Описание:
Короткие зарисовки длинной черепашьей жизни.

Публикация на других ресурсах:
С разрешения.

Примечания автора:
Это будет необычный сборник.
Готовьтесь радоваться простым вещам, заново открывать забытое старое и нырять в глубокую бездну человеческого подсознания. Странные психологические рассказы, теплые под кружку кофе и ностальгические - всё это в одном месте. Ведь многоцветье событий, характеров, мнений - всё это прекрасно, и именно так и устроена жизнь.

Вселенная:
Преимущественно Мираж.

Спасибо за рассказ!
Творческая душа, которая видит весь мир в красках... Это вы

Очень красивый рассказ, так здорово описаны чувства художника, просто потрясающе)

У вас всегда такие сильные работы, написанные богатым языком и полные философских мыслей. Одним словом, многоцветие )

  Сообщение от Татьяна Драгункина 

Спасибо за рассказ! Творческая душа, которая видит весь мир в красках... Это вы

Это Вам спасибо. Вы просто подарок для писателя))

  Сообщение от Валерия 

Очень красивый рассказ, так здорово описаны чувства художника, просто потрясающе)

Спасибо, здесь обошлось не без своего опыта)

  Сообщение от VEROCSANA 

У вас всегда такие сильные работы, написанные богатым языком и полные философских мыслей. Одним словом, многоцветие )

Я так поражен, что даже не знаю, что на это ответить. Даже фразы "огромное спасибо" и "я очень рад" кажутся недостаточными)

---------- Добавлено спустя 10 минут ----------

В жизни бывают такие ночи, которые запоминаются навсегда – они неповторимы. Как первая ночная вылазка. Первая поездка на мотоцикле с зашкаливающейся стрелкой на спидометре. Утомительное спасение брата из плена врага, и долгая дорога домой под тихим звездным небом.

Должны быть в жизни такие ночи. Они приходят ко всем.

И Рафаэль не подозревает, что эта ночь уже близка, уже вот-вот опустится к нему на крышу.

- Эй, Раф, давай рванем в Калифорнию.

Голос Кейси Джонса звучит хрипло и невнятно – один отморозок в минувшей стычке хорошенько приложил его по животу, но это не мешает ему наслаждаться сэндвичем с Старбакса на крыше убогого дома, которого любой здравомыслящий человек обойдет за версту.

- Ты хоть знаешь где она? – возмущается мутант, даже отложив аппетитный сэндвич. - Это же на другом конце страны!

- Ну и что?

Вопрос Кейси проваливается между мчащихся машин. Они несутся строго по автостраде: от магазина до дома, от ресторана до клуба, от парка до кинотеатра, от одного конца города к другому. И никто из них не решается вырваться к зеленым холмистым просторам.

- Тебя что-то останавливает?

- Ты сегодня тупишь больше, чем обычно, Кейс. Видать, тебя сильно приложили по затылку.

- А ты тормозишь, - парирует виджиланте, яростно откусив солидный кусок. – Ведёшь себя так, как будто на тебе висят три спиногрыза и круглосуточная работа.

- В некотором роде так оно и есть, - ухмыляется Рафаэль.

- Ну, поехали, - не сдается Кейси.

- Да сдалась тебе эта Калифорния. Трава там не зеленее…

- Зеленее. А ещё там тепло, влажно и можно растянуться с пивом на пляже аки кот на солнышке.

- Если хочешь выпить, так и скажи. Я даже прикрою свою страшную рожу, чтобы сгонять для тебя в магазин. Только ради всего святого - оставь эту тупую идею.

Виджиланте умолкает, разваливается на крыше, как сделал бы это на Калифорнийском пляже и вперяется в ночное небо. Раф же в свою очередь чувствует себя неуютно: наступившая тишина придавливает его бетонной стеной. Ночной воздух становится уже не таким приятным: вязким и густым. Казалось, протяни руку, сожми – зачавкает как суфле.

«Да подавись ты своей Калифорнией!» - помелькает в голове угрюмого мутанта мстительная мысль.

Разговор сегодня не клеится, а ведь они так слаженно задали трепку преступной шпане час назад.

Рафаэль перестает обращать на друга внимание, занявшись остывшим сэндвичем. Ночная летняя прохлада обтекает потное вымотанное тело. С мышц уже заметно сходит напряжение, уступая приятной усталости. Даже терпеть ноющие синяки стало легче. Вот только взбудораженное сознание всё ещё помнит жар битвы и не позволяет остыть в озере досужих мыслей. Чёрт возьми, это Нью-Йорк - огромный не спящий город; здесь борются за выживание в подворотне, а людям приходят сумасшедшие идеи в голову.

Рафаэлю мозгов хватает, и запала бороться – тоже. Ведь после свершения вендетты он также продолжает вставать ни свет, ни заря и усердно тренироваться; по очень простой причине – у воинов отпусков, как таковых, не бывает. Особенно у таких, как Рафаэль, которые не знают другой жизни, кроме бесконечной борьбы. И не хотят знать.

- Да ты просто боишься что-то менять в своей жизни.

А вот эта уже была увесистая пощечина. Раф резко сдавливает кусок сэндвича с такой силой, что тот взрывается фейерверком и покрывает парней красно-желтыми искрами.

- Чего?! Да жизнь меня в такие передряги втягивала, что тебе и не снилось. И я ни разу, учти, ни разу не пасовал!

- Остынь, чувак, - примирительным тоном отвечает Кейси, - я знаю, как тебя изрядно потрепало. Да по количеству передряг ты уделаешь любого матерого гангстера. Но я же не про это…

- А про что тогда?

- Ну, как сказать…, - он осекается, - ты ведь не думал, что можно взять там отпуск… например. Хоть раз поплыть по течению и повести себя как дурной тинэйджер. Поколесить по стране и по дороге влипнуть в какое-нибудь веселое приключение.

- Ага, мы и без того постоянно во что-нибудь влипаем, - равнодушно произносит мутант - к нему вновь возвращается скептицизм. – Да и ты не учел одну ма-а-аленькую детальку – таким как я путешествия по стране противопоказаны.

- А вот и не упустил – у меня всё схвачено, - загорается Кейси, словно неоновая вывеска круглосуточного кафе напротив. – Поедем на моем мотоцикле, чтобы меньше тратиться на бензин. Днем будем останавливаться в мотелях, а вечером выдвигаться в путь, чтобы ты не сжарился под маскировкой. Ты не представляешь как в Юте жарко. Как в аду…

Видя, что друг начинает сдавать позиции, мужчина принимается со страстью и залпом рассказывать о грандиозных планах. Как они пройдутся по фастфудам разных городов и объедятся до отвала. Поднимутся на крышу какого-нибудь жилого дома в Кливлинде, надерутся до чертиков и сотрясут сонный городишко воплями. Заедут в Мемфис и посидят на стульях, к которым прикасался зад поп короля. Покатаются на аттракционах в Чикаго и позарятся на местных банд. Оттянуться в Лас-Вегасе и, наконец, насладятся Калифорнийским пляжем.

Нет, - думает Рафаэль дома, лежа в гамаке, - всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой, так не бывает. Не будет ни Элвиса, ни аттракционов, ни мотелей, ни фастфуда, и уж тем более никакой Калифорнии. Совершенно глупая затея. Такое только детям в голову приходит или наивным личностям, как Кейси Джонс.

Вот только внутри невольно вспыхивает солнечная искорка. Что-то похожее он испытывал после долгожданного выхода на поверхность и потом долго не мог уснуть, переживая оглушительные впечатления, боясь, что утром они ускользнут, и всё снова станет серым и привычным.

Но она здесь, эта самая ночь – эй, Раф, лови её без лишних слов и вышвырни из головы все мрачные мысли. Упустишь — она, может, больше не придет. А ведь ее многие упустили, многие даже видели, как она уплывает, чтобы никогда больше не вернуться, потому что не смогли удержать на кончике дрожащего пальца хрупкое равновесие из мечты и надежды, луны и сумерек, огней небоскребов и тьмы, и улетающего самолета, и уходящих машин, и города и дальних далей.

Впервые за долгое время он засыпает мирным и счастливым сном.

***

Утром волшебство ночи, как и ожидалось, повернулось к нему спиной. Его нервическая веселость разом обрывается, будто рассвет повернул какой-то выключатель. Счастье слишком капризный и боязливый зверек, в ужасе отпрыгивающий от хмурых людей или мутантов. А Рафаэль, по словам Кейси, та ещё угрюмая задница. Невольно вспомнив об этом, он набирает номер, чтобы с утра пораньше «обрадовать» друга, в бессчётное количество раз напомнив, что он редкостный идиот.

Девушка мелодичным голосом сообщает, что абонент недоступен.

Его начинает типать на неё после пятого звонка.

***

Подъем, завтрак, четырехчасовая тренировка, перерыв на обед; ещё одна изнурительная тренировка, видеоигры, мотоцикл, встреча с Кейси, стычки, разговоры ни о чем, канализация и сон. И день снова встает на старт.

Когда цель твоей жизни исполняется, она начинает делиться на «до» и «после». Оглядываясь назад, Рафаэль вспоминает прошлое с толикой теплой ностальгии, со странной нежностью рассматривая шрамы. Разумеется, восхищаться теми временами, когда жизнь была полна смысла и азарта, гораздо проще, сидя на мягком диване, чем в разгаре битвы. И, признаться, ему этого не хватает. Но пережить такое ещё раз он бы не согласился – нет, ни за что. Его изрядно потрепало, а на втором кругу он был бы уже настолько уставшим, что его бы запросто выпотрошили.

Рафаэлю не помешает что-то новое, что-то такое, что встряхнуло бы его. Что-то помасштабнее стычки в подворотне.

Но он ни на что не рассчитывает. Жизнь воина в отпуске достаточно кроткая, чтобы не надеется на чудо, умилостивленное упасть к нему с неба.

Но сегодня цепочка однообразных дней прерывается, когда Кейси не отвечает на звонок и в условные десять часов.

В голове начинают звенеть тревожные колокольчики. Он заправляет сай за пояс, натягивает на себя куртку и выходит на поверхность. Улица встречает его оглушительными полицейскими сиренами, пьяными криками и грохотанием тяжеловесных фур. Будто вышел в совершенно другой город. Хотя о чем это он, это тот самый Нью-Йорк, где в подворотнях борются за жизнь, а черепахи-мутанты разгуливают по городу.

Рафаэль взбирается по пожарной лестнице на крышу, ту самую, на которой сидел вчера. Кейси там, до чего же странно, не оказывается. В приступе раздражения Раф пинает пустую бутылку и, ни на что не надеясь, звонит мистеру-надерите-мне-забывчивую-задницу.

На этот раз всё происходит быстро, без сладкоголосой девушки.

- О, Раф, ты где?

- Кейси, мать твою за ногу! – взрывается Рафаэль.

- Эй, мою маму не трогай, - отвечает виджиланте, и голос у него до жути довольный. – Я слышу, у тебя там сирены. Если только посмеешь втянуться в мордобой без меня, я…

- Какого чёрта ты не брал трубку?! - перебивает мутант.

- А? Так это… я весь день занят был, готовился, знаешь ли…

- Получить от меня поджопник.

- Нет, бро, как только это увидишь – ты снова меня полюбишь.

- Я лучше червя съем.

- Червь жёстко проигрывает баночке пива.

- Купить меня хочешь?

- Не совсем, - усмехается мужчина, - я не знаю что ты на это скажешь, и мне не терпится узнать, так что давай, прись быстрее. Я возле люка.

Возле того самого люка, откуда вышел Рафаэль. И когда он спускается, замечает довольно Джонса, облокотившегося на, закованного в металл, коня. И имя тому Хонда.

- Кейси, ты продал почку и ничего мне не сказал? – ошалело спрашивает мутант.

Он прекрасно понимает к чему всё это идёт. Нет, всё это полнейший бред сумасшедшего, но отчего губы сами растягиваются в дурацкую улыбку?

- Нет, все почки при мне, - хохочет виджиланте, надежно хлопая по пояснице.

Раф недоверчиво разглядывает друга: стертые джинсы, заляпанная в масле белая майка, дорожный рюкзак свисает с плеча; лохмы в кое-то веки причесаны и завязаны в хвост, чуть насмешливые глаза скрыты за оранжевыми стеклами очков. В общем, на фоне шикарного мотоцикла виджиланте создает впечатление, что он его у кого-то спёр. Кейси, конечно, способен на многое, но он не вор. И Раф в этом не сомневается.

- Ну, чего стоишь? Запрыгивай, - кивает он на байк.

Мотоцикл зовет. Вот не спрашиваете даже как. Просто зовет и всё. И Раф неосознанно шагает навстречу. Затем замирает и протестующе скрещивает руки на груди.

- Никуда я не еду.

- Опять ты за своё, - мучительно стонет виджиланте.

- А ты сам подумай. Нас же ждут дома и…

- Эйприл меня подождет, и она уже поговорила со Сплинтером. К тому же ты не маленький - пора выходить гулять без разрешения.

- Лео меня за это не просто нотацией запытает - ноги оторвёт.

- Просто скажи, что тебе страшно.

- Нет, это с твоей мамашей бывает страшно.

Кейси обессиленно падает на сидение, устало выдохнув – уламывание Рафаэля ему порядком поднадоело.

- Я говорил тебе мою маму не трогать. И, бро, серьезно? Шутка про мамашу? Я ожидал от тебя чего-то получше.

Это ж надо было так запороть, - удручено думает Рафаэль, разрываясь от желания одновременно и убраться отсюда и запрыгнуть на чертов мотоцикл. Ещё не зная какое из желаний перевешивает другое.

- А я ожидал от тебя мозгов получше, но я же ничего не говорю по этому поводу, - огрызается мутант.

- Всё, ты меня достал, - напирает Кейси, - засунь свои страхи и пессимизм себе в задницу и приложи её к сидению!

Вот она, возможность встряхнуться, прыгнуть в неизвестность. Хватай зубами и вцепляйся когтями, но ни в коем случае не упускай её. Странное ощущение предстоящей бури наполняет Рафа, но это хорошее чувство. Полная грудь теплого воздуха, и выдох покоя и довольства.

- Ты псих, и таких как ты надо сажать в дурку, - отвечает Раф, но его голос уже потерял протестующие нотки.

Кейси ухмыляется, насмешливо закатив глаза, мол, да, так оно и есть. Но тебе ведь со мной не скучно.

- Ну, так успевай, пока меня ещё не упекли.

Рафаэль замирает. Его сердце спешит, мчится куда-то впереди него. Кейси выжидающе сморит на друга, улыбаясь. На виджиланте падают огни ночного города: сияние радуг и мерцающего света. И, странно, вот его безбашенность кажется уже не такой отталкивающей.

В жизни бывают такие ночи, которые запоминаются навсегда – они неповторимы. Как первая ночная вылазка. Первая поездка на мотоцикле с зашкаливающейся стрелкой на спидометре. Утомительное спасение брата из плена врага и долгая дорога домой под тихим звездным небом. Сумасшедшая идея, ударившая ночью в голову, и её немедленное исполнение.

Должны быть в жизни такие ночи. Они приходят ко всем.

Пройдет время, всё другое повторится раз за разом, войдет в привычку — но они никогда не забудутся. Поломанные кости срастутся, да ещё крепче ровно на том месте, в котором срослись. Раны душевные загноятся и будут ныть десятилетиями, открываясь от тишайшего шепота, лежа в постели без сна.

Но чтобы ни случилось, у Рафаэля всегда будут эти неповторимые ночи, проведенные в дороге, глядя вдаль и размышляя о том, что испокон веков люди вот так же колесили по стране, потому что ничего лучше ещё не придумано. И не будет придумано. Никакие видеоигры, сражения и возлияния не сравнятся с теми ночами. Можно, конечно, оттянуться и в своем городе, но дома, комнаты, люди — это одно дело, а когда над головой открытое небо и звезды, и двое сидят на крыше в чужом городе, просто говоря о жизни, — это совсем другое. А потом эти двое ныряют в саму ночь, в её лихорадочность, наслаждение жизнью и вызовом дневной скуке… И так до утра. Разве это плохо? Скажи честно, что в этом плохого?

Рафаэль прошёл к Кейси, не оборачиваясь.

Замечательный рассказ, очень атмосферный) Так сразу в отпуск захотелось...=)

@Валерия, благо, сезон позволяет) Придумайте, какое яркое приключение ждет вас в ближайшее время. Запланируйте, что даст много эмоций, что вы давно хотели сделать, куда жаждали отправиться, но не успевали. Решите, кто составит вам компанию. Не обязательно вскакивать на мотоцикл и отправляться вот самым этим утром. Но выполнить стоит)
В любом случае, спасибо вам за внимание)

Пустыня терялась в завесе дождя, дождь поливал длинные каналы, и два взрослых мутанта — изможденные зашкаливающим зноем, засухой и угрюмой обветшалостью мира — вышли из убежища посмотреть.

— Первый дождь за… Да чёрт его знает за сколько, — заметил Микеланджело.

Леонардо молчал. С его лица, губ и черных стекол очков стекали прозрачные бусины. Пыльный плащ промок, и воздушный озоновый бассейн примешался с застаревшей духотой. Они стояли рядом, омываемые водой, и оба чувствовали себя бесконечно старыми.

Им стало противно от этого чувства, и Микеланджело по негласному согласию затворил дверь заброшенного здания посреди пустоши. Вернувшись в дом, братья стали греть руки над огнем камина. Они зябко дрожали.

Сквозь окно Микеланджело видел нудный дождь жестокий и изнурительный; ситничек, косохлёст, ливень, слепящий глаза; дождь, в котором тонули все другие дожди и воспоминания о дождях. Ему показалось, что к нему заплывает воспоминание о точно таком же дождливом вечере, но в канализации. Омыло приливом засушливый берег памяти и тут же исчезло.

— А вдруг сейчас… — Произнес младший, глядящий на единственную руку.

— Что?

— А вдруг сейчас Дон где-то мерзнет под дождем…

— Майки, ты опять!

— Нет-нет, прости меня, я больше не буду.

— Десять лет прошло, и ты всё ещё думаешь, что он может вернуться, — сдавленно прикрикнул Леонардо. — Он не смог бы выжить в одиночку. Нам надо постараться забыть его и всё, что до него было.

— Верно, верно, — кивнул Микеланджело, чувствуя внутри себя холодный ужас. Он снова потянулся к теплу. Его глаза смотрели на огонь. — Я больше не буду говорить о нём. Просто, ну…

Его горло сжалось, а на языке выступил вкус железа — такое случается, когда приходиться пить застоявшуюся воду из ржавых труб. Успокаивало то, что скоро наберется дождливая вода.

Только ею не смыть всю соль, оседающей на большой, зияющей ране.

***

В девять часов они легли спать; всё также молча, не перекинувшись словами — Лео, вообще, почти не разговаривает. А Майки, до чего же жалко, не находит с угрюмым братом общий язык. Их, казалось, больше ничего не связывает — того гляди, очередным утром он проснется и соседняя постель окажется пуста.

Они лежали, во мраке, наполненном шуме дождя.

— Лео.

Он откликнулся.

— Ты ничего не слышал?

Они вместе прислушались к шуму ветра и дождя.

— Ничего, — сказал старший и отвернулся к стене.

— Кто-то стучал.

— Тебе показалось, Майки. Кто захочет прийти ночью к мутантам?

— Может, кто-то заблудился. Я проверю на всякий случай.

Он поднялся и прошел через весь дом к наружной двери. Помедлив в нерешительности, толчком отворил её, и холодные капли ударили по лицу.

У крыльца стояла небольшая фигура.

Молния распорола небо, и яркая вспышка выхватила из мрака карие глаза. Они вперились на стоящего в дверях Микеланджело.

— Кто там? — крикнул мутант, пытаясь заглушить шквал.

Тишина.

— Кто ты? Чего тебе надо?

По-прежнему ни слова.

Он почувствовал страшную усталость и слабость. Его рука судорожно вздрогнула и потянулась было к оружию, как фигура шмыгнула и опасливо коснулась его.

— Не надо, Майки. Ты не узнаешь меня?

Мысли бешено заметались в голове; Микеланджело пытался, вглядываясь в фигурку, понять — действительно ли это Донни.

Незнакомец, не дожидаясь ответа, осторожно взял его за обмякшую руку и завел в дом. И Майки не думал сопротивляться, он даже находил, что прогонять его решительно неправильно.

Фигура что-то возбужденно шептала, металась по комнате в поиске дров и спичек для камина. Наконец, на комнату опустились дремотно-спокойные сумерки.

Микеланджело окаменел. Изнанку глаз закололи непрошенные слёзы, растопыренные пальцы дрожали, лицо выражало удивление, радость, сомнение, когда незваного гостя осветило пламя. Казалось, ещё немного, и он потеряет разум от счастья.

— Донни! — Ахнул Майки. И он бросился к нему и засуетился вокруг. Он разглядывал своего возвратившегося брата, обнимал, отодвигал от себя, вертел кругом, целовал, плакал и снова разглядывал, смахивая слезы с глаз. — Ох, сколько лет прошло!

Дон улыбался и смотрел на брата как ни в чем не бывало, словно только вернулся с вечерней прогулки. Светлые блики плясали в глубине его глаз. Он сейчас — до невозможности домашний, уютный и близкий. И мир уже не казался таким угрюмым и больным.

Даже если утром он снова уйдет — у них впереди ещё целая ночь.

Это много. Очень много.

***

Утром вновь светило жаркое-жаркое солнце, раскаляя пустыню.

Микеланджело собрался к каналу, чтобы набрать дождевой воды для умывания. На пороге он чуть не сбил с ног брата, который шёл уже с полным до краёв ведром.

— Доброе утро, Майки!

— Доброе, Донни, — настороженно ответил мутант и посторонился.

Донателло прошел через комнату, поставил ведро и обернулся, улыбаясь. В утреннем свете Микеланджело смог рассмотреть его. Странно, вчера он не придал значение тому, как молодо выглядел гость. Поразительно худой и без единого шрама; с юной фисташковой кожей. Это невозможно для двадцати семи лет.

Что с ним произошло? Он провел десять лет в морозильной камере? Отсиживался в бункере, изнуряя себя голодом? Нет, он слишком бодрый и свежий для больного или голодного. Он просто каким-то непостижимым образом не повзрослел.

Микеланджело стало очень страшно. Холодная пленка пота покрыла все его тело, ледяные капли медленно стекали вниз по шее и плечам.

Он зажмурился; в висках застучало, и резко распахнул глаза, прогоняя наваждение.

Но оно не уходило.

— Дон, ты это… Ты живой?

— А почему мне не быть живым? — Донателло поднял глаза на брата.

— Но, Донни… десять лет… ты выглядишь совсем как... подросток… и… — Мутант вынужден был сесть.

Брат подошел к нему, остановился и взял его руку. Он ощутил пальцы — крепкие, теплые.

— Ты настоящий, да? Это не сон?

— Разве ты не хочешь, чтобы я был здесь? — Донателло встревожился.

— Что ты, Донни, конечно, хочу!

— Тогда к чему вопрос? Я здесь, а всё остальное не важно.

— Но Лео… Он так уверен, что ты мёртв. Такая неожиданность…

— Не волнуйся, всё будет хорошо.

Микеланджело вопросительно вскинул брови. Он не слышал ободряюще-успокаивающих слов уже очень давно, примирившись с вынужденным взрослением — временем, когда утешать тебя никто не обязан. С отчаявшимся Лео он перестал чувствовать себя беззаботным и беспомощным. А сейчас, до чего же странно, со старшим и таким юным братом он вновь почувствовал себя ребенком, который преданно верит каждому доброму слову. Особенно когда брат так уверенно-обезоруживающе улыбается.

— Доброе утро, Майки и Дон. — Леонардо на ощупь спускался с лестницы, опираясь на перила.

Дон повернулся к Майки, и в его глазах заплясали восторженные огоньки:

— Что я говорил?

Вместе, втроем, они замечательно позавтракали в тени за домом. Леонардо достал припрятанную впрок старую бутылку саке, и все немножко выпили. Впервые за десять безутешных лет Майки увидел ослепшего брата безудержно веселым. Если у него и были какие-то сомнения насчет Дона, то вслух он ничего не высказывал. Для него всё было в порядке вещей. И чем дальше, тем сильнее и Майки проникался этим чувством.

Когда Леонардо ушел медитировать, он наклонился к Дону и шёпотом спросил:

— И всё же, Донни, сколько тебе лет?

— Разве ты не знаешь, Майки? Семнадцать, конечно.

— А кто ты такой на самом деле? Ты не можешь быть Доном, но кем-то ты должен быть! Кто ты?

— Не спрашивай, — парень испуганно отвернулся. — Не надо.

— Мне ты можешь сказать, я пойму, — настаивал Микеланджело. — Ты ведь не убить нас пришёл — ты же не какой-то там замаскированный робот Шреддера. Ты — живой… И вот если приглядеться: будто бы Дон, и не Дон…

— Зачем? Зачем тебе это?! — Закричал Донателло, спрятав лицо в ладонях, будто вот-вот заплачет. — Пожалуйста, не сомневайся во мне!

Он вскочил на ноги и бросился прочь от стола.

— Донни, постой!

Но парень продолжал бежать к городу.

— Ты что-то сказал ему? — Спросил Леонардо, пришедший на крик.

— Лео, — заговорил Микеланджело, твердо взглянув на него — пусть старший этого и не увидит, но почувствует; он всегда каким-то образом чувствует. — Ты помнишь утро, когда мы все проснулись, а Дона не было в постели? Помнишь нападение в канализации и похороны отца?

— Что ты такое говоришь? Ты, конечно, шутник, Майки, но сейчас ты перегнул палку.

— Но, Лео, с тех пор твои глаза…

— А что с ними не так? Ей богу, Майки, ты сегодня странный, — нахмурился Леонардо. — Моя слепота. Дом: мой, твой и Дона. Мы всегда так жили.

Похоже, Леонардо перестарался ничего не помнить.

***

Эйприл помнила, как горяча кожа под её рукой, когда она обнимала Кейси перед сном, нежно касаясь пальцами груди. Помнила, как жгла наутро ладонь холодная пустота. Раз за разом оживший Кейси пропадал, растворялся в воздухе, пока они спали — и оба не в состоянии даже этого заметить; точнее, Эйприл не в состоянии — о том же, кто притворялся Кейси, она вряд ли сможет когда-нибудь спросить.

Точнее, спросить она может.

Он — вряд ли сможет ответить.

***

Дон вернулся на закате. Встретив его, ребенок внутри Микеланджело вновь вмиг повзрослел, выпрямился и серьезно взглянул на затравленное выражение лица Донателло.

— Ты опять начнёшь меня расспрашивать?

— Больше нет, — Микеланджело поднял руку в обезоруживающем жесте. — Где ты был?

— В городе.

— Тебе лучше не ходить туда в одиночку.

— Я могу за себя постоять.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул Микеланджело. — Проходи, пора ужинать.

Парень забежал в дом, а через десять минут на пустоши показалась женщина, укутанная в потрепанный мужской плащ, укрываясь от пыльных вихрей. Майки знал, кто это. Действительно, кто кроме О’Нил может зайти к ним в гости?

— Здравствуй, Майки, —приветствовала она, снимая верхнюю одежду.

Микеланджело, понял, что вместе с долгожданным дождем изменился не только воздух; изменилось что-то гораздо большее.

Эйприл тридцать три, и о тех ярких событиях, что происходили когда-то в Нью-Йорке, она и не помнит почти; да и попробуй тут упомни всё — когда жизнь, опасная и шумная кружит Эйприл неугомонным вихрем, только успевай головой вертеть да смотреть по сторонам.

Точнее, уже не кружит. Кружила. Три года назад, месяц, ещё вчера...

А потом мир внезапно, точно по щелчку, стал бледным и бесцветным, как эта тлеющая пустошь, которая она старалась не помнить. Не вышло.

— Привет.

Голос у Майки был не дружелюбным, но и не отталкивающим. Он всё ещё учился не помнить тех, кто уходил. Но у него ничего не выходило.

— Ты не поверишь, но Кейси вернулся! Живой Кейси! Только не считай меня сумасшедшей, пожалуйста, со мной всё хорошо…

— Конечно, Эйприл, я тебе верю.

В конце концов, они все давно уже немного сумасшедшие.

***

Донателло исправно убегал по вечерам в город, Леонардо исправно делал вид, что десяти лет не было, А Микеланджело исправно размышлял.

«Кто же он? — Думал черепаха, — что за создание, жаждущее любви? Кто он и что он — пришёл, спасаясь от одиночества, в круг мутированных черепах, притворившись тем, кто оставался в нашей памяти. К Эйприл приходил ещё один - значит ли это, что их целое племя? Племя каких-нибудь хамелеонов? Инопланетян?»

Микеланджело покачал головой — этого не узнать. А так, с какой стороны не посмотри — он Дон и всё тут.

Мучившие вопросы привели его к Эйприл. Он хотел убедиться в её словах. И, действительно, дверь ему открыл тридцатилетний Кейси Джонс: крепкий, здоровый и без распоротого живота.

— Я тебя знаю, — медленно проговорил он, — пожалуйста, уходи, ты тут ничего не можешь поделать.

— Донни, это ты, — воскликнул черепаха. — Ты должен вернуться!

Слова сами вырвались у него, прежде чем он смог их осознать.

Мужчина отступил в тень коридора и пропал, только голос остался.

— Сейчас я не могу. Прости меня, — тихо ответил Кейси, — но что я могу поделать? Здесь я тоже счастлив. Меня любят — как любите вы. Я то, что я есть, беру то, что даётся.

— Но ведь ты же Дон, это ты был Доном, верно?

— Я — это только я. Но везде, куда я попадаю, я ещё и нечто другое, и сейчас ты не в силах изменить меня.

И они замолчали. Оба смотрели друг на друга и чувствовали, что грядет что-то страшное и неотвратимое.

— Знаешь, сначала я думал, что это чудо, — начал вдруг Майки, голос его был тих и безутешен. — Я ведь разучился верить в чудо, и вдруг ты, идеал, созданный мечтой… Когда кого-то теряешь навсегда, хочется, чтобы от отца, брата, друга что-нибудь осталось – хоть какая-нибудь вещь… Да что угодно…

Фигура в темноте не произнесла ни слова, как и в ту дождливую ночь. И вдруг Микеланджело невыносимо захотелось приласкать это сиротливое создание, кем бы оно ни было. Но он сдержался.

— Даже начинаешь верить в существование рая. Это утешает… Знание того, что вскоре вы все снова встретитесь.

Он слепо вошёл в темноту, коснулся чужой руки, которая вмиг обросла мелкими чешуйками. Он всмотрелся в фигуру, которая вновь стала Донателло. Микеланджело улыбнулся; уверенно-обезоруживающе. Затем нащупал плащ Эйприл и накрыл Донателло.

***

Тучи нависли над остывшей пустыней.

Разряженный воздух скоро смешается с озоном.

Микеланджело нёс толи Донателло, толи Кейси, толи кого-то ещё — он старался не заглядывать под плащ. Тело обмякло и не шевелилось — и Микеланджело чуть не задохнулся; умер! Но на самом деле, это существо безоговорочно верило ему — не сопротивлялось и не убегало. И оттого где-то глубоко внутри предательски закопошилось желание отправить «Дона» на исследования в какой-нибудь НИИ — но тут же пасовало перед странной, иррациональной тягой его защитить и уберечь от всего на свете. Защитить самолично, без всяких учёных; защитить — в том числе и от всяких учёных...

Из-под ткани выглянула тонкая серебряная ножка.

Микеланджело ласково прижал существо к груди.

Сам не знал, почему; быть может, просто пытался утешить.

Затем он остановился и медленно опустил существо на землю. Оно вмиг приняло облик Донателло и озадаченно посмотрело на мутанта.

— Уходи.

Донателло ошарашенно проморгался. Микеланджело оставался непреклонен.

— Уходи из этого города. Здесь слишком много людей, потерявших любимых. Однажды ты не справишься — и тебя разорвет или разорвут тебя.

— А как же твой брат, а подруга? Прогнав меня, ты причинишь им боль.

— Не больше той, которой причинил ты. Мне жутко смотреть на них. Смотреть на тебя и знать, что ты не настоящий, фальшивка. У тебя никогда не будет того, что было у Дона и Кейси.

Донателло неторопливо поднялся, отвернулся и сперва медленно, затем всё быстрее пошел прочь, а потом бросился бежать.

Пошёл дождь; нескончаемый и тяжелый, словно картечь. И Микеланджело уже не мог различить маленькую серебряную фигурку за пеленой дождя.

Голову обуревали тысячи причин броситься вдогонку, но он оставался на месте. Он закрыл глаза; но в темноте перед ним снова — Донни; до невозможности домашний, уютный и близкий. Воспоминания всегда сохранялись. Знакомый ласковый голос заполнял его разум мягкой колыбельной.

Микеланджело старался не думать о самом жестоком слове — никогда.

Он спустился со склона и заскользил во мраке. Он вошел в свой дом. Промокший Леонардо развел огонь в камине, и они согрели над ним руки. Они пошли спать и лежали вместе, продрогшие, изможденные, слушая, как снова стучит по крыше дождь.

Не рассказывать о прошлом — не так уж и трудно; забыть прошлое — гораздо сложнее.

Но у них получалось всё лучше и лучше.

@Abigor, шикарный рассказ. Просто замечательный. Слов нет, одни эмоции. Подберу, оформлю, и тогда напишу путный отзыв. Спасибо!

@Татьяна Драгункина, вы меня балуете отзывами, что здесь, то на Книге))
Хорошо, я буду ждать)

@Abigor, вот такая я, супер-шпион, большой брат - отовсюду слежу за хорошими рассказами а вы не могли бы дать ссылочку на ту серию, о которой говорили в ФБ?

@Татьяна Драгункина, в таком случае, я бы не отказался от слежки))
Конечно, это "Черепашки-ниндзя. Новые приключения (2003 год) - "То, чего никогда не было". 3 сезон, 21 серия. (ссылка vk - http://vk.com/video?q=%D1%82%D0%BE%2...7109_161314547). Я описал события, которые происходили задолго до канона, но вселенная остается та же.

@Abigor, название серии говорит о том, что это были просто... страшные фантазии? я все никак не соберусь просмотреть этот сериал.

@Татьяна Драгункина, посмотрите сериал, вы не пожалеете)
Это не страшные фантазии, а перемещение Донателло в параллельную вселенную (каждый брат попал в разный мир), не самую радужную, стоит сказать. Но в любом случае, по рассказу вы уже имеете примерное представление, что вас ждет.

Всё-таки удивительно, когда по одной-единственной серии рождается целая вселенная. По-моему, просто отличный вышел рассказ по SAINW, с ноткой Брэдбери (вижу её в инопланетянине, меняющем свой облик) и, как и все рассказы этого сборника, мастерски задуманный и воплощённый. Спасибо автору=)

Автор, а darkness within - тоже ваша?
Спасибо за работу, глаз порадовался, мозг тоже.
"Инопланетянин", конечно, шикарен. Даже не знаю, что грустнее: он или сам канон.

  Сообщение от Abigor 

Это невозможно для двадцати семи лет.

Понял, ползу на кладбище...

Извиняюсь за задержку.

, спасибо, конечно, но на Фикбуке эту работу полностью раскритиковали, да и спустя время я сам вижу огрехи.

  Сообщение от sigunn 

Автор, а darkness within - тоже ваша?

Вы имеет ввиду фанфик по Гарри Поттеру или серию сериала 2003-го? (что выдал гугел). Насчет второго я сомневаюсь, но было бы офигенно иметь собственный чудесный сериал xD

Спасибо за внимание)

  Сообщение от sigunn 

Понял, ползу на кладбище...

Да ладно вам) Был молодой, да глупый)

  Сообщение от Abigor 

спасибо, конечно, но на Фикбуке эту работу полностью раскритиковали, да и спустя время я сам вижу огрехи.

Огрехи, конечно, есть. Но вы же не пишете профессионально, так что на многие из них можно закрыть глаза. Для этого достаточно слабого фандома (достаточно слабого) - очень неплохо.
На фикбуке, правда, не бываю. Боюсь, глаза вообще повыпадают.

  Сообщение от Abigor 

Да ладно вам) Был молодой, да глупый)

Ну да, тридцатилетние вообще обязаны уже с палочкой ходить и имя свое забывать)))