестал есть, проводя практически все время в странном полуотключенном состоянии? Так, словно после тяжелой травмы окружающий мир перестал существовать для него — как и он сам, некогда великий и устрашающий мастер клана. А может, и не словно… Первое время тигр даже опасливо прислушивался к дыханию, боясь худшего. Хоть и подозревал, что худшее таки произошло. Причем не сейчас, а много раньше… все те же две недели назад.

Будучи воином, Тигриный Коготь не понаслышке знал, сколь мучительны вынужденная беспомощность и неподвижность. На это и напирал, пытаясь добиться хоть какой-то реакции, как-то растормошить Шредера. Беспощадно напомнил об оставшихся на свободе безнаказанных врагах; об обезглавленном клане — ведь сам он, как ни крути, не замена мастеру; об ускользающем из рук городе… Не напоминал лишь об одном — инстинктивно догадываясь, что это и есть причина, опасаясь неожиданных последствий. Кто знает, сломает ли мастера напоминание о потере или, напротив, даст стимул к жизни? Проверять не хотелось, однако буквально сегодня он уже готов был рискнуть…

Не пришлось. Что именно подействовало, тигр не знал — но мысленно махнул рукой, порадовавшись про себя. Да что бы ни было — все лучше, чем это пугающее безразличие и пустые стеклянные глаза. Даже привычное уже ожесточение и зацикленность на мести — пускай. Он, Тигриный Коготь, найдет тысячу и один способ заставить зеленых сопляков пожалеть, что родились на свет — лишь бы мастер пожелал того. Лишь бы… неужели он так много просит?

Увы, в очередной раз жизнь спустила его с небес на землю одним-единственным вопросом, произнесенным непривычно оживленным тоном:

— У нас еще остались запасы мутагена?

Стыд вспомнить, Тигриный Коготь даже не сразу сообразил, для чего Шредеру вдруг понадобился мутаген. Ну, в самом деле, пополнить ряды армии было бы совсем нелишне. Увы, многозначительное молчание мастера не давало даже понадеяться на столь выгодное использование. Еще пара осторожных предположений — и осознав наконец, что именно тот задумал, Тигриный Коготь первый и единственный раз позволил себе сорваться и повысить голос на хозяина. Захлестнувшее негодование вперемешку с липким страхом как цунами смело и привычную почтительность, и страх, и рассудительность. Нет, он ни за что не позволит мастеру уродовать себя, заменяя таким изуверским способом лечение. Нет никаких гарантий, что это поможет, что Шредер превратится во что-то хотя бы относительно вменяемое. Хуже того: покойный Стокман говорил, что последняя партия, полученная от Кренгов незадолго до их исчезновения, нестабильна и несет массу побочных эффектов. Невезучий ученый не успел изучить их все и нейтрализовать, и какой из них выстрелит? Нет, он скорее своими лапами убьет повелителя, чем решится так над ним издеваться… без малейшей возможности что-то исправить к тому же.

Тигриный Коготь пожалел о своих словах, не успев договорить.

— Так сделай это! — прошипел Шредер, сжимая истощенную обессиленную руку в кулак, на краткий миг напоминая себя прежнего. Мутант с болью отметил, что даже это движение далось мастеру с большим трудом.

— Ну? — превозмогая боль, тот приподнялся на своем ложе, с гневом сверля взглядом строптивого подчиненного. Глаза вспыхнули привычным полубезумным огнем. — Какого демона ты вмешался, если ни на что не способен?

Проглотив обиду, Тигриный Коготь опустил взгляд. И все же нашел в себе силы отрицательно мотнуть головой. Будь что будет, он не пойдет на это безумие. Форменное самоубийство, только медленное и изуверское.

— На этой базе его не осталось, мастер, — хмуро буркнул он, отчаянно пытаясь выгадать время. Хотя бы немного, шанс найти какое-то иное решение. — Если только в городе…

— Так добудь! — Шредер тяжело опустился, почти рухнул на постель. Сжал зубы, глядя в низкий потолок, совершенно очевидно проклиная и бессильное тело, и бестолковых подчиненных, не понимающих, что хуже быть уже просто не может. — Сегодня же, или командиром вместо тебя станет Брэдфорд, а тебя здесь не будет. Понял?

Тигр молча кивнул.

— Свободен.

Тигриный Коготь развернулся и медленно, тяжелым шагом побрел к выходу. Яркий, режущий глаза свет заметно потускнел, подернулся дымкой. Сегодня. Значит, у него осталось еще полдня. Не так много, но при умелом подходе…

***

И вот сейчас они подошли к концу, так ничего и не дав. За прошедшие часы, препоручив командование злополучному Брэдфорду (тот так никогда и не узнал, насколько сильно тигру хотелось его в этот миг придушить) Тигриный Коготь добрался до города. Что именно он рассчитывал там найти, мутант не знал и сам. Недавние союзники попрятались, враги… да даже их никчемные человеческие друзья тоже не спешили попадаться под горячую лапу. А время шло. Тигр с тревогой наблюдал за ползущим под дымкой облаков размытым красноватым шаром солнца: оно клонилось к горизонту пугающе быстро, а он так ничего и не успел.

Последним отчаянным жестом стал визит в ресторанчик дона Визиозо. Самого босса застать там, конечно, не удалось, но встряхнув его перепуганных подчиненных, Тигриный Коготь добился допуска в химлабораторию, где на основе фармацевтических препаратов производили наркотики, мало отличимые от настоящих лекарств. И раздобыл единственное, что получилось. Что могло хоть немного отсрочить неизбежное.

Притворив тихонько дверь, тигр неслышно приблизился. Облегченно выдохнул. Препарат сработал как надо, подарив ему еще несколько часов на обдумывание ситуации. Что они дадут и дадут ли, Тигриный Коготь предпочитал пока не задумываться, малодушно наслаждаясь мгновением покоя. И тишиной — в кои-то веки не зловеще-тревожной.

Укушенный неожиданной тревожной мыслью, он подошел поближе к ложу. Мохнатая лапа мягко, почти невесомо легла на человеческое запястье, сейчас, после голодовки и неподвижности, кажущееся еще более хрупким. Уши шевельнулись, ловя еле слышимый звук дыхания и гораздо более громкий — кардиомонитора. Ровный, успокаивающий звук, но полузверь гораздо больше верил своему чутью, инстинктам. Они подсказывали, что спокойствие — временно, но прямо сейчас можно не думать о дурном, расслабиться.

Если бы… Взгляд скользнул по гладким, холодным даже на вид поверхностям, предметам на них по разные стороны постели. Маска демона Ханья, призванная, по мнению мастера, отгонять злых духов и дурные сны. Шлем, знаменитый Куро Кабуто, тускло отблескивающий в свете лампы, бросая на лицо спящего блики. Дорогие для Шредера вещи, не сумевшие, однако, уберечь, отвести беду. Оставившие ее, как и тяжелый выбор, на его долю.

Тигриный Коготь на миг устыдился своих мыслей, потом снова нахмурился. Как ни крути, решать и решаться все же ему. На краткий, безотчетно шальной миг он усомнился, правильно ли поступил тогда, вмешавшись. Не самая лучшая судьба — погибнуть от руки врага, не в силах даже уклониться от удара; но лучше ли теперешнее мучительное существование? Может?.. Он коснулся лапой рукояти меча, что носил с разрешения мастера не снимая даже в его личных покоях. Препарат не даст Шредеру проснуться, и он ничего не ощутит — ни боли, ни страха, ни гнева на столь неожиданное предательство. Быстрый и легкий переход в Пустоту, о котором можно лишь мечтать…

На несколько мгновений тигр замер у ложа хозяина, всматриваясь в неподвижное, обманчиво безмятежное лицо. Затем, тяжело выдохнув, опустил руку. Плечи обессиленно опустились, словно под тяжелым грузом. Он не привык бить в спину и исподтишка, и менее всего желал делать это сейчас. Просто не мог, даже понимая возможную гибельность своей нерешительности. Сейчас, когда мастер наконец пожелал вернуться к жизни, воровски отнять ее, отнять надежду… К тому же — Тигриный Коготь давно не верил в духов и их возмездие — но вполне мог предположить, что мастер станет таким, лишившись и после смерти заслуженного покоя. Нет, верный вассал не мог обречь его на такую судьбу.

Он сделал шаг назад, словно опасаясь, что решимость изменит ему. Тень скрыла его силуэт, глаза сверкнули желтоватым отблеском, поймав отражение луны. Теперь она плыла и за этим окном, придавая всему призрачный оттенок, прихотливо мешая истинное и мнимое. Тигриный Коготь давно не верил в чудеса и провидение… но сейчас, обратив взгляд к небу, кратко и горячо попросил об исключении. Единственном на бесконечности, что поможет ему переломить судьбу. Хотя бы даст на это шанс…


Двумя днями ранее

Медленно толкнув ладонями воздух, Леонардо столь же плавно, неспешно развел их в стороны, выдохнул и открыл глаза. После долгого зажмуривания освещенная падавшим через решетку и резной узор листьев светом комната додзе казалась чуть зеленоватой. Тени разбежались по углам, прячась, рождая искусную иллюзию солнечного полдня. Должно быть, он и царил сейчас на поверхности, не доступный глазам мутантов, видимый лишь людям. Но Леонардо не завидовал им. Нисколько.

На душе его царило точно такое же, умиротворенное, солнечное настроение, так что даже минутные тени и сложности казались незаметными. И дело было не только в ногах, что восстановились почти полностью. После памятной битва они долго ныли на каждое движение, и Леонардо неосознанно берег их во время тренировок. Но сейчас уже трудил себя почти в полную силу, избегая лишь самых сложных элементов, типа прыжков с высоты. С плохо скрываемой радостью наблюдая, как возвращаются былые силы, ловкость и быстрота реакции. Нет, конечно, до полного восстановления еще долго, но и уже имеющегося более чем довольно, чтобы мысленно поблагодарить мастера за то, что в свое время не дал пасть духом.

Потянувшись, черепашка поднялся и вышел из додзё. Улыбка не сходила с губ, но на этот раз причиной была не завершенная тренировка. Взгляд зацепился за плотно притворенные двери комнаты мастера. Как и обычно - но сейчас, Лео был уверен в этом, учитель уединился там с Караи. Гостья довольно быстро освоилась в логове и свыклась со всеми его обитателями, даже с Эйприл и Кейси, порой заходившими навещать их. Последний, правда, немного сторонился Караи, видимо, вспоминая их последнюю, не слишком удачную встречу. А может, опасаясь, что о ней узнает Эйприл... Леонардо подавил смешок. При том, что сам рассказал обо всем Рафу, наивно надеясь, что тот промолчит. Мальчишка, что тут скажешь!

Сложнее всего, изначально, складывались отношения Караи со Сплинтером, в силу его крысиной природы. На сей раз в ней было гораздо больше от рептилии, чем в прошлый, и Леонардо всерьез опасался, сумеет ли подруга научиться управлять своими инстинктами. Слэш научился, Кожеголовый тоже, но это заняло много времени и, наверняка, усилий. Караи же только в самом начале пути.

Словно бы в такт его мыслям створки бесшумно раздвинулись, и оттуда выскользнула девушка-змея. Леонардо приветливо улыбнулся ей, но сказать ничего не успел.

- Ну, наконец-то, - из своей лаборатории показался Донни, в неизменных за последнее время защитных очках и перчатках. - Тебя-то мне и надо, сестренка.

- З-с-сачем? - чуть настороженно поинтересовалась Караи, зрачки сузились, превратившись в узкие щелочки.

Следом за ней из комнаты появился Сплинтер. Он показался Леонардо очень усталым. Впрочем, ничего удивительного. Учитель сам вызвался рассказать Караи историю их знакомства и всего происходящего, чтобы между ними не было никаких недомолвок и непонимания, а это куда как непросто. Лео еще помнил, как, путано и сбиваясь, пытался объяснить Караи суть поступка Сплинтера, доказать его невиновность - а ведь тогда ее разум был более человеческим. Сердито нахмурившись, черепашка тут же напомнил себе, что и нахождение во вражеском логове тому совсем не способствовало, да и учитель - не ровня ему. Наверняка справится как надо.

- Наверное, Донателло требуется твоя помощь в его опытах, Мива, - неслышно поравнявшись с дочерью, Сплинтер мягко коснулся ладонью ее плеча. Та вскинула голову, посмотрев на него, откинувшись затылком к его руке. Затем кивнула и проскользнула мимо Леонардо в сторону лаборатории.

- Учитель совершенно прав, Караи, - затараторил Донни, догоняя ее и размахивая руками по ходу движения. - Прости, но у меня закончились образцы твоего ДНК. А для создания ретромутагена они просто необходимы. Обещаю, я постараюсь, чтобы тебе не было больно.

Леонардо неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал. Спору нет, во взятии анализа крови мало приятного не только для животного, но без этого не обойтись. Ладно, что Караи все же обрела рассудок, и с ней можно договориться. Менее всего ему хотелось бы прибегать к насилию, опасаясь напомнить подруге пережитое ею у Шредера. Вот кто наверняка не церемонился! Но Донни на такое не способен, и рано или поздно Караи научится ему доверять, вопреки недобрым ассоциациям. А может, уже и научилась. Хорошо бы.

- Как проходят ваши занятия, сэнсэй? - поинтересовался он, шагая вслед за Сплинтером в сторону додзё.

- Лучше, чем можно было ожидать, Леонардо, - тот на миг остановился, сложив руки на трости. Внимательный взгляд обратился на сына, и тот неожиданно стушевался, отвел глаза. - Во многом благодаря твоей помощи. Ты первый сумел завоевать доверие Мивы, и я очень благодарен тебе за это, сынок.

- Да нет, учитель, - еще больше засмущался Лео, спрятал руки за спину. - Первым был Майки.

- Но вспомнила первым она все-таки тебя, - напомнил ему Сплинтер. - И наверняка заслуженно. - Я благодарен вам всем, дети мои, но тебе, Леонардо, в особенности.

- Да ладно тебе, Бесстрашный, - шутливо толкнул его в плечо проходивший мимо Рафаэль. - Хоть раз признай, что ты можешь не только ошибаться.

Леонардо с улыбкой оглянулся, однако прекращать разговор с учителем не собирался. Совсем скоро тот пересечет порог додзё, и он не посмеет ему мешать - наверняка учителю потребуется долгая медитация и восстановление - а он еще не спросил всего.

- Она вспомнила обо всех нас, мастер? - не мог не спросить он. - И... поняла правильно? На этот раз?

Леонардо торопливо прикусил язык, но лишнее слово уже успело с него сорваться. И вот нужно было напоминать? Черепашка сердито сжал руки в кулаки, но учитель отреагировал на его неловкость спокойно, словно и не заметив. Чего тоже не наблюдалось вот уже достаточно давно.

- Смею на это надеяться, Леонардо, - Сплинтер кивнул своим мыслям. - Мива стала спокойнее и уравновешеннее, и уже не так бурно реагирует даже на неприятные воспоминания, что не может меня не радовать. Возможно, это первый признак доверия.

Леонардо не мог мысленно не согласиться. Теперь, когда Караи жила у них, он сам замечал подобное - но привычно сомневался, не видит ли желаемого вместо настоящего. Но учитель не может ошибаться.

- Я поведал ей произошедшее между нами и нашими врагами. Нет, разумеется, не во всех деталях, - добавил крыс, видя безмолвный вопрос на лице сына. - Лишь самое основное, чтобы дать объективную картину прошлого и настоящего.

- И... - Леонардо помялся, прежде чем решился спросить, - о том, каким образом ей удалось спастись при последнем падении?

Как ни старался, черепашка все еще не мог произнести имя заклятого врага в связи с этим событием. Не мог, и все тут. "Шредер" и "спасение" слишком уж не вязалось друг с другом, звучало столь же дико, как, например, "горячий снег".

- Конечно, - не оставил надежд и сомнений Сплинтер. - Все, как оно было. Нам нечего скрывать, Леонардо.

Черепашка вовсе не был в этом так уверен. Да, он привык доверять словам учителя и находить в них смысл, даже если сразу его было и не разглядеть. Сплинтер намного старше и опытнее их всех, и наверняка знает намного больше, но все-таки... все-таки сейчас его решение казалось Леонардо слишком поспешным. Не из-за такой ли правды решилась в тот раз Караи на эту дурацкую месть Шредеру, обернувшуюся бедой им всем?

Все это он поведал учителю, и даже вздрогнул, когда уже поравнявшийся с порогом своей комнаты Рафаэль вмешался в беседу.

- В кои-то веки я согласен с тобой, Бесстрашный, - и скрылся в комнате прежде, чем кто-то успел возразить ему.

Леонардо был про себя рад такой неожиданной поддержке. Сплинтер же замолчал, задумчиво поглаживая бороду. Со стороны казалось, он тоже сомневается в правильности своих действий. Которых к тому же не воротишь... если только Караи не забудет об этом кратком эпизоде. Леонардо искренне понадеялся на это.

- От недомолвок и искажения истины происходит не меньше бед, Леонардо, - наконец нарушил затянувшуюся паузу Сплинтер. - И это лишний повод учиться на своих ошибках. Многое из сказанного Мива уже знала, и уточнения лишь помогли ей уложить все в голове. Сейчас ее сердце не охвачено болью и гневом, а значит, самое время для правды.

Возможно, так оно и было. Леонардо не был уверен и потому счел за лучшее промолчать, направившись своей дорогой.

***

Тем временем предмет их разговора уютно свернулась в углу лаборатории, наблюдая за действиями ее хозяина. Караи не любила подобных помещений, слишком уж напоминали они о недавнем пленении. Именно в пахнущей химикатами, ярко освещенной комнате, полной хищно блестящих предметов, и происходило с ней самое скверное, и какое-то время Караи старалась даже мимо двери в лабораторию проползать поскорее, не будить некрепко спящих воспоминаний.

Первый раз уговорить ее пересечь порог было делом непростым. Помогло природное любопытство, не оставившее Караи и после мутации. Донателло оставил дверь лаборатории открытой, а примерно на середине комнаты, прямо на поставленном на пол подносе, - ее любимые кушанья. После чего с улыбкой наблюдал за борьбой настороженности и любопытства, и как медленно, но верно победило второе. Победу над страхом Караи он отчасти считал и своей.

Происходило это в первые дни появления Караи в логове. Сейчас же маленькая, по-своему уютная комнатушка местного изобретателя уже не казалась ей опасной и даже просто неприятной. Свет в ней был приглушен, за исключением лампы на столе, большинство пугающих предметов убрано по углам и укрыто тканью. Но самое главное, убедившее Караи довериться: Донателло никогда ничего не заставлял ее, и даже необходимые анализы, вот как сегодня, брал лишь с ее согласия и как можно аккуратнее.

Теперь же, проверив гипсовую лонгетку на хвосте и рассеянно проведя ладонью по шее, гений углубился в опыт, что-то бормоча себе поднос, переливал из одной емкости в другую, то и дело капая на стекло и рассматривая под микроскопом. Бывало, подобные опыты завершались громким хлопком с появлением режущего ноздри дыма, но сегодня пока было тихо.

Караи свернулась в углу, поближе к висящей на потолке лампе: та нарочно для нее была опущена ниже. Полусонным взглядом она наблюдала за Донателло. Караи уже слышала, что тот изобретает что-то для нее, но что именно, понять пока не могла. А сейчас не слишком и пыталась: монотонное бормотание убаюкивало.

Неожиданно хлопнувшая дверь заставила ее вздрогнуть, но нет, это был лишь Леонардо. Он приветливо кивнул Караи и обернулся к брату, отложившему пока свои химикаты.

- Время тренировки, Дон. Ну, как успехи?

- Меньше, чем хотелось бы, - буркнул тот неожиданно сердито. - Лео, нельзя ли хотя бы на пятнадцать минут попозже. Я почти на пороге и...

- ...они наверняка затянутся на час, - с усмешкой закончил лидер. - Дон, я все понимаю, но учитель не станет ждать. Да и тебе наверняка стоит малость размяться.

- Возражать, как я понимаю, бесполезно? - Донателло аккуратно слил остатки результата опыта в колбу и поднялся. Караи открыла глаза, следя за ним. Яркий цвет содержимого колбы напомнил ей ягоды, которыми не далее чем вчера угостил ее Майки. Нет, она, конечно, понимала, что это разные вещи, но все же... так похоже.

- Извини, сестренка, - Донателло погладил по голове девушку-змею и под ее внимательным взглядом спрятал в шкаф колбу с ее ядовито-красным содержимым. - Тебе с этим знакомиться и вовсе ни к чему. Вредно, понимаешь?

Та медленно кивнула, словно соглашаясь. Может, и правда поняла - но Донни предпочел перестраховаться и надежно закрыть шкаф на ключ, который повесил на гвоздь высоко - ему одному только и дотянуться - вбитый в стену.

- Так что же все-таки с результатами? - напомнил ему Леонардо.

- Пока не особо, - Донателло устало вздохнул и, вынув стеклышко из микроскопа, вместе с использованной мензуркой и пипеткой отнес в мойку. - Вернее сказать, почти никак. Вывести сам мутаген удается, но возникает иная сложность.

- Плохо, - Леонардо выглядел огорченным. Покосился на притихшую Караи и переспросил. - А... извини, что спрашиваю... никак нельзя ускорить процесс? Мастер Сплинтер переживает из-за дочери, да и... - он виновато оглянулся на Караи, - общаться с ней тяжеловато... эти ее вспышки.

О том, что сейчас неожиданных проявлений агрессии стало меньше, Леонардо не стал упоминать - кто знает, когда они повторятся и с каким результатом.

Донателло сердито выдохнул через ноздри. И он туда же! Ей-богу, за прошедшие дни его начал доставать этот вопрос, заданный, кажется, всеми членами семьи по очереди. Нет, мастер Сплинтер воздержался, но Донателло казалось, он чувствует эти слова даже непроизнесенными. И никому нет дела, насколько сложный и тонкий это процесс.

- Нет, если ты не хочешь повторить опыт Стокмана, - резко бросил он. Почти так же грубо, рвано отшвырнул на стол пипетку, которую мыл. - Сколько раз можно повторять? Я не бог и делаю все, что могу.

- Ну, не кипятись, - Леонардо подошел поближе и примирительно коснулся локтя брата. - Прости. Я не хотел тебя задеть. А... сколько тебе его уже задают? - не смог удержаться он от вопроса.

- Две недели, Лео, - раздраженно отозвался Донателло. - Все две недели, что мы вернулись. Но в настоящем эксперименте это капля в море. Хотя... откуда тебе знать?

- Пойдем, - Леонардо потянул его за руку в сторону гостиной. - Объяснишь остальным, в чем у тебя загвоздка, до тренировки. Чтобы не повторять много раз, - он оглянулся на Караи. - Ты с нами?

Та отрицательно помотала головой. Со времени мутации Караи болезненно воспринимала громкие звуки, особенно нескольких тональностей сразу - и шумные сходки новой семьи были для нее испытанием.

- Пусть остается, - неожиданно разрешил Дон.

Леонардо удивленно посмотрел на него. Обыкновенно гений не терпел в своей "святая святых" никого, пока самого хозяина не было, а шумного любопытного Майки старался не допускать и в своем присутствии.

- Я уже все убрал, - пояснил Донателло. Осторожно опустил на стол отмытую чашку и вытер руки. - Пошли.

Братья вышли. Уже на пороге Леонардо обернулся. Неясная тревога продолжала беспокоить его. Девушка-змея уютно устроилась под лампой и, кажется, начала дремать - во всяком случае, звука приоткрытой двери не услышала. Может, и правда лучше не тревожить - разбуженная, Караи становилась очень раздражительной. Да и недолго они.

Леонардо тихо выдохнул и осторожно притворил дверь.

Выходя из лаборатории, Донателло намеренно замешкался, припоминая, все ли потенциально опасные предметы убрал из зоны досягаемости. Пока что выходило, что все. Он не был готов признаться даже себе, что просто оттягивает миг объяснения, раз уж невозможно избежать его совсем. Дон и сам вот только недавно понял, в чем загвоздка с очередной ремутацией, но как, как объяснить это остальным - и, главное, быть понятым.

Когда Леонардо прикрыл за его спиной дверь, Дон не стал его поправлять, хотя обычно старался держать вход в свою обитель надежно закрытой. Медленно выдохнул, развернувшись лицом к гостиной: и точно, оставшиеся члены семьи собралась в ожидании его, не в додзё, как обычно перед тренировкой, а на диване по центру комнаты. Даже Сплинтер был там, стоял, оперевшись ладонями о спинку мебели и, как показалось черепашке, выжидающе на него глядя.

Лишь дойдя до дивана, Донателло сообразил, чего, а точнее, кого не хватает. Майки, обыкновенно любивший восседать по центру и влезать с неуместными вопросами, отсутствовал. Его не было ни на диване, ни на самодельных качелях из старой шины над бассейном, ни у телевизора, ни даже у пинбола. Что самое удивительное - никто, кроме Донателло, не удивился отсутствию Майки. Получается, он снова что-то пропустил?

Дон уже открыл рот задать вопрос, когда донесшийся из комнаты младшего приглушенный грохот подсказал, где его искать. А секундой позже появился и сам Майки, пыльный, со съехавшей набок маской-банданой и очень расстроенный.

- Нету ее там! - заявил он прямо с порога, обиженно глядя на братьев, словно это они куда-то заныкали его пропажу. - Я же говорю, пять раз уже искал - и нету. Ну, что делать-то?

- Я уже говорил: дурацкая была затея вообще приносить ее сюда, - буркнул Рафаэль и наклонился вперед, собираясь встать. - Что нам, своих, что ли, не хватает? А насчет делать лучшая идея - пойти размяться, а заодно и вытрясти лишнюю дурь.

- Чего - своих? - не понял Донателло, но не был даже услышан.

- Она особенная, - возразил Майки и даже подбоченился, что, впрочем, делало его позу не гордо-серьезной, а скорее комичной. - Ну, не мог же я бросить ее одну, на съедение крысам.

- Зато теперь ее съест Караи, - грубовато ухмыльнулся Рафаэль и хлопнул себя по коленям. - И не надо тратиться на еду.

Леонардо укоризненно взглянул на него.

- Поищем ее потом, Майки, - решил он, - после тренировки. А сейчас Дон расскажет нам, что мешает в создании ретромутагена.

- Но не раньше, чем я узнаю, что или кого вы потеряли! - неожиданно воспротивился тот. Ему здорово надоели эти недомолвки. - Что опять ухитрился посеять Майки?

- Я не се... - начал было тот, но Сплинтер знаком велел ему умолкнуть, и младший, угрюмо косясь на Рафаэля, присел на диван рядом с ним, а после и вовсе забрался с ногами.

- Майки нашел в тоннеле белую мышь, - пояснил Леонардо. - Ему стало жалко малыша, который обязательно попадет под поезд или в зубы к крысам, и он принес его сюда, пообещав посадить в клетку.

- Она домашняя, - уверенно заявил Майки. - Просто потерялась. Как и твой Спайк, - не упустил он случая напомнить-кольнуть Рафа. Тот равнодушно отмахнулся.

- Принес сюда? - Донателло драматически хлопнул себя по лбу. - Чем ты думал, Майки? Ты забыл, что сейчас с нами живет Караи, а она охотится на мышей? Я потратил уйму времени, выводя их из логова - только затем, чтобы ты притащил новых?

- Всего одну, - надулся младший. - И в свою комнату, там она никому бы не помешала. Правда, учитель? - он с надеждой уставился на учителя.

- Заводить питомца, никого не спросив, плохая идея, Микеланджело, - не согласился Сплинтер. Сцепил когтистые пальцы на обивке дивана, чуть наклонившись вперед. - Донателло прав: если он попался Миве, тебе некого винить в этом, кроме себя.

- Я и клетку для нее нашел, - дрожащим голосом пробормотал Майки, отодвигаясь на край дивана и пряча подозрительно блестящие глаза. - Я не хотел...

- Скорее всего, твоя мышь давно сбежала отсюда, - решил успокоить его Донателло. - Я установил по всему логову ультразвуковые отпугиватели грызунов, чтобы ни один из них не забегал на нашу территорию. Простите, учитель, - он оглянулся на Сплинтера, - вы можете ощутить тревогу и дискомфорт от них, но это - единственный способ держать крыс и мышей на безопасном расстоянии от нас... и от Караи.

- Тебе не за что извиняться, сын мой, - спокойно ответил Сплинтер. - Настоящий ниндзя умеет побороть неприятные чувства и не дать им затуманить рассудок. Леонардо сказал, что в твоих экспериментах не все идет удачно, - он сменил тему, и тон голоса крыса сменился, став более... серьезным? обеспокоенным? Донателло не мог сказать наверняка, он не слишком разбирался в психологии и выражении эмоций, а уж учителя-то, он был уверен, не раскусил бы и завзятый психолог.

Почти сразу же перестав сокрушаться по поводу потери, Майки тоже обернулся к брату, любопытно блеснув голубыми глазами. Донателло показалось, те же искорки были во взгляде каждого, не исключая Сплинтера. Он тяжело вздохнул, и остановившийся позади него Леонардо ободряюще коснулся его локтя.

- Дело хуже, чем я ожидал, - юный изобретатель старался держаться невозмутимо, но не мог скрыть огорчения. - Мутаген по-разному трансформирует различные системы живого организма, и в случае его аннигиляции возможные побочные действия тоже различны. Особенно в случае слияния с нейронной сетью, она...

- Дон, а если по-английски? - раздраженно поинтересовался Рафаэль. Вот хоть убейте, он ничего не понял из сказанного, и был уверен, что то же касалось и любого из братьев, а вполне возможно - и учителя, хотя они и не признаются в этом.

Микеланджело энергично закивал. Сложные слова, которые так любил употреблять ученый брат, звучали завораживающе и интересно, но все-таки хотелось бы знать, что же на самом деле не так с Караи и мутагеном в ее теле. Майки знал лишь, что тот отличается от мутагена, изменившего их самих и что она может по своему усмотрению менять обличия А вот в чем причина, понять не мог до сих пор даже Донни. А этого чертовски мало, чтобы избавить ее от мутации.

Донателло устало выдохнул, но терпеливо начал пояснять:

- Помнишь, когда мы нашли Караи после первой мутации, ее разум понемногу затуманивала змеиная сущность? Инстинкты заменяли рассуждение, она стала хуже говорить и осознавать себя. Помнишь?

- Предпочитаю не вспоминать, - проворчал недовольно Рафаэль. И правда, воспоминание о тогдашней тревоге - удастся ли сохранить настоящую Караи - слишком ярко и посегодня жила в его памяти. Как и раздражающее чувство бессилия что-либо изменить. Самое отвратное, что только может быть.

Раф раздраженно передернул плечами. Нет, пока что ничто в данной ситуации не напоминало подобного, но все же...

- А зря. Потому что при повторной мутации случилось нечто подобное, - с досадой возразил Дон. - Караи на время потеряла ориентацию в пространстве и времени, утратила рассудок и память. Они и сейчас не до конца к ней вернулись.

- Ну и? - Майки опустил голову на сцепленные на поднятых коленях ладони.

- Мутаген заметно перестроил нервную систему Караи, сильнее, чем прочие, - Донателло нервно размял пальцы: привычный жест, когда он пытался успокоить себя, когда, вопреки тщательным расчетам, что-то снова шло не так, и он чувствовал себя ничтожным и бессильным. Он ненавидел это чувство, но со времени выхода на поверхность оно посещало его все чаще. - При каждом воздействии на нее какие-то цепочки нейронов разрушаются, и происходит сбой: в первый раз - в речи и понимании, в прошлый - в памяти. Очередное вмешательство, попытка обратить мутацию, может привести к неожиданным последствиям. Не факт, что обратимым.

- Например? - Майки поднял голову. Леонардо также выглядел встревоженным, и даже Сплинтер подался чуть вперед.

- Она может потерять зрение или слух, - Донателло начал загибать пальцы, перечисляя. - Может утратить чувствительность. У нее может отняться какая-либо из конечностей. Она может стать рассеянной, агрессивной, перестать различать добро и зло, своих и чужих. Продолжать?

- Нет, не надо, - протестующе замахал руками Майки. - Этого хватит с лихвой.

- И что хуже всего, - Донателло виновато повесил голову, - я пока не знаю, как обойти этот побочный эффект. И не могу даже предположить, когда узнаю.

- Не переживай, сын мой, - неслышно подошедший Сплинтер опустил руку на плечо приунывшего сына. - К тому, кто не отступает, рано или поздно приходит решение, и я уверен, ты сумеешь распорядиться им должным образом. А пока... - он на миг прервался, повел ушами, словно прислушиваясь.

- Что-то случилось, сэнсэй? - Леонардо огляделся, также напрягая слух, но ничего не услышал (плеск воды в бассейне да жужжание лампы под потолком не в счет).

Тот не ответил, оставаясь напряженно-отстраненным. "Может быть, действие отпугивателей Донателло", - попытался успокоить себя Лео, но не слишком успешно.

***

Свернувшись клубком, оставив на поверхности лишь голову, уложенную на сложенные руки, Караи и правда задремала. В неярко освещенном помещении было тепло и тихо, почти по-домашнему уютно. Потом она наверняка удивится тому, насколько привыкла к этому настораживающему, напоминающему о дурном помещению и его хозяину. Но это потом, а сейчас... лампа грела слишком уж приятно, расслабляя напряженные мышцы, отгоняя привычную настороженность. Да и чего бояться, раз, как говорили ей уже не раз, она дома? Что может повредить ей здесь, в кругу близких?

Отдых был недолгим. Караи сама не поняла, что ее потревожило, вскинула голову, настороженно оглядываясь. Никого. Негромкие отзвуки голосов пробивались через дверь, но помешали явно не они. Что-то ближе и четче.

Звук повторился, тихий, ощутимый скорее телом скребущий шорох маленьких коготков по бетонному полу. Караи повернула голову, и вертикальные зрачки превратились в еле различимые щелочки, во рту мелькнул раздвоенный язык, а расслабленное было тело вновь сжалось пружиной. Неяркий свет сменялся в углах густыми тенями, но даже в ней змея-куноити различила маленький суетливый силуэт, перебежавший ближе к ней, к ножке стола.

Мышь. Белый (как странно, прежде встречающиеся все были серыми, изредка с рыжизной) зверек с длинным хвостом и красноватыми бусинками глаз. Караи напряглась. Она уже помнила, что населяющие подземелье грызуны для нее не добыча, но инстинкт был еще силен. Вдобавок ко всему она проголодалась.

Повернув голову так, чтобы не видеть потенциальную добычу, Караи старательно напомнила себе, как неприятен вкус сырого мяса... вдобавок с кровью и шерстью. Которая к тому же забьет всю пасть, и так трудно будет очистить ее руками-змеями. Отвела взгляд, пытаясь сосредоточиться.

Как нарочно, мышь выбежала на середину комнату, подняла голову, смешно шевеля носиком, принюхиваясь. Змеиный хвост скрутился спиралью. Изо всех сил пытаясь сдержаться, Караи сжала руки так, что челюсти змеиных пастей с лязгом сомкнулись. Напуганный звуком зверек бросился бежать.

Вид убегающей добычи оказался сильнее рассуждений. Караи метнулась вслед за мышью и уже почти схватила ее пастью правой руки, но ненароком задела стол. С него со звоном посыпались инструменты и лабораторная посуда. Караи попыталась подхватить ее, остановить падение... Лучше бы она этого не делала! Ловя колбу, она ненароком оперлась на упавшую пипетку - ту самую, недавно помытую и еще не высохшую, мутную. Та негромко хрустнула, и в левой ладони-пасти больно кольнуло.

Сердито зашипев, Караи выдернула обломок из ранки, отбросила в сторону. Подула на выступившую капельку крови, потрясла поврежденной рукой, ожидая, что вот сейчас станет легче. Так было всегда, когда Донателло брал у нее кровь для анализа. Но на этот раз боль не проходила, напротив, становилась сильнее, расходясь волнами по конечности до самого позвоночника.

Что-то не так. Караи поняла это сразу, но позвать на помощь не успела. Новая вспышка боли молнией пронзила все тело, и дыхание перехватило в груди. Из горла вырвалось полушипение-полустон, и Караи скорчилась на полу, испуганная, ошеломленная, не понимающая, что происходит. "Лео!" - отчаянный зов-крик рвался из груди, но сжатое судорогой тело глушило его, выдавая лишь слабые, неразборчивые звуки. И Лео не слышал, не приходил. Она снова была один на один с ожившим кошмаром.

***

- Вы слышали? - Леонардо подскочил на месте. На сей раз он был уверен, что не ошибся, что не подводит привычка постоянно ждать подвоха от судьбы. Странный еле различимый звук коснулся слуха, моментально пробудив некрепко спавшую тревогу. Лео быстро оглядел помещение и тут же вспомнил, кого не хватает в комнате, кто мог быть его источником. А ведь он говорил...

- Караи! - лидер бросил уничтожающий взгляд на Донни и бросился к лаборатории. Даже заметно прихрамывая, он вырвался вперед, братья последовали за ним, опоздав лишь чуть.

Братья ворвались в лабораторию почти одновременно: Леонардо еще прихрамывал, так что передвигался в основном быстрым шагом, и братья без труда его догнали. Всех терзали сомнения, что же случилось с Караи за столь краткий промежуток времени, а Донателло помимо этого — еще и стыд. Это ведь он разрешил Караи остаться в потенциально опасном месте. Но ведь такое уже было, и не раз, он даже на минутку позволял себе отлучиться во время опытов, строго наказав гостье не приближаться к столу. И она не приближалась, лишь заинтересованно наблюдала за происходящим, поблескивая зелеными глазами. А на этот раз он еще и заранее убрал все, что могло причинить вред, включая результат сегодняшнего опыта. Так в чем же дело?

Он врезался в панцирь внезапно замершего Рафаэля и сердито зашипел, потирая ушибленный нос. Брат что-то буркнул в ответ, и только сейчас Дон заметил, что тот точно так же вписался в Майки, а он — в старшего. И благодаря росту Дон первый увидел, что же произошло. Хотя понять, как такое вообще возможно, так и не сумел.

Взгляд не сразу нашел Караи, а когда наконец обнаружил, челюсть Дона отвисла. Куноити, чуть пригнувшись, стояла у дальней стены, заместо оружия держа наизготовку изогнутую трубку для дистилляции. Именно стояла, потому что… Дон даже протер глаза, думая, что ему показалось — Караи была в человеческом обличии. Точно таком же, в каком они запомнили ее до мутации. Вплоть до малейших деталей, таких как светло-карие, настороженно прищуренные глаза, отчетливо человеческие зубы и затянутые в черные форменные перчатки руки. И… ни следа недавнего перелома, кроме, разве что, осколков гипса, валяющихся в стороне.

Заметив вторженцев, Караи резко развернулась в их сторону всем телом. Дон почему-то ожидал, что сейчас она превратит руку в змею или зло оскалится — как всегда, когда чувствовала опасность. Почему-то он был уверен, что именно так Караи сейчас воспринимает их, — знать бы еще почему. Но нет, куноити обводила напряженным взглядом братьев и молчала.

— Караи, — первым вышел из ступора Леонардо. Сделал шаг вперед, протягивая руки. — Что случилось?

— Ничего, что тебе стоило бы знать, — неожиданно огрызнулась та, и в речи тоже не было ни намека на шипение. Караи угрожающе подняла трубу, замахиваясь. — Что нужно тебе, странное существо?

— Караи, ты что, с дуба рухнула? — возмутился Раф. «Странное существо» прозвучало довольно оскорбительно на его взгляд, особенно по отношению к старшему, который столько сделал для неблагодарной бестии. Но выдохнув, черепашка начал догадываться. — Ты… опять ничего не помнишь, что ли? Твою ж… да сколько можно-то?

— Опять и снова, — вздохнул Майки. Даже ему начали надоедать краткие моменты беспамятства, когда, внезапно проснувшись или выйдя из задумчивости, Караи не сразу осознавала, где и с кем находится, и на всех реагировала враждебно. Длилось это обычно недолго, но напрягало все равно. Майки искренне надеялся, что ретромутаген Дона справится и с этой проблемой… по ходу, совершенно зря.

Со спины к братьям незаметно приблизился Сплинтер — и тоже замер, пораженный случившимся. Черепашки, слишком взволнованные тем, что случилось с сестрой, даже не заметили его.

— Перестань, — остановил Рафаэля Леонардо. Сделал еще один шаг, медленный, плавный, примиряющим жестом поднял руки. — Все в порядке, Караи, это я, Леонардо. Помнишь? Я твой друг и брат, и всегда готов помочь те…

— Благодарю покорно, обойдусь, — усмехнулась Караи. Пристукнула трубой по защищенной кисти и переступила с ноги на ногу. — Лучшее, что ты можешь сделать, это держаться от меня подальше. А, нет, — спохватилась она, — лучше вовсе убраться с моего пути.

Она огляделась, но выход из помещения был один, и его перегораживали черепашки. Караи нахмурилась, крепче сжала в ладони импровизированное оружие. Происходящее все меньше нравилось ей, все больше напоминало ловушку, охоту на нее же. Она жестко усмехнулась одним уголком рта. Ну-ну, поглядим, кто из нас на самом деле охотник, а кто добыча.

— Караи, да ладно тебе. Ты ведь не серьезно, правда? — совершенно неверно истолковав ее улыбку, ободренный ею, Майки оттеснил старших, выбираясь вперед. Остановить его не успели ни братья, ни учитель. — Ты уже начинаешь вспоминать? Майки, самый крутой чувак во всем Манхэттене и к тому же лучший повар. Уверен, ты точно вспомнишь это, когда попробуешь мое очередное творение. Пошли, а то остынет…

Под оживленную скороговорку он понемногу подходил ближе и ближе, но настороженная Караи подпускала его не ближе, чем на расстояние шага и вытянутой руки. А когда Майки протянул свою, в знак добрых намерений ладонью кверху — куноити стремительно, в один прыжок с переворотом, поравнялась с ним и ударила по руке трубкой. А когда та разлетелась в осколки, перехватив за запястье, уложила на полу, аккурат между столом и мойкой.

— Кто-то не понимает человеческой речи, — Караи криво усмехнулась. — Повторяю для особо одаренных: держитесь от меня подальше, со следующим я не буду так любезна.

Майки попытался подняться и что-то сказать, но Караи бесцеремонно нажала на его плечи, уткнув младшего из братьев лицом в пол.

— Эй, это не круто. И даже больно, — возмутился он, но без попытки вырваться.

— Ну все, довольно, — окончательно разозленный, Рафаэль дернулся вперед; рука инстинктивно мазнула по поясу, возле которого черепашка обычно носил оружие. — Сейчас я угомоню эту бестию.

— Это не выход, Рафаэль, — Сплинтер удержал его за плечо, вынудив оставаться на месте. — Дракой ты не убедишь Миву в том, что не враг ей. Да и Микеланджело пока ничего не грозит. Он ведь не опасен тебе, — обратился крыс уже к куноити, не отпуская пока сына, — какой смысл в лишнем насилии?

Та лишь презрительно усмехнулась, особенно похожая на себя прежнюю — смертельно опасную и ядовито-язвительную воспитанницу Фут. Даже пожелай, Раф не нашел бы в Караи ничего ни от мастера, ни от его покойной супруги, которую знал лишь по фото. Но искать что-то хорошее и знакомое в ней сейчас хотелось менее всего.

— А как еще? — вспыхнул Рафаэль, резко оборачиваясь. Сейчас, когда ситуация стала не просто абсурдной, но и опасной, он был готов спорить даже с учителем. — Майки уже пытался по-другому — сами видите, что вышло. Может, вы попробуете, учитель? Может, хоть вас она послушает?

Заметив появление нового противника, Караи на миг опешила, но быстро собралась. Здравый смысл подсказывал, что пора уходить — мало ли, сколько чужаков еще здесь окажется. Но выход по-прежнему оставался перекрыт, и куноити не была уверена, что сумеет успешно миновать всех пятерых. «Нет, четверых, — мысленно поправилась она, с усмешкой глядя на поверженного Майки. — И вряд ли они решатся напасть, пока в моих руках их сородич». Караи уже подумывала было воспользоваться этим, с боем прорываясь на свободу, но отказалась от затеи. Почему? Может, из-за самой дикости происходящего — она против питомцев-переростков? В любом случае, что-то подсказывало ей повременить с атакой, а Караи привыкла доверять интуиции.

— Бессмертные боги! — нервно хохотнула она, не забыв отпрыгнуть на безопасное расстояние. — Да тут целый зверинец! Еще и крыса пожаловала! Как-то слишком много вас, ребята, на меня одну. Неплохо бы поубавить!

Караи подхватила кресло Дона, стоящее у стола, и, за неимением лучшего, запустила в противников. Майки резво откатился под защиту столешницы, Лео и Раф отскочили в разные стороны, Сплинтер же перехватил предмет в воздухе, не пробуя увернуться, со стуком опустил на пол. В то же мгновение куноити в сальто взметнулась в воздух, ухватилась за проходящие под потолком трубы, надеясь в прыжке перескочить через всю компанию, а там и до двери рукой подать. И ей почти удалось это… если бы только, заходя последним, Сплинтер не задвинул засов, перекрывая путь к бегству. Нет, конечно, она могла отодвинуть его, но время… секунда, другая — но этого хватило. Ощутив прикосновение, Караи резко отдернула руку, отшатнулась назад, гневно оскалившись.

— Мива, подожди…

— Не зови меня так! И лапы прочь! — рыкнула она зло, и с легким щелчком перчатка левой ладони увенчалась небольшими, но очень острыми клинками, блеснула перед лицом Сплинтера.

— Как пожелаешь, — тот без труда уклонился от удара, убрав руки за спину и подавшись в сторону, затем еще раз — в другую, ровно на то расстояние, что атаковала его Караи. Уходя от удара, не атакуя в ответ, даже не ставя блок. — Никто здесь не желает тебе зла. Понимаю, ты не веришь и пока не все понимаешь, но не спеши судить. Просто подумай…

Увлеченная маневром, Караи не заметила, что отдалилась от двери, а когда вспомнила — было слишком поздно. Подобравшись с тыла, Донни нажал рычаг, и с негромким щелчком сработал внутренний замок, перекрывая отход еще надежнее.

«Обман! Снова…» Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения, и Караи налетела на него, перескочив разделявшее расстояние одним прыжком. Нанося прицельные удары руками, а иногда и головой, она то и дело оглядывалась в поисках какого-никакого оружия, но увы, ничего подходящего не попадалось. Ровно до тех пор, пока Майки, видимо, так же отчаявшись, не попытался накинуть на нее петлю провода-удлинителя, которым надеялся заменить кусаригаму.

Улыбнувшись, Караи пригнулась, пропустив свистнувшую петлю мимо себя, прямо в лицо Донни: тот успел втянуть голову в плечи в последний момент. Затем, перехватив, дернула на себя — и сильным пинком отправила незадачливого воителя в сторону стола. Караи даже не обернулась на донесшийся грохот, медленно отступая к стене и поглядывая влево-вправо, ожидая новой атаки. Теперь она была совершенно уверена, что ее не отпустят добром. Что ж, это их большая ошибка!

Примерно так же думал и Рафаэль. И если поначалу он еще пытался сдерживаться, то теперь окончательно уверился: Караи не вспомнит их, как и всего доброго, что их связывало. А чего доброго и правда улизнет на улицу, ищи ее потом. Нет, действовать надо решительно, а уж беседы разводить после, когда станет ясно, что птичка не улетит.

— Раф! — окликнул его Леонардо, и Рафаэль недовольно скривился. Ну вот, упустил такой удобный момент для атаки, а теперь Караи наверняка будет настороже. Ох уж этот Лео со своим благородством, как всегда не вовремя!

— Я помню, — бросил он, не оборачиваясь. — Обещаю бить не сильно…

Саи Рафаэля, как и прочее оружие братьев, тренировочное и боевое, осталось в додзё, но он и не слишком жалел. Зачем, если Караи уже своя? Так, повалять по полу, как мелкого, чтобы вытряхнуть дурь — да и будет. Он уже успел позабыть, как изворотлива куноити. И Караи не замедлила ему это напомнить. Она легко, почти играючи, увернулась от серии ударов, напоследок перехватив руку нападающего у него же за спиной. Пока Раф, пыхтя, пытался вывернуться, издевательски причмокнула губами над его щекой и, ловкой подножкой уложив на пол, наступила на панцирь.

Тут на нее бросились уже Лео и Майки вместе. Старший понял, что Караи не в себе, и придется-таки применить силу, чтобы скрутить ее, пока морок не развеется. Увы: та успела пригнуться, кувырком отскакивая назад — и братья врезались в начавшего подниматься Рафаэля.

— Какого панциря? — завопил тот, снова встретившись с полом. На сей раз встать в куче-мале братьев было более чем затруднительно.

— Донни, — крикнул Леонардо, пытаясь выбраться из-под младшего и одновременно отмахиваясь от ноги среднего брата, что-то и дело норовила врезаться ему в нос.

— Сейчас, — оставивший оружие в лаборатории Донателло был этому особенно рад. Он в сальто перепрыгнул братьев: Майки вовремя успел втянуть голову — и нанес несколько прицельных ударов концом посоха, пытаясь вырубить куноити. Некоторые из них были обманными. Но и они не помогли: ловко увернувшись от нескольких, Караи перехватила посох — и Донни получил целую серию ответных: в лоб, глаз, скулу, словом, куда пришлось. Не столько болезненных, сколько обидных.

— Ай, блин! Ну, хватит! Больно же, — от последнего удара Донни малодушно рухнул на пол и уже сжался в ожидании удара. Караи оправдала ожидания, прицельно пнула его в перемычку меж пластроном и карапксом и перепрыгнула черепашку.

— Прощайте, неудачники, — крикнула она на бегу. Но уже в дверном проеме резко затормозила, едва не столкнувшись со Сплинтером.

Караи отпрянула, затравленно озираясь. Черепашки поднялись на ноги и медленно приближались, окружая ее. Нападать не спешил ни один, но это не имело никакого значения. Выход был по-прежнему недоступен, а значит… значит, оставался лишь один маневр, что должен сработать безотказно. Не зря ее научил… а кто, собственно? Караи ожесточенно потерла ноющий висок. Так ли это важно?

— Ваша взяла, — она опустила руки, напряженные плечи, усилием воли расслабляясь. Караи смотрела себе под ноги, но отчетливо слышала биение собственного сердца, кажется, застрявшее почти у самого горла, шлепающие шаги нападающих. Считала их, вымеряя мгновение до отчаянного броска.

Пора! Разжатой пружиной она взмыла в воздух, спикировав на шедшего первым. Волей случая это оказался Леонардо. Караи приземлилась на пластрон черепашки, тэкко-каги одной руки пришпилив его наладонные бинты к трещине в полу, острия же другой, свободной, угрожающе занесла над лицом, напротив самых глаз.

— Никому ни с места! — приказала она холодным тоном, обводя братьев напряженным взглядом. Впрочем, даже не глядя на них, Караи была уверена, что ни один не сдвинется с места. Она видела чуть ранее, как они страховали друг друга в бою, как бросались на защиту друг друга при малейшей опасности. А значит, сработает… не может не сработать.

Она чуть ослабила нажим, гадая, как же поднять тяжеленного мутанта на ноги и в то же время не упустить, в очередной раз жалея об отсутствии какого-либо оружия. Собратья пойманного что-то наперебой говорили ей, видимо, пытаясь убедить. Что именно, Караи не прислушивалась. Ей упорно казалось, что она что-то забыла, упустила. Что чего-то не хватает. Чего-то очень важного…

Что-то мягко, почти невесомо коснулось локтя, и рука моментально отнялась. Правая, на которую она так полагалась.

Или кого-то.

Караи одним движением рванулась назад, наплевав на пленника, на бесполезную теперь руку, уже точно зная, кого увидит позади. На усатой морде крыса, вопреки ожиданиям, она увидела что-то, очень похожее на печаль. Удивленно моргнув, куноити все же попыталась достать его клинками, отчетливо чувствуя: не успеет.

— Прости, дитя мое, — последнее, что она услышала, перед тем как темнота затопила взор.

— Простите, мастер, — Леонардо поднялся с пола, потирая ушибленный локоть. Выглядел он на редкость сконфуженно. Чувствовал же себя и того хуже. Он ведь одолевал однажды Караи в честном бою, примерно знал ее уловки и на что она способна. И так глупо попасться…

— Тебе не за что извиняться, Леонардо, — Сплинтер осторожно поднял на руки отключившуюся дочь. Огорченно вздохнул, невесомо коснувшись проступившего на ее скуле синяка. — Никто не мог предугадать, что получится именно так. И боюсь, именно ты поступил разумнее всех.

— Еще бы толку побольше, — проворчал Рафаэль, отряхиваясь. — Хорошая работа, мастер, но… не могли бы вы вмешаться чуть-чуть пораньше, а? Глядишь, и отделались бы проще.

Он многозначительно окинул взглядом хаос, царящий в лаборатории. Лишь благодаря тому, что Донателло предусмотрительно убрал подальше почти все бьющиеся и острые предметы, удалось обойтись без серьезных ранений и разрушения, но кое-каким агрегатам все же досталось. А от них — и самим братьям: Майки, сосредоточенно прикусив губу, пытался выудить занозы, засевшие за краем панциря — от разбитой дверцы стенного шкафа; Донни рылся в холодильнике в поисках льда, совершенно забыв, что хранится тот в кухонном, а лицо его медленно, но верно приобретало пятнистый окрас. Ну и, разумеется, он сам — хотя стоят ли внимания содранные в кровь кисти рук и припухшая щека? Так, мелочи жизни…

— Это крайняя мера, Рафаэль, — Сплинтер неодобрительно поджал губы. — И я не пошел бы на нее, если бы не грозящая твоему брату опасность. Мива и без того считает нас врагами, незачем усугублять это.

— Можно подумать, у нас есть выбор… — последние слова Раф проговорил почти неслышно и подошел к Лео. Тому вроде как посчастливилось отделаться лишь ушибами, но убедиться в этом следовало самому.

— С ней все будет в порядке? — обеспокоенно спросил Майки, с опаской поглядывая на Караи. Сейчас, без сознания, она казалась совершенно безобидной, но он хорошо помнил, как куноити провела их всех. Вдруг снова притворяется?

— Лишь чуть-чуть будет болеть голова, когда она придет в себя. А пока я отнесу ее в свою комнату, — Сплинтер направился к двери, бережно держа Караи на руках. — Может быть, очнувшись в более мирной обстановке, Мива не будет чувствовать себя загнанной в угол и сможет прислушаться к голосу разума.

— Хочется верить, — скептически отозвался Рафаэль и, поддев ногой упавший со стены плакат, подбросил и ловко скатал в трубочку. — Хотя я бы запер ее понадежнее…

— Раф… — с укоризной начал Леонардо.

— Боюсь, Рафаэль прав, — вмешался Донателло. Мало-мальски прибравшись, оставшееся он малодушно оставил на потом — все равно все валилось из рук. — Если Караи считает нас врагами, то будет пытаться сбежать снова. И не уверен, что в следующий раз мы справимся с ней так легко. Особенно если она доберется до додзё…

— Я присмотрю за ней, Донателло, — Сплинтер остановился у двери. Спохватившись, черепашка завозился с замком, вполголоса ругая ставшие неловкими от волнения пальцы. — Не беспокойся о Миве, сейчас гораздо важнее, как поступим мы.

И вышел, аккуратно притворив дверь хвостом. Донателло тяжело вздохнул, глядя ему вслед. Поворачиваться и смотреть в глаза братьям совсем не хотелось.

— Дон, — поравнявшись с ним, Леонардо опустил руку на плечо брата. Вздрогнув, тот взглянул на него, и в глазах плескалось такое нерассуждающее отчаяние, что старший поперхнулся словами. Как бы хотел он оставить все вопросы на потом, когда Дона чуть-чуть отпустит чувство вины, если бы у них было время отдышаться и поразмыслить здраво. Если бы… его снова в обрез, и решать что делать нужно прямо сейчас. — Что же все-таки случилось с Караи в наше отсутствие? То самое побочное действие, которого ты так боялся?

— Боюсь, что да, — Донни с несчастным видом поднял с пола остатки пипетки. Он отчаянно надеялся, что его предположения не подтвердятся, трясущимися руками устраивая ее под микроскопом и настраивая резкость. Но, взглянув, поник совершенно. — Это моя вина, Лео, — проговорил он совсем тихо.

— В чем дело? — Раф заглянул сам и, разумеется, ничего не понял. — Что это за красные пятна, Дон? — он отстранился от окуляра и недоверчивым, уже невооруженным взглядом смерил осколок. — Их же нету вроде.

— Есть, но о-очень маленькие. Две сотые микрометра, — пояснил Донателло. С огорчением отставил микроскоп, опустил голову на сложенные ладони. — Это остатки ретромутагена, над которым я работал. Не знаю как, но он остался на стекле даже после обработки. И каким-то образом коснулся Караи.

— И что теперь? — Майки испуганно зажал рот ладонью. На ум тут же пришли все грозные прогнозы ученого брата. Пока Караи казалась вполне здоровой, но кто знает, что будет потом?

— Руки-ноги у нее точно целы, — грубовато рассудил Раф. — А вот с головой явные проблемы.

— Похоже, что так, — убрав остатки пипетки в спичечный коробок, Дон спрятал его к пробиркам в шкаф. — Она вновь потеряла память и не узнает нас, и, боюсь, у нее прибыло недоверчивости и агрессивности.

— И различения своих и чужих, — добавил Леонардо, вспомнив слова Донателло чуть ранее. — Да и с добром и злом…

— Да с этим у нее всегда нелады были, тебе ли не знать? — усмехнулся Рафаэль, но ухмылка вышла кривой, неуверенной. — Да и не главная это беда сейчас. Скажи лучше, что делать-то? Со всем этим…

Майки, подобравший с пола один из сметенных в пылу схватки, задумчиво крутивший его в руках, вскинул голову. С надеждой и нерассуждающей верой… в кого, Лео или Дона? Младший не знал и сам, но точно был уверен, что нет того, что старшие — особенно вместе, сообща — не могли бы исправить, наладить. Кто еще, если не они?

— Боюсь, вопрос не ко мне, — Леонардо оглянулся на Донателло. — Как думаешь, есть шансы вернуть Караи в прежнее состояние… я имею в виду, в плане разума? — поспешно поправился он.

— Пока трудно сказать, — тот выпрямился, вынул из микроскопа стеклышко и отнес к остальным, запертым под замок приборам и препаратам. Открыл и снова закрыл дверцу, нервно размял пальцы, пытаясь сосредоточиться. — Хуже всего, что теперь будет гораздо сложнее взять у Караи анализ…

— А вернее сказать, просто удержать ее на месте, — уточнил Рафаэль. — Может, как-то перекрыть выходы из убежища? Ну, хотя бы главный. Ясно же, что сэнсэй запереть ее в комнате не даст…

По его тону нетрудно было догадаться, что такой выход Раф считал самым надежным — что бы ни думали о нем братья и учитель. С навыками куноити Караи даже в таком случае им придется спать вполглаза и прислушиваясь к шорохам, пока Дон не найдет решение проблемы с памятью. А уж в ином случае…

— И правильно сделает, — совершенно ожидаемо отозвался Леонардо. Раф демонстративно поднял глаза к потолку. Покосившись на него, старший недовольно закончил. — Шредер однажды уже пытался это проделать. Все помнят, чем это закончилось? Нет, это не выход. Надо по-хорошему. Но подстраховаться все же не мешает.

— Да я все понимаю, но как? — развел руками Донателло, с трудом сумев вклиниться в диалог. Поднялся из-за стола, оживленно жестикулируя. — Как, Лео?! Мы живем, если кто-то забыл, на станции метро, открытой в оба конца туннеля, и единственное препятствие — это турникет. Помнится, после вторжения в логово я хотел сделать стальные двери — но ты же, Раф, сам воспротивился! И никто, никто меня не поддержал, даже мастер — мол, тогда эвакуироваться в случае чего будет сложно. А теперь что? Я не успею их соорудить и за неделю, даже если не есть и не спать!

Взволнованный, он вышел из-за стола, прошелся до противоположной стены и обратно.

— Парни, парни, остыньте, — вмешался Микеланджело, про которого все успели забыть. — Тайм-аут!

— И правда, — малость опешивший от такой тирады Донателло, Леонардо решил поддержать младшего. — Я ни в коем случае не хотел высказывать тебе претензий, Дон, — добавил он чуть тише, — однако решать что-то все же надо. И решать прямо сейчас, пока Караи снова не сбежала. Пока не поздно…

— А может, дать ей этой свободы? — неожиданно предложил Рафаэль. И когда все трое братьев оглянулись на него с искренним недоумением на лицах, продолжил свою мысль. — Навыки ниндзюцу она не забыла, так что за себя постоять сможет. Заодно и поймет, что никто не хочет удержать ее силой — и что дома лучше, чем на улице.

Последнюю реплику он закончил очень тихо, и Лео знал почему. Как ни крути, Рафаэль и Караи были в чем-то схожи характерами, и вспыльчивый брат и правда понимал куноити лучше других. Вот только признавать свою привязанность к дому и семье Раф не любил, почитая это за слабость — потому и замолк, едва заикнувшись, поняв, что выдал себя. И ведь даже был прав… в чем-то… Но что-то внутри Леонардо все равно противилось такому с виду логичному ходу.

— А клан Фут? — вспомнил неожиданно Донателло.

— А что клан Фут? — парировал Раф, ударив кулаком о кулак. — Их уже давно не слышно. Поджали хвосты небось, когда мы надрали им задницы. А то и вовсе смотались отсюда. Ну и скатертью доро…

— А может, затаились, выжидая удобного момента, — перебил его Леонардо, громче, чем собирался. Узость мышления Рафаэля иногда его раздражала. — Тигриный Коготь вполне способен на это — а ему есть за что нам мстить. Как бы не больше, чем Шредеру.

— Который вообще, наверно, давно сдох, раз до сих пор не объявился! — топнул Раф в сердцах. — Один ты его все еще боишься!

После его реплики в лаборатории повисло напряженное молчание. Инцидент с ранением Лео и его страхами, успешно преодоленном в ритуале видений, прошел и давно исчерпан, однако о пережитой слабости старшему по-прежнему старались не напоминать. И вот… Забияка и сам понял, что сказал лишнее, но признать это было не проще, чем вслух попросить прощения. И он упрямо сопел, глядя мимо старшего брата, словно бы встретиться с ним взглядом означало поражение.

— Хей, хей, парни, — Майки выполз из своего угла, из которого наблюдал очередную стычку, и остановился меж спорщиками. — Еще вы сцепитесь. Ну, что вы как не родные, в самом-то деле.

— В кои-то веки мелкий дело говорит, — подал голос отошедший вглубь комнаты Донни. Он удалился за какой-то большой, накрытый простыней агрегат, название которого не помнил ни один из братьев, и в разговоре не участвовал. Сейчас же, невидимый, решил-таки присоединиться. Голос его, эхом отзываясь от металлической конструкции и стены, звучал чуть жутковато. Майки, вздрогнув, заозирался в поисках источника звука, и даже старшие отвлеклись от ссоры.

— Мы, кажется, хотели решить, что делать, а не кто чего боится, — уточнил Донателло, выходя из-за конструкции.

— Чувак, не пугай так меня больше, — Майки шумно выдохнул, демонстративно провел ладонью по лбу, словно вытирая пот. — Я уж думал, у тебя завелось привидение.

— Твоей утерянной мыши? — поддразнил его Донни. — Кстати, вот она, — он передал зверька в руки младшего. — Уж будь так добр, на этот раз устрой ее как следует.

Майки с радостным воплем сорвался с места и, чуть не задушив Дона в объятьях, умчался прочь. По мнению Лео, он мог бы и не спешить — ведь теперь змеино-мышиная проблема решена, и можно отключить отпугиватели. Однако останавливать младшего не стал. Пускай отвлечется. Да и не так много, если честно, проку с него в серьезных обсуждениях.

— Так что делать будем, парни? — озвучил еще раз он вопрос дня. — Раз возможность перекрыть выходы отпадает.

— Выход, — поправил его Донни. — С запасными я попробую что-нибудь придумать, но не обещаю, что скоро. А вот турникеты…

— Сигнализация! — первым сообразил Рафаэль. — Надо установить ее, и тогда мы услышим, если Караи вдруг попробует сбежать.

— Вот только догнать вряд ли успеем, — пробормотал себе под нос Лео. — Ну, ладно, хотя бы так. А я пока попробую договориться с Караи, если она уже очнулась. Ну, или хотя бы найти потерянный волос, для твоих анализов, — он глянул на Дона.

— Этого мало, — огорченно вздохнул тот. — Ну, хотя бы. Может, тебе повезет снова уболтать ее, как раньше.

— Точняк! — Раф несильно толкнул лидера в плечо. — Кто, если не ты? Но и приготовить «камеру» на случай непредвиденного буйства тоже не мешает. Вдруг да потребуется.

Леонардо хотел было возразить, но вынужден был согласиться — мера не лишняя. Где вот только? В комнате сэнсэя фанерные перегородки, имитирующие сёдзи, они не станут серьезной преградой. У них же всех комнаты и вовсе не запираются. Ну, не в уборной же закрывать строптивую сестру!

— Боюсь, только в лаборатории у нас достаточно надежная дверь, — подтвердил его опасения Донни.

— Только не снова! — раздраженно хлопнул себя по лбу Лео. Этот вариант устраивал еще меньше уборной — слишком уж недавно они все огребли проблем от подобной идеи — и это еще Караи не добралась ни до чего опасного. А если бы?..

— Я всё перенесу, всё-всё, даже чертежи, — пообещал изобретатель. — Впрочем, еще замок есть на двери у Рафа… — неожиданно вспомнил он.

— Только через мой труп, — решительно возразил тот. — Не хватало только мне этой мегеры… прости, Лео, но она снова такой стала.

— Ну, тогда приготовим лабораторию, — приговорил лидер. — Как только решим, где всё это разместить без опасности для нас всех. Я сам прослежу, чтобы на этот раз всё было как надо.

— А то без тебя не справимся! — поддел его Рафаэль. — Иди уж, переговорщик, пока мастер тебя не опередил, а мы как-нибудь уж сами.

Леонардо улыбнулся, но спорить не стал. И в самом деле, кому, как не ему, снова наводить мосты, восстанавливать по капле хрупкое доверие меж семьей и Караи. Может быть, она все-таки вспомнит, кто они для нее… ну, или в крайнем случае, поверит тому, что есть сейчас. А уж он-то постарается! Тихо прикрыв за собой дверь, Леонардо поймал себя на мысли, что про себя надеется: мастер Сплинтер справился со всем без него. Неправильная мысль, рождающая слабость и неуверенность, но он ничего не мог с собой поделать. Да и, как ни крути, а учитель больше всех достоин первым обнять вновь обретенную дочь.

Тихий уголок… в былое время Сплинтер избрал этот закуток их обширного укрытия под свою комнату именно по данной причине. Окончательный уют и дух комнате придали личные вещи и незримое присутствие хозяина много позже, но что-то обособленное и в то же время цельное крыс почувствовал в ней изначально. С первой же минуты. Конечно, о полном покое в большом и шумном семействе приходилось лишь мечтать, да и Сплинтера скорее встревожило бы длительное затишье, но все же здесь, в стороне от основных путей и интересов сыновей, медитировать и размышлять было особенно удобно. Да и сейчас взволнованные голоса, звуки шагов и перемещаемых предметов долетали сюда приглушенно, словно бы издалека. Ничто не нарушало уединения, не отвлекало, не мешало. Осталось ли так и ныне?..

Горящий светильник бросал бледное желтоватое пятно на низенький столик, за которым Сплинтер обыкновенно пил чай, оставляя остальную комнату в полумраке. Нет, были, конечно, еще несколько свечей, расставленных по углам, смягчающих непроглядную мглу, но они, в отличие от яркого, бьющего в глаза электрического света, создавали освещение мягкое, уютное, по-настоящему домашнее. Он и сам в бытность человеком предпочитал такое, и часто они с Шен ужинали при свечах, становясь еще ближе в узком круге их света. Привычка, ставшая причиной их рока…

Нахмурив брови, Сплинтер отвернулся от свечи. Что было, то прошло и не может повториться. Он не позволит. И все же… Взгляд упал на безмятежно раскинувшуюся на футоне девушку. Мива все еще спала, и сейчас Сплинтеру показалось, что она пошевелилась, сменив позу на более удобную. Он загодя снял с ее рук перчатки, коварно скрывающие острые шипы, и теперь Миве ничем не грозило, даже если она, не приходя в сознание, уютно пристроит руки под головой. Почувствует себя хотя бы на мгновение дома…

Странное, противоречивое ощущение. Сейчас Мива более, чем когда-либо, походила на давно сгинувшую Шен, походила чем-то неуловимо, не в чертах лица и даже не в контурах гибкой изящной фигурки. Походила и в то же время — была бесконечно далека. Может, причиной тому была недавняя сценка, накрепко отпечатавшаяся в памяти. Сплинтер не хуже, чем его сыновья, помнил, какой была Мива, когда верила, что Шредер ее отец, когда искренне ненавидела его самого и желала мучительной смерти. Сейчас Мива напоминала себя прежнюю как никогда точно. Взъерошенный недоверчивый зверек, привыкший ждать от мира лишь зла, потерявшийся и загнанный в угол…

Сплинтер знал, как обманчиво первое впечатление. Вопреки кажущейся беззащитности, Мива опасна, даже сейчас, не помня себя и мира вокруг. Умное тело помнило накрепко вбитую в него науку, готовое машинально, на уровне рефлексов применить при малейшей угрозе. Нет, она не смогла бы навредить ему, даже напав внезапно, но сыновья… Сплинтер не мог этого позволить. Даже если придется не есть и не спать, наблюдая за вновь утратившей память дочерью; даже если придется превзойти себя — и найти, подобрать-таки нужные слова, могущие по капле вернуть ее доверие. Да, сейчас они для нее странные существа, капризом судьбы поставленные на ее пути — но явленное добро не может остаться незамеченным. У них еще остался шанс…

***

Первым вернулся слух. Караи еще не различала ничего через колышущуюся пелену перед глазами, равновесие подводило ее, обманчиво покачивая на своих волнах, как будто убаюкивая, но слуха уже коснулся легкий потрескивающий звук, обыкновенно свойственный огню. Караи хорошо знала его, словно слышала не единожды. Где?.. Затаив дыхание, она прислушалась, не открывая пока глаз. Близко, словно бы находясь совсем рядом, но при этом не даря тепла. Как такое может быть?

Воспоминание о недавней схватке и поражении в ней вернулось лишь секундой позже; мышцы инстинктивно напряглись, но снова необдуманно бросаться в атаку куноити не стала. Тишина, царившая вокруг, настораживала, и потому Караи лишь чуть-чуть приоткрыла глаза, цепким взглядом из-под ресниц обводя комнату, насколько это возможно было не меняя положения. Попыталась оценить обстановку и шансы на незаметное бегство.

Темно. Много темнее, чем там, где она была до этого. Хорошо. Но, как нарочно, ничего, похожего на дверь. Стенный шкаф, настолько ловко в нее встроенный, что казался ее продолжением, свиток чуть далее. Низкий столик и что-то вроде подушки подле него, лампа, чашка… вот за нее взгляд почему-то зацепился.

Маленькая, больше похожая на пиалу, с немного оббитым краем и трещинкой на боку, похожей на червяка-палочника. Караи откуда-то ее помнила. Нет, не так — держала в руках, всматриваясь в налитую в нее жидкость. Перед глазами танцевали чаинки, и точно так же, вихрем, кружились мысли в голове. О чем она тогда думала? — вот это не припоминалось никак, хоть тресни. Лишь чуть шероховатая на ощупь, сухая ладонь, забравшая чашку из ее руки и заменившая другой, целой.

Она или нет? На миг Караи забыла об осторожности, пошевелилась…

— Можешь подойти поближе, она тебя не укусит, — куноити даже вздрогнула от звука чужого спокойного голоса. Показалось — или в нем слышна была добрая усмешка? Караи решительно отбросила эту мысль, приподнялась на локтях, настороженно озираясь.

И, конечно, тут же разглядела хозяина комнаты. Все ту же огромную крысу в похожем на кимоно халате, сидящую, подобрав под себя ноги, шагах в двух от столика. Ее?.. Или все-таки его? Голос больше походил на мужской. «Ай, какая разница? — мысленно одернула себя Караи. — Не все ли равно, как к этой твари обращаться?»

— И давно ты… наблюдаешь за мной? — хмуро поинтересовалась она, поднимаясь с чужого ложа и отряхиваясь — скорее демонстративно, чем по реальной необходимости. — И где остальные… — Караи на миг запнулась, не зная, как правильно назвать существ, с которыми сцепилась накануне.

— С самого момента, как принес сюда — на случай, если потребуется помощь. Но вижу, она тебе не требуется, — крыса слегка усмехнулась, и Караи со смущением поняла, что та проследила направление ее взгляда. — С моими сыновьями же ты еще успеешь увидеться. А пока… может быть, ты хочешь пить?

Существо поднялось на ноги, и девушка инстинктивно отпрянула, но крыса лишь прошла вглубь комнаты, куда не достигал свет светильника, чтобы вернуться с небольшим чайником.

Караи снова мельком глянула на чашку. И все-таки она или нет? Если она когда-то могла спокойно пить чай здесь, может, эти существа не такие противные и опасные? и все же отпустят ее на свободу?..

— Нет, — все-таки отказалась она. Отключающий прием, что применил к ней этот грызун, Караи запомнила слишком хорошо. Кто знает, что он может подмешать в питье?

— Как пожелаешь, — крыса наполнила чашку и взяла в руки?.. лапы?.. Решить оказалось не менее трудно, чем поймать, зажать в кулаке ускользающие воспоминания. Четыре тонких пальца, слишком похожие на человеческие, заканчивались скорее удлиненными заостренными ногтями, чем когтями. — А я не откажусь.

Невозмутимо устроившись на своем месте, она сделала глоток, даже не глядя в сторону гостьи. Караи же со смесью замешательства и гнева уставилась на нее, не в силах подобрать подходящих слов.

— Да кто ты вообще такой?! — наконец не выдержала она. — И по какому праву держишь здесь?..

«Совершенно напрасно», — хотела добавить куноити, но не стала. Не стоит до поры себя выдавать, тем более пока еще неясно, куда можно бежать. Разве что…

— Когда-то меня звали Хамато Йоши, но сейчас ты можешь звать меня Сплинтером, — отвлекла ее внимание от изучения потускневшей росписи на одной из стен крыса. Она уже успела опустить на столик опустевшую чашку и сложила руки (все-таки руки) на коленях. — А вот насчет «держишь»… ты сильно ошибаешься, дитя. Мы принесли тебя сюда, чтобы оказать помощь после ранения…

Караи тут же демонстративно осмотрела себя — никаких следов не то что ран, даже мало-мальских ссадин и ушибов, — и с выражением превосходства вновь взглянула на назвавшего себя Сплинтером. И кого, интересно, он собирается обмануть?

— Оно произошло две недели назад. Сейчас ты совершенно здорова, — Сплинтер спокойно выдержал ее взгляд, — хотя мои сыновья с перепугу решили иначе. И пытались удержать тебя на месте, лишь тревожась за тебя. Но ты — наша гостья, а не пленница, — Сплинтер приподнялся и коснулся ладонью росписи… оказавшейся раздвижной дверью, — и на моей двери нет замка.

Склонивший голову перед воином дракон на росписи тоже показался Караи знакомым, но вспоминать, откуда она знает его, куноити не стала. Она осторожно поднялась и, все еще с подозрением косясь на хозяина комнаты, сделала шаг в сторону дверей.

— Так вы дадите мне уйти? — переспросила она недоверчиво. — И не будете препятствовать этому?

— Да — если тебе есть куда пойти, — Сплинтер медленно выдохнул, вновь опустил руки на колени, внимательно глядя на нее. — Где твой дом, дитя? Твои родные? Куда ты можешь безбоязненно вернуться, покинув наше убежище? У тебя наверняка должно быть такое место, ты не выглядишь бродяжкой.

Замершая на миг Караи насупилась: сравнение показалось обидным. Честно постаралась припомнить, но увы… какие-то смутные, расплывчатые образы проступали в памяти при слове «дом». Не это место, она могла бы сказать это наверняка, но вот какое? Где он, ее дом, ее опора? Есть ли он вообще?

— Ты не помнишь, — догадался Сплинтер, глядя за игрой теней на выразительном лице куноити.

— И что? — тут же окрысилась та. — Это не значит, что его нет!

— Никоим образом, — крыс мотнул головой, и тень, огромная, кривая и страшноватая, повторила его движение. Караи мельком покосилась на нее и снова отвела взгляд. — Я хотел сказать совсем не это.

В комнате словно бы потемнело, стало заметно неуютнее. Караи нервно передернула плечами, напомнив себе, что она собиралась уходить — а не разводить беседы с этим странным существом. Однако осталась на месте. Вдруг оно сможет — пусть и ненароком — дать ей ключ, подсказку к потерянным во тьме воспоминаниям?

— Что же? — буркнула она под нос, переступив с ноги на ногу. Снова глянула на чашку — и не заметила, как улыбнулся в усы Сплинтер.

— Возможно, тебе потребуется время, чтобы вспомнить. А до этого — куда ты пойдешь? На улицу, где холодно и неуютно, где нечего есть и ни к кому нельзя повернуться спиной? Это не выход, и ты это знаешь.

— Я справлюсь, — упрямо пробормотала Караи. — И горе тому, кто посмеет встать…

— Верю, охотно верю, — Сплинтер кивнул своим словам. — Но к чему испытывать себя на прочность и искушать судьбу? Волей случая ты оказалась в моем доме — и я был бы плохим хозяином, не предложив тебе кров и пищу. На время, пока ты найдешь свой дом и свой путь.

Караи уже открыла было рот возразить — но в этот момент Сплинтер поднялся со своего места и, подхватив со столика чайник, направился в угол комнаты. Попутно, словно бы ненароком, случайно, сдвинув заинтересовавший гостью предмет в ее сторону.

И та не удержалась от искушения, взяла чашку в руки. Точно, вот и трещина, та самая. Но не могла же она и правда пить из этой чашки, в этой самой комнате? Или все-таки могла? Караи недоверчиво еще раз оглядела помещение. Небольшое и мрачноватое, оно, тем не менее, не подавляло низким потолком, голыми неотделанными стенами. И куноити не ощущала, сколь ни напрягала все чувства, опасности. Никакой. Совершенно.

— Вижу, тебе понравилась эта чашка. Может, пожелаешь взять ее на память? — вернувшийся Сплинтер хитро сощурился, но усмешка была незлой. — Или все же позволишь вновь угостить тебя, хотя бы на прощанье? Помнится, тебе тогда понравился чай с ромашкой…

Караи изумленно вскинула на него глаза.

— Но как… откуда… — она растерянно заикалась, забыв о роли гордого воина в тылу врага, о собственных недоверии и страхах. Обо всем, кроме одного: при виде чашки вспоминался как раз этот вкус — который ей, похоже, и правда нравился. Наконец, немного собравшись с мыслями, Караи выпалила: — Этого просто не может быть!

— Нет, если ты не веришь собственным чувствам и мыслям, дитя, — качнул головой Сплинтер и взял чашку из ее дрожащей руки. — Но это ведь не так, верно?

— Но я не помню, ничего не помню! — Караи резким движение взлохматила волосы на висках, потерла голову. Насупленно глянула вполоборота на Сплинтера. — Откуда мне знать, что ты не хочешь меня обмануть? Ты просто хочешь заставить меня поверить в то, чего не было.

— Я не буду ничего говорить, — Сплинтер вновь протянул ей чашку, и посудина на его ладони замерла, поблескивая в свете лампы. — Не стану ни в чем убеждать и настаивать. Будет лучше, если ты сама вспомнишь все, что связано с этой чашкой — и не только. А мы просто дадим тебе крышу над головой на это время, потом же ты вольна направиться куда угодно. Я прошу лишь дать себе время. Ничего более.

Караи долгое время молчала, пристальным взглядом созерцая чашку, нет-нет да поднимая глаза на крыса. Тот лишь молча смотрел на нее, и протянутая к ней рука не дрожала.

Недремлющий инстинкт куноити велел ей не доверять никому, но… с другой стороны, что она потеряет, согласившись? Если это существо… Сплинтер захочет, он может скрутить ее, даже если она прямо сейчас бросится бежать, пусть и не так легко, как ожидает после первого везения. А она может расположиться как можно ближе к выходу и выбираться наружу, когда ей потребуется. Может быть, даже сегодня…

— Хорошо, — она медленно, словно бы нехотя, кивнула. — Возможно, я задержусь на время — но только при условии, — Караи требовательно ткнула пальцем в сторону Сплинтера, — если твои… ученики, как ты их называешь, тоже не будут ко мне лезть и «помогать мне вспомнить». Сама как-нибудь разберусь!

— Они не станут, — Сплинтер ответил ей таким же легким кивком, — хотя понять это им, возможно, будет нелегко.

В этот момент двери осторожно раздвинулись. Услышав шорох, Караи тут же насторожилась и повернулась в ту сторону. Но это оказался лишь Леонардо. Он ошарашенно замер, глядя на нее. Куноити тоже молчала, изучая его взглядом. При всем недоверии существо не казалось ей ни агрессивным, ни уродливым, хотя и было донельзя странным. Чего стоил один только тазик на его спине, примотанный для верности поясом… Караи, не удержавшись, хихикнула, и только потом сообразила, что тазик, дополненный пластинами на груди, был панцирем, а само существо, следовательно, — черепахой!

Ободренное ее смешком, существо тоже улыбнулось — совсем по-человечески — и вежливо поклонилось.

— Простите, мастер, я не помешал?.. Здравствуй, Караи… э-э, я рад, что ты уже пришла в себя. Прости, что мы не смогли понять друг друга.

— Нисколько, Леонардо, заходи, — милостиво кивнул Сплинтер, затем повернул голову к Караи, — а вот тот, кто поможет нам доходчиво им все объяснить. Леонардо, мой старший сын, в недавнем прошлом твой друг. Настало время познакомиться заново.

Караи собиралась было возмутиться: ей не требовались подсказки, — но крыс не добавил более ничего. Да и названный Леонардо не вызывал негативных эмоций. И девушка невозмутимо кивнула ему. После чего, помедлив, протянула руку в ответ на его приветственный жест, коснулась зеленой ладони. Кожа существа, чуть шероховатая и прохладная на ощупь, тоже отвращения не вызывала.

Сплинтер молча наблюдал за ними с невозмутимым выражением лица, про себя же улыбаясь. Судя по всему, знакомство №2 состоялось как надо.

Глава 6. По минному полю

Под конец, когда учитель заговорил с Караи о предоставленных ей в пользование — на время, разумеется, — вещах, Лео выгадал момент и выбрался наружу. Предупредить братьев. Сейчас это казалось ему задачей номер один, едва ли не более важной, чем как следует представить их гостье. Первое впечатление на то и первое, что потом очень трудно переменить его. А братья в их всегдашней непосредственности вполне способны наломать дров, особенно младшие… Лео раздраженно махнул рукой. Смысл себе врать? И вовсе не только они. Раф при всех своих достоинствах обладает тактичностью взбешенного быка, когда что не по его, да и в обычное время обычно прет напролом, словно бульдозер. А они и так уже успели зарекомендоваться, напав на Караи.

— Парни! — вполголоса окликнул он, выглянув в коридор. Лишь со второго раза братья услышали его и подбежали ближе. Не дожидаясь расспросов, лидер шикнул на них, прижав палец к губам, и тут же, торопливо, почти шепотом продолжил:

— Учитель уговорил Караи пока остаться, но есть одна загвоздка… ни слова при ней о Футах или чем-либо с ними связанном! Да и вообще — поаккуратнее в выражениях.

— Это еще почему? — вполне закономерно не понял Раф. Младшие выглядели не менее озадаченными.

Лео выругался про себя, опасливо оглянулся на двери в комнату сэнсэя — вроде бы привиделся мелькнувший там тенью силуэт. И сбивчиво, скороговоркой пояснил, лишь надеясь быть понятым:

— Пока что она ничего не помнит и подозрительна ко всему и всем. В том числе и к навязчивым попыткам помочь, принимая за желание надавить на нее, принудить, — Леонардо выразительно оглянулся на Майки и продолжил: — Да и к тому же… первое воспоминание было далеко не первым, и кто знает, что и в какой последовательности всплывет в ее голове. И с какими последствиями…

— Вот уж наверняка! — проворчал Рафаэль. Когда, в самом деле, бывало иначе, и судьба поворачивалась к ним более приличным местом, чем заднее? Да и Караи слишком долго считалась дочерью Шредера и наследницей Фут, чтобы воспоминания об их краткой дружбе перевесили их… да хотя бы вспомнились первыми. Чрезмерная щедрость судьбы, на которые она не горазда. Оглянулся на подошедшего ближе Дона. — А ты, вундеркинд, тоже не можешь как-то упорядочить этот процесс, ну, или хотя бы ускорить.

— Нет, пока я не получу хоть какого-то материала для исследований, — раздраженно отозвался тот. — Сам видишь, к чему уже привела спешка.

Он оглянулся в сторону лаборатории, которую за время короткого затишья так и не успел привести в порядок. Про сигнализацию можно было и вовсе не вспоминать — идея-то была, и довольно простая, на полчаса-час работы, дал бы кто ему эти полчаса. Донателло лишь отчаянно надеялся, что ни одно из средств предосторожности не потребуется прямо сейчас или в ближайшем будущем. Тишина в комнате сэнсэя подкрепляла эту надежду.

Микеланджело, беззаботно крутивший головой во время перепалки братьев, первым (в кои-то веки!) услышал шорох открываемой двери и голоса.

— Чш-ш-ш, чуваки, они уже идут, — зашипел он на братьев, выразительно жестикулируя. — Все Окей, все замечательно, улыбаемся и машем!

Рафаэль потянулся было привычно хлопнуть младшего по затылку за «удачную» идею, но не успел. Караи появилась из-за поворота, и… Леонардо с трудом удержался от феспалма: все трое застыли точь-в-точь в позах из того мультика.

— Привет! — улыбнулся Майки, широко раскинул руки, словно обнимая весь мир. Рафаэль сдержанно кивнул, Донни торопливо последовал его примеру. Беспокойный взгляд ученого нет-нет да порывался изучающе осматривать куноити — точно ли ремутация прошла успешно, не появилось ли каких иных признаков, не свойственных людям. Донателло честно сдерживался, но хватало его всякий раз только на несколько секунд.

Уперевшись локтем в каменную опору станции, Караи с насмешливым любопытством рассматривала их. Наконец, видимо, сочтя результат осмотра удовлетворительным, небрежно кивнула в ответ.

— Все семейство в сборе, ну надо же. Ну, здорово, — она еще раз медленно обвела взглядом всех четверых и остановилась на Майки. Самом дружелюбном и общительном, — как наверняка подумал мелкий. Леонардо же про себя хмыкнул, что шило в панцире мелкого трудно было не заметить.

— Учитель сказал, Караи пока что поживет у нас, — начал он, поддерживая легенду учителя, и выразительно подмигнул братьям. — Надеюсь, никто не против новой соседки.

— Да пусть остается хоть насовсем! — жизнерадостно отозвался младший. — Так только веселее. Хочешь, я покажу тебе свою коллекцию комиксов? — тут же затараторил он, обернувшись к гостье и уже не обращая внимания на остальных. — А еще можно сыграть в пин-бол и устроить марафон ужасов. Тебе у нас понравится, я уверен.

Караи иронично сощурилась на столь «заманчивые» предложения, но пока ничего не возразила.

— Надо будет выделить ей комнату, — более рассудительно заметил Донателло. — Рядом с додзё как раз есть подходящая…

— Она совсем маленькая. И даже без двери, — тут же возразил Леонардо, имея в виду нечто иное. Не то чтобы он не доверял Караи, но вдруг и правда ту посетит совершенно не то воспоминание. Лови ее потом с катаной или кусаригамой. — Лучше ту, что когда-то была у Эйприл. Она сейчас ей не очень нужна.

— Можно подумать, она больше! — сердито не согласился Донателло. — И вообще: она принадлежит Эйприл, мы не можем вот так вот просто взять и отдать ее.

Рафаэль с насмешливым любопытством, подбоченившись, смотрел на спорщиков. Караи какое-то время тоже наблюдала за ними, затем устало потерла лоб. Ее начал утомлять шум.

— Ты в порядке, сестренка? — тут же заметил Майки. В радостном предвкушении он совсем забыл, какими тревожными вестями и ожиданиями ознаменовалось перевоплощение Караи. Сейчас же вспомнил и вмиг встревожился. Вдруг она прямо сейчас упадет, разучившись ходить, или того хуже — вновь перестанет их различать.

— А что со мной может случиться-то? — не поняла та. — Крыса ваша съест, что ли? — Караи усмехнулась. — Так она вроде смирная, — она многозначительно размяла пальцы, — да и не так просто меня съесть.

Краем слуха заметивший это Леонардо нахмурился, но ничего не сказал. Попросту не успел: вмешался Рафаэль, найдя, как ему показалось, гораздо лучший способ занять и расположить к себе Караи.

— А как насчет проверить на деле, а? — он не менее выразительно хрустнул шеей, шагнул вперед, остановившись напротив куноити. — Чтоб, значит, наверняка убедиться.

— Ты действительно этого хочешь, черепаха? — Караи подбоченилась, выпрямляясь во весь рост. Она была на полголовы выше Рафаэля и держалась с подчеркнутым превосходством.

Услышав это, Леонардо тут же забил и на спор с Донателло, и на все остальное. Вот уж чего не хватало только-только пришедшей в себя куноити, так это спарринга. Тем более с Рафаэлем, который не только практически самый сильный в команде и плохо умеет эту силу сдерживать, да еще и на язык несдержан, стоит проиграть. Донателло вмешался прежде.

— Лучше не торопиться пока, — авторитетно заметил он. — Караи еще не до конца оправилась от ре… Я хотел сказать, травмы, — поспешно поправился он, поймав выразительный взгляд Леонардо и сознавая, как близок был к разоблачению. Нервным движением вытер пот со лба и продолжил: — Лучше начать с легкой разминки, разогреться…

— Ты разве врач? — недоверчиво покосилась на него Караи, раздосадованная низкой оценкой своих способностей.

Задетый не менее, Донателло открыл было рот — привести неоспоримые доказательства, что явно не хуже. Не успел.

— Хэлло, парни, есть кто дома? — громко окликнул кто-то от турникета. Кто-то донельзя знакомый — но настолько неожиданно, что не только Караи оглянулась.

— Кейси! — Раф первым сорвался с места. — Чувак, ты не поверишь…

— Не поверишь во что? — долетел до них голос на этот раз Эйприл. — Что у вас снова стряслось, парни?

Донателло просиял.

— Это наши друзья, Караи, — торопливо, сбивчиво пояснил он, уже готовый сорваться с места. — Пойдем, познакомимся? Может, вы тоже подружитесь?

— А мне это точно нужно? — с долей скепсиса переспросила Караи. По ее лицу нетрудно было понять, что ей и нынешних знакомств хватило с лихвой.

— Точно-точно, подружка, — Майки хотел было дружески хлопнуть ее по плечу, но Караи отстранилась, держа дистанцию. — В нашей команде совсем нет девчонок, только ты и Эйприл. Вам будет о чем поболтать, посекретничать… — как можно загадочнее проговорил он, выразительно шевеля бровями.

Видя, что сказанное Караи не воодушевило, Леонардо отпустил братьев вперед.

— Мы вас догоним, — бросил он напоследок, уже в спину Донателло.

— Вижу, вам тут и без меня нескучно, — показалось, или в голосе Караи мелькнули нотки ревности? Леонардо улыбнулся.

— Да уж, с ними точно не соскучишься, — согласился он. — Не хочу настаивать, но может, и правда пойдем? Не отсиживаться же тебе все время в комнате.

— Думаешь, я боюсь?

Даже не глядя на подругу, Леонардо почувствовал ее раздражение.

— Нет, ничуть. Просто… — он неопределенно развел руками, мучительно пытаясь подобрать нужные слова. — Когда-то ты была знакома и с ними. Может, глядя на них, ты сможешь что-то вспомнить.

— Хорошая идея, — Караи одобрительно улыбнулась в ответ. — Ну, пошли.

И, обогнав Леонардо, вышла в гостиную.

***

За это время гости уже успели удобно устроиться на диванчике перед телевизором, а Раф с Майки — поспорить, включать ли сейчас ради них новую серию мультфильма или обождать до вечернего повтора. Эйприл с улыбкой смотрела на спорщиков, Кейси же, недовольный отсутствием внимания, все порывался схватить одного из них за пояс или налокотник. Ему посчастливилось, сдав старый поломанный байк и добавив прихваченный у Драконов «трофей», купить ему подержанную, но вполне добротную смену. Как можно не восхититься таким сокровищем?

Шедшая первой Караи притормозила, нахмурилась. Пришельцы пока не видели ее, и почему-то совершенно не хотелось показываться им на глаза. Почему? Она не знала и сама. Впрочем, нет, шумный развязный парень не понравился ей с первого взгляда. Ее бы воля, он вообще не переступил порог. Однако гораздо сильнее напрягла ее девчонка. Притом, что вроде бы сидела тихонечко, не отсвечивала. Казалось бы, на фоне остальных ее вообще можно было не заметить — но нет же, бросалась в глаза, как рыжее пятно посередине ковра.

— А вот и мы, — подал голос Леонардо. Караи неприязненно оглянулась на него через плечо, отступила на шаг в сторону, как бы отстраняясь и от мутанта, и от его слов.

— Прошу любить и жаловать! — подхватил самый шустрый и болтливый, наверняка младший из черепах, также не оставляя времени на обдумывание ситуации.

Конечно же, все тут же уставились на нее во все глаза. Караи невольно передернула плечами. Как на двухголовую, ей-богу! Ну, вот обязательно так таращиться? Чего не видали?

— Нет слов, просто — вау! — первым нашелся с репликой Кейси.

Караи невольно покосилась на него, иронично дернула уголком рта. Нет, серьезно? Этот даун способен лишь трещать без умолку да пялиться на девчонок, напрочь забыв про свою собственную. Не то чтобы ей было жаль рыжую, нет. Просто противно.

— Да, Донни, ты гений, — восхищенно продолжила тем временем та. — Как тебе это удалось?

Караи и Кейси синхронно недовольно уставились на «гения», и тот как-то сразу стушевался, поник в плечах.

— На самом деле случайно, — промямлил тот. — Главное, что все получилось, и Караи теперь здорова.

Так это он занимался ее лечением? Караи с легким интересом взглянула на черепаху, словно бы увидев с иной стороны. По разговору ей почему-то показалось, что это — заслуга крысы. А по виду и не скажешь, ботаник и есть.

По-видимому, пришлый парень считал так же — и быстро снова перевел разговор на свою покупку, успевая по ходу хвастаться еще и пропажей каких-то «драконов». Караи заметила, какие взгляды бросали он с ботаником друг на друга — и на рыжую девчонку, — и довольно быстро поняла, что к чему. Невольно скривилась: тоже мне, нашли королеву красоты. Ничего замечательного в девчонке она бы не нашла, даже постаравшись. Да и не хотелось искать. Девчонка вызывала стойкое неприятие, желание держаться подальше. А то и наподдать на всякий случай. С чего бы?

— Ты в порядке? — даже не оглядываясь, Караи была уверена, что натолкнется на встревоженный взгляд своего первого знакомого, Леонардо. Но сейчас, себе на удивление, хотелось ответить грубо, почти зло. Может, потому что девчонка смотрела на нее так же — обеспокоенно и сочувственно? Не хватало еще, чтобы ее жалели всякие рыжие пигалицы!

— Лучше не бывает, — отозвалась она как можно суше. Пересилив себя, подошла ближе. Никто не скажет, что она испугалась парочки каких-то школьников.

Перед глазами мелькает что-то блестящее. Быстро — так что она едва успевает увернуться, а ведь умеет драться. От двух следующих выпадов она уходит уверенно, почти играючи. Веер-тэссен грозное оружие в умелых руках — но только не у этой соплюшки. За размытыми движением стальными ребрами Караи не видит лица, но знает, кто ей противостоит. Хорошо помнит и эти руки, и неловкие движения, которым не хватает точности. И с каждым взмахом тэссена все больше уверена, что на нее не стоит тратить время…

Моргнув, Караи обнаружила себя почти напротив недавней — упорно казалось, что это было только что — противницы. Та испуганно отшатнулась, парень же, напротив, вскочил, заслоняя подружку собой. Вроде к той подбежал еще кто-то из черепашек, но это Караи видела уже краем глаза и не стала оборачиваться.

— Эй, ты чего, с луны свалилась? — выпрямившись, парень оказался на полголовы выше ее, нахмурился, пытаясь смотреться как можно внушительнее. — Я не хочу драться с тобой, Караи (показалось, или эту фразу он бросил кому-то за ее спиной? Куноити с трудом подавила желание оглянуться), — но не смей обижать рыжика.

— Эй, — недовольно окликнула та с дивана. Караи даже не глянула на нее.

В отличие от девчонки, парень и правда выглядел бойцом… выглядел бы, не будь одет так несуразно — то ли в спортивную форму, то ли в обноски бродяги. Да и могут ли эти костлявые липкие руки удержать что-нибудь крепче палки?

— Караи, что с тобой? — кто-то из присутствующих, наверняка Леонардо, обхватил ее за плечи, то ли поддерживая, то ли удерживая. Голос его, однако, Караи не узнала, он словно принадлежал его долговязому брату, как там его… Куноити зло дернулась, освобождаясь — миг замешательства казался обидным, постыдным. И все же — почему липкие? Этот болван даже не коснулся ее.

Или все же успел?.. Откуда иначе тогда она помнит его противные пальцы на теле, слюнявые губы, неумелый, с претензией на страстный, поцелуй? Поцелуй, который она сама активно поддержала… Мерзко до тошноты. Почему, какого черта?! Ответа нет, лишь смутно ощущаемое, каменно-тяжелое «надо»…

— Не боись, никого не съем, — полунасмешливо бросила она Леонардо — или кто там стоял позади. — Было бы обо что пачкаться. Этот хмырь только на словах герой, а на деле — ни драться, ни целоваться толком не умеет. Вспомнить — и то нечего.

— Чего?! — не поняли, кажется, все. Ну еще бы, такие подробности. Непрошенный защитник и вовсе выпал в осадок.

— Я… э-э, но откуда… ну, кроме того раза? — только и смог выдавить из себя он.

— Того раза? — девчонка еще более зло уставилась на него, напоминая рассерженного котенка — вот-вот вцепится.

Караи ухмыльнулась: так-то вот, дурочка, знай своего защитника. Поначалу она собиралась было уйти — смотреть все равно не на что, но передумала, решила продлить мгновение триумфа. Каким-то внутренним чутьем она знала, что оно не продлится долго, пусть оба потенциальных противника деморализованы и выведены из строя, даже без применения силы. Хотя, — звучный хлопок, и парень потер ушибленную щеку — может, и не совсем без.

— Караи, мне кажется, нам лучше уйти, — потянул ее за руку Леонардо на этот раз более настойчиво. Куноити показалось, он опасливо косился на рыжую девчонку. Презрительно скривилась: и чего они все так вокруг нее пляшут? Боятся, что ли? — так ведь соплей перешибешь.

Кажется, его долговязый-ученый братец вякнул что-то одобрительное. Прислушиваться Караи не стала.

— Ну, ты же сам предложил нам познакомиться, — протянула она, нарочно, чтобы понервировать его еще больше. Но, выждав несколько секунд, смилостивилась. — Ладно уж, для первого раза с вас и правда хватит.

— Это уж точно, — проворчал кто-то со стороны. Куноити тем более не было до него дела.

И, кивнув еще более небрежно, чем при приветствии, направилась к выходу. Караи смутно помнила, что вроде бы ей хотели выделить комнату, но напоминать не собиралась. Да даже если и выгонят — не жалко, не встречаться снова с этими… недоразумениями.

***

— Чего это с ней? — Эйприл проводила недовольным взглядом почти скрывшуюся за дверями додзё куноити. — Вроде бы ремутация должна была пойти ей на пользу.

Леонардо, в последний момент сообразивший послать за «гостьей» Майки — показать ей дорогу — лишь тяжело выдохнул. Его буквально разрывало два противоположных желания: помочь Караи обустроиться, а заодно и вызнать, какая муха ее укусила, надо, — так и с Эйприл объясниться тоже необходимо как можно скорее. Спасибо Рафу, удержал Кейси от глупых вопросов, а потом и вовсе увел его, якобы помочь в гараж. Но ведь и Эйприл может ненароком припомнить недавнюю вражду с Караи и наговорить лишнего. Хотя… он еще раз обессиленно выдохнул, чувствуя себя вымотанным — лишнего уже сказано немало.

— Вот именно — вроде, — Донателло растерянно развел руками. — Может, она вспомнила, как вы враждовали с ней, и она на тебя охотилась, а? Я не успел тебе сказать, что Караи снова забыла все-все, что с ней происходило, — он виновато потупился, — и сейчас может неожиданно вспомнить любой, даже самый неприятный момент.

— Тем хуже для нее! — нахмурилась Эйприл. — Сейчас я уже не та испуганная девочка и живо покажу ей, что она ошибается насчет охотника и добычи.

— Не думаю, что она будет нападать на тебя, Эйп, — поддержал брата Леонардо. — Дон уверен, что постепенно Караи вспомнит все, а сейчас… — он неопределенно пожал плечами, — она вроде как не в себе. Извини нас за нее, ладно?

Эйприл лишь фыркнула — то ли презрительно, то ли недоверчиво. Леонардо с тяжелым сердцем не стал ее разубеждать. Да и как, если он сам не знает, как скоро Караи вспомнит все как было.

— Все-таки нас здесь большинство, и мы за тебя, — попробовал он зайти с другой стороны. — Караи это знает и, как бы ни относилась, вряд ли проявит агрессию. По крайней мере, открыто.

— Это-то и страшно, — вздохнул Дон. — Извини, бро, но уловки твоей подружки еще хуже, чем прямое нападение. Но ты не волнуйся, — тут же поспешил он успокоить Эйприл. — Мы не дадим тебя в обиду.

— Спасибо, но я и сама справлюсь, — обиженно отвернулась Эйприл. — Просто… не слишком-то здорово, что теперь мне тут не рады. Похоже, я поспешила вернуться.

Она развернулась и прошла к турникету, игнорируя Донни и его попытки заверить ее в обратном. Леонардо остался на месте, озадаченно потер затылок, вздохнул. Еще одна проблема на подходе. И наверняка не последняя.

Двери в комнате и правда не оказалось, была лишь замещающая ее занавеска, да и сама комната два-три шага что в длину, что в ширину явно не стоила своего громкого наименования. Но Караи была рада и этому. Лишь теперь она поняла, чего так сильно не хватало ей в новом месте жительства. Уединения. Хотя бы малюсенького собственного уголка, куда никто не ввалится и не потревожит, где можно остаться наедине с собой и беспокойными мыслями, попытаться не спеша разобраться во всем произошедшем. Взбудораженное раздражение от незваных гостей вперемешку с тревогой — она ведь так и не поняла, кто были эти двое и как связаны с ней — вихрились и кружились в душе, а вопросов по-прежнему было больше, чем ответов. Но все же прояснилось хоть что-то. Понять бы еще, что именно это было.

Выгребя из комнатушки большую часть ее содержимого непонятного назначения (видимо, она служила чем-то вроде местной кладовой), болтливый сосед сгрузил его себе на панцирь и потащил прочь. Караи сильно сомневалась, что он донесет все, не растеряв половину по пути, но предупреждать не стала. Напротив, выдохнула с облегчением, когда за ним наконец захлопнулась дверь. Нашарив в углу какой-то ящик, на ощупь отряхнула его и села. Еще больше собственной комнаты Караи порадовало, что не смолкавший всю дорогу черепашка наконец распрощался. Честное слово, ей порой казалось, что от бесконечной трескотни завянут уши и вытечет мозг. Как только братья его терпят!

Откуда-то издалека вновь долетели отзвуки громких голосов. Чьих, Караи не поняла, да и не стала выяснять. Лишь поскорее задвинула занавеску и устало потерла виски. Похоже, вся компания человеко-черепах была довольно шумной, кто больше, кто меньше. Поначалу куноити была не против задержаться в показавшемся ей гостеприимным доме, пусть и располагался он под землей, и был лишен многих необходимых удобств. Но сейчас впервые усомнилась в правильности своего решения. Если она правильно поняла, черепахи учились у крысы какому-то боевому искусству — но только как, в такой вот суматохе и беспорядке? Как можно сосредоточиться, когда-то и дело что-то хлопает, звякает, или кто-то кричит? Или крыса учила их лишь грамоте и приличному поведению? Куноити хмыкнула. В таком случае, с последним она тоже не слишком преуспела. Он, точнее говоря.

Хлопок повторился, на этот раз совсем рядом. Не удержавшись, Караи отодвинула краешек занавески и выглянула. Так и есть, ее первый знакомый, Леонардо. Зайдя в зал, который младший из черепах назвал додзё, он, судя по всему, не собирался уходить. Караи сердито фыркнула. Да сколько можно-то? Даже на минуту не оставляют в покое. Может, сбежать все же было не худшей идеей? Вернуться, если что, она всегда успеет.

Размышляя, как это лучше проделать, Караи продолжала следить за черепашкой. Тот же молча пересек комнату, остановившись у дерева, какое-то время постоял, задумчиво созерцая игру света на листве. Откуда он падал, Караи со своего места видеть не могла, даже подняв голову и всмотревшись в высокий потолок, но про себя решила, что зрелище и правда захватывающее. Никогда не ожидала она увидеть в подземных катакомбах не плесень или мох, не жалкую блеклую вытянувшуюся без света травку, а настоящее дерево. Оно казалось островком покоя и настоящей гармонии. Про себя куноити решила однажды устроиться не за этим жалким подобием стенки, а рядом с… точнее, за мощным стволом, укрывшись и от любопытных глаз, и от лишних ощущений. Но — явно потом, когда черепаха наконец уйдет. Вернее…

Удивленно моргнув, куноити еще раз обшарила зал взглядом. За недолгие секунды, пока она задумалась, Леонардо куда-то исчез, словно испарился. Притом Караи точно была уверена, что к двери он не подходил. Желание уединения уступило место любопытству, и Караи выскользнула из своего закутка. Сделала несколько шагов, ступив на устланный коврами центр зала. По-прежнему никого. Взгляд скользнул по аккуратно развешанному на стенах оружию. Куноити одобрительно улыбнулась. Вот еще одна причина, по которой стоило задержаться. Она не помнила наверняка, но чувствовала, что когда-то у нее было свое. Любимое, привычное, как перчатка для ладони или таби — для ноги. Нет, она не собирается никого ни о чем просить, но может, кому-нибудь из черепах понадобится однажды партнер для тренировочной схватки — например, на катанах…

Взгляд зацепился за полку в дальнем углу. Караи не могла видеть, что именно там находится, кроме, может быть, ярких неваляшек-дарума. Не могла даже предположить, что найдет там, но почему-то заинтересовалась. Забыла и о черепашке, и своем намерении на случай, если так и не найдет его.

Ее собственная ладонь, смело протянутая к этой полке — или очень на нее похожей. Куноити точно так же в первый раз видит эту полку и почти что собирается пройти мимо, но помимо воли задерживается. Что-то притягивает ее взгляд, ее внимание. Что-то, незаметное издалека, но очень важное. Что она однажды уже держала в руках. Что-то, что просто нельзя не заметить…

Здесь или нет? Караи сосредоточенно нахмурилась, сделала шаг в ту сторону, не отводя взгляда от полки. Потом еще один, еще… Сейчас девушка рассмотрела, помимо дарума, еще и свечи. И, кажется, ароматическую палочку. А непосредственно за ними…

— Ты что-то ищешь? — Леонардо появился из-за дерева так же неслышно, как и скрылся за ним. С легкой досадой Караи поняла, что он все время был здесь. И может быть, точно так же пытался сосредоточиться вдали от шумных братьев, пока не помешала она. Впрочем, с какой стати? Разве она что-то о нем знает?

— Нет, ничего, — поспешила ответить она и даже отвернулась от заинтересовавшего ее места. Сейчас почему-то выказанный интерес смутил ее, словно она ненароком выдала свое слабое место, и куноити постаралась как можно естественнее перевести разговор. — Просто осматриваюсь. Я ведь ничего здесь не помню. Тут, — Караи обвела широким жестом зал, — вы, наверное, занимаетесь?

— Да, — согласно кивнул Леонардо. — А еще тут очень удобно медитировать, — не удержавшись, он оглянулся на дерево, и Караи поняла, что не ошиблась: он появился здесь именно для этого. Она улыбнулась своей догадливости, и, видимо, ободренный, Леонардо улыбнулся в ответ.

— Я не помешал? — черепашка выглядел обеспокоенным. — Я не слышал, что ты здесь.

Чуть ранее Караи не удержалась бы от искушения сказать правду, но сейчас, успокоившись и отвлекшись, уже не считала черепашку досадной помехой. Странно, но именно этот невольный сосед вызывал наибольшую симпатию. Он не был надоедливым и болтливым, как его братья, и кажется, с ним проще всего иметь дело.

— Нет, нисколько, — она неопределенно пожала плечами. — Наоборот, я бы не прочь размяться, — Караи лукаво блеснула глазами. — Если только никто не помешает.

— Тренировка еще не скоро, — успокоил ее Леонардо. — А Донателло мы не скажем, — он так же озорно улыбнулся в ответ. — Если что, это просто разминка.

***

Леонардо нисколько не удивило, что основным оружием для спарринга Караи избрала катану, а вот то, что дополнительным стал не вадзикаси*, как обычно, а манрики гусари*, стало сюрпризом. Да и управлялась с ним куноити весьма и весьма ловко, пару раз едва не сбив с ног. Впрочем, он давно знал, что куноити владеет многими видами оружия и изобретательна по части приемов, в том числе коварных. Пока что Караи не воспользовалась ни одним из них, но осторожничать Леонардо перестал довольно быстро. Похоже, ре-мутация ускорила процесс заживления, а освоилась с новым-старым обличием Караи быстро.

Отбивая очередной удар, Леонардо мысленно поблагодарил Рафаэля за хорошую идею, напомнив себе не забыть высказать благодарность вслух. Наблюдая за подругой во время импровизированной схватки, он не мог не заметить, насколько свободнее, плавнее стали ее движения. Выражение лица было, как обычно, насмешливо-непроницаемым, но Леонардо был уверен, что спарринг понравился Караи не меньше, чем ему. Что-то, а выказать свое превосходство в бою, покрасоваться куноити всегда любила.

Однако удовольствие удовольствием, а оставался еще один неприятный момент, который следовало прояснить. Леонардо охотно (и малодушно, как сам понимал) оставил бы его на потом, но оттягивать неизбежное не только бесполезно, но подчас и опасно. И сейчас был как раз такой случай.

— Караи, — осторожно начал он, ловко отведя в сторону ее клинок своим, и подался вперед, оказавшись с ней плечо к плечу. — Не люблю напоминать о неприятном…

— Ну так не делай этого. Успеется ведь, — отозвалась та, дыханием шевельнув концы банданы. Так близко, так волнительно… В последний момент Лео с трудом успел увернуться от ловкой подножки и отскочить в сторону.

— Если бы, — огорченно отозвался Леонардо. Перехватил метнувшийся в его сторону конец манрики гусари, одним витком зафиксировал на запястье. — Лучше разобраться с этим сразу. Наши друзья…

— Если ты хочешь, чтобы я извинилась… — тут же, как рассерженная кошка, зашипела Караи. Наступила на цепь, вынудив Леонардо шатнуться, и тут же скрестила свою катану с его прямо перед лицом черепашки.

— Нет, не это… Почему ты никогда не дослушаешь до конца?! — раздраженно перебил ее Леонардо.

Неожиданно бросив цепь, он выхватил второй меч и ловким ударом по рукояти выбил оружие из руки Караи. Со звоном катана покатилась по полу. Леонардо зорко следил за противницей, но та даже не попыталась подхватить ее и контратаковать, лишь подобрала цепь и отпрянула в сторону. Замерла в настороженном ожидании.

Тяжело выдохнув, Леонардо убрал в ножны второй меч, опустил катану. Продолжать спарринг не было желания. Ну, почему все так сложно? Даже Рафаэль лишь в худшие моменты своего упрямства был невозможнее. А ведь он даже еще ничего не сказал…

— Умеешь же ты все испортить, — обвиняюще бросила куноити. Недоверчиво на него косясь, направилась к стене, повесить на место оружие. — Я-то думала, хоть ты на моей стороне…

По тому, как резко, на полуслове она умолкла, Леонардо понял, что фраза вырвалась совершенно неожиданно для самой Караи.

— Можешь оставить у себя, — столь же внезапно предложил он. Куноити удивленно на него оглянулась, но ничего не сказала. Молча убрала катану в ножны, закрепив в держателе, цепь же обмотала вокруг пояса.

— Хватит и этого, — недовольно бросила она, отворачиваясь. — Если вдруг…

Одним слитным движением спрятав в ножны катану и поравнявшись с куноити, Леонардо поймал ее за плечо. Выдержал злой взгляд и попытку оттолкнуть его, глядя глаза в глаза.

— Веришь ты мне или нет, но ты в безопасности, Караи, — начал он как можно спокойнее и увереннее. Поверит Караи или нет, он должен попытаться. — Здесь тебе ничто не грозит, а наши друзья…

— Вот только не надо заливать об их невинности, — резко перебила его та. — Я сама видела…

— Ты что-то вспомнила? — Леонардо не опускал руки, не отводил взгляд. Караи ничего не ответила, но ему и не требовался ответ.

— Да, между вами были разногласия в прошлом, — черепашка видел, что куноити снова хотела его перебить, и поспешил закончить: — Я не буду судить, кто был прав, а кто нет, — но не один из вас не виноват в этом. Ни один из трех.

— Хочешь сказать, виноватых не было вовсе? — язвительно переспросила Караи. Леонардо покачал головой, опустил руку.

— Не хочу. Но сейчас это не имеет значения. Это недоразумение закончилось, и вы больше не враги, — видя недоверчивый взгляд Караи, он счел нужным повторить это, добавив: — Ни Эйприл, ни Кейси не нападут на тебя, но я прошу, чтобы и ты, Караи, не задевала их. Ты — мой друг, но и они тоже.

Какое-то время Караи молчала, смотрела куда-то через его плечо. Затем медленно перевела взгляд на Леонардо, словно решив для себя что-то. Черепашка невольно затаил дыхание, ожидая этого решения.

— Такое чувство, словно когда-то это уже было, — задумчиво проговорила Караи, и прежде чем Леонардо успел что-то добавить, раздраженно мотнула головой. — Дурацкое чувство, — она подошла чуть ближе, остановившись почти вплотную. — Скажи мне, Леонардо, — она понизила голос, наклонившись к нему, — а если тебе придется выбирать между нами? Кого ты выберешь?

Комната качнулась перед глазами Леонардо. Воздух вдруг сгустился, не проходя в грудную клетку. Он сипло кашлянул и мотнул головой.

— Я не стану выбирать, — слова царапали горло, застревая в нем, но Леонардо нашел в себе силы протолкнуть их. Если бы речь шла о братьях, он не усомнился бы ни на секунды… но и Эйприл с Кейси дороги ему не менее. Леонардо был почти зол на себя, что пришлось себе об этом напоминать.

— Я так и думала, — лицо Караи снова стало непроницаемым. — Стоило ли спрашивать?

Она качнулась назад, отступая, но черепашка удержал ее. Обеими руками обхватил предплечья девушки. Та была выше его на полголовы, но сейчас они словно бы сравнялись в росте.

— Стоило, — возразил он тихо, но решительно. И куноити почему-то не нашла в себе сил воспротивиться. — Стоило, Караи. Теперь ты знаешь, что я не предаю своих. Хотя я ни за что на свете не хотел бы обидеть тебя.

Какое-то время Караи молчала, глядя ему в лицо, и Леонардо нипочем не взялся бы угадывать, о чем она думала. А потом вдруг шагнула вперед… и через мгновенье он обнаружил себя лежащим на панцире. Караи стояла одним коленом на его пластроне, а перед самым лицом — крепко, не шевельнешься, — натянулась цепь манрики гусари.

Наверное, стоило предположить, что куноити вспомнила миг теперь уже их вражды. Наверное, надо было хотя бы попытаться увернуться, вырваться, предупредить остальных. Сделать хоть что-нибудь.

Наверное… Леонардо не сделал ничего. Слова, движения, да даже просто мысли стали вдруг лишними. Он просто молча и — черепашка надеялся — спокойно смотрел в глаза подруге, доверяя ее решению. Лишь отчаянно надеясь, что оно не обернется злом для братьев.

— Кто кого еще обидит! — насмешливо фыркнула ему в лицо Караи, затем убрала цепь и встала, отошла на шаг, позволяя подняться. — Наверное, с тебя на сегодня хватит.

Черепашка покорно склонил голову, признавая себя побежденным. И кому какое дело, что по сути спарринг закончился с первым его словом? Главная победа все же одержана.

— С нас, Караи, — мягко поправил ее Лео. — Хорошенького понемножку. Ты практически поправилась, но все же лучше не перестараться. А теперь… — он вопросительно взглянул на девушку, — может, вернемся к остальным? Кейси и Эйприл, наверное, уже ушли, — поспешно добавил он.

Было ли так на самом деле, Леонардо старался не думать. Впрочем, их человеческие друзья наверняка теперь будут держаться в стороне от Караи. Да и она навряд ли полезет на рожон. И все же…

— Если хочешь, — Караи равнодушно пожала плечами. — Я еще немного останусь. Хочу побыть одна.

Леонардо не стал возражать, отнес оружие на место, почтительно поклонился недавней противнице (та церемонно вернула ему поклон) и вышел, аккуратно затворив за собой двери.

***

Оставшись одна, Караи размотала манрики гусари, присела у дерева, скрестив ноги, задумчиво погладила прохладные звенья цепи. Пальцы ловко скользили от одного к другому, не находя преграды. Мысли же похвалиться такой же стройностью не могли. Новые непрошенные воспоминания вторглись незваными нахальными гостями, вновь разрушили, разбили на осколки начавшую было складываться картинку. Что же теперь?..

Леонардо. Он чаще других хаосом врывался в ее мысли и чувства, причем делал это как-то так, что у нее не было ни сил, ни желания противиться. Нарочно? Нет, вряд ли. Она замечала замешательство и неуверенность, порой сквозившие во взгляде черепашки. Непоколебимую уверенность в темной синеве его глаз Караи видела наверняка лишь единожды. Когда Леонардо говорил о своих. Семья, братья… Относится ли к ним она? Куноити невесело усмехнулась, намотала на палец край цепи. Вряд ли. Почему же ей так этого хочется? Только ли потому, что он дал ей оружие, помог почувствовать себя увереннее? Дал возможность выбирать, как ей самой хочется поступить?

Караи решительно помотала головой, освободив руку, взъерошила длинные волосы на висках. Леонардо слишком темная лошадка, и сейчас думать о нем бесполезно. Впрочем, а кто из них прост и понятен? Разве что самый мелкий… и то она бы усомнилась. Она не знает об этой семейке ничего, кроме того что однажды уже побывала тут. Но вот кто они, как она сюда попала — на самом деле, а не по их словам, — почему ей так резко неприятны их дружки? Настоящее уравнение со всеми неизвестными.

Прикрыв глаза и машинально перебирая пальцами цепь, Караи постаралась сосредоточиться на том, что ей еще удалось вспомнить, кроме той злополучной чашки. Леонардо. Они явно были знакомы с ним, и — по губам куноити скользнула легкая улыбка — уже однажды сходились в поединке. Иначе откуда ей знать, как он ответит на тот или иной прием, с какой силой наносит удар, и главное — что он ни за что не ударит в спину. Правда… лицо омрачила недовольная гримаса, — похоже, и спорить с ним ей когда-то уже приходилось. С тем же результатом, что и сегодня.

Парень и девчонка… Эти воспоминания Караи пока постаралась задвинуть подальше. На случай, если Леонардо не соврал, и меж ними действительно было всего лишь недоразумение. Например, этот придурок начал ухаживать за ней, полез целоваться, а рыжая обиделась и кинулась в драку… Караи криво усмехнулась. Ну нет, это уж совсем из ряда вон. Мыльная опера прямо. Посмев к ней приставать, этот увалень не успел бы даже пожалеть об этом. Да и помнилось почему-то, что целовала его она. Но не могла же она скатиться до того, чтобы выбрать такого. Дикость какая-то!

Открыв глаза, Караи постаралась переключиться — и так от несуразных мыслей ее замутило. Было же что-то еще. Что-то важное… Причем именно здесь. Поднявшись, она нашла взглядом полку. Ну, конечно, здесь.

Подойдя вплотную, Караи взяла с полки фотографию — больше ничего примечательного там не оказалось. Но увы, черно-белые мрачноватые лики незнакомых мужчины и женщины ни о чем ей не говорили. Она не помнила ни одного из них, ни, тем более, спеленутого младенца на руках женщины. Более того, она не видела никого из них тут. Еще какие-то друзья черепашьего семейства? Очень может быть.

Караи аккуратно поставила фотографию на место. В душе скреблось, царапалось, просилось наружу незнакомое чувство. Было грустно и как-то непривычно тоскливо. У Леонардо была семья, пусть и такая немного сумасшедшая. У этих людей тоже. А у нее? Есть ли у нее хоть кто-нибудь? Кто-нибудь близкий, за кого не страшно и не жаль будет выступить против кого угодно?

Изображение перед глазами зарябило предательской пеленой. Неожиданно для себя Караи снова оглянулась на полку, на изображение незнакомой семьи. Зачем? Она не знала и сама. Но на месте чужого, не вызывающего никаких эмоций фото вдруг увидела… другое.

Секунда или даже доли ее — и все исчезло. Стиснув зубы, Караи зажмурилась, изо всех сил пытаясь вернуть, ухватить за хвост ускользнувшее видение. Напрасно. Она помнила лишь, что видела на фотографии себя — почти такую же, как сейчас, лишь чуть младше. Даже одежда, кажется, была та же самая. А кроме нее был… кто-то еще. Кто именно, Караи вспомнить так и не смогла. Даже был то мужчина или женщина. Помнила лишь, что незнакомец стоял то ли рядом, то ли сзади, точно так же как Леонардо придерживая ее за плечи. И она знала его… ее самым близким человеком на свете. Не только потому, что могла без опаски повернуться спиной и была рада прикосновению.

Кто же это был? Или была? Караи думала, что скорее второе — ведь на фотке именно женщина держала на руках ребенка. Мама… Непривычно мягкое, ласковое… почему-то больно ранящее слово. Потому что она ее потеряла, не иначе.

Первым порывом было поделиться воспоминанием с Леонардо, тут же броситься наружу на поиски. Хоть на немного приблизить момент радостной встречи. Но потом, подумав, Караи отказалась от этой мысли. Даже перед Леонардо не хотелось выглядеть слабой и глупой, а что она ему скажет? Пойду искать сама не зная кого, даже не помня лица? Да он ее на смех поднимет… ну ладно, он не его обалдуи-братцы, вежливо промолчит, но вот что подумает? А остальным и вовсе знать незачем.

Сделав несколько нервных шагов по додзё взад-вперед, Караи направилась к выходу. Взбудораженное сознание требовало движения, сидеть на месте, обдумывая и пережевывая одно и то же, было невыносимо. Нет, если не искать, то хотя бы пройтись, проветрить мысли и размять ноги она может. Глядишь, по пути еще что-нибудь вспомнится.

В просторной гостиной никого не оказалось, и Караи облегченно перевела дух. Меньше народу — меньше лишних слов. Опасливо озираясь, она пересекла комнату, дальше двинулась вдоль стены, сама себя ругая за эти опасения. Разве не ей крыс говорил, что никто насильно держать ее тут не будет? Вот она и пройдется немного, развеется. А вот и турникет, за ним, кажется, начинается выход наружу, на улицу.

Но стоило лишь коснуться перил невысокой лесенки, ведущей к турникету, как сзади что-то громко зазвенело. Караи испуганно отдернула руку, заполошно завертела головой. Звук доносился откуда-то из дальних комнат, но слышен был, наверное, по всему убежищу. И переполошит наверняка всех. Куноити зло нахмурилась. И это — их обещанная свобода?..

Она упрямо двинулась было дальше по лестнице, морщась от неприятного звука, как вдруг он стих. Но не успела она порадоваться тишине, как ее нарушили громкие голоса сзади:

— Караи, куда ты?

— Караи, погоди!

Перебивая один другого, голоса звучали все громче, норовя перекричать даже «сирену». Как обычно… Караи медленно выдохнула, подавляя раздражение. Оборачиваться, а тем более объясняться, не хотелось, но иначе они никогда не заткнутся. И она остановилась у самого турникета, глядя на братьев вполоборота.

Длинный и мелкий. Как в плохом анекдоте. Караи презрительно фыркнула и обратилась сразу к обоим:

— Ну? Что случилось, из-за чего стоило так пугать? На вас напали?

Младший тут же смешно завертел головой, видимо, в поисках нападавших. Караи устало вздохнула. И ведь поверил же…

— Нет, она… — а дальше старший из черепах, неопределенно разводя руками, попытался что-то объяснить, но Караи тут же утонула в терминах. И ладно бы только это, но ведь черепаха настороженно смотрел на нее, словно ожидая ответа уже от нее. Куноити была убеждена, что именно он и устроил сигнализацию на входе, вот только зачем? И… неприятная мысль заставила ее нахмуриться — когда пришли их гости, было тихо. Получается, не доверяют именно ей?..

— Так что случилось-то? — Караи начала злиться. Хотелось нарочно, наплевав на все запреты, пройти турникет — и пусть попробуют ее остановить. Но Леонардо просил ее не ссориться с его друзьями — и братьев, наверно, это тоже касалось.

— Прости, но тебе не стоит выходить одной, — начал длинный. И, похоже, оробев, затараторил скороговоркой: — Ты не знаешь мест и можешь потеряться, а тут неподалеку и пути проходят, под поезд попасть можно, а иногда и монстры-мутанты встречаются, нечасто, ты не бойся, но лучше все же…

Караи замотала головой, словно пытаясь вытряхнуть набившиеся в нее звуки. Трещотка еще похуже младшего. И чем дальше, чем непонятнее. Она поняла только одно: черепаха не хочет, чтобы она выходила одна. А вот причины — одна другой чуднее.

— А хочешь, я провожу? — неожиданно предложил младший. А когда Караи удивленно на него уставилась, продолжал с самодовольной улыбкой: — Я тут все ходы-выходы знаю, со мной точно не пропадешь. И скучно не будет.

— Это уж точно… — пробормотала Караи. За ее спиной старший из черепашек хлопнул себя по лбу, и она готова была повторить его жест. Дожили! Ее поручать заботам мелкого прохвоста, словно она ни на что не способна.

— А может, лучше… — робко предложил старший, но Караи его уже не слушала.

— Нет уж, спасибо, — перебила она его и вихрем слетела с лестницы. — Няньки мне точно не нужны!

И, оттолкнув с дороги братьев, бросилась обратно к своей комнате. Можно было, конечно, продолжать спорить, и даже попытаться прорваться силой — но вот толку? Одна лишняя головная боль. Как и вся их семейка!

***

— Ну, спасибо, Майки, удружил, — Донателло смерил сердитым взглядом младшего. Тот озадаченно поскреб затылок.

— А что я такого сказал? — искренне не понял Микеланджело. — Я же только помочь хотел. А ты ее заболтал совсем. Она же чуть не уснула…

— «Помочь, помочь»… — зло передразнил его Донни. Про себя он не мог не признать, что младший в чем-то прав, но от этого было только обиднее. — Лучше бы не мешался вовсе! Я бы дал ей передатчик, и убили бы разом двух зайцев: и не потерялась бы, и на помощь позвала в случае чего. Нет, даже трех — глядишь, доверять бы больше стала.

Он покосился на еле заметную из прихожей занавеску в углу додзё. Туда ли направилась Караи? Проверять не хотелось.

— А Футы? — напомнил Майки. Донателло озадаченно моргнул, не сразу поняв, о чем толкует младший.

— С ними она сладит, — равнодушно махнул он рукой. — Уж в этом можешь не сомневаться.

— Я не о том, — неожиданно серьезно возразил Майки. — Лео же говорил, что она может вспомнить не то. И тогда она…

— Хуже другое, — хмуро глянул на него Донателло. — Мы не узнаем, даже если это случится без Футов. До тех пор, пока не станет поздно.

***

Резко задернув занавеску, так что одна петля даже оторвалась, Караи опустилась на ящик, едва не промахнувшись впотьмах. Сжала-разжала кулаки, шумно дыша через зубы. Она что, теперь за порог ступить шагу не может без разрешения этого беззубого?! Если он вылечил, значит, ему все можно? Да вот черта с два! Караи зло ударила по ящику и закашлялась от пыли. Она вот прямо сейчас пойдет к их крысе и скажет все, что думает, об их гостеприимстве и где она его видела. Никто и никогда не посмеет ее запереть, не позволить искать самое дорогое на свете. И даже Леонардо ей не указ.

Дыхание медленно успокаивалось, как и сердцебиение, а в маленький мирок куноити мало-помалу возвращались другие звуки, изгнанные раздражением. Еле слышное гудение то ли лампы, то ли другого механизма, которое она слышала, еще первый раз зайдя сюда. Похрустывание ящика от ее движений. И… голоса снаружи. Да что они там все никак не угомонятся?

Снова отодвинув занавеску, Караи подошла к дверям, отделявшим додзё от остального убежища. Да, шумели именно там, в гостиной. Должно быть, все никак не успокоятся после ее «побега». Куноити криво усмехнулась. Ладно, так и быть, надо сказать им, что она никуда не собирается — только пусть утихнут. А то и мыслей своих не слышно.

Голоса немного отдалились. Караи опустила протянутую было к двери руку. А не слишком ли она позволяет им командовать? Нет, она, конечно, благодарна за помощь и все такое, но указывать ей, куда и когда идти, не посмеет никто. Но, чтобы снова не ворошить этот муравейник, она дождется, когда к ним снова придут гости, хотя бы те же парень с девкой, и потихонечку улизнет. Уж не заблудится как-нибудь без этого клоуна. А Леонардо оставит записку, чтобы не беспокоился. Он умный, сообразит, что сказать остальным.

В животе громко заурчало, напоминая, что сегодня она еще ничего не ела. Караи с неожиданной грустью вспомнила предложенный ей чай. Наверное, не стоило отказываться. Да и просить как-то стремно. И все же…

Так и не определившись, Караи приоткрыла дверь, но тут же замерла, почти слившись с притолокой. Один из голосов, долетевший из гостиной, явно был чужим. Глухим и низким, словно бы через силу. Караи не стала даже задумываться, хотя вроде бы где-то его слышала. Она бесшумно выскользнула в приоткрытую дверь, придержала ее, закрывая, и крадучись, приставным шагом, стараясь держаться в тени стен, двинулась по коридору. И лишь надеялась, что пустой желудок не выдаст ее в самый неподходящий момент. А уж на улице она найдет, чем его наполнить. Воистину кто ищет — тот найдет. Вот и удобный случай, неожиданный гость. Нельзя его упускать.
_______________________
* вадзикаси — традиционный короткий японский меч, его носили в паре с катаной

* манрики гусари — оружие из короткой цепи с грузиками на концах (бывают разной формы)

Леонардо почти не ошибся: на момент, когда он вошел в лабораторию, Эйприл и Кейси уже собирались уходить. Вернее сказать, Кейси мог и раньше, но он решительно отказывался оставить Эйприл наедине с Донателло. И ведь обещал он ее отцу проводить ее до дома, разве нет? А нормальный пацан слово свое держит.

Что думала об этом сама Эйприл, тем более сейчас, осталось загадкой. Однако вскорости засобиралась и она. Назавтра им предстояла контрольная, к которой еще готовиться и готовиться. Кейси, правда, уже привычно полагался на помощь подруги, но сейчас, после казуса с Караи, был ни в чем не уверен. Эйприл держалась подчеркнуто холодно, игнорируя его и еще больше вводя в тупик. Черт, ну, не виноват же он, что эта девка сама на него кинулась. Еще и отравила потом. И зачем только черепахи ее к себе притащили. Прав был Рафаэль: одни проблемы от нее, хоть и она и их сестра.

— Если надо, я мог бы помочь, — привычно предложил Донателло, когда Эйприл упомянула о контрольной, так же старательно не глядя на Кейси, как и рыжая. Осуждает, вот как пить дать. Парень скривился. А и хрен с ним! Еще один морализатор нашелся, блин. Лучше бы как следует за колбами своими смотрел.

— В биологии рыжик и сама сильна, верно? — непрошенно вмешался он в разговор, надеясь малость загладить вину. Девчонки ведь любят, когда ими восхищаются.

Не прокатило: Эйприл сердито зыркнула на него, но ничего не сказала. Однако от помощи отказалась, сославшись, что скоро уже вечер и отец будет беспокоиться. Кейси спрятал торжествующую улыбку. И то хлеб. Может, еще Драконы объявятся, дадут шанс себя показать — уж он-то не оплошает. Эйприл увидит, кто настоящий герой.

Уже на пороге они столкнулись с Кожеголовым, пришедшим навестить Майки. А может, и Караи. Кейси скорчил недовольную гримасу, но потом подумал, что все к лучшему. Может, припомнив дружка (а он слышал краем уха, что некоторое время назад Караи и мутант-крокодил сильно сдружились), и она станет чуть меньшей язвой? Надежда невелика, но чего на свете не бывает?

Крокодил поблагодарил Эйприл за помощь, оказанную ее отцом, и девушка пообещала передать привет. Задерживаться на этот раз не стала, и Кейси мысленно выдохнул с облегчением. Сейчас, когда предстояло вновь помириться с подругой, чужие глаза были совершенно лишними.

***

Ожидания не оправдались вновь: на улице и правда уже начало темнеть, но было многолюдно, как всегда в «час пик», когда заканчивается первая смена рабочих и вторая — школьников. Грабители же и прочая шушера затаилась до полной темноты в своих крысиных норах.

Примерно так же обстояло дело и с примирением. Как и его закадычный друг, Кейси не очень умел признавать свои ошибки и уж тем более — просить прощения. А к его самым весомым аргументам Эйприл то ли не прислушивалась, то и вовсе забила на них, думая о чем-то своем.

Что именно занимало ее мысли, Кейси не пытался даже гадать: женская логика не поддается осмыслению. Да и не слишком он считал себя виноватым, но забросить задуманное не давала гордость. Ну и нежелание, чтобы рыжая вновь благосклоннее отнеслась к долговязому мутанту, чем к нему. И Кейси предпринял очередную неуклюжую попытку:

— Ну, рыжик, зуб даю, это случайно вышло. Эта ведьма сама на мне повисла, а я только помочь хотел… а потом в благодарность еще и отравила…

***

Кейси не ошибся: Эйприл и правда слушала его вполуха, пропуская мимо сознания. Какое-то тревожное чувство не давало ей покоя, то ли неуверенность, то ли предчувствие беды. Слишком привычное и неприятно знакомое, чтобы не обращать на него внимания. Да и голова начала глухо ныть. Эйприл потерла висок, недовольно покосилась на Кейси. Его назойливая трескотня все сильнее действовала на нервы, и она с трудом сдерживалась, чтобы не послать его ко всем чертям. Еще и хватает наглость просить ему помочь на контрольной, нет бы самому хоть раз постараться. Она уже начала жалеть, что согласилась — в тайной надежде, что он наконец отвяжется.

Громкий звон заставил вздрогнуть, больно ударив по барабанным перепонкам. Эйприл резко развернулась, прижимая руку к виску, огляделась. Ничего, что могло бы вызвать такой звук. Девушка даже подняла голову к небу.

— Что случилось? — наконец заметил «заботливый» кавалер. — Рыжик, ты чего, словно привидение увидела? Что-то с крыши упало?

Он уставился туда же, куда и Эйприл, но ничего не увидел. Сама же девушка даже не заметила этого. Мир померк и поблек, размытой акварелью расползся перед глазами. В голове снова сильно стрельнуло, и Эйприл со стоном скорчилась, прижимая ладони к ушам. Еще один звук удара, еще… В сознании отчетливо мелькнуло искаженное злобой лицо Караи, в руках мелькнуло что-то металлическое…

***

— Да что с тобой, в конце-то концов?! — окончательно перепугался Кейси. Подхватив под локти клонящуюся набок Эйприл, он так и замер в жалком незавершенном движении. Нет, он был наслышан о видениях подруги, но ни разу не присутствовал при таком и плохо себе представлял, как это бывает. Может, уже пора вызывать «скорую»?

Он сильно встряхнул Эйприл, надеясь привести ее в себя, с тревогой всмотрелся в покрасневшее лицо. Такие красивые в обычное время голубые глаза остекленевшим взглядом смотрели сквозь него, и выглядело это жутковато. Осененный неожиданной идеей, наплевав, как поймет и отреагирует на это Эйприл, Кейси собрался с мужеством, наклонился ближе и… дунул ей в лицо.

Эффект последовал незамедлительно, но не такой, как парень ожидал. Резко дернувшись, Эйприл стремительно выпрямилась, заехав макушкой ему по переносице. От неожиданности Кейси даже охнул, отпустив подругу и прижав ладонь к больному месту.

— Твою ж… Эйп, ну зачем так резко-то?

— Донни! — столь же внезапно воскликнула Эйприл и со всех ног бросилась обратно, в безлюдный переулок, где они с Кейси и выбрались из логова.

— Ну вот, снова-здорово! — с досадой выдохнул тот и побежал следом. — Да что там произошло-то хоть, объясни толком.

— Он… они… — задыхаясь на бегу, Эйприл какое-то время еще силилась объяснить, но быстро махнула рукой и побежала быстрее. Кейси тоже прибавил шагу, почуяв неладное. Вот наверняка эта ведьма снова взбесилась. Зря он тогда не наподдал ей — за все хорошее.

***

Немного ранее

До слуха вновь долетел радостный, полный энтузиазма голос Микеланджело. Сплинтер улыбнулся своим мыслям, разгладив на колене чуть размытый снимок. Не виденный до сегодняшнего дня, он был для него самым ценным, после разве что памятной семейной фотографии с Шен и Мивой. Но он отдал бы эту ценность не колеблясь, лишь бы успокоить немного смятенные мысли дочери. Сейчас, когда его сыновей навестил старый друг, он не хотел им мешать: помнил еще, как скованно чувствовал себя Кожеголовый в его присутствии. Пусть порадуются, ему же сейчас предстоит иное. Самое время вернуть потерю…

— Мастер Сплинтер, к вам можно? — приоткрыв глаза, Сплинтер увидел взволнованного старшего сына. Через привычную робость пробивалась плохо скрытая радость. Крыс кивнул, указав на место перед собой. И дождавшись, когда Леонардо сядет, спокойно поинтересовался:

— Вижу, тебе не терпится сказать мне что-то важное. Мива наконец признала тебя?

Леонардо немного стушевался, но согласно кивнул.

— Да, учитель. Но я… мне кажется, я знаю, как убедить ее принять вас.

Сплинтер нахмурился, разгладил невидимую складку на колене.

— Леонардо, я, кажется, предупреждал тебя…

— Простите, учитель, — перебил его Леонардо. И прежде, чем успел получить выговор за неуважение, торопливо пояснил свою идею: — У вас же хранится альбом наших семейных фотографий? Можно показать его Караи, и увидев себя в нашем окружении, она наконец поймет, что тоже часть нашей семьи. Не может же она не поверить своим глазам!

— Хорошая мысль, Леонардо, — после небольшой паузы отозвался Сплинтер. Его несколько беспокоила простота решения: слишком часто таковые завершались новыми, еще более серьезными проблемами. — Но боюсь, у нас вряд ли найдется фото, на котором была бы и она. Слишком недолгое время провела Мива у нас. Впрочем, можно проверить.

К немалому огорчению Леонардо, слова Сплинтера подтвердились: на большинстве фотографий были лишь он с братьями да учитель. Попалось несколько снимков с участием Кейси и Эйприл, кое-кого из их Мутанималов, но это было тем более не то. Нашлись лишь один или два снимка с изображением Караи, в самом конце альбома, да и то — в обличии змеи. Но разве же она поверит, что это она и есть?

Леонардо печально вздохнул и старательнее напряг память. Он же помнил, четко помнил, что было что-то такое. Где-то было… Вспомнить бы еще где. Он глубоко вдохнул и выдохнул, сосредотачиваясь на ассоциациях. Может, хоть так удастся припомнить. Сейчас он как никогда понимал Караи и ее трудности.

— Вспомнил! — он резко вскочил на ноги, бросившись к двери. — Подождите немного, сэнсэй. Я сейчас!

Леонардо вихрем пронесся через гостиную, позабыв даже порадоваться, как слаженно и с радостью подчиняется исцеленное тело. На громкие оклики и вопросы не отозвался, пообещав объяснить все потом. И, с ходу залетев в комнату Микеланджело, едва не растянулся, споткнувшись обо что-то валявшееся на полу.

«Так и покалечиться недолго, никаких Футов не надо», — дальше Леонардо продвигался уже осторожнее, оглядываясь и по сторонам, и вверх-вниз (после того, как на него с лампы чуть не упала какая-то тряпка). В бедламе или, как поэтично называл его Майки, «творческом беспорядке», мог разобраться только сам Майки. Но привлекать его к поискам почему-то не хотелось. Сейчас Леонардо и самого испугала простота решения. А вдруг он ошибся, и будет только хуже? Учитель разберется, а пока нет смысла заранее обнадеживать остальных.

Пару раз обойдя комнату, Леонардо остановился и задумался. Так, где бы он спрятал ценную вещь, будь он Майки? Нелегкая задача, однако… наверное, там же, где и остальные сокровища!

И правда: на самом верху многополочной этажерки, грозящей вот-вот рухнуть под весом коллекции Майки: фигурок персонажей фильмов и мультиков, комиксов, дисков и кассет, человеческой одежды и прочего хлама, наконец нашлась искомая фотография. Слегка помятая, но по-прежнему яркая. Именно Майки, по собственной инициативе, сделал ее в тот день, когда они спасли Караи из темницы Шредера, и она наконец признала Сплинтера своим отцом. И сама, смущаясь собственных чувств и недавней неприязни, обняла его. Тогда Лео ругал брата за то, что тот чуть не испортил важный момент — а сейчас сам угостил бы его за это пиццей. И угостит, когда его план сработает.

Обратно Лео возвращался уже спокойнее, дабы не давать повода для новых вопросов, хотя так и хотелось побежать вновь. Сердце колотилось у самого горла, стоило лишь представить, как отреагирует Караи на эту фотографию. Сильно удивится, это уж наверняка. Но поверит же? Здесь хорошо видно, что она сама, без принуждения, обнимает Сплинтера, и как он обнимает ее в ответ. Жаль, что не видно лица, но в целом — самое то что надо.

С этим согласился и Сплинтер, немного удивленный тем, что видит фотографию впервые. Леонардо, смутившись, признался, что сам позабыл о ее существовании и вспомнил вот только что. Но ведь лучше поздно, чем никогда, правда?

— Ты хочешь отдать его Миве прямо сейчас? — разрушил сладкие грезы ровный тон Сплинтера. Леонардо, вернувшись к реальности, кивнул, не понимая, к чему медлить. Неопределенность мучительна ведь и для самой Караи, а тут хоть что-то встанет на свои места.

— Мы обещали Миве не беспокоить ее своей помощью, — напомнил Сплинтер. — Излишняя назойливость может дать совершенно не те плоды — вспомни, как она реагирует на Микеланджело. А ведь он действует из лучших побуждений.

Леонардо растерянно молчал. Об этом он как-то не подумал. Можно, конечно, подбросить фотку Караи как будто случайно, но вдруг она снова заартачится? Он слишком хорошо знал ее, чтобы быть уверенным в обратном. Оставить где-то в логове? Не факт, что она ее найдет.

— Можно оставить фотографию в додзё, — предложил он, наконец найдя самый лучший выход. — Комната Караи неподалеку, да и спарринги она любит, — Леонардо улыбнулся. — Я поставлю карточку на вашу полку, и рано или поздно, хотя бы из любопытства, Караи ее увидит.

Он хотел было предложить отнести фотографию прямо сейчас, не откладывая дела в долгий ящик, но вдруг передумал. Сейчас Караи удалилась к себе и не слишком хотела кого-то видеть. Не стоит ее снова тревожить.

— Я сделаю это чуть попозже, когда проводим гостя. Спасибо, что согласились, сэнсэй!

И Леонардо радостный выбежал из комнаты, забыв фотографию на столике учителя.

А может, вовсе и не забыл, а оставил лишний раз порадовать его взор, да и чтоб не потерять в суете. Сплинтер взял фотографию в руки, внимательно вгляделся. Неопытный фотограф поторопился, отчего у него самого получились обрезаны уши, а сбоку в кадр попали улыбающиеся братья. Но самое главное он уловил верно. Даже через бумагу чувствовалось тепло и неуверенное доверие, исходившее в тот миг от Мивы. И неверящая, робко теплящаяся его собственная радость. Память о кратком, мимолетном счастье, оставшемся ныне только на фото. Конечно, как и его сыновья, Сплинтер надеялся, что рано или поздно Мива вспомнит все и наконец примет их, но как скоро это будет? Не вмешается ли вновь какая роковая случайность, коих так много было на его пути? Если бы знать…

Шумная дружеская встреча собиралась затянуться надолго, и Сплинтер поднялся, намереваясь сам отнести фото в додзё, не дожидаясь Леонардо. Поставить на законное место, рядом с другими немногими памятками его семьи, лишний раз поразиться сходству любимой и дочери. Горько-сладкое счастье…

Уже задвинув за собой двери, Сплинтер понял, что не все присоединились к радостной встрече гостя. И почти сразу же сообразил, кто это был. Конечно, Мива не помнит, сколь многое сделал для нее случайно обретенный друг, и оттого держится в стороне. Но вот что она делает здесь? Крыс припомнил, что еще находилось в той стороне. Может, проголодалась? Или вновь захотелось свободы?

Он не таясь вышел из коридорчика и тут же обратил внимание, что Мива, застигнутая на полпути до неизвестной цели, была не очень рада его видеть. Сплинтер предпочел сделать вид, что не заметил этого. Ни к чему смущать девочку еще больше, так она лишь сильнее забьется в скорлупу, доказывая свою независимость.

— Ты, должно быть, направлялась на кухню? — спросил он. Гостья заметно помялась, прежде чем ответить согласием. — Тогда не могу не предложить вновь угостить тебя чаем. Может быть, в этот раз он покажется тебе вкуснее?

Девушка сердито вскинула на него глаза, уколотая скрытым, как ей показалось, упреком в трусости. И тут же согласилась. Сплинтер видел, как напряженны и резки ее движения, и отступил на шаг назад, приглашая ее зайти в свою комнату. Как и ожидалась, Мива без колебаний последовала приглашению.

***

Дождавшись, пока гостья усядется у низкого столика, Сплинтер прошествовал в угол, где хранил на подставке все принадлежности для чайной церемонии. Караи снова досталась та самая памятная чашка, и крыс чуть заметно улыбнулся, видя, как дрогнули уголки рта дочери в неуверенной улыбке.

— К сожалению, мне нечего предложить тебе к чаю, кроме этого, — Сплинтер поставил на стол мисочку с рисовыми хлебцами. Но, если хочешь, могу принести с кухни что-нибудь еще. Мой младший сын — большой любитель сладкого.

Караи снова улыбнулась, на этот раз более открыто.

— Не стоит, мне хватит и этого. Благодарю, — она слегка склонила голову. — Приятного аппетита!

И, незаметно покосившись на дверь, начала есть. Сплинтер в очередной раз мог полюбоваться изящными и грациозными движениями девушки. Затем, спохватившись, опустил фотографию на столик и взял свою чашку.

— А что это? — тут же заметила предмет Караи, глаза ее блеснули любопытством и… затаенной грустью. — Еще одна фотография вашей семьи?

Сплинтер на мгновение замер, но быстро собрался с мыслями. Итак, боги судили, чтобы хотя бы эта головоломка решилась быстро. Что ж, он не будет этому противиться.

— Можно сказать, да. Когда-то эта вещь принадлежала тебе и была тебе дорога, — он пододвинул снимок ближе к Караи и, дождавшись, пока она возьмет его в руки, продолжил: — Возможно, сейчас это не так, но лучше, если она будет у тебя, и ты сама ей распорядишься.

Он смел лишь надеяться, что, сложись обстоятельства иначе, фотография была бы дорога Миве не менее, чем последняя память о матери. Или же как подарок ее близкого друга — Леонардо почти наверняка приберег это фото специально для нее.

Неверяще уставившись на фотографию, Караи резким движением чуть не опрокинула чашку. Взгляд метался с изображенных на фото на собеседника и обратно. Сплинтер мог понять ее смятение, но молчал. Будет лучше, если Мива сама задаст интересующие ее вопросы. И тем охотнее примет ответы на них.

— Но как… как такое… Я совершенно этого не помню, — Караи вновь потрясенно взглянула на него. — Не могу поверить. Прости, но я просто не могу… Как такое могло случиться?

Сплинтер незаметно выдохнул и сложил руки на животе, вновь принимая невозмутимый вид.

— Тогда был сложный для тебя день, дитя. Может, даже и к лучшему, что ты не сохранила память о нем, лишняя боль не делает нас счастливыми, — он перевел дыхание. — Но случилось то, что случилось, и начиная с того дня, мы стали твоей семьей.

***

Как ведро холодной воды спросонья. Как предательский удар под дых. Нет, чего угодно могла ожидать Караи, но только не такого вот подтверждения. Она пристально, неверяще всматривалась в фото, словно ища следы подделки, но нет, оно было настоящим. И не узнать себя на нем тоже было сложно. Значит, все-таки было. Они — ее друзья. Караи еще не готова была называть новых соседей семьей, но какая-то частица ее облегченно выдохнула. Она не случайно поверила Леонардо, не ошиблась в нем. Однако…

В памяти всплыло странное видение, идущее вразрез со сказанным. Увы, сейчас она совсем не помнила изображенной на той фотографии. Но… это существо, Сплинтер, говорило о тяжелом дне, полном боли. Может быть, он знает, что случилось с ее матерью?

— А… — она помедлила, собираясь с духом. Слишком непросто, пугающе было вслух высказывать сокровенное. Караи встретилась взглядом с теплыми, похожими на кофе с молоком, глазами крыса и решилась: — Может быть, ты знаешь, есть ли у меня еще кто-то из родных?

Напрасный вопрос. Караи поняла это сразу, увидев, как помутнел взгляд Сплинтера, и все же настойчиво смотрела на него, ожидая ответа. Про себя уже чувствуя, что он ее не порадует.

— Боюсь, мне нечем тебя порадовать, дитя, — наконец отозвался он непривычно глухо. — И у тебя остались лишь мы.

— А как же мама? — Караи ненавидела себя за эти самовольно сорвавшиеся с губ слова, за то, с каким надломом, почти стоном, прозвучал ее голос. Но не спросить было еще мучительнее.

— Ее не стало много лет назад.

Последние слова донеслись до нее словно сквозь туман. Караи смотрела в недопитый чай, не поднимая головы. Предательские слезы жгли уголки глаз; куноити прерывисто дышала, не моргая, силясь не дать им пролиться. Ей не хотелось верить… черт, это слишком мягко сказано! Этого не может быть! Как же так? За что?! Почему небо так несправедливо к ней?

Наверное, крыс уже заметил ее странное молчание. Караи было плевать. Сейчас ей было не до вежливости. Уйти, поскорее уйти подальше отсюда, хотя бы в своей комнате выплакать всю невозможность произошедшего. Она откуда-то знала, что плакать стыдно, но иначе она просто взорвется, сгорит изнутри. Мама… неужели и ты меня оставила?

— Прости, если я невольно причинил тебе боль, — усилием воли Караи заставила себя сосредоточиться на словах, снова взглянула на хозяина комнаты. Тот выглядел огорченным, но сейчас девушке было не до его переживаний. Что он может понять, его-то сыновья живы и здоровы, даже самый бестолковый?

— Что-нибудь еще? — грубовато буркнула она, отодвигая чашку, стараясь приблизить момент прощания.

— Мне очень жаль, что так вышло, — крыс склонил голову и вновь посмотрел на нее, с незнакомым выражением. — Мы хотели бы насколько возможно заменить тебе семью, — он запнулся, словно забыв, что хотел сказать, и с усилием продолжил: — Ты могла бы быть моей дочерью, а я буду счастлив, если у моих сыновей появится сестра.

— Я не росла здесь, — довольно резко перебила его Караи. — Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моем прошлом. Как же ты можешь звать себя моим отцом?

Она чувствовала, что слова ее задели крыса, и чувствовала себя немного неловко. Но остановиться уже не могла. Весь этот разговор был так невовремя, некстати. Разве он не знает, что родных людей никем нельзя заменить? И семьей не стать лишь по желанию? Хотя откуда ему знать?

— В твоих словах есть доля истины, — ответил, помедлив, Сплинтер. — Увы, карма не судила мне растить тебя и радоваться каждому мигу, не позволила наделить всем, включая право звать своей. Но я искренне надеялся заслужить это право хотя бы сейчас.

Караи молчала. Она не знала, чем ответить на такое предложение. Последняя новость свежей раной горела на сердце, и все сказанное лишь разъедало ее. Возможно, потом она решит, что это хорошая мысль. Возможно… Но сейчас ей не хотелось решать ничего, лишь покинуть это место. Она рассеянно повертела в руках фотографию и все же спрятала ее за пояс.

— Я подумаю над этим, — сухо бросила она. — Спасибо за чай.

И еще раз неловко поклонившись, вышла из комнаты. Голоса соседей доносились из гостиной, но туда Караи идти не хотела. Еще менее волновал ее их гость. Да пусть хоть целую армию приведут, ей-то что. Потихоньку пробираясь в свою комнату, она старалась не прислушиваться к голосам — радость в них раздражала еще сильнее, когда самой было паршиво. Но последняя услышанная, сказанная вполголоса, заставила резко затормозить, замерев на месте — потому что, кажется, касалась ее:

— … вот так она потеряла память. Но ей пока не стоит этого знать.

Аккуратно обвернув хвост вокруг себя, чтобы занимать поменьше места — в логове друзей он всегда чувствовал особенно большим и неуклюжим, нет-нет да задевая какие-то предметы, — Кожеголовый обеими ладонями удерживал кастрюлю и, полуприкрыв веки, с наслаждением вдыхал насыщенный аромат. В его мощных лапах посудина казалась не больше чашки. Крокодилу было безразлично, как она называлась, равно как и что именно приготовил его маленький друг. Содержимое посудины сквозь металл приятно согревало холодную кожу, но — никак не меньше проявленной заботы…

Так было буквально несколько минут назад. Нет, наваристый бульон, даже подостыв, не изменил ни вкуса, ни аромата; да и друзья сегодня были к нему не менее внимательны и терпеливы, чем обычно. Как бы еще не поболее: каждый, даже обычно державшийся в стороне Донателло, поинтересовался его самочувствием и не сложно ли было добираться до их логова, а Микеланджело тут же подорвался на кухню — угостить долгожданного гостя чем-нибудь вкусненьким. В том, что оно обязательно найдется, крокодил даже не сомневался — только не у его друга, повара по призванию! Да и как может оказаться невкусным приготовленное от души и именно для тебя?

Да, с виду у друзей все осталось как было, и все же — изменилось. Кожеголовый чувствовал это спинным гребнем, на котором, казалось, поднялась дыбом каждая чешуйка. Как от пронизывающего ветра, как от незримой, но совершенно реальной опасности. Однажды похожее чувство спасло его от коварного обвала, и с тех пор крокодил доверял ему. Но почему сейчас? Откуда? Ведь в логове черепашек ему ничего не грозило, как, собственно, и никому из них. Да и разговор шел на тему достаточно нейтральную — о жизни Караи у друзей после всех перенесенных испытаний; а уж на фоне их что угодно покажется мирным и добрым.

Микеланджело уже не раз нетерпеливо напоминал ему об угощении, наверняка огорченный тем, что талант его не оценен по достоинству. Но в кои-то веки Кожеголовому было не до него. Да простит его Микеланджело, сейчас важнее иное. Отставив чувство тепла и безопасности на задний план, крокодил опустил кастрюлю на пол, возле задних лап, и чуть встревоженно переводил взгляд с одного на другого приятеля, чаще остальных останавливаясь на Леонардо. Ведь именно он на правах лидера команды озвучил это неожиданное и бескомпромиссное требование. Требование, которого Кожеголовый не мог понять и принять как должное, сколько ни старался.

— Есть вещи, которые сложно объяснить вот так сразу, — Леонардо тяжело выдохнул, ссутулился, облокотившись о собственные колени. Сегодня он казался особенно усталым. Впрочем, не успел Кожеголовый додумать эту мысль, как Лео резко выпрямился, поймал его взгляд, словно устыдившись собственной слабости.

— Так сказал мастер, а уж он точно знает что говорит, — он слегка пристукнул кулаком по бедру, словно ставя точку под сказанным. — И я с ним согласен.

Кожеголовый с сомнением покачал головой, но вслух не сказал ничего. Наверное, учителю друзей виднее, что лучше для его близких, в том числе и для недавно обретенной дочери и сестры. Наверное… Все же Кожеголовый знает ее далеко не так, как семья, и может многого не понимать. И все же за недолгое время знакомства он хорошо запомнил, что немногое девушка-змея ненавидит сильнее лжи. А умолчание отличается от нее не так уж и сильно.

По кислым минам на лицам остальных черепашек несложно было догадаться, что они разделяют сомнения гостя. Даже Леонардо, вопреки собственным громким словам, выглядел не слишком уверенным, словно пытался наравне с гостем убедить и себя. Впрочем, последнее могло и показаться, и Кожеголовый отбросил эту мысль как несущественную. Одно было ясно наверняка: против воли учителя не пойдет ни один.

— Да, и еще сейчас Караи не хочет никого слушать, желая все выяснить сама… — добавил Донателло извиняющимся тоном. Леонардо тут же согласно кивнул. — И все сказанное, вот стопудово, снова примет в штыки…

— Да брось, бро, — толкнул его локтем Рафаэль, скептически прищурился. — Разве когда-то бывало иначе?

Единственным ответом стал красноречивый вздох Донателло. Леонардо рассерженно вскинул голову, но промолчал, нервно барабаня по ручке дивана. Даже непоседа Микеланджело притих, накручивая на палец конец своей банданы.

Молчание затягивалось. Кожеголовый успел пожалеть, что вообще поднял эту тему. Наверное, стоило просто порадоваться за Караи — им ли не знать, как нелегка жизнь мутанта в человеческом городе? А уж тем более — для мутанта, некогда бывшего человеком и не успевшего забыть об этом. Все хорошо, что хорошо кончается… если бы только оно действительно закончилось. Пока что больше было похоже на новые проблемы взамен старых. Леонардо упомянул о каких-то сложностях с памятью у Караи, то и дело оглядываясь на ученого брата, словно ожидая пояснений. А может, и не словно, только понятнее от них не стало ни на капельку. Крокодил внимательно выслушал обоих, от начала и до конца рассказа, но так и не разобрался, что же пошло не так. Как могло случиться, что Караи не узнает никого из них, снова принимая за врагов, ведь за прошедшее с мутации время она успела вспомнить всё… и всех. Или же нет?

— Как она вообще сейчас? — отчаявшись собраться с мыслями, спросил Кожеголовый. Укушенный странным ощущением, оглянулся — но нет, коридор за спиной выглядел пустынным, ни звука, ни движения.

— Физически — в полном порядке, — тут же отозвался Леонардо, гораздо увереннее, чем ранее. На пристальный взгляд Донателло лишь улыбнулся и продолжал, словно не замечая его: — Да ты и сам вскоре увидишь… не будет же она прятаться от нас вечно. Только не удивляйся, если ее поведение покажется тебе более… нервным и высокомерным.

— И если она вдруг зарычит и на тебя, — с кривой усмешкой добавил Рафаэль. — С ней теперь такое бывает.

— Так и есть, зеленый, — вздрогнув, все пятеро оглянулись назад: в проеме коридора, ведущего к додзё и комнате Сплинтера, уперев руки в бедра, стояла Караи. Совершенно не такая, как запомнилась Кожеголовому, и дело было вовсе не в человеческом облике. Недобро прищурившись, она окинула взглядом всех собравшихся по очереди (Микеланджело и Донателло синхронно поежились), остановившись в итоге на Леонардо. Пальцы многозначительно погладили обмотанную вокруг пояса цепь, губы дрогнули в презрительной усмешке. — Особенно если есть за что…

* * *

Застывшие в немом изумлении — а некоторые и в страхе — черепахи выглядели настолько нелепо, что Караи не сдержала ухмылку. Шайка заговорщиков, скажите пожалуйста. Плюнуть не на что. Желание начистить кой-какие зеленые физиономии, конечно, не прошло, но теперь она не собиралась, как хотела поначалу, сбегать незамеченной. Нет, эта компашка явно знает о ней больше, чем показывает, и она выяснит, что именно. Так или иначе.

— На самом деле все не так, — вскочил с места младший из них, возбужденно всплеснув руками. — Послушай, Караи, мы…

Кажется, мутант собирался кинуться к ней, что-то объясняя. Тело куноити подсознательно напряглось. На свое же счастье, так и не кинулся — церемониться с ним Караи не собиралась. Замечать, впрочем, тоже, даже не обернулась в его сторону, пристально глядя глаза в глаза несостоявшемуся другу. Леонардо. Тому, кому она готова была поверить, кто показался лучше и ближе остальных. В груди больно кольнуло, Караи стиснула зубы, сильнее сжала пальцы на звеньях цепи. Показалось. Только показалось. Ничего более.

— Майки прав, Караи, — негромко начал тот. Медленно поднялся с места, сделал шаг в ее сторону, не отводя взгляда. — Ты слышала слишком немногое, чтобы делать правильные выводы. Позволь мне объяснить…

Неспешные плавные движения и завораживающий голос создавали очень убедительную иллюзию безопасности, искренности. Так захотелось поверить ему: что все ошибка, что она действительно неправильно расслышала, а что-то и вовсе упустила — расстояние, опять-таки, и нервы…

— …Ей не стоит этого знать…

Резко дернув головой, Караи отступила на шаг. Также не разрывая зрительного контакта — пусть не думает, что она боится его, — но и не упуская из виду остальных. Нет, больше она не попадется на эту удочку. Никому нельзя верить. Даже ему. Особенно ему…

— Ну, снова-здорово, — закатил глаза еще один мутант в красной повязке. Имени его Караи не запомнила, только то, что раздражал он ее едва ли не сильнее болтуна-младшего.

Вот и сейчас он буркнул что-то еще, наверняка оскорбительное. Караи не стала прислушиваться, вглядываясь еще в одного, незнакомого ей огромного полузверя, с виду похожего на крокодила. Тот, как нарочно, устроился на корточках между турникетом и диваном — ни обойти, ни перепрыгнуть. Несмотря на массивную фигуру и вытянутую клыкастую пасть, он не казался опасным, да и с места почти не двигался. Напрягал лишь пристальный взгляд, слишком пристальный для незнакомца и тем более животного. Передернув плечами, куноити отвернулась, резко напомнила себе об обманчивости первого впечатления. Да и не первого тоже.

— Ты сам сказал, что я не должна знать что-то, — бросила она, обвинительно ткнув пальцем в сторону Леонардо. — Не трудись врать, я все слышала, — перебила Караи, стоило черепашке открыть рот. — И про потерю памяти, и про вашу вину в ней, — девушка многозначительно покосилась на Донателло. — Чем еще ты хочешь удивить меня… а вернее сказать, запудрить мозги?

— Все совсем не так, — протестующе взмахнул руками последний. — Ну, то есть не совсем так… то есть…

— Помолчи, Донателло, — сухо приказал ему Леонардо, и пристыженный мутант замолк на полуслове. Микеланджело попытался еще раз вклиниться в разговор, и даже крепкая затрещина задиристого братца не остановила его. Но уж их-то Караи собиралась слушать в последнюю очередь.

— Да нет же, почему, пусть скажет, — издевательски протянула она, всем корпусом развернувшись к Донателло одним плавным движением. Боковым зрением, однако, продолжала наблюдать за Леонардо. — Уверена, ему есть что сказать мне — в отличие от тебя… бывший друг, — Караи сухо усмехнулась, видя, как дернулась щека невозмутимого собеседника. Кажется, она нашла, чем его уколоть, и куноити поспешила закрепить успех: — Ну же, говори, Донателло — в чем вы успели передо мной провиниться? Почему я не должна знать об этом?

— В случайности, панцирь тебя дери! — не выдержав, рявкнул Рафаэль. В один шаг поравнявшись с ней, он схватил не ожидавшую этого Караи за руки, рывком развернув к себе. — В гребанной случайности, из которой ты хочешь раздуть проблему, как и всегда! Хочешь знать, как все было на самом деле? Так слушай…

— Рафаэль, не надо, — попытался остановить его Леонардо, но даже не был услышан. Ни одним из противников.

— Лапы прочь, животное! — зашипела Караи, рванувшись прочь. Безрезультатно: трехпалые ладони сжались на ее запястьях, как живые тиски, и пришлось, еще раз дернувшись для отвлечения внимания, неожиданно пнуть мутанта в лодыжку, чтобы освободиться. Отскочив подальше от него, девушка потерла ноющие места и выплюнула с негодованием: — Бешеным быкам вообще слова не давали!

— А я и не спрашивал! — Рафаэль вновь шагнул наперерез, оказываясь лицом к лицу с Караи. Стиснул кулаки, явно с трудом сдерживаясь. — Ты же, кажется, хотела правды? Что, зас… — он оглянулся на Леонардо и неохотно поправился: — кишка тонка узнать, какая она, настоящая?

— Я не… — начала было Караи, машинально подаваясь навстречу.

И тут неожиданно дрогнул пол под ногами. Потом еще раз и еще, все ближе. Оба спорщика так же инстинктивно вздрогнули, оборачиваясь в сторону источника шума. Им оказался забытый всеми крокодил. Какое-то время он молча наблюдал за спором, но видя, что тот готов перерасти в драку, решил вмешаться.

— Друзья, не надо ссориться, — положив массивную лапищу на плечо Рафаэля, крокодил без труда оттащил его в сторону. Зло зыркнув на него, черепаха, однако, не стал сопротивляться.

— Хочешь сам? Валяй, действуй, — бросил он, отворачиваясь. — Я уже попробовал. Панцирь, в жизни не видел такой упертой…

Пользуясь заминкой, Караи попыталась незамеченной проскользнуть мимо них к Донателло. Тот казался наиболее растерянным и подавленным, а значит — не должен солгать. Направившегося к ней Леонардо она проигнорировала из принципа, как и все, что он пытался ей сказать.

Но планы ее были самым наглым и бессовестным образом нарушены — все тем же крокодилом, посмевшим не только загородить ей путь (а попробуй обогни такую махину), но и остановить, протянув перед ней то ли лапу, то ли руку. Все-таки лапу — Караи была слишком зла, чтобы согласиться на иное.

— Чего еще? — резко остановилась она. Чтобы взглянуть в глаза мутанту, пришлось задрать голову, и на всякий случай Караи попятилась — лапы-то у него эх и длинные. И наверняка не менее каменные, чем у этого бешеного.

— Никто не хотел обидеть тебя, Караи, — начал тот, медленно и словно бы с трудом подбирая слова. — Не спеши уйти, не дослушав…

— Да, погоди, — с другой стороны подскочил самый мелкий из черепах — и тоже схватил ее за руку. Как раз в том месте, что совсем недавно стиснул его грубиян братец. Да сколько можно, черти их всех раздери?!

— Да отцепись ты! — Караи с разворота ударила его кулаком в точку соединения плеча и шеи: тот тут же отдернул руку, ойкнув, затряс ей. И почти сразу же добавила ногой в пластрон, отталкивая от себя. Хватит на сегодня с нее идиотов! Кажется, крокодил пытался остановить ее, но, конечно же, не успел.

— Отвали от него! — неожиданно для себя Караи оказалась на спине и лишь спустя несколько секунд почувствовала боль в скуле и плече. Над ней, угрожающе отведя правую руку назад, стоял Рафаэль, и глаза его полыхали воистину адским пламенем.

— Спасибо, Рафи… — невнятно пробормотал младший из черепах, приподнимаясь и ощупывая отнявшуюся руку. Встревоженный Кожеголовый наклонился над ним, помогая встать. Рафаэль же молча показал брату кулак, потом снова повернулся к Караи.

— Вот только тронь его еще раз — и пожалеешь, что вообще родилась, — вполголоса пообещал он, многозначительно разминая пальцы. — И не посмотрю, что сестра, — Рафаэль отвернулся, буркнув себе под нос: — Сущая копия этого своего псих…

Он осекся на полуслове: Леонардо неожиданно сильно толкнул его локтем. Но было поздно. Караи уже все услышала и одним движением оттолкнувшись от пола, метнулась вслед за ним.

— Кого?

Все пропало. Собственно, Донателло понял это еще при появлении Караи— достаточно было и краткого взгляда на нее. Однако почему-то рискнул понадеяться на лучшее. Ситуация была на грани провала, но ее еще можно было что-то спасти, выровнять, удержать шаткое равновесие. Как— вопрос другой, но ведь можно же! Хотя бы попытаться… Да, Караи возмутило и обидело недоверие, но ведь спрашивала она все-таки их, именно их, а не кого-то еще, не порывалась (пока что) уйти. Значит, еще могла услышать, поверить, пусть и не сразу? Могла?..

Ну почему Леонардо не дал ему рассказать все как было?! Донателло бросил сердитый взгляд на брата, пытавшегося что-то втолковать своенравной куноити, привычно беря инициативу на себя. Напрасно, Дон мог бы сказать это с самого начала. Караи разозлилась на Лео с самого начала больше, чем на остальных, и не поверила бы ни одному его слову. Такое ведь уже было однажды— и все равно некоторые упрямо продолжают шагать по прежним граблям. И удивляться шишкам.

А вот ему она могла бы поверить. Донателло знал о своем косноязычии в моменты волнения, как и о привычке использовать слишком много терминов— по той же причине. Но все это ничего, ведь главное— Караи заинтересовалась его словами, готова была слушать, а уж он сумел бы растолковать ей. Наверное.

Перехватив на бегу вновь собравшегося вмешаться Майки, Донателло грубовато оттолкнул его, прислушиваясь к спору, в который включился теперь еще и Рафаэль. Странное дело, но в него Дон верил больше: в отличие от Лео, Раф не склонен разводить дипломатию, а сразу перейдет к сути. Пусть и выскажет ее в крайне нелицеприятной форме. Еще бы руки не распускал не по делу…

Последнее и погубило все. А может, и не только оно, не один ли черт? Донателло обреченно хлопнул себя по лбу, заранее зная, чем все закончится, когда Рафаэль удержал Караи за руку. Попытка вмешаться ничего не дала— его просто не услышали в общем гвалте, потом досталось Майки, и пришлось заняться им… К счастью, младший отделался легко, и перепоручив его заботам Кожеголового, Донателло поспешил к братьям, обреченно понимая, что опоздал. Дарвин свидетель, сегодня и так было сказано много лишнего, но последнее… воистину, это последнее, что Караи стоило знать. Вот теперь действительно все пропало.

—Кого? —взвившись с пола, Караи на сей раз сама схватила Рафаэля за руку, дернула на себя, пытаясь заставить обернуться. —На кого я похожа? Ну же, говори, образина зеленая! Вижу же, что знаешь.

На миг Донателло показалось: порядком обозленный Рафаэль с радостью ответит на этот вопрос, да еще с красочными пояснениями. Он застыл на месте, затаив дыхание, мимоходом заметив точно такое же выражение на лице Леонардо. Обменявшись отчаянными взглядами, они уставились в панцирь брата (тот стоял вполоборота к обоим, и лица его не видел ни Дон, ни Лео) с одной-единственной мыслью. Нет-нет-нет, во имя пресвятой эволюции, только помолчи! Хотя бы сейчас! Если Караи вспомнит именно это…

И кажется, судьба— или кто-то заменявший ее в этом уголке Вселенной— услышала их. И ответила, на свой неповторимый лад…

—Значит, протри глаза,— Рафаэль грубо освободил руку из захвата, не удосужившись и повернуть головы. Кажется, он и сам понял свою оплошность и дорого бы дал, чтобы вернуть вырвавшиеся невзначай слова. Мазнул взглядом по братьям и досадливо махнул рукой. —Неважно это.

Донателло обреченно выдохнул не удержался от смачного фейспалма, даже Караи скосила глаза на миг. Неважно?! Нет, серьезно? Вздумай он найти худший способ перевести тему, и то даже не подумал бы о таком варианте. И конечно же, ответ не заставил себя ждать.

—Неважно?! Ты издеваешься, да? —отвлекшийся на секунду Донателло обнаружил Караи и брата уже на полу гостиной. Кто-то из них опрокинул кастрюлю, забытую Кожеголовым, и Рафаэль, очевидно, поскользнулся на пролитом бульоне. Чем не замедлила воспользоваться куноити: она стояла коленом на пластроне обидчика, удерживая его за шею.

—Скажешь! —Донателло даже передернуло— таким похожим на недавнее змеиное шипение получилось это слово. Даже показалось, что глаза куноити на миг блеснули зеленым. —Не по-хорошему, так по-плохому!

Изогнувшись, как вроде бы не положено черепахе, Рафаэль ударил Караи коленом в живот, отбросив в сторону. Тут же вскочил на ноги, инстинктивно хлопнул себя по поясу в поисках оружия и негромко ругнулся, не найдя.

—А гвоздей жареных не хочешь, нет? —рыкнул он. —А то могу обеспечить.

—Хватит, Раф,— Леонардо схватил его за руку, оттаскивая от Караи. —Прекратите оба.

—Скажи это своей стерве! —Рафаэль выдернул руку из пальцев брата, очевидно, ничего так не желая, как зарядить и ему. —Сделай хоть что-нибудь, а не сотрясай попусту воздух, лидер,— последнее слово он процедил с особым ехидством.

Темнея лицом, Леонардо шагнул к Караи. Та зло оскалилась, прожигая его взглядом, одновременно нащупывая на поясе цепь. Чуть согнула ноги, наклонившись вперед, готовая как к защите, так и к нападению. Правда, во второе Донателло верилось больше.

—Это ошибка,— попытался он отвлечь внимание на себя. Вроде удалось: Караи повернулась к нему, недоверчиво сощурилась. —Кажется, я знаю, кого имел в виду Рафаэль. Но он ошибся. Ты совсем на него не похожа.

—Донателло,— в голосе Леонардо звучало неприкрытое предупреждение. Кажется, Караи тоже почувствовала его, метнула на лидера злой взгляд, но помедлив, снова повернулась к Донателло

—На кого? —одним движением она поравнялась с ним, и движение это показалось Дону угрожающим. Сглотнув, он отступил на шаг, едва не запнувшись о хвост Кожеголового.

—На одного очень скверного человека,— затараторил он, уже не особо выбирая слова. —Когда ты злишься, ты сама на себя не похожа, вот Раф и подумал…

—Имя! —перед глазами блеснули звенья цепи, и рука Донателло рефлекторно дернулась к левому плечу— там, за панцирем, в держателе обычно находился шест бо. Караи стояла почти вплотную и сейчас как никогда походила на того, с кем так неосторожно сравнил ее Рафаэль. —Живо!

Обыкновенно находчивый, сейчас Донателло растерялся, лихорадочно перебирая в памяти имена, которые можно было без риска назвать Караи— и отвергая одно за другим. Все они, прямо или косвенно, были связаны с кланом Фут. Панцирь, неужели все в их жизни связано с ними?

—Лорд Малфидор! —первым нашелся Микеланджело. —Самый наикрутейший из злодеев. Он в одиночку одолел всю команду Крогнарда-варвара и даже его самого. Классно, правда?

Караи лишь брезгливо поморщилась. Леонардо облегченно выдохнул, Донателло же про себя понадеялся, что Микеланджело не будет дальше развивать эту тему. Умение подчинять разум противника— совершенно не то, о чем следует вспоминать Караи.

Похоже, сомнение его как-то все же отобразилось на лице: несколько секунд настороженно вглядываясь в Донателло, Караи с невнятным возгласом вдруг бросилась на него. И он повторил судьбу Рафаэля, растянувшись на панцире, прижатый к полу острыми коленями куноити.

—И ты врешь! Но ты-то скажешь мне все, как миленький.

Ну, славно. Помог, называется. Донателло попытался сбросить с себя противницу, но никак не мог оттолкнуться от пола— ноги и руки проскальзывали, и он лишь беспомощно крутился на панцире, сейчас как никогда понимая четвероногих родичей. Караи самодовольно ухмыльнулась, наклонилась к самому его лицу.

—Вот теперь поговорим. На моих условиях.

—Да я и раньше был не против,— пробормотал Донателло, силясь принять более-менее устойчивое положение и аккуратно отстраняя от лица руку в перчатке— в которой, он хорошо помнил, прятались коварные лезвия. —Только слезь с меня, пожа… А-а-а, нет! Не надо! —вскрикнул он вдруг, глядя куда-то через плечо куноити.

Как раз в этот момент Рафаэль и Леонардо одновременно бросились оттаскивать Караи и— не менее ожидаемо— помешали друг другу. Предупрежденная возгласом Донателло куноити пригнулась, чуть не столкнувшись носами с последним; тот же— едва-едва успел вжать голову в панцирь, спасаясь от мелькнувшего совсем близко кулака Рафа.

—Ты с кем, блин горелый, воюешь? —не сдержался он. Рафаэль буркнул в ответ что-то неразборчивое, но откровенно недовольное.

Леонардо повезло чуть больше: он схватил Караи за руку, потянул на себя, и пользуясь моментом, Донателло откатился в сторону. Но везение продлилось недолго— куноити ударила захватчика головой в нос и вывернулась из хватки. В сальто отскочила назад и остановилась, затравленно оглядываясь. К немалой тревоге Донателло, совсем недалеко от входа в его лабораторию, куда, перенося вещи, он забыл закрыть дверь.

—Стой,— слово сорвалось с языка прежде, чем Донателло понял, что говорить этого не стоило. Он тут же прикусил язык, мысленно ругая себя. Ну нет бы промолчать, ведь эта упрямая девка наверняка сделает все наоборот. Чертов рефлекс!

Караи оглянулась на него, потом на дверь за спиной, непонимающе моргнула. Донателло постарался принять максимально незаинтересованный вид, но поздно. Куноити расплылась в ехидной ухмылке и метнулась в сторону лаборатории. Уж что она рассчитывала там найти, какие улики против них— не догадался бы, наверно, и мастер Сплинтер; что же могла— не хотелось и думать. Донателло тут же бросился было за ней следом, но Рафаэль, неожиданно даже для себя, опередил его. Снова поскользнувшись на бегу, он не стал пытаться удержать равновесия — кубарем прокатился-проскользил по полу, сбив с ног Караи. И… закатился вместе с ней как раз туда, куда пытался не пустить. С отчаянным воплем Донателло залетел следом за ним.

* * *

С трудом отведя в сторону турникет, показавшийся чугунным, Эйприл остановилась в начале лестницы, переводя дыхание. Она бежала всю дорогу сюда, ухитрившись обогнать даже Кейси с его роликами. Недавнее видение стояло перед глазами, заставив забыть о головной боли и слабости. А может, и правда сил прибавилось, помогли регулярные тренировки? Гадать было явно недосуг.

Еще раз глубоко вдохнув и выдохнув, Эйприл окинула взглядом гостиную. Разгром, учиненный в ней, был виден даже от входа, и сердце сжала холодная безжалостная рука. Кажется, она все-таки опоздала. Что-то случилось. Что? Как? Где все? И самое главное— что с Донни?

Эйприл сделала первый шаг вниз по ступенькам и лишь тогда, со второго взгляда, рассмотрела Микеланджело, что-то усердно оттиравшего в углу. Похоже, он тоже ее не заметил, всецело увлеченный делом и непривычно молчаливый. Да и использовал почему-то в основном левую руку, хотя левшой не был.

—Майки! —Эйприл сбежала с лесенки— и тут же, ойкнув, зашаталась: пол оказался неожиданно скользким. А ухватиться, как нарочно, было не за что.

—Погоди, Эйприл, я еще не все убрал,— запоздало предупредил ее Микеланджело. И отбросив тряпку, вскочил было помочь— но коварный пол не пощадил и его, и ловкий ниндзя лишь чудом удержал равновесие.

Падение казалось неминуемым, но тут как нельзя кстати Эйприл догнал Кейси. Ловко скатившись на своих роликах по перилам, он лихо затормозил рядом с подругой и удержал ее за плечи. Горделиво улыбнулся в ответ на благодарную улыбку Эйприл, но почти сразу же выпучил глаза в изумлении.

—Вау, что тут у вас случилось? Бомба взорвалась?

— И где все? —подхватила Эйприл, тоже оглядываясь. Царящее вокруг запустение начинало понемногу угнетать ее.

—Хуже,— Майки заметно помрачнел. —Караи.

—Так и знал (а)! —в один голос воскликнули оба гостя. Кейси прошел в гостиную, озираясь по сторонам и, видимо, представляя пропущенное сражение. Эйприл же, видя, как неловко управляется Майки с тряпкой непривычной к тому рукой, поспешила помочь ему. И вполголоса поинтересовалась:

—Это она тебя так? А как… остальные?

«Как Донни?»— хотела спросить она, но почему-то постеснялась при Кейси. Пусть тот и не особо слушал, громко сокрушаясь, что снова пропустил самое интересное.

Майки угрюмо кивнул.

—Как с цепи сорвалась. А я ведь только помочь хотел,— пожаловался он, разминая здоровой рукой пострадавшую. —И парни тоже.

—Так она вас всех одолела, что ли? —присвистнул подошедший ближе Кейси. Эйприл бросила на него сердитый взгляд. —Ну дает девка. Это мне еще повезло тогда, получается.

—Ага— повезло отделаться укусом в задницу,— съязвила Эйприл. Отвернувшись, переспросила с неприкрытой тревогой:—Так вам всем, получается, так досталось?

—Самую малость,— неохотно подтвердил показавшийся со стороны додзё Донателло. Вскинув голову, Эйприл тут же заметила свежие ссадины на его лице и шее, наливавшийся насыщенным бурым цветом кровоподтек возле локтя. И с невнятным возгласом бросилась навстречу. Слава богу, он все-таки жив и не сильно пострадал. Слегка поморщившись, когда она задела пострадавшее место, Донателло обнял ее в ответ.

Кейси криво ухмыльнулся, глядя на эту сцену, но промолчал. Донателло выглядел таким же подавленным и мрачным, как и Майки, и начинать ссору не хотелось.

—Так что у вас случилось-то? —повторил он вопрос, косясь на не отлипавшую от мутанта Эйприл. —Вроде когда мы уходили, тихая была… ну, почти.

—Случилась капелька правды и очень много непонимания и обиды,— пасмурно отозвался Донателло. —Пришлось запереть ее и сделать успокаивающий укол… —он замолчал, глядя на собственные руки.

—Укол? —вытаращил глаза Кейси. Эйприл раздраженно на него оглянулась. —Чувак, я начинаю тебя бояться. Серьезно…

—Кейси, лучшее, что ты можешь начать— это заткнуться,— оборвал его вышедший из своей комнаты Рафаэль. —Серьезно. Эта тварь хотела задушить меня своей цепью,— он нервно дернул плечом, встряхнул руками, сбрасывая напряжение. —Панцирь, сегодня и так бешеный день, хоть ты не доводи.

—Ты все правильно сделал, Донни,— Эйприл ласково погладила его по плечу, успокаивая. Кейси хмуро уставился на них обоих, но девушка даже не заметила этого. —Караи может быть опасна для всех вас.

—Да всё я понимаю,— Донателло устало опустил плечи, прикрыл глаза. Потом резко выпрямился, глядя ей в глаза. —Вот только что делать-то? Потом, когда она очнется? Вот же блин! —он с досадой взмахнул рукой и скривился— то ли от боли, то ли от огорчения. —Только-только все начало налаживаться…

—По ходу, нам только это казалось,— подойдя ближе, Рафаэль слегка подтолкнул его локтем. —Смирись с этим, братан.

Донателло сердито сверкнул на него глазами, но промолчал. Эйприл без труда поняла, что смириться— последнее, на что он согласен. Но толковых идей сейчас не было ни у кого. Она еще раз ободряюще коснулась его руки и повернулась к Рафаэлю.

—А где Лео?

—У мастера Сплинтера. Отдувается за всех нас,— проворчал тот. Раздраженно ударил кулаком по ладони. —А что можно было сделать? Ну вот что?! Эта ведьма не хотела никого слушать и первой напала на нас. Что нам было— молча терпеть, пока она нас лупит?

—Что толку гадать о том, что можно было сделать, если мы все равно это упустили,— неожиданно резко перебил его появившийся из комнаты Леонардо. В луче лампы зеленая кожа казалась удивительно светлой, а взгляд, напротив,— мрачным и непроницаемым. Больше всего он сейчас напоминал себя после первого поражения от Шредера. Эйприл поспешно отогнала эту мысль, но совсем избавиться так и не смогла.

—Но ведь что-то еще можно сделать? —робко спросила она, обхватила одной ладонью запястье другой. Неслышно поравнявшийся с ней Кейси положил руку ей на плечо. Эйприл скосила на него глаза, но ничего не сказала.

—«Что-то»,— с горьким сарказмом повторил ее слова Леонардо. Тяжелым взором обвел собравшихся и вздохнул— так же тягостно, обреченно. —Самые подходящие слова, Эйп. Мы можем освободить лабораторию от потенциально опасных предметов и веществ, пока Караи не пришла в себя. И положиться на мудрость мастера Сплинтера. Может, хоть он сможет найти подходящие слова…

— Я уже почти все вынес,— немного обиженно заявил Донателло. Шагнул вперед, поравнявшись с Эйприл и Кейси.

—Вот именно— почти,— Леонардо с нажимом произнес последнее слово. —А это далеко не всё. Парни помогут тебе, а я прослежу за Караи.

—Ты? —Рафаэль вскинул голову, сверля его пристальным взглядом. —Ну уж нет, Бесстрашный, проследим мы.Ты и так слишком снисходителен к ней, а толку? Как плевала на тебя, так и плюет. Если бы не я…

—Если бы не ты, то всего этого безобразия вообще бы не было! —неожиданно вспыхнул Леонардо. —Или не ты заикнулся об «ее психе»? Как думаешь, на какой минуте пробуждения она о нем спросит— на первой или второй?

—А ты— о необходимости молчать,— не остался в долгу Рафаэль. Набычившись, он выпрямился во весь рост, замерев нос к носу с братом, и явно не собирался уступать. —Думаешь, она простит тебе очередную ложь?

—Оба хороши,— проворчал Донни, опустился на диван, сложив руки на коленях. Ссора между оставшимися за спиной братьями незаметно сошла на нет, но это слабо его утешало. —А разгребать снова мне.

—И мастеру Сплинтеру,— напомнила Эйприл, присаживаясь рядом. Кейси торопливо плюхнулся с другой стороны.

—Вы справитесь, чувак,— неуклюже подбодрил он Донателло. —Кто еще, если не вы?

Эйприл печально улыбнулась этому удивительно точному замечанию. Потом нахмурилась, тонкие губы сжались в еле различимую линию.

—Еще? Я скажу тебе кто. Эта ведьма еще раз получит от меня в нос, если снова посмеет тебя тронуть,— твердо пообещала она. —И не только тебя.

Кейси присвистнул.

—Понадеемся, что это не потребуется,— искренне пожелал он. —Иначе я ей не завидую.

Донателло согласно кивнул, но как-то рассеянно. Мысли его были далеко отсюда, и в кои-то веки Эйприл занимала в них не первое место. И он опасался, что такое положение, скорее всего, надолго.

На сей раз пробуждение оказалось трудным и болезненным: раз за разом ее затягивало в мутный водоворот беспамятства, на самой границе которого смутно маячили, безобразно растягиваясь и сплющиваясь, полузнакомые образы. А может, и знакомые даже — Караи не пыталась ни вглядываться в них, ни вслушиваться в звон в ушах, который то стихал, то, напротив, становился почти непереносимым. В этом попросту не было смысла— кто знает, что из всей этой свистопляски реально? Собрав немногие оставшиеся силы, куноити постаралась сосредоточиться на собственном «я» — единственном, что осталось неизменным, в чем она была хоть сколько-то уверена. А во всем остальном можно разобраться и позже.

И у нее получилось: в какой-то момент Караи отчетливо ощутила собственное тело, твердую поверхность под ним и что-то мягкое и путающееся в ногах — поверх. Дернув коленями, она сбросила досадную помеху и открыла крепко зажмуренные последние несколько минут глаза. Темновато; но и этой темноте Караи обрадовалась, потому что она оставалась постоянной, а значит, была настоящей. Куноити перевернулась на бок и машинально потерла затекшую поясницу, свободной ладонью ощупывая затылок. Он почему-то казался занемевшим, «не своим». Да ладно бы только он! Караи вытянула перед собой руку, сердито нахмурилась при виде дрожащих пальцев, на пробу повела плечами. Та же ерунда: все тело ощущалось ватным и негибким, двигалось замедленно и словно бы через силу. Такими же рассеянными, туманными были и мысли, не спеша складываться в единую картину. И последнее раздражало сильнее всего. Как же отвратительно чувствовать себя такой слабой и беспомощной — Караи повернула голову, оглядывая незнакомое помещение,— да еще неизвестно где.

Так и не ощутив ничего опасного, она оттолкнулась от пола и села, машинально отметив, что лежала все-таки не прямо на нем, а на тонком матраце, а помехой движению стало что-то наподобие шерстяного пледа неопределимого цвета. И все же помещение жилым не казалось совершенно. Караи еще раз огляделась. Да, так и есть. Попятнанные старыми следами сырости серые стены продолжали пьяно покачиваться, но были хорошо различимы. Голые, холодные даже на первый взгляд, с массивной металлической дверью в дальнем конце помещения. Настоящая тюрьма. Караи вдруг отчетливо поняла, что ненавидит заточение. Странно: вроде бы ей ни разу не случалось оказываться в таком положении…

Видение мелькнуло, не позволив себя толком рассмотреть, но немногого увиденного оказалось достаточно. Нервно дернувшись, Караи оглянулась в дальний угол помещения, подсознательно ожидая увидеть толстые прутья решетчатой двери и темный силуэт надсмотрщика по ту сторону. Конечно же, стена оказалась такой же монолитной и непробиваемой, как и прочие здесь, но ощущение, что за ней пристально следят, не проходило. Да и чего еще ждать от тюрьмы, от плена? Снова дергано оглядевшись, Караи поднялась на ноги, сделала несколько неуверенных шагов, стараясь не упускать из вида дверь. И вдруг… вспомнила. Это ведь сюда забежала она в поисках ответов на вопросы, поверив возгласу зеленого умника вчера… или все-таки сегодня? Ловко же он ее надул. Ну, попадись только снова!

Дверь совершенно ожидаемо оказалась закрытой с другой стороны, и Караи медленно (равновесие все еще периодически подводило ее) обошла помещение в поисках иной лазейки. Ну, или хотя бы чего-то, способного помочь, стать неожиданным преимуществом. Как нарочно, не попадалось ничего толкового. По сути, не было вообще ничего, кроме матраца с пледом, каких-то мисочек на подносе недалеко от входа и темного громоздкого предмета в дальнем угла, прикрытого тряпкой (оказавшегося на поверку не менее непонятным механизмом, упрямо отказывавшимся включаться, сколько ни жала Караи на кнопки). Поиски не дали почти ничего — но с каждым шагом по капле возвращалась привычная уверенность движений и вспышками воскресали воспоминания о неудачно закончившейся схватке. Рафаэль, которого она пыталась удержать, набросив цепь на его шею, чтобы хоть как-то выиграть время… Подкравшийся со спины умник и резкий болезненный укол, в считанные секунды отключивший сознание… И конечно же, Леонардо, предатель, с которого все и началось!

Караи пнула поднос с несколькими мисочками на нем, так что несчастный предмет врезался в стену, осыпав пол крошевом осколков, стиснула кулаки в бессильном гневе. Вот как знала, что нельзя верить ему… да вообще никому здесь! Надо было бежать сразу, как только подвернулся шанс. Надо… А теперь он может продержать ее до скончания века в этом каменном мешке, следя за каждым шагом. И она никогда не узнает, что стало с мамой…

Караи судорожно выдохнула, опустилась прямо на холодный каменный пол, прислонившись к стене. Подтянула к груди колени, обхватывая руками; и тут в бок уперлось что-то колкое, угловатое. От неожиданности куноити затаила дыхание, рука в радостном предвкушении метнулась к боку. Оружие, которое эти олухи не сумели найти или забыли изъять? Может, еще не все потеряно?

Увы, загадочным предметом оказалась все та же злополучная фотография с крысой, о которой Караи успела совсем забыть. И если тогда она вызывала недоуменные вопросы, то сейчас куноити просто не могла ее видеть. С яростным рыком она порвала фотографию пополам и отшвырнула в сторону. Еще одна ложь, которой они пытались затуманить ей мозги, убедить в своей доброжелательности. Наверное, так же обдурили и в тот раз, вот почти наверняка.

Тусклая лампа под потолком загудела громче. Караи хмуро покосилась на нее, потом, нашарив возле стены осколок покрупнее, прицельно метнула. И попала, правда, кажется, не только в лампу, но и еще во что-то, сбив его на пол. Куноити даже поднялась с места, рассматривая останки этого «чего-то», сиротливо валявшиеся у ног. Теперь, когда единственным источником света осталась щель в створках двери, разобрать, что это было, стало и вовсе невозможно. Караи носком ботинка поддела один из обломков и криво усмехнулась. Давящее чувство загнанности в угол немного ослабило свои тиски. Они думают, что она сдастся и позволит удержать себя здесь? Пусть подумают еще раз, да как следует! Одно очко она, кажется, отыграла, и оно явно не последнее.

* * *

— Атас, парни, приплыли, — Донателло отложил в сторону ноутбук, экран которого теперь отображал только мельтешащие помехи, обвел взглядом братьев, то ли ища поддержки, то ли совета. Напрасно: те выглядели не менее растерянно. Такого поворота не ожидал никто.

Леонардо подавленно кивнул. Вплоть до настоящего момента он позволил себе малодушно понадеяться хоть как-то проконтролировать ситуацию, следя за Караи через камеру, установленную Донателло на потолке его лаборатории. Правда, вспомнил о ней гений в самый последний момент, успев включить буквально за считанные секунды до пробуждения Караи, но ведь успел же. Да и непривычное расположение камеры — на корпусе лампы — позволяло надеяться, что вычислить ее не удастся. Все-таки мастер Сплинтер был прав, говоря о невероятных способностях ниндзя. Правда, Леонардо всегда думал, что учитель имел в виду себя…

— И что делать будем? — переспросил Микеланджело, косясь в сторону ноутбука, словно надеясь, что тот смилостивится и оживет. А может, и не словно… Донателло сердито фыркнул, поспешно отключил технику, спрятав за панцирь. Иногда Майки такой ребенок! И как всегда — совсем не вовремя.

— А ничего, — так же совершенно предсказуемо отозвался Рафаэль. Деланно-равнодушно откинулся на спинку дивана, сложив руки за головой. — Чай, никуда не денется, из закрытой-то комнаты. А там мастер разберется…

— А осколки? — тут же напомнил Леонардо, резко подался вперед, ловя взгляд брата. — Их не видно в темноте. Караи может пораниться.

— А нечего было буянить, — тот так же стремительно выпрямился, звучно хлопнул себя по наколенникам. Тоже наклонился, остановившись буквально нос к носу с Лео. — Ты же сам ратовал за то, чтобы следовать словам мастера Сплинтера. А он велел к этой бестии не подходить.

Донателло устало хлопнул себя по лбу. Вот сейчас еще поспорят, как всегда, словно других проблем мало.

— Ребят, а может, ей свечку дать? — влез с предложением Микеланджело. И когда все оглянулись на него, с разной степенью раздражения, ничуть не смутившись, пояснил: — Для этого и заходить не надо, она маленькая, пролезет под дверь. И спички…

— А может, сразу бочку с порохом, а? — перебил его Рафаэль. — И гранаты, да, чего уж мелочиться? Ты забыл, куда мы заперли эту мегеру? Хочешь, чтобы она нас подорвала или спалила ко всем чертям, как ее…

— Хорош, — толкнул его локтем Леонардо, нервно косясь на дверь. — Вы еще погромче, а то не весь Манхэттен нас услышал.

— И правда, парни, — Донателло поднялся. — Начнем с того, что я все опасное убрал…

— Как в тот раз? — снова съязвил Рафаэль. Леонардо еще раз толкнул его, на этот раз сильнее; забияка ответил аналогичным тычком, даже не поворачивая головы. — ОК, ладно, за этим я проследил лично, — лидер устало закатил глаза. — Но Караи хитрая штучка, и по-хорошему, я бы не дал ей даже посуды из твердого материала…

— А для верности и вовсе наручники надел, да? — не выдержал Леонардо. — И чем тогда, скажи на милость, мы лучше Шредера?

— Ну так для нее же, панцирь, стараемся, — Рафаэль всплеснул руками, возмущенный, как можно не понимать очевидного. — Потом, когда она все поймет и вспомнит, то сама же…

— Думаешь, он не рассуждал так же? — жестко переспросил Леонардо; пристальный взгляд стал и вовсе пронзительным, стальным. — И не был уверен в своей правоте и успехе?

— Ну, вы еще подеритесь только, — подойдя ближе, Донателло решительно вклинился между братьями. — Свечка не выход, согласен, но ведь что-то делать надо. Может, подумаем сообща, а поспорим потом, на досуге?

—А что мы, по-твоему, сейчас делаем? —Леонардо раздраженно дернул головой, ударил кулаком о ладонь. —Если бы хоть кто-то слушал…

В этот момент позабытый всеми Микеланджело подкрался к двери лаборатории и приник к ней слуховым отверстием. Довольно улыбнулся: Лео все-таки ошибся, что никто не слушает. А как же он? Вот сейчас, пока они спорят там понапрасну, он и последит за Караи, вернее, подслушает, чем она там занята. А если вдруг поранится, то и помощь окажет, авось она тогда подобрее будет. Вот была бы только дверь потоньше, а братья менее шумными… Майки недовольно поморщился и закрыл второе слуховое отверстие пальцем. Может, так получше будет.

* * *

Подобравшись к двери вплотную, Караи буквально распласталась по ней, чутко ловя каждый звук, долетавший с той стороны. Как ни странно, самое раздражавшее ее в рептилиях свойство сейчас могло обернуться ей на руку. Толстый металл, к сожалению, поглощал большинство звуков, но кое-что все-таки долетало. Один раз Караи даже уловила какое-то странное слово, услышанное еще при первой слежке. Тогда оно показалось ей чьим-то именем: один из черепах — а может, и крокодил, она не поняла толком — заикнулся, что странный тип, называвший себя не менее странным рычащим именем, может искать ее. А может, это было и вовсе не имя? Тогда что? Опять загадка. Как же они ей надоели!

Голоса отдалились. Куноити презрительно хмыкнула, чуть расслабила плечи, не отходя, однако, далеко от двери. Пока что не удалось узнать ничего существенного. Если бы только выбраться отсюда… Медленно, устало выдохнув, она присела возле двери, скрестила ноги, устраиваясь поудобнее, мысленно перебирая все, что повезло услышать. Потеря памяти и вина черепах… Караи нетерпеливо мотнула головой. В сточную канаву их, с их виной. Было что-то еще, поважнее. Что-то сказанное помимо воли. Сгоряча… Перед глазами сразу всплыло перекошенное от гнева лицо Рафаэля. А следом за ним — и слова, произнесенные как раз им.

Точно! Он заикнулся, что она на кого-то похожа. Караи довольно ухмыльнулась, но быстро помрачнела. Вопрос так и остался нерешенным. Кого же так не хотели называть черепахи? И почему? Боялись, что ли? Девушка потерла начавший ныть лоб. Вопросы, слишком много вопросов. У нее скоро голова лопнет от них. Надо немного расслабиться, может, так решение придет вернее.

Прислонившись спиной к двери, она прикрыла глаза, сосредоточившись на дыхании. Вдох-выдох. И еще. И снова. Забыть о заключении, об обмане, о назойливых рептилиях. Это все не навсегда и однажды кончится. Им не удержать ее. Она вырвется на свободу… нет, не так — она уже свободна. Свободна и вольна делать все, что только пожелает. И перед ней целый мир…

Огни… Множество приветливо подмигивающих огней и смутно различимых разнокалиберных коробок домов где-то далеко внизу. Целый мир у ее ног. Она не отрываясь смотрит в круглое окно, нетерпеливо ожидая, когда увиденное приблизится, заполнит собой все пространство впереди. С каждой секундой бледнеющий край звездного неба становится все меньше, а он — единственный, самый главный человек в ее жизни — все ближе. Как же она соскучилась…

Караи резко распахнула глаза, не замечая, что дыхание вновь сбилось, как после быстрого бега, а по щеке незамеченной соскользнула слезинка. Кто-то очень важный, очень дорогой для нее… так значит, кто-то у нее все-таки есть… или был тогда? Куноити упрямо мотнула головой сжала пальцы одной руки ладонью другой. Нет, нет, она не будет об этом думать — нужно же во что-то верить, хоть что-то, чтобы поддержать гаснущую веру в свои силы. Может быть, крыс соврал и насчет мамы? Им не впервой…

Громкий шорох за дверью, почти над самым ухом, показался оглушительным. Караи дернулась и негромко вскрикнула от неожиданной боли: в правую ладонь почти у самого запястья, на границе стальной пластины, впилось что-то острое. Куноити торопливо ощупала пострадавшую конечность; нет, кажется, перчатка защитила руку, и осколков в ране не осталось. Да и сама она неглубокая, перевязки не потребует. Но не успела Караи рассердиться на себя за проявленную слабость, как с той стороны двери послышался испуганный возглас:

— Караи! Что с тобой?

Куноити промолчала, на всякий случай отодвинувшись в сторону, зажала здоровой ладонью раненую. Скосила глаза на дверь в напряженном ожидании неизвестно чего, и оно не обмануло. Голос не унимался:

— Что случилось? Караи, ты меня слышишь? — удар в дверь. — Ты там как, в порядке? Может, помочь надо?

Да, она узнала этот голос. Самый мелкий и надоедливый из черепах… самый наивный и простодушный. Губы тронула кривоватая улыбка. А что, если…

Коснувшись обеими ладонями двери, куноити медленно, скользя по ней спиной, поднялась на ноги, нашла на ощупь внутренний засов и, прикусив губу, уперлась в него обеими руками, сдвигая на чуть-чуть, как раз чтобы немного задержал возможных гостей. И отступила еще на несколько шагов, на сей раз осторожно нащупывая путь, чтоб, не дай бог, снова не хрустнули, не выдали ее осколки. Сощурилась в темноте, не отрывая взгляда от двери. В порядке? Нет-нет, глупыш, совсем не в порядке. Совсем. Но это ненадолго. Остается немного подождать…

* * *

Тишина была долгой. Слишком долгой, так что Майки успел даже заскучать. Зевнув, он на миг задумался: может, Караи тоже заснула? Все-таки уже ночь. Одной бы проблемой меньше. Он собрался было отлепиться от двери, размять затекшие конечности, как в лаборатории что-то глухо шаркнуло то ли по стене, то ли по двери, и слуха коснулся болезненный вскрик.

Тут уж сон как рукой сняло! Микеланджело вскочил на ноги, заново приник к двери. Крик — это плохо, это очень-очень плохо. Должно быть, Караи все-таки наткнулась в темноте на осколки и порезалась ими. И панцирь знает, насколько сильно. Майки на собственном опыте знал, какая это неприятная и чертовски болезненная штука — порезы, а ведь йод и временная неподвижность, по словам Донни, далеко не самое страшное, что может быть.

— Караи! Что с тобой? — негромко окликнул он, косясь через плечо на братьев. Те ничего не заметили, продолжая свой никому не нужный спор. Микеланджело досадливо шикнул. Что делать — что делать… И так ведь ясно, только кто его послушает. И Караи, как нарочно, не отзывается. Черепашка еще плотнее прижался к двери. Нет, совершенно ничего. Может, ей уже совсем плохо?

— Что случилось? — окликнул Майки уже громче, на пределе возможного вслушиваясь в тишину по ту сторону двери. — Караи, ты меня слышишь? — не выдержав, он слегка хлопнул по створке ладонью. Та отозвалась негромким звоном, и все… Больше никакого ответа. — Ты там как, в порядке? Может, помочь надо?

На последних словах Майки чувствовал себя идиотом — ну как может быть не нужна помощь, если поранился; но не спросить не мог. Караи ведь гордая и не любит, чтобы над ней кудахтали понапрасну. И наверняка рассердится, если они вломятся к ней зазря. Но судя по тишине за дверью — похоже, что совсем не зазря. Совсем…

Микеланджело хотел было окликнуть братьев, но почти сразу же передумал. Опять наверняка велят заткнуться и даже не станут слушать. Он же младший, а значит, по умолчанию глупый и хорошей идеи не подаст точно. И никто уже не помнит, что это он первым нашел Караи, наладил с ней контакт, когда она пряталась у Кожеголового. Может, и в этот раз так получится? Может, это его шанс вновь проявить себя?

Просияв, Майки завозился с засовом, время от времени отвлекаясь, чтобы размотать бинты с пальцев. Может, и не совсем чистые, а для временной перевязки сойдет.

Первым почувствовал неладное Донателло. Собственно говоря, он не слишком внимательно слушал спор старших братьев, по обыкновению своему полностью не соглашаясь ни с одним. И только поэтому первым заметил отсутствие младшего, вернее сказать, его несвоевременных реплик. А тишина и Майки — понятия несовместимые. В принципе. Дон слишком хорошо знал, чем обыкновенно заканчивается такое вот подозрительное затишье. И, не найдя Майки в непосредственной близости от себя и братьев, оглянулся…

— Ты что творишь?! — крикнул он уже на бегу. Оглянулись ли старшие, Донателло не понял, да и не пытался. Лишь бы успеть остановить Майки, как обычно, готового натворить дел. И когда ведь только успел?

Раф и Лео быстро догнали ситуацию и перехватили Майки почти одновременно с Доном. Первый, конечно же, тут же влепил младшему лечебно-отрезвляющий подзатыльник, и в кои-то веки Донателло не хотелось ему мешать. Скорее наоборот — добавить для верности. Это ж надо было до такого додуматься! А если б он не оглянулся вовремя?..

— В порядке? — спросил он Лео, уже протиснувшегося к двери: за панцирем старшего было не рассмотреть. Чуть помедлив, тот кивнул не оборачиваясь. Донателло облегченно выдохнул и повернулся к возмутителю спокойствия. — Майки, ну вот зачем?

— Затем, что придурок? — предположил Рафаэль с кривой ухмылкой. И замахнулся снова, на сей раз полушутя. Но Микеланджело поверил: втянул голову в плечи и, пользуясь моментом, рывком освободил руку, отпрыгнув на шаг.

— Затем, что Караи поранилась! — звонко выкрикнул он, зло зыркнув на обидчика. — Может, ей там уже плохо, пока вы тут грызетесь, а ты…

— Чего? — даже опешил от такой наглости Рафаэль. Шагнул было ближе, но его оттеснил Леонардо.

— С чего ты это взял? — спокойно спросил он, но Донателло невольно поежился, чувствуя сквознячок за краем панциря. Цену этому спокойствию знали все они.

— Я слушал, что там и как, — начал пояснять Майки, возбужденно жестикулируя и то и дело нервно оглядываясь на дверь. Донателло невольно повторил его движение и почти сразу же мысленно обругал себя. Похоже, глупость бывает заразной. — Ну, надо же кому-то контролировать ситуацию…

— Короче, мелкий, — буркнул Рафаэль. Леонардо неодобрительно оглянулся на него, но кивнул.

— Да, ближе к делу, Майки. Что ты услышал?

— Она вскрикнула от боли, — Микеланджело шумно выдохнул, хлопнул себя по коленям. — И с тех пор ни звука.

— Ловушка, — тут же уверенно констатировал Рафаэль. — Караи вполне может притвориться — и наверняка сделала это, чтобы ты, простофиля, распустил нюни и открыл дверь.

— А если нет? — Микеланджело упрямо уставился на него. — Если она и правда порезалась, и сильно? А там ни бинта, ни йода. И не видно ничего.

Донателло озадаченно потер губу, размял пальцы привычным нервным жестом, даже не заметив этого. В целом он готов был согласиться с Рафаэлем — Караи способна и на большую хитрость. Но если и правда вышло иначе? Все-таки в лаборатории — после того, как Караи разбила лампу — темно даже для куноити, ведь глаза людей хуже адаптируются к ночному видению, чем у животных. Да и на полу они натоптали порядком — хватит, чтобы занести инфекцию.

Кажется, Леонардо думал о чем-то подобном. Нахмурившись, он вернулся к двери, прислушался сам (братья синхронно примолкли), потом зачем-то дернул на себя. И помрачнел еще больше.

— Заперто, — выдохнул он еле слышно, и в голосе его Донателло почувствовал страх. Сквознячок перерос в ощутимую дрожь. Уж если Лео испугался… — Изнутри.

* * *

Последнее открытие встревожило его намного сильнее, чем все прочие неприятности разом. В первый миг Леонардо даже не мог понять почему. Да, странно, что Караи, так порывавшаяся сбежать, закрыла дверь своей невольной темницы еще на один засов, изнутри, по сути лишь увеличивая барьер меж собой и прочим миром, — но что в этом дурного? Многое она делает чисто из чувства противоречия, чтобы досадить, подчеркнуть свою независимость. Почему бы не сейчас? Да и промолчать могла по той же причине, чтобы заставить их понервничать в отместку за заточение. Это вполне в ее характере.

Все так, но скребущая тревога не оставляла в покое, ворочалась, царапалась внутри, сбивая ход мыслей. Леонардо с досадой подумал, что норовом Караи пошла не в родного отца и даже не в мать, и они еще хлебнут с ней горя из-за этого… И остолбенел, парализованный неожиданной догадкой. Кажется, он понял, что это могло значить… Святые небеса, лучше бы не значило!

— …Существует множество представлений о чести и достоинстве, Леонардо. В том числе и в Японии, — Сплинтер сложил на животе руки, выпрямился навстречу прикованному к нему вопрошающему взгляду. — Но не все они заслуживают равного внимания — как и те, кто их разделяют. Ведь людям свойственно ошибаться…

Он слегка пожал плечами, казалось бы, в такт словам, но внимательный ученик почувствовал в привычном движении некую поспешность, досаду. Лео поерзал на месте, чувствуя неловкость, но любопытство оказалось сильнее. Да и что постыдного в том, что он хотел узнать? Как-никак, это ведь главное в их учении. Главное для него…

— А почему? — наконец осмелился спросить он. Под пристальным взглядом учителя немного стушевался, но собравшись с мыслями, продолжил: — Я уже достаточно взрослый, сэнсэй, и не боюсь горькой правды…

— Думаешь? — Сплинтер слегка подался вперед, взгляд стал цепким, оценивающе-бесстрастным, и Леонардо, как ни храбрился, ощутил пробежавшие под панцирем мурашки. — Ты действительно хочешь узнать, как самураи прошлого убивали не то что посмевших дерзить им — даже рискнувших не убраться вовремя с пути? Как, будучи ранеными, обрывали свою жизнь собственной же рукой, лишь бы не вкусить горечь поражения и плена? А ведь все это они считали необходимым для сохранения чести и достоинства — как они их понимали. И это случалось не в легендах — на самом деле…

— Но, учитель, — прошептал подавленный Леонардо, уже немного жалея, что затеял этот разговор, — ведь это происходило очень давно, когда сильны были заблуждения и предрассудки. Вы сами говорили, что люди учатся на своих ошибках, и сейчас…

— Нет, Леонардо, — Сплинтер покачал головой, и в его голосе мелькнула неприкрытая горечь. — Все так и есть, но подобные… люди, к сожалению, встречаются и сегодня…

Уже много позже Леонардо понял, кого имел в виду учитель. И сейчас отчаянно гадал, многое ли переняла от воспитателя Караи. Пока что выходило, что да, намного больше, чем ему — им всем — хотелось бы, но уж честь-то она понимала правильно. Разве стала бы вступаться за плененного Сплинтера, будь иначе? Или он снова видит то, во что хочет верить?

Пытаясь успокоиться, Леонардо напомнил себе, что они не оставили в лаборатории ничего опасного, чем Караи — если бы ей все-таки пришла в голову такая дурь — смогла бы навредить себе. Разве что осколки от посуды… но и они слишком мелкие для этой цели.

«А электропроводка? — вспыхнула в голове неожиданная догадка, вмиг выстудившая кровь. — Да и в костюме Караи наверняка найдутся какие-нибудь опасные штучки». Наверное, стоило обыскать ее, прежде чем запирать… но кто бы мог подумать? Да и как-то двусмысленно это бы выглядело; даже сейчас при мысли о подобном щеки предательски вспыхнули. И вряд ли помогло бы, ведь каждый трюк Караи всякий раз был сюрпризом даже для него.

— Что-то не так, Лео? — голос Донателло вывел его из ступора. Невольно вздрогнув, Леонардо постарался принять максимально спокойный и уверенный вид. Он не имеет права впадать в панику, нет, только не сейчас, когда братья надеются на него, и он как лидер обязан принять решение. Лучшее, что возможно в данной ситуации. Знать бы еще, какое.

— Все в порядке, Дон, — усилием воли Лео отвернулся от двери. — Но надо все-таки проверить, все ли нормально там, — он кивнул через плечо. — Хотя бы для успокоения собственной совести. Да и вряд ли Караи будет нам благодарна, если… если с ней и правда что-то неладно.

— Ага, зато сейчас она отблагодарит тебя тут же, не отходя от места, — скептически протянул Рафаэль. — Сразу же, как только выберет чем — катаной или ботинком.

Леонардо нахмурился, но на провокацию не поддался.

— Если сумеет, — негромко отозвался он. — Мы будет готовы ко всему и сунемся туда не сразу. Дон, — бросил он через плечо, не оборачиваясь. — Принеси фонарик. А заодно что-нибудь, что можно использовать как рычаг.

Недоверчиво покосившись на него, Рафаэль все же кивнул. Такая обстоятельная подготовка была ему по душе. Хотя он бы еще запасся каким-нибудь оружием — так, для верности.

— У Караи нет оружия, — возразил Леонардо, стоило только предложить, однако, подумав, добавил: — Но подстраховаться не мешает, так что на тебе боккены*. Только тихо и аккуратно.

— Понял, — тот тут же сорвался с места. Микеланджело, не дожидаясь отдельного приказа, метнулся следом. Правда, большая часть медикаментов и средств первой помощи хранилась у Донни, но кое-что — младший знал это точно — было и у Рафа, на случай непредвиденных последствий ночных вылазок, дабы сохранить их в тайне от бдительного Лео. И хотя бы по этой причине брату придется поделиться. Опять-таки, ради благого дела.

— Боккенов на всех не хватит, — с тревогой напомнил, обернувшись, Донателло. Леонардо с улыбкой повернулся к нему.

— Всем и не надо, — и пройдя через комнату, вернулся с манрики гусари, которую, подавленные неожиданной схваткой с Караи, они не сообразили сразу вернуть в додзё. Что ни делается — к лучшему.

— Лео, а может, учителя позвать? На всякий случай? — робко предложил вернувшийся Майки. Кажется, только сейчас он начал понимать рискованность своей задумки. Что ж, лучше поздно, чем никогда.

Леонардо отрицательно качнул головой.

— Не надо. Учитель хотел помедитировать перед разговором с Караи, не стоит ему мешать. Это наше дело, и мы должны справиться с ним сами. Как настоящие ниндзя.

— Ну, раз ты так считаешь… — протянул младший недоверчиво, видимо, не совсем убежденный.

— Не дрейфь, мелкий, — вернувшийся Рафаэль незло подтолкнул Микеланджело локтем в локоть и ободряюще улыбнулся. — Все пучком будет, это я тебе говорю. Когда эта… — он запнулся, поймав предупреждающий взгляд Лео, — в смысле, вместе мы сильнее любых неприятностей. В любом виде, — со значением добавил он, пристально глядя на лидера.

Тот сделал вид, что не заметил этого. Гораздо больше волновало Леонардо, как быстро сумеют они открыть дверь — и чем в итоге это обернется. Мысли, как ни пытался он сдерживать себя, лезли самые мрачные.

* * *

Опасения не подтвердились: засов был задвинут всего на чуть-чуть, и хватило лишь слегка подцепить его. Жестом велев братьям держаться настороже, Леонардо первым вошел в темное помещение. Луч фонарика (Рафаэль, сразу забравший его у Дона, так никому и не доверил, удерживая боккен свободной рукой) тут же бледно-желтой дорожкой расстелился из-под ног вперед, отблесками отмечая места нахождения осколков. Леонардо указал на них братьям и огляделся.

— Караи? — негромко позвал он, чувствуя себя как никогда уязвимым. Даже присутствие Рафаэля буквально за самым плечом не слишком добавляло уверенности. Хуже всего, что Лео и сам не знал, чего опасается больше: суицидальных намерений Караи или того, что она может коварно напасть со спины. Как бы ни хотелось не верить в такое коварство… Но с другой стороны, удобнее всего было сделать это прямо у входа, пока их глаза не привыкли к темноте, а фонарик не осветил дальние углы.

— Я же говорил… — громким шепотом начал Майки. Кто-то из братьев шикнул на него.

Леонардо поднял руку и жестом велел братьям рассредоточиться. Он лишь про себя надеялся, что они сообразят не расходиться слишком уж далеко. Луч фонарика метался от стены к стене, но слишком быстро, чтобы успеть что-то толком рассмотреть. А уж тем более — понять, что именно увидел.

Он хотел еще раз позвать Караи, но не стал. Огляделся вновь, однако зрение оказалось бессильно, и Леонардо замер, полуприкрыв глаза и прислушавшись к интуиции, как когда-то, целую вечность назад, на тренировке мастера Сплинтера. Но и она молчала. Казалось, не осталось ничего, кроме шелеста их осторожных шагов да сдерживаемого дыхания. Где же Караи? Леонардо медленно, как можно тише выдохнул и шагнул вперед, туда, где в полумраке ему привиделся темный полуразмытый силуэт.

Где-то сбоку послышался шорох, показавшийся в тишине очень громким. Вздрогнув, Леонардо обернулся. Луч фонарика метнулся туда же, едва ли не прежде взгляда лидера. Но причиной тревоги оказался всего лишь Донни: добравшись до распределительного щитка и включив подсветку че-фона (хоть и слабый, но все же источник света), он, похоже, пытался наладить хоть какое-то освещение. Про себя Лео понадеялся, что брат управится быстро. Затянувшееся молчание казалось все более зловещим, стискивая мышцы судорогой напряженного ожидания.

Еще один шаг, замедленный, плавный, почти не отрывая стопы от пола: основная масса осколков осталась позади, но нет никакой гарантии, что досюда не долетел ни один. Еще шаг. И еще. Снова замерев на месте, Леонардо вытянул вперед руку, но стены так и не нащупал. Казалось, что лаборатория тянулась бесконечно. Может, стоит поменять направление?

На всякий случай не поворачиваясь, Леонардо нащупал подвешенную на пояс цепь и сделал осторожный приставной шаг влево. Получился тот совсем маленьким, но почти тут же в бок уперлось что-то твердое. Вздрогнув, Лео шарахнулся от угловатого темного силуэта, вскинув руку с цепью. Фундо* звонко лязгнул по нему, и лишь тогда черепашка со смущением распознал в подозрительном предмете самый громоздкий агрегат Донни, вынести который не удалось и вдвоем. Совершенно безобидный — и не менее бесполезный в его поисках предмет. Леонардо не стал тратить время, приближаясь к нему, шагнув назад, быстрее, чем вроде бы собирался…

…как раз вовремя: на место, где он только что находился, мягко приземлилась темная гибкая фигурка, в которой, даже не видя лица и деталей костюма, Леонардо без труда различил Караи. С души свалился здоровенный камень: раненой, а уж тем более умирающей, она не выглядела. И лишь через секунду Лео понял, что это могло значить.

Манрики гусари, свистнув, обхватила угрожающе метнувшуюся к нему руку. Кажется, Караи даже ждала этого — так охотно, стремительно подалась она навстречу, стоило натянуться цепи. Упавший на лицо луч фонарика зловеще заострил ее черты, придавая сходства с хищной птицей, желтыми искорками отразился в глазах, но почти сразу же ушел в сторону. Леонардо даже не успел задуматься почему: почувствовав неладное, он резко пригнулся, и коварный удар в висок наладонной пластиной прошел над головой, лишь шаркнув по макушке. Почти одновременно колено куноити врезалось в пластрон, но природная защита черепашки заметно ослабила его — он лишь сбил дыхание. Сама же Караи на миг потеряла равновесие, чем не замедлил воспользоваться Леонардо. Поднырнув под атакующую руку, он быстро выпрямился, не выпуская пойманной, вынуждая Караи почти уткнуться лицом в ее собственные колени.

— Напрасно, Караи, — выдохнул он, стараясь говорить ровно. Горло жгла едкая горечь — то ли запоздалая отдача от коварного удара, то ли — от затопившей душу обиды. Не отводя взгляда от горящих глаз противницы, Леонардо покосился влево-вправо, желая — и не желая враз, чтобы братья подоспели поскорее. Как же хотелось решить все мирно… — Мы только хотели помочь…

Не договорив, он глухо охнул: Караи пнула его, лишь немного промахнувшись по колену. И, освободившись, вырвала из рук цепь.

— Лучше помоги себе! — Острогранный конец манрики гусари без предупреждения метнулся в лицо. В полумраке Леонардо успел рассмотреть его в последний момент, отклонился сколько мог назад, коснувшись ладонью пола, еле-еле успев уйти с траектории удара. Попытался было перехватить цепь свободной рукой, но с болезненным возгласом отдернул ее: звенья стиснули пальцы так, что казалось — вот-вот сломают.

Не удержавшись, Леонардо растянулся на панцире, на краткий миг оставшись совершенно беззащитным. Напряженно замер в ожидании удара, глядя в темное против света, нечитаемое лицо куноити, но та почему-то не спешила нападать, точно так же застыв в напряженной угрожающей позе. Леонардо счел это добрым знаком.

— Послушай… — он приподнялся на локте, обреченно чувствуя уже: зря. Караи тут же отпрянула назад, кажется, скривилась, то ли в брезгливой, то ли в гневной гримасе.

* * *

— Попалась, дрянь! — неожиданно выросший из сумрака за спиной куноити Рафаэль сгреб ее сразу за обе руки, крепко стиснул запястья. Цепь глухо звякнула об пол. Караи попыталась пнуть противника, как и Лео ранее, но он ловко увернулся, поднял руки повыше, вынуждая сделать то же самое и куноити.

Луч снова залил их ярким светом, заставив поморщиться обоих. Даже Леонардо, только-только успевший подняться, сощурился, часто моргая.

— Панцирь, Мик, ну не в глаза же! — рыкнул Раф, чуть повернув голову в сторону. Оттуда долетело согласное «угу» и шлепающие шаги. С другой стороны — тоже, правда, чуть подальше. Но это не сильно меняло дело. Скоро все они будут здесь, в одном месте… Леонардо даже не сразу понял, что его во всем этом смущало.

— Майки, дверь, — скомандовал он, стоило младшему появиться в поле зрения. Лидер не слишком надеялся на понятливость брата и уже приготовился объяснять…

Не пришлось. Согласно кивнув, Микеланджело метнулся к дверному проему, полуприкрытому тяжелой створкой, из-за которой тонкими лучиками падал свет из гостиной. Леонардо про себя понадеялся, что его хватит, чтобы младший не налетел все на те же злополучные осколки. Впрочем, у него же фонарик… В этот момент Майки, не сбавляя шага, перебросил фонарик Донателло, видимо, сочтя, что ему нужнее. Луч мазнул по стене и потолку; из углов резко прыгнули тени…

И одновременно с ними Караи, на миг прогнувшись назад, тут же неожиданно скорчилась в три погибели, словно подломившись в коленях, вместе с тем дернув руки вперед и вниз, входя в движение всем телом. Непроизвольно подавшийся вслед за пленницей Рафаэль споткнулся и едва не рухнул на нее. Зашатавшись, он непроизвольно отпустил Караи, силясь удержать равновесие. Куноити змеей выскользнула из-под него, прильнула к панцирю, вытаскивая из-за пояса боккен, — и почти тут же ткнула рукоятью в определенную точку на шее. Легкого нажатия хватило, чтобы вывести из строя самого яростного противника — а через мгновение Караи выпрямилась, держа в левой руке боккен, а в правой цепь, переводя взгляд с одного противника на другого.

— Ты зря сделала это, — негромко проговорил Леонардо. Куноити смерила его насмешливым взглядом.

— Да разве? Скорее это ты зря снова встал на моем пути. Сейчас увидишь, что бывает с такими…

— Не он — мы, — вмешался в разговор Донателло, и Леонардо нехотя отступил пропуская его вперед: у брата было больше шансов против вооруженной — теперь — противницы, чем у него самого. Правда, всего одна свободная рука. Дон было хотел перебросить фонарик брату — но вспомнив, чем это закончилось в прошлый раз, просто сунул за пояс.

Тени вновь угрожающе зашевелились, и встревоженный Майки обернулся, остановившись в паре шагов от двери. Рассмотрев неподвижного Рафаэля, он вмиг забыл и про поручение лидера, и про недавние благие намерения. Крепче стиснув рукоять боккена, он с яростным возгласом бросился к поединщикам, твердо намеренный вмешаться. Те оглянулись, отвлекшись.

— Майки, дверь! — громко напомнил ему Леонардо — и тут же скорчился, сжимая вмиг отнявшуюся руку здоровой. Приткнув за пояс боккен, Караи в сальто перелетела через него, оттолкнувшись от панциря, и приземлилась всего в нескольких шагах от россыпи осколков. И от двери.

Не надеясь догнать беглянку, Донателло наудачу метнул в нее свой боккен. И ему повезло: отвлекшись на подлетевшего Майки, Караи скривилась, когда деревянная рукоять ударила ее в бок. И пропустила еще один удар, в локоть. Выругавшись, куноити бросила цепь недалеко от себя, перехватив боккен правой рукой.

— Держи ее! — крикнул Донателло на бегу. Леонардо, чуть поотстав, следовал за ним, разминая пострадавшую руку: к той никак не возвращалась чувствительность — и как же некстати!

Увы, поймать изворотливую куноити Микеланджело оказалось не под силу — и он просто теснил ее своим боккеном, не давая подступить к двери. Та отступала, но не слишком далеко, все норовя обойти противника сбоку.

И тут под ее подошвой что-то хрустнуло. Караи мельком глянула себе под ноги, и Майки не удержался — посмотрел туда же.

— Осторожно, стек… — поспешил предупредить он — и, айкнув, завалился на спину: припав на колено, Караи точным броском цепи обхватила его ногу и дернула на себя.

— Спасибо за предупреждение, дурачок, — ехидно усмехнулась она, наступив коленом на его пластрон.

Перекувыркнувшись, Майки тут же сбросил ее с себя — как нарочно, к самой двери…

Ухмылка Караи стала шире. Она нарочито неспешно обвела взглядом недавних противников.

— Сайонара, неудачники! — и дверь с лязгом захлопнулась за ее спиной, со скрежетом задвинулся засов, и можно было не сомневаться — теперь-то как следует.

Буквально врезавшись в дверь, Майки несколько раз безуспешно дернул за ручку, потом сердито ударил кулаком. Створка отозвалась гулким звоном. Хмуро покосившись на него, Леонардо подобрал валявшийся на полу фонарик — и как только не растоптали в этой суматохе; подошел к склонившемуся над Рафом Донателло.

— Вот и помогли, — непривычно резко констатировал тот после очередной безуспешной попытки привести брата в чувство. — Не зря говорят: не делай добра — не получишь зла.

Майки подавленно молчал, очевидно чувствуя себя виноватым. И Леонардо мог его понять. Вчетвером упустить одну девчонку, да еще в темноте… позор да и только.

— А когда он это… в себя придет? — наконец решился спросить Майки. Осторожно коснулся лба Рафаэля и тут же отдернул руку. Донателло вытащил из-за его пояса бинты, несколько секунд молча смотрел на бурое пятно, не сразу сообразив, что помимо них, у младшего был с собой и йод. Леонардо не стал напоминать: сейчас это казалось таким мелким и несущественным.

— Без понятия, — Донателло выпрямился, устало отряхнул руки. — К сожалению, ускорить процесс я никак не могу — все осталось там, — он кивнул на дверь.

В этот момент Рафаэль завозился на полу, охнув, прижал руку к ушибленному месту.

— Что… кто… — повертев головой, он нашел взглядом Леонардо, потом, о чем-то вспомнив, оглянулся. — А где эта ведьма?

— Сбежала, — коротко отозвался Леонардо.

— Ее счастье, — Рафаэль неуклюже принял сидячее положение, потер ладонью ушибленное место.

— А все-таки надо было позвать учителя Сплинтера, — неожиданно вмешался в диалог Майки. Донателло поспешно оттеснил его назад, опасливо скосил глаза на Рафаэля.

Вопреки обыкновению, тот какое-то время молчал, задумчиво водя пальцем по пыльному полу.

— Никогда не думал, что скажу такое, мелкий, — проворчал наконец он неохотно. — Но кажется, ты был прав.

Глава 13. Все, что тебя касается

Это было как взрыв. Как фейерверк. Как полет к облакам… Караи сердито мотнула головой на последнем сравнении. Впрочем, все они как одно казались блеклыми и неподходящими, неважными в этот миг, равный вечности. Всё мучившее, стеснявшее и раздражавшее ее за последние дни неотвратимо таяло с каждым шагом, казалось всё нереальнее. Город же скоплением огней и теней, невероятным сплетением запахов и звуков летел навстречу, и Караи впитывала его — глазами, слухом, осязанием, всем своим существом. Город незнакомый, упоительно-непривычный, пьянящий безграничным простором и невероятно сладким после чуть спертой атмосферы подземного убежища воздухом. Он ложился под ноги пропыленной плиткой мостовых и покатым шифером крыш, давал прохладно-дрожащую опору перил и перекладин рукам и телу, обнимал порывами пахнущего гарью и морем ветра. И у него был свой, особенный пряно-терпкий вкус долгожданной свободы. То, чего Караи так долго ждала и добивалась, наконец свершилось. Она сумела, преодолела, вырвалась! Теперь она может все, что пожелает.

Оттолкнувшись от перил очередной площадки пожарной лестницы, куноити ловко запрыгнула на невысокий бортик очередной крыши, замерла в напряженном ожидании, зорко всматриваясь в оставшийся внизу переулок: ей почудилось там еле заметное движение, тут же напомнившее о возможной погоне. Конечно, Караи уже столько раз меняла направление, что сама не смогла бы наверняка вспомнить, в какой стороне остался люк, через который она выбралась на улицу. Да и отражения в витринах и стеклах домов раз за разом не вызывали опасений — но что может обезопасить вернее собственной внимательности?

Она еще немного помедлила, чуть наклонившись вперед, прислушиваясь к разбавленной шорохом шин и приглушенными гудками клаксонов тишине. Никого и ничего; лишь воровато шмыгнул из-за мусорного бачка под припаркованное авто бродячий кот. Ухмыльнувшись, Караи проводила его взглядом, с наслаждением потянулась, прошла вдоль по бортику, оглядываясь, где бы удобнее спуститься. Спору нет, вид сверху намного лучше и масштабнее, но хотелось поближе рассмотреть, куда занесла ее судьба. А там, глядишь, и подыскать, где остановиться на остаток ночи…

Откуда-то спереди долетели громкие отзвуки голосов с — Караи могла в этом поклясться — угрожающими нотками. И со странным, немного нездешним выговором, не похожим на уже слышанную речь. Вздрогнув, куноити резко повернулась в ту сторону. Ладонь машинально легла на прихваченное у черепах неуклюжее подобие деревянного меча. Нет, на крыше было по-прежнему безлюдно. Шумели внизу, невдалеке от перекрестка, на который она уже решила было спуститься — и, похоже, поспешила с решением.

Беззвучно спрыгнув со слишком приметного возвышения, Караи медленно, приставным шагом приблизилась к краю крыши, не спуская руку с рукояти оружия. Она замирала на месте всякий раз, как голоса раздавались снова — впрочем, происходило это лишь пару раз и ничем не выдавало, что ее присутствие замечено. Что ж, тем лучше. Для нее.

Последнюю пару шагов куноити пролетела стремительной смазанной тенью — и, пригнувшись, остановилась у самого края, готовая в любой миг скрыться за бортиком. Совершенно напрасно: внизу было темновато и не слишком-то хорошо видно из-за расстояния, но двоим одинаково одетым незнакомцам разной комплекции, что с ножами обступили третьего, явного чужака в их компании, заставив того затравленно прижаться к стене, было не до нее. Все внимание их занимала пойманная жертва, которой явно не приходилось ждать от них ничего хорошего. Уж это-то можно было понять с первого взгляда.

Чуть погодя ленивой развалочкой к ним приблизился четвертый, худощавый и невзрачный, но явно претендовавший на роль вожака. Требовательно протянул вперед руку; и пойманный, секунду-другую помедлив, торопливо зашарил по карманам. Бандит обернулся к подельникам, выразительно щелкнув пальцами, и Караи, даже не видя лица, ощутила его самодовольную усмешку. Кажется, остальные разделяли его торжество, хотя было бы чем гордиться — всей кучей одолеть одного зашуганного хлюпика…

Какое-то время понаблюдав за ними, Караи презрительно сплюнула. Ей не было никакого дела ни до бандитов, ни до их невезучей жертвы, но все же смотреть на происходящее было противно. Эти шакалы явно не стоили ни трофея, ни удачи. Уж как ни зла куноити была на надоедливых черепах, но не могла не признать, что бойцы из них явно лучше, чем из этой троицы. И не будь их пленник таким тюфяком, давно бы вырвался на свободу, потеснив… ну хотя бы усатого головореза, так невовремя отвлекшегося непонятно на что за плечом напарника. Да и остальные…

Неожиданно куноити осенило понимание, что это совсем не невнимательность, как показалось поначалу, вернее, не только она. Все трое бандитов, даже пытаясь выглядеть нагло и угрожающе, нет-нет да косились опасливо по сторонам. Словно бы ожидали в любой момент не то погони, не то облавы полицейских. Дергались буквально на каждый шорох, как кролики. Алых губ коснулась лукавая улыбка. А что, если?..

***

Рослый и с виду самый крепкий из всей шайки Драконов Сид нервничал больше остальных. Как ни странно (а может, ввиду все той же угрожающей комплекции), ему доставалось от черепах чаще остальных. А уж под водительством Фонга — каждый раз, стоило лишь с ними пересечься. Тот, конечно, делал вид, что ему все нипочем и море по колено, но Сид чувствовал, что временный босс беспокоится немногим меньше его самого. Так же, как и Цой, тоже нет-нет да стрелявший глазами по сторонам. Черепахи просто физически не могли быть вездесущими — однако как-то умудрялись оказываться такими, выслеживая их шайку всякий раз, стоило выбраться на дело. И сейчас вполне могли, как призраки, бесшумно появиться прямо из воздуха вон в том тупичке… или в том… если не прямо с крыши. Уж по части сваливания прямо с неба на голову они точно мастера.

Громкий скрежет заставил Сида поежиться и, крепче сжав в потной ладони нож, скосить глаза в сторону звука. Ничего, ни одной мало-мальски заметной паршивой железки, которая могла бы скрипеть. А ведь скрипела же, он готов был поспорить на доллар. Сид поднял голову, высматривая источник подозрительного шума наверху — пусть на фоне почти беззвездного неба почти ничего было не разглядеть…

Что-то с громким звоном рухнуло прямо за спиной, выстрелив по ногам мелким острым крошевом. Подпрыгнув от неожиданности, Сид резко обернулся, завертел головой в поисках опасности. Он напрочь забыл и о пойманном, но так и не «ощипанном» чужаке, и даже о подельниках, так же ошалело озиравшихся по сторонам. Опасность, незримая, но от того еще более устрашающая, была явно важнее…

Найдя наконец источник шума, Сид выругался. Им оказалась всего-навсего пустая бутылка… вернее сказать, теперь уже одно горлышко ее, ехидно скалящееся обколотыми краями. Сид зло пнул его посильнее, вспомнив о деле, поспешно оглянулся — но, конечно же, чужака и след простыл. Снова они облажались, и на этот раз даже без помощи черепах!

Фонг, похоже, считал так же. Залепив помощнику довольно обидный подзатыльник, он огляделся еще раз, повнимательнее, — и рассмотрел наконец того, кто помешал им. А может, тот нарочно решил сам показаться им на глаза, издеваясь: на крыше-то они точно не могли его достать. Вернее, ее — гибкий изящный силуэт на фоне неба явно принадлежал девчонке. Подбоченившись, она смотрела на них сверху вниз, и хоть Сид и не видел ее лица — был уверен, что та нагло скалится. Было в ней что-то знакомое, но вот что именно, он вспомнить так и не сумел. Да и какая, к демонам, разница?!

Обида захлестнула мутной волной. Сид снова выругался, еще более витиевато и грязно, силясь хоть в этом выплеснуть негодование. Больше-то, при всем желании, он ничего поделать не мог. Цой, пошарив по карманам, таки нашел что-то твердое и предположительно острое, и прицельно метнул в нахалку — конечно же, не попав на таком изрядном расстоянии, только наделав еще больше шума. Фонг наорал на него, пригрозил кулаком, не отважившись, однако, тронуть. Тот не остался в долгу, не меньше босса взбешенный такой внезапной и позорной неудачей. Сид же, отвлекшись от их перепалки, успел рассмотреть, как девчонка показала им средний палец и скрылась из виду — словно растворилась в воздухе, снова некстати напомнив черепах. И в этот момент невезучий грабитель готов был пожалеть, что на сей раз попались не они.

***

— Что за дела? — отвлекшись от чистки пистолета-пулемета, один из близнецов Фульчи, Виктор, поднялся и подошел ближе к окну, хотя и сидел почти вплотную к нему. Оружие на всякий случай прихватил с собой. Непривычное место, где им пришлось временно залечь на дно после выполнения очередного задания, наравне с недавно полученной раной действовало ему на нервы, самой своей непривычностью, а до кучи — и множеством неприятных мелочей, главной базе не свойственных. Вроде грязных жалюзи на окне, словно бы найденных на помойке. А может, и не словно. И как можно такое вешать в приличном месте?

Морщась, он раздвинул пальцами здоровой руки тонкие пластиковые полоски и вгляделся меж ними. Будь его воля, Виктор ни за что не коснулся бы их без перчаток — но как нарочно, захватить с собой все нужное не было возможности. Да он не остановился бы в этом свинарнике даже с приплатой, если бы не прямой приказ дона! Чертовски дурацкий приказ, если уж начистоту, но не скажешь же такое шефу. Каждый день здесь был испытанием для нервов, обоняния и слуха, каждый божий день… Но сегодняшний явно переплюнул их все. Мадонна, да сколько можно?! Орут, словно их режут прямо тут, под окнами.

Виктор оглянулся через плечо на брата, но более беспечный Винченцо не то что не двинулся с места — даже не оторвался от решения сканворда, за которым коротал время. Лишь закинул ногу в начищенном ботинке на колено и небрежно махнул рукой:

— Поди, наша братва гуляет, не парься. Ребятам тоже надо отдохнуть…

— Вчера они гуляли, — проворчал Виктор, прищурясь, внимательнее вгляделся в темноту. Потом, не удовлетворившись обзором, все-таки приподнял жалюзи, свободной рукой нащупывая отложенное на тумбочку у окна оружие. — Сегодня наверняка уже не на что. Даже ты все просадил.

— Не трави душу… — бросил Винченцо обиженно, но брат его уже не слушал, даже не оборачивался, прилипнув к жалюзи. Уж что он высмотрел настолько интересное, было неясно, но подобное невнимание понемногу начало раздражать.

Отбросив сканворд в сторону, Винченцо поднялся на ноги, подошел ближе — и только тут услышал доносившиеся из форточки крики. В отличие от брата, его сильной стороной был не цепкий взгляд, способный подметить любую мелочь, но слабо помогавший в полумраке этих крысиных ходов, а чуткий слух. И он сразу разобрал, кто именно помешал его отдыху.

— Чего там эти узкоглазые расшумелись? — подхватив свой пистолет с тумбочки, Винченцо, прихрамывая, подошел к брату. Потеснив его плечом, тоже вгляделся в темноту. — Да еще так близко от нашей территории. Вообще обнаглели, сволочи! Надо бы поучить их хорошим манерам.

Почти прижавшись носом к стеклу, он глянул влево, потом вправо, высматривая нарушителей спокойствия, но в смутном мельтешении теней внизу с высоты их третьего этажа сложно было что-то рассмотреть.

— Погоди, — Виктор перехватил его за локоть и ткнул пальцем куда-то наверх. — Есть кое-что поинтереснее.

Честно говоря, Винченцо не сразу понял, что или кого имел в виду брат. И даже рассмотрев хрупкую фигурку на здании напротив, не разобрал, что в ней интересного. Ну, девчонка, ну, забралась на крышу… Мало ли их таких в городе, безбашенных шалопаев, готовых на все ради временного куража. И лишь со второго взгляда он сообразил, кто перед ними. Но и тогда — не поверил. Прихвостней Шредера не видели в городе уже давненько, и дон Визиозо вслух надеялся, что все они сгинули в недавнем нашествии инопланетян, вместе с черепахами. Туда бы и дорога… но нет, вот она, их пропажа, не спутаешь, не обознаешься.

— Вот не было печали… — с досадой протянул Винченцо, выражая их общую мысль. Моргнул, про себя надеясь, что девчонка пропадет, исчезнет, всего лишь примерещившись им. Немудрено после недавнего загула. Нет, только приняла еще более вызывающую позу, повернувшись к ним вполоборота и уперев руку в бедро.

— Может?.. — наставив на черный силуэт палец, он недвусмысленно прищелкнул языком. — Как там говорил дон: нет человека, нет проблемы?

К оружию, притороченному к поясу, Винченцо не успел даже притронуться, но Виктор отреагировал тут же.

— С ума спятил? — сердито зашипел он, отталкивая брата от окна. — Или голова лишняя? Хотя судя по твоим словам — так и есть!

— А что такого? — Винченцо тоже непроизвольно сбавил тон, но нет-нет да оборачивался в сторону окна, как будто девчонка могла их услышать. Хотя кто их знает, этих ниндзя… насмотревшись, на что способны уроды Шредера, Винченцо не удивился бы ничему. — Дон будет только рад — меньше конкуренции. А он сейчас нервный, все никак не поверит, что соперника его инопланетные уродцы утащили, — гангстер хрипловато хмыкнул. — Да если и нет, кто заметит разницу. Одним Футом больше, одним меньше, а нам всё прибыток…

— Совсем дурак или притворяешься? — еще сильнее вспылил Виктор, эмоционально взмахнул руками. Поморщившись, потер перевязанную ладонь здоровой и продолжал уже спокойнее: — Ты недавно здесь, так слушай меня — я-то уже повидал, на что они способны. Гады, каких еще поискать. За любого из своих с землей сровнять готовы, а уж за наследницу своего главаря…

Винченцо хотел было возмутиться: да, в город он приехал значительно позже брата и под начало дона поступил совсем недавно, по его же протекции, но и он не вчера родился. Но последняя новость вмиг вытеснила из мыслей все прочее.

— Так это она? — Винченцо дернулся к окну — и почти сразу же ударил кулаком по подоконнику. — Ушла, зараза! Упустили… А все ты! — он зло ткнул брата пальцем в грудь. — Надо было сразу брать, а потом уже рассуждать. А что теперь?

— Вот сейчас и узнаем, — Виктор невозмутимо проследовал вглубь комнаты, столь же неспешно извлек из кармана пиджака, висевшего на стуле, мобильник и набрал короткий номер. Винченцо напряженно наблюдал за ним, тяжело дыша, но взгляд предательски срывался в сторону окна: а ну как вернется? Улица, однако, оставалась пустынной и тихой, даже китайцы убрались восвояси.

Трубку на той стороне не брали довольно долго, а когда наконец ответили, Винченцо прежде самого первого слова догадался, что позвонили они зря. Дон Визиозо вообще не любил плохих новостей, а уж если они отрывали его от любимого дела — вкусного обеда или ужина — тем более.

— Да какого хрена! — взорвался тот, не дослушав даже до середины. — Вконец уже достали эти грязные твари! Мало нам было этого бешеного якудзы, так теперь его шестерки оборзели — шастают, как у себя дома…

На миг повисла пауза, и по чавкающим звукам из трубки Винченцо понял, что не ошибся насчет времяпровождения дона. Похоже, тот снимал стресс любимым своим способом — колбаской чоризо*, одной из немногих вещей иностранного производства, которые ценил.

— Я вас услышал, дон, — осторожно начал Виктор. — Но что все-таки делать с девчонкой? Может…

— Убрать, — последовал неожиданный ответ. — Теперь, когда сгинул ее ублюдочный папаша, она тут тем более лишняя. Этот город — наш, и мы больше не потерпим здесь наглых косоглазых тараканов.

Винченцо довольно ухмыльнулся, потирая ладони, причем вид весьма озадаченного брата радовал ничуть не меньше полученного приказа. Может, теперь Вик перестанет корчить из себя старшего и признает, что он тоже что-то смыслит в настоящем деле?

— При всем уважении, дон, — рискнул возразить Виктор. — Мы еще не знаем, погиб Шредер или просто затаился на время. Подняв руку на его наследницу, мы дергаем тигра за усы. Возле самого его логова…

— Мы или эти китаёзы, какая, к дьяволу, разница?! — Визиозо повысил голос почти до крика. Виктор даже немного отстранил трубку от уха. — Все равно он никогда не узнает наверняка. Просто сделай это и не морочь мне голову попусту…

— Чует мое сердце, мы еще пожалеем об этом, — отключив связь, Виктор сунул телефон в карман, поднял со стула пиджак и набросил на плечи. Подобрал с тумбочки оружие и направился к выходу. — Но лучше закончить поскорее. Ее еще найти надо.

— В одном дон прав, — Винченцо глумливо усмехнулся, прокрутил на пальце пистолет — один из партии, полученной на днях. — Наше дельце крайне удобно можно свалить на этих облезлых Драконов. В добрый час их занесло на нашу территорию.

Он вытащил из-под кровати кейс и положил пистолет к остальным, аккуратно, даже заботливо укутал промасленной бумагой. Оружие было тайной страстью Винченцо и — по его мнению — лучшим ответом на все вопросы. Ну, или большинство их, за исключением решаемых лишь деньгами.

— На это не купится даже младенец, — огрызнулся Виктор, резко развернувшись к нему. — А уж тем более такой матерый головорез, как Шредер. К тому же он имел дело с Драконами подольше нашего. Они никогда не использовали огнестрела.

— Все когда-то меняется, — Винченцо ободряюще похлопал его по плечу, свободной же рукой, не отпуская кейса, толкнул дверь. — И то, чего не было вчера, становится реальностью уже завтра. А может, даже и сегодня…

* чоризо — испанская пикантная сыровяленая колбаса, производимая из высококачественного свиного мяса, специй( соль и перец) с добавлением сладкой паприки.

Привалившись к полусфере одной из множества «тарелок», коими была сплошь утыкана крыша, Караи устало выдохнула, спиной сползла по выпуклому металлу и полуприкрыла глаза, бездумно глядя перед собой. Странное дело — совсем недавно казалось: она взорвется от переполнявшей ее энергии, стоит притормозить хоть на секунду. Порядком засидевшись в замкнутом пространстве подземелья, куноити собиралась наверстать упущенное сегодня же, нет, прямо сейчас, не откладывая ни на миг. И всерьез верила, что сумеет. В призрачном полусвете разноцветных ночных светляков город выглядел обманчиво маленьким и близким, стоит лишь протянуть руку. Казалось, целой ночи точно должно хватить, чтобы обежать его вдоль и поперек и найти все, что ей нужно; да и первая удача окрыляла и добавляла сил. Сейчас же… куда только все подевалось?

Устало потянувшись, Караи почти сразу же дернулась, недовольно поморщилась: шипы на тыльной стороне перчаток противно шаркнули по металлу «тарелки» над самым ухом. Но и эта неприятность ненадолго добавила бодрости. Куноити покрутила головой в безуспешной попытке прояснить сознание, зевнула, прикрыв рот ладонью, и снова уставилась в понемногу меркнувшую тьму. Расфокусированный взгляд лениво скользил поверх зубчатой пилы высоток на смутно различимом горизонте; мысли текли столь же лениво, заторможенно. Ночь незаметно подошла к концу, и долгожданная свобода и пустынный город так же помалу, исподволь, утратили яркие краски. Сейчас куноити готова была наконец признаться себе, что затянувшаяся прогулка утомила ее, и сильнее, чем она ожидала. А может, то вещество, что вкололи черепахи, все еще бродило в крови. Так или иначе, посеревшая кромка неба подсказывала, что близится рассвет, а значит, пора найти место, чтобы передохнуть и собраться наконец с мыслями. Не только же ради развлечений вырвалась она на волю. Да и перекусить не мешало бы…

Караи потерла урчащий живот, мазнула взглядом по темным витринам. С сожалением посмотрела на собственные руки: тонкие клинки, скрытые в перчатках, мало подходили в качестве отмычки, а больше ничего, ее напоминающего, и не было. Эх, сейчас бы что-нибудь из арсенала зеленого умника, у него точно нашлось бы подходящее. Если бы…

Сжав губы, Караи потуже подтянула пояс, поднялась на ноги. Не хватало только еще пожалеть об оставленной тюрьме. Ничего, она может потерпеть и до утра. Сейчас важнее отдых. А точнее — убежище, в котором она наконец-то будет в безопасности. Город большой, в нем обязательно должно найтись что-нибудь подходящее.

***

Последующий час, а может, и больше, Караи провела в поисках такого места. Ее ждало разочарование: даже навыки куноити не помогли ей проникнуть ни в один из подъездов или хотя бы в самую захудалую из лавчонок, которых в этом квартале было полным-полно. Да только что толку? Все они были надежно заперты до утра, и надеяться, что хозяева надумают покинуть их раньше, не приходилось. Несколько же заброшенных сараюшек оказались слишком уж грязными и доступными всем ветрам — не говоря о всякой шушере, наверняка обитавшей там. Прогнать их, конечно, не составит труда, но какая может быть безопасность в таком гадюшнике? Нет, это точно не место для нее — но где оно, это место? Есть ли оно вообще?

Шумно выдохнув, Караи обеими руками потерла озябшие плечи: раннее утро, помимо просветлевшего неба, принесло с собой зябкий бриз с побережья. Сейчас бы согреться несколькими точными движениями, возвращая телу гибкость, а разуму — ясность. Но недавнее воодушевление испарилось бесследно, предательская усталость все сильнее туманила голову, соблазняла присесть… да хотя бы за кабинкой лифта, до которой буквально рукой подать. Вряд ли пять или десять минут что-то кардинально изменят, а вот сил могут прибавить. Это точно не будет лишним…

Отступив от края кровли, Караи без осознанной мысли протянула руку — и уже почти что коснулась кончиками пальцев чуть выщербленной стены лифтовой будки, когда налетел еще один порыв ветра. Вмиг пробрав до костей, он хлестнул и по лицу, на миг прояснив голову, и куноити словно бы увидела себя со стороны. Как же жалко она, должно быть, выглядит! Раскисла от первой же неудачи и готова забиться в угол, как никчемная собачонка, выброшенная на улицу. Ни на что не способная и достойная лишь такого места, такой жизни…

Жестокие слова, прозвучавшие в голове отчего-то совершенно чужим, незнакомым голосом, привели в чувство не хуже отрезвляющей пощечины. Вздрогнув, Караи вскинула голову, обвела взглядом постепенно проступавший из предрассветных сумерек квартал, словно увидела его впервые. Потом вновь оглянулась на несостоявшуюся опору — и резко отдернула руку, точно от чего-то грязного, мерзкого; гордо выпрямилась. Она не бродяжка какая-нибудь, чтобы пойти на такое. В памяти неожиданно всплыли давнишние слова крысы, и Караи упрямо мотнула головой, словно отгоняя их. Ну уж нет, не дождутся. Она найдет и место для себя, и ответы на все вопросы, так или иначе. Не сдастся, как бы сложно ни пришлось. Ни за что…

Куноити вновь вышла на открытое пространство, на сей раз намеренно подставила лицо холодному ветру, чувствуя, как на коже оседают мелкие капельки измороси. Они и правда проясняли сознание не хуже чашечки горячего чая. Чуть помедлив, Караи внимательно огляделась, прикидывая, какую из забракованных ранее заброшенных хибар все-таки стоит оборудовать под временное — только временное! — укрытие… и застыла на месте. Этого не могло быть, и все же…

Караи неверящим взглядом скользнула по остроугольной крыше здания необычной формы, не примеченного ранее. Должно быть, виной тому была все та же треклятая усталость, а может, здание скрывали обступившие его многоэтажки, но факт оставался фактом: его на предмет возможного убежища куноити не рассматривала. Правда, оно совсем не напоминало заброшенное, но может быть, ненадежно запертая дверь или хотя бы окошко чуть пошире слухового… Много ли ей надо?

Караи еще раз смерила взглядом расстояние до здания и решилась. Мрачновато-изящное убранство невысокой постройки, выгодно отличавшее ее от типовых домов района, понравилось куноити сразу. Может, это ее шанс и ответ свыше на ее молитвы? Но узнает это она уже на месте, а значит — стоит поспешить.

***



Путь занял меньше времени, чем она ожидала — надежда прибавила ей силы, и очень скоро Караи стояла на крыше дома напротив, рассматривая здание уже вблизи. И с каждой новой отмеченной деталью оно нравилось ей все больше. Несмотря на небольшую высоту — каких-нибудь три или четыре этажа, — оно выглядело вытянутым и изящным, что выделяло его среди приземистых, тяжеловесных даже на вид коробок небоскребов и домов пониже. Стены черного камня на редкость удачно сочетались с затененными арочными проемами окон и дверей и большими часами на фронтоне — опять-таки, не сравнить с типичными угловатыми формами и аляповатыми украшениями прочих домов. Скульптурная же композиция вдоль всего периметра кровли венчала это великолепие последним завершающим штрихом, к тому же весьма удобным, случись вести перестрелку или рукопашную схватку на самой крыше.

Внимательно приглядевшись, Караи заключила, что часы стояли (ну, не могло же, в самом деле, только перевалить за полночь), но эта мелочь определенно не портила впечатления. За сегодняшний вечер куноити повидала много и занятного, и красочного, и даже нелепого, но столь гармоничного и цельного в своей непривычной красоте не могла даже представить. И теперь совершенно четко и уверенно могла сказать, каким хотела видеть свой дом, свою крепость. А здание было крепостью — это чувствовалось, хотя и не особо бросалось в глаза. Случайно ли прочие дома почтительно сторонились, оставляя перед уникальной постройкой немалое открытое пространство. И выглядит внушительно, и незамеченной не подкрадешься.

Можно было, наверно, попробовать подобраться к зданию подземными переходами, как наверняка бы сделали черепахи — но сама вероятность встречи с ними, даже минимальная, заставила куноити решительно отбросить эту идею. Больше на их территорию она не сунется. К тому же расстояние меж домами, хоть и приличное, но не совсем непреодолимое. Караи еще раз оценила его взглядом, попутно высматривая возможные ловушки от незваных гостей, но настороженный взгляд не нашел ничего подозрительного. Что, конечно же, не значило, что его нет — но рискнуть стоило. Определенно!

***

Пока что ей везло: после хорошего разбега и прыжка куноити ловко приземлилась на одну из скульптур и тут же соскользнула по ней в тень невысокого бортика крыши. Какое-то время выждала, настороженно прислушиваясь, но похоже, ее вторжение не потревожило ни хозяев здания, ни охрану. На крыше было по-прежнему тихо и пустынно, и прижимаясь спиной к бортику, Караи приставным шагом двинулась вдоль угловатого купола, подавляя соблазн заглянуть внутрь. Ведь оказался тот, ровно на высоту ее роста, из пусть толстого и затемненного, но вполне прозрачного стекла. Самое то, что надо, для обзора сверху! Но может, как раз здесь и припрятана засада для неосторожных воришек? Сигнализация, скрытая проводка или еще что-то покруче? Лучше не проверять.

К немалому разочарованию Караи, по всему периметру крыши не оказалось ни малейшей лазейки, ведущей внутрь здания. Впрочем, этого и стоило ожидать в толковой крепости. Наверное, стоило поискать что-нибудь подходящее в ином месте, но смутное чувство, которому куноити не могла дать названия, не позволяло уйти ни с чем. Позабытое воспоминание? Здравое рассуждение — должно же даже в крепости быть подобие вентиляции? Обычное упрямство? А что бы ни было!

Отчаявшись определиться, Караи мысленно махнула рукой и уже собиралась на свой страх и риск обследовать-таки купол, когда заметила, что видимая из-за угла часть витражного обрамления часов вроде бы потрескалась, а под самой кровлей и вовсе не хватает куска. И в это отверстие она сумела бы протиснуться, окажись оно чуть пониже… впрочем, кто сказал, что оно единственное? Довольно ухмыльнувшись, куноити метнулась туда. Так и есть: еще одно отверстие, чуть поменьше первого, обнаружилось почти сразу, слева от циферблата; проникнуть же туда удалось лишь немногим позже. Везение, не иначе. Причем, как оказалось, это только его начало…

— Да ладно, — недоверчиво пробормотала Караи громким шепотом, крепче вцепилась в балку, достаточно широкую, чтобы уместиться на ней, не покидая затененного участка. — Это уже не смешно. Вы еще скажите, что тут вообще никто не живет…

Единственным ответом стала почти звенящая тишина. В ней собственный голос показался непривычно громким, и куноити поспешно замолкла, не торопясь покидать укрытия. Настороженный взгляд вновь и вновь обшаривал отдаленные углы помещения — и не находил ничего. Совершенно. Солнце еще не поднялось над крышами, и пустынную гулкую залу у ее ног освещали лишь косо падавшие через потолочное стекло лучи уходящей луны. В их призрачном свете — а уж тем более в затемненных углах и за странным горообразным предметом в центре залы, похожим на каменный трон, — ни в чем нельзя было быть уверенной. Опасность могла таиться в любом месте, любом предмете — где угодно. Но не ночевать же из-за этого под крышей, как летучей мыши!

Последняя мысль заставила улыбнуться своей нелепости. Нащупав для большей уверенности заткнутый за пояс деревянный меч, Караи прошла вдоль по балке, выбирая место спуска поудобнее. Нашлось такое отнюдь не сразу — а может, куноити хотела просто оттянуть миг, после которого не будет пути назад? Так или иначе, медлить бесконечно было нельзя, и подобравшись, Караи бесшумно спрыгнула с балки аккурат меж двумя застекленными резервуарами, кажется, наполненными водой, почти по центру помещения. Точка, откуда она разглядит все — но и сама будет видна, как на ладони.

Последовавшая минута показалась невыносимо бесконечной, но в конце концов закончилась… ничем. Куноити стояла посреди пустынного зала, до боли сжимая в ладони деревянную рукоять, пытаясь смотреть во все стороны сразу — но никто не появлялся ни через центральную странно-треугольную дверь в дальнем конце залы, ни через невидимые черные ходы, ни с потолка, ни из-под пола. Никто не спешил ее прогонять, ловить, как-то иначе карать за наглое вторжение. Похоже, первое впечатление не обмануло, и она была единственной обитательницей этой крепости. По крайней мере, пока.

— Обалдеть, — проговорила Караи уже громче, облегченно рассмеялась, опустив руку, сжимавшую рукоять деревянного меча. Сделала несколько шагов по дорожке, все еще внимательно оглядываясь и пока не убирая оружия, но каждый шаг был все свободнее, расслабленнее, увереннее. Снаружи светлело все больше, и зоркий глаз куноити замечал новые следы запустения: паутину на стыках стен и пола, помутневшую воду в резервуарах, затянувшую все горизонтальные поверхности тонкую пленку пыли. Оглянувшись, Караи разглядела ровную цепочку следов, тянувшуюся за ней от центра залы. И это, похоже, был единственный след чьего-либо присутствия.

Девушка остановилась посередине зала, зачарованно осматриваясь. Многое привлекало внимание, выглядело необычным и даже чуточку тревожным: например, синеватый оттенок стекла крыши, из-за чего в помещении было заметно темнее, чем на улице. Разной величины камни в покатых «аквариумах», устроенных вдоль стен чуть выше водоемов, вызывали не меньше недоумения — как ни старалась Караи, она так и не смогла предположить, для чего они могут быть нужны. Но больше всего притягивал неожиданную гостью залы трон — да, при близком рассмотрении именно им оказался самый массивный и, кажется, самый важный предмет в помещении. К нему вела дорожка от главной двери, на него падало больше всего света через стеклянный купол, за счет возвышения его нельзя было миновать ни из одной точки зала, с него же наверняка видно каждый уголок… В последнем куноити пожелала убедиться лично.

Немного робея, Караи приблизилась к величественному, кажущемуся каменным сидению на постаменте из нескольких ступеней. Сидевший на нем наверняка был великаном — это было заметно на расстоянии. Задрав голову, куноити вгляделась в прозрачную стену за троном, пытаясь себе его представить, но довольно быстро отказалась от этой затеи. По-любому место сейчас свободно и, вместе со всем содержимым крепости, принадлежит ей.

Подбодрив себя такими мыслями, Караи поднялась по ступеням. Подойдя к трону вплотную, коснулась сидения ладонью и поморщилась: даже на нем скопилась пыль. Почему-то эта мелочь добавила ей уверенности, и смахнув пыль ладонью, куноити уселась. Поерзала на месте, пытаясь устроиться поудобнее: широченное сидение холодом и твердостью действительно мало отличалось от каменного. Караи даже заглянула за спинку, в тайной надежде найти что-нибудь вроде подушки. Конечно же, ее не обнаружилось, но было кое-что получше. Не поверив своим глазам, куноити поднялась, обогнула трон и, присев на корточки, осторожно ощупала кончиками пальцев почти не отличимую от его задней поверхности дверцу. Покосилась на кнопочную панель чуть выше. Очень похоже на настоящий сейф с кодовым замком, а может, и вправду он! Даже если там не найдется ничего интересного или полезного, этот тайник пригодится ей самой… как только она сумеет разобраться с кодом, конечно же.

Мысленно отложив это на потом, Караи снова уселась, чуть наклонилась вперед и не спеша окинула взглядом зал. Удовлетворенно прищурилась: вид и правда оказался превосходным, а кроме того на таком возвышении куноити чувствовала себя выше и значительнее если не всех, то весьма многих. Почти как царица на троне, властная карать и миловать, достойная подчинения и преклонения. А почему бы и нет, собственно? Уж если даже задохлик из той случайно встреченной уличной банды сумел собрать свою шайку, чем хуже она?

Усмехнувшись, Караи попыталась представить в роли таковых «подданных» черепах, но выходило почему-то плохо. Ну и ладно, найдутся другие — те, что будут следовать за ней неотступно и слушаться ее так же неукоснительно, как черепахи — своего учителя, нет, даже еще лучше и быстрее…

…и она увидела их, настолько отчетливо, что невольно вздрогнула. Почему-то Караи не могла разобрать их лиц, да и одинаковая униформа делала воинов практически неотличимыми друг от друга, разнилось лишь их оружие. Но тем не менее они казались неотъемлемой частью зала, самой крепости, как те же часы или трон. И их было много, слишком много для нее одной…

Выхватив из-за пояса убранный было меч, Караи поспешно соскочила с возвышения, стремительно провернулась вокруг себя, равно готовая к защите и нападению. И лишь спустя несколько секунд облегченно выдохнула. Показалось… Однако насколько же реальными казались эти воины, настолько… узнаваемыми. Словно она видела их когда-то. А может, не словно? Может, и правду видела? Может быть, даже здесь? — хотя как, если она совершенно не помнит этого здания? Караи еще раз осмотрелась, зачем-то глянула на дыру, через которую проникла в зал. Недоуменно пожала плечами. Все вроде правильно и складно, но сомнений не развеяло. Сколь многого о себе она еще не помнит?

Зевнув, Караи устало потерла кулаком глаза. Потом, все потом. Она обязательно все выяснит и узнает, но хотя бы капельку попозже, когда немного отдохнет. А то от усталости уже мерещиться черте что начинает.

Не рискуя наступать на укрывавшее водоемы стекло — каким бы прочным с виду оно ни казалось, — Караи вновь пересекла зал по дорожке меж ними, вплоть до главного входа, который сочла запертым, собираясь поискать запасной. Однако треугольные створки бесшумно разъехались, стоило куноити приблизиться к ним. И опасливо выглянув в коридор за ними, Караи решилась. Будь что будет, она остановится на отдых здесь, в каком-нибудь безопасном и, по возможности, более уютном помещении. А там видно будет.

***

Сразу же за створками обнаружилось два с виду совершенно одинаковых прохода, расходящихся в противоположные стороны. Поначалу Караи направилась налево — там ей показалось чуточку светлее. Она поняла, что ошиблась, когда коридор без каких-либо боковых проходов или ответвлений привел к кованой решетчатой двери с массивным висячим замком на ней, сейчас открытым и подвешенным на прутья за дужку. За дверью смутно виднелись каменные ступени, ведущие куда-то вниз, и если в коридоре было темновато, но все-таки худо-бедно различимы пол и потолок, то лестница, спустя буквально две-три ступеньки, тонула во мраке.

Караи задумчиво качнула дверцу туда-сюда, вглядываясь в темноту за причудливым стальным плетением на ней, потом, словно опомнившись, передернула плечами, аккуратно притворила створку и направилась обратно, стараясь не поворачиваться к ней спиной. Чего ожидать от мрачного и ощутимо враждебного подземелья, куноити не знала и, честно говоря, не хотела даже думать. Конечно, попозже она все-таки вернется сюда — как только раздобудет фонарь помощнее — и проверит, так ли опасна тьма по ту сторону решетки, как кажется. Но сейчас соваться туда будет верхом неблагоразумия. Лучше уж понадежнее забаррикадировать вход в свое убежище — когда она наконец его обустроит… да хотя бы найдет.

Правый коридор также привел к лестнице, но эта вела не только вниз, но и наверх. И тут наконец-то улыбнулась удача: на самом верхнем этаже (а Караи насчитала целых четыре пролета) были жилые помещения, тоже несколько темноватые и запыленные, но гораздо более уютные даже на вид. В глаза сразу бросилась аккуратная створка цвета красного дерева справа от лестницы со стилизованным кольцом вместо ручки. Как заметила куноити, примерно так же, под старину, было оформлено здесь всё. И это ей нравилось — пусть даже светильники, напоминающие факелы, которые, по идее, должны были освещать коридор, так и не удалось включить. Когда-нибудь она разберется со всем, что не выглядит и не работает как надо. Потом, на свежую голову и с новыми силами.

Уверенно взявшись за ручку, Караи толкнула дверь — и замерла на месте, приятно пораженная. За ней обнаружилось помещение, явно принадлежавшее некогда девушке, хотя и с довольно аскетичным убранством. Но всё, буквально всё — цвета, оформление, расположение самой мало-мальской вещицы — оказалось именно таким, как хотела гостья. Как по заказу, ей-богу! Кем бы ни была прежняя хозяйка этого чудного уголка, Караи мысленно искренне поблагодарила ее. Ничего лучше для себя она не могла и пожелать!

Несмотря на окно в дальней из трех небольших комнатушек, разделенных меж собой решетчатыми перегородками (что Караи узнала немного позже), в помещении было темновато. Но сразу же при входе на низенькой тумбочке стоял светильник, чем-то напоминающий китайский фонарик, только более благородных пастельных оттенков и украшенный вместо ярких аляпистых узоров изящно выписанным иероглифом на боку. Он, в качестве приятного разнообразия, зажегся без труда, и уже при его свете Караи не спеша обошла комнату за комнатой, оценивая доставшееся ей богатство. А точнее — любуясь им, ведь кроме пыли, даже придирчивый взгляд не нашел никаких изъянов.

Однако усталость понемногу брала свое, и больше всего Караи порадовал плотно свернутый матрац, найденный в стенной нише. К счастью, задвигающаяся дверца защитила его от пыли и моли. Расстелив его за ширмой, выбрав уголок почище, куноити вернулась к двери, разобралась с несложным замком, но, не удовлетворившись этим, придвинула к ней тумбочку. К створкам же окна аккуратно прислонила боккен, устроив так, что малейшее движение любой из них опрокинуло бы его на пол. Задержать незваных гостей такая незначительная преграда, конечно же, вряд ли сможет, но хотя бы предупредит о вторжении.

Вот теперь можно и отдохнуть! Удовлетворенная сделанным, Караи растянулась на матрасе, закинув руки, с которых загодя сняла и аккуратно устроила чуть поодаль перчатки, за голову. В комнате понемногу светлело, и уже можно было рассмотреть рисунок на наружной стороне ширмы. Странное дело: помимо привычных цветов и гор, что она видела и в доме черепах, в комнате их учителя, на этой ширме была еще и девушка в нарядном кимоно… и с коротким клинком, который та извлекала из широкого рукава? Заинтригованная куноити даже приподнялась на локтях, всматриваясь в изображение. Потом улеглась вновь, но невзначай увиденное продолжало будоражить воображение. Может быть, не случайно судьба привела ее именно сюда? И так же неспроста всё здесь понравилось ей с первого взгляда. Что, если это — ее истинное место?

Да, скорее всего, так и есть. Перевернувшись на бок, Караи безотчетным движением погладила гладкую деревянную рейку ширмы. Одной ей здесь, конечно, будет пустовато — но она ведь хотела собрать… нет, все-таки не шайку. Девушка поморщилась при таком нелестном сравнении, продолжая размышлять. Младший из черепах обмолвился как-то, что все они принадлежат к одному клану — Хамато. И объединяет его боевое искусство, которому учит их крыса. А что, если?.. Да! Она умеет драться не хуже, и у нее когда-нибудь будет свой собственный клан. Со своим символом покруче их цветка и со своими правилами.

Прикрыв глаза, Караи попыталась вообразить себя на троне, а по обе стороны дорожки перед ним — бесчисленные ряды воинов, покорных лишь ее слову. И на этих приятных мыслях незаметно провалилась в сон, ставший неожиданным продолжением ее мечтаний.

— Мастер, но вы… то есть как же вы… — поперхнувшись воздухом, Леонардо замолчал, так и не собравшись толком с мыслями. Он неловко переступил с ноги на ногу, но так и не сдвинулся с места, совершенно очевидно, все еще в этих самых мыслях бесплодно блуждая. И как же невовремя и некстати!

Подошедший к нему почти вплотную Рафаэль с намеком толкнул брата в локоть: тот остановился точно напротив нешироко открытой двери и перегородил выход из изрядно надоевшей лаборатории им всем. Позади наверняка уже приплясывал нетерпеливый Майки, да и Донателло, так и не сумевший наладить свет, виновато топтался прямо за его, Рафа, панцирем, шумно вздыхая и похрустывая пальцами. А Рафаэль страсть как не любил, когда кто-нибудь дышал ему в затылок, даже если был это один из братьев. Он сердито фыркнул и снова неприязненно покосился на панцирь старшего. Целый затор — из-за одной-единственной черепахи… в самом прямом смысле этого слова!

Леонардо не отреагировал. Нет, он и без ощутимого намека краешком сознания помнил о братьях, да и сам не хотел задерживаться в сумрачном помещении, безмолвном свидетеле их позора. Случайно ли он первым услышал еле различимый скрежет засова и первым же оказался у двери. Об иной, не менее важной причине поспешать Леонардо пока предпочитал не думать — прочих хватало с лихвой. Но все проблемы и заботы как-то разом отошли на второй план после всего лишь нескольких слов мастера Сплинтера. Перевернувших мир вверх тормашками — как умел только он!

— Ты все верно услышал, Леонардо, если ты сейчас об этом, — невозмутимо отозвался тот. Поудобнее перехватил трость, и она тускло блеснула бледно-зеленым навершием в падавшем из-за спины сэнсэя рассеянном свете. — Но, кажется, не согласен с моим решением?

Обманчивая мягкость последних слов никого не обманула. Леонардо невольно поежился. Возня за спиной как-то резко стихла, и на миг показалось: он один на один с неодобрением учителя, что с детства страшило Лео даже сильнее возможного наказания. Рослый силуэт напротив, затемненный и немного пугающий на фоне освещенной двери, лишь усиливал это ощущение. Леонардо снова был маленьким и виноватым, как и тогда, совершенно не понимая, где и в чем накосячил. Но почти наверняка — совсем не в том, о чем догадается сам.

— Да он просто хочет поскорее выбраться отс… ай! — простодушно попытался выручить брата Майки, но, отвлекшись, все-таки наступил на невидимые осколки. Неуклюже запрыгал на одной ноге, едва не навернувшись — спасибо, Донателло вовремя подхватил под локоть, помог устоять.

Луч фонарика в руке Рафаэля запоздало метнулся к коварной ловушке. Леонардо в этот миг захотелось провалиться еще глубже в подземелье. Снова опоздал, ступил, проморгал… в который чертов раз? Да что с ним сегодня такое?! Или не только сегодня?

— А вот спешить как раз и не стоило, — Сплинтер покачал головой и вздохнул. — Ну, ладно, что случилось, то случилось. Донателло, проводи его до дивана и позаботься о ране. Только поосторожнее сам.

— Да, сэнсэй, — коротко кивнул тот и забросил руку Микеланджело себе на плечо — насколько получилось с разницей в росте. Младший ободряюще улыбнулся ему чуть искоса, поднял большой палец. Рафаэль, не дожидаясь напоминания, направил свет фонарика на пол перед ними, то и дело с подозрением посматривая себе под ноги — точно выслеживая очередного противника. Глядя на их слаженную работу, Леонардо в очередной раз почувствовал себя лишним.

— А я, учитель? — тихо напомнил он — и тут же мысленно пнул себя. Как же жалко, неуместно прозвучало это напоминание! Да и чем он может помочь им, вечно запинаясь на ровном месте?

— А тебе, сын мой, не мешало бы немного успокоиться, — когтистая ладонь легла на плечо Леонардо. Возможно, мастер пытался утешить его или помочь погасить тревогу — но черепашка, сердито сверкнув глазами, дернул плечом, сбрасывая чужую руку. Ему не нужно это утешение! Не нужна поддержка! Он справится и сам, не зря же он старший и избран лидером. Да и вообще сейчас важнее другое.

— Почему вы не сказали ей, учитель? — Леонардо требовательно впился взглядом в Сплинтера, старательно давя вновь всколыхнувшиеся в душе тревогу и чувство вины. — Ведь вы же могли…

— Мог что, Леонардо? — Сплинтер вновь сложил руки на навершии трости — столь невозмутимо, что Леонардо хотелось кричать. Как, ну как учитель может быть таким отстраненным? Он сам бы никогда так не смог… да и нужно ли это? Так ли прав учитель? — закралась в голову крамольная мысль, и Лео не спешил ее отгонять.

— Что я должен был поведать Миве, что, по твоему мнению, могло бы переубедить ее? — повторил вопрос Сплинтер. Сделал шаг вперед — и Леонардо, к собственному стыду, отступил. Внятных, доходчивых ответов у него не было что тогда, во время перепалки с Караи, что сейчас. Но равнять его и учителя… это даже не смешно.

— Не знаю, — вынужден был признать он, но почти сразу же воинственно вскинул голову. — Но у вас всегда и на все есть ответ, может, и сейчас…

— Твоя вера в меня похвальна, сын мой, — крыс неопределенно повел плечами, зачем-то оглянулся назад, прежде чем вновь вернуть внимание Леонардо. — Но не все и не всегда можно решить словами. Особенно когда в дело вступают чувства.

— Но вы даже не попытались, мастер, — не сдавался Леонардо. Он переступил с ноги на ногу, стиснул до боли край пояса. Шумно вобрал воздух, словно перед прыжком в холодную воду. — Просто дали ей уйти, словно она ничего для вас не зна…

Не договорив, черепашка неловко взмахнул руками, пытаясь схватиться за пустоту — но все же завалился на панцирь. Коварная подсечка хвостом, неотразимый аргумент, прерывавший дискуссию в удобном для учителя месте, сработала и сейчас. Леонардо почти сразу вскинулся на локтях, порываясь вскочить, еще не готовый сдаться, но замер на середине движения: трость учителя, перехваченная хозяином за оба конца, выжидающе застыла у самого горла.

— Что можно дать тому, кто не хочет брать? — в голосе Сплинтера отчетливо прозвучало раздражение. — Существуют ли слова для закрывшего уши? Даже ты, Леонардо, не слышишь меня, ты, мой самый прилежный ученик и послушный сын. Можно ли ждать этого от Мивы, тем более когда она считает нас врагами?

Леонардо подавленно молчал. Учитель был прав, от первого до последнего слова. Караи ясно дала понять, что не верит им, воспринимала в штыки каждое слово, каждый жест в ее сторону, истолковывая все на свой, подчас донельзя искаженный лад. Был ли шанс достучаться до нее, убедить, вернуть утраченное доверие? Так хотелось верить, что да…

— Ты долго там? — в приоткрытую дверь заглянул Рафаэль. — Дон хотел убраться ту… О-о-о, — удивленно присвистнул он, разглядев происходящее. — Кажется, я пропустил что-то интересное?

— Напротив, Рафаэль, ты подоспел как раз к нему, — Сплинтер поднял голову, и Раф со смущением рассмотрел, как в глазах учителя, совсем по-звериному, вспыхнул отблеск света, падавшего из двери. — Твой брат хотел догнать Миву, чтобы попытаться убедить ее в наших добрых намерениях…

— Глупейшая идея, — тут же отреагировал Раф, потом покосился на поникшего Леонардо и чуть смягчил тон. — Ты знаешь, Лео, Караи сейчас слишком зла, чтобы поверить нам, даже если мы предложим ей луну и звезды на блюдечке. Да и не только нам, наверное, — он бросил извиняющийся взгляд на учителя, но тот лишь невозмутимо кивнул. — Может, потом, когда остынет…

— Вот тут ты прав, всему свое время, — Сплинтер встал и протянул руку Леонардо, но тот молча проигнорировал ее и поднялся сам. — Это же касается и Донателло. Наведение порядка прекрасно может подождать и до завтра, а сейчас, пока ночь не закончилась, нам всем не помешает пополнить силы. Уверен, они еще понадобятся.

С этими словами он вышел, мягко подтолкнув в плечо остановившегося у двери Донателло. Тот нехотя подчинился.

— Как там Майки? — негромко, глядя в сторону спросил Леонардо. Душу снова куснул стыд: за спором он чуть было не позабыл о ранении младшего. К счастью, Рафаэль насмехаться не стал.

— Пустяки, всего лишь царапина, — небрежно махнул рукой он. — Завтра будет как новенький… — что-то разглядев в глазах Леонардо, Раф задиристо закончил: — Не веришь, так спроси Дона.

— Я верю, — тяжело выдохнув, Леонардо направился было к выходу, но Рафаэль грубовато притормозил его.

— Погодь, — он распахнул дверь пошире, пристально вглядываясь старшему под ноги. — Не хватало еще тебе продырявиться из-за этой стервы. Кому я завтра панцирь в спарринге надраивать буду?

Леонардо не сдержал улыбки.

— А ты правда веришь, что потом, одумавшись, Караи услышит нас? — задал он мучивший его более всего вопрос. Честно говоря, Леонардо не ждал услышать от вспыльчивого брата что-либо обнадеживающее — слишком уж часто они не ладили с Караи. «Два сапога пара», — улыбнулся он про себя. Однако… может, за счет этого Раф и понимает ее лучше. Да и спросить в любом случае больше некого!

— А черт ее знает, в самом деле! — ворчливо отозвался Рафаэль, немного помолчав. — У этой девки столько тараканов в голове, что не угадаешь главного. Но однажды такое уже было, — черепашка пожал плечами, — так что — почему бы и нет?

Леонардо благодарно сжал его предплечье, Рафаэль ответил легким тычком в локоть, и они бок о бок вышли из опустевшей лаборатории.

***

Надо ли говорить, что остаток ночи прошел в логове беспокойно? Леонардо не мог поручиться за братьев — все же, вопреки логике, ему упорно не верилось, что они переживают бегство Караи и новую размолвку так же остро, как и он сам — однако заторможенность и нелепые ошибки на тренировке говорили сами за себя. Да, большую часть ночи они провели на ногах, но разве так не было в каждый из дней патрулирования? Тем более сегодня учитель перенес тренировку на два часа позже. Но и это не помогло, и сейчас это стало очевидно.

— Ямэ! — Сплинтер поднялся с хмурым видом, прерывая начатый спарринг.

Донателло потихоньку облегченно выдохнул, выворачиваясь из-под тяжелой руки Рафаэля. Задиристый брат и в доброе-то время не был слишком милосердным к проигравшим, сегодня же утрата бдительности грозила обернуться не только парой новых синяков. Но Дон не мог его винить — после полубессонной ночи и вчерашней катавасии он тоже чувствовал себя немного взвинченным. И даже отвлечься экспериментами и возней с механизмами, как обычно, не получилось — Сплинтер непривычно строго следил за соблюдением дисциплины. Вот только помогло ли это хоть сколько-нибудь? Вопрос скорее риторический.

Вполуха слушая учителя, Донателло невольно отвлекся, благо, мастер разговаривал в основном с Леонардо. По важной убедительной причине — тут же оправдал он себя. В конце концов, разве не он обещал найти способ разобраться с последствиями мутации Караи? Последствия, правда, все-таки вышли чуть иными, чем он ожидал, да и источник экспериментальных образцов теперь недоступен, но ведь обещания это не отменяет, так? Донателло сильно сомневался, что сумеет вернуть утраченные воспоминания Караи — слишком уж сложен механизм сохранения информации в мозгу. Да и восстановление, какого бы органа или системы оно ни касалось, всегда дольше и труднее, чем утрата работоспособности. Ломать не строить — это даже Майки знает. Но можно ведь помочь природе, в той или иной степени. Вопрос только как…

Рафаэль резко толкнул его локтем в бок, и Донателло вскинулся было ответить: тренировка закончилась, а вне ее, тем более занятый важными размышлениями, он не собирался терпеть грубость. Но Раф лишь молча ткнул перед собой, и только тогда Дон понял, что на него смотрит мастер. А вместе с ним и братья — кто осуждающе, кто сочувствующе. Штаны Пифагора, кажется, он снова облажался.

— Повтори, что я сейчас сказал, Донателло, — учитель остановился прямо над ним. Дон поерзал на месте, в любой момент ожидая коварного щипка или подзатыльника «в награду» за рассеянность и стараясь не замечать ухмылки Рафаэля. Чаще всего такое «подарки» перепадали ему или Микеланджело, по разным причинам, а теперь вот сподобился и самый умный член команды.

Донателло хмуро глянул на него и отвернулся, честно постаравшись сосредоточиться. Так, перед тем, как он отключился, учитель выражал недовольство их сегодняшним результатом. И надо сказать, справедливо — в таком состоянии они не одолели бы даже десяток кренг-дроидов, что уж говорить про шайку Фут. Значит, речь наверняка шла о качествах, которых им не хватает сейчас. Вопрос только, о каком конкретно в момент, когда его раскусили — ведь полный список наверняка был длинным, сам Дон и то мог перечислить несколько.

— Самое важное качество ниндзя, — громким шепотом подсказал Микеланджело. Леонардо шикнул на него, опасливо покосившись на учителя, но Сплинтер лишь дернул ухом в сторону нарушителя тишины, но ничего не сказал.

— Э-э-э… находчивость, мастер? — только и смог найтись с ответом Донателло. Тем более, что, на его взгляд, именно оно и было главным. Да и многие примеры учителя то подтверждали.

Переносицу что-то резко сдавило, да так, что Донателло едва мог сдержать испуганный писк. И лишь потом сообразил о причине: молниеносно протянув руку, учитель схватил концы его банданы и намотал на пальцы, сдавливая тем самым голову рассеянного ученика.

— Внимательность, Донателло, — поправил его Сплинтер. Микеланджело тихо хихикнул, но быстро смолк, стоило учителю повернуться в его сторону. — Думаю, нет смысла пояснять почему.

— Хай, сэнсэй. Я вас понял, — Донателло облегченно выдохнул, когда Сплинтер отпустил его, и с трудом сдержался, чтобы не поправить повязку. Нет, он не станет ничего говорить, не будет оправдываться. Тем более что и тренировка скоро закончится.

— Надеюсь, это уяснили и остальные, — Сплинтер обвел внимательным взглядом сыновей, и каждый потупился, скрывая кто стыд, кто раздражение, кто откровенную скуку. — Я понимаю, что вас гнетет, но так вы ей точно не поможете.

Донателло также молча кивнул, признавая правоту учителя. Да, им точно потребуется еще одна тренировка, попозже и с новыми силами. И он постарается не потратить времени до нее даром, чтобы потом полностью сосредоточиться на поединке.

***

Увы, зачастую судьба словно против нас и наших благих намерений. Донателло никогда не верил в судьбу, но сегодня готов был согласиться с этим фаталистическим замечанием. Все, буквально все было против него и его желания поскорее заняться антидотом: и затянувшаяся уборка в лаборатории — единственном подходящем для экспериментов пространстве; и долгие поиски необходимых ингредиентов, намеренно убранных подальше от Караи; и несвоевременная шутка Майки. Впрочем, когда они были своевременными?

Устало выдохнув, Донателло с хрустом расправил плечи и направился к лаборатории, старательно удерживая на весу целую батарею склянок и баночек с разнообразным содержимым. Учиненное же младшим безобразие на пороге своей комнаты оставил на потом, про себя надеясь заставить виновника все убрать лично. Краем глаза он заметил Леонардо, целеустремленно шагавшего в сторону турникетов, но даже не сбавил шага, лишь чуть позавидовал старшему. Всем им сейчас не мешало размяться, проветриться, но сам Донателло сейчас не мог себе этого позволить. Может, потом, когда удастся получить хоть какой-то результат… ну или хотя бы проведет за экспериментами достаточно времени, чтобы честно позволить себе перерыв?

— Далеко собрался, Бесстрашный? — Донателло закатил глаза, даже не оглядываясь на голос — одного этого словечка более чем довольно, чтобы опознать говорившего. И вот чья бы корова мычала! Не Раф ли чаще их всех выбирается на рискованные вылазки, с Джонсом или единолично, и лезет во все встречные заварушки, словно мать-эволюция в обмен на силу забыла отсыпать ему… да нет, не благоразумия — банального инстинкта самосохранения! Присущего, кажется, даже беспозвоночным.

Леонардо что-то резко ответил, но поначалу Донателло не прислушался, не поверив своим слуховым рецепторам. Лидер не Раф — даже последний не рискнул бы сунуться на поверхность в одиночку днем. Но уже на пороге изобретатель понял, насколько ошибся, не глядя отставил свою ношу на ближайшую горизонтальную поверхность, изумленно вылупив глаза. Похоже, сегодняшний день войдет в историю как день парадоксов. Чтобы Рафаэль напоминал Лео об осторожности — это определенно не каждый день услышишь! Даже когда дело касается его слепого пятна — Караи.

Неожиданно громко зазвонил че-фон. Резко дернувшись, Донателло едва не смахнул принесенное на пол, не сразу сообразив, что оставил средство связи у распределительного щитка, пытаясь его починить. Да еще эти клятые осколки, будь они неладны!.. Он, конечно, убирал их, но не был уверен, что нашел все. Донателло пошире распахнул дверь и трусцой вдоль стенки метнулся к нужному месту. Не замечая, какими заинтересованными взглядами проводили его враз забывшие о споре братья. Особенно Лео.

***

Это его шанс! Леонардо понял это сразу, как только услышал звон че-фона. Он еще не знал, кто звонит, Кейси или Эйприл — но это и неважно! Важнее то, что их человеческие друзья свободнее в передвижении по дневному Манхэттену и могут попытаться выйти на след Караи. В свободное от учебы время, конечно же.

Раф, конечно же, сразу постарался остудить его пыл, напомнив, в сколь «мирных» отношениях с Караи оба их друга. Но Леонардо был непреклонен. Им же не потребуется говорить с Караи, да даже показываться ей на глаза. Навряд ли за это время успеет что-то случиться, а на крайний случай у них есть средство связи. Он сам готов лично рискнуть и выбраться на поверхность подстраховать, вопреки запретам Сплинтера, лишь бы узнать что-нибудь. Желательно, обнадеживающее, конечно…

— Нет, нет и нет! — неожиданно непреклонно отрезал Донателло, когда Лео подступил к нему с этой идеей. Не забыв для начала принести лампу, дабы облегчить брату работу по восстановлению порушенной цитадели, да и пообещав всяческое содействие. Сделав, казалось бы, все, дабы смягчить гения и склонить его на свою сторону. Но этого оказалось недостаточно…

Остановившийся в дверном проеме Раф с интересом наблюдал за перепалкой, не спеша включаться. Сам он не то чтобы поддерживал идею поиска Караи, но не прочь был воспользоваться этим, чтобы прошвырнуться в город. Ну и понаблюдать, как будет осажен их Бесстрашный лидер непривычно сердитым Донни, тоже будет занятно.

— Но, Дон, — постарался воззвать к сочувствию брата Леонардо. — Караи совсем одна на улицах чужого ей города. Она не знает никого и ничего и запросто может попасть в беду.

— Или причинить ее другим, — не удержался от реплики Рафаэль. Лео метнул на него уничтожающий взгляд, Дон же согласно кивнул.

— Никогда не думал, что скажу это, но Раф прав. Караи может постоять за себя — в этом мы убедились на собственных панцирях. Эйприл же… — Донателло невольно вздрогнул. — Ты же помнишь, чем закончилась прежняя встреча Караи с ней. А если она снова вспомнит что-нибудь не то или же просто обозлится на слежку? Ты знаешь, она может. Ты готов рискнуть Эйприл ради мизерного шанса? Я — нет.

Леонардо растерянно замолчал, немного подавленный таким напором. Он и сам понимал, насколько обманчива в таком случае безопасность подруги — кто знает, где и как удастся ей найти Караи, и сумеет ли он сам последовать туда за ней. А если не удастся? Если Эйприл попадется Драконам или еще какой-нибудь швали?

— Что за шум, а пиццы нет? — в лабораторию вошел Микеланджело с полной до краев коробкой. Тут же бдительно окинув его взглядом, Леонардо облегченно выдохнул. Если младший и хромал, то самую малость, незаметно даже на его взгляд.

— Мик? А ты тут какими судьбами? — удивленно вылупился на него Рафаэль. Ведь младший обыкновенно проявлял чудеса изобретательности, лишь бы избежать участия в уборке. А тут надо же — явился сам.

— А меня Лео просил это принести, — Микеланджело потряс коробкой, — сказал, что взамен добудет новый сорт сырных шариков. Со вкусом карамели и банана. Я его в рекламе видел.

— Который еще не вышел? — насмешливо уточнил Рафаэль. — Так он только в рекламе и существует. Надули тебя, мелкий. Ну ты и жук, оказывается, Лео!

Майки растерянно заморгал, не веря в такую подставу от старшего. Сглотнув, Леонардо тут же поспешил успокоить надувшегося было младшего:

— Он скоро выйдет, Майки, я сам видел. И я куплю их сразу же, как только появятся — обещаю.

— Ну, смотри, — с деланной угрозой пообещал младший. — Я слежу за тобой.

Он шутливо наставил на старшего указательный палец, как пистолет, перехватив коробку свободной рукой. Тем самым еще раз тряхнув ее, так что лежавший сверху металлический восьмиугольный обод не удержался и сорвался вниз.

— Вот панцирь! — Рафаэль с трудом успел поймать предмет у самого пола. Донателло почти сразу же отобрал у младшего коробку и понес ее вглубь помещения — во избежание новых казусов.

— Супер, чувак! — Майки благодарно хлопнул брата по плечу. — Ты спас диадему Эйприл. Она классная!

Он бережно перенял вещицу у Рафа, стер обмотками на пальцах пыль и понес ее к стеллажу.

— Это психо-нейро передатчик, — поправил его Дон и подошел ближе. — Дай лучше сюда. Его надо собрать, да и вообще… инопланетные технологии такие хрупкие.

Раф хмыкнул, очевидно, вспомнив их «гандбол» сферой кренг-связи. Леонардо же озадаченно уставился на обод. Он совершенно не припоминал его… как, впрочем, и многие изобретения Донни. Но эта-то штука точно не их умника творение, сам признал.

— Донни, — осторожно начал он, не сводя глаз с предмета. — А напомни мне, пожалуйста, для чего нужна эта диад… этот передатчик?

Тот тут же начал объяснять, путано и не всегда понятно. Но главное Леонардо все же успел уловить. Этот предмет использовался всего единожды, накануне борьбы с Химерой, и благодаря ему Эйприл смогла видеть глазами их врага, что и помогло его одолеть. А что, если?..

***

— Поверить не могу, что я дал себя уговорить, — недовольно пробурчал Донателло, подтягивая крепления передатчика. Эйприл сочувствующе погладила его по плечу, и он не удержался от улыбки. — Ну, разве что только ради этого.

— Все будет в порядке, Дон, — заверила его Эйприл. — В тот раз все прошло благополучно, хотя и совершенно случайно.

— То-то и оно, — парировал ученый тем же тоном. Потом оглянулся на Леонардо. — Имей в виду, Лео, в прошлый раз выбор объекта и подключение произошли самопроизвольно…

— На английском, Дон, — нетерпеливо перебил его Рафаэль.

— Короче, Эйприл может случайно подключиться к сознанию не Караи, а кого-то другого, — черепашка драматично взмахнул руками, едва не сбив только что настроенную шкалу. — Кто знает, кого или что она может увидеть?

— Например, станет помоечным голубем, — хихикнул Рафаэль.

— Обещаю, Донни, если увижу что неприличное — отвернусь, — Эйприл тоже улыбнулась. — Давай уже начнем.

Продолжая что-то бурчать себе под нос, Донателло завозился со шкалой настройки, осторожно перебирая волны разной длины. Незадолго до этого он попытался вычислить по энцефалограмме частоты, присущие мозгу Караи… но во-первых, тогда она была мутантом, да и точно ли нужно брать именно их…

— Есть! Я вижу, — братья синхронно вздрогнули, когда глаза Эйприл знакомо побелели, сама же она уставилась куда-то в пространство. Конечно, по предыдущему опыту все они знали, что это безопасно для подруги, но все равно — зрелище было не из приятных.

— Класс! Что ты видишь? — Майки схватил Эйприл за руку, почти подпрыгивая от нетерпения. — Может, пиццерию Антонио? Или лапшичную мистера Мураками?

— Майки, — одернул его Леонардо, но Эйприл неожиданно кивнула.

— И их тоже. Но мельком. Я двигаюсь слишком быстро.

— Ну что я говорил? Точно голубь! — не сдержал нервный смешок Рафаэль. Леонардо толкнул его локтем.

— Ты летишь, Эйприл? — спокойно поинтересовался он, про себя немного надеясь на это. Сверху получится увидеть больше.

— Почему? Еду, — возразила Эйприл. — На мотоцикле. Он классный!

— Кейси Джонс? — предположил Раф.

— Доставщик пиццы! — с надеждой выдохнул Майки.

— …и на нем эмблема Фут, — неожиданно закончила Эйприл. Все ошарашенно переглянулись.

— Футы вернулись? — первым нарушил молчание Рафаэль. — После столького времени?

— Может, это Караи? — неуверенно предположил Леонардо. Последняя новость встревожила его сильнее ожидаемого. Футы и Караи в одном квартале — это определенно не может закончиться хорошо.

— Но откуда она взяла мотоцикл? — растерялся Майки.

— У нее был такой, — первым вспомнил Донателло. — Когда она еще охотилась за Эйприл. И шлем с красной полосой. Эйприл, ты видишь его?

— Нет, — немного раздраженно отозвалась та. — Он же на мне. Только красную полосу на руле и черные перчатки с металлическими пластинками.

— …какие есть у каждого из Футов, — уныло закончил Лео.

— Погодь с выводами, — толкнул его в бок Раф. Он, в отличие от лидера, выглядел оживленным и почти радостным. — Можно проследить за ним и убедиться, не столкнутся ли футовцы с Караи. А заодно и узнать, что те замышляют.

Леонардо хотел было возразить, что воинов в клане Фут много, и если с Караи не столкнется один, это вовсе не гарант, что она минует их всех. Но мысленно махнул рукой. Все равно предложенное Рафом — единственное, что оставалось в их положении.

— Что видишь сейчас, Эйприл? — спустя небольшое время переспросил он. — Или, может быть, чувствуешь? — черепашка передернул плечами, вспомнив, как ощущала голод Химеры Эйприл. Если вдруг снова…

— Драконов, — тут же отозвалась подруга. Воинственно сжала кулаки и нахмурилась. — Они меня бесят!

Лео озадаченно поднял брови. Схожее выражение лица было и у всех его братьев.

— Футы не враждуют с Драконами, — неуверенно протянул он. — Караи вроде тоже.

— Сейчас они все мне скажут, — с этими словами Эйприл вдруг сорвалась с места и бросилась на первого попавшегося. Волей случая это оказался Майки. Девушка повалила его на пол и выкрутила руку за панцирь.

— Теперь ты мне все расскажешь, увалень, — прошипела она с неожиданной злостью. — Ну?

— Эйприл стала зомби! — завопил Майки, беспомощно размахивая ногами в воздухе. — Уберите ее от меня! Уберите! А-а-а, она сожрет мой мозг!

— Да уймись ты! — Рафаэль несильно шлепнул его по щеке. — Было бы что жрать!

Лео в это время на пару с Донни с трудом оттащили Эйприл от брата. Обод передатчика успел соскочить с ее головы и укатился под стол, но глаза оставались белыми и вместе с растрепавшимися волосами придавали девушке вид настоящей фурии.

— Он не Дракон, — Леонардо сильно встряхнул Эйприл за плечи. — Ты не он… не она… а, неважно! Ты Эйприл О’Нил!

Донателло подхватил со стеллажа бутылку с какой-то прозрачной жидкостью и выплеснул в лицо Эйприл. Та неожиданно перестала кричать и метаться, уставилась неподвижным взглядом перед собой. Братья так же синхронно притихли.

— Надеюсь, это была вода, — протянул Раф.

— Конечно, вода, — раздраженно перебил его Дон. — Разве я применил бы что-то иное на Эйприл? — он опустился на колени и нетерпеливо перенял подругу у Леонардо. — Эйприл, все в порядке, я Донателло. Ты дома, с друзьями. Эйприл? — позвал он еще раз, более нервно, так и не получив ответа. — Ты все еще видишь это?

— Да, — отозвалась она после паузы. — Драконы… они рядом. Но они не помешают мне найти отца…

На этих словах черепашки недоуменно переглянулись, а на лице Леонардо появилась неуверенная улыбка. Вот этого точно не мог сказать ни один из Футов! Значит… значит, Караи все-таки вспомнила!

— Где ты? — он нетерпеливо тряхнул Эйприл за плечо. — Мы хотим помочь тебе, только скажи, где ты?

— Эй, есть кто дома? — звучно стукнув по двери, на пороге вырос Кейси. И невольно попятился, рассмотрев белые глаза Эйприл.

— Что за… Что вы сделали с Рыжиком, парни? Эйп, это я, Кейси, — он подбежал ближе и наклонился, непонимающе всматриваясь в неподвижное лицо Эйприл. — Ты вообще меня слышишь? Что за чертовщина тут творится?

— Через этот прибор Эйприл видит глазами Караи, — торопливо пояснил Дон. Намного короче и проще, чем им — машинально отметил Леонардо, но мельком.

— Где… что с тобой? — встревоженно склонился он над Эйприл, что скорчилась на полу, прижимая руку к плечу. — Дон, ты уверен, что эта штука безопасна?

— Раньше надо было думать! — крикнул тот со злостью. — Откуда мне знать? Эйприл, что с тобой? — Донателло подхватил Эйприл на руки, прижал к себе, с неприкрытой паникой осматривая. — Где еще болит?

— Пуля, — со стоном наконец выдавила та. — Стреляли… кто-то…

— Где? — тут же вскочил на ноги Леонардо. — Эйприл, где ты сейчас?

— Не кричи, — снова прервал его Дон. — Не видишь, ей плохо. И так ясно, что где-то в Чайна-тауне, дальше Драконы не забираются. Надо найти ее.

— Найти кого? — в лабораторию зашел Сплинтер. — Что у вас снова произошло?

— Мастер, надо срочно найти Караи, — тут же бросился к нему Леонардо. Мохнатая физиономия крыса досадливо сморщилась.

— Я же говорил…

— Она ранена, мастер, — Леонардо с трудом перевел дух. — И еще она… она вас вспомнила.

На несколько секунд Сплинтер замолчал.

— Тогда нельзя терять ни минуты. А что с нашей гостьей? — обратил он внимание на Эйприл.

— Она чувствует боль Караи. Но сама не пострадала… кажется, — последние слова Леонардо произнес совсем тихо, оглядываясь на Донателло. Впрочем, сам изобретатель выглядел не менее озадаченным.

— Она должна прийти в себя, — Леонардо с трудом припомнил, что происходило при прошлом применении передатчика. — Сама. Но как скоро, я не знаю.

— Возможно, стоит помочь ей, — Сплинтер опустился на одно колено, коснулся ладонью плеча Эйприл. Но та, морщась, перехватила его руку обеими ладонью.

— Я в порядке… мастер Сплинтер. Это пройдет. Помогите… вашей дочери.

— Я останусь с ней, — вызвался Кейси. — А в случае чего — свяжусь с вами.

— Ну, хорошо, — неохотно согласился тот. — Но нам придется разделиться, ведь мы не знаем точно, где сейчас Мива.

— Примерно знаем, — Леонардо не сдержал торжествующей улыбки. — Но разделиться и правда не помешает. На всякий случай.

***

Вскоре после того, как они ушли, глаза Эйприл приобрели привычный голубой цвет, и она со вздохом выпрямилась, отняв ладонь от плеча. Кейси облегченно выдохнул.

— Рыжик, ты точно в порядке? — на всякий случай поинтересовался он, не спеша подавать руку.

— Да, — Эйприл на пробу пощупала плечо. — Больше не болит. И я не знаю, где она и что с ней.

Она огорченно вздохнула.

— Парни скоро найдут ее, — постарался успокоить ее Кейси. Подхватил под локоть, но Эйприл мягко отстранила его и вышла из лаборатории. Уже на выходе она оглянулась, прищурившись на россыпь отблесков, и подумала, что до прихода друзей не помешало бы тут прибраться. Только чуть-чуть попозже.

— Да… наверное, — отозвалась она безучастно. Нет, Эйприл не желала зла Караи, но точно ли та будет рада вмешательству друзей? Особенно после учиненного накануне дебоша?

— Точняк все путем будет, — Кейси довольно улыбнулся. — Ты ведь знаешь, что она вспомнила мастера Сплинтера. Ну, в смысле, что тот ее отец.

— Знаю, — печально кивнула Эйприл. — Вот только не успела сказать. Караи думала об отце, искала его. Того, кого она считает сейчас отцом. Но это не мастер Сплинтер.

Она снова была здесь — в месте, с первого взгляда пленившем ее душу. А может, известном и ранее, Караи не могла сказать наверняка. Величественное помещение, прекрасное и в полумраке, сегодня заливал неяркий синеватый свет, позволяющий, однако, рассмотреть все до последней пылинки на полу. Он окрашивал предметы вокруг в причудливые оттенки, придавая всему некую зимнюю, холодноватую, но оттого не менее завораживающую красоту. Таким тронный зал нравился Караи даже больше, но на сей раз она не оглядывалась изумленно — и вовсе не по причине неудобной для того почтительной позы стоя на одном колене. Она знала, чувствовала не глядя каждую деталь из ее окружающих — как нечто, знакомое издавна, но отставленное на задний план ради иного, гораздо более важного.

Прямо перед ее лицом была первая ступень трона. Караи коснулась ее ладонью, даже сквозь плотный материал перчатки ощущая прохладную гладкость плиты. Приподнялась, чуть оттолкнувшись от нее, скользнула взглядом выше, к массивному сидению — и человеку, его занимающему. Наверное, стоило бы возмутиться, что облюбованное ей место присвоено кем-то другим, но такая мысль даже не промелькнула в сознании. Они казались единым неразделимым целым, это место и этот человек, такой же впечатляющий, вызывающий невольный трепет — и восхищение вместе с тем. Тот, кто действительно достоин им обладать…

Тем временем человек поймал ее любопытный взор, и Караи, отчего-то смутившись, опустила глаза, позвоночником чувствуя ответный, пристально-испытующий. Чуть поежилась, чувствуя легкую дрожь каменных плит под неожиданно неслышными шагами. Острая на язык, не привыкшая никого бояться, куноити чувствовала себя маленькой и уязвимой рядом с ним, таким сильным, таким уверенным и подавляющим одним своим присутствием. Достоин он, а она… достойна ли она находиться здесь и сейчас, рядом с ним?

Шаги замерли возле нее. Караи еще ниже опустила голову, зацепившись взглядом за трещинку в плите возле своего колена. Прогонит или… Куноити почти вздрогнула, когда на плечо легла тяжелая ладонь, неверяще вскинула голову. И замерла. Она вспомнила… нет, неправильно — всегда знала его как неотъемлемую часть своей жизни, так же неразрывно связанную с ней, как и почтительный трепет перед ним — с переполнившей сердце нежностью. Самый близкий и родной, самый важный и незаменимый, тот, на кого она всегда так мечтала походить… Хотелось одновременно и обнять его (Караи смущенно постаралась отогнать это неуместное, постыдное желание), и совершить нечто достойное, сильное, смелое — лишь бы он увидел, оценил, улыбнулся… хотя бы чуть-чуть.

Улыбка… прервав поток сумбурных мыслей, Караи поняла, что так и не увидела лица стоящего перед ней — лишь серебристые отблески на кольчуге и наручах, почти таких же, как и ее собственные. Этот факт придал ей уверенности, и куноити приподнялась еще немного, по-прежнему ощущая на плече тепло чужой ладони, пытаясь поймать взгляд. И, кажется, даже успела разглядеть… яркая слепящая вспышка наподобие молнии разделила их, и ошарашенно сморгнув, Караи проснулась.

Она резко села на футоне, тяжело дыша, все еще не в силах поверить, что увиденное ей приснилось. Слишком ярким и объемным, слишком точным и подробным было все — вплоть до холода пола, до запаха пыли. Слишком настоящим. Особенно он…

Недоверчиво нахмурившись, Караи еще раз огляделась, стараясь не пропустить ни малейшей детали. Нет, сейчас она была в комнате, которую накануне облюбовала под отдых. Снаружи наверняка уже наступил день: яркие солнечные лучи высветили золотом подол одеяния воительницы на ширме, да и всю комнату сделали чуть светлее. Из полуоткрытого окна поодаль доносился шорох шин и привычный гул проснувшегося города, а по резной дверце шкафа у противоположной стены неторопливо спускался паук. Почему-то его появление стало для Караи самым убедительным подтверждением того, что сейчас-то все по-настоящему. Но до чего же безрадостным!

Куноити сжала кулаки, готовая раздавить ни в чем не повинное насекомое; стиснула в ладони перчатку, едва не уколовшись о потайные клинки в ней, отбросила в сторону с гневным возгласом. Ну почему, почему именно так?! Нет бы дурацким сном оказалась та странная фотография в логове черепах или противный слюнявый поцелуй их тощего дружка. Да что угодно — лишь бы не то, во что так хотелось верить! То, что она действительно желала видеть своим…

Тяжело вздохнув, Караи поднялась на ноги, медленно направилась к окну, походя небрежно отодвинув ширму. Минувший сон все еще не оставлял ее, крутился в сознании, заставляя вспоминать новые детали, как бы ища доказательств, что увиденное не просто приснилось, а было, действительно когда-то было. Ведь и воины в темных костюмах такие же, что привиделись ей в зале… кажется.

С тихим скрипом ширма завалилась набок позади куноити, заставив ее вздрогнуть и крутануться на месте, вскинув руки в оборонительном движении. Но нет, деревянные планки даже не коснулись спины, уперевшись точно меж шкафом и стеной. Отчего же рука метнулась подхватить падавший предмет, словно спасая от гибели что-то хрупкое?

Караи плотнее сжала губы, осторожно подошла ближе. Что-то подсказывало ей, что разгадка близко, совсем рядом, остается лишь вспомнить… как раз то, что удается ей хуже всего! Куноити сердито фыркнула. Но ничего иного не оставалось, и медленно переведя дух, она сосредоточилась, полуприкрыв глаза. Кажется, здесь должно быть что-то важное — и не на виду, а в потаенном месте, что могла найти только она. Где же?

Еще два коротких шага, и Караи остановилась, в аккурат перед невидимой издалека выпуклостью на полу, о которую запросто могла споткнуться. Но не внезапная помеха влекла ее. Припав на колени почти инстинктивным движением, куноити нащупала плохо державшуюся планку обшивки стены примерно на уровне колена — как раз в паре ладоней от поваленной ширмы. Сдвинула в сторону, единственную, в которую та двигалась… и ошеломленно замерла. Темнеющая ниша под обшивкой, о которой незваная гостья никак не могла ни знать, ни даже догадаться — сколько ведь в комнате тех планок. А в ней…

На миг забыв о привычной настороженности, Караи запустила руку в нишу и извлекла оттуда какой-то сверток. Торопливо развернула обертку чуть дрожащими пальцами — и, выронив ее, впилась взглядом в фото. То самое, которое на миг мелькнуло в ее видении в убежище черепах. Караи поняла это сразу же, узнав на нем себя. В точно такой же одежде и доспехах, что и сейчас, с той же прической и макияжем, вроде бы даже в тронном зале, который так ей приглянулся. Во всяком случае, вымпел, также попавший в кадр позади, был точь-в-точь. Было лишь одно различие: за спиной ее-прежней действительно стоял человек, оберегающе придерживая за плечи, но не женщина, не мама, а хмурого вида рослый мужчина… в отливающих серебром доспехах на груди, плечах и предплечьях. Тот самый, что привиделся ей во сне.

Так вот он какой, оказывается… до боли стиснув пальцы, Караи изучала взглядом изображение, чуть морщась при виде обезобразивших лицо мужчины шрамов и застарелых следов ожогов — каждый больно отзывался в душе, проворачиваясь кривым кинжалом. Но кто же все-таки этот знакомый незнакомец, отчего он так важен и дорог ей? На миг куноити отвлеклась и бросила краткий взгляд на свой наруч, с наружной стороны увенчанный острым лезвием, потом снова на фото. Может, это и есть таинственный учитель, научивший ее всему, что она сейчас знает? Тот, к кому она так спешила через города и веси, считая секунды? Или кто-то еще более близкий, кого она по дурацкой прихоти судьбы не может даже вспомнить?

На глаза навернулись невольные слезы, размыв картинку перед глазами. Единственное, что осталось четким — вышивка на поясе мужчины, обозначавшая, очевидно, какой-то герб. Тоже откуда-то знакомый. Караи неверяще перевела взгляд на собственный пояс, на изображение на нем…

— Отец… — еле слышно сорвалось с губ такое непривычное — и до дрожи родное слово. Только сейчас Караи поняла, как же ей его не хватало все эти дни. Лишь немногим меньше того, кто этим словом звался.

Потрепанный край жалобно зашуршал; спохватившись, Караи чуть ослабила хватку, но глаз не отвела, продолжая впитывать взглядом увиденное. Все наконец сложилось. Вот, значит, как на самом деле выглядит ее отец… как же его звали, боже правый? Она же помнила, точно помнила… не может не помнить. Ай, неважно, вспомнит потом. Сейчас важнее было то, что он действительно выглядел величественно и внушительно, кое-кому, возможно, внушая даже страх. Но Караи помнила, откуда-то отчетливо знала, какими ласковыми могли быть безжалостные руки. Вспомнила еще до того, как узнала, кому они принадлежали. И не боялась. Да и как можно бояться самого близкого человека в мире?

В комнате чуть стемнело, напомнив увлеченной куноити кое о чем. Время. Она так торопилась, считая минуты, когда летела откуда-то сюда, к нему… может быть, не случайно? В любом случае, даже если повода для спешки и нет — она сама не хочет ждать ни секунды, откладывая встречу с ним. Если только… Зло мотнув головой, Караи отбросила некстати вспомнившиеся слова крысы и всколыхнувшиеся с тем опасения. Он уже однажды наврал ей, хваленый черепаший учитель — ни слова не сказав об отце. Мог так же ошибаться и насчет мамы, почти наверняка. Теперь ей есть у кого спросить, уж отец-то не может не знать, не может солгать ей. Не может!

***

Последующие час или два пролетели так быстро, что Караи лишь с запозданием удивленно отметила: тени от предметов заметно удлинились, а солнце и вовсе скрылось, скорее всего, за дальней стеной. Да и немудрено! В небольшом с виду здании оказалось на удивление много помещений, и нельзя было пропустить ни одного — даже тех, что находились в нелюбимом ею подземелье. В любом могла таиться разгадка множества тайн, порожденных открытием. Она так и не вспомнила, как зовут ее отца; а ведь чтобы найти его, одного имени мало. Звание и должность, место работы и деловые связи, друзья, подчиненные… Важно было все, любая мелочь, и подсказкой могло стать что угодно. К тому же вчера она могла ошибиться насчет пустынности здания, осмотрев лишь малую его часть. Обитатели самых отдаленных его уголков могли и не заметить ее вторжения — не воины, разумеется, но сейчас куноити была бы рада даже паршивому уборщику. Любому, кто мог ответить на ее вопросы.

С последним ей не повезло: тщательно обыскав здание снизу доверху, куноити никого не обнаружила. Да и все помещения выглядели такими же заброшенными, давно покинутыми, как и посещенные ранее. Пожалуй, хозяйские покои казались даже более жилыми: в комнатах нижнего этажа, по виду предназначенных для слуг, не нашлось вообще ни одного предмета для жизни людей — лишь тусклый свет на низком потолке да голые стены. Ажурные решетки коридоров только подчеркивали эту неуютную пустоту. Поддев носком ботинка одинокую завалявшуюся бумажку, Караи невольно задалась вопросом: а жил ли вообще кто-нибудь тут, ниже уровня земли? И если нет — для чего тогда все эти комнаты? Но, так и не найдя ответа, зашагала к выходу. Здесь определенно ловить было нечего.

На самом же нижнем этаже ее и вовсе ждал неприятный сюрприз: огромное двухъярусное помещение, напоминавшее лабораторию безумного ученого. Разглядела Караи это не сразу: как и многие другие на нижних этажах, оно тонуло во мраке, и даже свет светильника, предусмотрительно прихваченного с собой, не мог разогнать мглу больше, чем на пару шагов. Но может, и к лучшему. Связывали уровни меж собой лестницы по типу пожарных — по одной с каждой стороны центрального зала с высоким сводчатым потолком; вдоль стен же тянулись вместительные застекленные ниши, в которые куноити стремилась не заглядывать. Воображение рисовало страшноватые плоды экспериментов над диковинными уродцами, коих могли содержать тут, взаперти и подальше от чужого глаза, — и кто знает, сколь далеко оно было от истины?

Настороженно озираясь, Караи спустилась по лестнице и медленно двинулась в обход огромного резервуара с высохшими зеленоватыми потеками, расположенного по центру помещения — нет-нет да косясь в сторону «клеток». С каждым шагом желание поскорее покинуть это место лишь крепло. Все, абсолютно все в помещении казалось странным, неправильным, вывернутым наизнанку. Нехорошее, недоброе место, воистину вотчина безумца. Караи нервно хмыкнула, рассмотрев наконец компьютер и панель к нему, пупырчатой панелью зависшую под потолком. Большие выпуклые клавиши казались заляпанными чем-то склизко-противным, и куноити брезгливо передернула плечами. Вот, пожалуйста — о чем еще говорить? Какому нормальному человеку придет в голову помещать рабочее место там? Да и жить в таком свинарнике, таком… склепе? Она еще раз обошла по кругу зал, для очистки совести заглянув-таки в некоторые из «клеток» (вид засохших растений и, кажется, какого-то вымершего ископаемого мало что дал, лишь крепче убедил в ненормальности хозяина) — и с облегчением, едва ли не бегом, покинула помещение. Караи не имела ни малейшего понятия, для чего оно служит — но искренне надеялась больше не переступать его порог.

***

Удача улыбнулась Караи значительно позже, в самом конце поисков, когда предположительно уже перевалило за полдень. Странное дело: она ожидала, что комнаты хозяина (отца — тут же поправила себя куноити со смущенной улыбкой) окажутся рядом с ее собственными, едва ли дверь в дверь. Так было бы логичнее и правильнее… да и удобнее, конечно. Так оно и оказалось — но чтобы попасть туда, пришлось спуститься и заново подняться по параллельной лестнице в другом конце коридора. Самый же короткий путь перекрывала сплошная глухая стена без малейших признаков какой-либо лазейки. Караи удивленно пожала плечами, но не стала долго задумываться над этой странностью. В конце концов, мало ли кто и когда проектировал это здание. И для чего. Да и сейчас важнее другое.

Апартаменты хозяина оказались оформлены в мрачновато-минималистическом стиле, лишь чуть более приземленном, чем тронный зал — оставляя, тем не менее, крайне мало простора для воображения. Равно как и для поисков — но Караи все равно терпеливо осмотрела каждый угол, каждый предмет и намек на тайник, с не меньшим старанием потом приводя все в прежний вид. Конечно, у нее была веская причина рыться в чужих вещах, и отец наверняка не осудит ее, когда узнает… но все же мало кому приятно такое самоуправство. Да и собственный глаз не радовала порушенная гармония — а это все-таки ее дом. Ее крепость… Караи с наслаждением повторила это, ласково погладив короткую рукоять кинжала, притаившегося в потайном отделении прикроватной тумбы, уверенная, что это не последнее подтверждение ее словам. Таким и должен быть настоящий дом. Ее дом. Вернее, их…

Вопреки ожиданиям, помимо немногих личных вещей, спальных принадлежностей и кое-какого оружия, в двух ближайших комнатах не нашлось ничего, что дало бы ответ на мучающие ее вопросы. Разве что прояснило кое-какие подробности насчет вкусов и привычек отца — что, конечно, радовало, но никак не приближало Караи к нему. Оставалась, правда, еще одна дверь, запертая, и ключ к ней никак не удавалось найти. Если он вообще был, этот ключ… Караи с сомнением уставилась на граненую плоскость без малейших признаков скважины. Да ладно бы ее — даже кнопок, как на троне!

Еще раз безуспешно обследовав дверь, Караи с усталым вздохом сползла по ней на пол, наплевав на неизбежно запылившиеся штаны. Как же все-таки эта дрянь открывается? Она нутром чувствовала, что там скрывается нечто важное — стали бы иначе его так надежно прятать; и что оно непременно нужно ей. В отчаянии куноити подумывала уже попробовать проникнуть в комнату так же, как и в тронный зал — через окно. Но совсем была не уверена, что оно в ней есть.

Она раздраженно ударила кулаком по двери, потом украдкой потерла ушибленное ребро ладони. Нет, это делу не поможет. Ну хоть бы малейшая щелочка… Куноити задумчиво провела пальцами по обшивке стены, потом неожиданно вспомнила собственный тайник — и, моментально подхватившись, тщательно ощупала всю поверхность вдоль двери. Потом вокруг ближайших заметных предметов — тумбочки и светильника. Ненароком зацепилась за невидимую щель в последнем предмете полускрытыми лезвиями перчатки, дернула…

Дверь с глухим скрежетом скользнула в сторону, Караи торжествующе воскликнула и тут же метнулась следом. Но почти сразу же, затормозив за порогом, лихорадочно зашарила взглядом по комнате, чем бы заблокировать коварную преграду. Иначе тайник с равным успехом станет ловушкой, и кто знает, когда ее тут найдут. Может, когда от нее останутся одни кости, как от той твари в лаборатории.

Как нарочно, на глаза ничего сравнительно крупного и прочного не попадалась; дверь же, коснувшись косяка, двинулась в обратную сторону, обманчиво-медлительно, но неотвратимо. Караи попыталась было удержать ее собственным телом, но в последний момент отскочила, едва-едва успев отдернуть пальцы от лязгнувшей пастью щели. И что теперь?

Оказалось, окно в комнате все-таки было, но настолько узкое, что даже юркая гибкая куноити не была уверена, что сумеет пробраться через него. Мысленно махнув рукой, Караи оставила эти проблемы на потом и подошла к рабочему столу прямо под ним, выдвинула первый ящик. Глаз порадовали несколько папок с документами, но еще больше — плоская панель компьютера, гораздо более изящного и аккуратного, чем в лаборатории, хотя и смутно схожего. На нем вернее всего окажется что-то полезное, то, что не доверят бумаге.

***

Ей в итоге и пришлось ограничиться: включить компьютер не позволил пароль, который куноити, разумеется, не знала. Но и в документах нашлось немало интересного, пусть и не всегда понятного. К тому же некоторые из них — наверняка самые важные — были зашифрованы так, что, вроде бы разобрав язык (неизбежно английский или японский), Караи никак не могла вникнуть в смысл. И, за неимением лучшего, запоминала имена и адреса, надеясь прочее узнать уже по месту. Люди, с которыми сотрудничал отец, могут знать, где он находится сейчас или хотя бы куда направлялся. А там уж она как-нибудь разберется.

Отец… Ороку Саки. Стало быть, ее имя Ороку Караи. Караи вслух повторила его и горделиво улыбнулась. Ей определенно нравилось, как оно звучит: в меру грозно и мелодично, подобно рокоту грома. Да и по смыслу вполне подходит*… Что ж, она постарается оправдать его ожидания. Он будет гордиться ею, своей рукотворной бурей. Эх, поскорее бы…

На миг оторвавшись от мечтаний, Караи аккуратно переписала нужные ей имена и адреса — бумага и ручка нашлись там же. Она никогда не жаловалась на память, но вдруг поиски займут долгое время? Или еще для чего потребуется? Подумав, куноити добавила к списку еще пару имен — судя по всему, подручных некоего итальянского дона. Маловероятно, что ей это понадобится, но — опять же — а вдруг? Происшествие с черепахами научило ее не пренебрегать случайностями.

Закончив, Караи несколько раз свернула бумагу и спрятала за край нагрудного доспеха. Нашла взглядом окно, прикинула его высоту. Можно было, конечно, оттолкнуться от стола, но при этом неизбежно что-то уронить или испортить. Покачав головой, Караи начала аккуратно спускать все лежавшее на столе на пол, освобождая себе пространство для маневра, как вдруг задела какую-то почти неприметную неровность на нижней поверхности стола, у самого угла…

Незнакомый глухой голос, резким тоном произнесший какую-то фразу, смысл которой Караи даже не разобрала, заставил ее вздрогнуть и шарахнуться прочь, ошалело озираясь. Но гораздо более удивительно: дверь, которую куноити считала надежно запертой, вновь отъехала в сторону. Караи тут же выскочила из тайной комнаты, и когда та вновь скрыла свои тайны за прочной створкой, удовлетворенно усмехнулась. Так, значит, дверь открывается на голос хозяина… и наверняка закрывается надежнее так же, только другой фразой. Круто придумано! Когда-нибудь и у нее будет такая же, а пока… Пока надо поскорее найти его — хозяина, повелителя… отца…

***

Он был прекрасен. Настолько, что Караи потратила несколько драгоценных минут, любуясь находкой. Мощный и в то же время изящный и маневренный, отделанный в ее любимых тонах, красном и черном… Ее собственный мотоцикл, наверняка приобретенный нарочно по ее вкусу. Чуть поодаль висел и шлем, оформленный схоже, с незначительной разницей в виде символа стопы по центру. Символа, как успела заметить куноити, изображенного и на вымпелах в тронном зале. Она была почти уверена, что и каждый из воинов отца носит такой же — знак принадлежности и почтения их семье.

Но только у них двоих есть он — Караи горделиво и в то же время с нежностью погладила вышивку на собственном поясе. Скорее всего, это знак их рода; потом она обязательно спросит отца, что он значит. Наверняка что-нибудь значимое и гордое, решительное — но намного лучше ведь знать точно. Хотя бы чтобы при случае щелкнуть по носу Леонардо…

Ухмыльнувшись, Караи натянула шлем, полуприкрыла глаза, представляя эту сцену… но увидела почему-то совсем не это. Абсолютно…

Здоровенный серебристый летающий корабль, почему-то со свисающими по бокам щупальцами, резко уходит вверх — и из-под ног. Небо и земля меняются местами, и она не успевает не то что сгруппироваться, чтобы хоть мало погасить удар, — даже выпустить из рук вакидзаси, лишь за секунду до падения выдернутый из корпуса корабля. А в следующее мгновение ее подхватывают такие знакомые и сильные зеленые руки. Леонардо, сумевший на странном жукообразном транспорте взлететь выше второго этажа и перехватить ее в падении. Караи не успевает даже испугаться. Почему-то она совсем не удивлена. Слова, благодарности или же усмешки, найдутся после, а пока… пока есть лишь этот непрерванный полет, свежий ветер в лицо и объятия друга, который никогда не подведет. И это она знает так же верно, как и то, что солнце встает на востоке…

— Лео… — повторила она глухо, все еще до конца не в силах осознать увиденное. Оно шло настолько вразрез с тем, что она уже успела понять и принять, что Караи не знала, что и думать. Но оно было, действительно было — как и сцена в тронном зале. Как могло оно существовать одновременно? Как?!

Перед глазами вновь, как живое, встало ошеломленное и чуть обиженное лицо Леонардо при их последней схватке, и в груди скребнуло острыми коготками непривычное чувство вины. Хорошо, конечно, что тогда она поддалась странному, непонятному ей самой порыву и не напала на него поверженного, и все же… Когда-то он спас ее, а она… она так грубо с ним обошлась тогда. Сбежала, наговорив множество обидных и несправедливых слов, даже не попытавшись выслушать. Поспешила — как обычно…

Опустив шлем на сидение, Караи задумчиво уставилась в полутемную пустоту гаража. Тот также находился в подземном этаже, но почему-то не вызывал неприятных эмоций. Но сейчас куноити даже не замечала этого. Гораздо важнее было сейчас решить — что же делать? Можно, конечно, разыскать Леонардо и извиниться перед ним. Она изрядно запутала путь, уходя от мнимой погони — но была уверена, что сумеет найти тот тупичок, в котором выбралась на поверхность, по приметному билборду на крыше через дорогу и густо изрисованным граффити стенам. Вроде там еще и магазинчик какой-то был. Но как же тогда отец? Он наверняка тоже ищет и волнуется за нее. Как и она за него…

Последнее стало решающим. Она обязательно найдет Леонардо и извинится перед ним за свое некрасивое поведение, но потом. Когда разыщет отца и убедится, что с ним все хорошо. С Леонардо точно ничего не случится — с ним его отец и братья, да и он знает, что она в порядке. А значит, может немного подождать.

Кивнув своим мыслям, Караи извлекла из поясной сумки фотографию — точную копию найденной в своей комнате. Эта попалась ей сразу же в тайном кабинете отца и тоже стала своеобразным знаком, греющей душу памяткой. В какой-то момент куноити даже думала оставить ее там же, на прежнем месте, но потом все же не удержалась, прихватила с собой как нечто, принадлежавшее ему. Объединявшее их. И теперь точно знала зачем.

Почти бегом вернувшись в тронный зал, куноити поднялась по ступеням трона и, опустившись подле него на одно колено, положила фотографию на сиденье. Такая маленькая, такая трогательно хрупкая и светлая на фоне сумрачно-серого гранита. Но при этом — удивительно уместная именно здесь, в сердце их крепости. Пусть останется здесь — как память об истинных владетелях этого места. А может, и знак их будущего возвращения. Нет, не может — наверняка.
____________________
* Иероглиф "карай" ( 辛い ) в японском языке означает вкус: острый, горький, солёный. Но также может обозначать "строгий", "суровый" и "буря".

«Вот, значит, как. Ну ладно…» — Караи зло зыркнула в сторону центрального входа в импозантное итальянское кафе — а точнее, на преградивших к нему путь охранников. Сжала кулаки, но все же нехотя отступила за угол здания. Подальше от искушения. Руки, признаться честно, так и чесались показать этим наглецам, чего на самом деле стоят ее слова; а вооружившись как следует — спасибо странной, но такой полезной привычке отца держать в каждой комнате припрятанное оружие! — это было бы легче легкого. Но тогда о главной задаче пришлось бы забыть всерьез и надолго, а стоил ли того их хваленый босс, знал ли он хоть что-то полезное… И уж явно не стоили задержки какие-то узколобые мафиози, чтоб их всех разорвало!

Куноити отошла еще немного назад и, развернувшись, двинулась вдоль стены здания, стараясь держаться в ее тени. Не то чтобы это сильно необходимо было в грязноватом сумрачном переулке, несхожем отражении широкой улицы, оставшейся далеко позади, — скорее привычка. Не менее полезная, чем упорство в замыслах. Они думают, что остановили ее? Мечтать не вредно! Где-то здесь должен быть если не черный ход, то хотя бы отверстие воздуховода — уж в жарко натопленной кухне-то наверняка! И если не получить нужную ей информацию, то хорошенько отплатить за неуважение этим макаронникам она сможет. Караи мрачно усмехнулась. Что ж, хоть так.

Ни двери, ни даже мало-мальского окошка почему-то никак не попадалось на глаза, и это малость нервировало. Караи ни за что не призналась бы, но после первой удачи день не задался, и весьма надолго. Солнце уже понемногу начало клониться к невидимому за редким частоколом высоток горизонту, а узнать ничего нового, помимо открытого в тайном кабинете, так и не удалось — что и злило, и немного тревожило враз. Из упомянутых в бумагах официальных партнеров отца кто оказался в отъезде, а кто просто не пожелал разговаривать с какой-то девчонкой. Разумеется, ничего такого не было сказано прямо, но догадаться было несложно. Догадаться, но не придраться, увы, — на словах все выглядело цивильно и обоснованно; и внутренне кипя, куноити отступила. Искать начальство, тайно проникнув в любой из запутанных лабиринтов их офисов, можно было бесконечно — и столь же безрезультатно, как и штурмовать их бастионы в лоб.

С менее легальными связями дело, увы, обстояло немногим лучше. Русский поставщик оружия не показывался в городе уже не первый год; итальянцы же имели наглость вообще не признать ее и, не стесняясь в выражениях, прогнать от резиденции своего дона. Попытаться прогнать, конечно же… что не умаляло их вины и уж подавно — не отменяло коварных планов куноити. Кстати, вот и она, удобная для них возможность. Последним плавным шагом Караи приблизилась к полуоткрытой створке — судя по запаху, ведущей на кухню; заслонила ее спиной. Воровато оглядевшись, неуловимым движением вскинула руки, с виду лишь коснувшись рамы, — и стремительно исчезла в невеликом отверстии, точно ее тут никогда и не было.

***

Ровные росчерки разметки летели под колеса белыми стрелами, но уже не радовали глаз, как поначалу. Как и прочее, встречавшееся в пестром, рябящем в глазах китайском квартале. Раздражало буквально все: и непривычно яркие краски; и узкие, замысловато изогнутые улочки и переулки, где черт ногу сломит, и уж точно невозможно ничего и никого найти, не зная точных координат. Но больше всего нервировала Караи возможная напрасность ее поисков. Кто знает, где сейчас обретается таинственная личность, обозначенная в документах отца как Хан? Последний, кто остался из списка — и самый непонятный к тому же. Ни имени толкового, ни адресов, ни контактов, кроме фабрики химикатов, где она уже побывала — и не обнаружила ничего интересного, кроме нескольких громил в смешных шляпах. Караи неопределенно хмыкнула. А мистер Хан, однако, большой шутник. Интересно, сам он наряжается так же стремно? Или же под стать своей кличке? Куноити нервно передернула плечами. А, демон его забери, неважно! Лишь бы нашелся, да поскорее.

Чуть притормозив, мотоцикл резко свернул в очередной извилистый переулок, оставив на мостовой черный след шин. Шумно хлопая крыльями, в воздух взмыла стая голубей, кормившаяся возле свалки. Присмотревшись, Караи вполголоса ругнулась, на этот раз на проектировавших этот квартал бездарей. Снова тупик! Так она до утра прошляется здесь, привлекая внимание окрестной шпаны, и ни на шаг не приблизится к цели. А может, этот долбанный Хан сейчас вообще не в городе, и она только зря тратит время. И что тогда?!

— Какие люди — и без охраны! Боги определенно любят тебя, крошка. А точнее, мои карманы, — вальяжно и как-то подозрительно знакомо звучащий голос резанул по нервам. Ну вот, только вспомни про дерьмо… Куноити непроизвольно схватилась за вакидзаси, уже готовая проучить нахала — а заодно сбросить напряжение бестолкового дня; но обращались не к ней. И кажется, вообще не здесь, а чуть дальше примеченной накануне мусорки. Которой, как показалось поначалу, тупичок и заканчивался. Может, и он — лишь видимость?

Быстрым бесшумным шагом Караи пересекла переулок и осторожно выглянула из-за угла, стараясь держаться в тени бака. Хотя можно было и не стараться так, похоже… Так и есть — все та же банда китайских недотеп. Как бы даже не те же самые тупые рожи; уж козлобородый начальничек-то их точно ей уже попадался. И снова втроем на одного… точнее, одну. Глуповатого вида блондинка, конечно, сама виновата, нечего шататься в одиночку по таким трущобам, но эти-то — молодцы лишь кучей на одну овцу…

— Сейчас… одну минуточку. Только не бейте, — тем временем блондинка, отчаявшись найти в залежах своей сумочки бумажник, трясущимися руками, едва не уронив в грязь, протянула ее козлобородому. Тот, презрительно сплюнув себе под ноги, принял добычу; усатый же мужик в тот же момент ловко, точным движением опытного карманника сдернул с руки девицы часы.

— Бонус за медлительность, — ухмыльнулся он. Рослый туповатый малый заржал. Блондинка было возмущенно взвизгнула, но быстро смолкла, затравленно вжалась в стену, надеясь, видимо, отделаться малой кровью.

Караи нахмурилась. Странное дело: на сей раз не хотелось даже поглумиться над недотепами — те вызывали не презрительную ухмылку, а реальную злость. С какой стати они, никчемные олухи, должны получить вожделенную добычу лишь по чистому везению, в то время как она, убив кучу времени и сил, останется ни с чем? И плевать, что они как бы не виновны в ее неудачах! Нечего так невовремя попадаться на пути.

Она какое-то время проследила за козлобородым и его шайкой, то и дело, брезгливо кривя губы, поглядывая на блондинку: нет бы бежать, пока про нее забыли — стоит как просватанная, ждет особого приглашения. Тем временем главарь выудил из сумочки, очевидно, что-то ценное, покрутил перед лицом. На руке его, как живая, шевельнулась тату то ли змеи, то ли дракона… И тут Караи неожиданно осенило. Судя по немногочисленным работникам той химической фабрики, пресловутый Хан тоже был китайцем. И кликуха вполне подходящая, и база. А значит, эти типы вполне могут его знать. Даже скорее всего — как-то не очень походила сумрачная, затаившаяся в глубине квартала коробка фабрики на легальную контору. Да и в документе про них значилось что-то туманно-неопределенное…

Вмиг решившись, Караи стрельнула по сторонам глазами; но, так и не найдя ничего более подходящего, скривившись, вскарабкалась на край мусорного бака. На миг рука соскользнула со склизкого края, и наладонная пластина противно шаркнула по металлу; усатый настороженно вскинул голову, но так и не заметил ничего подозрительного. Куноити же, уже покинув ненадежную опору, кралась по карнизу невысокой крыши какой-то пристройки, аккуратно переступая неровную черепицу. Хоть какой-то толк от нелепых строений — невысоко лезть, ближе спускаться!

— Шеф, а мне? — обиженно загундосил здоровяк, обделенный скудной добычей. Козлобородый не обратил на него внимания, весь погруженный в изучение содержимого бумажника, да и усатый лишь изредка, для вида, оглядывал окрестности. Тогда рослый китаец навис над испуганно зажмурившейся жертвой, надеясь стрясти с нее что-то еще.

На что он рассчитывал, Караи так и не узнала. Удачно срезанная брошенным мини-сюрикеном бандана сползла, на миг заслонив бандиту обзор. Ругнувшись, он сдернул ее… лишь затем, чтобы с воплем схватиться за глаза, в которые — как ему наверняка показалось — впилась целая стая ос. В тот же момент куноити ловко соскочила с карниза ему на плечи, но не повалила на землю, как рассчитывала, уж больно велик был противник, — лишь бросила на колени. Но, нимало не смутившись, тут же соскользнула ему за спину, одной рукой сгребя воротник, другой же — приставив к шее невезучего грабителя его собственный нож.

— Это еще что за черт? — на миг опешил козлобородый, но почти сразу же злобно сощурился. — Снова ты? Ах ты мелкая дрянь! Опять хочешь нам помешать?

— О, я тоже очень рада вас видеть, — ухмыльнулась куноити, не выпуская воротника жертвы, почти вальяжно накрутила одну из прядей его шевелюры на палец. Другая же рука, однако, уверенно, умело сжимала нож — и бандиты не могли этого не заметить. — Поправочка: уже помеш… — она на миг запнулась, рассмотрев, что блондинка — противореча ее словам — по-прежнему оставалась на месте. — Да чтоб тебя!.. Сгинь!

Неуловимым движением Караи бросила к ногам блондинки шумовую бомбочку. Громкий хлопок наконец-то вывел ее из ступора, и девица с воплем бросилась бежать. К огромному удовлетворению куноити, оба бандита также шарахнулись прочь от метательного снаряда; и даже пленник нервно дернулся, едва не напоровшись на нож.

— Я думала, тебе еще нужны твои уши, — Караи чуть-чуть отодвинула от него лезвие, бросила жесткий взгляд на его подельников. — Вас это тоже касается, парни. Ну-ка два шага назад, а не то… — она сделала выразительный жест вооруженной рукой.

Ворча, те нехотя повиновались, не сводя настороженных взглядов с куноити. Пленник, малость проморгавшись, тоже попытался было дернуться, но злой окрик главаря заставил его снова застыть на месте.

— Вот и чудненько, — Караи самодовольно улыбнулась. — Какие послушные мальчики, давно бы так. Теперь можно и к делу.

— Недолго тебе радоваться, дрянь, — проскрипел здоровяк, снова попытался подняться, но бдительная куноити ловко уколола его в мочку уха острием наладонника, одновременно пнув под колено. — Хан тебя… — простонал он уже с земли.

— Цыц, придурок! — снова прикрикнул козлобородый, потом глянул на Караи со смесью подобострастия и злобы. — Больше слушайте этого охламона, он и не то наплетет. Может, и правда лучше о делах, — он с сожалением глянул на сумочку, потом снова на противницу. — Мы готовы поделиться…

— Но, шеф, — воспротивился уже усатый. — Там даже нам мало. А Сиду явно много двух ушей, — с кривой ухмылкой добавил он.

Названный Сидом свирепо скривился и погрозил кулаком подельнику. Караи презрительно усмехнулась.

— А я бы послушала, — она наклонилась к Сиду. — Так что ты там болтал насчет Хана?

Неведомая жгучая боль вдруг пробила руку от плеча до запястья. Пальцы сразу же онемели, выронив нож. Отпустив пленника, куноити тут же, пригнувшись, отскочила в сторону. Зло выругалась, едва не ударившись локтем о стену: коварный маневр завел в тупик, на место недавней жертвы — и Караи только сейчас поняла это. Да что за гребанный день такой?!

— Только то, что я всегда рядом, когда это нужно — хорошо поставленным голосом отозвался незнакомец в темных очках. Благодаря расстегнутому вороту и подвернутым рукавам его черной шелковой рубашки куноити даже со своего места могла рассмотреть густо изукрасившие руки и грудь чужака татуировки. Включая достопамятного дракона, только в гораздо более красочном и устрашающем обличии, чем у остальной шайки. Лицо же незнакомца не выражало ничего, совершенно, почти так же, как и зеркальные очки, где Караи сумела рассмотреть лишь свое искривленное отражение. Судя по уверенному виду, он действительно был Ханом, заправилой в этом районе. А когда к нему тут же сползлась побитая ей банда, Караи крепко заподозрила, что они тоже его люди. А это было уже хуже…

***

По правде говоря, Хан был в замешательстве. Конечно же, он сразу признал строптивую дочурку нового босса, Шредера. Лично иметь с ней дел не приходилось, но давний его подельник, Ксевер Монтес, немало рассказывал о девчонке, каждый раз приправляя речи свои замысловатыми ругательствами. Конечно, не всякому слову изворотливого мулата можно было верить, но тут все совпадало буквально на сто процентов. Стерва еще та, даром что малолетка, а нельзя тронуть и пальцем — проблем не оберешься потом. И вот что прикажете с таким везением делать?!

Кажется, это поняли и помощники — а это намного хуже, ведь уронив себя в их глазах, Хан навсегда мог забыть о мечте захватить весь Манхэттен — пусть и под рукой Шредера. То, ради чего, собственно, он и приехал сюда, сменив родину на края чужеземных чертей. Мечта была такой близкой, такой доступной… вплоть до этой минуты. Хан про себя выругался. Правда, при последней встрече Монтес заикнулся насчет неладов девчонки с родителем… что совершенно не удивительно при ее норове — но когда это было? За такое время можно десять раз помириться… или рассориться окончательно, почему-то Хану казался более правдоподобным второй вариант. Случайно ли при девчонке ни одного воина Фут?

Так и не определившись, Хан решил до поры до времени придержать девчонку у себя. До выяснения обстоятельств, так сказать. Кажется, один из его людей видел сегодня в городе Тигриного Когтя. Кто еще, как не первый помощник Шредера, может знать насчет семейных перипетий босса?

Беда лишь, сама девчонка была обо всем совершенно иного мнения — и вела диалог с безопасного расстояния, зорко отслеживая каждую попытку приблизиться. Бежать ей было некуда, да она и не пыталась — однако и доверяться, по словам самого Хана, «ближайшему подручному ее отца» не спешила. Спасибо непутевым помощничкам! Хан зло глянул на подручных, потом попытался зайти с другой стороны. Было же, помимо пусть и тайных, но скучных, на взгляд девчонки, его общих дел со Шредером, и кое-что еще, более личное. Касавшееся как раз ее… Отвлекшись, он не заметил мелькнувшей за спиной — на миг, не более — размытой тени.

***

Вот уж этого Караи ожидала в последнюю очередь — и опешила на несколько драгоценных секунд. Лекарство? Для нее? Она что, когда-то болела? Да быть такого не может! Или все-таки может, да только не помнится из-за клятой амнезии? Куноити ошеломленно моргнула, пытаясь уложить в голове непредставимое; потом, внезапно опомнившись, метнулась прочь… Поздно: подлый китаец цепко сгреб ее запястье, дернул на себя, выкручивая руку за спину. На удивление ловко увернулся от прицельного пинка и… неожиданно взвыл, рухнул на четвереньки и выпустил пленницу.

Порадоваться неудаче недруга Караи не успела: почти тут же что-то оглушительно лязгнуло у самого уха, сильно ударив в плечо, швырнуло к стене. Что это было, понять она не успела — да и не пыталась. Каким-то чудом куноити сумела устоять на ногах, неловко, шатко — сказывалась недавняя контузия — метнулась к мусорке. Навстречу неизвестной угрозе, увы, но там было единственное доступное сейчас укрытие.

Вовремя: от стены, где Караи только что стояла, что-то отлетело к противоположной, взвизгнув, отрикошетило в землю. Пуля. Значит, не подельники китайцев, как она поначалу опасалась. Зря, как оказалось… Припав на одно колено, куноити укрылась за баком, силясь сквозь просвет меж ними рассмотреть происходящее. Кто же эти уроды, черт возьми, и так не вовремя? И самое главное — по чью голову они здесь, ее или узкоглазых болванов?

Так ничего и не рассмотрев, Караи рискнула слегка выглянуть из укрытия, пользуясь падавшей на мусорку густой тенью. Никого. Куноити повернула лезвие извлеченного из ножен вакидзаси так, чтобы в нем отражалась часть переулка, подалась вперед, почти прижавшись к баку, морщась от ударившего в нос неприятного запаха. Нет, по-прежнему никого — ни китайцев, ни неизвестных врагов. Может, те охотились вовсе не на нее?

Подцепив кончиком лезвия какую-то тряпку, свисавшую из бака, Караи осторожно, по доле дюйма приподняла ее над краем, с запозданием почувствовав, что плечо ощутимо ноет. Скосив глаза, с недоумением рассмотрела заметную вмятину на наплечнике — наверняка от такой же пули. Будет синяк, но кажется, ничего серьезного Может, и Хану перепал такой «подарочек»? Куноити криво усмехнулась. И поделом бы — но она так и не успела расспросить его, где искать отца…

От резкого удара оружие чуть было не вышибло из рук; в следующий миг лохмотья слетели почти на голову Караи. Она тут же стряхнула их, дернув плечом, снова скрылась за баком. Проклятье, им все-таки нужна она. Чтоб им всем пропасть! Какого демона им от нее надо? Зачем? Но главное — как отделаться от них поскорее, пока Хан не успел уйти далеко?

***

— Вannazione*, ты чего творишь? — Виктор перехватил ствол оружия брата и замахнулся, готовый влепить ему крепкую затрещину. Давненько же он не был так зол! — Я же сказал: не стрелять без моего приказа.

Он еще раз оглянулся на тупичок — но нет, глупо было надеяться на чудо. Девчонка, конечно же, спряталась, почуяв неладное, и поди достань ее теперь — с ее-то умением лазать по стенам да прыгать по деревьям. Низкая крыша там, правда, всего одна, но близко от нее — а их всего двое… если считать недотепу-братца, привыкшего сначала стрелять, потом думать.

Винченцо споро отпрянул, еще и имел наглость возмутиться:

— Я чего? Это ты чего?! Эта дрянь сейчас уйдет.

— Если еще не ушла, — Виктор осторожно выглянул из-за угла, держа оружие наготове. Что бы сейчас не отдал он за старый добрый «Томпсон», так привычный руке и глазу. Нет же — приходится довольствоваться жалким азиатским самопалом, ни уму, ни сердцу. Свалить на китайцев содеянное такой рухлядью, конечно, проще — но сначала ведь из нее надо попасть. В девчонку, быструю и изворотливую, как ласка. И уже предупрежденную их промахами.

— Так это же ты промазал, — продолжал вполголоса возмущаться Винченцо. — Я и решил подстраховать…

— Что бы ты понимал… По ногам для начала было бы вернее, чтобы точно не ушла… Кто же знал, что этот китаёза так невовремя подставится, — проворчал Виктор. — За подмогу спасибо, конечно… кабы не была она медвежьей, — он озадаченно потер затылок. — И вот что теперь?

— Обстрелять из всего арсенала, — тут же оживился младший. Он всегда был неравнодушен к оружию, а тут такая возможность… — Чай, у нас не только эта рухлядь припасена, — Винченцо с отвращением встряхнул вооруженной рукой. — Тогда точно никуда не денется.

— Копы — точно никуда не денутся, сразу будут здесь! — фыркнул раздосадованный Виктор, краем глаза продолжая следить за переулком. — А насчет девки еще неизвестно. Мы и так немало шума подняли, ладно район тихий. Но и то до поры до времени. Вот что, — он выпрямился, извлекая из-за пояса передатчик. — Присмотри-ка за ней, а я пока созову наших, кого получится…

— Зачем? — тут же ожидаемо возмутился Винченцо, машинально повысив голос. — Чтобы потом делиться наградой босса — за то, что вообще-то обещано нам?

— Чтобы в одиночку не получать по шее, stupida testa*! — прошипел Виктор, пригрозив брату кулаком. Тот что-то буркнул под нос, но уже тише. — Если хочешь, можешь попробовать, конечно. Но без меня. И все шишки от босса тоже.

— Porca puttana*… — вполголоса буркнул Винченцо, но возразить не посмел. На большее Виктор и не рассчитывал.

***

Затишье затягивалось и беспокоило Караи все больше. Кто знает, может, стрелявшие нарочно загнали ее в эту крысиную нору, а теперь подкрались незаметно и как раз сейчас окружают ее. А может, уже совсем рядом?.. Караи бросила нервный взгляд на низкую крышу всего-то в метре-полутора от крайнего бака — по счастью, та была пуста. Пока что. Ей бы всего секунда-две задержки и хоть какой-то трюк. Куноити нашарила в потайном отсеке наруча дымовую шашку — их, как нарочно, добыть удалось мало. Но хватит и одной, если умеючи. Знать бы еще, сколько этих типов.

С дальнего конца мусорки донесся подозрительный шорох. Крысы? Очень может быть, но разозленная куноити, плюнув на осторожность, не разгибаясь метнулась туда, держа оружие наготове. Крысы, они всякие бывают. Один и тот же трюк вряд ли прокатит дважды, но кто знает…

Так и есть: «крыса» оказалась… все тем же туповатым китайским громилой, как там его… Нид? Вид? На этот раз Караи удалось повалить его, притиснув к стене, но ценой едва не рухнувшего бака. Да и сам громила едва не завопил как резаный, наверняка приняв ее за стрелявших.

— А ну цыц! — Караи тут же зажала ему рот, опасливо огляделась. — Если хочешь жить, конечно.

— Да чего ты ко мне прицепилась? — шепотом возмутился тот, потирая многострадальную шею: кажется, куноити все же успела царапнуть его вакидзаси (и ничуть не жалела об этом). — Она подружка тебе, что ли?

— Кто? — Караи не сразу поняла, что он говорит о блондинке, про которую она уже успела забыть. Наконец вспомнив, досадливо мотнула головой, пряча оружие. — Вот уж спасибо, хватит с меня одного счастья — тебя.

— Так чего ты тут делаешь тогда? — китаец тоже приподнялся, снова задев бак. Куноити зло зашипела на него, пригрозив увенчанным острыми «коготками» тэкко-каги кулачком. Припала к щели меж баками, высматривая возможную опасность — и явно игнорируя явную, близкую. Заметить которую успеет и за километр. — Других мест мало?

— Там не так интересно, — Караи оглянулась, многозначительно ухмыляясь. — И нет такого отличного помощника, чтобы выбраться отсюда.

— Держи карман шире, — китаец презрительно фыркнул. — Дураков нет.

— Ну как знаешь, — куноити демонстративно смерила взглядом расстояние до козырька крыши. — Пусть тогда тобой займутся они, — она кивнула в сторону оставшихся за углом стрелков. Что, кстати, они так медлят? — И они вряд ли поверят, что ты не в курсе, куда я делась.

Невольный напарник помолчал секунду-две, нервно вглядываясь туда же — в угол двухэтажной закусочной без единого окна, закрывавшей обзор на прочее. Тяжело вздохнул и неохотно кивнул.

— Давно бы так, — Караи тоже не сдержала облегченный вдох. — В общем, слушай сюда…

***

План Сиду ожидаемо не понравился. Нет, если по правде, ему было не по душе все, связанное с наглой девчонкой, и попадись она ему один на один без своих хитроумных штучек… Но до того славного момента следовало еще дожить и выбраться из этой заварушки. Желательно целым.

Но все выглядело слишком уж просто. Да, он как уроженец этого квартала хорошо знал все тайные лазейки, и ближайшая из них была — рукой подать. Как раз за задней дверью закусочной на углу, от которой старина Чанг так «великодушно» поделился кодом. Не за бесплатно, конечно — десятая доля обычной мзды на дороге не валяется; но эта дверь уже не раз выручала Сида и его подельников и окупилась десятикратно. А тем совсем незачем знать, что хозяин забегаловки не его троюродный брат.

Все так, но проклятые пришлые были слишком уж близко. И слишком хорошо вооружены, чтобы можно было проигнорировать это. А девчонка слишком уж хитра, чтобы подставляться ради его шкуры хотя бы на чуть-чуть. И все эти «слишком» весьма неслабо нервировали Сида. Беда лишь, что выбирать было совершенно не из чего. Как всегда, черт возьми.

Дождавшись, пока бомбочка глухо хлопнула в стороне от них, окутав переулок сизоватой едкой завесой, он выскочил из-за бака, таки опрокинув его, и, кашляя, опрометью кинулся в сторону закусочной. Грохнул выстрел, кажется, даже не один, но Сиду повезло — ни один не зацепил его. Может быть, оттого, что буквально на полпути он запнулся и оставшиеся шаги до двери прокатился почти кубарем. Неважно. Главное, что выбрался. Каким путем покинула западню девчонка, его волновало менее всего. Хоть бы и попалась — ему даже лучше.

Подрагивавшие пальцы со второго раза набрали код, и за хлопнувшей дверью остались позади и выстрелы, и прочие неприятности. Чуть погодя надо будет найти остальных и выяснить, сильно ли зацепило Хана. Как ни крути, лидер из него получше Фонга, хотя последнему не стоит об этом знать. Но это все потом, не скоро, ну а пока… Сид неспешным шагом пересек подвал, подцепил из бочки малосольный огурчик и, смачно похрустывая, направился в дальний угол, где, если его не подводила память, Чанг хранил спиртное. Надо и вознаградить себя за труды.

На сей раз удача не улыбнулась ему — то ли пиво закончилось, то ли старый жмот перепрятал его, наконец заметив убыль. Сид негромко ругнулся и направился к выходу в зал. За это время итальяшки уже должны были убраться отсюда. Да и ему пора.

Покупателей в зале было немного, и фамильярно кивнув Чангу, Сид приблизился к витрине — якобы рассмотреть закусь, а на самом деле убедиться, что его не выследили. Но улица была по-вечернему многолюдна и шумна, ничем не выдавая недавнюю заварушку. Да тут никто и не заметил ее, наверно. Другая улица — как другой конец света. Ухмыльнувшись, Сид дожевал огурец и вышел на крылечко…

…и, не сдержавшись, матюкнулся. Да что за день такой, черти его раздери! Девчонка, которую он надеялся сегодня уже не увидеть, должно быть, пересекла крышу и терпеливо дожидалась его на козырьке над крыльцом. И стоило ему выйти из-под него, соскочила аккурат за его спиной, издевательски провела меж лопатками лезвием оружия — в ножнах или нет, Сид так и не понял. И предпочел не выяснять.

— А с тобой, приятель, мы еще не прощались.
________________________
* черт возьми, проклятье (итал.)
* пистолет-пулемет Томпсона, популярное оружие гангстеров и мафии
* дурная башка (итал.)
* твою мать (итал.)

— Дела… — Донателло растерянно проводил взглядом двоих людей в форме, скрывшихся за углом, и на всякий пожарный отошел подальше от края крыши. Озадаченно потер затылок, оглянулся на старшего брата. — И что теперь, Ле… — запнувшись, он бросил быстрый взгляд через плечо, кое о чем вспомнив, — ой, простите, мастер Сплинтер!

Стушевавшийся Донателло поспешно отступил назад, про себя кляня свой слишком торопливый язык. Но ведь и правда: мастер не слишком часто сопровождал их в вылазках, оттого и привык Дон — и не только он, а даже иной раз и Раф — ожидать команды от Леонардо, лидера их маленького отряда. Да и стоял учитель так тихо, незаметно, как истинный ниндзя; на какой-то момент Донателло даже забыл, что тот с ними. Он виновато покосился на Сплинтера — не рассердился ли.

Казалось, сэнсэй вовсе не заметил оговорки ученика: чуть пригнувшись возле бортика крыши, он бесстрастно оглядывал раскинувшийся у их ног переулок китайского квартала, где, судя по всему, и прошло столкновение Караи с Драконами. А теперь сновали туда-сюда полицейские, тоже все как один узкоглазые, проворные, как тараканы. Машина их, похоже, осталась на главной, более широкой улице; сами же полицейские разбрелись по кварталу, мелькая то в одном, то в другом его конце. Нужный переулок пока выглядел безлюдным, но спускаться все равно было рискованно. Кто знает, за каким поворотом столкнешься с бдительным стражем порядка?

— Так что же мы будем делать, Леонардо? — неожиданно повторил вопрос Сплинтер. Тот вздрогнул от неожиданности, щеки заметно потемнели — верный признак смущенного румянца. Но уголки губ дрогнули в тщательно скрываемой улыбке. Оправдать такое доверие — дело чести! Неосознанно подражая учителю, Леонардо сосредоточенно вгляделся в причудливые переплетения улочек и тупичков внизу, не поленившись для этого присесть на корточки на самый край бортика, стараясь при этом охватить все доступное и даже недоступное взгляду пространство.

— Надо проверить эту и все прилегающие к ней улочки, по возможности не спускаясь на поверхность, — наконец приговорил он. — Здесь мало пожарных лестниц, да и трубы наверняка ржавые, так что будем особенно осторожны. Жаль, что бинокль у нас всего один…

— Два, — поправил его Донателло, вытаскивая из поясной сумки, что постоянно таскал на вылазках, искомый. — Правда, он настроен на ночное видение, но и днем тоже небесполезен, только в другом цветовом диапазоне.

— Понял, — Рафаэль беззастенчиво выхватил из рук умника прибор, вгляделся в него — и почти сразу же вернул хозяину. — Сам и займешься.

— Подойдет, — одобрил Леонардо. — Как раз по одному для каждой команды. Вот только для вас… — он виновато оглянулся на учителя.

— Не переживай за меня, сын мой, — ободрил его Сплинтер. — Крысы могут проникнуть там, где не проберется иное живое существо. К тому же природа наградила нас отменным слухом и нюхом, что тоже будет не бесполезно.

— Надеюсь, — шепотом бросил Майки, скосив глаза на Рафа. — В этом квартале и помоек немало, — сморщив нос, он ткнул пальцем в сторону одной из них — как раз в переулке под ними, в самом конце. Один из баков был опрокинут, и содержимое его — по большей части крайне неаппетитное на вид — рассыпалось от стены до стены.

— Значит, решено. Связь держим по рации в минуты, когда это не привлечет чужого внимания, — Леонардо коснулся собственного средства связи и накинул на плечи плащ из грубой холщовой ткани — памятка о духовном испытании, пройденном в лесу. Тень капюшона скрыла глаза, преобразив лидера до неузнаваемости, даже голос, кажется, стал увереннее и тверже. — Режим «стэллс», ниндзя.

— Не слишком полагайся на это облачение, Леонардо, — предостерег его Сплинтер. — И самая лучшая маскировка не становится шапкой-невидимкой.

— Даже одного цвета со стеной? — усомнился Майки и, кривляясь, отскочил к похожей на лифтовую пристройке. Цвет накидки и правда совпадал один в один с оттенком кирпича, и зрелище было… странноватое.

— Особенно такая, — подтвердил Леонардо строгим тоном. — Полицейские сейчас, после перестрелки, подозрительнее обычного. Тем более к странным, от кого-то прячущимся типам.

— Мастер дубль два в действии, — усмехнулся Раф, но спорить не стал. Коснувшись рукой рукояти сая, быстро пересек крышу и остановился в шаге от противоположного края. — Ну что, погнали? Быстрее начнем — быстрее вернемся.

— Кто-то соскучился по дому… — хихикнул Майки. — Но не мой панцирь по твоим кулакам! — уловив угрожающее движение в зародыше, он ловким перекатом оказался на другом краю крыши и тут же исчез из виду — должно быть, спрыгнул на какой-нибудь карниз или трубу. Леонардо вжал голову в плечи и болезненно сморщился — но, против ожидания, не последовало ни звука. Пожав плечами, Донателло последовал за Рафаэлем.

Лидер покачал головой и поспешил вслед за младшим. Навряд ли, конечно, тот куда-нибудь вляпается прямо сейчас — все-таки, когда нужно, Майки при всем баламутстве неплохой ниндзя, но все же… Куда направился мастер, не заметил ни один из них, но Леонардо готов был поспорить на свою катану, что учитель отыщет следы беглянки прежде их всех. Что не мешало про себя надеяться на собственную удачу.

***

— Уверена? — Кейси чуть неловко пожал плечами, когда подруга сердито сверкнула на него глазами — и, старательно игнорируя протянутую руку, приняла сидячее положение. Ну, а как было не подать-то, тем более своей… ну ладно, почти своей девушке? Пусть даже и такой ершистой.

— Не, ты не думай, что сомневаюсь в тебе, ры… то есть Эйп, — продолжал он почти извиняющимся тоном. — Но мы ведь даже не знаем, куда они точно подались. И где сейчас.

Этот довод был далеко не главным, хотя для Эйприл, по понятным причинам, Кейси озвучил именно его. Собственно, саму идею подруги, едва-едва оклемавшись после странного опыта умника, куда-то идти он принял без малейшего одобрения. Нет, он, конечно, тоже обиделся бы, вздумай черепахи оставить его дома, когда сами отправились искать Караи. Но то он, крепкий парень — а то Эйприл, тем более после случившегося… чем бы оно ни было. Кейси до сих пор с содроганием вспоминал белые глаза и заторможенность подруги. Дон, конечно, гений, кто бы спорил — но иной раз сам не может предугадать результат своего эксперимента. А уж тем более с такой непредсказуемой штукой, как способности Эйприл… которые, кажется, даже мастер Сплинтер не может до конца понять.

— Я знаю, — вот и весь ответ. В довесок Эйприл лишь выразительно коснулась виска, намекая на те самые способности. И неуверенным, чуть шатким шагом пересекла лабораторию, направляясь к выходу. Кейси лишь вздохнул. И это его еще считают «без царя в голове»…

— Там ведь еще стреляли, — вспомнил вдруг он. Очень кстати… или же нет? Сейчас бы он поставил на второе: резко обернувшись, Эйприл еще раз прожгла его взглядом.

— И кто тут из нас герой, получается?! — язвительно переспросила она. — Да еще когда друзьям нужна помощь.

Кейси аж поперхнулся воздухом от такой несправедливости. Вот, значит, как…

— Ну, ладно, — он решительно сгреб дернувшуюся от неожиданности девушку за руку и потащил за собой. — Но только чур на моем велике — и не дальше, чем в шаге от меня. Не хватало еще, чтобы мастер Сплинтер за тебя потом голову мне откусил! Будет тебе и герой, и помощь — все и сразу! За Кейси Джонсом не заржавеет!

Эйприл слабо хихикнула, но протестовать не стала. Более того: странное дело, но таким Кейси нравился ей больше. Тем более когда прекращал наконец спорить и прислушивался к ней. А прислушаться стоило: бьющийся глубоко в голове тревожный набат говорил об этом более чем отчетливо. Жаль, без конкретики, кому и как — но это можно выяснить и на месте. Лишь бы успеть.

***

Квадрат за квадратом, переулок за переулком… и ничего. Снова. Леонардо раздраженно ударил кулаком в ладонь, не позволяя себе иных проявлений нетерпения при младшем. Эта улочка была последней принадлежащей к китайскому кварталу — и хотя Эйприл ничего не говорила о точном месте, за пределы его Драконы высовывались редко.

А только ли это было нетерпение? Об этом Лео и вовсе старался не задумываться — и так исподволь душу точила тревога, помалу перерастая в почти панику. Панцирь, ну где же она?! Куда подалась после того злосчастного ранения, смогла ли вообще убежать? Перед глазами, как ни силился он забыть, стереть из памяти, вновь и вновь вставало искривленное болью лицо Эйприл, тонкие пальцы, стиснувшие плечо… Обошлось ли только им? Где искать сумасбродную девчонку, как помочь? Не слишком ли поздно?

— Лео? — вполголоса окликнул неожиданно замершего брата Микеланджело. Не дождавшись ответа, щелкнул пальцами перед носом, точнее, биноклем, преобразивших их в жутковатые чешуйчатые гусеницы. — Земля вызывает Лео, прием.

Вздрогнув, лидер поднял голову, опустив руку с биноклем, взгляд помалу прояснился.

— Что-то нашел? — Леонардо поспешно огляделся, и Микеланджело невольно последовал его примеру. Потом мотнул головой, нервно хихикнул.

— Не, только одну замерзшую черепаху, — Леонардо метнул на него уничтожающий взгляд, но промолчал. Вздохнув, младший опустился на крышу рядом с братом. Забрал из его рук бинокль, задумчиво покрутил перед глазами, оглядывая крыши, пока старший не отобрал его вновь. — Нет, ну правда, Лео, так ты ей не поможешь. Да и если бы что-то случилось — мы б давно нашли хоть что-нибудь…

— Уверен? — ледяным тоном прервал его Леонардо. Разгулявшееся воображение уже рисовало ему, что стрелявшие — точно не Драконы, выскочки, способные сладить лишь со слабосильными горожанами, — воспользовались ранением куноити и захватили ее. А может, и отдали Драконам, кто их знает? А если вспомнить, что весь район под контролем банды… Панцирь, они будут искать ее вечность! За это время с Караи может случиться что угодно…

— Хочешь — давай проверим еще раз, — неожиданно предложил Майки. — Ну, то место, где началась вся эта катавасия — только поближе, не с крыши. Вдруг мы что пропустили?

Поначалу лидер хотел было возразить, напомнить о возможной угрозе обнаружения полицией — но вспомнил, сколько времени они уже ведут поиски. Вон, даже солнце нависло над крышей высотки, готовое спрятаться совсем. Да и полиция Нью-Йорка не отличалась особой дотошностью, это он знал по опыту. Отличались ли в лучшую сторону стражи порядка Маленького Китая, Леонардо не знал, но сильно сомневался в этом. Опять же, их двое, один может покараулить. Караульщик из Майки, правда… Но разве он сам не услышит приближения чужих?

— А это идея, — он вскочил на ноги, мысленно прикидывая расстояние до оставшегося позади проулка. По идее, был шанс успеть прежде, чем Раф выйдет на связь и обвинит его в нарушении собственного же приказа. А за это время можно найти много всего интересного — место преступления все же. Если не перехватили копы, конечно.

— Обращайся! — просиял довольный Майки и почти сразу же вынужден был добавить скорости: панцирь старшего брата почти скрылся из виду уже не на следующей — на дальней в этом квадрате крыше.

***

В нужном переулке по-прежнему было тихо и безлюдно, но малость остывший за время пути Леонардо все же для начала огляделся, строго наказал Майки следить за обоими концами тупичка с самолично выбранной точки — и только потом осторожно спрыгнул вниз. Рассыпанный мусор смягчил приземление, и брезгливо шаркнув пару раз подошвами о бордюр, черепашка начал изучение доступного пространства.

Следы пуль на стене он рассмотрел сразу, и хоть старался не подавать виду — сердце под пластроном сжалось. Мерзавцы играли по-крупному… и подтверждали это весьма немаленькие выбоины и гильзы под ногами. Леонардо утешал себя, что эти-то пули точно прошли мимо, но помогало слабо. Эйприл же ощутила чужую боль. Рикошет? Хоть бы…

Не сразу внимание его привлек опрокинутый мусорный бак. Лишь едва не споткнувшись о его крышку, Леонардо рассмотрел почти высохшие грязные следы, ведшие за угол. Прерывисто выдохнув, он подошел поближе, наклонился, приложил ладонь. Великоваты. Могли, конечно, размазаться, если Караи поскользнулась (правда, Лео с трудом мог такое представить). Но может… может, это следы напавших на Караи? Тех негодяев, что посмели в нее стрелять — а может, нарочно загоняли куда-то?

Леонардо почти бегом пересек переулок, но вынужден был резко притормозить перед почти неприметной дверью, даже без ручки. Следы обрывались возле нее без каких-либо намеков на причину и следствия. Черепашка осторожно толкнул дверь, готовый в любой миг пригнуться или отскочить. Надавил сильнее, на миг пожалев, что в напарники ему не попал Дон — уж у того-то нашлась бы подходящая отмычка…

— Пст, Лео, — Майки свесился с карниза и кинул в брата камушком. — Наши звонят. Наверно, что-то нашли.

Че-фон самого Лео почему-то молчал. Задуматься об этой странности лидер не успел, тут же метнулся обратно, не слишком полагаясь на внимательность младшего. Майки на удивление безропотно передал рацию — совершенно на себя не похоже. Худшие ожидания тут же взметнулись роем; не без труда подавив их, Леонардо ответил на вызов…

А уже через несколько мгновений и коротких реплик-вопросов опрометью бросился в противоположную сторону, напрочь забыв и про находку, и про недавние догадки-опасения. Младший с трудом поспевал за ним, но об этом Лео не задумывался тем более. Не сейчас, когда разгадка так близка, буквально на кончике катаны!..

***

В кои-то веки Рафаэль мог бы согласиться с ним — если бы у него были время и возможность соглашаться. Поначалу, честно говоря, их двойке не везло — как нарочно, лидер откомандировал их в наиболее людную и застроенную часть квартала, полную магазинчиков, забегаловок — и всевозможной шушеры, постоянно там обитающей. Лучшее место для подвигов в компании Кейси — но только не для поисков вроде сегодняшних. В подобной толпе сложно было рассмотреть даже вездесущих полицейских… если они вообще сюда заглядывали. Да что там — он сам не узнал бы и Дона, столкнись они локтями, случайно разминувшись. Хорошо все же, что им не нужно спускаться. И что домишки здесь в основном низкие. Хотя, как ни крути, все равно дерьмо.

Темпераментный черепашка раздосадованно сплюнул под ноги и не спеша двинулся вдоль карниза здания, нет-нет да укрываясь в тени спутниковых тарелок и надстроек, памятуя предостережение… нет, не Лео — учителя Сплинтера. Хотя стадо на улице — Раф был уверен — посмотрит наверх, только если оттуда упадет мутагенная бомба. Да и это не точно. Тщательно выбирая путь, он, однако, не спускал глаз с многоликой толпы, оживленно перекликающейся внизу, высматривая знакомые рожи. Пусть для непривычного глаза все китайцы на одно лицо, уж Драконов-то узнает из тысячи. Хоть по одному, хоть всем скопом.

Несколько раз он оглядывался на Донателло, следовавшего по параллельной стороне улицы, но тот раз за разом лишь отрицательно мотал головой. Похоже, ему тоже не везло — а ведь в поле зрения умника попадали дворики и переулки, отходящие от основного маршрута. Сам Раф проверял чердаки и пожарные лестницы, особо тщательно — заброшенные с виду, но с тем же успехом. Он уже мысленно махнул рукой на возможность переплюнуть Лео, когда Дон неожиданно оживленно замахал руками, указывая куда-то вперед.

Как нарочно, именно на этом участке улица раскинулась небольшой площадкой — перекрестком двух сходящихся под кривым углом дорог, и чтобы пересечь его, Рафаэлю пришлось сделать изрядный крюк. Донателло нервничал все больше, суетливо тыкая пальцем все дальше в сторону невидимого горизонта. Матернувшись, Раф прибавил скорости… и, не сдержавшись, выразился еще крепче, так и не рассмотрев причины суеты.

— Кто?.. Что?.. В чем дело? — чуть запыхавшись, выдохнул он, снова окидывая взглядом пустоватую — в сравнении с пройденной — улочку. — Из-за чего спешка-то?

— Вот, — и только сейчас Рафаэль рассмотрел на фоне темноватого в начинающихся сумерках дома двоих полицейских. Один из них катил за руль небольшой мотоцикл в красно-черных тонах. Спешно отобрав у Дона бинокль, Рафаэль вгляделся — и рассмотрел-таки футовскую эмблему в районе руля. Очень схожие были, насколько он помнил, и у рядовых Футов — но вроде как побольше габаритами.

— Думаешь, ее? — коротко бросил он. Донателло ответил столь же лаконичным кивком. Откуда брат мог знать это, Рафаэль даже не задался вопросом — порой умник удивлял их удивительно точными данными обо всем на свете, словно взломал секретную базу данных Пентагона. А может, и не словно.

***

Они последовали за полицейскими на почтительном расстоянии, время от времени вглядываясь в бинокль, передаваемый из рук в руки. Вскоре Рафаэль привык к странной цветовой гамме и легкой кривизне краев поля зрения. Настолько, что даже рассмотрел вмятины на диске заднего колеса и заметно порванную обшивку сиденья. Точно следы небольшого ДТП… или же драки, что более похоже на правду.

— Вот и ответ, — полушепотом отметил Донни, опуская бинокль, аккурат перед проемом между домами. И продолжил, на ходу перескочив его: — Вопрос только: какой именно?

— О том и речь, — Рафаэль не замедляясь перемахнул на соседнюю крышу вслед за ним. — Она может быть за сотню миль отсюда. А байк бросить просто между делом, — он сердито фыркнул, досадуя на такое обращение с классной техникой.

У Дона, однако, была иная версия.

— А может, она… — он запнулся и продолжал более неуверенно: — не справилась с управлением? Ну, там потеря крови после ранения, слабость, спутанность сознания. Может, мы не там ищем? Она вполне могла попасть в больницу… или же сама обратиться туда. Из-за того же ранения, например.

— Караи-то? — Рафаэль насмешливо ухмыльнулся. — Ты правда веришь, что она на такое пойдет? Покажет свою слабость чужакам? Разве только если дело дойдет до «неотложки»…

Донателло огорченно замолк, признавая справедливость этой версии. Караи точно не обратилась бы за помощью к чужим… даже к своим, как ни печально. Да и не верилось, честно говоря, в вероятность серьезного исхода. Все-таки бандиты не ровня обученным ниндзя. Он, конечно, все же проверит версию с «неотложкой», но потом, когда остальные варианты будут исчерпаны.

— Панцирь! — Раф с силой стиснул его плечо, кивнув в совсем противоположную сторону. Тут же забыв о своих планах, Дон оглянулся.

В тени рыбного склада (Донателло опознал это только по запаху) у задней двери возился плохо различимый в тени — и тем особо подозрительный субъект. Согласно кивнув друг другу, братья кинулись туда.

И едва-едва успели. Подозрительным типом оказался Хан, и он почти успел укрыться за дверью. Что подвело обычно ловкого и стремительного вожака Драконов, Дон задуматься не успел: налетевший на бандита Раф тут же отлетел обратно — зарядив ему по лбу дверным косяком, Хан, странно скособочившись, двумя пинками таки отбросил черепаху. Вот так вот просто… Ученый мельком вспомнил сцену из виденного когда-то китайского боевика: там герой тоже на удивление ловко управлялся в схватке подручными средствами, от велосипеда до подхваченного из угла ведра. И подавив улыбку, бросился на выручку.

Вскоре ему было уже не до смеха. Даже раненого — довольно скоро Дон понял это по несколько скованным движениям и тому, как Хан заметно припадал на левую ногу, — скрутить его не удавалось и вдвоем. Тем более что оглушенный сильным ударом о стену, Рафаэль действовал явно не в полную силу. Да и в родном квартале бандит ориентировался явно лучше черепах, пусть они тоже побывали тут не раз. Даже без привычных темных очков по лицу его было сложно что-то понять, но Дон сильно подозревал, что их противник уже присмотрел пути отхода, вернее всего даже не один, и ждет только момента. Который был лишь делом времени. Нужна подмога, и срочно — но как, если до че-фона не то что не дотянуться, найти взглядом и то некогда?

— Ну все, ты меня достал! — рыкнул изрядно разозленный Раф — и, наплевав на стратегию и тактику, почти забыв и про оружие, не поднимаясь с земли метнулся под ноги Хану. Тот еще раз огрел его кастетом по многострадальной голове — но и сам не устоял на ногах, и оба кубарем покатились по асфальту, собирая на одежду и панцирь всевозможный мусор. Дон же, улучив наконец момент, выхватил свой че-фон.

— Лео, прием! — задыхаясь, выкрикнул он, напрочь забыв, что техника настроена на другую волну. — Ты здесь нужен!

***

Братья успели как раз вовремя: вырвавшись из хватки Рафаэля, Хан перехватил посох Донателло и, дернув на себя, одновременным ударом обеих ног нокаутировал обоих. Невозмутимое лицо таки исказила гримаса боли, но приземлился Хан все же довольно успешно и уже дернул было на себя ближайшую дверь, ту самую, что успел открыть перед появлением Донателло и Рафаэля. И даже успел издевательски ухмыльнуться — на таком расстоянии ему не страшна была и кусаригама Майки…

Вдохновленный отчаянием, Леонардо метнул кунай — не очень привычное и не слишком уважаемое им оружие. Но последний шанс узнать о Караи стоил принципов, да и целости шкуры этого бандита. Споткнувшись, Хан замер: воткнувшись меж досок двери, острое лезвие, пронзив рукав, кажется, задело и кожу. Вырвать его было делом пары секунд, но тут беглеца настиг уже Лео. Угрожающий взмах — и Хан попятился, не глядя по сторонам, лишь на опасно сверкающую перед самым лицом катану.

А чуть позже подоспели и остальные. Как раз пригодилось оружие Майки: скрученного сообща Хана цепью кусаригамы надежно примотали к стволу кривого, почти высохшего дерева — в другой момент Лео сильно удивился бы, увидев его тут вместо обычных фонарных столбов. Но сейчас все внимание его было приковано к недавнему противнику.

— Ваша работа? — кончиком оружие лидер указал на медленно расплывавшееся по штанине бандита темное пятно. Но имея в виду и прочее: и потерянные, наверняка разбитые в схватке знаменитые очки, и в целом потрепанный вид.

— Если бы… — буркнул подошедший Раф, зло пнул пленника в голень. — Кто-то постарался до нас.

Он рывком спрятал в поясные ножны саи, больше разозленный даже не проигрышем, а тем, что они вдвоем не сдержали даже ослабленного, кем-то уже отделанного противника. Он не сдержал! Вдобавок дважды пострадавшая голова гудела и трещала, не добавляя хорошего настроения.

— Копы? — предположил Майки, раскручивая один из нунчаков.

— А где тогда все остальные? — усомнился Донателло. — Поодиночке обычно они не ходят.

— Сейчас узнаем, — Леонардо снова повернулся к пленнику. Тот слегка дернулся, но все же вскинул голову, глядя на невысокого ростом черепашку подчеркнуто сверху вниз.

— Думаешь, я что-то скажу тебе, черепаха? После всей этой… грязи, — последнее слово Хан процедил с явным отвращением. И даже не дрогнул, когда под подбородок ему уперлось острие сая.

— Уверен, — процедил Рафаэль с не меньшим нажимом. — Если, конечно, хочешь уйти отсюда целиком, не по частям.

Даже не оглядываясь, он чувствовал на панцире прожигающий взгляд Леонардо. Невольно передернул плечами и поморщился. И совсем не удивился, когда старший, перехватив его за плечо, несильно, но уверенно потянул на себя.

— Какого панци…

— Ты ранен, Раф, — негромко, но очень четко проговорил Леонардо. А затем — зеленые глаза Рафаэля удивленно округлились — повторил его движение, только место сая заняло бритвенно-острое лезвие катаны. Хан даже вынужден еще сильнее запрокинуть голову, так плотно оно прижалось к горлу. — Ты хорошо потрудился, брат. Теперь отдохни и предоставь это профессионалу.

В другой день и при других обстоятельствах Раф тут же вскипел бы на такую самоуверенность, оспаривая и свою слабость, и то, кого тут считать профессионалом по развязыванию языков. Но к боли прибавилась дрожь в руках, особенно явная при поднятии оружия — и черепашка неохотно отступил в тень, пока никто этого не заметил. Да и блестящие сталью глаза Лео, холодный тон, а главное — беспощадная уверенность руки, держащей оружие, не оставляла сомнений, что он справится не хуже.

***

Он недооценил их. Сейчас Хан готов был признать это. Долго, слишком долго проклятые земноводные мальчишки казались ему неопытными сосунками — да и были ими, стоило вспомнить, как неуклюже противостояли они его атакам, что вместе, что по одному. Разве что мальчишка-хоккеист… да и тому скорее повезло поймать его на неожиданности, чем сработало реальное мастерство.

Но не только это. Гораздо больше подводило их то, что Хан презрительно звал «чистоплюйством» — всякий раз, побеждая его людей, черепахи ограничивались лишь ударами, не пытаясь пустить кому-то кровь, покалечить даже при явной угрозе… да даже при сильном гневе. Сопляки, не нюхавшие пороху, что тут скажешь. Потому, и недолюбливая, и опасаясь их, Драконы все же никогда всерьез не боялись за себя. Ну, подумаешь, побьют, свяжут, вываляют в грязи и помоях. Годы уличной жизни приучили их и не к такому. А уж сдадут полиции — тем более не страшно, когда это они задерживались в кутузке надолго. Все это такие мелочи, если точно знаешь, что все равно останешься жив и… почти здоров. А с черепахами иначе и не бывает.

Сейчас же он не был уверен ни в чем. Вдавившееся в шею лезвие холодило и чуть пощипывало кожу, заставляя все сильнее вжиматься в корявый ствол. Еще в самом начале, когда мутант чуть опустил оружие, Хан неосторожно попытался пинком (ноги ему рептилии не связали) если не выбить у него меч, то хотя бы сбить с шага. Зря. Черепаха, конечно, запнулся, но ему самому это стоило раны поперек груди, располосовавшей и рубашку, и цепочку кулона, опасно близко к сонной артерии. И была она достаточно глубокой, чтобы считаться просто царапиной.

А сопляк даже не поменялся в лице. Хан не уверен был, что тот хотя бы заметил, как едва не прикончил противника, и — впервые за все время — занервничал. Когда же другой, изрядно отлупленный им мальчишка для верности обездвижил его ноги, пришпилив за штанины такими же безрукоятными ножиками, то наверняка нарочно нанес ему еще два чувствительных пореза. Хан был в том уверен, видя глумливую ухмылку и обещание большего на болотно-зеленой в начинающихся сумерках роже. Двоих других он не видел вовсе — и что замышляют они, мог лишь гадать. И впервые в жизни с надеждой подумал о близости обшаривающих квартал полицейских — от которых прятался какие-то полчаса назад.

— Молчащему не надобен язык, — продолжил тем временем подросток-рептилия, и глаза его стали пугающе-белыми. Словно бы не видящими… а точно ли словно? Мутант стоял настолько близко, что Хан впервые рассмотрел крупную чешую, покрывавшую его кожу. В том числе и на шее. Кожа людей намного тоньше, только знает ли это рептилия? Вспомнит ли в нужный момент?

По горлу скользнула щекотная капелька. Кровь. Его кровь. Хан непроизвольно сглотнул и чуть отвернул голову, впервые опуская глаза.

— Так-то лучше, — мутант слегка ослабил нажим. — А теперь: что ты и твои негодяи сделали с Караи? Где она?

Хан изумленно выпучил глаза.

— Мы? Ты спятил, черепаха? Как посмели бы мы причинить вред дочери мастера Шредера?

Черепаха скрипнул зубами; лезвие вновь прижалось к коже. Хан невольно поежился.

— Тогда кто это сделал? — грубый тычок в место раны вырвал невольный стон. Мутант же продолжал, не замечая: — И что с Караи?

— Да без понятия, — Хан еще раз непроизвольно передернул плечами. — Смылась, наверное, пока мы отхватили за нее пулю, — и не сдержавшись от колкости: — Иначе ты бы нашел ее прежде нас.

— Не забывайся, — мутант безжалостно-прицельно пнул его в колено, вынудив перенести вес на раненую ногу. — А кто контролирует территорию там? — он выразительно махнул оружием себе за спину. В сторону улочки, за которой, собственно, и кончались владения Драконов.

На этот вопрос Хан тоже ответил без промедления — даже с особой охотой:

— Люди дона Визиозо.

И с равной смесью удивления и радости заметил, как побледнело, скривилось в нескрываемом страхе лицо мутанта.

***

Дон Визиозо… Леонардо слишком хорошо знал, чьим союзником был этот мафиози — и на кого работал с самого второго вторжения. Так, значит, он не ошибся, и долгое отсутствие Футов было лишь отвлекающим маневром. Стоило догадаться об этом раньше, кому еще могла понадобиться Караи, если не прежнему воспитателю… он даже в мыслях не желал называть мастера Фут ее отцом. Так, значит, это ловушка на нее — и сейчас она наверняка на полпути к Шредеру. Снова… Только где их искать? У клана много убежищ в городе, и далеко не все им известны.

Словно ответ на вопрос, предвечернюю тишину разрезала громкая трель че-фона. Лео тут же выхватил его, разрываемый множеством предположений. Мастер Сплинтер? Стало хуже Эйприл? Еще что-то, не менее пугающее?

— Лео, это я, — устройство отозвалось голосом Эйприл. Каким-то непривычно… грустным, подавленным? Но не успел Лео задать вопрос, как девушка продолжила торопливо: — Я с мастером Сплинтером. Ты нам нужен.

— Вы попали в засаду? — тут же выпалил Лео. Неслышно подошедший сзади Рафаэль сильно хлопнул его по плечу. Лидер благодарно кивнул, не поворачивая головы. — Эйприл, что случилось? Что ты вообще там делаешь?

— Неважно. Лео, мы в порядке, не беспокойся, — Эйприл немного помолчала. — Но приходите поскорее.

И отключила связь прежде, чем Леонардо успел ее о чем-то спросить. Спокойнее стало ненамного — что-то тревожное, гнетущее витало в самом воздухе — но сейчас он хотя бы знал, где искать ответы на их вопросы. И не собирался медлить ни секунды.

— За мной, парни, — он рывком размотал кусаригаму, не обратив внимания на жалобно охнувшего и осевшего пленника, и первым одним длинным прыжком с места вскочил на пожарную лестницу, продолжая, уже карабкаясь по ступенькам: — Мы нужны мастеру Сплинтеру, — про себя же добавил почти неслышно: — А может, и Караи.

***

Оставив сыновей обыскивать улицы, Сплинтер направился совсем в иную сторону. Что вело его — пожалуй, не мог сказать и он сам. Должно быть, интуиция. А может, разумное предположение, что Мива, осененная неожиданным проблеском воспоминания, может искать укрытия и помощи в месте, которое привыкла считать своим домом — в убежище Фут. Тем более что и находилось оно всего лишь в каком-то полуквартале отсюда. Как ни горько было это осознавать, слишком долго это место было для Караи действительно домом — неуютным, лишенным тепла и ласки, любви и понимания, но единственным, который она знала. И теперь, раненая, напуганная, могла искать укрытия именно там.

Насколько безопасным могло быть то укрытие, он старался не думать — и без того по максимуму прибавив шаг, буквально перелетая с крыши на крышу, благо и располагались они тут близко друг к другу. О клане Фут уже долгое время никто не слышал, но это ничего не значило. Затаиться и выжидать — вполне в привычках ниндзя, и вполне может быть, его девочка сейчас направляется прямо в ловушку…

Нет, не думать! Остановившись опасно близко от карниза, Сплинтер сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаивая сознание. Паникой он ничем не поможет ни себе, ни ей. Случись что, он сумеет ее вытащить, чего бы это ни стоило. Но для начала ее надо найти. Как можно скорее. Именно сейчас Мива уязвимее всего и, может быть, все-таки примет помощь. Но даже если нет — пусть так, лишь бы была в безопасности.

Убежище Фут показалось в поле зрения неожиданно — чего, собственно, стоило ожидать, увлекшись своими переживаниями. Замедлив шаг, Сплинтер сумрачно окинул его взглядом. Старая церковь, мрачная и угрожающая даже с виду, даже сейчас пропитанная подавляющей атмосферой Фут. И где-то там — Мива.

Рвано выдохнув, Сплинтер внимательно осмотрел здание и окрестности, но ничто даже не намекало на сокрытую угрозу. Но даже если так… неважно. Он должен быть здесь. Сейчас же. Мива не может ждать.

Как нарочно, большинство зданий отстояло от цитадели на приличное расстояние. Или же те от нее? Без разницы. Хорошего разбега все же хватило, чтобы перепрыгнуть сразу почти до прозрачного купола. Почти тут же бросилась в глаза приоткрытая дверца-форточка в боку купола. Ловушка?.. Затаив дыхание, одним неразличимым движением Сплинтер извлек из нефритового посоха скрытую в нем катану и, пристроив ножны у пояса, до предела напрягая слух и шестое чувство, осторожно приблизился к дверце.

Зал приемов — чем-то схожий с бывшим у них в клане, но гораздо обширнее и помпезнее, в духе Саки — открылся его взгляду во всем пугающем величии. Мест для укрытия было немного, да даже если и были… внимание крыса сразу привлекла маленькая белая карточка на сидении «трона». Даже со своего расстояния он мог различить, что на ней изображены двое. Сердце безжалостно сжала холодная рука. Не веря, разумно предполагая, что рассмотреть наверняка с высоты просто невозможно, он уже догадывался, что… вернее, кого на ней увидит.

Предельным усилием подавив гнетущие чувства, Сплинтер еще раз огляделся и, не выпуская из руки оружия, бесшумно спрыгнул вниз, в залу. Вблизи еще отчетливее стали иные приметы, не замеченные ранее. Неловкой рукой спрятав катану вновь в ножны, крыс медленно двинулся вдоль дорожки меж резервуарами с водой, с болезненным удовлетворением отмечая все новые и новые доказательства своей правоты.

Следы узких изящных ступней, раза в полтора меньше следа любого из его сыновей. Их сложно было перепутать с чем-то иным. Конечно, они могли принадлежать рядовым воинам Фут, среди которых могли бы оказаться иные куноити, не Мива — но есть ли смысл себя обманывать? Никому иному не было бы дозволено вплотную приблизиться к «трону», уж тем более что-то на нем оставить.

Неверными шагами Сплинтер повторил путь, проделанный Мивой, машинально про себя отмечая, что ровная походка ничем не выдавала ранение. Да и цель движения была предельно ясна. Уже с нижних ступеней «трона» крыс рассмотрел картинку — чуть поблекшую цветную фотографию, но даже зная точно, заставил себя подойти вплотную и взять ее в руки. Зачем? Он не знал и даже не задумывался, просто смотрел, смотрел, впитывая взглядом, душой изображенных на ней.

Его враг и Мива. Облаченная в форму Фут, горделиво выпрямившаяся и серьезная, заключенная в кольцо чужих рук. Хуже различимые вымпелы со знаком Фут на фоне… и слабый, полустертый след помады на одной из этих беспощадных ладоней. Жирная точка, конец пути. Выбор, сделанный Мивой добровольно…

Дыхание в груди перехватило, точно ее стиснули стальные цепи. Медленно, с видимым усилием Сплинтер все же выдохнул, опустил фотографию обратно на сидение. Рука дрожала, но он и не пытался ее остановить. В голове было удивительно пусто и холодно, дух сковало поразительное равнодушие и… какое-то циничное понимание. В самом деле, стоило ли ожидать иного? — когда большая часть жизни Мивы связана с этими стенами, с этими людьми. Гонка за ней с самого начала была попыткой догнать ветер — который, как известно, не задержишь ни рукой, ни сетью.

Он был искренне рад лишь одному: что сыновья не видят этого. И не узнают, дай боги, как можно дольше. Неопределенность мучительна, но осознание, что та, кого они пытались спасти, сама, по доброй воле, вернулась к своему мучителю… этого он бы не пожелал и врагу.

Глядя на помутившиеся вдруг следы перед глазами, Сплинтер не сразу услышал странный шорох у себя за спиной. А может, просто не обратил внимания…

— Мастер Сплинтер, — вздрогнув, он поднял голову, мысленно коря себя за неосторожность. Кто угодно мог подкрасться к нему со спины, если он прослушал даже шаги недавней ученицы. Хотя какое это теперь имело значение?

— Эйприл… откуда ты здесь? — непослушной рукой он коснулся плеча девушки, не сразу заметив топтавшегося позади Кейси. Тот пока благоразумно молчал, хотя восхищенно оглядывал обстановку «тронной залы».

— Почувствовала, — Эйприл перехватила его руку, слегка сжала. — Вам удалось… — голос ее дрогнул, но она, пусть и с трудом, справилась с ним, — …удалось что-нибудь найти?

Сплинтер без лишних слов протянул ей фотографию — и она поняла все сразу же, с первого взгляда.

— Ох, мастер Сплинтер, — она стиснула его пальцы в немой просьбе: «Пусть все это будет сном. Дурацким сном, которого никогда на самом деле не было. Пожалуйста…»

Потом подняла глаза, и Сплинтер с усилием улыбнулся ей. Пусть знает, как воину подобает переносить горькую весть.

— Мне так жаль… А парни? Они уже знают? — девушка нахмурилась, когда сэнсэй отрицательно покачал головой. И тут же сунула руку в карман джинсов.

— Эйприл, не надо, — попытался он остановить ее, но недостаточно решительно. А может, виной тому был сердитый уверенный взгляд девушки.

— Они все равно узнают. Так лучше, чем… чем мучить себя напрасной надеждой, простите, мастер, — она виновато погладила его по ладони, потом отпустила руку. — Вы знаете это лучше, чем кто-либо другой.

— Поступай как знаешь, Эйприл, — негромко отозвался он, но девушка уже его не слушала. Напряженно нахмурившись, она отошла в центр зала, шикнула на Кейси, что ожидаемо попытался восхититься крутостью «этого клевого места»…

— Это я, Лео, — зазвенел в пустоте зала ее голос. — Я с мастером Сплинтером. Ты нам нужен…

***

Время ожидания пролетело… странно. С одной стороны, оно казалось бесконечным, и даже изучение по следам, куда же еще ходила Мива и что делала, не слишком уменьшило его. Но когда в отдалении зазвучали голоса, Сплинтер не мог не заметить с горечью: слишком рано. Как бы хотел он оттянуть это мгновение разочарования. Хотя бы для них…

— Вот вы где, учитель, — со стропил шумно спрыгнул младший из его сыновей. — А мы уже вас потеряли. Вы… — Майки помедлил, с надеждой заглядывая в глаза — и надежда эта таяла на глазах, — мы думали, вы нашли ее, — сумрачным, подавленным голосом закончил он.

— Так и есть, Микеланджело, — голос Сплинтера был на удивление ровным. Чего это ему стоило, знал лишь он сам, но он обязан. Ради мальчиков. Мива вновь потеряна, но у него остались они, и он не должен, не имеет права растравлять их раны собственной горечью. Оплакать новую потерю он успеет потом, наедине с собой, а сейчас он должен быть сильным. Снова. Ради них.

— Мы нашли ее и знаем дальнейший путь, — продолжал он тише. — А также то, что она сильно не пострадала — иначе направилась бы в лазарет. А это уже немало.

И он без лишних слов протянул ему найденную фотографию.

— О боги, только не снова, — сдавленно выдохнул Леонардо, рассмотрев через плечо брата изображенных на фото. — Отец… — он запнулся, тщетно силясь найти подходящие слова, могущие как-то утешить, ободрить. Но как, чем тут утешишь? Когда Караи вновь, добровольно переметнулась на сторону их врага… Леонардо ощутил неподъемную тяжесть всех прошедших дней, почувствовал себя слабым и беспомощным. Может… может, не стоило и пытаться, рвать жилы, пытаясь изменить неизбежное? Что толку, если, кажется, сама судьба против возвращения Караи к ним? Может, именно так все и должно быть — раз снова и снова они возвращаются к исходной точке?

— Может, так и должно быть? — озвучил его мысли в привычной грубовато-прямолинейной манере Рафаэль. — И нам не стоило даже пытаться?

Леонардо сердито зыркнул на него. Сплинтер печально улыбнулся и, подойдя чуть ближе, примиряюще опустил руки на плечи обоих.

— Боюсь, у меня нет ответа на этот вопрос, дети мои. Но есть вы. И сейчас… — голос все же дрогнул, но сглотнув, сэнсэй продолжил: — Сейчас это важнее.

— Ты!.. — Караи была так зла, что — удивительное дело! — забыла напрочь все ехидные сравнения и эпитеты, которыми всю дорогу награждала невезучего китайца. А была она эх и длинной… — Издеваться вздумал, да? — последнее слово куноити сопроводила обидным уколом пониже спины — до шеи, увы, дотянуться было сложнее. — Куда ты меня притащил?

Действительно, ни один из группки — нескольких людей и одного мутанта, с виду антропоморфного тигра, — даже издалека, в сумерках, не походил на Хана. А огнестрельное оружие незнакомцев неприятно напоминало о недавней заварушке. Уж не они ли тогда стреляли? Караи украдкой потерла плечо. Может… — она настороженно оглянулась на китайца, — он нарочно решил сдать ее преследователям? То-то и вел сюда, кажется, самым запутанным и малопроходимым маршрутом, какой только может быть. И наверняка удрал бы на полпути, окажись на ее месте кто полегковернее. Караи подумывала даже связать пленника для надежности, благо и веревка в числе прихваченных с собой необходимых мелочей была. Но так они провозились бы еще дольше, а ведь уже начало темнеть. Хотя куда еще-то?

— Куда-куда… — отозвался тот с не меньшим раздраженным нетерпением, но куда громче. Караи тут же шикнула на него, опасливо оглянувшись на чужаков: люди продолжали оживленный спор, мутант же шевельнул ухом и напрягся. Но в их сторону так и не повернулся. — Куда и просила. Вот этот, — Сид ткнул толстым пальцем в сторону тигра, — первый помощник мастера Шредера. Уж если кто и знает что о нем, то только он. А Хана еще поди найди.

Он, кажется, хотел добавить что-то еще, но куноити его уже не слушала.

— Полузверь? — Караи не скрывала презрения в голосе. — И ты правда думаешь, что я поверю в эти сказки? Что вот это, — небрежный кивок в сторону мутанта, — мог выбрать в подручные отец?

— Вот сама у него и спроси, — огрызнулся Сид. Нервно передернул плечами и отступил на один шаг от угла, игнорируя даже угрожающе упершееся меж лопаток оружие. — Но только без меня! Не хочу стать завтраком этой твари.

— Скорее уж ужином, — насмешливо перебила его Караи. Вооруженной рукой перегородила неширокий переулок. — И ты пойдешь туда, куда я скажу. Иначе…

За углом что-то грохнуло; голоса стали отчетливо громче и злее. Там явно что-то происходило, может быть, даже важное. Упрямый же пленник, даже когда она пригрозила ему оружием, не сдвинулся с места.

«Он один знает, где искать Хана», — напомнила себе Караи. Если знает. И если захочет провести ее туда, в чем куноити сомневалась все больше. Но этот тип… Он мирно беседует с их врагами. И он мог запросто заметить их, хотя бы с помощью звериного чутья, и незаметно подкрасться. Стоит ли оставлять его без внимания, по сути, за своей спиной?

Еще один громкий звук неясного происхождения, громче и уже ближе, решил все. Сердито фыркнув, Караи оттолкнула Сида и, выхватив из ножен клинок, одним прыжком поравнялась с выходом на улицу. Задержав на миг дыхание, выглянула…

Оказалось, тигр что-то не поделил с собеседниками и сейчас, удерживая за сжатый в лапе ворот одного из них, подтащил к самой морде. Остальные угрожающе нацелили на него оружие — один, как успела заметить куноити, как две капли воды был похож на пойманного; но тигр не то что не оглянулся в их сторону — даже усом не повел. И это впечатляло помимо воли.

Источником же шума стала… Караи с трудом сдержала смешок — та самая закусочная, в которой она оставила «подарочек» для итальянцев. Волей коварного случая пленник кружным путем снова привел ее туда. Из полуоткрытой створки все еще тянулся дымок. Теперь-то Караи была уверена, что эти типы тоже из той банды. Под впечатлением она даже на тигра взглянула благосклоннее. Какая-никакая, а расплата этим наглецам за все хорошее. Может, недалекий пленник все же не зря привел ее сюда?

Пленник! Караи резко развернулась, но того, ожидаемо, и след простыл. В пустом переулке, куда выходило лишь несколько наглухо закрытых — она сама проверяла! — дверей. Вот же прохвост! И как только ухитрился!

Караи медленно выдохнула, пробормотав под нос длинное ругательство в адрес хитрожопого китайца и собственного любопытства. И вернулась к наблюдательному пункту, раз уж ничего иного не оставалось. Сама она — куноити была уверена — будет искать Хана до завтрашнего утра, и далеко не наверняка найдет. Наверняка тот после ранения заляжет «на дно», и скорее всего, вся его трусливая банда тоже. Туда и дорога!

***

Animale schifoso*! Виктор яростно выдохнул это себе под нос и медленно опустил оружие. Он был почти уверен, что Тигриный Коготь слышит его, слышит и ухмыляется про себя. Но пока что молчит, а значит, есть шанс вытащить Винни почти невредимым. Как бы сильно ни хотелось всадить всю обойму в наглую полосатую морду якудзовского прихвостня. И однажды он сделает это, Мадонна свидетель — когда брату ничего не будет грозить. И никакой дон не остановит его.

— Заткнись! — зло рявкнул он, когда Винченцо, едва прочухавшись от удара, потянул руку к кобуре (наверняка не зная, что мутант вырвал из нее оружие почти одновременно с оплеухой) и уже открыл рот что-то сказать. — Diavolo*, захлопнись, иначе я сам вышибу тебе мозги. Видит Бог, ты и так уже влип в дерьмо по самые уши.

— Но дон… — начал было Винченцо, и Виктор, наплевав на опасность, одним шагом поравнялся с тигром — и, уже чувствуя впившиеся в плечо страшенные когти, влепил брату по второй щеке. От неожиданности тот моргнул и подавился несказанными словами, тигр же чуть ослабил хватку на вороте пленника. По крайней мере, Виктор очень надеялся на это, не смея отвести глаз от страшноватых суженных зрачков.

— С доном я разберусь сам, ты же думай, чем будешь оправдываться за тот раз, — Виктор многозначительно скорчил страшную рожу. К счастью, Винченцо достаточно оправился и сообразил не уточнять — какой именно тот. Им же обоим лучше, если прошлый приказ дона останется тайной для подручного Шредера. Как и бездарное исполнение.

Он никогда не скажет этого, но и за него вина тоже на жирном загривке дона Визиозо. Изначально он был против этой охоты — но ввязавшись, собирался завершить с толком. И мог это сделать. Они бы выкурили девчонку из ее укрытия, а призванная подмога помогла бы не дать ей уйти, оцепив квартал. И ведь те были уже в пути, а девчонка — в тупике. Была почти в руках! Все бы получилось — не потребуй дон их всех немедля к своей резиденции. Ради этой вот блохастой твари, разорви его демоны. Можно подумать, сожрала бы она его без них. А хоть бы и сожрала…

— Итак? — Виктор видел, как Тигриный Коготь шевельнул ухом и вроде как покосился через плечо. Он еще раз про себя помянул Мадонну, отчаянно надеясь, что ни у одного из ребят не сдадут нервы. Сегодня это может стоить им слишком дорого. И какая только муха покусала эту кошку?

— Как скажете, синьор Коготь. Я провожу вас, — он спрятал пистолет в кобуру, с намеком кивнул на пленника — и спустя бесконечно долгие несколько мгновений мутант наконец разжал пальцы и убрал лапу с его плеча. Как будто многотонный груз свалился…

— Merda*, — простонал Винченцо, поднимаясь с земли. — Он дорого за это заплатит. Однажды.

— Непременно, — с фальшивой улыбкой протянул Виктор, незаметно для тигра ткнув брата локтем в бок. И подтолкнул вперед с напутствием: — А пока лучше поспеши за нашим гостем, если не хочешь добавки.

***

Караи с легким сожалением проводила их взглядом. Про себя она надеялась, что тигр наподдаст итальянцам еще. Те явно заслуживали более серьезной трепки, да к тому же посмели целиться в него. Неужто стерпит? Но нет, мутант довольствовался одним ударом (да и о нем куноити, пропустив все самое интересное, могла лишь догадываться по тому, как морщился бывший пленник), после же в сопровождении недавних противников проследовал к оставленному на противоположной улице мотоциклу. Караи про себя даже немного позавидовала ему — у такого-то точно никто не посмеет угнать. Украдкой вздохнула о своем, оставшемся где-то в трущобах китайского квартала и наверняка уже ставшем чьей-то добычей. И нашла взглядом пожарную лестницу.

Стемнело уже порядочно; на более крупных улочках уже начали зажигаться фонари, но Караи по-прежнему не рисковала приближаться менее, чем на сотню метров, следуя за тигром и его провожатыми на почтительном расстоянии. И кажется, это было мудрым решением: время от времени тот окидывал взглядом окрестности, не забывая и о крышах, вынуждая ее искать укрытия. Слышал ли он что-либо подозрительное или же просто был настороже на явно враждебной территории, Караи не знала — но явно не собиралась рисковать. Как и упускать единственную ниточку, ведшую пока что в неизвестность.

Путь оказался долгим. Слишком долгим, напомнив сразу и о вероломном китайце, и возможной ловушке, ожидавшей ее в конце. Для чего еще им потребовалось тащиться едва ли не на другой конец города? Куноити даже не была уверена, в каком они сейчас районе. Против воли она начала оглядываться и вслушиваться в малейшие звуки, про себя злясь на тигра все сильнее. Даже больше, чем на итальянцев, что было особенно странно. Казалось бы, чем успел досадить он ей, едва появившись на горизонте? Чем ухитрился так возмутить? Куноити невольно прислушалась к себе.

Потому что зверь? Вряд ли. Не подарок, конечно, но те же черепашки не вызывали таких сильных эмоций, хотя, казалось бы, тоже — и полуживотные, и ниндзя. Однако на фоне тигра они выглядели детьми, и не получалось воспринимать их всерьез. Тигр же не просто казался — был грозным противником, которого спутники явно опасались, даже превосходя и числом, и вооружением. Помимо воли куноити готова была признать, что иметь такого воина на службе не так уж и стыдно. Им можно было бы даже восхититься… в чем-то… Но отчего-то не получалось, что-то противилось, восставая где-то в самой глубине души. Почему? Из-за самоуверенности, которой так и дышала полосатая морда? Или из-за подлых макаронников, с которыми он таки имел дело — хотя должен был изничтожить за саму попытку бунтовать?.. Да, пожалуй, поэтому.

***

И он ухитрился также ее провести! Караи едва не зарычала, когда тигр в сопровождении одинаковых с лица итальянцев скрылся за массивной железной дверью какого-то склада в районе доков. Еще двое остались сторожить вход, остальные же неслышно растворились в потемках, здесь казавшихся еще гуще и непрогляднее. Похоже, всем им, включая и мутанта, были знакомы эти места — и чувство собственной беспомощности было донельзя отвратным.

И что теперь? Признать свое поражение и вернуться? Попытать счастья в другом месте? Караи решительно мотнула головой, беззвучно оскалилась в темноте. Ну уж нет, так или иначе, но он от нее не уйдет! Не на такую напал.

Какое-то время пронаблюдав за охраной (те заметно расслабились в отсутствие грозного спутника), Караи рискнула, пользуясь темнотой, обогнуть злополучный склад, но, обойдя по полному кругу, другого выхода из него так и не нашла. Как и примыкавших к нему строений. И вернулась на прежнее место, на хлипкий козырек примыкавшей к маяку будки, приготовившись терпеливо ждать, сколько бы ни пришлось, зябко ежась от веявшей с моря прохлады. Рано или поздно он выйдет. Не ночевать же тут собрался.

Впрочем, спустя весьма приличное время, когда стемнело уже совсем, тело от долгой неподвижности охватила противная мелкая дрожь, а металлические пластины доспехов покрылись капельками измороси, Караи усомнилась и в этом. В конце концов, она же даже не знает, где у этого хищника логово. Да и… — по спине пробежал стылый холодок —…бывают ведь и общие подвалы. Что, если тигр прошел подземным ходом? Вскочив на ноги, Караи в панике завертела головой. Куда он мог пойти в случае, если она угадала? Сюда? Или сюда? Да куда угодно!

Она снова нашла взглядом вход, прикидывая, чем отвлечь охранников, чтобы проникнуть внутрь. Да, глупо и неосторожно, но что, черт возьми, делать еще? Может, по месту она сумеет сориентироваться. Вытащив из наруча веревку, куноити уже начала скручивать ее в петлю, когда тяжелая дверь еще раз бухнула — особо гулко и громко в вечерней тишине; и тигр показался снова.

На сей раз он спешил. Что-то торопливо спрятав в притороченную к поясу сумку (любопытная куноити так и не рассмотрела, что это было), тигр небрежно оттолкнул с пути замешкавшегося охранника и почти бегом направился к мотоциклу. Он даже не обратил внимания на весьма грубое пожелание, брошенное в спину не устоявшим на ногах, словно и не услышав его. Завел мотоцикл и почти сразу же надавил на газ.

«Ну, наконец-то!» Караи неслышно соскочила с козырька и бросилась следом. Куда бы ни направлялся тигр, сколь угодно быстро — это намного лучше тоскливого ожидания. Заодно и согреется, равно бегом и мечтами о скорой встрече.

***

Про себя куноити все же втайне надеялась, что оживленное дорожное движение немного притормозит мутанта, давая ей немного времени для отдыха, ну и чтобы сориентироваться на месте. Какое там! Тигр полупустыми окраинными улицами добрался до черты города — и там прибавил скорость уже на полную. Караи в очередной раз пожалела, что при ней не было ее мотоцикла — но с другой стороны, как бы она заглушила звук мотора, слышимый за много миль? Запруженные фурами магистрали остались позади, и единственным, что нарушало тишину пригорода, было приглушенное рычание мотора впереди. Оно-то и направляло изрядно уставшую куноити — да еще свет фар, особенно ценный, когда мотоцикл мутанта свернул с мощеной трассы на совсем уж глухую, почти неезженую дорогу, больше похожую на лесную тропу. По счастью, тигру все же пришлось сбавить скорость — лесная дорога была извилистой и весьма неровной. Но и этого хватало, чтобы не отставать лишь с огромным трудом. А сколько придется продержаться еще?

«Куда же он все-таки меня ведет? — в какой-то момент ужаснулась про себя Караи, перепрыгивая с дерева на дерево — благо росли они тут достаточно густо; и стараясь ориентироваться по звуку, срезая путь. — Может… может, именно тут, в лесу, у него логово? Он же все-таки зверь, лесной хищник. Пусть и одетый, и ведущий себя порой как человек — но истинную натуру ведь не скроешь. Такой вполне может жить в какой-нибудь стае волков или даже медведей. А может и возглавить ее, с его-то умениями выживать среди людей. И теперь спешит к ним, добыв что-нибудь на обед… то есть ужин. А я стану закуской…»

Мысль не казалась такой уж дикой: теперь она даже не взялась бы сказать, в какой стороне отсюда Нью-Йорк, и при всем желании не смогла бы вернуться. Но она и не желала, ведь это означало признать свое поражение. Сейчас, когда китайцы наверняка надолго залягут на дно, этот полузверь — ее единственный шанс. К тому же что-то подсказывало, что она всего в нескольких шагах, или милях, неважно, от разгадки. Что уже вышла на правильный путь…

Стоп! Правильный? Вздрогнув, куноити таки пропустила коварную ветку, хлестнувшую по лицу, едва не сорвалась вниз, ошеломленная странной мыслью. Странной, пугающей — как и ощущение, неожиданно пронизавшее нутро. Дорога казалась ей знакомой… а может — и это было вернее всего, — невольный попутчик, ведь лес этот, куноити знала это четко, она пересекала впервые. Так, словно она спешила по следам себя-вчерашней, отчаянно силясь не опоздать.

Перед глазами вновь мелькнуло полосатое размытое скоростью пятно — но на сей раз без мотоцикла. Тигр перепрыгивал с крыши на крышу, с балкона на водонапорную башню прямо перед ней, также весьма быстро, а она следовала за ним буквально по пятам, изо всех сил стараясь не отстать. Почему-то самым важным казалось именно это — а не цель, к которой они и спешили.

— Едва поспеваешь, девчонка? — с насмешливой ухмылкой, полуобернувшись, тигр растаял в воздухе… и она уже сидела на земле, все же сбитая коварной ветвью, беззвучно хватая ртом воздух.

Что это было? Когда? Мысли кружились бешеным роем, но Караи не пыталась ухватить ни одной. Важнее казалось другое: было. Это действительно было, и китаец не обманул ее, сказав, что тигр служит ее отцу — иначе что бы она делала на одном задании с ним? А значит, нельзя потерять его из виду. Ни за что!

Уже потеряла… За те несколько мгновений, что она переводила дух, тигр успел скрыться, и лишь мотор глухо рычал где-то вдалеке. Но дорога, мало-мальски проезжая, была здесь только одна. И определившись с направлением, Караи побежала. Не оглядываясь по сторонам, почти ощупью и наитием уворачиваясь от встречных ветвей и перепрыгивая неровности и коряги на пути. Несколько раз цепкие сучья какого-то кустарника больно хлестнули по щекам, дважды или трижды она падала, не успев вовремя заметить препятствие: здесь было в разы темнее, чем в городе, и неяркий свет смотревшей сквозь рваные клочья облаков только что взошедшей луны не слишком помогал делу. Караи не останавливалась. Пусть сердце как сумасшедшее колотится где-то у горла, пусть от усталости уже свело, кажется, каждую клеточку тела — не сейчас. Только когда она будет на месте, и ни секундой ранее. Что бы ни ждало впереди.

***

Лес закончился так неожиданно, что Караи с трудом успела притормозить, едва-едва не выскочив на открытое пространство. Собственно, это была даже не совсем ее заслуга — помог корень, заставивший споткнуться перед просветом меж деревьев. И очень вовремя: на фоне массивной кубической коробки здания прямо перед ней, тяжеловесной и прочной даже на вид, блеснуло что-то металлическое. Наверняка оружие охранника, да скорее всего, и не одного. И кто знает, рассмотрят ли они ее в неярком свете, узнают ли?

Поспешно отступив назад, Караи остановилась, с трудом восстанавливая сбившееся от быстрого бега дыхание. Сколько времени занял путь? Достаточно, чтобы луна, едва восходившая, когда девушка покидала город, поднялась высоко, затопила окрестности базы зеленоватым светом — не подойти, не подкрасться незамеченной. И более чем довольно — для того, чтобы выпить без малого все силы, и даже не помышлять об открытом противоборстве. Да и нужно ли оно, если это база ее отца и его людей? Если это действительно она…

Все так же неспешно куноити двинулась вдоль кромки леса, держась тени деревьев. Осторожно ступая — ни ветка, ни шишка не должны выдать ее, — она не сводила взгляд со здания, ища хоть малейшего сходства с оставшимся в городе. Пока что общего не было ничего: ни в расположении, ни во внешнем виде. Почти лишенная окон и дверей бетонная коробка была совершенно безликой, могла принадлежать кому угодно. Но других зданий и укреплений, куда мог бы направляться тигр, не было также, даже самых скромных и хлипких. Если только он и правда не жил в норе, как дикий зверь. И не держал свой мотоцикл там же…

Куноити сдержала нервный смешок; потом нахмурилась и окинула здание еще одним цепким взглядом. Похоже, как бы ни было это рискованно, придется-таки проникнуть внутрь, хотя бы чтобы проверить догадку. Дело за малым — найти способ это сделать, ведь надежно укрепленная база и охраняться должна так же надежно. Со всех сторон.

Впереди вновь что-то блеснуло. Сжав в ладони рукоять оружия, Караи метнулась вперед, в несколько быстрых шагов пересекла открытое пространство небольшой полянки и замерла. Вместо отряда солдат или блокпоста взгляду ее открылось озеро. Довольно-таки обширное, неправильной формы, оно подступало к базе почти вплотную, отделенное лишь забором, окружавшим ее по всему периметру. И обрывистым, совершенно голым откосом, нависшим над водой.

Прищурившись, Караи вгляделась в противоположный берег, отчаянно жалея, что нет бинокля. Коварные тени и неверный свет могли подвести и ее, никогда не жаловавшуюся на зрение… но кажется, именно этот подход к базе охраняется хуже всего. Во всяком случае, Караи не заметила ни одной точки, где могли бы укрыться часовые. Оставался, правда, еще забор, и обрыв… да и сама по себе ширина озера неизвестной глубины. Но наибольшей опасностью будет именно охрана. Все остальное — так или иначе преодолимо.

Повернувшись вполоборота к озеру, куноити пошарила за спиной, затем по бокам, и не сразу, но все же нашла искомое. С силой дернула, одновременно взмахнув клинком. Готово. Она удовлетворенно выдохнула, затем, размахнувшись, бросила в воду довольно крупную засохшую ветку — одну из многих, через которые пришлось продираться в конце пути. И замерла в ожидании. Ветка упала возле берега, но плеск был слышен более чем отчетливо, да и круги на воде должны были привлечь внимание. Невольно затаив дыхание, куноити вслушалась в тишину. Секунда, другая… пятая… минута. Ничего.

Она тщательно закрепила ножны на спине, проверила водонепроницаемость скрытых карманов и отсеков. Мельком глянув вверх, на диск луны, глубоко вдохнула — и, молнией пролетев несколько шагов по отлогому берегу и мелководью, нырнула.

Она умела плавать под водой — куноити поняла это, когда умное тело само сообразило что делать. Почти сразу же. Осторожными, плавными движениями, почти не тревожа гладь воды, Караи плыла прямо под ней, лишь изредка переворачиваясь на спину, чтобы немного передохнуть и набрать воздуха. Она ожидала, что металлические пластины костюма замедлят движения, но нет, то ли они были полыми внутри, то ли нарочно сделаны максимально обтекаемыми. Караи улыбнулась, про себя поблагодарив небеса за такую удачу. Не меньшей были и облака, время от времени закрывавшие лик луны. Куноити старалась выныривать именно в эти мгновения, и чаще всего получалось. Противоположный берег приближался, медленно, но неотвратимо…

Слишком медленно… Откуда бы ни было это странное чувство, Караи ощутила его всем телом. Вспомнила воду — почти такую же, только мутнее и теплее, взрезанную, точно лопастью, ее собственным телом. Ощутила вкус этой воды, наполнявшей глотку — но не мешавшей дыханию и не вызывавшей страха. Броня еще плотнее примыкала к телу, как вторая кожа, как… чешуя и панцирь черепах, хотя, пожалуй, последний стал бы для них большей помехой. Все же они были наполовину сухопутными, а она… она была в воде как в своей стихии — и, плавными извилистыми движениями хвоста, лишь чуть помогая руками, быстро продвигалась вперед…

Минутку, что? Хвост?! От неожиданности Караи хлебнула этой самой воды и закашлялась. Пришлось срочно всплыть. К счастью, она уже была достаточно близко к противоположному берегу. Быстро подплыв к нему, куноити как могла уцепилась за неустойчивый склон откоса, помогая себе наладонными клинками, и, рвано дыша, пыталась успокоить сбившееся дыхание и сердцебиение. Напрасно: странное видение не оставляло, и понять его не получалось никак. Совершенно! Это не могла быть она — она ведь человек, а не полузверь, как некоторые… и все же так и было. Караи видела, слышала, чувствовала все точно так же ясно, как и недавнюю переправу через озеро. Но что это было? Когда? Где? И — как, черт побери, как?!

Предательский песок все же подвел ее, осыпался. Караи вновь окунулась с головой — и очень вовремя. Над самой макушкой, срезав пару прядей, в откос вонзился гарпун, за ним следом — еще один, пригвоздивший перчатку и ободравший ладонь. Застигнутая врасплох куноити снова захлебнулась, но быстро сообразила вынырнуть и наладонником свободной руки освободиться. Оглянулась. Со стороны берега, откуда она приплыла, откуда точно не ожидала подвоха, быстро приближалось несколько крупных силуэтов. Среди бликов, рожденных луной, было плохо видно, сколько их, да и каковы — но чудаковатые треугольные шляпы Караи рассмотрела очень отчетливо. А когда чужак поднял голову, снова прицеливаясь — притом, что изначально оружия в его руках не было, — глаза блеснули нечеловеческим красноватым отблеском. Чуть запоздало накрыло понимание, что тот, первый гарпун настиг ее много быстрее, чем мог бы кинутый даже самой сильной и ловкой рукой. Даже на меньшем расстоянии…

«Вот засада»! Торопливо набрав воздуха, Караи нырнула, уходя от нового удара. Кем бы ни были преследователи, достигнуть забора, а уж тем более одолеть его, она не успеет. Там, на открытом пространстве, лишь станет еще более удобной мишенью. Единственное спасение — тут, в глубине. Может статься, тоже лишь временное…

В груди начало жечь от нехватки воздуха, а размытые темные пятна — еле различимые на фоне почти столь же темной воды — все еще продолжали угрожающе маячить наверху. Хуже того: некоторые из них нырнули следом, и отсутствие кислорода, кажется, совсем не мешало им. Попытка отбить атаку одного едва не привело ее в жесткие объятья другого: вода сильно смягчала наносимые удары, но на преследователей почему-то действовала меньше. Кое-как вывернувшись, Караи нырнула глубже, ощупью скользила вдоль берега, но так и не находила никакого укрытия. Мельком вспомнила недавнее видение. Что бы ни отдала она сейчас за возможность так свободно дышать в воде… пусть даже с хвостом в придачу…

Придется всплывать. Она уже оттолкнулась было от глинистого берега, но почти сразу ее приложило спиной об него. Одновременно с резким толчком в грудь. Кольчуга защитила, да и толща воды заметно смягчила удар, но воздуха в легких не осталось совсем. Куноити обессиленно сползла по откосу, из последних сил пытаясь не вдохнуть, силясь уцепиться хоть за что-нибудь. Пальцы и острия наладонников скользили, словно по металлу или чему-то еще не менее гладкому и твердому. Или это уже отказывало зрение и прочие органы чувств? В ногу впилась безжалостная хватка; Караи вяло оттолкнула агрессора, и удар его оружия прошел совсем рядом, глубоко вошел в глину, оставив… трещину?

Уже не в силах ни гадать, ни опасаться, Караи скользнула к ней, как к единственному возможному спасению, слабеющими пальцами нащупала края. Они разошлись еще немного, и она протиснулась в отверстие, лодыжкой чувствуя, что схвачена вновь. Но почти сразу же края трещины сомкнулись, зажав преследователя; она же, изогнувшись, вытащила катану и отсекла вражескую руку. И вдохнула-таки воду.

Вот и всё. Тело рефлекторно скрючилось в тщетной попытке сбежать от неизбежной боли и гибели, непроизвольно оттолкнулось от преследователя и почему-то близких стен, раз, другой и… голова пробилась сквозь толщу воды. А чуть позже руки нащупали впереди дно — склизкое, неустойчивое, но все же способное выдержать.

Что это было, как, откуда — Караи не знала, да и не пыталась узнать. Значение имела лишь благословенная твердая поверхность под ней, да еще что вода перестала захлестывать ноздри, давая наконец дышать. И беглянка кашляла, сипела и отплевывалась, на время забыв обо всем, даже о цели, ради которой едва не погибла. Неразличимые стены — или то, что она за них приняла — пьяно качались; желудок вновь и вновь сжимался, точно пытаясь вывернуться наизнанку; руки и ноги были чужими, ватными и отказывались слушаться, из-за чего Караи пару раз плюхнулась лицом в воду. Но твердь все же держала, а она была жива. Пока жива.

Кое-как отдышавшись, Караи поднялась, сначала на четвереньки, потом, опираясь на стену, попыталась встать в полный рост. Но, охнув, потерла ушибленную макушку: потолок или что-то наподобие него было всего лишь в половину ее роста, и едва ли не половину этой высоты занимала вода. Оглянулась назад. Где-то там, на глубине, остался поверженный ею враг и потерянное оружие. Но оно было не единственным, а за преследователем скоро могут последовать и другие. А она слишком ослабла, чтобы прямо сейчас противостоять им. Надо уходить, и поскорее.

Звон в ушах помалу проходил, и Караи понадеялась, что успеет вовремя услышать погоню. Привязав к запястью кунай, она, придерживаясь свободной рукой стены — а заодно и нащупывая дорогу, — двинулась по подземному ходу, стараясь не думать, что делать, если потолок опустится еще ниже, до самой воды. После пережитого от одной мысли, что вновь придется лезть туда, без малейшего представления, когда и где вновь удастся глотнуть воздуха, сознание затапливала паника. Но до этого еще предстояло дожить, а пока… пока надо двигаться вперед, хотя бы ползком.

***

Пару раз ей действительно пришлось снова нырять, но к тому времени ужас успел ослабить душащие кольца. Вспомнилась и веревка, и зубчатые лезвия некоторых клинков, способные зацепиться даже за такие почти гладкие стены — этого вполне хватило для подстраховки. Потом, конечно, приходилось возвращаться и отцеплять, но расстояния меж воздушными камерами как раз хватало, чтобы в быстром темпе пересечь его, не задохнувшись. Правда, дно последней из них резко уходило вниз, но к тому времени куноити успела немного восстановить силы и переводила дыхание, откинувшись на спину и тупо вглядываясь в черноту. Абсолютно кромешную, непроницаемую тьму подземелья, не нарушаемую даже лучиком. В сравнении с ним даже черепашьи катакомбы выглядели уютными и светлыми.

Караи хрипло выдохнула — и почти сразу же затаила дыхание. Громкие шлепающие звуки шагов раздавались прямо над головой. По чему-то гулкому, явно нависающему над пустотой. Потом мелькнул лучик, непривычно яркий, режущий глаза. Куноити тут же припала к стене.

Шедший был один — и явно был молод и беспечен. Он вполголоса мурлыкал какую-то песенку, пинал камушки, один из которых упал едва не на голову куноити. Очень силен и уверен в себе? Или просто не ожидает нападения? Караи беззвучно выдохнула и медленно двинулась вплавь вдоль стены, на сей раз ощупывая ее особенно тщательно. Вскоре нашлось и какое-то подобие лестницы: скользкие металлические скобы, уходящие наверх, как раз туда, где мерцал, то пропадая, то появляясь, свет.

Прислушавшись, Караи еще раз проверила, надежно ли держится оружие, удобно ли выхватить при случае — и торопливо, но стараясь лишний раз не шуметь, начала карабкаться. Поначалу ей хотелось, чтобы чужак поскорее покинул подземелье, не успел обнаружить ее; теперь же она молила небеса, чтобы он задержался еще немного. Ведь проводник, пусть и подневольный, все же лучше бесплодных блужданий в темноте.

Скобы вскоре кончились, и куноити различила невысокую худощавую фигуру с фонариком. Она уже заворачивала за угол. Отбрасываемая тень казалась угловатой и страшной, нечеловеческой — но откинув сомнения, Караи в несколько шагов одолела разделявшее их расстояние и прыгнула на спину незнакомца, на ходу разворачивая веревку.

***

Он всегда недолюбливал подземелья — и черт побери, был прав! Вся эта махина над головой… одного этого уже достаточно, чтобы чувствовать себя не в своей тарелке, ощущать себя — да и быть — муравьем под башмаком великана. Но гораздо страшнее те твари, коих может скрывать темнота. Как черепахи, если не похуже…

Вот и сейчас Бибоп про себя желал всяческих кар Рахзару, пославшему его на нижние уровни. Охрана на берегу, видишь ли, подняла тревогу. Как же, охрана… в тот раз они всполошились из-за близко подошедшему к забору оленя, а им с друганом пришлось всю ночь прошататься под дождем, проверяя посты. Року-то ладно, что будет с его толстенной кожей, а его едва не сожрали москиты, и щетина не спасла. Что же на этот раз? Пираньи в озере завелись?

За стенкой что-то бухнуло, долетел приглушенный рев. Бибоп опасливо поежился, дрогнувшей рукой навел круг света на стену. Любимчики Тигриного Когтя, чтоб их! Иногда ему казалось, что они чуют его даже сквозь стену — и уж точно завсегда не прочь полакомиться свининкой. Да и человечинкой тоже.

Он вполголоса повторил куплет любимого хита — обычно это успокаивало нервы. Но умолк на полуслове. Песня не клеилась, более того, с ней, казалось, подозрительные шорохи стали только громче, страшнее. Лучше поскорее закончить с делом.

Оставался последний пролет, и вот тут-то везение кончилось сразу и бесповоротно. Не успел он повернуть за угол, спиной к сгустившейся тьме, как из нее что-то живое, хищное… и неожиданно мокрое прыгнуло на плечи, бросило на колени. Фонарик упал и откатился к стене.

Взвизгнув от страха, Бибоп перевернулся на бок, лягнул воздух в надежде попасть по врагу. Однако того уже не было в месте удара. Попытался активировать режим невидимости, но тут же пришлось отдернуть руку: механизм заискрил, пронзенный коротким острым лезвием без ручки… точно таким же, каким любят пользоваться эти чертовы ниндзя. Их предали?

Вдохновленный отчаяньем, он дернул головой и, кажется, попал: за спиной кто-то зашипел и ругнулся. Но прежде, чем кабан-мутант успел воспользоваться преимуществом, острый конец какого-то оружия пронзил воротник рядом с шеей, плотно засел в металлической решетке пола.

— Не рыпайся, хуже будет, — злым шепотом выдохнули ему прямо в ухо. Потом клинок с тихим лязгом освободил его шею… лишь затем, чтобы со спины коснуться горла.

— Чего тебе надо? — таким же полушепотом отозвался Бибоп, отчаянно пытаясь припомнить, кто из Футов мог точить на него зуб. Вроде тот, кому он задолжал, сгинул еще в прошлой заварушке. Да и остались ли среди них еще живые люди? Они с Роком как-то гадали, да так и не сумели проверить, кто прав.

— О… Твой мастер, — Бибоп изумленно выпучил глаза и, забыв об угрозе, попытался обернуться.

— Погоди, как — мой? А ты тогда кто?

— Будешь много знать, скоро состаришься, — его для острастки кольнули в спину, затем шею опутала ловко сплетенная удавка. — Заткнись и веди, пока у меня не кончилось терпение.

— Оки-доки, — Бибоп примирительно поднял руки, поднимаясь; украдкой глянул, цела ли кнопка включения энергетической подзарядки. — Только ты это… не попорти причу, лады? А то тут хрен где найдешь парикмахера…

За спиной пренебрежительно фыркнули, толкнули в поясницу. Бибоп про себя улыбнулся, нашел взглядом оброненное оружие, но не стал даже пытаться приблизиться. Уже на соседнем этаже дежурил его друган. Уж сообща-то они сообразят, как без шума и пыли разобраться с проблемой.

***

Расчет не оправдался. Бибоп скорчил недовольную рожу. Нет, по правде говоря, он надеялся про себя, что здоровяк Рокстеди, вопреки нарочитой грубоватости, все же считает его кем-то большим, чем просто мальчиком на побегушках. Уж со времени-то мутации, уравнявшей их, наверняка.

Сейчас это сыграло против них. Завидев грозившую приятелю опасность, вспыльчивый Рокстеди едва не бросился выручать его, не сразу разглядев смертоносную полоску на его шее. Да и сам Бибоп на миг забыл о ней, ошалело осознав, что его скрутила… девчонка Караи. Да, именно девчонка, хотя в последний раз, он точно помнил, она была спятившей змеюкой. Ну, хотя бы ясно, что она имела против них двоих.

Хуже другое: она требовала провести ее к мастеру Шредеру, и у нее явно были убедительные аргументы. Вот только Тигриный Коготь, да и сам мастер, когда узнают об этом…

Даже Рокстеди вздрогнул, представив себе это. Но, кажется, правильно понял его отчаянное подмигивание. Как бы то ни было, девчонка не знает базу так, как они, и значит, можно привести ее совсем не к мастеру. А там как карта ляжет…

А вот и первая возможность. Острый нюх кабана уже уловил терпкий запах хищников. Зрением он, правда, особо похвалиться не мог — но предполагал, что обширная ребристая площадка перед рядом жилых апартаментов таит под собой тайный люк, ведущий в зверинец. И Рокстеди — по крайней мере, Бибоп очень надеялся на это — знает кнопку, его открывающую.

Он ухмыльнулся, дернул плечом и слегка подался в сторону.

— Мы почти пришли. Зацени, какой дизайн, — он кивнул на решетчатую перегородку, заменяющую дверь. — Прошу.

— А как же ты? — настороженно переспросила Караи, не спеша убирать лезвие. Как и поворачиваться спиной к Рокстеди.

— А мы погодим пока видеться с мастером, — прогудел тот и шагнул в сторону. — Мы же еще не закончили обход, правда, Бибс? А мастер Шредер страсть как не любит, когда его беспокоят зазря. Голову оторвет, как пить дать.

— Точно-точно, — подхватил Бибоп. — Ну, а ты, может, малость успокоишь его. Так что прошу, — он церемонно, насколько позволяла удавка, склонил голову. — Только после дам.

Караи чуть помедлила. Шагнула в сторону. Бибоп уже было воспрянул духом.

— Раз уж ты такой галантный, — она сухо усмехнулась и снова кольнула его в поясницу. Больнее, чем в прошлые разы. — Откроешь мне дверь. Да поживее, слышишь? Отца нельзя заставлять ждать.

И не дожидаясь ответа, толкнула Бибопа в сторону площадки. Тот уперся было ногами, но удавка опасно сдавила горло.

— Ну? — в голосе куноити звенела сталь. — Может, помочь, а? Я это мигом.

— Не надо, — сдавленно просипел тот. — Мы… мы немного напутали. Вон тем коридором, — он кивнул на боковой проход, — будет короче. Зуб даю.

Рокстеди торопливо закивал.

— Ну, ладно, ловлю на слове, — Караи подтолкнула его в спину, угрожающе зыркнула на Рокстеди, и тот, примирительно подняв здоровенные ручищи (перед этим поспешно приткнув за поясом молот), отшагнул назад, позволяя ей пройти.

***

И так несколько раз подряд. Гадкая девчонка, кажется, затылком чуяла угрозу. При приближении же к каждому из постов Фут-ботов, опасливо косясь на них, плотнее прижимала к спине пленника клинок. Кажется, даже жилетку проколола, а может, и шкуру чуток попортила. И ни один из приятелей не рискнул открыть рот, позвать подмогу — а отчаянных гримас и жестов туповатые роботы не понимали. Что прежние, что новые усовершенствованные. Жестянки, что с них возьмешь?

И в конце концов Бибоп решился. Будь что будет, сейчас девчонка представляет большую угрозу. Да и покои мастера охраняются куда как надежно; тот же тигр днюет и ночует там по соседству, небось сообразит, как решить проблему.

— Мы пришли, — он с важностью указал на знак клана, украшавший двери в дальнем конце коридора. Караи покосилась на него неуверенно. — Если, конечно, это что-то тебе говорит. Дальше, извини, нас не пропустят эти, — он ткнул пальцем в сторону двух новых Фут-ботов, дежуривших по обе стороны створок. — Ну, а ты — особый случай.

Куноити немного помедлила; осторожность в ней явно боролась с нетерпением. Прислушалась к чему-то, понятному только ей…

Бибоп на всякий случай тоже насторожил уши. Голоса за дверью и правда звучали тревожно, и один из них точно принадлежал Тигриному Когтю. Ну и чудненько, ему и карты в лапы…

— Мерси, приятель, — одним махом — Бибоп даже не понял как — куноити убрала удавку и оружие; и тут же с ухмылкой с разворота ногой впечатала его в стену. И прежде, чем кто-либо из приятелей успел отреагировать, бросилась к двери, почти скрылась из виду.

Рокстеди выхватил было молот, ничего так не желая, как швырнуть его в наглую вторженку, но передумал и подбежал к напарнику.

Тот, охая, поднимался с пола. Фирменные очки сползли с носа и, кажется, треснули в дужке, взгляд был немного ошалелый.

— Камрад, ты как? — Рокстеди протянул здоровенную лапищу, и ухватившись за нее, Бибоп поднялся.

— Жить буду, — сипло отозвался он и тут же охнул, когда напарник хлопнул его по плечу.

— Ты все-таки дурак, приятель, — носорог скорчил недовольно-озабоченную мину. — Ну, вот зачем ты показал этой ведьме, где босс? Она же с ним на ножах. Случись что, Коготь с нас шкуры спустит.

— А что было, ждать, когда она меня прирежет? — недовольно взвизгнул Бибоп. — Да и не случится ничего — он сам сейчас с боссом. Небось сладит с девчонкой.

— Надеюсь, — Рокстеди покосился на опустевший коридор. Они не сговариваясь переглянулись — и непривычно тихо, на цыпочках, отступили назад. Из-за угла долетел неясный шум, и струхнувшие мутанты прибавили шагу. Как бы ни сложилось дело — их здесь нет и никогда не было.

***

Караи не было дела до их сомнений и страхов. Когда грузные шаги затихли, она на всякий случай обернулась — и на цыпочках, задерживая дыхание, приставным шагом двинулась к двери, прижавшись к стене спиной и даже слегка втянув живот. При этом она внимательно оглядывалась по сторонам, чтобы не пропустить очередной подвох. Опасность могли таить стены, потолок, пол — все, что угодно. Некоторые детали интерьера казались ей смутно знакомыми, но бывала ли она тут хоть раз — Караи не помнила. И не пыталась вспомнить. Такая же смутная, но с каждым мигом все более явственная тревога все сильнее, упорнее толкала в спину, сбивая с размеренного шага, заставляя забыть об опасности. Надо быстрее… почему? А бес его знает. Просто надо…

До двери, украшенной знакомым символом с вымпела, оставалось с десяток шагов… нет, уже меньше. Караи мысленно прикинула толщину двери, слабые места. Из чего бы та ни была сделана, точки пересечения ребер решетки — самые уязвимые. Но их надежно перекрывают собой два охранника — да не привычных тощих паукообразных, а рослых, мощных, точно таких же, что едва не утопили ее. Караи неосознанно потерла горло.

Один из охранников начал поворачиваться к ней. Из руки выросло — да-да, именно выросло, точно таясь в ней, — светящееся лезвие. Второй буквально через секунду повторил его движение. И в этот миг Караи бросила дымовую шашку. Громко хлопнув, она заволокла коридор едкой пеленой. Громилы двинулись к незваной гостье. Кажется, им особо не мешал дым — в отличие от самой куноити. Закашлявшись, она заслонила лицо рукой — и кубарем прокатилась между охранниками. Синхронно нанесенным ударом они поразили друг друга… и лишь слегка, вскользь зацепили ее чуть ниже наплечника. Не обращая внимания на незначительную рану, куноити вскочила на ноги и что было силы ударила клинком по перекрестью решетчатой двери.

Та оказалась менее прочной, чем Караи ожидала: она едва устояла на ногах, когда хрупкие планки с хрустом проломились, и рука по локоть ушла вовнутрь. Резким рывком наладонников в стороны куноити расширила отверстие — и не медля запрыгнула в него. В этот миг она была уязвимее всего — и внутренне сжавшись, ожидала в любой момент вражеского удара, клинком ли, пулей или просто ботинком. Но похоже, обитатели комнаты были еще больше ошеломлены ее появлением. Ни один не сдвинулся с места.

После полутемных коридоров свет ярко, почти болезненно резанул по глазам. Но и несмотря на него, вопреки ему Караи сразу же рассмотрела всех бывших в комнате. Одним из них ожидаемо оказался тигр, другой, еще страхолюднее, выглядел незнакомым. Кажется, был и еще кто-то, но до него куноити и подавно не было дела. Метнувшись, взгляд нашел — и прикипел к единственному, кто занимал ее душу и сознание. Он тоже был здесь… Лишь спустя долю секунды в разум вломилось леденящее осознание: что на самом деле происходит. Прямо сейчас, на ее глазах, не давая шанса на вдох и лишнюю мысль.

— Нет! — казалось, она выкрикнула это во весь голос; но режущий крик застыл в горле, стиснутом отчаянным нерассуждающим рывком — круша рамки тающих сил и мыслей. Не осталось ничего, кроме единственного, бьющего набатом в висках: успела… или все-таки нет?
_________________
* Animale schifoso — дрянное животное (итал.)
* Diavolo*— черт, дьявол (итал.)
* Merda — дерьмо (итал.)

Она склонилась к нему, близко, почти касаясь волосами его щеки. Он любил, когда она носила их именно так — распущенными по плечам, живым струящимся водопадом, чуть красноватым в отблеске заката. В разное время суток солнце окрашивало их разными цветами, но они неизменно радовали его. Жаль, нечасто: в их поселке не одобряли не убранных в прическу волос, считая их обладательницу столь же распущенной. А Шен и без того была чужачкой, уже из-за места своего рождения неправой во всем. Сколь многое — и многие — стояли меж ними. Но сейчас она здесь, с ним, и больше никто не посмеет разделить их, указывать что делать и с кем быть. Он не позволит…

— Шен… — хотелось сказать так много, но мысли путались, не находя подходящих слов. Однако это краткое имя вмещало все оставшееся невысказанным, и она поняла, услышала, приняла всем сердцем.

Шен улыбнулась, и он не мог не ответить на эту улыбку, адресованную лишь ему. Теплое обволакивающее чувство зародилось где-то в глубине живота и затопило все существо. Впервые в жизни он был полон им так, что места для иного просто не осталось. Существовал ли он вообще, этот чужой, противостоящий им мир? Имеет ли это хоть какое-то значение?.. Он протянул руку к ней, единственной, — коснуться, прижать к себе, наконец-то назвать своей перед лицом всех и вся…

Рука провалилась сквозь желанный образ, в пустоту; приветливая улыбка сменилась уродливой гримасой, расплылась рваными полотнищами ядовито-желтого дыма. Дышащая уютом и теплом атмосфера родного дома растворилась бесследно, как и сам дом. Потеряв равновесие, задохнувшись удушливо-смрадными испарениями, он рухнул навзничь, на четвереньки, замер ошеломленный, позабыв как дышать. Перед ним возвышались обгорелые, еще дымящиеся останки дома — его истинного дома, цитадели его рода. Сейчас от гордого строения остался лишь жалкий остов. Столь же неприглядным, мрачным и безжизненным было все вокруг: развалины домишек поменьше; искореженные, словно после бомбежки, деревья; полуразрушенная, пьяно покосившаяся изгородь, более никого не способная удержать.

— Нет!.. — в бессильном гневе и отчаянии он вскочил — и вновь упал на колени. Сама земля дрожала и заходилась стоном, тут и там расходясь коварными трещинами — то ли от гнева богов, то ли от злорадного самоуверенного хохота бывшего друга, бывшего брата, о чьем присутствии он догадался сразу, лишь оглядевшись вокруг.

— Это ты, ты во всем виноват! — вскочив-таки на ноги, он бросился к гигантскому силуэту поодаль. На руках словно сами собой, сквозь кожу и плоть, выросли острия тэкко-кагги. — Будь ты проклят, Йоши! Сейчас ты заплатишь за все!

Кажется, его противник лишь ухмыльнулся. Он не успел рассмотреть этого: прямо под ногами разверзлась особо широкая трещина, и он провалился в нее. Острия тэкко-каги смогли лишь ненамного замедлить падение. Из недр земли исходил зловонный очень горячий пар; она продолжала содрогаться, словно пытаясь вывернуться наизнанку, и он медленно сползал по отвесной поверхности туда, в кромешный пылающий ад, не в силах ни остановиться, ни прекратить бесполезную борьбу. И то, и другое было равно невозможным.

Враг наклонился ниже, заслонив собой небосвод. Он отчетливо видел такую знакомую глумливо-жалостливую гримасу на ненавистном лице, а потом… потом Йоши протянул руку, словно предлагая помощь. После всего, что сотворил — и наверняка сотворит вновь. Худшего издевательства невозможно было и представить.

— Никогда! — с усилием оттолкнувшись-таки от отвесного склона, он метнулся вперед, всю силу, всю кипящую ненависть вложив в этот бросок. К неизбежной гибели, пусть, но на этот раз он заберет негодяя с собой. Возмездие наконец свершится, а дальше… будь что будет.

Лезвия тэкко-каги, а за ними и вся рука по локоть вошли в… туман, которым стал кажущийся несокрушимым силуэт. Лицо Йоши исказила гримаса недоумения; он лишь мельком отметил это — и вновь провалился в никуда, подсознательно уже ощущая бурлящую… почему-то зеленоватую светящуюся лаву…

…вмиг обратившуюся в острогранные сиреневого оттенка кристаллы, вкривь и вкось растущие из неровной поверхности. Чужие даже на мимолетный взгляд. Каждый из них стал кривым ножом, всаженным в тело в миг падения. Небо — или же вскрывшаяся на миг бездна космоса над головой — также окрасилась в тошнотворный розовато-сиреневый, совершенно неестественный цвет. На груди, перекрывая дыхание, устроилось того же цвета мерзкое спрутообразное существо, тянуло к нему свои склизкие щупальца. Оно казалось знакомым, некогда виденным — и оттого еще более противным. Но худшей пыткой была беспомощность. Он не мог подняться, не мог глубже вдохнуть, не мог сбросить с себя отвратительную тварь… не мог ничего, даже усилием воли прекратить эту бесконечную пытку.

До скрипа стиснув зубы, он все же попытался. Единственной наградой стала боль, взорвавшая тело. Какой-то особо острый шип неожиданно удлинился, пронзив спину и грудь насквозь, вырвав непроизвольный крик. Из рваной раны хлынула кровь, но вместе с ней тело покинула и вынужденная неподвижность; и зарычав почти по-звериному, он вскинулся и стиснул наглое существо в руках, силясь раздавить. Но оно начало увеличиваться в размерах, погребая его под своей склизкой тушей. А вместе с тем — запрокинулся, подавляя разум адской мешаниной красок, и мир вокруг — неправильный, испорченный в самом основании инопланетной тварью.

— Ну уж нет!.. — прохрипел он из последних сил, то ли себе самому, то ли чужеземному агрессору. — Здесь место лишь для одного. И это мой мир. Только мо…

Словно в ответ на его вызов, существо внезапно взорвалось тысячей брызг, пронзенное клинком благородной катаны, памятной глазу и руке. И уже по ней, еще не видя направляющей руки, он узнал и ее обладательницу. Свою спасительницу — и самую острую занозу в сердце.

— Караи… — знакомое имя сорвалось с губ свистящим шепотом — на большее сил пока не хватало. Но, упрямо собрав их остатки, жертвуя и дыханием, он протянул навстречу руку. — Я так горжусь тобой, дочь моя…

Родные глаза вдруг блеснули ядовитой прозеленью… как невыносимо едкая сжигающая тело жижа… как полные неземной злобы глаза слизняка. И благородное оружие, избавившее его от постыдного плена, продолжением движения пронзило его горло чуть выше ключиц. Помедлив, вошло глубже…

— Я не твоя доч-чь!.. — ядовитым шипением выплеснулось в лицо — и было больнее, невыносимее яда и стали вместе взятых. Те хотя бы имеют свойство заканчиваться…

Стиснув зубы, он рванулся навстречу клинку. Мир вокруг затопила угольная чернота, но даже сквозь нее, как два адских светильника, продолжали гореть зеленые чуть раскосые глаза… понемногу сливаясь в одно… обращаясь в замутненный дымкой облаков диск полной луны.

Ладони ощутили прохладную гладкость простыни, но все еще помнили режущие грани предметов. Тело осталось тяжеловесным, почти неподвластным воле — как и там; да и почти идеально круглый, словно нарисованный кем-то поверх уродливой декорации, лик небесного светила тоже не выглядел настоящим. Что же было явью, что кошмаром?..

Медленно, неуверенно приподнявшись на локтях, Ороку Саки окинул взглядом слабо различимые в полумраке стены комнаты. Перед глазами все еще нет-нет да вспыхивали образы, отзвуки недавних видений, понемногу затухая, — но медленно, слишком медленно, чтобы в чем-то быть уверенным. Мутная дымка полусна-полубреда сползала неохотно, все еще силясь запустить в него ядовитые когти. Пробивающиеся сквозь нее голоса звучали растянуто, как-то почти пьяно и оттого немного раздражающе. Но именно они и помогли прийти в себя, вернуться в реальность.

***

И была она такова, что Шредер предпочел бы ей любой, самый ужасный и невыносимый кошмар. Хотя бы потому что они рано или поздно кончались… Это же оставалось — и длилось вечно. Пальцы впились в край койки — слишком, до отвращения слабо для него прежнего. Настоящего. Вторая рука, изувеченная крокодилом в последней схватке и все еще скованная перевязкой, откликнулась гораздо позже, скорее ноющей болью, чем реальным напряжением мышц. Но она хотя бы была, эта боль — как неизменная часть жизни, как призрачный шанс на что-то иное, лучшее. Ноги же не ощущались вовсе, словно их и не было, как и всей нижней половины тела. Как и немалой части его теперешнего.

И лучше, лучше бы не было вообще! Во сто крат лучше!.. Зубы скрипнули, непроизвольно дрогнула жилка на сжатом судорогой горле в напрасной попытке сглотнуть намертво застрявший ком. Безнадежной… Неприглядная, десятка самых отвратных оттенков отчаяния реальность оставалась прежней, неизменной. Караи, его девочка, его единственная отрада, надежда и гордость, раз за разом с криком падала в тинного оттенка жижу, навсегда исчезая в ней; бросала ему в лицо непереносимо жестокие слова, проворачивая тупой клинок в растревоженной ране; медленно, шаг за шагом, скрывалась в сумрачных катакомбах в объятьях его врага, прильнув к нему, как к самому родному существу на свете. Свершившиеся в яви кошмары повторялись вновь и вновь адской каруселью; он же, сильный, непреклонный, неустрашимый, истинный властелин этого мира, мог лишь беспомощно наблюдать за этим, вечность за вечностью сгорая в негасимом пламени гнева и отчаяния, бессильный что-то изменить. Хоть что-нибудь…

Задушив сдавленный стон, он с силой грохнул кулаком по ближайшей поверхности. Удар отозвался глухим звоном: шлем, знаменитый Куро Кабуто, не удержался на месте, откатился в отдаленный угол. Бесценная реликвия, единственная памятка о прославленных предках, столь дорогая сердцу… прежде, в иной жизни. Сейчас Шредер даже не оглянулся на него.

Встревоженные шумом, голоса стихли; дверь неслышно приоткрылась, пропустив в комнату полоску холодноватого света. А следом — и одного из случайно оказавшихся рядом, Тигриного Когтя.

— Вы уже очнулись, мастер? — прищурившись, он пристальным взором впился в хозяина. Затем не глядя нашарил выключатель, быстрым шагом пересек комнату и опустился на одно колено, вглядываясь ближе. — Как вы? Вам что-то принести? Может, воды, или… — он запнулся, точно произнес что-то лишнее.

Следом за ним на цыпочках, чуть подволакивая ранее поврежденную ногу, прокрался Рахзар. Застыл, тревожно вглядываясь, внюхиваясь в гулкую пустоту комнаты, по собачьему обычаю всюду угадывая врагов и опасность.

Его Шредер не заметил вовсе. При виде полосатой морды первого помощника, благодаря его словам, особенно непроизнесенному, все встало на свои места, обрело завершенность. Именно он, строптивый подручный, в свое время не дал свершиться мести Йоши, не дал обрести покой и, может статься, наконец-то обрести Шен. Об этом Шредер узнал значительно позже, от Брэдфорда: глупый ученик кажется, даже радовался, что удалось избегнуть беды… бывшей на деле избавлением, только где это понять тупому гайдзину? Уж за это одно оба заслужили великой кары; но все тот же тигр не далее, чем вчера, посулил надежду на иное. Страшную, чреватую множеством бед — но единственную сулящую скорые перемены к лучшему. И Шредер уцепился за нее отчаянной хваткой, отставив сомнения и гнев на потом, на недалекое будущее, когда он сумеет-таки изменить судьбу, свершить почти невозможное. Кто еще, если не он?..

— Яду, — он как сумел выпрямился, подслеповато прищурился против света. Упавшая поперек лица тень расчертила его подобием шрама. — Моим врагам он точно понадобится — для более скорой и легкой смерти. Вернее, мечту о ней, — Шредер наклонился чуть вперед, ближе к мутанту, впился в него требовательным немигающим взором. — Ты принес, что я тебе велел?

Напрасно… Он понял это еще прежде, чем Тигриный Коготь успел открыть рот, слишком уж смущенный и виноватый вид был у обыкновенно невозмутимого мутанта. Нашкодившая шавка, ждущая пинка… как и все они.

— Простите, учитель, — Тигриный Коготь понуро склонил голову, коснулся когтистой лапой пола. — Этот придурок Стокман… в напрасной попытке исцелить Караи он, кажется, истратил последние запасы.

Напрасной?! И после всех своих позорных провалов он смеет говорить об этом? Смеет вообще как-то пытаться оправдать свою трусливую шкуру?

— Напрасной?! — резким движением Шредер опять принял сидячее положение, стиснул в ладони ухо подчиненного. В поясницу снова вонзился пылающий шип, дошел до самого сердца, сбив дыхание; мастер Фут болезненно скривился, чуть ослабив хватку. — Напрасно было думать, что ты когда-то оправдаешь доверие, потраченное на тебя время… — зло прошипел он почти в самое ухо тигра, рвано выдохнул; секундой позже рука бессильно упала на колени. — А это — единственное, что стоило усилий. Ради чего вам, бездари, еще стоит быть…

Тигриный Коготь безропотно снес экзекуцию, и осознание этого — как и невозможности как подобает отплатить ему лично — лишь сильнее распалило гнев. Шредер на несколько мгновений замолчал, мысленно подбирая достойное наказание для проштрафившегося; но тут неожиданно — для всех них — вмешался Рахзар:

— Вам надо было поручить это мне, мастер… — в перекрестье двух равно раздраженных взглядов он на миг стушевался, опустив костистую морду — но почти сразу же горделиво выпрямился. В свете луны он казался сущим зомби — но это было последнее, что могло его волновать. — Я заставлю Драконов и итальяшек рыть землю, но добуду все, чего вы пожелаете. Голову Сплинтера? Караи в золотой клетке? — он испуганно съежился, не услышав — скорее уловив хребтом низкий рык Шредера. — В общем, любое лекарство, способное вам помочь. Только прикажите!

— Здесь нужно совершенно особое лекарство, — нетерпеливо перебил его Тигриный Коготь, сделав акцент на слове «особое». Мохнатая ладонь непроизвольно сжалась совсем рядом с рукоятью меча. Это — и то, что он не назвал данное «лекарство» прямо, почему-то насторожило Шредера.

— Тигриный Коготь утверждает, что во всем городе не осталось ни капли мутагена… — начал он.

Рахзар тут же вскинулся; красноватые угольки глаз вспыхнули почти таким же, как и у мастера, экзальтированным блеском.

— Неправда! Еще одна или две капсулы остались на складе… — он слегка поежился, поймав убийственный взгляд тигра, но, уверенный в своей безнаказанности, открыто ухмыльнулся ему в лицо. — Конечно, если постоянно шататься в городе, можно и не заметить важное у себя под носом.

— Неси, — приказал Шредер. А когда волк-мутант скрылся за дверью, перевел тяжелый взгляд на так и не поднявшегося с колен Тигриного Когтя.

— Я не меняю своих решений. С сегодняшнего дня ты не служишь здесь. Убирайся.

— Воля ваша, мастер, — глухо, без малейших эмоций, отозвался тот. Вскинул голову, и глаза блеснули зеленоватыми звериными огоньками. Отражая луну? Светильник у входа? Просто сами по себе? Так или иначе, зрелище было жутковатое, и Шредер лишь усилием воли не отвел глаз. — Одна последняя просьба. Вместо всей недополученной платы.

Шредер недовольно нахмурился. Все же наемник, при всем своеволии и дерзости, был лучшим его слугой. Почти как… Резко встряхнув головой, он снова взглянул на тигра и медленно кивнул. С безмолвным вопросом во взгляде.

— Позвольте мне остаться с вами, когда… — Тигриный Коготь на миг запнулся, мохнатая щека дернулась, как от болезненной судороги, — когда это произойдет. На случай, если вам все же понадобится медицинская помощь.

Шредер брезгливо скривился и уже хотел было возразить — ни один из его помощников не имел отношения к медицине, даже слизняк Стокман. Но возражать не стал.

— Ты не посмеешь мне мешать, — на всякий случай предупредил он. Тигр снова покорно кивнул, опустил голову.

— Как вам будет угодно.

И, поднявшись, в знак послушания отошел в дальний конец комнаты, остановившись в нескольких шагах от входа. Отблеск света от лампы зловеще блеснул на тонкой полоске меча, видимой из ножен.

***

Рахзар же, не чуя лап и прихрамывая на обе задние сразу, со всей возможной скоростью летел по лестнице и даже не чувствовал этого За ним привычно следовали две пары новых Фут-ботов, но, окрыленный приказом, волк-мутант не видел и их. Первый обращенный к нему — не к полосатому выскочке — приказ за прошедшие недели! Верный признак, что учитель сменил гнев на милость, наконец снова поверил в оплошавшего ученика. И Рахзар был готов перевернуть небо и землю, лишь бы оправдать это доверие.

Временами, когда покалеченные поездом конечности таки подводили его, он опускался на четвереньки и продолжал путь так. Где-то на грани сознания еще мелькала мысль, что сейчас он как никогда схож с животным, с отощавшей приблудной шавкой. Рахзар старательно гнал ее от себя, щелкая клыками, точно на надоевших блох. Ему с лихвой хватило первых часов после травмы, когда он, поскуливая, почти на брюхе полз за соратниками, равно до дрожи боясь быть брошенным в чужих враждебных катакомбах — и не поспеть за мастером, служить которому он обязался всегда и везде, в любом, даже самом ужасающем состоянии.

Они показались ему вечностью, эти часы — и бесконечные дни после, когда он, превозмогая боль, сдерживая визг, упрямо, надсадно трудил их, едва сошли отеки. Может, из-за той спешки он и не мог теперь ходить нормально, но в том ли беда? Он все еще в состоянии послужить мастеру — и тот наконец понял это. Никакому пришлому наемнику не сравниться в верности с ним, Крисом Брэдфордом, как ранее, так и теперь.

Злополучные капсулы оказались в самой глубине склада, заставив немало попотеть в нешуточном страхе: что, если учитель решит, что и он подвел его? Если выгонит на все четыре стороны, приказав больше не попадаться на глаза? Что он будет делать один, без мастера, без клана, ставшего родным, опозоренный и более не нужный? Пожалуй, даже смерть от руки разгневанного Шредера сейчас страшила его меньше.

Наконец пропажа нашлась, тускло блеснула зеленым под грудой какого-то металлического хлама, назначение которого было понятно одному лишь хлюпику Стокману. Торопливо расшвыряв кучу, Рахзар сграбастал одну из ампул; вторую, по рассуждении, поручил одному из Фут-ботов. И, счастливый, на всех трех бросился обратно, уже и не вспоминая о сходстве с дворняжкой

На краткий миг он задумался, для чего же мастеру понадобился мутаген, именно сейчас, когда рядом нет ни Стокмана, ни кого-либо иного, способного применить его — но тут же выбросил это из головы. Учитель Шредер знает, что делает, как и всегда. Может, если он порадует его, мастер расщедрится на помощника и для него, Брэдфорда? Хотя бы для того, чтобы он исполнял его приказы, как и прежде, молниеносно, не вспоминая о досадной немочи?..

Не отягощенные ранами и усталостью Фут-боты давно обогнали его, но Рахзар не беспокоился: эти железки никогда не посмеют войти в палату учителя прежде него, не решатся обскакать его, как некоторые так называемые союзники. Он сердито мотнул головой, потом, насторожив уши, принюхался. Что-то в причудливой атмосфере этого уровня ему не нравилось — на уровне чутья, наития, вздыбленной холки. Рахзар втянул воздух еще раз и понял. Человеческий запах. Казалось бы, что может быть привычнее для давно обжитой базы? Да и было… года этак три назад, вскоре после ее основания. Но в последние недели мастер не покидал своих покоев, а вездесущих воинов Фут — его рекрутов и учеников — давно сменили роботы, пахнущие совсем по-иному, металлом и смазкой.

Оскалившись, Рахзар сделал несколько осторожных шагов; когти передних лап чуть слышно скрежетнули по обшивке. Он уже успел воочию вообразить проникновение шпиона, а то и целого вражеского отряда — и то, как он доблестно остановит их. И неизбежную, заслуженную похвалу мастера — как теплую ободряющую руку на своем загривке. Ради этого стоило потерять и третью лапу…

Вдали блеснули сталью окованные створки, и Рахзар тут же сбавил шаг, брезгливо морщась. Чертов Стокман, как он мог забыть, что это крыло было отдано ботану-задохлику? Неудивительно, что все здесь провоняло им, пусть даже он и стал помойной мухой — повадки сохранил прежние, и запах тоже. Как бы странно это ни звучало… Впрочем, что может быть странного — крысы всегда верны себе.

Лязгнув зубами, Рахзар развернулся и торопливо, еще сильнее хромая, пошлепал обратно. С такой задержкой немудрено вместо похвалы получить выговор — мастер не любит ждать. Опасливо гадая, чем это обернется для него, он так задумался, что не расслышал столь ожидаемого — шлепающих чужих шагов в дальнем конце коридора.

***

Тридцать две. За время ожидания Рахзара Тигриный Коготь успел сосчитать все металлические пластины, выстелившие пол в этой комнате. Нашел взглядом закатившийся в угол шлем мастера, но так и не решился поднять. Прикинул про себя, сколько шагов отсюда до склада, на котором — мутант точно знал — находился мутаген. Время длилось и длилось бесконечной мукой обреченного — и все же летело спущенной стрелой. Слишком быстро, чтобы понадеяться на какую-нибудь шальную случайность; до безобразия быстро, чтобы успеть что-нибудь придумать самому. Да и что он мог придумать, если мастер прямо и недвусмысленно высказал свою волю? Это слышал Рахзар, Фут-боты, но самое главное — он сам. И даже отчаянное желание любым невероятным путем выцарапать мастера из лап неизбежного не меняло ничего. Он должен подчиняться, даже если убить себя — и взорвать весь чертов мир вместе с тем — было бы намного проще.

Непредставимое приближалось с каждым гулким шагом костистых лап: Тигриный Коготь слышал их еще с момента, когда Рахзар, отдуваясь и сопя, поднялся на этаж. Последние несколько минут — самые мучительные, растянутые, точно на дыбе… Краем глаза Тигриный Коготь нашел взглядом мастера и понял, что мог бы и не таиться. Для него не осталось ничего иного во Вселенной, кроме той злополучной двери, через которую должен войти Брэдфорд. Глаза горели, почти как у самого тигра в тусклом свете, — торжествующе, одержимо.

Угол рта непроизвольно дернулся; Тигриный Коготь отвел глаза. Заточенное до бритвенной остроты лезвие чуть слышно покинуло ножны на несколько дюймов, так же незаметно вернулось обратно. Последняя возможность — если что-то пойдет совершенно не так, если мастер все-таки обратится в нечто нежизнеспособное, чье существование будет еще хуже нынешнего. Последняя милость для обреченного на муку — и да будут к нему милостивы боги, бывшие и еще нерожденные. Он выполнит свой долг, а дальше — будь что будет. Он с радостью примет любую судьбу, зная, что сделал для учителя, мастера, спасителя все, что мог. И это стоит любой платы.

Дверь с глухим стуком ударила о притолоку, и Рахзар, запинаясь, кажется, на все четыре конечности, ввалился в палату. Шумно дыша и едва ли не вывалив язык. Тигриный Коготь со злорадством отметил это. Он готов был, насколько это возможно, принять волю господина — но не губительное раболепство бестолкового слуги, не стоящего зваться учеником.

— Вот, мастер, — проковыляв до середины комнаты, Рахзар с плохо скрываемым торжеством протянул на вытянутой ладони вожделенную ампулу. Всю дорогу он нес ее, бережно прижав к груди, как мать ребенка, — и лишь сейчас решился освободить от хватки. — То, что вы проси…

Он не успел договорить и испуганно дернулся: Шредер выхватил ампулу у него из руки.

— Наконец-то… — он нетерпеливыми дрожащими пальцами сбросил крышку. Губы дергала и кривила то торжествующая, то какая-то больная, вымученная ухмылка.

Рахзар изумленно попятился, присел на задние лапы — точно кто-то замахнулся на него палкой. Кажется, он впервые сообразил, чем может обернуться его ретивая поспешность. Вскинул лапы в некоем гротескном подобии мольбы.

— Учитель… — умоляющим, совершенно не своим голосом протянул он — и совсем по-собачьи втянул голову в плечи, поджал хвост, когда мастер не глядя отмахнулся от него. С трудом удерживаемая одной рукой ампула от движения опасно накренилась, ее содержимое почти коснулось края — над коленями Шредера. Тигриный Коготь невольно отвел взгляд: как бы ни готовил он себя к худшему, наблюдать все от начала до конца было слишком невыносимо.

Неожиданный звон разбитого стекла резанул по ушам. Оба мутанта инстинктивно прижали уши, обернулись в сторону звука… не успели. Резкое движение полуразмытым силуэтом мелькнуло прямо перед ними, и Рахзар инстинктивно попятился. Тигриный Коготь же замер — чтобы буквально через мгновение рвануться вперед, в отчаянной попытке успеть, перехватить, остановить прежде, чем станет поздно. Он ведь узнал, различил с первого взгляда, кого принесли демоны…

— Даже не думай! — он настиг и скрутил куноити, прижав к полу, буквально возле ложа хозяина. Но прежде та успела дотянуться и выбить из его руки ампулу с мутагеном. Клинком вадзикаси или же просто рукой, разглядеть не успел никто.

Ампула со стуком покатилась по полу, заливая его вязкой чуть светящейся зеленым субстанцией. Близко, опасно близко и от него, и от Караи. Но Тигриный Коготь даже не заметил этого, прожигая пришелицу гневным взглядом. Удивляться, почему та так странно выглядит, отчего вся мокрая, растрепанная и воняет тиной, он станет позже — в конце концов, Караи могла менять обличие по своей прихоти и иной раз нападала и в облике человека. А то, что она именно нападала, желая причинить вред мастеру, он даже не сомневался — только не после последней неудачной попытки. На что рассчитывала глупая девчонка на этот раз, он не желал даже думать. Напрасно она сюда сунулась… Негромко рыкнув, тигр надавил ей на плечи, свободной лапой скручивая за спиной хрупкие запястья.

— Отец! — пересиливая скривившую лицо боль, та все же вскинула голову, глядя на Шредера. Потом мельком оглянулась на ампулу и снова перевела взгляд, на сей раз не отрывая от его лица. — Что ты делаешь? Зачем?

Довольно оскалившись, Рахзар, хромая, поравнялся с ними. Пережитый страх наверняка тянуло излить на так удачно подвернувшуюся под руку противницу. И не то чтобы тигр что-то имел против… Волк-мутант протянул лапу перенять нападавшую — или же просто связать, угрожающе выпустил когти. Только ли чтобы напугать? Тигриный Коготь не стал разбираться, просто зло рыкнул на недавнего напарника, для верности еще и лязгнув клыками. Оплошавшему один раз нет веры больше. Потом, когда все уляжется, пусть злится сколько угодно, пусть кляузничает и пакостит исподтишка, пусть хоть съест с костями эту стерву, если позволит мастер. Но сейчас ни к нему, ни, тем более, к девчонке он его не подпустит. Хватит, помог уже.

Караи тем временем безуспешно попыталась его лягнуть, но лишь скребнула нежданно выросшим из носка туфли острым лезвием плиты пола. Тигр надавил сильнее, почти вжимая ее голову в ее же собственные колени. Девчонка еще раз дернулась, снова безуспешно. Тигриный Коготь настороженно ожидал какой-либо коварной уловки, не однажды убедившись, что с ней стоит держать ухо востро. Но сейчас куноити отбивалась как-то вяло, однообразно. И всякий раз, то прогнувшись в спине, то вывернув сколько могла шею — оглядывалась на Шредера.

Первый раз тигр даже сам с тревогой вскинул глаза — вдруг да ошибся, и хоть капля коварной инопланетной слизи попала на мастера. Достанет ведь и одной капли… Потом зло, с подозрением — снова на куноити. У той была прекрасная возможность, пользуясь его рассеянностью, вывернуться — но она словно не заметила ее, не видела, не чувствовала ничего: ни острых когтей, впившихся в кожу; ни мощных лап, способных в любой момент сломать ее пополам, разорвать горло, выпотрошить нутро; ни даже растекшейся в опасной близости лужи мутагена — а наверняка ведь знала, чем чревато прикосновение к нему. Словно превратилась в отчаянный нерассуждающий взгляд, отрешившись от остального.

Досадливо фыркнув, Тигриный Коготь на шаг оттащил ее от мутагенной лужи. Как поступать с предательницей и превращать ли ее в полузверя — решать лишь мастеру. Хотя будь его воля…

***

Шредер не обращал на него никакого внимания. Нет, не так, он и прежде не слишком оглядывался на помощников-мутантов без особой необходимости. Но сейчас… сейчас казалось, что весь мир перестал для него существовать. Он медленно приподнялся на локтях, хмуро глядя на пришелицу. О чем он думал, Тигриный Коготь не смог бы определить даже под угрозой жизни. Ему показалось, хозяин вздрогнул, когда нахальная девчонка обратилась к нему так, как не звала… вот уже давненько, с самого побега.

Тигр нахмурился и крепче стиснул лапы. Происходящее не нравилось ему все больше, слишком уж напоминало то, что они вместе планировали для семейства Хамато. Тигриный Коготь никогда полностью не доверял Караи, а сейчас причин для было и того больше.

— Пусти меня, ты, животное, — зло зыркнула тем временем на него та. — Как ты смеешь вообще не пускать меня к нему? — Караи еще раз дернулась, снова безуспешно, и со смесью обиды и возмущения оглянулась на Шредера. — Это ты ему приказал, да? За то, что я распотрошила нескольких твоих солдат? Или за сломанную дверь? Но ведь тогда они убили бы меня. Или за то, что не дала тебе сделать… — вздрогнув, она кивнула на пролитый мутаген, — …это? Но зачем, отец?..

И прозвучало это настолько естественно, что на краткий миг Тигриный Коготь даже растерялся. Правда, почти сразу же нахмурился, мысленно ругая себя. Караи же куноити, и ложь для нее — лишь один из способов добиться своего. Ему ли не знать, он однажды уже попался на эту удочку.

— Можно подумать, ты не помнишь, чертовка, — рыкнул он, оттаскивая ее еще дальше. Поморщился от удара головой в лицо (он пришелся вскользь, но чертовы волосы, лезущие везде, в том числе и в нос…) — Да как у тебя вообще наглости хватает чего-то требовать после того, что ты сотворила?

— Чего? — тут же снова повернулась к нему Караи. Сощуренные светло-карие глаза горели от негодования. — Что я успела сделать, чтобы ты, мутант, стал ближе для него, чем родная дочь?

Тигриный Коготь открыл было рот ответить — чего-чего, а претензий к беглой куноити у него накопилось с избытком. И ладно бы та была врагом, это объясняло бы хоть что-то, но вот так внаглую вламываться, словно бы ничего не произошло… после бегства, обвинений, попытки убийства своего же учителя и мастера, работы на его врагов — это вообще как?

— Довольно! — неожиданно перебил его Шредер. Все это время он пристально наблюдал за перепалкой куноити и первого помощника и, что-то сообразив, решил вмешаться. — Отпусти ее.

— Но, мастер, — резко вскинул голову тот. В последнее время Шредер вел себя странно, но это было уже за всякими рамками. — Что, если она попытается напасть и убить вас?

— Убить? — тут же вспыхнула Караи. — Ты с ума сошел, мутант? Это вам, полузверям, нельзя доверять, у вас же инстинкты вместо разума. Где вам понимать в чувствах и достоинстве?

— Это ее задержит, — не обращая внимания на ее реплику, Шредер кивнул на пролитый мутаген, — а ты в случае чего вместе с Рахзаром остановишь ее. Или это вам не под силу?

— Обижаете, мастер, — буркнул тот, про себя гадая, успеют ли они в самом деле, если вдруг дело до этого дойдет. При недостатке силы девчонка быстрая и изворотливая. И даже двое искрящихся в месте удара Фут-бота (чертовка ухитрилась пронзить каждого в районе груди), ввалившихся вслед за ней, окончательно разнеся злополучную дверь, не добавляли уверенности. Базу охраняет не менее полусотни Фут-ботов, разной конструкции. И Бибоп и Рокстеди в придачу. А девчонка обошла их всех.

Тигриный Коготь, похоже, думал так же — но противиться приказу не мог также. Он нехотя отпустил руки Караи, все еще сверля ее недоверчивым взглядом. Говорите что хотите, он не верил в неожиданный жест доброй воли этой бесстыдницы. С чего вдруг ей менять повадки, если не затем, чтобы вкрасться в доверие? Завершить то, что не удалось в прошлый раз.

— Оружие, — хмуро скомандовал он и требовательно протянул лапу.

Караи смерила его презрительным взглядом, затем аккуратно сложила на пол у его ног — в руки дать не пожелала — подобранный чуть поодаль вадзикаси, веревку с острым крюком на конце, несколько кунаев и сюрикенов. И, прежде чем тигр успел усомниться, все ли это — несколько дымовых шашек и неизвестного назначения бомбочек, извлеченных из потайных отсеков наручей, наколенников, из-за отворотов туфель и из складок пояса. Чуть помедлила, издевательски ухмыльнувшись, добавила похожую на иглу шпильку, притаившуюся в волосах где-то в районе уха. О наличии которой оба мутанта даже не подозревали.

— Вот, — она демонстративно показала тигру пустые руки. — Теперь доволен?

Тигриный Коготь неодобрительно покачал головой, но все же собрал оружие, отложив в сторону, подальше и от куноити, и от мастера. Он бы еще и обыскал ее для верности, но почему-то сомневался, что Шредер позволит ему это.

Не успел он отвернуться, как Караи подбежала к кровати, ловко перепрыгнув лужу, и во мгновение ока оказалась рядом со Шредером. С некоторым запозданием тигр вспомнил, что в костюме куноити были потайные детали, могущие также быть опасными. И уже рванулся было вперед — перехватить, оттащить, если надо… Не успел. Мягко приземлившись, Караи тут же опустилась на колени рядом с кроватью и обеими ладонями схватила руку Шредера.

— Что с вами случилось, отец? — голос предательски дрогнул. Караи кашлянула, смущенно отвернулась, стараясь не выдавать слабость, и, собравшись с решимостью, продолжила: — Кто сделал это с вами?

***

Тот не отвечал, внимательно изучая ее. Караи крайне редко скрывала истинные чувства и сейчас казалась как никогда искренней. Она так же всматривалась в его лицо, стараясь как можно незаметнее, краткими взглядами искоса, оценить его состояние. Как делала это раньше, до всего этого безобразия с мутантами Йоши, боясь рассердить. И хотя сейчас такое внимание раздражало, напоминая о вынужденной беспомощности, Шредер усилием воли сдержался.

Да и не это сейчас было самым важным. Караи вела себя в точности так же, как прежде под действием мозгового червя. Которого, он знал наверняка, сейчас в ее голове не было. Однако она словно бы не помнила всего произошедшего между ними и ставшего причиной вражды. Или же умело притворялась, пытаясь подобраться поближе — тем более, сейчас он вряд ли сумел бы легко ее остановить.

Шредер отрицательно мотнул головой, прогоняя такое естественное — и нежеланное подозрение. Нет, вряд ли. Пожелай она, Караи уже успела бы убить его, да не одним способом, и даже Тигриный Коготь и Брэдфорд не сумели бы ее остановить. Но она даже не пыталась. Может… Шредер подсознательно прислушался, ожидая появления врагов — но нет, было тихо, не считая возбужденного сопения собственных мутантов да гудения лампы под потолком.

Он тяжело выдохнул, осторожно, несколько неловко освободил руку из цепких пальчиков. Да и чего, собственно, бояться? Он сам желал закончить все это не далее, чем полчаса назад. Разница, позже или раньше? Страшнее, пожалуй, вновь обмануться в ней, хотя, боги свидетели, так мучительно, невыносимо хочется!

— Враги. Но это неважно, — поспешил он сменить тему разговора, когда она, нахмурившись, уже собралась спросить. Для этого еще будет время, сейчас же важнее выяснить иное. — Как ты нашла дорогу сюда, Караи? — спросил он, по-прежнему пристально всматриваясь в лицо девушки, ловя малейшие признаки эмоций, отголоски мыслей. Когда-то Шредер не считал нужным обращать на это внимание, считая преданность дочери само собой разумеющейся. Сейчас же… нет, сейчас он не может полагаться ни на кого и ни на что, даже на врожденное чутье на опасность. Все равно в присутствии Караи оно подводит.

Караи нахмурилась, перевела взгляд на стену за его спиной, задумавшись. Точно не хотела или же… стыдилась это говорить. И это непроизвольно настораживало. Что может быть постыднее измены? Хотя когда-то она считала иначе.

— Мне сказал твой человек… Хан, — не сразу вспомнила она имя и презрительно скривила губы. — Ну, то есть мне пришлось немного ему помочь…

— Тебе? Или вам? — негромко уточнил Шредер. Но Караи расслышала и удивленно округлила глаза.

— Вам? О ком ты, отец? Твои люди не пожелали помочь мне, даже пытались помешать, — Караи с видимой досадой оглядела себя — и только сейчас Шредер заметил, что вид ее и правда оставляет желать лучшего. Но все это — сущие пустяки, раз она жива и здорова. А уж он позаботится, чтобы так было и впредь.

— Мне пришлось все делать самой, — продолжала тем временем Караи, не заметив его отвлечения. — Но я справилась. Ведь я твоя дочь, разве может быть иначе?

Она горделиво выпрямилась, довольная улыбка растянула губы. И Шредер не мог не улыбнуться в ответ. Сейчас Караи так походила на себя прежнюю, настоящую, решительную, уверенную в себе и своем мастерстве куноити, что желание поверить в почти невозможное стало нестерпимым.

На сей раз он удержался и не вздрогнул, услышав такое желанное, долго и напрасно ожидаемое наименование. Боги свидетели, это было непросто, однако поверить при всем желании было страшновато. Хотя признаться в этом Шредер не мог даже себе, объясняя это естественным недоверием ниндзя. Мир для него поле битвы, а врагов гораздо больше, чем возможных союзников. Глупо и недопустимо верить вот так, с первого слова, как бы правдоподобно ни было бы сказанное, увиденное.

— Где ты была все это время? — он постарался, чтобы слова прозвучали как можно естественнее. — Я уже успел тебя потерять.

— Ты не поверишь… — Караи махнула рукой. — Хотя нет, — она бросила краткий, презрительный взгляд на мутантов, особенно задержавшись на Рахзаре, — наверно, все-таки сможешь. Я каким-то образом оказалась в логове странных уродцев, полуживотных. Типа вот этих, только посимпатичнее. Они пытались меня удержать… представляешь, называли подругой и дочерью? — продолжала она со смехом, не заметив, как напрягся Шредер, каким холодным и отчетливо недобрым стал его взгляд. — Как будто у меня есть что-то общее с такими, как они. Ну, пришлось растолковать им, что к чему.

— Ты не запомнила, где это было?

Тигриный Коготь насторожился, шевельнув ушами, краем глаза заметив, что Рахзар отреагировал так же. Может, из всего этого безобразия выйдет хоть что-то полезное. Странно: сейчас ничто не выдавало в девчонке мутанта, и не хотелось даже думать, что черепахам удалось то, что так и не вышло у них. Однако… Тигриный Коготь чуть заметно усмехнулся — все с тем же побочным эффектом в виде потери памяти. Верится с трудом, но похоже, девчонка напрочь забыла, что связывает ее с мутантами — да и случайные и намеренные стычки с вырастившим ее кланом. Что ж, он не против такого дополнения.

Караи посерьезнела, потерла подбородок ладонью, затем с сожалением покачала головой.

— Нет. А жаль. Они довольно забавные и даже немного умеют драться. Не так, как я, конечно, но все же неплохо. А разве это нужно?

— Действительно, жаль, — проговорил Шредер сквозь зубы. А когда Караи удивленно на него оглянулась, поспешно добавил: — Они надолго запомнили бы свою наглость и не посмели бы больше даже приблизиться к тебе.

— Они и так запомнят. И не посмеют, — заверила его Караи. — Говорю же, я им хорошенько наподдала, прежде чем сбежать. Будут знать наших! Или… — она оглянулась на Шредера с ожиданием, — мне надо вернуться и добавить?

Тот медленно, с усилием поднял руку, опустил на голову дочери, неловко проведя по волосам, затем коснулся плеча. Словно еще раз убедиться, что невозможное все же случилось.

— Нет, Караи, — собственный голос казался ему незнакомым, но это волновало Шредера менее всего. — Не надо. Ты все же вернулась, и это единственное, что имеет значение.