* * *

Не то, что­бы я не ду­мал об этом преж­де, нет; но есть мо­мен­ты, ког­да я прос­то не мо­гу не за­дать­ся этим воп­ро­сом.

Все­го лишь мысль и на­рисо­ван­ное во­об­ра­жени­ем ее ожив­ленное ли­цо в тот мо­мент, ког­да она хму­рит­ся, гля­дя на ме­ня, зас­тавля­ет за­давать­ся воп­ро­сом: а есть ли у ме­ня хо­тя бы шанс?

С ее прек­расны­ми вь­ющи­мися ло­кона­ми ры­жих во­лос, блед­но-ро­зовым ли­цом и мяг­ки­ми, слег­ка на­мор­щенны­ми гу­бами.

Я ощу­щаю дрожь и по­калы­вание в поз­во­ноч­ни­ке от вос­хи­щения вся­кий раз, ког­да ду­маю, ка­кое у нее ок­руглое ли­цо, и как ми­ло она выг­ля­дит, ког­да ду­ет­ся или по­сыла­ет мне не слиш­ком ве­селый взгляд. Ее ло­коны из­ги­ба­ют­ся и па­да­ют на лоб и ще­ки, де­лая чер­ты ее ли­ца бо­лее юны­ми и на­поми­на­ющи­ми ре­бен­ка. Ее яр­кие зе­леные гла­за су­жа­ют­ся и блес­тят в по­пыт­ке уг­ро­жать мне, а неж­ный го­лос, про­из­но­сящий пус­тые сло­ва, как и взгля­ды, бро­са­емые на ме­ня, вы­зыва­ют вос­хи­титель­ную дрожь, по­доб­ную бь­ющим по ко­же вол­нам.

Мне дей­стви­тель­но нра­вит­ся слу­шать ее силь­ный женс­твен­ный го­лос, ког­да она воз­му­ща­ет­ся, го­воря, что я ни­ког­да не добь­юсь ус­пе­ха в сво­их де­яни­ях, а ее урод­цы-друзья спа­сут ее и по­бедят ме­ня, как всег­да это де­ла­ют. Ко­неч­но же, я не до­пус­каю ни­чего по­доб­но­го в свои мыс­ли и го­ворю ей, сно­ва и сно­ва, что мои пла­ны не­из­менны и что я уве­рен в по­беде - лишь бы уви­деть ее по­дав­ленное и опе­чален­ное ли­цо.

Нес­мотря на их ус­пешное ее спа­сение, сно­ва и сно­ва, единс­твен­ное, что дей­стви­тель­но бес­по­ко­ит ме­ня в эти крат­кие мо­мен­ты ее пле­нения - ощу­тить, как она дро­жит, ду­шев­но и те­лес­но, в мо­ей влас­ти; уви­деть кру­шение ее на­дежд, ког­да ее друж­ки па­дут один за дру­гим.

Ме­ня бу­дора­жит, ког­да она кри­чит или прос­то ста­новит­ся не­выно­симой, и по­чему-то мне нра­вит­ся это в ней.

Я приз­наю, что каж­дый раз, гля­дя на нее, я иг­но­рирую эти чувс­тва, по­тому что она - с мо­ими вра­гами и ни­ког­да не пе­рей­дет на мою сто­рону. И все же чувс­твую же­лание при­кос­нуть­ся к ней, об­нять ее, прос­то за­полу­чить ее, да­же ес­ли нам ни­ког­да не суж­де­но быть вмес­те.

Кто-то ска­зал, что лю­ди же­ла­ют то­го, че­го не мо­гут по­лучить; ду­маю, это от­но­сит­ся и ко мне.

Я хо­чу ее и в то же вре­мя знаю, что это­го ни­ког­да не мо­жет про­изой­ти. По мно­жес­тву при­чин, ко­торых я не мо­гу да­же сос­чи­тать, но че­тырех зе­леных при­чин бо­лее чем дос­та­точ­но, что­бы удер­жать ме­ня от по­пыт­ки за­во­евать ее при­вязан­ность. Да­же ес­ли бы ее от­каз не был бы дос­та­точ­но сквер­ным, их неп­ри­ятие нам­но­го ухуд­шит его. Так что я де­лаю то, что мо­гу, вся­кий раз удер­жи­вая ее как мож­но бли­же к се­бе.

Каж­дый раз, пе­ретас­ки­вая ее лег­ко­вес­ное те­ло на сво­ем пле­че, ощу­щая ее за­пах и при­кос­но­вение ее ко­жи, вновь и вновь вспо­минаю я о том, нас­коль­ко силь­но я на са­мом де­ле ее хо­чу.

Шан­сы на то, что она ос­та­вит сво­их урод­цев и ос­та­нет­ся со мной, близ­ки к ну­лю, но я бу­ду пы­тать­ся сно­ва и сно­ва, и од­нажды она бу­дет мо­ей.

И я не ус­по­ко­юсь, по­ка она не бу­дет ря­дом, а эти прок­ля­тые урод­цы не ис­чезнут!