Подумала и решила выложить свою историю Вернее, пока ее первую часть. Интересно, что вы скажете.


Мы были братьями.

Пролог.

— Лео! Лео, вернись! Ты не можешь уйти один! Леонардо!
Плюх. Плюх.
— Дон, догони его чем-нибудь!
— Чем?!
— Не знаю, ты же у нас гений…
— Леонардо, стой!
Плюх. Клац-клац-клац…
На мгновение свет ворвался в душные своды канализации и снова скрылся на поверхности, словно не желая сюда заглядывать вновь.
Три черепахи остановились, тяжело дыша. Где-то по-прежнему капала вода на и без того скользкий пол. Сверху слышался гул проезжающих автомобилей и говор людей. Кисть с красной повязкой сжалась в кулак и с содроганием уткнулась в стену.
— Он ушел совсем…

* * *
Мы были братьями. Всегда. Даже когда Мастер хвалил лишь одного из нас, остальные не обращали на это внимания или старались не обращать. Но подумайте, как можно относиться к брату, если он делит мир на черное и белое и упрямо старается подвести тебя под второе, когда ты отнюдь не ангел?.. Все, что он делает, должно быть идеально. И у нас всегда должен быть план, иначе мы ничего не сумеем сделать. Причем его план. Гениальный. Пусть и не всегда работающий, этому обязательно найдется сотня наиважнейших причин. Он первый в битве. Он холоден и расчетлив по-своему. Но он может быть порывист, если захочет… быть хоть немного похожим на меня. Но он не хочет. Это же Лео. Лидер. Любимец. Идеал.
Но он любит нас всех, несмотря на то, что больше любят его. И мы его тоже любим. Мы же братья, черт побери!

Глава 1.

Сквозь холодное полотно потянулись золотые нити солнечного утра. Нью-Йорк постепенно просыпался, пытаясь натянуть маску бодрости на усталую многоликую толпу. Где-то вдалеке уже слышен был рокочуще-свистящий голос автострады. За стеной, у соседей что-то с грохотом упало, и послышалась противная ругань, зашлепали босыми ногами по полу, заворчал старый пес.
В дверь постучали.
Большая теплая постель не желала отпускать хозяйку, все нежнее укутывая одеялом, все больше заглушая звуки окружающего мира.
В дверь постучали.
Девочка сладко потянулась, на лице заиграла мягкая улыбка. Как трудно просыпаться после замечательного Дня Рожденья.
В дверь постучали.
— Да? — также сонный, как и все вокруг, голос женщины.
— Успокойте поскорее своего младенца! — визгливо скорчила гримасу соседка.
— Но, миссис Кэти, у нас нет младенцев…
— Да что вы? А это, по-вашему, кто такой??
— О, Боже мой… Давайте его скорее сюда, там же холодно…
— Вот так бы сразу, а то бросаются детьми. Что за люди, вот в мое время!.. — визгливая старуха удалялась, на этот раз в сторону своей квартиры.
На мгновение в доме воцарилась практически полная тишина, можно было подумать, что весь разговор приснился рыжеволосой девочке. Через полчаса она встанет и, как ни в чем не бывало, поздоровается со старой надоедливой соседкой… Кстати говоря, печенья у нее все равно превосходные! Миссис Кэти позовет ее на чай, поворчит и поругается на сегодняшнюю молодежь, выразит надежду, что эта милая девочка никогда не станет такой же и предложит прогуляться с ней в старый парк до полудня, чтобы успеть на каждодневную ярмарку.
Но как обманчивы бывают мгновения, когда еще только вступает в свои права день, когда солнце еще только поднимается от дымчатого горизонта и властно осматривает свои владения.
— Ну-ну… не плачь, маленький… как тебя зовут? Ты не знаешь?
— Скарлетт?
— Тихо, милый… не удивляйся, лучше достань всю детскую одежду Эйприл.
И снова удаляющиеся шаги.
Девочка недовольно отвернулась к окну и закрылась одеялом так, что только вихрастая макушка торчала. Ну почему ей всегда не дают поспать? Только вчера был День Рожденья…

* * *

Девушка чуть приоткрыла глаза. Весеннее утро манило на улицу свежестью, яркими красками и далекими знакомыми голосами. Старая кровать чуть скрипнула, и рыжеволосая поморщилась: просила же смазать еще неделю назад… Нет, все-таки отцу стоит завести тетрадку и записывать в нее то, что ему нужно сделать. Она вздохнула. После смерти матери он совсем расклеился, стал чураться знакомых, отдалился от друзей и скоро совсем перестал выходить из квартиры. Тогда они и переехали за город, в дедушкин двухэтажный дом с пыльным чердаком и сырым жутким подвалом, в который Джеймс все время ее закрывал. А она плакала.
— Проснулась? — в дверях появился 11-летний мальчишка с вечной ухмылкой на губах.
— Джеймс, сколько раз я говорила тебе, что стучаться надо?!
— Что новое я могу у тебя увидеть, сестренка? — ухмылка расползлась еще шире.
— Иди отсюда немедленно!
— Тебя отец ждет на кухне, — сказал мальчишка, увернувшись от летящей в него книжки.
— Уходи! Я спущусь скоро.
Джеймс хихикнул и с громким стуком закрыл дверь. В последнее время он все больше бесил ее. 11 лет назад мама сказала, что это потерянный братик Эйприл. Она тогда поверила и радовалась тому, что можно будет его опекать, гулять с ним, учить и играть. Но мальчик рос непослушным и дерзким. Сестре доставалось больше всего, и что странно, его никогда не наказывали… Странным было это влияние на родителей: они делали все, что бы он ни попросил. А девушке оставалось только удивленно хлопать ресницами и пытаться узнать причину дома, наедине с мамой. Но та упрямо молчала.
Эйприл со вздохом натянула джинсы, завязала клетчатую рубашку под грудью узелком и поправила фотографию на столе. Она с мамой и папой. Последнее фото до того, как в их семье появился этот маленький дьявол.

* * *

— Отец, почему? — рыжеволосая молодая женщина сердито нахмурилась и скрестила на груди руки.
— Эйприл, пойми, пожалуйста, нет иного выхода… — перед ней в инвалидном кресле находился седовласый мужчина приятной наружности, видно было, что годы оставили свой след не только на его лице, но и в душе. — Когда мы уедем, всем будет лучше, ты сама обязательно все поймешь… потом.
— Папа, нет, скажи сейчас!
— Ха-ха-ха! Сестренка, а ты как всегда требовательна! — юноша рядом залился звонким смехом.
— Отец, скажи ему, чтобы он перестал это делать.
— Что делать, милая сестренка? — с издевкой придвинулся к ней поближе парень, так что его черный хвост упал ей на плечо.
Мужчина в кресле жалобно посмотрел на дочь, словно просил прощения за то, что она не понимает. Он выглядел устало и подавленно, в глазах сквозила тревога, а пальцы все время перебирали четки. В четках была лишь одна польза: когда Джеймс их видел, начинал трястись и раздражаться, уходил в другую комнату или же совсем на улицу. Тогда Эйприл отдыхала, присутствие брата тяготило ее, словно воздух перекрывали, в груди все сдавливало, пальцы холодели. Определенно, она его боялась. Этого непредсказуемого молодого человека с блестящими черными глазами и шелковой гривой черных же волос.
На мгновение Эйприл вспомнилась одна их прогулка по старому парку, уже когда они снова переехали в Нью-Йорк. Тогда Джеймс взял ее за руку, что-то проникновенно говорил. Ей казалось, рядом с ней ходит громадная пантера и мягко урчит.
— Прости меня, дочь. Но нам пора, через час самолет. Мы можем не успеть, — отец грустно покачал головой. — Джеймс, неси вещи вниз, я думаю, такси уже приехало.
— Пока, сестренка! Надеюсь когда-нибудь еще увидеться с тобой, рыжее солнышко! — быстро прошептал ей Джеймс на ухо, уже уходя.
— Отец… неужели это действительно так важно для тебя? — она со слезами обняла старика.
— Когда-нибудь ты все поймешь… — чуть слышно прошептал мужчина и тронул колеса кресла.

Глава 2.

Они бежали уже второй час без остановки. Дорога песчаной змеей убегала вдаль, но обзор закрывала плотная стена леса по бокам. Откуда-то издалека, сквозь далеко-зеленые кроны пробивались легкие солнечные лучики, начиная освещать все большее пространство. Четыре пары ног упрямо топтали дорогу, унося своих обладателей все дальше. Но это были очень странные ноги… зеленые, двухпалые конечности с цветными наколенными повязками. Четыре черепахи-мутанта.
— Ле… о… мо… жет… хва… тит? — с уже практически исчезнувшей надеждой, на последнем дыхании проговорил один из черепах, в оранжевой повязке.
— Майки… ты когда-нибудь слушал, как учитель Сплинтер говорил о тренировке дыхания? — удостоился он укоризненного взгляда от собрата с катанами за панцирем.
— В кои-то веки… я полностью… согласен с Майки… — переглянулся мутант с саями в креплениях с тем, который носил фиолетовые повязки.
— Лео, может и правда… домой? — тот, которого назвали Майки, уже остановился и, согнувшись, тяжело дышал.
Леонардо вздохнул и кивнул, смирившись с братьями. В конце концов, это он тренируется каждый день по несколько часов, в то время как остальные занимаются своими собственными делами. Хотя Рафаэль… нет, его так называемые «практические тренировки» в затхлых подворотнях Нью-Йорка не в счет. Это все баловство и ребячество.
Все четверо не спеша побрели обратно. Вокруг просыпалась жизнь, другая, не знакомая черепашкам. Раздавались звонкие голоса птиц в вышине, шелестели на ветру кусты и кроны. Микеланджело шел, задрав голову, словно пытался рассмотреть тех маленьких крылатых обитателей леса, которые не давали тишине наполнить окружающее пространство. Даже его вечно урчащий живот успокоился. Какое поразительно единение с хозяином наблюдать в этот момент… жаль, братья не заметили. Леонардо полной грудью вдыхал чистый воздух, желая насытиться им, запомнить, ведь в городе этого уже не будет. Особенно в их доме. Лео на мгновение вздохнул, в голову пришла мысль о том, какое количество времени они проводят в душной канализации и как было бы здорово найти себе дом на поверхности. Донателло старательно сравнивал древесный рисунок на своем шесте и встречающихся деревьях, на что идущий рядом Рафаэль, взглянув, только повертел пальцем у виска, пробурчал себе под нос нечто вроде «машина вечного поиска истины».
Солнце уже прорвалось сквозь путы утреннего тумана и теперь по-хозяйски озирало окрестности, готовясь устранить погрешности соперницы-луны. Небо, еще не обремененное облаками, радостно сияло чистым голубым цветом. Казалось, художник рисовал картину, набросал небо, посмотрел издалека, подумал… и решил оставить так. Все гениальное поистине просто. Художник отложил кисти, палитру спрятал и теперь любуется на свое творение, забыв обо всем, обо всех.
Внезапный писк черепашьего передатчика заставил зеленых братьев подпрыгнуть и заозираться по сторонам, настолько расслабились они после пробежки по лесу, среди живой, лишенной злобы и грязи, природы. Леонардо, стараясь не выдать охватившего его волнения, достал маленькую коробочку в форме двустороннего черепашьего панциря и нажал на кнопку. Разъехавшиеся половинки открыли взорам черепах лицо их давней подруги, тележурналистки Эйприл.
— Привет, ребята! — молодая женщина лучилась бодростью и улыбалась.
— Не делай так больше! Я вспомнил, как хочется есть по утрам! — желудок громким урчанием подтвердил слова хозяина, на что Микеланджело досадливо поморщился.
Остальные улыбнулись в ответ.
— Вы не дома? Лео, что я вижу за твоей спиной? Только не говори, что вы вышли на прогулку… — удивленно проговорила журналистка, округлив красивые глаза.
— Твои бы слова да Сплинтеру в уши, — сотворил мученическую гримаску Рафаэль.
— Что-то случилось?
— Дон, ты зацепил меня шестом!
— Не верти панцирем во все стороны зато.
— Эйприл, я хотел спросить…
— Дон, мне было больно!
— … что-то случилось? — закончил вопрос за брата Леонардо, осознав, что пока Донателло сидит на панцире Майки, придавив того к песку, он будет немного занят.
— Ничего особенного, Лео. Мне просто хотелось предложить вам съездить за город, — она обезоруживающе улыбнулась, так что лидер команды отбросил вновь появившиеся мысли о том, что скоро их черепашью силу будут немилосердно эксплуатировать, заставляя вытирать пыль, переносить шкафы с ценной посудой, чинить машину в старом гараже и так далее по списку.
— Мы с радостью составим тебе компанию, Эйприл.
— Не забудь попросить Сплинтера взять ингредиенты для своего замечательного чая, а то я вновь буду не спать по ночам, в который раз кляня городскую жизнь.
Передатчик отключился, можно было продолжать путь домой. Из чистого леса в темные переходы, с капающей отовсюду жидкостью, крысами (нет, мастер Сплинтер не в счет), мусором. Лео снова вздохнул.
— Парни, пора… — летящий в порыве вдохновения Микеланджело сбил его с ног и заставил уткнуться носом в дорожную пыль.
— Прости, Лео… — сдавленно простонали наверху и чихнули в ответ на дикий хохот откуда-то со стороны головы.

* * *

Поток машин на дороге был настолько плотным, что женщина убито смотрела на темную подворотню, разделявшую старые, полуобвалившиеся постройки, которые она даже просто домами назвать постеснялась бы. Взмолившись всем святым, чтобы там не было никого страшнее кошек, она застучала каблучками в сторону людской массы на другой стороне двора. У стен построек теснились ряды мусорных контейнеров, похожих на молчаливых истуканов. Женщина видела такие в фантастическом фильме, который недавно принес домой сын.
Тук-цок-тук-цок-тук-цок…
«Как здесь тихо. Машин почти не слышно. Неужели из-за нагромождения?» — мысли лениво ворочались, голова, казалось, набухла и отяжелела. Сердце забилось чаще.
— Дамочка, как насчет спонсировать ребенку мороженое? — из темноты показался сначала наглый грубый голос, как камни посыпались вниз с матери-скалы, а затем и сам «ребенок» лет двадцати трех, с ярко-зелеными волосами, в драных джинсах, протертых везде, где можно и нельзя, и давно не стиранных.
— М-молодой чел-ловек, у м-меня н-нет денег…
— Дамочка, давайте все же обойдемся без эксцессов, — нахально предложил парень, медленно подходя все ближе и ближе.
Женщина попятилась назад, судорожно вцепившись в расшитую дешевым бисером сумочку. Отдавать было, в сущности, нечего. Все скудные средства тратились на сына и поддержание квартиры в порядке. Хулиган тем временем приближался, улыбаясь от уха до уха, как ребенок, которому вот-вот купят новую и желанную игрушку. Он спокойно осознавал, что его беспомощная жертва уже практически в его руках.
— Стой, уличное отродье!
И парень, и женщина испуганно задрали головы – с пожарной лестницы, вернее, того, что от нее осталось, на них взирал грозный мститель в хоккейной маске.
— Снова ты! — со злостью крикнул парень странному человеку в маске. — Когда-нибудь я с тобой поквитаюсь за все упущенные возможности! — он обернулся к женщине. — Не ходите по темным переулкам, дамочка!
Женщина недоуменно уставилась вверх, где спокойно стоял и вертел в руках биту незнакомец. На какое-то мгновение ей показалось, что под маской скрывается улыбка. Хулиган уже успел сбежать, так что некого было больше бояться.
Незнакомец спрыгнул вниз.
— Вам действительно не стоит ходить по таким неприятным и опасным местам, — прозвучал из-под маски чуть дрожащий голос.
Она еще раз оглянулась на человека в маске. Он кивнул. Женщина пулей вылетела из переулка и, радостная, что сумела избежать грабежа, помчалась домой, не обращая внимания, что люди оборачивались и посмеивались вслед. В тот миг она была счастлива, потому что сохранила самое ценное, что дано каждому человеку от рожденья – жизнь.

Глава 3.

Практически ничто не нарушало привычную жизнь одного из самых старых кварталов Нью-Йорка, грязного, запыленного местечка с атмосферой приличных размеров адского котла, с той только разницей, что черти наблюдались не вне его, а внутри. Покосившиеся строения, больше напоминавшие хибарки бродяг, встречающиеся еще на планете, так тесно жались друг к другу, как будто желали только одного – не упасть в ближайшую неделю. Их темные, местами прогнившие стены были испещрены надписями и рисунками, засохшими комьями глины, иероглифами, нетактичными рисованными знаками и прочими атрибутами самого опасного района города. Из окон то и дело слышались новые волны ругательств, пинки, шлепки, стоны, проклятия и звук ломающейся сковородки.
Неподалеку от местной небольшой площади группа ярко одетых подростков жгла что-то на разведенном возле деревянного жилища костре. «Что-то» трепыхалось в мешке, протяжно мычало и норовило пнуть хоть куда-нибудь мучителей. Компания зло смеялась в ответ, а девушки подходили поближе к огню, греясь и ожидая цепких взглядов.
— Кеншин!
— Кито!
Подростки разочарованно заныли, схватили лежащие неподалеку биты и затолкали мешок в самый центр костра. Только после совершения этого нехитрого действа они обернулись в сторону мужских голосов и сбились поближе, загородив собой место преступления. Из-за их разноцветных спин в небо уходил буровато-красный дымок, все разрастаясь, благодаря полученной добыче. Мычание перешло в визг, потом захрипело, забулькало и через несколько мгновений сошло на нет. Из окон никто не выглядывал испуганно, не грозился позвать полицию и наказать хулиганов… Мешок окончательно затих, и только огонь алчно пожирал хрустящую материю, выбрасывая вверх десятки радостных язычков. Покормили все-таки, не такие уж они неблагодарные, эти детки… Ах, эти детки… Пламя жмурилось от удовольствия.
Из мрака улицы показались две широкоплечие фигуры. Они шли, невольно бряцая цепями на одежде, спокойно и размеренно, так что было видно – они не боятся ни группы враждебно настроенных малышей в жутких прикидах, ни других обитателей квартала. Невероятно длинные для мужчин волосы были забраны в конский хвост, у одного – цвета ночи, у другого – белоснежный.
— Кеншин… — сурово взглянул черноволосый на одного из парней. — Мы уходим.
— Но, папа!...
— Кеншин! — точеные ноздри мужчины гневно раздувались, все тело еле заметно напряглось, делая его похожим на тигра в густой поросли, готовящегося схватить жертву.
Похожий на отца, паренек понуро опустил голову и вышел из небольшой толпы вперед, понимая, что противостоять не в силах ни сейчас, ни когда-либо еще. Следом за ним, без дополнительного приглашения, шагнула красивая молодая девушка в кожаных брюках, единственная из слабого пола, кто отказывался носить юбки в этой компании.
— Шин, если вы уйдете, можете не возвращаться, сопливые дети! — подал голос парень, все еще держащий свою биту в руках, лидер этой уличной стаи молодых волков, любившей жестокие развлечения.
— Заткнись, — проговорил Кеншин, даже не оборачиваясь.
— Кито! — надрывал глотку лидер. — Кито, я хотел сделать тебя своей девушкой! — при этих его словах кто-то позади обиженно взвыл и топнул каблучком, зашипев потом все гнусные словечки, которые только знала стая.
Кеншин обернулся и с силой опустил кулак правой руки в промежуток согнутой левой, после чего лохматый лидер заскрипел зубами и поклялся отомстить так и не покорившемуся чужаку.
Длинноволосые мужчины, идя впереди, негромко переговаривались между собой, то и дело произнося имена непослушных своих детей, которых вот уже в который раз приходится забирать из того змеиного клубка. На черной куртке каждого из них красовался белый знак волка, значащий для них невероятно много, если верить слухам. Все, кто только мог встретиться им на пути, торопливо уползали в тень, не желая, видимо, попадаться на глаза этим широкоплечим обитателям Нью-Йорка. Они направлялись в наиболее дальний конец города, где находился древний особняк, принадлежавший когда-то их прадеду, знаменитому искусствоведу, без памяти влюбившегося однажды в страну Восходящего Солнца, что навсегда в ней и остался, позволив лишь своим внукам вернуться в родной город.
— Кеншин, ты едешь домой с отцом, — спокойно обратился к парню мужчина с белыми волосами.
— А вы? — Шин впервые взглянул на дядю и отца, растерянно переводя глаза с одного на другого.
— Нам с Кито нужно поговорить, — беловолосый положил руку на плечо дочери, отчего та вздрогнула.
Взревели два прислоненных неподалеку к стене железных зверя, и вот уже беловолосый мужчина остался наедине с Кито, в тихом переулке. В окружающих их домах уже давно погас свет. Ни одной живой души не наблюдалось рядом, порядочные люди давно легли спать, лишь только те, кого называли отбросами общества, каждую ночь стремились подтвердить это название всеми правдами и неправдами.
Они прошли еще несколько метров и сели на одну из скамеек старого нью-йоркского парка, холодное дерево недовольно заскрипело. Девушка, грустно опустив голову, ждала, пока отец заговорит. Начинать первой было не в ее правилах, тем более с ним, со старшим. Почитание, уважение к старшим в их семье было самым естественным проявлением любви к родителям. Беловолосый своими черными глазами молчаливо изучал звезды, и вот глаза уже становились мягче, их блеск не колол, словно родовые кинжалы, а успокаивал, обволакивал и дарил то странное чувство защищенности, которое в этом мире возникало так редко…
— Посмотри на них…
— Отец?
— Взгляни на них, Кито… — мужчина указал рукой на веселые огоньки звезд над их головами, что мелькали, словно приветливо махали им своими лучиками. — Там сейчас наши предки, ты знаешь? И они смотрят на нас с высоты, судят нас, печалятся или радуются. Они любят нас, даже тех, от кого когда-то отреклись… — казалось, мужчина запнулся, голос дрогнул.
— Папа…
— Они живут по своим законам. Словно множество теней. Там свои города, свои сообщества. Но они подходят к краю своего мира и оттуда смотрят на нас… вниз. Они иногда тоже плачут, их слезы падают на нас жемчужным дождем, ранят наше сердце, но пробуждают что-то давно уснувшее в душе…
— Любовь?
Он впервые за ночь посмотрел в черные, с серебристыми огоньками, глаза дочери и улыбнулся. Потом взял ее тонкие пальчики, нежно поцеловал.
— После смерти твоей матери, ты у меня одна осталась, Кито…
— А Кеншин и дядя?
— Я не об этой любви, родная…
— Отец…
Через несколько минут оставшийся у стены в одиночестве железный зверь уже мчался в сторону дома.
А в глубине парка скрылась еще одна темная фигура, сверкнув напоследок стальными клинками на руках.

Глава 4.

— Стой, злодей! Тебе не скрыться от непобедимого героя!
С крыши на Рафаэля в буквальном смысле свалилась тень, которая отнюдь не была бесплотной.
— Нет, Майки. Это непобедимому герою от меня никуда не скрыться… — проворчала пострадавшая черепаха, пытаясь ухватить незадачливого брата за ногу.
— Я случайно! Я ошибся… Я уже… ухожу… — Микеланджело, похоже, понял, что кара вот-вот упадет на его голову, как коробка с пиццей.
— Дети… — тихий голос словно прошелестел за их спинами.
Черепашки поднялись и чуть виновато посмотрели на Учителя. Быть может, это их возня и разбудила его в это прекрасное утро. Большая крыса стояла на дощатом широком крыльце старого дома и медленно вдыхала бодрящий свежий воздух. Усталость прошедших дней окончательно скрывалась за горизонтом, можно было наконец-то немного расслабиться, позволить себе не думать о завтрашнем дне.
На кухне послышалась возня, это наверняка Лео с Эйприл планируют сегодняшнее меню, стараясь подогнать все еще и под перерабатывательные способности Микеланджело. Пол второго этажа заскрипел – Донателло только что проснулся. Ему вчера довелось вести фургон, так что отдых оказался совсем не лишним. Сплинтер оглянулся на свой хвост, словно хотел что-то ему сказать, как старому другу. Все еще сидящие на земле черепашки щурились от восходящего по ступенькам небесного крыльца солнца, закинув зеленые головы. На мгновение у старой крысы мелькнула мысль, что они загорают.
— Учитель… — в дверном проеме появился Леонардо. — Можно завтракать, стол накрыт.
— Сын мой, — задумчиво начала крыса, — однажды нам придется подумать о новом доме. Да, Леонардо, это действительно так, — заметив удивленный взгляд воспитанника, поспешил объяснить Сплинтер. — Вы еще молоды и многого не осознаете. Есть то, что приходит лишь с возрастом, когда понимаешь, что находишься не там, где хочешь. Не думай об этом сейчас, сын мой… О, я чувствую восхитительные запахи! Идем же завтракать! Рафаэль, Микеланджело!
Братья-черепахи мгновенно повиновались, наперегонки ринувшись к дверям и чуть не смяв Леонардо, так и стоявшего в онемении.

* * *

После более чем сытного завтрака Сплинтер решил обрадовать своих сыновей освобождением от тренировок на ближайшие выходные, чему те, безусловно, были рады. Даже по лицу Лео скользнула усталая улыбка.
Микеланджело же не терял времени даром, исследуя помещения на предмет нахождения в них привидений, так что постепенно добрался до старого пыльного чулана, наполненного множеством уже ненужных вещей, но этим гораздо более привлекательного, чем чистые и ухоженные гостиные богатых домов Нью-Йорка. Движимый любопытством, ниндзя покачал покрывшийся пылью шкаф, так что тот жалобно заскрипел, но тайну свою все-таки открыл: как в кино, прямо за шкафом находилась изрядно поцарапанная дверь. «Хе-хе, там наверняка лежит сундук с сокровищами, которые можно потратить на пиццу и костюм для супер-героя. Или… да, там обитают чудовища! Как только Эйприл еще не догадалась?» — Майки поскреб дверь, раздумывая, говорить ли остальным сразу или сначала заглянуть в тайную комнату самому.
Решив найти возможные сокровища самостоятельно, черепашка с трудом отодвинула шкаф, мысленно проклиная его за тяжесть и обилие звенящей посуды внутри. Дверь поддалась на удивление легко, даже не скрипнув. За ней царил абсолютный мрак. Казалось, если протянуть руку вперед, она наткнется на что-то мягкое или вязкое. Майки поежился, но любопытство продолжало гнать вперед, пощелкивая кнутом. Еще минута – и черепашка, крепко сжав в руках любимые нунчаки на крайний случай, скрылась в темноте.

* * *

С крыши открывался чудесный вид. Непонятно, каким образом Дон нашел люк на чердаке, о котором не знала и нынешняя хозяйка дома, но это было замечательно. Рафу удалось незаметно спуститься на кухню за бутербродами и знаменитым чаем Сплинтера, так что теперь компания любовалась окрестностями, время от времени протягивая руку к покрывалу с чашками. Звонкий смех рыжеволосой журналистки уносился к резвым облакам, бегущим вдаль над головами друзей. Одни из них махали мягкими пухлыми руками с высоты, другие только посматривали, но, кажется, всем хотелось хоть разок взглянуть на залитую солнечным светом крышу.
Надев очки, Сплинтер стал похож на порядком заросшего пижона на пляже. Леонардо с удовольствием листал старые книги, найденные в домашней библиотеке отца Эйприл. Дон рассказывал молодой женщине про поездку с Ирмой за премией, как ему тогда было неудобно в ее чемодане и все остальные, приятные и не очень, моменты очередной переделки.
— Мастер, а когда вы приехали в Нью-Йорк, что подумали о нем? — внезапно спросил Рафаэль, лежа с закрытыми глазами на выступе крыши.
Черепахи замерли в ожидании. Эйприл хитро прищурилась.
— Не город, а муравейник, — раздельно, словно каждое слово было на вес золота и отпускать его не хотелось, произнесла крыса, дернув хвостом.
Эйприл хихикнула.
— Да, это было на самом деле ужасно… я испугался немного… — решил поделиться все-таки Сплинтер.
— Мастер Йоши, не могу представить вас напуганным, — женщина мягко улыбнулась, продолжая изучать маневры хвоста.
— Кошки здесь не хватает… — обронил Рафаэль, намеренно смотря в небо, словно сама невинность.
Донателло настороженно взглянул на Учителя, ожидая реакции, но тот внезапно прыснул, так что остальным ничего не оставалось, как к нему присоединиться.
Внезапно Лео поднялся. Эйприл удивленно смотрела на него.
— Вы ничего подозрительного не слышите? — развел руками брат в голубой повязке.
Прошла минута, и только тогда все поняли – в подвале старого дома творится что-то неладное.

Глава 5.

Мрак стекался от стен к центру комнаты, пытаясь охватить единственное светлое пятно. На обитом бархатом столе лежали серебряные длинные кинжалы и тяжелые браслеты с изображением головы волка. Все, находящиеся в комнате, стояли и сидели вокруг стола в удобных темно-красных креслах с мягкими подлокотниками. Порой слышался стук ботинок о резные ножки. Пахло чем-то острым и свежим. Казалось, в комнате нет воздуха, а присутствующие – лишь тени, которые спустя мгновение растворятся в окружающей темноте.
Время от времени издалека слышался приглушенный хлопок двери, резкие голоса.
— Вы всегда должны помнить, кто вы есть и зачем пришли в этот мир! — хрипловатый голос наполнял комнату. — Более полутысячи лет мы храним жизнь вокруг нас, оставаясь в тени! Наше Братство никогда не испытывало недостатка в добровольцах, желающих вступить в него! Но сейчас наступают особые времена. В нашем Братстве давно существует трещина, раскол, который не позволяет нам действовать так сплоченно, как это было раньше. Мы теряем данную еще предками дорогу.
— Ложь! — звенящий сталью голос прокатился по комнате с удивительной громкостью.
Головы присутствующих моментально повернулись к обладателю голоса. Их лица были скрыты черными масками, головы скрывали привязные капюшоны, делающие своих владельцев практически невидимками. На спинках кресел, сложенные, лежали плащи.
— Ты не смеешь…
— Еще как смею! — стальной голос продолжал уверенно громыхать. — Вы даже не представляете, насколько может возвыситься Братство, если возьмет под свой контроль всех обитателей Старого квартала…
— Замолчи! — первый голос снова взял верх.
Все встали, сгрудились вокруг стола, пытаясь заглянуть в глаза друг другу. Древнее Братство Белого Волка оказалось перед лицом надвигающейся опасности – недоверия внутри себя.
Внезапно в комнату вместе со светом хлынул поток теплого воздуха. Показалась фигура молодого парня с перекошенным от гнева лицом.
— Он здесь, отец! — парень резко подошел к столу и уставился на одну из теней в масках.
— Мы потом поговорим, Кеншин, — тень еле заметно дрогнула.
— Но это нельзя так оставлять! Отец, почему нельзя задержать его? Старейшина, почему вы ничего не предпринимаете? — парень повернулся к другой тени. — Он опасен!
— Кеншин, выйди! — отец парня оказался совсем рядом.
— Старейшина… — парень, видимо, понял, что другой попытки не будет.
— Мы разберемся без тебя, юный Волк, — размеренно произнес старейшина Братства.
Кеншин рыкнул в ответ – и вот уже хлопнула входная дверь, застучали тяжелые ботинки по старым коврам. Старейшина устало склонил голову и вздохнул. Братство распадается на глазах. А новые силы слишком эмоциональны, чтобы суметь оценить ситуацию верно и помочь…
Кто спасет их, всегда спасавших мир? Что нужно делать?

* * *

Глупые люди. Всегда все переиначивают на свой лад. Не умеют слушать.
Глупые…
Вокруг шумела толпа, разноликая, разноцветная, стодушная и непонятная. Все и каждый в ней были индивидуальностью, хоть какой, но все-таки были. Но когда собирались вместе, вот в такую огромную массу, становились никем…
«Господи, зачем ты нас создал? Мы люди. Мы немощны. Мы судим обо всех по себе за редким исключением. Да и где найти таких, чтобы были благороднее, лучше, сильнее? Искоренить нашу зависть не способно практически ничего. Господи, где ты сам? Снова молчишь, да?.. Ты всегда молчишь. А я устаю с тобой разговаривать. Ты только слушаешь, но словно сам говорить не умеешь. Или не хочешь. Господи…»
Необычного вида девушка любопытно заглядывала в лица прохожим, чем вызывала в ответ их смущение, гнев, такое же любопытство. Несколько белых прядей в густой черной копне мягких волос были аккуратно собраны в хвостик. Из-за этого девушка и сама привлекала внимание. Встречавшиеся ей на пути молодые леди завистливо оглядывали неординарный цвет волос, а парни оценивающе оглядывали, подмигивали и ухмылялись так, что становилось противно.
«Господи, ты меня еще слушаешь? Кеншин на днях ворвался на Совет. Я удивилась, дядя Като совсем не злился. Только устало махал рукой, видно, смирился с тем, что сын вырастет вечным борцом. Но за что бороться? Тогда, в Старом квартале мы всего лишь… да, это было жестоко, признаю. Немного. Всего лишь человек. Такой же, как и я. Меня тоже могут вот так поймать, запихнуть в мешок и на костер, как во времена инквизиции… Нет, не могут. Тот человек был слаб. Слишком слаб…»
— Кито… — тихий шепот из подворотни, мимо которой она только что прошла.
Девушка вернулась и прошла в сероватый сумрак навстречу фигуре в длинной накидке.
— Здравствуй, дядя! — она открыто улыбнулась.
— Девочка моя… — мужчина крепко обнял племянницу, словно она была единственно дорогим для него человеком на всей земле.
— Ты стал таким… осторожным в последнее время, дядя. Скажешь мне, в чем дело? — спустя несколько минут они уже сидели на решетчатой площадке пожарной лестницы, поедая мороженое.
— В этом мире появилось слишком много причин для того, чтобы быть осторожным. Ты уже слышала, что произошло на Совете?
Девушка согласно кивнула.
— Като следует больше внимания уделять сыну, иначе он просто не сможет понять, в чем же дело. Ты знаешь, я предлагал Братству принять к себе новых членов, это усилило бы нас, но…
— Дядя?
— Они считают это опасным.
— Но ведь нам нужен контроль над городом!
— Тише, милая… — мужчина в накидке оглянулся. — Кито, я хотел бы, чтобы Тамерин увидел вот это… — он положил на ладонь девушки холодную серебряную цепочку с медальоном в виде шара с отпечатком…
— Нога! — Кито с нескрываемым удивлением и восторгом смотрела на мужчину. — Это же так важно для тебя!
— Я уверен, твой отец сможет позаботиться об этой вещи, пока я… буду несколько занят другими неотложными делами… — продолжал странный человек, потерев один из окружавших его клинков, словно проверял на остроту.
— Сделаю, дядя, — Кито снова улыбнулась.
Через несколько мгновений сероватый сумрак подворотни снова остался в полном одиночестве. Быть может, он пожалел, что девушка бесшумней тени скрылась, а мужчина, звякнув своими клинками о лестницу, спрыгнул вниз и убежал… Куда? Даже сумрак этого никогда не узнает.

Глава 6.

Пулей вылетевшая из подвала черепаха в оранжевой повязке тяжело дышала, ничком лежа на траве перед домом. В кромешной темноте Микеланджело еле удалось нащупать дверь и вынырнуть из этого ужасного подвала. Послышались торопливые шаги, с крыши спрыгнул с дикой руганью Рафаэль. «Ох, брат, что ты сейчас скажешь…» — успел подумать Микеланджело перед тем, как рядом возникли знакомые фигуры.
Заботливые крепкие руки Леонардо помогли младшему брату подняться, Эйприл сновала около, постоянно норовя усмотреть царапины или хоть какие-то следы, возможные после того дикого грохота, им учиненного. Размеренно подходил Сплинтер, а сзади не спеша шел Донателло, ожидая очередной истории о гадких слюнявых чудовищах, чуть было не сожравших зеленого на обед.
— Какого черта?! — вполне естественно, что сдерживаться Рафаэль не умел, не желал и даже не помышлял об этом.
— Там глаза… — Майки растерянно смотрел на Учителя. — В рамке.
Братья согнулись пополам от хохота.
— Честно… Они такие… красные. И злющие, — черепашку передернуло от услужливых воспоминаний.
— Микеланджело, в моем подвале нет привидений и вряд ли они когда-то там водились, — с улыбкой произнесла молодая женщина.
— Не верите? — Майки насупился, а потом махнул рукой. — Пойдемте, я покажу! Только возьмите фонарик, там жутко темно и страшно.
Спустя несколько минут черепашки, их Учитель и хозяйка дома, вооружившись здоровенными старыми фонарями, по одному вошли в чулан. Заветная дверь оставалось открытой. Эйприл по пути восклицала, как же давно она сюда не приезжала и как было бы здорово навести здесь порядок, на что Дон подумал, как же после уборки у него будет болеть панцирь…
За дверью все так же непроницаемо шевелился мрак, но за пределы подвала ступить не смел. Рафаэль пожал плечами и первым нырнул в темноту. Его фонарь на мгновение осветил почти все пространство впереди, но вот черепашка уже скрылась во мраке. Остальные поспешили за ним, дабы не оставаться снаружи. Вскоре подвал оказался более-менее прилично освещен, мрак собрался по углам. Наверное, он не любил свет, поэтому и сидел здесь годами, собираясь все плотнее.
— Ну и где эти красные глаза… в рамке? — с усмешкой повернулся к брату Рафаэль.
— Там… — Микеланджело указал рукой куда-то за спину черепахи с саями в креплениях пояса.
Все повернулись в ту сторону – и Эйприл громко вскрикнула… На стене висел потрясающий портрет молодого человека. Его улыбка, казалось, обезоруживала, гипнотизировала, заставляла смотреть на него и доверять ему. Его глаза, словно объятые ярким пламенем внутри зрачков, проникали в самые потаенные уголки души. Черные длинные волосы вились по плечам.
— Это он… — попятился назад Микеланджело. — Только в тот раз глаза у него светились в темноте. Я как увидел, понял, что так не должно быть…
— Тихо, Майки! — прервал быструю речь брата Леонардо. — Эйприл, кто этот человек? Эйприл?
Черепахи оглянулись на рыжеволосую женщину, что стояла рядом с ними сейчас с таким испуганным лицом, что можно было подумать, в этот момент она видела перед собой саму смерть.
— Эйприл! — Рафаэль встряхнул ее хорошенько за плечи. — Что с тобой?
— Ребята… — она словно очнулась от многовекового сна. — Что?.. Как вы здесь?.. — ее взгляд упал на портрет. — Уходим отсюда, скорее! — и, не говоря больше ни слова, журналистка метнулась к выходу.
Она была почти у цели, как вдруг дверь перед ее носом захлопнулась. Черепахи заозирались по сторонам, ветра быть не могло. Сплинтер задумчиво водил носом, изредка слышался стук его хвоста об пол. Свет в фонарях задрожал. Казалось, в отдалении смеется жестокий гигант, решивший над ними подшутить.
— Выпусти нас отсюда! — внезапно раздавшийся звонкий голос Эйприл эхом отскочил от сырых стен. — Зачем тебе это? Выпусти, пожалуйста!
— Лео, я с ума схожу? — Рафаэль наклонился к брату в непонятном порыве.
Неизвестно, откуда взялось эхо в этом пугающе странном помещении, но через мгновение дверь со скрипом открылась, и в подвал хлынул поток свежего воздуха.
Только выбравшись наружу, черепашки позволили себе наконец расслабиться. Сплинтер что-то шептал под нос, вероятно, мысли уже не могли держаться просто в голове, они стремились найти выход. Эйприл плакала, сидя на крыльце. Догорал закат. Солнце, на прощание махая лучами, скрывалось за горизонтом. Еще немного, и землю накроет темный саван ночи. В траве застрекотали сверчки. Донателло поднял глаза к небу, словно ждал появления первых, еще не ярких, звезд. Скоро на бархатно-синее полотно взойдет луна, желтая, словно кусок вкусного сыра. Дотянуться бы рукой и оторвать кусочек…
Какая на вкус луна? Вы не знаете? Похожа на спелое яблоко. Нет, это все-таки солнце. Теплый хлеб или пирог… Тоже солнце. Луна? Сыр – луна. И все. Ей позволили всего один вкус. И теперь у нее просто нет выбора.
За спинами друзей окна налились красноватым светом, бросая алые отблески на траву. Но никто этого не заметил.

* * *

Она бежала. А он догонял. Бродяга-ветер играл его черной гривой.
Она бежала, желая поиграть с ним, поиграть с ребенком. А он догонял, думая, что она никогда не сможет убежать достаточно далеко, чтобы скрыться.
Красивая девушка с длинными рыжими волосами внезапно поняла, что дальше нет дороги – лесная тропа вела только к обрыву. Внизу рокотало быстрое речное течение, предостерегая всех, кто мог только слышать. Но он отстал все-таки. Девушка облегченно вздохнула – хоть когда-то удалось обогнать этого мальчишку – обернулась и… Он стоял в метре от нее, по-прежнему улыбаясь.
— Ты такой быстрый и ловкий, — пробормотала она, стремясь скрыть свой испуг.
— Я таким родился, — обезоруживающе улыбнулся брат и жестом пригласил сесть на буро-зеленую уже траву, отдохнуть. — Эйприл, ты знаешь, что мы не родственники?
— Как?.. Вернее, я подозревала об этом, но…
— Перестань. Ты же понимаешь, что я не похож ни на кого из родителей. И почему нет фотографий мамы, когда она меня носила? Почему? — его глубокие черные глаза пронзила боль.
— Джеймс, родители любят тебя. И кажется, больше, чем меня… — последние слова прозвучали совсем тихо, но мальчик все равно услышал.
— Ерунда. Ты родилась первой. На тебя больше надежд.
— Больше надежд не значит больше любви… — со вздохом проговорила девушка. — Идем домой, Джеймс. Идем домой.

Глава 7.

В Старом квартале с самого утра творилось неладное. И его обитатели, не понимая происходящего, судорожно выпытывали друг у друга мельчайшие подробности, осторожно пробирались меж домами, дабы кто не увидел, с одним только желанием – посмотреть на таинственного незнакомца в плаще, объявившегося с рассветом на площади. Оборвыши уже расселись по ветхим крышам, радостно переговариваясь. Им не было дела до пришельца. Появился, пусть говорит и уходит. А их дело проводить ревизию в карманах горожан, не вдумываясь во все остальное. И отдавать часть денег Барону. Гораздо большую часть, чем хотелось бы…
Молодежь снова собралась возле кострища. Воздух еще носил в себе память о том дне, когда здесь впервые сожгли человека. Тогда это был лишь суд над страшным убийцей. По округе эхом разлетелись слова проклятий, которыми тот покрывал все и вся. Быть может, зверские забавы подростков лишь результат давно стершегося из людской памяти дела?
Со стороны прохода в более приличные улицы Нью-Йорка послышался звук подъехавшего автомобиля, и вскоре обитатели Старого квартала могли лицезреть самого Барона, негласного хозяина собравшейся разношерстной толпы. На вид ему можно было дать лет пятьдесят. Волосы, чуть с проседью. Внушительный, с горбинкой, нос. Шрам на правой стороне лица пересекал смоляную бровь. Несколько впавшие грозные глаза с тяжелыми веками внимательно осматривали незнакомца, стоявшего в самой середине площади. Барон, нисколько не смущаясь, спокойными шагами подошел к человеку в плаще и странном металлическом шлеме.
— Праздничный карнавал давно прошел, — заметил Барон, оказавшись совсем рядом.
— Не время для шуток, — незнакомец презрительно оглядел гогочущую толпу и змеиную ухмылку собеседника. — У меня есть предложение…
— От которого я не смогу отказаться? — улыбнулся хозяин квартала.
— Не смейте меня перебивать, — все так же спокойно продолжал голос, из-за шлема отдававший холодком.
— Идемте со мной. Но если ваше предложение окажется не достойным моего внимания, я отдам вас на растерзание моим милым домашним псам, — подмигнул Барон и поманил за собой.
Пестрая толпа «псов», как назвал их Барон, почтительно расступалась перед ним, образуя живой коридор, из которого то и дело высовывался чей-нибудь любопытный нос, в следующую секунду оттиснутый обратно, а то и к задним рядам – за любопытство. Незнакомец брезгливо обернулся в свой плащ и старался идти стремительно, что периодически затруднялось неспешно шествующим Бароном. Из толпы слышались смешки, шепот, удивленные восклицания тех, кто впервые увидел странного чужака. А он боялся, как бы кому ни пришло в голову потрогать его для большей полноты ощущений.
Через десять минут томительного ожидания чужака процессия оказалась перед самой, наверное, приличной дверью этого квартала. Негромкий стук. Почтительно склонившийся перед важным гостем хозяин дома. И вот они уже внутри. За стенами помещения зашумела толпа, лица любопытных оказались прижатыми к стеклам. Только тогда Барон позволил себе сбросить гримасу холодной усмешки и так же брезгливо, как совсем недавно незнакомец в своем плаще, велел охране разогнать собравшихся. Два шкафа, которых чужак принял именно за мебель, но ни в коем случае за что-то иное, молча отделились от стены и исчезли за дверью. Целое мгновение комнатку наполняли крики, а затем все стихло.
— Как твое имя, чужак? — повелительно спросил Барон, когда смог усесться в любезно предложенном кресле и выгнал хозяина на улицу.
— В этом городе меня знают под именем Шреддера, — глухо прозвучал голос незнакомца.
— Сними шлем.
— С какой стати?
— Я не доверяю тебе.
Шреддер замялся: не в его правилах было действовать так открыто, не в его правилах было подчиняться приказам. Но прошла минута, и перед тяжелым взором тускневших глаз Барона предстало свежее, здоровое лицо. Некоторое время хозяин квартала молча рассматривал японца, а потом щелкнул пальцами:
— Принести мои бумаги!
Маленький, юркий человечек, которого Ороку Саки (а это оказался именно он, не знаете же вы другого Шреддера) не замечал до этого времени, бросился наружу, и спустя мгновение уже стоял в комнате, бережно держа в руках толстую папку. Шреддер осмотрелся вокруг, и с отвращением отметил, что условия жизни здесь ужасные: грязь не только на полу, но и на столах, настенные полки захламлены, причем вряд ли соседство старых ботинок и красного перца показалось бы кому-либо из обитателей странным, на стулья было страшно присесть. А Барон… «Для него это необходимость. Вот его слабое место – квартал. Он боится их, ненавидит их. Но они его кормят…»
Помощник смел со стола лишние предметы, так что до стен докатилась в целости только одна чашка из пяти, а газеты разлетелись и грязным листопадом покрыли пол. Барон листал свои бумаги, что-то ища. У стен заворочалась еще парочка шкафов, на что Шреддер проклял все на свете притоны и всех на свете баронов.
— Ты, — вязко буркнул Барон, одной рукой придерживая толстый живот в дорогом, расшитом драгоценными камнями, пиджаке.
— Я? — от удивления вырвалось у Ороку Саки.
Он держал в руках белоснежный лист со своей фотографией и некоторыми фактами недолгой пока еще жизни. Старой фотографией, о которой он уже и думать забыл: длинноволосый молодой человек улыбался, прислонясь к перилам огромного моста. Он улыбался. Словно в прошлой жизни.
А старик смеялся. Сейчас смеялся. Был доволен произведенным эффектом, пройдоха. Негодяй. И мерзавец. Откормленная свинья.
— Так я жду твое предложение, — Барон рывком вырвал фотографию и откинулся на спинку кресла.

* * *

И снова горел костер. Высоко вздымалось пламя, предвкушая скорый пир. Вокруг снова толпилась молодежь, переругиваясь и громко целуясь. Двое ребят посильнее уже тащили трепыхавшийся мешок, в котором что-то истошно визжало.
— Черт вас побери, вы заклеили ей рот?? — набросился на них подоспевший лидер, лохматый паренек, обвешанный дорогими вещами, как елка – шариками на Рождество.
— Да! Но у нее такой голос! Сам не слышишь, что ли? — один из тащивших легонько пнул мешок, мгновенно отозвавшийся сдавленным рычанием.
— Ой, кто там у вас? — кокетливо потягивая вверх и без того короткую юбку, подошла девица с ядерно-розовыми волосами.
— Бывшая одноклассница, — мерзко ухмыльнулся лохматый. — Не давала списывать…
— Отпустите ее.
— Слушай, а ты можешь так и?.. — девица уже составляла перечень тех, кому предстояло стать их новой жертвой.
— Отпустите ее.
Говорившие начали оглядываться по сторонам, резко вертя головами, но так никого и не видели. Вдруг луна, вздыхая, поднялась выше над развалившимися крышами и в ее мерцающем свете показалась высокая фигура. Наслаждаясь произведенным эффектом, фигура стремительно подпрыгнула и приземлилась уже за спины ничего не соображающих ребят. Подростки поспешили отойти к стенам.
Перед их взорами предстал красивый юноша с дивной гривой черных волос, собранных в хвост серебристой лентой. По его губам змеилась улыбка, парализовавшая всех окружающих. Ни один из подростков не смог выдержать полный ненависти и яростного веселья взгляд черных глаз. Юноша, смахнув с черной куртки пыль, размеренным шагом подошел к замершему мешку и аккуратно развязал его. Вот уже показалась растрепанная головка с кляпом во рту и испуганными до невозможности глазами. Щеки хранили следы соленых дорожек. Связанная по рукам и ногам, девушка могла только пытаться кричать… Он улыбнулся.
— Ты свободна, милая… — путы на ней ослабли, девушка рывками освободилась от них окончательно и теперь смотрела на благородного рыцаря без коня и лат.
— Спасибо.
— Что ты сказала?
— Спасибо…
Квартал наполнился жутким смехом. Дьявольским смехом прекрасного «рыцаря». И лишь тяжелое дыхание убегавшей девушки не позволило ей насладиться этими необычайными звуками.

Глава 8.

Светлая просторная комната была наполнена прозрачно блестящими солнечными лучами. По стенам мягко прыгали зайчики, дергая длинными ушами и поглядывая на кровать, на которой лежала красивая молодая женщина. Все ее стройное тело, объятое сетями спокойного сна, излучало волны нежной доброты. Рыжие кудри разметались по большой подушке, чуть приоткрылись пухлые губы, открыв взорам солнечных зайчиков белоснежные зубки. За окном неспеша вырастал день, яркий как само солнце, его породившее. Вдруг один из зайчиков резво приземлился на подушку, рядом с хорошенькой головкой женщины.
— Майки! — прошипели откуда-то сбоку. — Сейчас же убери зеркало!
— Она не проснется! — попытался защититься ниндзя в оранжевой повязке, сидящий на подоконнике. — Ты бы лучше сам молчал, задира!
— А ну повтори!.. — мутант в красной повязке стремительно поднялся с пола, так что послышался хруст.
— Старый задира… — Микеланджело хихикнул, поднеся руку ко рту.
Входная дверь тихонько приоткрылась, и в проеме показалось сонное лицо Леонардо. Младший брат, недолго думая, развернул небольшое зеркальце, с которым уже час играл и не мог остановиться, в нужную сторону. Лео чертыхнулся.
— Сейчас кто-то полетит дышать свежим воздухом, — уже с улыбкой произнес Рафаэль, глядя на раздраженного зеленого брата, готового расправиться с Майки в то же мгновение, как доберется до окна.
— Эй-эй, я не мишень! — настала очередь Микеланджело шипеть, когда на него замахнулись расческой, наспех взятой со столика хозяйки дома.
В это время Сплинтер, вдыхая терпкий аромат любимого чая и желая насладиться им в полной мере, вышел на полянку за домом, где в прошлый свой приезд черепашки поставили беседку. Что-то напевая под мохнатый нос, он покачивал хвостом в такт. Давно уже Мастер Йоши не чувствовал себя настолько замечательно. Вдалеке, в лесу, слышался гомон пернатых, мягкий травяной ковер под ногами приветливо колыхался, сочно-зеленая его зелень давала отдых глазам, уставшим от городской серости и пыли. Высоко в небе уже парили облака, словно парусники, мчащиеся куда-то. Крыса задрала голову в попытке получше разглядеть пухлых небожителей, белых странников. Из кучки маленьких облачков отделилось одно и доплыло до солнца, но нечаянно накрыло его. Думается, оно тут же испуганно извинилось перед светилом, потому как уже через мгновение быстро полетело дальше. Йоши улыбнулся: в облике крысы он еще более чутко воспринимал зов истинной стороны жизни. Так может, его странное превращение все-таки благо? Кто знает, кто знает…
Плюх.
Сплинтер недоуменно посмотрел на поднос, который бережно держал в руках. Прянички чуть съехали с блюдца, когда в небольшую фарфоровую чашку с зеленоватого цвета чаем… упала расческа! Обычная расческа! Крыса хлопала глазами, силясь понять, откуда прилетело это порождение человеческих рук.
— Ой! — послышалось откуда-то сверху.
— Аа… — кто-то разочарованно вздохнул.
Сплинтер обернулся и в открытом окне увидел прижавшегося к стенке Микеланджело и испуганного Леонардо, за спиной которого мелькнула красная повязка.
— Дети… — крыса понурила голову и задумчиво поплелась на кухню за новой порцией чая.

* * *

В темном чулане не просто пахло пылью и старыми вещами – там неимоверно воняло. Донателло зажал нос рукой, дабы не наглотаться противного запаха, и огляделся в поисках хоть какой-нибудь защиты. Есть! Полотенце в минуту было смочено водой и обернуто вокруг зеленой физиономии черепахи. Чулан, казалось, терпеливо ждал гостя. Старый шкаф все так же стоял, прислоненный к стене. Дон открыл дверцу и закашлялся: оттуда вырвались такие клубы пыли, что даже противогаз не помог бы. На грязных, давно не протираемых полках столпились серые тарелки, большие старые чаши, ножи с серебряными ручками, загадочный чайник с тремя носиками и черным узором на крышке и множество иных вещей, которые ниндзя лишь бегло оглядел, не имея никакого желания реквизировать эти следы давно минувших дней. Резные узоры на дверцах представляли несколько больший интерес – повествовавшие о какой-то древней битве, они словно ждали, когда по ним проведут рукой, пусть даже зеленой. Пыль, вихрясь, слетела и постаралась осесть на соседних предметах. Черепаха, как следует отчихавшись, медленно дотронулась до человека с мечом. Сквозь кожу просочилось странное тепло, или это всего только мираж, обманчивое впечатление… Донателло не знал. Но внезапно ему так захотелось заглянуть в подвал еще раз, увидеть тот портрет, что пришел в себя уже у заветной двери.
«Нет, если я поду туда один, можно оказаться в темноте, со странным молодым человеком, да еще и без выхода… Нужно спросить у Эйприл, кто он все-таки такой…» - ниндзя задумчиво возил в пыли пальцем. «А если он жил здесь? Эйприл его явно знает. Тогда почему боится и зачем так кричала, если можно было самим открыть дверь? Ветер… разве там есть ветер?»
Донателло еще раз взглянул на изрядно поцарапанную дверь, ведущую в холодный подвал, сорвал полотенце и вышел из чулана навстречу свежему воздуху и теплым объятиям солнечного дня.

* * *

Единственный исправно работающий приемник стыдливо захрипел, как только до кнопки дотронулись зеленые влажные пальцы. Сквозь беловатые занавески на кухню заглядывало солнце, которое сегодня никому не давало покоя, всюду совало свой любопытный веснушчатый носик и каждого норовило погладить лучиком. Микеланджело так досталось, что теперь он вынужден был приложить к макушке пакет со льдом, «ласковое прикосновение» дневного светила обернулось для весельчака солнечным ударом, первым в жизни, а потому особенно болезненным. Он осоловело сидел, поджав ноги, на старом стуле и старался, как мог, следить за манипуляциями Мастера Йоши в холодильнике.
— Учитель, осчастливьте умирающего… там есть пицца??
— Увы, сынок… — Сплинтер даже не обернулся в сторону жадно пожирающего взглядом замерзшие полки ниндзя.
— Тогда прощайте, Учитель!..
— Неужели этот день наконец настал? Моя жизнь потеряет часть своего смысла, некого будет лупить, — усмехнулся неслышно вошедший Рафаэль.
— Ты все язвишь, а мне, между прочим, плохо! — обиженно пискнул младший брат и постарался пнуть Рафа.
Рафаэль, войдя в раж, схватил брата за ногу и что есть силы дернул вниз. Оказавшись на полу, с и без того раскалывающейся головой, Микеланджело только простонал – на большее он уже не был способен.
— Ладно, мученик… давай руку, — трехпалая ладонь раскрылась.
— Спасибо, — к своему же удивлению, Майки не стал мстить черепахе в красной повязке, а просто… встал на ноги.
Дверь холодильника захлопнулась, и Сплинтер печально повел носом:
— Здесь нет практически ничего.
— В каком смысле? — уставились на сенсея черепахи.
— В прямом… пищи на день максимум. А мы собирались остаться здесь на неделю…

Глава 9.

За окнами проносились далекие деревья, сливаясь в одно большое, протяженностью… Кстати…
— Лео, сколько еще ехать? Меня эта вечная дорога уже достала, — проворчал грубый голос из-за спинки водительского сиденья.
— Ты специально для этого за мной сел: чтобы доставать меня самому?? — черепаха в голубой повязке резко крутанула руль, чтобы вовремя вернуться на свою полосу.
— Не понимаю, кто еще может заехать в эту глухомань, — продолжал, между тем, недовольный, потирая зеленые крепкие кулаки – видно было, что ему давно не терпится пустить их в дело.
— Помолчали бы немножко, я так и не выспался из-за вас…
— Из-за нас??? Да это все Майки!
— Дон, у тебя есть под рукой что-нибудь тяжелое? — обернулся водитель к братьям.
— На дорогу смотри, дальнобойщик! — огрызнулся Рафаэль, смотря в потолок и что-то обдумывая.
Донателло сонно уставился в окно. Там было практически то же, что и в начале их отъезда: однотипные пейзажи никак не желали смениться хоть каким бы то ни было разнообразием. Дорога в Нью-Йорк казалась бесконечной серой лентой. И как назло, была еще и пуста! Так бы хоть поиграли в «угадай марку впередиидущего автомобиля». Жаль только, что Майки оставили в загородном доме Эйприл. Вместе с Учителем и самой журналисткой. С тех пор, как они попали в ловушку в подвале, девушка постоянно спала, так что ничем невозможно было разбудить. Сплинтер пытался достучаться до ее сознания, Майки громыхал и буйствовал изо всех сил, но… ничего.
— People like you: you live in a dream world…
You despise the outside…
And you fear the next one…
— Снова ты завел… — простонал Леонардо и раздраженно вцепился в руль, словно пытался переломить его или, в крайнем случае, оставить заметные отпечатки.
— …It's in your dream there's just one…
Question should I kill or should…
I be left behind?
— Рафаэль, ты записался на курсы домашних садистов особо высокого класса? — Дон попытался зажать уши руками, чтобы не слышать громкого голоса брата, не поющего, а наполовину орущего любимую песню.
— …Sick and tired of all your complaints…
This is the hour…
We bring it down…
I've come to realize…
With every little glimps…
Леонардо с некоторой завистью посмотрел на Дона – у того хотя бы руки свободны. Ну ничего, когда приедут домой, он задаст этому нахалу…
— …You fade I was told…
That I could fly when least expected…
Cloud connected you seem to be…
So introverted how come…
We fail with all that…
Is given you crossed…
The line you remember my name…
Time runs backwards as long as you…
Are heading that way… — Рафаэль довольно откинулся на спинку кресла и торжествующе взглянул на попутчиков – будут знать, с кем связались.
— Зря ты это сделал, — усмехнулся Дон, заметив внутренние позывы сидящего рядом Леонардо.
— Ничего особенного не случится, если вы разок-другой будете слушать правильную музыку…
—…В твоем исполнении? — грозно закончил за брата лидер.
— Естественно!
По кабине летящего вперед фургона прокатился протяжный вздох.

* * *

Он смело шел меж рядами любопытных, ничуть не смущаясь от их пристальных взглядов. Какое-то время назад точно так же таинственный незнакомец в странном одеянии прошествовал за Бароном в одно из полуразвалившихся строений. Гордо подняв голову, дьявольски красивый парень изучающе смотрел на толпу, вновь собравшуюся на площади. Только теперь здесь не было Барона. Он был один, но заставлял каждого из присутствующих трепетать от страха.
На небо широкой походкой взошла луна, нахально уселась на мягкое облако, бархатно-серое в ночном приглушенном свете. Захочет ли она слезать с этого трона или теперь на небе установилась лунная монархия? Черноволосый юноша призывно глянул вверх, и луна на мгновение стала гораздо темнее, чем ей положено. Подмигивающий спутник Земли? Нет, вы это видели??
Звезды, казалось, вспыхнули ярче обычного, гневно заиграв острыми лучами. Парень только расхохотался в ответ. Его белая рубашка белоснежным пятном освещала мрак, когда необычный гость Старого квартала искал наиболее удобное положение для обращения к той глупой толпе, что шла за ним по пятам, как слепо влюбленная юная девица, еще не знающая жизни, но строящая свои святые идеалы. Пара минут – и вот он уже повернулся к ним лицом, пусть видят своего бога, пусть любуются и запоминают каждую черту его прекрасного лица…
Он стоял и улыбался. А перед ним расстилалось небольшое людское море, масса жалких существ, жадных до денег и власти, которыми будет так приятно попользоваться и выбросить туда, откуда он родом… Он давно все понял, теперь предстояло рассказать обо всем этому грешному миру! Все равно людям пора платить за спокойную жизнь… да, друзья, за все приходится платить…

* * *

Фургон неспешно въехал на странно тихие улицы Нью-Йорка. Грешный город давно спал под темным покрывалом матушки-ночи. Погасли неоновые огни дешевых забегаловок и престижных, богатых казино. Люди действительно спали, а не гудели пьяным роем, как это происходило обычно. Рафаэль с удивлением лицезрел пустынные тротуары, на которых обычно можно было видеть стайки молодежных группировок. Смешно звучит… молодежные группировки…
— Ребята, вы ничего странного не замечаете?
— Раф, если что и странно, так это то, что ты проехал молча ровно половину пути, а не первую милю, как обычно, — шепотом ответил Леонардо, не желая раньше времени будить спящего Дона.
— Я серьезно говорю, что-то здесь не так… — задумчиво протянул Рафаэль и откинулся на спинку сиденья, в конце концов не его это дело сейчас.
Холодный нахальный ветер гонял по мостовой обрывки бумаги, белевшие в темноте унылыми пятнами. Изредка в остывших подворотнях слышался заунывный вой бездомных котов, готовых на все ради поживы. Да рев мотоцикла где-то вдалеке… Рев мотоцикла?
— Лео, как насчет посмотреть, вдруг это Кейси? — оживилась черепаха в красной повязке, придвинувшись ближе к брату.
— Оох… что тебе не спится, как Донателло… — Лео отрицательно покачал головой, все-таки Сплинтер дал им четкие указания: купить продуктов, забрать из дома пару склянок и пулей обратно.
Сзади пробурчали что-то про пассивность и занудство. Лидер черепашьей команды устало улыбнулся – Раф таким был всегда. С самого детства неугомонное взрывоопасное зеленое существо вечно ворчало, лезло на рожон, случайно подставляя братьев. Но они любили его таким. Разве можно не любить брата?
Выбрав наиболее темный дворик, Леонардо осторожно, чтобы не потревожить случайных обитателей, завел туда фургон.
— Дон, вы с Рафом спускаетесь в канализацию, а я иду в магазин.
— Вот так всегда, все самое интересное… — Рафаэль не умел принимать молча.
Проснувшийся уже под конец поездки Донателло лишь согласно кивнул, вытащив из бардачка небольшой рюкзак, и выбрался из фургона. Лидер остался один. Несколько мгновений он вслушивался в тишину снаружи, уже после быстрого ухода братьев. Этот то же Нью-Йорк страшный и глупый город. И он сейчас необычайным образом спал, укутавшись в ночь, оставив позади все тревоги и раздумья. Интересно, а город умеет чувствовать?
С такими мыслями Леонардо открывал дверцу фургона, как внезапно заметил промелькнувший по одной из крыш на фоне сияющего лунно-серебряного света силуэт.

Глава 10.

Оставалось уже немного, еще пара старых зданий, и можно будет вскипятить чаю, усесться на широкой постели и… Но что это? Фургон с тремя странными существами… Кеншин затаил дыхание. Фигуры расплывались в темноте, а волчьим зрением парень пока еще не обладал. Но они похожи… да, на тех самых, о которых рассказывал отец. Из поколения в поколение Братство передавало легенду о Призраках Ночи, четырех братьях, отличающихся от людей внешностью. Четыре воплощения Добродетелей: Мужества, Сострадания, Мудрости и Воли. Но неужели?.. Нет, этого не может быть! Такое совпадение: Братство нуждается в помощи, странные вещи происходят вокруг, и тут ОНИ!
Фигуры внизу разделились, одна пошла в сторону ближайшего ночного магазина, две скрылись во мраке подворотен. Кеншин решил не ждать другого случая и спуститься сейчас с той крыши, на которую забрался для лучшего обзора. Осторожно нащупывая лестницу, он медленно приближался к земле, стараясь не выдать себя ни звуком. Внезапно он почувствовал чье-то дыхание за спиной… резко повернулся…
Перед парнем из темноты возникла невысокая фигура… черепахи! В лунном свете особо нереальным казалось все происходящее: и скрещенные на грудных щитках зеленые руки, и развеваемый ветром кончик повязки, и торчащие из-за округлого панциря рукояти настоящих катан…
— Не двигайся. Я не причиню тебе зла.
— Кто ты? — еле выдавил из себя Кеншин, пятясь назад.
— Не столь важно это, как то, что ты следишь за нами.
— Я не следил… Я случайно!
— Тише… — черепаха приложила палец ко рту. — Перебудишь всех вокруг.
— Не перебужу… — Кеншин пожал плечами и посмотрел странному существу прямо в глаза. — Нью-Йорк не просто спит. Это мертвый сон. Их не разбудит, даже если над ухом взорвется бомба.
— Что ты имеешь в виду? — черепаха явно насторожилась.
— Я через весь город проехал на отцовском мотоцикле. Улицы пусты, в окнах темно. Ради интереса разбил пару стекол на втором этаже… Звон стоял хороший, но никто не проснулся. Никто, — парень взволнованно теребил цепочку на брюках. — Если бы все было в порядке, ведь так не случилось бы, правда?
— Ты меня не боишься… — Леонардо не спрашивал, он знал это.
— Верно, — подтвердил Кеншин. — Мне о вас рассказывал отец… Вы – Призраки.
Через некоторое время изумленный Лео уже слушал рассказ о том, что он и его братья умудрились стать легендой за много веков до того, как появились на свет. Ночь скрадывала очертания окружающих предметов, здания казались сплошной массой, и лишь луна в высоком небе что-то пела мириадам собравшихся вокруг звездных клякс.

* * *

Впереди маячила гора камней и разбросанного мусора. Ужасно пахнущего. Дымящегося. Пикающего.
— Дон… Мне это все не нравится… — Рафаэль с опаской приближался к руинам, преграждавшим быструю дорогу к дому. — Оно пищит… Черт! Смываемся!
— Ааай!!
Взрывной волной черепах отбросило в дальний конец канализационного тоннеля и крепко приложило к стене. Донателло схватился за руку – из ранки сочилась кровь, все-таки достало осколком. Рафаэль ругался и рычал сквозь стиснутые зубы. Им придется возвращаться обратно к фургону, ибо искать обходной пусть в этой ветке нельзя, слишком все старое и ненадежное. Вдалеке что-то заурчало.
— Смываемся, пока не поздно… К люку… — черепашка с саями быстро вытолкала брата из опасного разветвления и повела к люку. — Видимо, тебя не только по руке задело…
— Голова раскалывается, Раф… — простонал Донателло, покорно идя следом.
Со стен стекали мутные капли, так что внизу образовывалось множество лужиц. Идти было сложнее, от взрыва стены трескались и крошились, под ногами перекатывались камешки, мешая. Видневшаяся лестница на поверхность, казалось, была слишком далеко для двух порядком поцарапанных черепах. Дона шатало из стороны в сторону, следовало дойти до фургона как можно быстрее, иначе он просто выбьется из сил. Раньше такого не было… Кому понадобилось устраивать взрывы в канализации? Почему город наверху молчит? Мысли проносились в голове Рафаэля стремительнее молний.

* * *

Когда дверца фургона наконец впустила внутрь братьев, Леонардо уже успел забеспокоиться. Сидящий словно на иголках парень все время лепетал о легенде и Призраках Ночи, а из-под земли один за другим донеслись четыре глухих толчка. Луна по-прежнему равнодушно (как будто она иначе умеет…) взирала с высоты своего трона на Нью-Йорк. Тихий, молчаливый. Практически неживой.
Выслушав короткий рассказ Рафаэля о злоключениях в канализации и дав возможность Кеншину в очередной раз поведать родовое предание, лидер черепашьей команды позволил себе устало вздохнуть и включить зажигание. Предстояло найти в пустом городе хоть какие-нибудь ингредиенты для лекарства Эйприл, иначе… Он не хотел думать о том, что будет, если журналистка не проснется. Выходные выдались слишком насыщенными и непонятными, нужно было срочно что-то сделать, чтобы все встало на свои места… Но что?
— Вы должны помочь нам! — неугомонно вещал Кеншин, изводя уже Рафаэля. — Братство разваливается на глазах, новых сил нет, а внутри нас раздирают противоречия…
— Долго учил? — нетерпеливо прервал его Раф, зевая. — Слушай, парень, почему бы вашей стае не вывесить объявления с предложением работы? Требуется человек, который захочет большую часть времени подвергать свою шкуру огромному риску. Уверен, отбоя от претендентов не будет.
— Ты смеешься зря! Рано или поздно вам все равно придется столкнуться с мировым Злом! Так гласит легенда!
— Знаешь, куда засунь свою легенду?! — не удержался Рафаэль, приблизив свое лицо к парнишке.
— Раф! Остынь! — подал голос лидер, стараясь хоть как-то удержать брата.
И что самое интересное, тот послушался. Замолчал на несколько минут. Потом глухо спросил:
— Где ты оставил своего железного коня?
— Примерно в двух кварталах… — недоуменно проговорил Кеншин.
— Останови, Лео…
Ответное послушание. Легкое шуршание шин по асфальту, вобравшему в себя миллионы звуков. И так надежно спрятавшему их навсегда.
— Твоя остановка, парень.
— Но… — Кеншин повернулся к Рафаэлю.
— Никаких «но», — черепаха открыла дверь и скрестила на груди мускулистые руки. — И учти на будущее: живая легенда это тебе не сказки на ночь. Я сказал, а ты сделал. Так что вперед, пока легенда не рассердилась и не надавала тебе по ушам.
Парень в надежде оглянулся на Леонардо, тот лишь пожал плечами. Лежавший на сиденье в забытье Дон также помочь не мог. Угрюмо отвернувшись, Кеншин выбрался из фургона. Через мгновение он остался совершенно один в пустом городе. Легенды больше не существовало, по крайней мере, для него. Парень не верил, что если бы это были настоящие герои, они поступили бы так подло. Просто не верил.
Тем временем черепаший фургон катил дальше, прорезая ночную мглу слепящим светом фар. Но поблизости не было ни аптекарских лавок, ни любых других магазинов. Донателло еле слышно стонал в ненадежном и зыбком сне. Он то проваливался в жгучий песок, лецезрея все нарастающий жар битвы, то падал во тьму, которую прорезал хрипловато-бархатный голос, зовущий пойти за ним дальше. Рафаэль пытался не уснуть рядом, бормоча себе под нос «комплименты» всем странным ночам и начинающимся после них неприятностям. Леонардо упрямо вел фургон, тщательно посматривая по сторонам в поисках жизни, как вдруг…
Жизнь объявилась прямо на дороге. В лице их старого знакомого. Ороку Саки.

Глава 11.

Девушка спала. Рыжие локоны непослушно разметались по подушке, вихрясь и сверкая маленькими солнышками в ответ на то, что любопытно заглядывало в окно. Совсем скоро день начнет клониться к закату, это значит, что сыновья уже рядом с городом. Рядом с диваном, прямо на полу, уснул Микеланджело, не желая отходить далеко. Он настаивал на том, что может понадобиться… Он был прав. Но что можно сделать, когда сон все сильнее охватывает сознание, веки тяжелеют, хвост покорно падает… Скорее бы черепашки вернулись. Сплинтер мотнул головой. Если они не смогут помочь Эйприл… если… Нельзя позволить этому случиться! Нельзя.
Мастер устало опустил глаза. Что-то случилось с их давней и верной подругой, что-то страшное, что овладело ее сущностью и не отпускает, держит в своих хищных когтистых… Он посмотрел на свои лапы, когтистые и, возможно, чем-то хищные…
Внутренний голос нашептывал нечто неудобоваримое и не в меру странное, хотя они столько уже повидали, что удивляться было трудно чему-либо новому. Казалось, время остановилось, каждая секунда падала в Лету целую вечность. Можно было разглядеть все детали… как капли… как слезы… Слезы Вечности. Той самой, что незримо правит миром.
Пол дрогнул.
Вдалеке послышался гул ветра, несущегося по кронам деревьев, словно озорной мальчишка.
Снова этот удар снизу. С полки упало несколько книг.
Хамато Йоши обеспокоенно следил за расползающемуся по полу красноватому лучу. Мало-помалу в комнате возникал силуэт молодого человека не самой неприятной наружности, если бы не холодные глаза.
— Добрый вечер, Мастер Йоши, — в устах парня звучала неприкрытая издевка. — Позвольте пригласить вас, вашего… сына и эту молодую леди на наш праздник…
— Уходите.
— Ох… Ха-ха-ха-ха! — Он запрокинул свою черноволосую голову и громко хохотал. — Простите, что не представился… Бегерит, Ариман, Евронимус и так далее… В миру ныне известен более как Джеймс О’Нил. Для вас, уважаемый Йоши, просто Дьявол. Надеюсь, больше разъяснять нечего?.. — Сплинтер поежился узрев могильную пустоту и адский огонь в глазах пришельца… того самого, чей портрет так неприятно улыбался в подвале.

* * *

Высокий мужчина с белыми волосами мрачно ходил из угла в угол, будто белогривый лев в клетке. Молча стоявшие возле стен фигуры в масках и плащах, с одинаковыми медальонами на груди, не шевелились и уподобились древним истуканам. Замок буквально переполнялся напряжением последних дней. В дальнем конце залы угрюмо сидела Кито, поигрывая серебряным кинжалом.
— Мы не знаем, почему, но Нью-Йорк охватил сон. Все, кроме Старого квартала, замерло. Отщепенцы разбрелись по улицам, но ничего не взламывают, не грабят, не убивают… ничего. Они словно выбирают цель. Как будто муравейник разворошили, вбили каждому в голову одну лишь фразу и выпустили в город. Дальним патрулям кажется, что народ подбирается центральной площадке парка недалеко от города. Ребята покопались в архивах: когда-то там существовало крупное захоронение Койотов, индейских богов ада, если верить легендам. Могилы действительно были, но содержимое их всегда оставалось загадкой…
— Пустырь Койота… — задумчиво пробормотал Тамерин Телуна, на мгновение остановившись и взглянув на говорящего, коренастого темноволосого юношу.
— Верно, Белый Брат. Также известно, что некоторые из жителей Старого квартала разводят огонь в разных частях города. Собирают мусор, тащат вещи из подвалов, сваливают в кучу и поджигают. Уже более десятка костров вторят Матушке Луне и пытаются соперничать с ней в яркости. Осмелюсь спросить… — он замялся. — Не пора ли Стае охотиться?
Кито резко подняла голову и пристально посмотрела на отца. Стоящий за ее креслом Като показался из сумрака, сжав пальцы на рукояти меча. Зала замерла. Впервые за много лет один из Братьев предложил Стае снова выйти на охоту. Такое происходило лишь в самых крайних случаях, когда события выходили из-под контроля и требовались радикальные меры. Иначе Братство Волка не убивало…
Шаг за шагом по стенам двигался изумленный шепот. Фигуры в плащах, казавшиеся искусно вылепленными скульптурами, двигались, оборачивались друг к другу, пытались заглянуть в скрытые темнотой глаза, найти ответ на вопрос, мучавший всех давно: переживет ли Братство Кровавое Крещение? Не раз уже Волкам приходилось прилагать все силы к тому, чтобы не распасться после таких ночей. Их было немало в истории… Но мало на веку тех, что присутствовали здесь ныне. Некоторые были совсем еще молодыми, едва старше Кито, не слишком опытными. Их воля пока еще колебалась, понятия о добре, зле и их месте в мире были довольно расплывчатыми по понятиям матерых Волков…
Тамерин обернулся. Братья не просто по делам, но по крови, молча решали, по какой дороге идти всем. Кито постепенно сжималась под этими взглядами, даже ей было не под силу выдержать схлестнувшиеся воли отца и дяди.
— Волки… — Тамерин обвел залу суровым взглядом. — Стая идет на охоту. Готовьтесь, через полчаса выступаем.

* * *

Визг тормозов. Рафаэль уткнулся носом в спинку сиденья Лео, еле сумев удержать Донателло от падения. Стальные шипы на рукавах старого знакомого холодно поблескивали в ночи. Но шлема на противнике не было. Лишь плащ извивался под ударами ветра.
Лео, не теряя времени даром, выпрыгнул из фургона и бросился в атаку. Шреддер, видимо, более теплого приема не ожидал, поэтому и парировал быстрые удары катан без усилий, а потом хитрой подсечкой сбил с ног давнего врага.
— Я здесь не для битв, черепахи, — он даже не обратил внимания на то, что Леонардо быстро откатился назад, и обращался к Рафаэлю.
— Чего тебе, Мистер Мясные Консервы?
— Чего бы ни хотел Ороку Саки… он этого не получит… — Лео снова ринулся вперед, но на этот раз его остановил Рафаэль, крепко обхватив руками за панцирь.
— Пусть говорит. И убирается восвояси, пока мы не надрали ему задницу.
— Вам это трудно будет сделать вдвоем, черепахи… — Шреддер усмехнулся, кивнув в сторону фургона, в котором сейчас боролся с забытьем их брат.
Тела домов вокруг них немного расступились, давая дорогу звездному свету. Ночь выдалась на удивление светлой. На фоне бархатно-синего полотна неба не видно было грязно-серых испражнений заводских труб и призывно мигающих неоновых вывесок.
Черепахи переглянулись. Нужно было решать что-то и очень быстро. Эйприл требовалась помощь. Они порядком устали и драться, по существу, уже практически не могли. Что бы ни требовалось от них этому пройдохе, возможно, короткая передышка позволит им хоть немного разобраться в том, что же все-таки стоит предпринять. И где взять ингредиенты для лекарства.
Вдалеке послышался странный нарастающий гул, вряд ли предвещавший что-либо хорошее. По небу яркой полосой мелькнул протуберанец… луны? Черепахи и Шреддер удивленно смотрели, как красный след несся вперед, расталкивая звезды, к окраине Нью-Йорка. В воздухе пахло страхом, яростью и безумным весельем. Несколько минут спустя Ороку Саки напомнил о своем существовании громким кашлем, на что братья воззрились с жутким выражением лиц. Видел бы их сейчас отец – принял за безумцев. Так что там у него на уме?..

Глава 12.

Не все в этом мире создано для нас и ради нас.
Не все в этом мире подчиняется нам и не все готово принять нас.
Но… готовы ли принять и мы… все? Все то, что порождено этим странным миром?
Кеншин по-детски упрямо дулся на черепах, особенно на того, в красной повязке, что вытолкнул его из фургона. Это же нечестно! Они должны были помочь!
Луна над его головой трансформировалась во что-то такое, от чего холодок пробегал по спине. Звезды расступались перед новыми серебристыми выбросами лунного вещества, похожими на волчьи хвосты. Тут и там мелькали яркие вспышки огненных язычков, пытавшихся лизнуть небо. Старый квартал расползся по Нью-Йорку и теперь творит свою волю. Свою ли? Кеншин задрал голову, пытаясь понять, в каком из кругов ада сейчас так пляшут черти, что небо готово обрушиться вниз…
Издалека послышался странно знакомый рев мотоциклов… Ну конечно! Стая! Парень ругнулся. Его снова не взяли с собой. А Кито, наверняка, увязалась за отцом и дядей, уж она не отстанет, пока не получит желаемое… Но внезапно от горьких мыслей Кена отвлекла вспышка, гораздо более яркая, чем остальные. Кровавая полоса неслась по небесному полотну в сторону ближайшего парка и находящегося за ним огромного пустыря, окутанного народным суеверием.
— Как хорошо все-таки иметь свой мотоцикл! — улыбнулся Кеншин, завязал волосы потуже в хвост, и вот уже ветер свистит в ушах.
Если бы парень замечал хоть что-либо вокруг, он бы видел, что чуть позади едет фургон. Тот самый, из которого его выпихнула живая легенда.

* * *

Вряд ли можно было сотворить еще большую тьму, чем та, что окутала Нью-Йорк этой ночью. То и дело разрезавшие мрак яркими всполохами костры в мгновение сжимались до размеров свечи, будто не решаясь двинуться дальше и пронзить небо, с громким ударом спихнуть с насиженных веками мест звезды… пусть летят вниз… Лишь Луна, извечное божество, что царит во мраке безраздельно и неотступно…
Мастер Сплинтер поднял глаза на стоявшего совсем близко молодого человека. От Джеймса исходил мощный поток необузданной ярости. Это существо было чем-то большим, чем обычный человек, но вряд ли следовало ожидать от него хотя бы капли жалости…
— Ты прав, старик. Вы не дождетесь от меня ни жалости, ни сострадания, ни внимания большего, чем заслуживаете. Все. За исключением нее, — он повернул голову в сторону безжизненно висевшей в воздухе Эйприл.
— Не кажется ли тебе…
— Нет, старик. Казаться может людям и им подобным, вроде тебя и твоих «сыновей», — он произнес последние слова с явной издевкой. — Не бывает крысы-отца и черепах-сыновей! Запомни это на те несколько часов жизни, которые тебе еще остались. Что так смотришь? Не будет разбившихся песочных часов, перерезанной нити и прочих атрибутов смерти, существующих исключительно в вашей больной фантазии. Буду только я и моя Рил.
— Что ты сделаешь с ней?
— Дарую бессмертие. И верну всю ту любовь, которую забрал у нее в детстве.
Дьявол резко развернулся и уставился невидящими глазами во тьму.
— Старик, ты не знаешь, что такое отобрать любовь у кого-то. Порой это доставляет радость, веселит и забавляет. Иногда мне просто все равно. Но однажды… Хватит! — черные глаза ярко сверкнули в ночи. — Осталось уже немного. Скажи, как скоро мы увидим всех твоих сыновей, крыса? Одного мне мало. Мало…
Сплинтер не сумел сдержать испуганного вздоха, ибо на мгновение, на одно-единственное мгновение Джеймс приоткрыл для него свои мысли. Но этого хватило для завершения портрета. Вдалеке все сильнее полыхали костры. Город спал мертвым сном, последним в своей грешной жизни. Издалека уже доносился рев… Рев? Хамато Йоши насторожился: если кто-то еще жив, еще не уснул, значит, черепашки тоже могли… Но спустя минуту крыса разочарованно прижала уши к мохнатой голове. Мотоциклы. Вряд ли он знает тех людей, которые ими управляют, а то, что это все-таки человеческие существа, он чувствовал явно.

* * *

Возможно, его решение не было верным. Возможно, эта ночь станет последней для Братства, и оно уже никогда не сможет возродиться в былой мощи и стати. История рода людского уже не вспомнит имена тех, кто сейчас мчится навстречу пугающей неизвестности на своих железных конях, страшно ревущих в окутывающем со всех сторон мраке. И вряд ли история человечества продолжится, если… Что толку гадать, если они даже не знают, что или кто их встретит там, на другом конце пути. Быть может, все не так страшно, положение можно как-то разрулить слегка нестандартными методами. Но если самые худшие опасения подтвердятся, конец всему, что когда-либо создавалось на земле. Все достижения пойдут прахом, произведения искусных мастеров превратятся в никому не нужную пыль, и они сами, жалкие остатки Белого Братства, станут никому не нужны, если их оставят в живых. Мир вновь обретет первозданную чистоту и красоту. Никаких людей, никаких машин. Воздух свеж и прозрачен, озера полны кристально-чистой водой, под облаками носятся непугаными стайками птицы. Когда-нибудь и к их замку подбредет одинокий волк. Когда-нибудь их тоже не станет. Какая тогда, в сущности, разница, рано или поздно это произойдет? Каждый человек живет лишь один раз, и нужно пройти этот путь так, чтобы и после смерти о тебе говорили. Говорили так, как говорят лишь о нужных и дорогих людях. Существах. Не важно. Тамерин уже видел боковым зрением присоединившийся сбоку мотоцикл племянника. Кеншин немного опоздал… Беловолосый Волк подмигнул парню. А сзади незнакомый звук… Чужой фургон. И в нем четверо, из которых человек лишь один… Пускай… Ведь он и сам не совсем человек. Это сейчас не важно. Сейчас уже ничего не важно.
Грозно ревущая стая постепенно приближалась к заветной цели, пустырь все четче вырисовывался в тяжелом, гнетущем мраке. Луна позволила одному из облаков на несколько мгновений скрыть себя. Фаворит…
И вот они уже на месте. Ровные ряды мужчин и женщин в не отличимых с первого взгляда одеждах. В каждом горит одно-единственное чувство, которое скоро либо поможет победить, либо не позволит проиграть без чести. Волки не сдаются. Позади отцов стоят Кеншин и Кито, напряженные и еще не совсем готовые к тому, что, возможно, они увидят. Человек в знакомом плаще со стальными шипами на нарукавниках… Ороку. Брат. Тамерин и Като еле заметно улыбнулись, они всегда подшучивали над Саки, когда тот появлялся перед ними в своем облачении. И три зеленых существа. Три черепахи. Тамерин напрягся… Чуть держалась на ногах Мудрость, сияя сквозь черепаху в фиолетовой повязке. Поигрывало саями Мужество, неприятно ухмыляясь, а рядом, стараясь не отходить далеко от раненого брата с шестом бо, задумчиво стояла Воля. Осталось лишь Сострадание, но Белый Волк чувствовал, что оно где-то совсем рядом. Так непривычно близко… Умирающее Сострадание, уснувшее крепким сном.
Впереди послышался смех. Странная компания вслушивалась и всматривалась в черноту, неприятную, пульсирующую страхом и болью. Внезапно вокруг один за другим начали зажигаться костры. Обитатели Старого квартала, жадно оглядывая их оружие, бродили совсем близко. А возле самого яркого, самого голодного пламени стоял высокий парень с развевающимися на ветру длинными черными волосами, перевязанными серебряной лентой. Несколько позади него в полувисящем состоянии находилась красивая молодая женщина, тележурналистка, Тамерин знал ее… Угасающий пульсар Сострадания. И довольно большая крыса в… кимоно.
Они оказались в центре пустыря Койотов. В центре огромного захоронения. Окруженные огнем и изгоями. Пойманные в ловушку. Охотники превратились в жертв. Тамерин прикрыл глаза рукой – смерть близка, как никогда еще ранее. Она стоит за спиной и перед лицом. Они купаются в смерти.

Глава 13.

Тишина и молчание, казалось, были нерушимы. В парке умолкли деревья, прекратив свой постоянный шепот. Старые сплетники, они наверняка подслушивают то, что говорят люди, изо дня в день наблюдают с вершин своих густых крон. Леонардо вдруг вспомнил, как с братьями тренировался в этом парке, как тогда пронзительно махало лучами солнце с неба, как приветливо кружились облака под легким ветром. Невозможно было помыслить, что когда-нибудь придет тот день, который изменит привычный мир далеко не в лучшую сторону. Тот день, когда дорогие сердцу люди окажутся в опасности. Отец, брат, Эйприл… Зачем? Неужели нельзя выбрать мирную дорожку? Все завоеватели не умеют покорять самое главное – души. Они увечат и истязают тела, потому что дальше им не добраться. Для этого нужно нечто большее, чем мощная пушка или острый клинок. Черепашка внимательно взглянула на удобно лежащие в зеленых ладонях катаны – говорят, в оружии тоже есть душа. Быть может, она тоже не желает убивать, а лишь защищаться?.. Кто знает. Сегодня всем придется заглушить свои желания. Леонардо посмотрел в черные внимательные глаза противника. Неподалеку напряженно застыл Шреддер, уже без своего шлема, с убранным за наплечники плащом. Что-то происходит сейчас, что-то такое, что круто повернет всю их жизнь.
Сплинтер с болью прятал глаза от сыновей. Как он смог бы объяснить им свое бессилие, когда и сам не знал? Как может отец сказать ребенку, что его сил не хватает практически ни на что сейчас?
Перед Кито предстал прекрасный незнакомец, от которого исходили волны опасности, волнующей чувственности и чего-то необыкновенно манящего… Девушка нервно потирала запястья. Она оказалась не готова к бою с Ним, она не могла идти против Него, охотиться со Стаей на Него! Он не мог быть тем самым монстром, из-за которого Братство распадается вот уже несколько столетий. Отец и дяди просто не знают, они ошиблись, с кем не бывает…
Като сглотнул слюну, к горлу подступил тяжелый комок. Где-то внутри закопошилась волчья сущность, скребя когтями душу. Старый знакомый. Волк согласен был отдать все на свете, чтобы эта встреча стала последней для Темного Принца. Рядом с такими же мыслями стоял Тамерин. Позади угрюмо молчало Братство. В этот момент решались судьбы многих находившихся на пустыре Койота. И большинства – не в их пользу.

* * *

Он окинул собравшихся презрительным взглядом, взглядом победившего еще до начала состязаний, повелителя.
— Слушайте, жалкие обитатели этого мира! — голос гремел и несся по улицам раскатами. — Отныне вы обречены на бессмертие! Бессмертие, каждый миг которого вы проведете в моей вотчине – в Аду! Одни из вас станут моими преданными рабами, ибо иного пути у вас уже не будет. Другие – верными слугами, которых я буду жаловать по мере выполнения поручений. Пришло время выбирать!
— Мы уже давно выбрали… — глухо сказал Тамерин Телуна, крепче сжимая серебряный клинок в руке.
— В таком случае… — Джеймс насмешливо прищурился, — позвольте представить первого человека, который осмелился сделать выбор!
Двое крепких мужчин с некрасиво скошенными лицами под руки вывели то, что осталось от когда-то представительного и гордого Барона, своего негласного повелителя… Женщины в рядах Братства прижали руки ко ртам, мужчины-Волки нахмурились еще сильнее. Шреддер закрыл глаза: многое ему пришлось повидать на своем веку, но не такое… Глубокий шрам накрест пересекал лицо Барона, черные брови поседели, вероятно, от боли. Из рубцов попеременно выдвигались с жутким скрежетом шипы, производя чудовищный эффект. Позади волочился утыканный острыми зубцами хвост из содранной со спины кожи, на месте которой находились широкие ремни. При каждом движении они врезались в плоть Барона, так что его глаза наливались кровью. Но ни единого звука не издавал он – подручные Дьявола умело вырезали ему связки.
Рафаэль зажал рот рукой, поскольку такого ни в одном фильме ужасов не видел.
— Любуйтесь же, люди! Смотрите на того, кто сумел сделать выбор!
— Что тебе нужно? — Като пытался сдержать рвотные позывы.
— Мне нужно? — черноволосый задумался, а затем весьма неприятно улыбнулся, обнажив странного вида клыки. — Мне нужна девушка. Вот эта, полуживая-полумертвая, — он указал на Эйприл. — Этому городу я дам в дар богов… много богов… Они будут охотиться на вас так же, как вы сегодня пытались устроить охоту на меня. Вся ваша глупая и никчемная Стая, Волки, побежит прочь, поджав хвосты и подвывая на весь Нью-Йорк. А вы, мутанты, останетесь доживать свой век в одиночестве, каждый сам за себя, без родных и друзей. В пустом городе. Вы станете молить меня каждую ночь о смерти. Но я не услышу вас. Мне будет не до вас, жалкие зеленые пародии на героев. Как вас обозвали народные предания? Мудрость? Где была ваша мудрость, когда вы отважились вылезти на свет? Мужество? Куда оно девалось в том подвале, где я любовался вашим страхом? Воля? Ваша воля парализована, вы не знаете, что предпринять, а я опережаю вас на шаг, я читаю ваши мысли… И, наконец, то, что так ценят люди… Сострадание. Что с ним стало? Кто сострадал вам, когда вы попадали в беду? Кто сострадал вам в моменты отчаяния? Кто хотя бы пожалел вас, мутанты?
Не было нужды отвечать. Дьявол все равно не примет ответа. У него уже есть свой.
Незаметно Ороку Саки дал знак стоящим рядом черепахам двинуться вперед. Они встали плотной стеной и медленно шли в сторону Дьявола, пока тот ораторствовал перед толпой.
— У него есть одна слабость…
— Говори!
— Почему мы ему верим, парни??
— Заткнись, Раф!
— Заткнитесь оба!
— Вы будете меня слушать или нет??
Тамерин разгадал маневр и махнул рукой Волкам неподалеку. Стая начала рассредоточение по пустырю. Дьявол равнодушно смотрел на то, как постепенно отбросов общества из Старого квартала, что помогали ему устраивать эту милую ловушку для приглашенных гостей, становится все меньше и меньше. Волки умело делали свою работу, очищали город от накопившейся грязи, переизбытка больных особей в сообществе. Тамерин и Като шли вслед за Ороку Саки, расправляя плечи.
Джеймс улыбнулся. На этот раз обезоруживающе.
—Игра начинается!

* * *

Они ударили внезапно, все вместе. Сплинтер с размаху саданул хвостом по ногам Джеймса, Леонардо сделал стремительный выпад и достал противника кончиком катаны. Дьявол, все так же мило улыбаясь, легко ушел в сторону, дунул на порез, и тот исчез. Братья-Волки напали с двух сторон, надеясь рассеять внимание парня, но им удалось лишь несколько мгновений созерцать его полет в небеса.
Донателло вместе с Кеншином и Кито пытался пробраться к висящей безжизненным телом в воздухе Эйприл, но безуспешно, его словно отталкивал невидимый барьер. Микеланджело тихонько застонал, Дон кинулся к брату. Значит, на пару секунд хватка Дьявола ослабла. Тамерин в прыжке бросил флакон со странно пахнущим зельем, которое черепашка в фиолетовой повязке моментально заставила Майки выпить. Тот даже не сопротивлялся.
С небесного холста равнодушно взирали на землю звезды, когда под ногами дерущихся появились первые трещины. Послышались глухие удары, и вот уже поверхность пробил мощный кулак, выбивая мириады ядовитых могильных песчинок. Черепашки закашлялись, Шреддер поспешил закрыть лицо полой плаща. Джеймс, весело смеясь, подавал руку выбиравшимся индейским богам и дружески похлопывал их по плечу, вызывая новые клубы пыли. Вскоре защитники Нью-Йорка оказались в меньшинстве. Стая давно уже охотилась далеко, разгоняя последних поджигателей.
—Только не сдавайтесь! — звонкий хохот Дьявола был слышен, наверное, и в окраинах города. — Давайте продолжим наше веселье как можно дольше! Но не трогайте мою Рил! — яростным всполохом он отбросил Сплинтера, пробовавшего дотронуться до журналистки.
— Она не твоя, адское отродье! — успевал препираться во время боя с вылезшими из земли гигантами Рафаэль, размахивая саями во все стороны. — Она наша подруга, мы не позволим тебе ничего с ней сделать!
— Я уже сделал, глупый мутант! — парень рассмеялся и пропустил один точный удар от Леонардо.
Братья-Волки теперь сражались рядом с Ороку Саки против одного гиганта, носившего на голове некое подобие короны. Крепкие тела мужчин постепенно истощались, из многочисленных ран то и дело сочилась кровь. Като уже еле держался на ногах. Свистели клинки, прорезая холодный ночной воздух. Луна подмигивала и изредка меняла свое местоположение, приближаясь к планете для лучшего обзора.
Кеншин пытался отвлечь одноглазого монстра, выбравшегося из земли минутой назад, от полуживого Донателло. Лео и Раф сражались бок о бок со Сплинтером, нанося неимоверное количество ударов по шустрому Дьяволу. Но тщетно…
— Ладно… поиграли и хватит, — Джеймс отряхнул белоснежные брюки от грязи и пыли, покрывшей их за время битвы. — Всем пора возвращаться к будням, выходные проходят довольно быстро.
— Мастер… отец… я не… — Рафаэль тяжело дышал, капли пота текли по его лицу.
— Мы должны… — Ороку Саки тяжело упал, не договорив, под мощным ударом коронованного бога; в уголках его рта уже начала скапливаться кровь.
— Должны, должны! — передразнил его Дьявол. — То, что вы мне должны, я уже взял.
На руках Темного Принца лежала Эйприл. В неверном свете луны и горевших костров ее лицо казалось смертельно-бледным, а волосы – огненными сполохами, непрерывными продолжениями бушевавшего вокруг пламени. Руки были бережно сложены на груди. У ног Джеймса мало-помалу приходил в себя Микеланджело.
Над головами противников заискрился серебристым светом небольшой портал, с каждым мгновением все расширявшийся. Джеймс кивнул индейским богам, подмигнул предводителям Братства.
— Оставь ее в покое, поганая нечисть! — собрав все силы для удара, Микеланджело раскрутил нунчаки.
— Отдохни, зеленый! — послышался звонкий голос Кито, про которую, кажется, все забыли в суматохе битвы.
Одним прыжком девушка оказалась возле черепашки и выполнила блестящий удар с разворота. Тамерин гордился бы техникой, если бы не объект применения… Майки не успел даже удивиться, как оказался в том же положении, что и Ороку Саки.
— Возьмите меня с собой! — быстро выпалила Кито, глядя прямо в глаза Дьяволу.
— Зачем? — он такой насмешливый, такой гордый, такой…
— Вам это не важно.
— Все слышали? — Джеймс еще раз улыбнулся. — До новой встречи, неудачники!
Голубоватое пламя охватило его с Эйприл на руках и Кито. Черно-белые пряди девушки потусторонне светились. Тамерин стоял на месте, будучи не в силах сообразить, что происходить, кто сейчас исчезает, уходит в Ад… Кито вынула из-за пазухи цепочку с медальоном, шаром с отпечатком ноги, и бросила в песок. Печальными глазами прощалась с отцом. Целое мгновение. Время застыло. Не было больше вокруг глупых людей, назойливой толпы. Не было идущего по пятам детства и масляных взглядов псевдоловеласов. По щеке Кито серебристой капелькой скатилась слеза, девушка прижалась к ногам Эйприл и обняла колени журналистки.
— Прощайте… — читали союзники по ее губам. — Прощайте…

Глава 14.

Из оцепенения их вывел протяжный рев коронованного бога. Внезапно налетевший порыв ветра медленно, но неуклонно уничтожал монстров. Леонардо, Сплинтер, Рафаэль и Тамерин поспешили помочь воздушному хулигану, это оказалось уже не так сложно.
Тьму разрезали первые лучи. Солнце. Откуда? Зачем?
Небо разрывали разбегающиеся в разные стороны облака, смывали звезды широкими движениями.
Шреддер пытался встать, добраться до умирающего Като, которому в последний момент серьезно повредили грудную клетку, и теперь он задыхался на песке, пропитанном собственной кровью. Ороку Саки подполз к брату и молча взял его за руку. Подоспел Тамерин. Кеншин присел со стороны сердца, уже не пытаясь сдержать бежавшие ручьями соленые дорожки.
Сплинтер опустился на колени и спрятал лицо в когтистых дрожащих ладошках. Сыновья были рядом. Они всегда рядом, так должно быть. Нельзя потерять и их!
Черепашки плакали.
Собиравшаяся к пустырю Стая, довольная охотой, поначалу застывала в недоумении. Но потом они замечали Като.
Всходило солнце, катя свой золотой диск по ясно-голубому небу. Освещало пустырь и парк, будило Нью-Йорк. Город просыпался и наполнялся жизнью. Дьявол не выполнил всех своих обещаний. Они еще живы.
Но лишь отчасти.

* * *

Замок был холоден и горд. Богато обставленные комнаты довольствовались одиночеством, ибо вся Стая собралась в самом большом зале. Они прощались с одним из своих предводителей. Горели свечи в изысканных канделябрах, тяжелым бархатом искрились портьеры. Резные кресла убраны в другие залы. Волки стоят. Черепашки стоят. Сплинтера поддерживает Леонардо, учитель так и не оправился до конца от потрясения. Да что учитель… Кейси… Огромных трудов стоило выдавить из себя признание, рассказать Джонсу все. Он замкнулся, замолчал. Он носился по крышам, как ненормальный, как будто хотел сорваться или… улететь.
Прощание с Като. Передача прав отца Кеншину, посвящение в Старшие Волки.
Отчужденность Тамерина.
И взбегающее каждое утро на небо бодрое солнце. Где оно было тогда?? Где оно было, когда они теряли Эйприл?!?

* * *

— Лео! Лео, вернись! Ты не можешь уйти один! Леонардо!
Плюх. Плюх.
— Дон, догони его чем-нибудь!
— Чем?!
— Не знаю, ты же у нас гений…
— Леонардо, стой!
Плюх. Клац-клац-клац…
На мгновение свет ворвался в душные своды канализации и снова скрылся на поверхности, словно не желая сюда заглядывать вновь.
Три черепахи остановились, тяжело дыша. Где-то по-прежнему капала вода на и без того скользкий пол. Сверху слышался гул проезжающих автомобилей и говор людей. Кисть с красной повязкой сжалась в кулак и с содроганием уткнулась в стену.
— Он ушел совсем…

* * *

После событий той ночи наша жизнь действительно изменилась. Мой брат Леонардо покинул дом. Наш дом. Он винил во всем себя. Он не успел, он не смог… Это мы не успели, мы не смогли. Мы все. Но мы братья. И у нас есть отец. Мы всегда будем ждать его. А когда Лео вернется, я задам ему такую взбучку, что мало не покажется! Это говорю вам я, Рафаэль.
Если он вернется. Я бы очень этого хотел.

* * *

Шелестели за спиной деревья, снова шептались о чем-то. Он не знал, о чем. И не хотел знать. Окружающий мир перестал волновать его так, как раньше. Сумка непривычно оттягивала плечо, но нужно было запастись необходимым. Неизвестно, где теперь он позволит себе остановиться. К кому позволит привязаться израненному, кровоточащему сердцу.
— Ты точно не вернешься, Лео?
Он обернулся. За маской было трудно угадать, какое выражение приняло лицо Саки.
— Как ты сам думаешь? — последний взгляд на врага.
— Я буду ждать тебя, Леонардо. Ты достойный противник.
— Взаимно, Ороку Саки. Прощай.
Леонардо, подхватив поудобнее сумку, спустился с холма под крутившим колесо судьбы солнцем. Было поздно что-либо менять.
«Отец… братья… простите меня… если сможете. Мы братья… мы… — он на мгновение запнулся. — Мы были братьями».

Если мне не изменяет память, то этот рассказик писала Black Radiance.

Что касательно самого рассказа, давно его прочитал, и скажу, что меня весьма тронул. Очень интересный сюжет, описания происходящего и чувства героев. Прочитал фанф на одном дыхании. Что ж, подождем, что нам расскажет вторая часть

Doe89, мне поздно менять ник здесь
Спасибо =)

Интересно, что и говорить, мне очень понравилось. Вторую часть тоже будешь выкладывать?

Вторую могу начать выкладывать. Она пока не дописана.
А что конкретно понравилось? Если не сложно =)

Мне очень понравилось)) Начало фанфа я читала на другом форуме, но дочитав его сейчас до конца ,получила потрясающее удовольствие.Очень хороший сюжет и описания...Молодец
Конец сильно зацепил, поетому с большим удовольствием почитаю продолжение

Очень понравилось. С нетерпением жду проду.

  Сообщение от Rebel Of Fire 

А что конкретно понравилось? Если не сложно =)

Не сложно:
1)очень красивые описания, особенно понравилось рассуждение о вкусе луны:

  

Скоро на бархатно-синее полотно взойдет луна, желтая, словно кусок вкусного сыра. Дотянуться бы рукой и оторвать кусочек…
Какая на вкус луна? Вы не знаете? Похожа на спелое яблоко. Нет, это все-таки солнце. Теплый хлеб или пирог… Тоже солнце. Луна? Сыр – луна. И все. Ей позволили всего один вкус. И теперь у нее просто нет выбора.

2) душевно описаны разговоры между братьями, я даже прониклась этой семейной атмосферой

  

… — Рафаэль довольно откинулся на спинку кресла и торжествующе взглянул на попутчиков – будут знать, с кем связались.
— Зря ты это сделал, — усмехнулся Дон, заметив внутренние позывы сидящего рядом Леонардо.
— Ничего особенного не случится, если вы разок-другой будете слушать правильную музыку…
—…В твоем исполнении? — грозно закончил за брата лидер.
— Естественно!
По кабине летящего вперед фургона прокатился протяжный вздох.

3) неожиданный сюжет: Братство Белого Волка, Шреддер, черепашки и дьявол, выросший в семье Эйприл...клёвая задумка
4) у всей этой красоты ещё и почти есть продолжение! если я не ошибаюсь, там красочно описан Ад, да и не только
В общем, мне понравилось!

Прочитал фанф довольно необычным способом... Дел конечно было много, но когда выдавалась свободная минутка сразу же бежал за сотиком и читал))
Сюжет вызвал потрясающие впечатление, всё очень хорошо между собой построено)
Описание всего происходящего, местности и др. на высшем уровне - молодец!
Персонажи кроме обычных есть и новые что очень нравится) Хорошо когда у авторов (у многих) такие замечательные идеи!
За продолжение примусь немедля, охото ведь знать что с демоном станет, да и Эйприл)
Молодец! Отличный фанф!

aleksnnov, спасибо за отзыв
Только немедля приниматься за продолжение не надо. Позволь сначала дописать его))