Оригинальное название: Slumber's Torture
Оригинал можно отыскать тут: http://yayproductions.deviantart.com...mare-360493474
Автор: YAYProductions
Описание: Донателло мучают повторяющиеся кошмары о жутком жестоком будущем. Остается единственный вопрос: на самом ли деле это всего лишь сны? Вселенная 2012, но основано на SAINW из сериала 2003.
Жанр: ангст/Hurt/Comfort
Рейтинг: Т
Персонажи: Донателло, Леонардо, Рафаэль, Микеланджело
Количество глав: 14


Глава 1: Просто ночной кошмар.

Донателло не мог поверить своим глазам. Совершеннейшей гротескности ситуации самой по себе было бы достаточно, чтобы вогнать любого в шок от ужаса. Но то, что его братья, Леонардо, Рафаэль и Микеланджело теперь лежали мертвыми у его ног, было еще страшнее и невозможнее. И… в этом был виноват он… все это было лишь его виной… Если бы он смог каким-то образом все изменить, о, как бы он хотел изменить эту жуткую судьбу! Но такие понятия как «если» и «хотел бы» не могли существовать. Не для него. Не в этой реальности.

Леонардо и Рафаэль оба были убиты Караи. Дочь Шреддера – ему следовало бы догадаться, следовало предвидеть такое. Но нет, он не рассмотрел, пропустил, проигнорировал ее способности, просто думая о ней как о подростке, с которой ему и его братьям доводилось сражаться в последние несколько месяцев. Но эта Караи, у ней было на тридцать лет больше опыта чем у той, что была известна ему. Она сражалась с его братьями большее количество раз, чем он даже мог себе представить. Она знала все их сильные и слабые стороны.

Микеланджело, милый братишка Майки, его одолели приспешники Караи. Все снова сводилось к ней. Это она была виновата во всем! Нет… не так. Даже хотя за поражением его братьев стоял Шреддер, хотя Караи была его правой рукой и верным исполнителем, это все не имело значения. Вина была его. Виноват был только Донателло.

Из уголка рта Майки сочилась кровь. Его тело было избито, порвано, изрезано многочисленными врагами. С его губ сорвался слабый-преслабый стон.

– Д…Донни? – кинувшись к любимому брату, Донателло упал на колени и взял единственную руку младшего в свои.

– Я здесь! – слова потоком хлынули изо рта Донни. Он не собирался позволить младшему брату умереть в одиночестве. Только не так.

– Где… где Лео и Раф? – голос Майки был сиплым и низким, но все равно очень тихим, таким непохожим на его обычный громогласный и жизнерадостный голос.

– Майки… они… их больше нет… – Донни крепко зажмурился, пытаясь сдержать слезы, которые уже водопадом катились по его щекам.

Майки задохнулся, выдавив сдавленный всхлип.
– Бро, ты уверен?

– Караи… она…

– Донни, пожалуйста. Проверь для меня. Я хочу знать наверняка, – это была последняя просьба Хамато Микеланджело, и его брат не мог отказаться исполнить ее, какую бы ужасную боль он ни испытывал при этом.

– Хорошо, Майки. Но ты оставайся здесь, ладно? Не покидай меня, – прошептал Донни. Он должен быть рядом с Майки когда… когда тот будет… уходить.

– Я все равно никуда не денусь, только если наверх, но я и туда пока не планирую, – Майки тихо засмеялся и тут же сморщился. Несмотря на оптимистический настрой Майки, Донателло понимал, что для его брата уже ничего нельзя сделать. Совсем ничего. Даже человеческие врачи уже не смогли бы спасти его, неважно, как бы они ни пытались.

Погладив братика по панцирю, Донни поднялся на ноги. Он отшатнулся в то мгновение, когда увидел Лео и Рафа. Увидев, что они лежат совсем рядом друг с другом, он вспомнил крик Рафа, когда Караи пробила его панцирь, оставив дыру, которая уже никогда не заживет. Он снова как наяву видел, как черепаха в красной повязке валится на землю и из последних сил ползет к еще теплому телу Лео, убитого всего за несколько секунд до этого. Его тело тоже пробили через панцирь вплоть до теперь обнажившегося позвоночника. Если бы он выжил после такого, он, без сомнения, оказался бы парализован от шеи и ниже.

Если бы он выжил… одна эта фраза пронзила сердце Донателло.
Опустившись на колени, он проверил пульс на шее Раф и осмотрел его грудь, ища хоть какой-то признак, что он еще жив, но все было так, как он того боялся. Он не нашел ничего. Абсолютно, совсем ничего. Донни больше не мог сдерживать слез. Он позволил им свободно стекать по лицу, когда опустился на колени рядом с телом Лео, но и в нем не было ни следа жизни. Сердце не билось, как и сердце Рафа. Караи определенно выполнила свою работу полностью.

Донни осторожно и даже нежно снял с Лео темные очки. Чтобы запомнить его лицо, сказал он себе. Глядя вниз на своего павшего брата, он увидел, какими пустыми и холодными были слепые глаза Лео. Но даже несмотря на это, на его лице была печать перенесеной боли и отваги, которую не смогла стереть даже смерть. Это был самая сущность Лео. Решительный боец, до самого конца. Лидер. Старший брат. Защитник. И его больше не было…

В голове Донни вспыхнуло воспоминание. Это случилось совсем недавно, как раз перед тем, как Донни попал сюда. Битва с крэнгами… Лео, прыгает перед ним и прикрывает его, спасает Донни от смертельного выстрела… успокаивает его после, когда спадает уровень адреналина от того, что он чуть не погиб…

Донателло встряхнул головой, прогоняя воспоминание. Он не мог позволить себе помнить. Он не хотел. Ему надо было заставить себя думать о чем-то другом. Ему нужно было двигаться дальше.

Вернувшись к Рафаэлю, он развязал бандану, которая так долго закрывала лицо брата. Он заставил себя посмотреть в глаза сорвиголовы. Или, вернее, в единственный глаз. Второго не было… точно так же, как у Майки не было руки, а у Лео зрения. Если бы Дон был с ними, он бы смог это предотвратить, он бы остановил все это.

У Рафаэля всегда было его знаменитое упрямство, и гордость, но было и что-то еще. Рафаэля охватывал страх, страх, о существовании которого Донателло не знал никогда. Страх проиграть битву был неизбежен, но его душу наполнял страх потерять свою семью. И в конце концов так и случилось.

Снова поднявшись на ноги, Донни содрогнулся, увидев, что стоял в луже жидкости. Алая, густая как чернила кровь его братьев смешалась вместе, их жизненная сила теперь была на нем и просачивалась в землю под его ногами. Почему он этого не заметил? Перед его глазами издевательски заплясали звездочки, когда он вдохнул жестокий запах смерти.

– Майки? – прошептал он, подходя к раненому брату. Тот не издал ни звука, и сердце Дона сковал страх. – Майки?? – позвал он громче, молясь, чтобы Майки дождался его. Донни упал на колени и бережно приподнял голову брата, гладя его, надеясь увидеть, как поднимается и опадает в ритме дыхания грудь Майки. Он не увидел ничего. Совсем ничего, как у Лео, как у Рафа. Он потерял Майки, и даже не был рядом с ним в последние секунды.

– НЕЕТ! – пронзительно закричал Донни в лицо миру, все его тело сотрясалось от мучительной боли. – Почему… – простонал он. – Почему?! – выкрикнул он в ярости, гневно глядя на два других тела. Тела его врагов, павших от его собственной руки, это все было их виной! Ороку Саки создал этот проклятый мир вместе со своими приспешниками, и с ними он и умер. Они не будут похоронены, нет, только не с помощью Донателло. Они не заслужили этого. Они будут просто валяться тут и разлагаться, и их будут растаскивать на части дикие животные. Стервятники, вороны и грифы, неважно, главное, что Шреддер и Караи будут унижены и после своей смерти. Это была такая скорбная и страшная месть.

С трудом поднявшись на ноги, Донателло выпрямился, хотя он не мог постичь, где он отыскал силы для того, чтобы двигаться. Он снова закричал, но на этот раз ему, казалось, не хватило слов. Они все равно не могли выразить миру всю его боль. Его крики эхом отдались вокруг, и он рухнул обратно на землю, полностью истощенный. Свернувшись в плотный клубок, он сорвано зарыдал, он остался совсем один, и некому было его утешить.

***

Донателло проснулся после того, как заснул, устав от плача. Все вокруг было темным, словно свет луны и звезд куда-то исчез, оставив небо таким же пустым, каким стало все в его жизни. Когда в глазах у Донни начало проясняться, перед его мысленным взором пронеслись образы… Его братья… они все… они были мертвы…

Дон сел, и тут до него дошло, что он был в постели. Под ним был очень мягкий, успокаивающе знакомый неровный матрас, который приветливо пах травами, старой бумагой и карандашным грифелем. Это было… нет, такого быть не могло… но так было! Он здесь спал каждую ночь, частенько притаскивая с собой недоделанную работу! Это была его кровать! Дон подскочил, практически взлетев, и прыгнул прямо туда, где должна была быть его дверь. Он открыл ее очень осторожно, и его внезапно залил яркий резкий свет, затуманив глаза и на мгновение ослепив его. Но он не стал стоять на месте. Он услышал голоса в гостиной и пошел по коридору, ощупывая дорогу руками.

Он не мог поверить в то, что открылось его глазам. Перед ним были живые и во плоти, совершенно неповрежденные и абсолютно целые, не говоря уж о том, что совсем молодые, его братья. Леонардо, Рафаэль, Микеланджело, они все были здесь, сидели рядышком, болтали друг с другом и смеялись над чем-то. Только один их вид вызвал слезы на глазах у Донни. Должно быть, они все были на небесах. Но разве на небесах можно чувствовать такую боль в сердце? Он решил, что нет. Значит, это были не небеса, что могло означать только то, что они все были живы. Эти размышления прогнали туман из головы Донни, и он понял, что произошло.

Они его заметили. Заметили мокрые следы от слез, как и уже высохшие соленые дорожки на его щеках.

– Донни? – Лео окликнул его первым. О, это сладкое слово, это участие в тоне голоса.

– Ты в порядке, ведроголовый? – даже Раф был встревожен, хотя и не преминул вставить явно призванное досадить прозвище. Раф, такой же защитник, как Лео.

– Чувак, ты что, плакал? – оставьте Майки невинно указать на самое очевидное.

– Это был просто… – Донни попытался говорить, но его горло начало сжиматься. – …просто ночной кошмар…

*сентиментально прослезилась* черт..я помню эту сцену)) И не удержалась на такой драматичной ноте от хихиканья над Доном. Что я за человек..

пафоса в фанфе многовато, на мой взгляд. А когда много пафоса, воздействие бывает прямо противоположным, тому, что было задумано. Поэтому и хиханьки))

Там главы вроде небольшие, потихоньку буду переводить. Но до Дона с косой там, по-моему, еще далековато...

Дона наверное часто мучают кошмары вообще в фанфах, самый нервный персонаж <D где же будет та загадочная прыкрасная коса *_* Очень хотелось бы увидеть тот момент, когда Дон ее возьмет и узнать причину ХЪ честное слово)))) Спасибо огромное, что откликнулись на нашу просьбу)))

Фанф тем интересен, что 12-х через линию 2003 пропускают. Правда с ведроголовым Раф сильно загнул... это вроде как прозвище Шреддера в классических черепах. ) Нельзя же так с братом. ))

это переводчик загнул, а не автор... Не нашла, как перевести слово более-менее адекватно, и тупо забила. Там наверняка другой смысл, но мне, честно говоря, лениво копаться, какой именно.

С учетом того, что Дон переживает кошмары, в которых Шред основной инициатор уничтожения его семьи Раф за такое мог и по морде отхватить с ноги. Просто от шока...
Ибо за такие шутки в зубах бывают промежутки (с). ))

Спасибо за проделанную работу. Это наглость, но теперь каждый вечер, наведываюсь в нетерпении и ожидании подарков от Вас.)))

...спасибо)) Я изо всех стараюсь не разочаровывать.


Глава 2: Где я?

– Это был просто ночной кошмар, – повторил Донни. О, как он молился, чтобы так оно и было. Просто безумный домысел его безумного воображения. Так должно было быть. Так было. Это был просто обычный кошмар.

Майки подбежал к нему и крепко стиснул его двумя руками. Обеими руками.

– Все хорошо, бро, – его голос звучал так молодо… так невинно. Он не имел ни малейшего понятия, что видел или испытал его брат. Но это же было просто сном. Это было не по правде. – У меня тоже бывают кошмары. Обычно о детских утренниках, – Майки содрогнулся, хотя в его голосе были веселые нотки. От этого он казался цельным, полным.

Раф скрестил руки на груди, встав в позу, которую он, кажется, принимал постоянно. Донателло давно подозревал, что эта поза была по большей части защитной, чем просто демонстрацией своей крутизны. Он защищал себя, что лишь снова напомнило Донни о смерти его старшего брата. Он умер, защищая себя и свою семью.

– Это был не просто кошмар, – фыркнул Раф.

– Донни, ты сам не свой, – наконец, заговорил Лео. Он был защитником, но в то же время он был очень похож на самого Донни. Они оба предпочитали сделать шаг назад и обдумать ситуацию, прежде чем давать ответ или реагировать. Из-за этого Донни чувствовал особую близость к лидеру. – Ты не хочешь об этом поговорить? – искренность, озабоченность, они просто исходили от него волнами. Какая бы злая сила ни попыталась причинить вред его братьям, ей сперва надо было пройти сквозь защиту Лео. И в конце концов так и случилось – и это стоило Лео предельной цены – его жизни. Он погиб… но нет же, пришлось напомнить себе Дону, Лео стоял перед ним, живой, и пытался ему помочь. Как и все его братья.

– Я… – Донни попытался заставить себя говорить. Но как он мог? Как он мог рассказать им, что был свидетелем их смерти, что они погибли у него на глазах? Как? – Я… – они все смотрели на него, терпеливо ожидая его слов. Даже Майки, несмотря на то, что он никогда не мог долго концентрировать внимание на чем-либо. Концентрировать внимание… это ненадолго, он будет вынужден научиться…

– Донни? – снова позвал Лео. Сквозь тело Дона будто прошел разряд. Лео, лежащий перед ним… на земле… истекающий кровью… зовущий его… его голос едва доносится до слуха Донни… он был нужен старшему брату, а его не было рядом! Его не было рядом с братьями, когда они больше всего нуждались в нем! Его сердце сжалось, замерло в груди, а голова закружилась. Он почувствовал дурноту, словно его затошнило. Он прирос к месту, как будто попал в безвременье, и не мог пошевелиться. В голове стало пусто, и он почувствовал, как падает, словно пол под ним раздался, а гравитация ухватила его за лодыжки и утянула вниз. Он, задыхаясь, глотнул воздуха и увидел над собой Майки, услышал, как тот зовет его по имени. Это было последнее, что он услышал.

***

– Донни, – хриплый голос Майки рывком вернул Донателло обратно в реальность. – Бро, ты в порядке? – его слова казались слишком далекими, чтобы Донни мог их воспринимать, как будто он далеко отошел от него по тоннелю канализации. Слова отдавались гулким эхом, и что они значили, понять было нельзя.

– Этопростострашныйсон. Этопростострашныйсон. Этопростострашныйсон, – торопливо зашептал себе Донни. Так должно было быть. Так все и было. Это был всего лишь ночной кошмар.

– Мы много лет назад перестали повторять это себе, – прорычал Раф. Он не почувствовал никаких угрызений совести из-за слез, которые начали стекать по щекам Донни, и Донни это было известно.

– Раф! – рявкнул Лео. Он все еще стоял неподвижно, словно статуя, даже выражение его лица практически не изменилось. Хотя это была не его вина.

– Что, Бесстрашный?! Он должен научиться, и учиться ему надо быстро! Сейчас все совсем не так, как когда мы были детьми! – их спор быстро отошел на задний план в мыслях Донателло. То, что его братья только что сказали ему, просто не могло быть правдой. Ни за что. Он не хотел, чтобы это оказалось правдой. Это было слишком жестоко… слишком бесчеловечно. А с его воображением – его проклятым живым воображением – он мог увидеть перед собой каждую подробность того, о чем они ему говорили. Он мог обдумать их слова и увидеть их в реальности.

Он как в тумане посмотрел вверх, на Майки. Его отсутствующая рука была еще одним доказательством того, скольким пыткам его подверг Шреддер. При виде обрубка Дон словно ощутил пощечину по лицу. Донателло не было рядом, чтобы защитить младшего братишку, когда никто больше не мог или не хотел этого сделать.

Он перевел взгляд на Рафа. Тот кричал в лицо Лео, выкрикивая различные обвинения и оскорбления. Донни даже не мог понять, о чем идет речь. Все, что он видел, это шрамы, испещрившие его тело, шрамы, оставленные грандиозными битвами и небольшими стычками. Старые шрамы, новые, знаки и символы, которые испятнали и исчертили все его тело, показывая все, через что он прошел. Но шрамы были не самым плохим. У Рафа не было левого глаза – он был уничтожен. Он не просто был слеп на это глаз, все глазное яблоко было вырвано напрочь, лишив его половины зрения. Шреддер считал, что эта мера сделает его вполовину не таким опасным – но он ошибался.

Лео, возможно, пострадал из всех братьев сильнее всего. Он совершенно утратил зрение, а что еще страшнее, в этом повинен был не Шреддер. Не кто иной, как его брат сотворил с ним такое. Во время одной из многих драк с лидером, Рафаэль зашел слишком далеко, навсегда оставив метку на теле Лео. После этого их дружба, их братские отношения подошли к концу.

Единственное, за что Донни был благодарен, это за то, что он, по крайней мере, не потерял ни одного из своих братьев. К сожалению, то же самое нельзя было сказать о его отце и сенсее, Хамато Йоши. Его героя больше не было – он был мертв уже многие, многие годы. И это тоже было его виной. Все было его виной. Все, как и рука Майки, глаз Рафа и зрение Лео.

Микеланджело уже рассказал Донателло их историю, их братья вмешивались лишь время от времени, причем Раф вдвое чаще, чем Лео, потому что он постоянно опровергал то, что добавлял Лео кроме своих собственных слов. Но рассказ, поведанный ему Майки или Майком, как теперь он называл сам себя, был настолько безрадостным и страшным, что Донни до сих пор пытался уложить его слова в голове. Как сказал Майк, все началось тридцать лет назад, когда кое-что случилось с Донателло.

Когда Майк заговорил об этом, Донни заметил, что Раф метнул на него тяжелый предупреждающий взгляд, словно веля младшему не распространяться на эту тему, а Лео многозначительно кашлянул. Даже теперь он не мог выкинуть из головы мысли о том, что же произошло на самом деле. Но Майк уже продолжал рассказ, просто сказав, что «Дон» исчез. А с его исчезновением вся семья развалилась на части. Вот почему все это было на его совести. Он был Доном, Донни, Донателло, неважно, как точно его звали, и он исчез, и судя по тому, как вели себя его братья, он без сомнения покинул их по какой-то причине. Но ведь он бы никогда… ни за что… не оставил свою семью по какой бы то ни было причине, если только… если только он не был бы вынужден их защищать. Но защищать от чего?

Когда семья почти распалась, продолжил Майк, ссоры между Лео и Рафом переросли в нечто такое, чего раньше никто не мог себе и представить. Оба брата винили друг друга, хотя в чем именно, Донни так и не понял. Хотя это каким-то образом имело отношение к нему. И однажды драка, в которую превратилась ссора, закончилась кровью и тем, что один из братьев навсегда остался инвалидом.

Воображение Донни воссоздало всю картину. Началось все как обычная ссора, что-то не так с отношением к жизни Рафа, или с тем, что Лео такой перфекционист. Потом они начали друг друга обзывать, и Раф накинулся на Лео, как, без сомнения, он это делал и раньше. Но на этот раз у него в руках были саи – его излюбленное оружие – и он полоснул Лео прямо по лицу. Крик Лео от мучительной боли эхом заметался по подземным комнатам, и мастер Сплинтер с Майки со всех ног прибежали к нему. Повсюду была кровь, она ручьем стекала у Лео с лица, и он свернулся на полу в плотный клубок, постанывая от боли. Раф раскачивался вперед-назад в шоковом состоянии, забившись в угол и с такой силой сжимая свои саи, что костяшки пальцев стали совсем белыми, а в глазах у него скапливались жгучие слезы. На нем тоже была кровь Лео, и этот источник жизни самым жалким образом смешивался с соленой жидкостью, лившейся из глаз Рафа, собираясь в неглубокую лужу на полу. Фактически, у них потом так и не получилось вывести пятно от этой лужи, потому что они вытерли ее слишком поздно, когда кровь и слезы уже въелись в бетонную поверхность.

Мастер Сплинтер и Микеланджело перевязали раны Леонардо, но ни один из них не понял, насколько глубокие разрезы сделал Раф. Лео никогда больше не смог видеть, поскольку ни сенсей, ни Майки не знали, как правильно лечить его – это была работа, которую всегда выполнял Донателло, и знал ее лучше, чем все остальные члены семьи вместе взятые. С тем, что Раф постоянно сбегал на поверхность, Донни пришлось научиться обращаться с ранами на случай, если что-то такое произойдет. Но Донателло опять же не было рядом, его не было рядом, чтобы предотвратить драку или чтобы вылечить потом своего старшего брата. Его не было, и заплатил за это Лео. Но почему его не было?

Раф пытался извиниться. Донни знал это – он видел застывшее на лице Лео отсутствие прощения. Лео не принял его извинений – поступок, который Лео никогда бы не совершил, если бы только не был полностью сломлен. Сломлен осознанием собственной вины, потерей брата и тем, что Раф на самом деле зашел настолько далеко. Он так и не смог заставить себя простить его. Никогда. И от этого гнев Рафаэля лишь усилился. Если его не мог простить Лео, то и он сам не мог простить себя. С этой беспощадной уверенностью Раф перестал следовать правилам и отдалился от остальной семьи. Майки больше не мог заставить его улыбнуться, сенсей не мог больше поговорить с ним, обсуждая ту или иную ситуацию. Он стал сам по себе – и стал ничей. Его больше никто не заботил, и он верил, что и он никому не нужен. В конце концов, если он был тем, кто лишил Лео зрения, тогда он, вероятно, был тем, кто действительно заслуживал всего того, в чем его обвиняли. Он был сорвиголова, источник неприятностей. Он был виноват во всем. Таким образом в возрасте всего семнадцати лет, он бросил всех. Он ушел один, отрезав себя от всех тех, кто был ему дорог.

Сердце Сплинтера не могло этого выдержать. После того, как он потерял сына, как ему пришлось смириться с тем, что двое старших постоянно конфликтуют, из-за чего один в конце концов ослеп, а второй сбежал, что ж, он тоже сломался. Он был слишком слаб, когда на них напал Шреддер, и хотя он сражался отчаянно, он был не в том состоянии, чтобы выстоять против своего главного врага. Он едва выжил после первой атаки и не смог спасти Микеланджело от того, что того взяли в плен. Леонардо единственный был рядом с ним, когда он умирал, и потом он сидел несколько часов рядом с телом отца, держа его за руку и боясь двинуться, еще непривыкший до конца к своей слепоте.

Майки обнаружил, что Рафаэля тоже захватили в плен солдаты клана Фут, хотя в тот момент, когда он его увидел, ему показалось, что брат уже при смерти. Кожа Рафаэля была очень холодной и покрытой кровью, и у него не было глаза. поскольку он отказывался открыть Шреддеру местоположение убежища, Ороку Саки собственноручно очень медленно вскрыл ему глаз, как Самсону в Библии. Раф не сдался и даже пытался не потерять сознание. Но это не сработало, потеря крови истощила его. И в таком состоянии его нашел Майки. Они двое сидели в обнимку, после того как Раф очнулся, пока Шреддер не заявился на сей раз за младшим братом, и хотя они оба оказывали сопротивление, особенно Раф, он с легкостью одержал верх и утащил Майки в пыточную. Ему совсем не обязательно было делать то, что он сотворил с ним – ведь он уже обнаружил их убежище и убил их отца (чего они сами пока не знали), но он испытывал тошнотворное желание подвергнуть самого младшего и невинного из братьев худшему кошмару. Он сломил дух Майки, и среди многих других ран раздробил ему руку. После этого Раф нашел способ сбежать, хотя когда Майк рассказывал эту часть истории, лица всех братьев затвердели, и Донни мог бы поклясться, что видел, как Раф опустил глаза и одними губами прошептал слово «Дон». Значит, он им помог? Он выжил? Но Майк уже продолжил, не дав Донни никакого намека. У него началось заражение раны в руке, и Раф был поставлен перед выбором – потерять брата или сделать так, что тот потеряет руку. Раф выбрал последнее.

Тем временем Эйприл забрала Лео к себе и помогла ему похоронить мастера Сплинтера. Поскольку ей было уже восемнадцать и она жила одна, ей было не трудно спрятать его, но с тем, что Шреддер был теперь способен завоевать власть, все стало намного сложнее, чем прежде. Он не обнаружил Леонардо, когда совершил набег на убежище, и от этого чувствовал, что не полностью осуществил свою месть. А после того, как от него сбежали еще две жертвы, он еще усерднее приступил к поискам. Раф и Майки тоже направились к Эйприл, лишь затем, чтобы узнать ужасающую правду, что их отца больше не было в живых. После этого прошло совсем немного времени до того, как Раф вновь ушел, а Лео, хотя физически и оставался с Эйприл и Майки, фактически был для них потерян. Он научился справляться со своим увечьем и обратил его в свое преимущество, но затем оставил брата и подругу, однажды и навсегда.

И вот теперь сюда попал Донни. У него был только один вопрос к ним.
– Ребят, – они все посмотрели на него, удивившись при звуках его голоса. – Где я?

Какая тяжелая глава((( но прекрасная Т_Т

Надеюсь, что это всего лишь кошмарные глюки Дона. Раф в данной части текста ООСнут на всю голову. Разругаться, обидеться и свалить - это максимум. Но нанести увечье своими руками и этим подставить, предоставив врагам удобную возможность добраться до брата не важно каковы причины ссоры, но Рафбыникагда. О_о

Согласна, Раф на такое не способен. Ну, как бы и Лео не дал бы ему возможность подобраться к глазам, что он за ниндзя, если его одним взмахом можно ослепить?
Допущения текста, больше никак не объяснить.
... для меня загадка, почему неуравновешенным психом в фанфиках всегда делают именно Рафа?


Следующая глава оказалась совсем коротенькая, надо было мне сразу посмотреть ее, я бы тогда выложила обе сразу. Ну, в общем вот, еще одна.


Глава 3: Море эмоций

– Где я? – повторил Донни. – Где настоящий я? То есть тот я, который отсюда? – его голос стал громче, он переводил взгляд с одного брата на другого, хотя Лео не мог видеть, что он делает. Он, без сомнения, все чувствовал, но ни он, ни один из двоих других братьев не проронили ни слова. – Пожалуйста, – чуть ли не взмолился Донни. – Мне нужно знать.

Молчание наконец разорвал Майки.

– Нет, бро, не нужно, – его слова были пронизаны сплетенными воедино сожалением, печалью и, что странно, страхом. – Донни, – вздохнул он. – Просто… не углубляйся в это.

– А почему нет? – фыркнул Раф, выпрямляясь и отстраняясь от стены, к которой он прислонялся. – У него есть право все знать, – поглядев на Донни он вздохнул, скрестил руки на груди, прижав их плотно к пластрону, и медленно выдохнул. – Это все моя вина…

– Рафаэль! – резко вмешался Лео. – Что, по твоему, ты делаешь? – Донни почувствовал, как в комнате возрастает напряжение, и вздрогнул, еще сильнее съеживаясь. Он изо всех сил пытался раствориться в окружающей обстановке, стать фоном, не более, чем сторонним наблюдателем. Этого не могло происходить. Этого не должно было происходить.

– Я просто объясняю своему младшему брату… – Раф почти сразу прервало возмущенное хмыканье Лео.

– О-хохо! Во-первых, он не готов! Во-вторых, Донателло не только твой младший брат! Ты не имеешь на него исключительных прав, как и на то, что произошло! – взъярился Лео.

– Ах нет?! Так ты, наконец-то, решил принять ответственность на себя спустя столько лет?!

– Не смей говорить со мной об ответственности! Ты тот, кто бросил нас… бросил мастера Сплинтера, когда мы больше всего нуждались в тебе!

– Нас?! Когда хоть было это «нас»?! Насколько я помню, ты заявлял, что ненавидишь меня! И ты бросил Майки! – в комнате стало очень тихо. Лео стиснул челюсти, а Раф сжал руки в кулаки.

– Ребят, – Майк поднял вверх свою единственную руку. – Как бы для нас это все ни было привычным, Донни к такому не привык, – Донни почувствовал на себе тяжелый взгляд Рафа, но не стал открывать глаза, чтобы посмотреть на него в ответ. Нет, было слишком больно. Было больно… лишь одной мысли о том, чтобы видеть своих братьев такими еще хоть одну секунду, было достаточно, чтобы его сердце растрескалось под большим давлением. Словно кто-то стоял на его панцире, своим весом сминая его в лепешку.

– Этопростоплохойсон. Этопростоплохойсон. Этопростоплохойсон, – он обнаружил, что снова повторяет все те же слова, как будто они могли все изменить, как будто они помогли бы ему проснуться и понять, что все было не по правде. Просто разыгравшееся воображение. Это просто не могло быть правдой. Враждебность между Лео и Рафом стала последней каплей. Они бы никогда не могли питать друг к другу такое отвращение. Это было невозможно. Они были братьями – а братья держатся друг за друга. Вот почему это не могло происходить на самом деле. Просто не происходило.

– Ты тоже бросил Майки, – пробормотал Лео и вылетел из комнаты. Раф был вне себя от ярости, не сказать еще хуже, и крутнулся на месте, впечатывая кулак в бетонную стену позади себя.

– Мне надо уйти, – он скрипнул зубами, сгорая от гнева, и, не сказав больше ни слова, выскочил прочь.

Майк подошел к Донни и положил ему на плечо руку в попытке успокоить.
– Похоже, старший брат теперь я, – легонько усмехнулся он.

– Майки… – прошептал Донни. – …что произошло?

– Это подождет следующего раза, – ровным тоном твердо сказал Майк. Склонив голову, он тяжело вздохнул. – После того, как ты отдохнешь.

– Но… – Донни требовалось все узнать. Он должен был узнать, каким образом он сумел так разбить семью, что семейные узы оказалось невозможно восстановить. Не подлежало сомнению то, что он был причиной раздоров, что бы он такого ни совершил, или что бы ни случилось с ним. Чему бы он ни позволил случиться.

– Спи, Дон…ни, – Майк сделал паузу перед тем, как договорить старое прозвище брата, и улыбнулся, но Донни понимал, что это всего лишь маска. – Сон тебе поможет.

Донни кивнул. Он улегся на кровать и прикрыл глаза, и хотя он приказал себе не засыпать, вскоре его унесло в страну снов.

***

– Донателло! – знакомый голос пробудил Донни от сна. – Донателло! – поначалу он выбрал не обращать внимания на умоляющую настойчивость зовущего, но голос звучал все более и более нетерпеливо, казалось, ему было жизненно необходимо проснуться. Голос не собирался оставлять его в покое. Только тогда тучи, затмевавшие его разум, начали рассеиваться под действием потоков мыслей. На смену пелене пришли воспоминания, жуткие образы братьев, измученных телом и душой. Он попытался сделать вдох, глотая драгоценный воздух, и осознал, что не может. Воздуха как будто бы не было. Его тело повторило проделанные ранее движения, взлетая вверх, когда ему, наконец, удалось сделать заслуженный вдох.

– Донателло! – тот, кто так настойчиво звал его вернуться в реальность был никто иной, как его отец и сенсей, Хамато Йоши. Сплинтер был очень даже живым в настоящий момент, хотя его измученные глаза были полны тревоги.

– Отец! – вскрикнул Донни, задыхаясь от слов, и вцепился в того, кто его держал. Как бы он ни ненавидел себя за это, но он не смог сдержаться. Как будто смерти братьев и их крови на его руках было недостаточно, знание, что он причинил их отцу настолько сильную боль, было почти невыносимым. Он практически подписал Сплинтеру смертный приговор, и подписал его кровью.

– Все хорошо, Донателло, – попытался успокоить его Сплинтер, но он сам был потрясен сверх меры. Донни это чувствовал, а когда он оглянулся, то увидел, что его братья тоже были перепуганы. Лео сидел неподалеку от Донни и Сплинтера, обхватив колени руками, а Раф обнимал Майки, который безудержно рыдал.

– Что… что происходит? – промямлил Донни. Что такого могло случиться, что так сильно подействовало на всю семью?

Сплинтер продолжал сжимать Донни в объятиях, не говоря ни слова. Он просто шептал благодарные «спасибо» как молитву.

Лео поднял голову, пристально глядя брату прямо в глаза.

– Мы тебя потеряли, Донателло, – он произнес это как-то почти монотонно, но только из-за того, что сам пытался сдержать слезы. Однако Донни больше встревожило не это – нет, он вздрогнул, когда Лео назвал его полным именем. От этого его слова прозвучали очень похоже на слова более взрослого Лео. А тот Лео… был из ночного кошмара.

– Потеряли меня? – переспросил Донни.

– Ты не дышал, – всхлипнул Майки. – Ты не дышал… – Майки протянул трясущиеся руки к старшему брату, пальцами одной из них накрывая его губы.

– Майки? – прошептал Донни. – Что ты… – он никак не мог понять, что намеревался сделать его брат.

– Дышишь. Ты дышишь. Ты в порядке… – зашептал Майки, набрасываясь на Донни с самыми крепкими из всех своих объятий. – Ты в порядке…

Донни резко вдохнул и посмотрел на мастера Сплинтера, затем на Лео, затем на Рафа, и наконец, на Майки. Он едва мог уложить все происходящее в голове. Сперва они ненавидели друг друга… теперь стоят бок о бок… помогают друг другу… как будто семья. Вот что они такое. Они семья. Или нет? Донателло не мог собрать в кучу разбегающиеся мысли. В его голове было так много воспоминаний… его одолевало так много чувств… он тонул в море эмоций.

Kifanya - Вы, чудо!

...ага, в перьях))


Глава 4: Найти ответ

– Сын мой, – Сплинтер потянулся к Донни и взял его дрожащую зеленую руку в свою. Это небольшое проявление внимания завладело мыслями Донни, напомнив ему о том времени, когда он и его братья были еще маленькими. Он в ответ крепко стиснул руку отца, и по его щеке медленно прокатилась одинокая слеза. Он вспомнил, как несмотря на насмешки братьев, Сплинтер всегда держал его за руку, когда они проходили по страшным темным тоннелям канализации. Его страхи чаще всего основывались не более, чем на скрипе старой трубы или звуках, производимых сбежавшей крысой, но его воображение дорисовывало недостающее, заставляя его проваливаться в черную дыру разума, где гнездились кошмары. Отец утешал его, сметая возведенные им страхи, прогоняя ужасы до следующего раза. Он всегда был рядом с Донателло, всегда готов был защитить, поддержать его и позаботиться о нем. И как он ему отплатил? Вместо того, чтобы ответить ему любовью, он покинул его. Его не было рядом, чтобы защитить отца, когда напал Шреддер, не было рядом, чтобы оказать поддержку отцу, когда тот беспомощно смотрел, как на его глазах разваливается их семья. Его не было рядом, когда отец больше всего нуждался в нем. Но что хуже всего, Донни знал, что если бы он был с отцом, он мог бы все это предотвратить.

Если. Это одно-единственное слово было сутью его существования. Одно пустое, не имеющее значения «если». Его можно было проследить вплоть до его биологических родителей и даже дальше, если бы возникло такое желание. Если бы те две неизвестные черепахи не отложили кладку яиц… если бы он не оказался достаточно сильным или достаточно здоровым, чтобы быть проданным в качестве питомца… если бы тот конкретный зоомагазин не заказал партию черепах… если бы его отец не купил его… если бы он не пережил столкновение с мутагенном… список можно было продолжать бесконечно. Слишком много «если», и тем не менее, одно и тоже слово.

– Донни? – Майки выдернул его из задумчивости. – С тобой все будет хорошо? – это был такой детский вопрос. Не во власти Донни было знать об этом, и в каком-то смысле он не хотел, чтобы с ним все было хорошо. он просто хотел раствориться в ничём, спрятаться ото всех эмоций, пульсирующих в его теле. Но как бы он ни хотел скрыться куда-нибудь, он не мог. Его сердце требовало, чтобы он остался. Ему надо было остаться ради своей семьи. Ему нужно было быть здесь. Он не мог подвести их. Он не мог позволить, чтобы они пострадали. Не от его рук. Не так.

Так что он кивнул. Он кивнул, глядя в невинное, испещренное веснушками лицо. И этот едва заметный утвердительный кивок наполнил младшего черепашку в оранжевой повязке облегчением. С его братом все будет хорошо. Такое же облегчение наполнило ободрением остальных, помогая им, несмотря на всю неуверенность, слегка расслабиться.

– Донателло, – Сплинтер, как обычно, не утратил бдительности. Конечно, он ведь был отцом, и он не мог просто не обратить внимания и позабыть о таинственном припадке, случившимся с его сыном. Когда Донни заглянул в его глаза, он увидел там тревогу, смешанную с отчаянием. Сплинтер уже потерял жену и дочь, он не мог вынести мысли, что может потерять еще и сына. Когда он положил лапу на плечо Донни, тот моргнул, ожидая увидеть, как к отцу возвращается обычная сила и уверенность. Вместо этого во взгляде отца проскользнула слабость, которую черепашка не мог объяснить. Слабость начала въедаться в него, разрушая его сущность, и если бы она продолжила в том же духе, это бы точно означало его конец. – Что вызвало такой приступ?

Донни не мог найти слов. Склонив голову, он едва выговорил чуть громче, чем шепотом:
– Я… я не знаю… я… у меня нет оборудования… я не понимаю, как работает биометрическая система… не могу определить суть проблемы… у меня недостаточно знаний… – последняя фраза потрясла его самого. Он на самом деле не знал. Он обнаружил, что говорит путано и бессвязно, но в этот раз все было не так, как обычно. Обычно его братьям надоедало его слушать, и они просто кивали в ответ, или, в случае с Рафом, уходили прочь. Но сейчас, сейчас они жадно ловили каждое слово, что он произносил, вслушиваясь в них так, словно это был вопрос жизни и смерти. И в каком-то смысле так оно и было. Но на самом деле это не имело значения. Он едва мог говорить, а уж тем более, понимать, что произносит. Он просто повторял действия, как будто они были отрепетированы, просто реагируя на ситуацию. Он знал, что это было признаком шока.

Сплинтер был потрясен, и это еще мягко сказано. Он пытался найти ответ, как и все остальные его сыновья. Донни молча и с некоторым трепетом смотрел, как все его братья, кажется, абсолютно одновременно усаживаются вокруг него, образуя кольцо. Загораживая его собой, чтобы защитить. Их сенсей уловил, что они хотели сделать, и сел прямо перед Донни, скрестив руки. Его семья все вместе начали медитировать, стараясь найти ответ. Вместе. Навсегда вместе.

Донни утратил дар речи. Он медленно уселся на полу, принимая нужную позу, как делал ежедневно с самого раннего детства. Закрыв глаза, он попытался сосредоточиться, попытался расслабиться. Ужасы, с которыми он столкнулся лицом к лицу, пронеслись перед его мысленным взором, но, казалось, тут же растворились в озере небытия.

***

Донателло не чувствовал себя настолько легким, кажется, целую вечность. Ночные кошмары, страхи, они все словно исчезли. Это было чудесно. Кажется, сенсей был прав – медитация на самом деле помогала и телу, и разуму.

Донни снова сосредоточился, и тут его словно оглушило мыслью, что он не мог вспомнить, почему они всей семьей погрузились в медитацию. Причина была важной, она имела какое-то отношение к нему самому, это он знал. Но все остальное расплывалось пятнами, превращаясь в размытое облако, закрывающее его воспоминания. Он отчаянно пытался разобраться в собственных мыслях, пытался понять, почему ему так жизненно была необходима медитация. Но в его голове не было ничего, кроме горечи незнания. И именно неизвестность пугала его.

– Сенсей? – прошептал он, надеясь, что не потревожил братьев. Он надеялся, что они настолько глубоко погрузились в транс, что не обратят на него внимания. А если все же он им помешал, то они, без сомнения, начнут над ним смеяться, дразня его за то, что он не может концентрировать внимание. Вот зачем они все медитировали. Чтобы сконцентрироваться. На чем-то важном. – Сенсей? – на этот раз он заговорил громче, ожидая ответа отца. Неважно, насколько глубоким был медитативный транс Сплинтера, он всегда был способен услышать своих сыновей. Всегда. Так что, когда ответа не последовало, и не раздалось даже смешка от Майки, Донни открыл глаза.

И именно в этот момент мир Донни ушел у него из-под ног. Сердце провалилось куда-то вниз, рухнув в несомненную черную бездну. Вид, открывшийся его глазам… он привел его в ужас… потряс до глубины души… что только что произошло?

Его дом, его убежище было разорено. Нет, это слово не подходило. «Разорено» сказано слишком мягко, слишком невыразительно, чтобы описать сцену перед ним. Сокровенное убежище его семьи было полностью, совершенно уничтожено, все было разломано, сожжено либо сгнило. Даже стены начали обрушаться, грозя в любой момент погрести его под собой, а в воздухе густым облаком витала пыль. Как так получилось, что он ничего не заметил?

Он жаждал найти ответ. Всего несколько секунд назад его семья сидела вокруг него, а теперь их не было. Где были его братья? Его отец? Как получилось, что они просто исчезли? Ему надо было найти их. Ему надо было спасти их от того, что схватило их, что забрало их. Он должен был. Он должен был все исправить.

И он искал, спотыкаясь и бродя от комнаты к комнате. Он искал хоть что-нибудь, какую-нибудь зацепку, любой намек. Но ему ничто не помогло. Все казалось таким старым, словно все предметы валялись на своих местах уже несколько десятилетий. Общее ощущение от его дома было неправильным. Он ощущался покинутым, отвергнутым. Брошенным, словно мусор, каким он теперь и был наполнен. Но как так получилось?

Тут не было ничего, что могло бы помочь ему. Из всей груды обломков и старой рухляди, ничто на самом деле не казалось выпадающим из общей картины, ничто не привлекло его внимания. Ничто, кроме одного.
Нашлось кое-что, что было словно не отсюда, и хотя оно было уже совсем поблекшим, но все равно немедленно привлекло его взгляд.
Это было пятно. Конечно, у них на полу всегда было полно пятен, но это отличалось от остальных. Это была кровь. Он бесчисленное множество раз видел пятна крови в своей жизни, но не такие. Не въевшиеся в бетонную плиту. Не такие наводящие ужас даже будучи выцветшим. Это была кровь одного из его братьев. Он это чувствовал. Что-то было утрачено в тот день, когда здесь была пролита кровь, что-то, что посодействовало общему разрушению.

Он не знал, что ему делать. Он не мог просто сидеть здесь и ждать, поскольку было очевидно, что сюда никто не приходил уже очень долгое время. Он был в полной растерянности. Так много всего надо было понять и во многом разобраться.

Эйприл. Он мог бы направиться к Эйприл! Возможно, у ней есть какие-то ответы, или она хотя бы сможет помочь ему разобраться в том, что здесь произошло. Она была его единственным союзником, единственным человеком, к которому он мог обратиться. Или, по крайней мере, единственным, кто не станет хватать его за лицо и трясти, как тряпичную куклу.

Донни перепрыгнул через турникеты, как он столь часто проделывал за последние несколько месяцев. Он делал это каждую ночь, отправляясь на патрулирование вместе с братьями, мельком видя позади отца, когда они так беспечно ускользали в ночь. О, как бы он хотел вернуться ко всему этому. Просто увидеть их лица, узнать, что с ними все в порядке. Это было бы чудом.

Донни помчался вдоль путей подземки, внимательно следя за окружающим в поисках чего-то необычного. Он не знал, как ему справиться с ситуацией, в которой он оказался, все, что он знал, это что ему надо было найти Эйприл. Надо было разыскать братьев. Надо было найти мастера Сплинтера. Ему надо было вернуть свою семью.

Он остановился как вкопанный. Перед ним был обвал, и по его виду можно было сказать, что уже не новый. Он выглядел так, словно здесь когда-то давно произошел взрыв. Стены и потолок обрушились полностью, оставив в одной из стен дыру, сквозь которую можно было пролезть в соседний тоннель. Другим единственно возможным вариантом было подняться на поверхность прямо здесь. Конечно, возможно, существовал риск быть увиденным, но какая теперь-то разница?

Донни охлопал стены, разыскивая лестницу к люку. По неизвестной причине в этой части туннеля было гораздо темнее, из-за чего он почти не мог видеть. Однако вместо ощущения холодной металлической поверхности ступенек под руками, он нащупал кое-что другое. На ощупь этот предмет тоже был металлическим, но он был гораздо, гораздо больше. Это был… Шеллрейзер? Почему его бросили тут? Как раз там, где должен быть выход на поверхность? Он казался все еще целым, но черепашка был не уверен. Так трудно было сказать наверняка.

Взобравшись на крышу, он подполз к тяжелой крышке люка. Он поколебался секунду-другую, пытаясь взвесить все за и против и решить, умно ли с его стороны рисковать выйти на поверхность. Но на него рассчитывала его семья, они ждали его. Он не мог их подвести. Он медленно приподнял тяжелый блин, ожидая, что грязное темное пространство зальется солнечным светом, но ничего такого не произошло. Была не ночь – нет, просто было облачно.

Донни быстро, но осторожно подтянулся наверх. Его легкие заполнил отвратительный, напитанный дымом воздух, и ему тут же захотелось нырнуть обратно в канализацию. Запах был просто отталкивающим. Но он должен был продолжить путь. Ему надо было двигаться.

Донателло скользнул вдоль переулка, придерживаясь окольных путей, и тут до него вдруг дошло, что на улицах не было людей. И это означало не то, что их было мало. Это реально значило, не было совсем, ноль, зеро, nada. Все здания были разломаны, и по их виду казалось, будто они стоят такими уже много лет. Он не мог понять, что случилось, по крайней мере, не прямо сейчас.

Когда Донни завернул за угол, он поискал глазами дом Эйприл. Но там, где должно было бы стоять здание, не было ничего – ничего, кроме груды кирпичей, валяющихся у разрушенного фундамента. Оно было полностью уничтожено. Единственный из его друзей исчез, совсем так же, как и его семья.

Он больше не мог этого выносить. Он упал на колени и пронзительно закричал. Ему было все равно, услышат ли его, увидят ли. Это больше не имело значения. Ему было необходимо выпустить крик из себя.

Он кричал так долго, как только мог, пока у него не осталось воздуха в груди, пока у него не исчез голос. А после этого он просто заплакал, отчаянно всхлипывая, так, словно завтра никогда не наступит. И для него так оно и было. Для него не было жизни без его семьи.

Он не услышал приближающихся шагов, не почувствовал гул машин, подъехавших к нему. Он полностью выключил окружающий мир из своего сознания, пока не услышал голос, обращающийся к нему.

– Положите оружие на землю и поднимите руки вверх! – голос был громким, и смешанным с помехами, как будто исходил из мегафона.
Донни медленно поднялся, поворачиваясь лицом к тому, кто, без сомнения, был сбитым с толку полицейским. Он и не подозревал, насколько он окажется не прав.

Группа, состоящая из примерно сорока человек, окружала его большим полукольцом. Они были одеты по-разному, и все же похоже, как солдаты. На правом рукаве униформы у каждого из них была пришита эмблема с красным пламенем. Знак Шреддера. Донни следовало бы догадаться, что за всем этим стоит Шреддер. Кто еще, кроме заклятого врага их отца мог бы попытаться стереть их семью с лица земли?

У Донни не осталось никакого чувства милосердия. Его горе сменилось ненавистью и жаждой мести, ненависть вскипела в нем и ослепила его. Он ударил того, кто стоял ближе всего к нему, моментально сбивая его на землю. Человек больше не поднялся. Но Донни было все равно. Он был во власти бешеной ярости.

Он не видел, как кто-то наблюдает за ним из тени, не заметил, что какая-то фигура впрыгнула в круг, ввязываясь в драку. Он был слишком поглощен тем, что по его ощущениям должен был сделать.

В конце концов его внимание привлек взрыв. Один из военных фургонов взорвался, его части и солдаты фут разлетелись от него во все стороны. Источник взрыва? Отскочившая тень, которая в этот момент пыталась избежать направленных в нее выстрелов. Неизвестный двигался проворно, прыгая по остовам мертвых автомобилей и нанося неожиданные удары по врагам. Он явно был экспертом в сражении против такого противника, но Донни в растерянности заморгал лишь тогда, когда незнакомец вытащил нунчаки. Его странный союзник резко раскрутил оружие, но все его движения были скоординированными и уверенными. Он ответил на тучу ударов, отразил от себя еще больше выстрелов, и одновременно умудрился запустить цепочку событий, приведшую к тому, что вертолет, висевший над ними, завалился набок и взорвался. Он явно был мастером в такого рода играх в кошки-мышки, хотя и не был ни кошкой, ни мышкой.

Когда враг отступил, он приземлился рядом с Донни.

– Дон? – голос прозвучал хрипло, но Донни моментально узнал его.

– Майки! – он сгреб младшего братишку в крепкие объятия. И тут же немного удивился, что его проявление радости не нашло отклика – фактически, Майки, казалось, напрягся от одного его прикосновения. – Майки? – Донни отстранился, чтобы хорошенько рассмотреть брата. Его глаза расширились, пока разум пытался осознать то, то предстало его взгляду. – Твоя… твоя рука… – он потянулся вперед, пальцы коснулись обрубка, который когда-то был рукой брата. Он посмотрел Майки в лицо, но то, что он увидел там, было еще хуже. Его брат был взрослым, слишком взрослым, чтобы быть Майки. Но это должен был быть он. У него по-прежнему были те же озорные веснушки, он так же вбирал окружающий его мир прежними ярко-голубыми глазами. Но он был так не похож на того невинного подростка, которым был когда-то. Он постарел, став более серьезным, как бы последнее ни было невероятно. Но несмотря на все это, он все еще казался самим собой, хотя и превратился в сурового воина.

– Дон? – повторил Майки. Он тоже недоверчиво заморгал, оглядывая брата.

– Что с тобой произошло? – они заговорили одновременно, в один голос, вопрос неуверенно повис в воздухе, пока они оба пытались найти ответ.

Perfetto!! Аж две новые главы, которые я благополучно чуть не пропустила блин Донни ну просто обнять и плакать((( впервые читая фанф я его почему-то сравниваю с Майки.. весь такой... хрупкий что ли(

Глава 5: Узнать, что не так.

И Донателло и Микеланджело молчали. Глядя на черепаху в оранжевой повязке, Донни сделал резкий вдох.

– Майки… что… что здесь случилось? – он пытался выровнять дыхание, пытался успокоить собственные нервы. Его начало трясти, но он не знал, то ли это от того, что адреналин прекращал свое действие, то ли он на самом деле страшился того, что должен был ответить ему брат.

Майки лишь выгнул бровь.
– Как будто ты не знаешь, – практически фыркнул он, но Донни видел, что он изо всех пытается справиться с эмоциями. Это было так непохоже на Майки. Он всегда был открытым, все чувства напоказ, всегда был готов обнять тебя, когда ты в этом нуждался – или когда он думал, что ты в этом нуждаешься. У него на лице всегда была улыбка, всегда. Он был тем братом, кто приносил смех и радость всей семье. Но здесь и сейчас все выглядело так, словно он развлекался единственно ударами по головам ниндзя фут. Он напомнил Донни Рафа.

Донни промолчал, пытаясь считать язык тела брата. Он выглядел так, будто хотел убежать, будто хотел раствориться в воздухе и стать невидимым в глазах Донни, но в то же время, казалось, ему очень хотелось просто сесть и поговорить с братом, прямо как в старые добрые времена.

– Я… я не знаю, Майки… Я на самом деле не знаю, – голос Донни дрогнул, грозя снова сорваться.

– В какую игру ты сейчас пытаешься играть, Дон? Тебе следовало бы знать, что она не сработает. Спустя все эти годы ты вдруг возвращаешься? Вдруг передумал? О, пожалуйста, мы оба знаем, что это не так, – он вздохнул, его слова окутывал такой густой сарказм, что их можно было резать ножом. Он отвел взгляд от Донни, затем повернулся к растерянному подростку спиной и начал вновь растворяться в тенях, где и было его место.

– Майки, пожалуйста! – Донни потянулся за братом и схватил его за плечо. – Пожалуйста! Молю тебя! – это было совсем непохоже не Майки. Он никогда не бросал кого-то из членов семьи, когда был нужен. И что он имел в виду под словами «вдруг возвращаешься» и «передумал»?

Майки оглянулся через плечо.
– Ты и в самом деле выглядишь по-другому, Дон… – он слегка рассмеялся, пытаясь стряхнуть с себя остатки своего былого чувства юмора. Это было не так-то просто, он не смог удержаться, чтобы не вставить еще одну фразу. – Ты вес сбросил или еще что?

Донни почувствовал, как во рту пересохло. Что происходит? Почему Майки так себя ведет?
– Нет, Майки, – еле выдавил он. – Майки, мне пятнадцать лет. Я… я не могу сказать про тебя то же самое…

Майки громко расхохотался, глядя Донни прямо в глаза. Он подрос с того момента, когда Донни в последний раз его видел. Было так странно думать об этом, потому что он видел братишку ранее днем. Фактически, он видел его всего около часа назад. Но сейчас у него было ощущение, что это произошло тысячу лет назад, словно он провел в своих розысках уже вечность.

– Ты серьезно, – пробормотал Майки, его лицо вытянулось. – Какого черта происходит…

У Донни расширились глаза.
– Майки… что сказал бы мастер Сплинтер о том, что ты ругаешься? – хотя он частенько слышал, как что-то подобное говорит Раф, и даже однажды слышал такое от Лео, но он никогда не слышал, чтобы Майки высказывал хотя бы что-то отдаленно похожее на это. Это стало для него еще одним шоком.

Майки застыл, закаменев всем телом. Его верхняя губа приподнялась в выражении крайнего отвращения, направленного на Донни, и он, казалось, прорычал:
– Ты мне тут Сплинтера не цитируй! Не смей, после того, что ты сделал…

Донни лишь растерянно моргнул.
– Что я сделал, Майки? – это было уже слишком… он так отчаянно пытался понять, о чем говорит брат, но смысл ускользал. Что он такого натворил?

Должно быть, его смятение отразилось у него на лице, потому что Майки вдруг уставился на него с отпавшей челюстью.
– Ты на самом деле не Дон, да?

Донни вскинул руки вверх, позволяя телу захватить ту толику контроля, которая осталась у разума.
– Я не знаю, что происходит, Майки! В одну минуту мы все сидим в убежище, в следующую я уже тут, в этом кошмаре! Это не правильно! Это не по-настоящему! Это неправда!

Майки так и остался стоять неподвижно, открыв рот.
– В кошмаре? О… черт… – потерев висок единственной рукой, Майки шумно выдохнул. – О, черт. Я и подумать не мог… этого не может быть… – он начал расхаживать по кругу, проводя рукой по голове, словно ероша несуществующие волосы. – Я мог бы… я мог бы все изменить… – начал он бормотать про себя, в его глазах появилось слегка безумное выражение. – Пойдем, Дон. Нам надо идти… – он замолчал, задумавшись, почему им надо было уходить. – Старина Шредоголовый пришлет сюда еще больше головорезов, и, скорее всего, много. Нам нужно встретиться с руководителем сопротивления.

– Сопротивление? Руководитель? Майки, да что же происходит? – Донни закашлялся, вдохнув слишком много ядовитого воздуха. Он не был привычен к такому высокому уровню загрязнения, и он так до сих пор и не мог понять, что происходит вокруг.

Майки просто закатил глаза, призывая брата следовать за ним.
– Мы идем к Эйприл, ясно? – его тон голоса был резковат, словно он объяснял очевидное.

Надежда вновь начала подкрадываться к сердцу Донни.
– А Лео и Раф с Эйприл? – он улыбнулся при мысли о своих старших братьях.

Майки фыркнул.
– Ты шутишь, что ли? Лео и Раф уже давно ни с кем.

– Почему? – Донни вовсе не собирался выпаливать этот вопрос. Майки даже самим тоном предупреждал его не углубляться в эту тему. Но так уж получилось. Просто… так вышло. Ему отчаянно были нужны ответы, и в настоящий момент его разум был полностью отключен. Он действовал на одних инстинктах, а не руководствуясь здравым смыслом. Если между двумя этими понятиями вообще существовала разница.

Майки несколько секунд хранил молчание. Он прожег Донни недовольным взглядом, но потом в конце концов вздохнул и покачал головой.
– Наконец-то у черепахи с большим мозгом нет ответов на все вопросы. И кто бы мог подумать? – он вздохнул и отвел глаза, не в силах встречаться со взглядом Донни. – Скажем так, Лео и Раф уже давненько крупно поссорились. Все было не так, с тех пор, как… – он оставил незаконченную фразу висеть в воздухе, по-прежнему не предоставив никаких объяснений происходящему. А это было все, чего сейчас хотел Донни. Объяснений.

Чей-то голос послышался в громкоговорителях. Он был похож на… голос Караи?

– Служите Шреддеру. Служите Шреддеру, и останетесь живы. Шреддер следит за вами. Шреддер всегда наблюдает. Повинуйтесь Шреддеру.

Донни сузил глаза, бормоча себе под нос:
– К вопросу о промывке мозгов…

– Донни, если хочешь жить, тебе нужно вести себя тихо, – прошипел Майки, останавливаясь у решетки слива. Он медленно поднял ее и исчез в темноте внизу. Донни последовал за ним, но его обуревали нехорошие предчувствия.


Остаток их путешествия прошел в полном молчании. Когда-то чрезвычайно разговорчивый Майки был сейчас слишком бесшумен, даже более похож на ниндзя, чем сам Донни. Когда-то его было трудно заставить вести себя хотя бы немного поспокойнее, теперь же казалось, что речь ему совершенно чужда. Наконец, Майки произнес:
– Мы на месте.

Здание, у входа в которое они оказались, было старым и казалось заброшенным. Но Донни почти мог видеть под этой личиной что-то другое. Секрет, который оно хранило, секрет единственной надежды для этого мира.

– Пойдем, – махнул рукой Майки, и Донни вошел вслед за ним.

Они прошли по нескольким длинным коридорам, прежде чем выйти в центральную комнату. Люди, настоящие люди были здесь, они сновали вокруг. Некоторые отдавали приказы, другие их выполняли. Никто из них к удивлению Донни, не был потрясен присутствием двух черепах-мутантов. Майки практически проталкивался вперед между людьми, Донни не отступал от него ни на шаг, широко распахнув глаза и пытаясь вобрать в себя все происходящее.

– Эти немедленно отнести доктору Рокуэллу! Ему нужно запустить программу дешифровки! – этот голос… он звучал так знакомо… хотя командный тон, пронизывающий его, был суров и, казалось, въелся в сам голос.

– Хей, лидер сопротивления! – на краткое мгновение вернулся прежний бодрый и живой Микеланджело с улыбкой на лице. Женщина повернулась к ним, глядя на Майки и Донни, и последний почувствовал, как его сердце проваливается куда-то вниз. – Смотри, кого я нашел!

Эйприл заморгала. Ее когда-то рыжие волосы теперь уже начали седеть, зеленые глаза были потемневшими.

– Дон? Это действительно ты? – казалось, ее охватило недоверие, и все, что мог сделать Донни, это лишь кивнуть в ответ.

– Вроде того, – Майки вздохнул, заглядывая глубоко в глаза Эйприл. – Он, эмм… ну… Эйприл… он из Кошмара. Типа, из Того Самого Кошмара, – последние три слова Майки произнес серьезно, словно говоря о какой-то катастрофе. Для него они имели огромное значение, как и для Эйприл. Она буквально вытаращила глаза.

– Это правда? Возможно ли это? – казалось, ее заполнила новая надежда, и Донни заметил, как ее поникшие плечи слегка расправились. О чем бы они ни говорили, об этом «кошмаре», это имело какое-то отношение к нему. В этом он был уверен. Но что все это значило? Что такое было с этим «кошмаром»?

Майки проигнорировал его странный взгляд.
– Эйприл, не надо сразу начинать надеяться. Мы оба знаем, как все уже получилось. Мы мало что можем с этим сделать, – Майки как будто внимательно рассматривал пол и казался унылым и подавленным.

Эйприл стиснула зубы.
– Майк, мы не можем сдаваться. Возможно, это наш единственный шанс изменить все к лучшему. Все исправить.

– Эээ… – и снова Донни произнес что-то, что совсем не собирался. Его тело как будто заимело свой собственный разум. И Эйприл, и Майки повернулись к нему, Майки вскинул одну бровь. – …Привет?.. – это было единственное, что сейчас пришло ему в голову. Он понимал, что это полнейший провал, но ничего не мог поделать.

Эйприл залучилась улыбкой и протянула к Донни руки. Она обняла его в отличие от Майки и крепко прижала к себе.
– Я всегда знала, что этот день настанет… Так говорил мастер Сплинтер… – она снова сжала его в объятиях, и Донни лишился дара речи. Он почувствовал что-то мокрое на своей коже, и понял, что Эйприл плачет. Она отодвинулась, вытирая слезы с лица. – Прости… я не хотела… для тебя это, должно быть, так странно…

Донни снова кивнул.
– Ты… ты упомянула мастера Сплинтера… – Эйприл застыла и отвела взгляд в сторону. Теперь она смотрела на Микеланджело. Она искала ответ. – …где он? – спросил Донни, хотя он уже знал. Случилось самое наихудшее. Его сенсей… он не мог заставить себя подумать о…

– Донни, за тридцать лет произошло многое. Большая часть из этого не радует. Черт, наверное, все из произошедшего «не радует», просто некоторые вещи «очень не радуют», а все остальные «не радуют совсем». Если тебе так понятно, – Майки прислонился к столу с макетами, принадлежащему Эйприл. По всей поверхности стола располагались маленькие фигурки, изображавшие Нью-Йорк. Если Донни когда и видел поле боя, то это было оно. Поле жестокой, беспощадной битвы, где так много людей погибло, и так много еще погибнет. Битвы, в которой люди стояли до конца, встречаясь лицом к лицу со смертью. Чтобы окончить свою жизнь и уйти в другой мир, если они верили в подобное. Чтобы принести мир.

Донни был в крайнем потрясении. Звуки вокруг него стали приглушенными, и он снова ощутил, как теряет над собой контроль. Он обнаружил, что отчаянно хочет, жаждет увидеть что-нибудь, отличающееся от всего этого. Сперва он даже не услышал собственных криков и плача, а когда услышал, не захотел умолкать. Он практически требовал увидеть своего отца, хотя требования были смешаны с мольбой и рыданиями.

– Я хочу увидеть мастера Сплинтера! – в его голове пронеслись мысли о старших братьях, о надежных руках Лео, обнимающих его в трудные моменты жизни, об ободряющих словах Рафа, когда все становилось сложным. Они всегда были рядом с ним, и в трудные, и в сложные времена. Всегда. – Я хочу увидеть Лео! Увидеть Рафа! – он был ослеплен своей необходимостью быть с семьей и не видел, что происходит вокруг. Все, что он знал, это что в одну секунду он не мог контролировать себя, не мог сдержаться, а в следующую его уже обхватил Майки. Его младший брат прижал его руки к туловищу, но в его действиях была любовь. Он встряхивал его, изо всех сил пытаясь освободить Донни от остатков черных эмоций.

– Дон! Дон! – выкрикивал Майки, но Донни выключил его голос из своего сознания. Он бы не «Дон», он был Донни. Он хотел, чтобы его называли детским именем, хотел услышать, как это имя произносят его родные. – Донни! – вот все, что потребовалось. Его имя. Брат, произнесший его имя. Он обмяк и упал бы, не поддерживай его Майки. – Парень, возьми себя в руки! Ты должен!

– Пожалуйста… – Эйприл прикоснулась к Донни, и он уставился ей в глаза.

– Я хочу увидеть Лео… – пробормотал он. – И Рафа… – он увидел, как Майки бросил взгляд на Эйприл, но она отрицательно покачала головой.

– Ребята Эйприл их найдут, хорошо, Донни? – Майки погладил брата по панцирю.

– Майк! – рявкнула Эйприл, но вздохнула, вновь взглянув на Донни. – Мы сделаем все, что в наших силах, хорошо, Дон…ни? – она вовремя поправилась, добавив окончание. Ему было видно печать в ее глазах, она не хотела, чтобы он был в таком состоянии. Она не хотела, чтобы он страдал. Они все уже так много выстрадали, она не хотела заставлять его проходить через то же самое. Только не его.

Донни всегда считал Майки невинным и беззащитным младшим братиком. Именно сейчас он понял, насколько он был неправ. Их роли поменялись – теперь младшим из двоих был он. Он был беззащитным из двоих, крайне беззащитным. Он был единственным, кто не прошел через весь этот ад, он был тем, кто сохранил детскую невинность. Слишком много лет, проведенных здесь, сделали Майки таким, каким он не был.

Майки медленно усадил Донни, пока Эйприл отдавала приказы найти Леонардо и Рафаэля. Им придется подождать, попытался Майки объяснить Донни, но тот не хотел ждать. Он хотел, чтобы его старшие братья были с ним. И он хотел этого немедленно.

Майки изо всех сил старался его успокоить. Донни сперва противился его попыткам усмирить его и доставил ему немало проблем, но спустя какое-то время он уступил. Он просто сидел без движения, глядя на то, как вокруг работали члены подполья. Именно тогда он и смирился. Он смирился с Майки, смирился с этим миром, смирился с самим собой. Он больше не мог сохранять свою наивность. Его дом был теперь здесь, с его братьями. И с Эйприл. Ему нужно было собраться со всеми своими силами, ему нужно было спасти то, что осталось от его семьи.

Он медленно поднялся и подошел к столу. Он изучил все на нем, начиная от позиций и вплоть до флангов и чисел. Он прочел о цитадели Шреддера, о его легионах роботов, об оружии. Постепенно в его голове начал формироваться план. Для его выполнения не нужна была армия, не нужна была повышенная огневая мощь. Была необходима лишь хорошо продуманная стратегия, свежая перспектива.

– Обнаружен Леонардо! – раздался рапорт, заставив Донни вздрогнуть. Что он скажет своему брату? Как отреагирует Лео?

– Рафаэль приближается к окрестностям здания! – в воздухе чувствовалось всеобщее напряжение, словно все в комнате знали, что вот-вот что-то должно произойти.

Донателло поднялся из-за стола и подошел туда, куда ему указал Майки. Тот коротко притронулся к нему.
– Донни, помни вот о чем: многое изменилось. Очень многое. Ты видишь, какой я сейчас, видишь, насколько я стал другим. Но теперь я такой, какой есть, и этого уже не изменить. Точно так же, как не изменить Лео и Рафа. Они бродяги, Донни, их больше не заботит никто и ничто, кроме самих себя. Так что если только у тебя нет чертовски хорошей партии товара, которой можно им толкнуть, я тебя предупреждаю, не стоит доверять этим двоим. Они не те Лео и Раф, которых ты помнишь, – Донни кивнул, и хотя ему очень хотелось дать волю чувствам, он просто принял его слова к сведению.


Донни шел вдоль по коридору. Он отметил ужасное состояние обстановки, разбитые окна, осколки стекла на полу. Столько уже разрушилось, здание просто разваливалось на части.

Он услышал глухой стук, как будто кто-то откуда-то спрыгнул. Он автоматически скользнул в темноту, чтобы посмотреть, кто это был. Именно в этот момент он и увидел Леонардо. Сперва он его не узнал – его отличительной голубой повязки на нем не было, ее заменили очки с темными стеклами. Кроме того, теперь он носил потрепанный длинный плащ, который странным образом сочетался с очками. На его голове и руках виднелись шрамы, и теперь он был вооружен всего одной катаной. Он остановился, словно пытаясь почувствовать, что его окружает. Затем понял, что рядом кто-то есть, и напрягся.

Рафаэль упал сквозь пролом в крыше и идеально мягко приземлился. Его вид испугал Донни. На нем тоже было огромное количество шрамов, и прорезь в маске, откуда должен был смотреть его левый глаз, была намертво зашита. Он теперь тоже носил одежду, на нем была коричневая кожаная куртка. Он бы с легкостью сошел за сурового парня-байкера.

– Какого черта ты здесь делаешь? – прорычал Лео.

– Лео? – Раф фыркнул. Донни начал осознавать, что это, возможно, была не самая лучшая его идея. – Парни Эйприл не сказали мне ничего о том, что ты будешь тут!

– О, а в чем дело, Раф? Я что, напоминаю тебе о том, как ты бросил мастера Сплинтера, когда он нуждался в тебе больше всего?!

– Ладно, Лео! – Раф с угрозой прикоснулся к своим саям. – С меня хватит болтовни! Давай закончим это раз и навсегда! – как раз перед тем, как Раф бросился вперед, Донни ударил его своим посохом, и ударил сильно. Он крутнулся на месте, тыкая концом бо в Лео, пока его старший брат вытаскивал из ножен меч.

Оба старших черепахи замерли. Раф с вызовом уставился на Донни, и его единственный глаз моментально округлился.

– Д…Дон? – он казался потрясенным, и неуверенно потянулся к Донни. Подтащив его поближе к себе, он крепко его обнял. Это было как раз то, что должен был в первую очередь сделать Майки.

– Дон? – заговорил Лео. Его лицо не дрогнуло, совершенно спокойное и неподвижное. Донни едва заметил сквозь темное стекло очков, что зрачки его брата тоже не шевелятся. Он был слеп. Лео… был слеп…

– Это я… – выдавил Донни. Он не собирался позволить этому воссоединению семьи провалиться. – Майки, выходи, – позвал он черепаху в оранжевой повязке. Он знал, что тот все это время следовал и молча присматривал за ним.

Майки вышел на тусклый свет.
– Лео, Раф, – кивнул он обоим братьям, здороваясь. – Это… Донни. Из Кошмара.

Казалось, время замерло. Оба брата молчали, обдумывая свои следующие действия.

– Ребят, я знаю, что это безумие, но у меня есть план, – улыбнулся Донни. – План, как победить Шреддера, – план был надежный, он был в этом уверен. Он довел его до совершенства. Он собирался спасти этот мир.

Они все дружно поморщились. Все трое.

– Прости, Дон… – Раф отвернулся. – Это невозможно.

– Мы уже слишком много раз пытались, – добавил Лео. Майки, казалось, удивился при его словах, как будто Лео и Раф никогда ни в чем не соглашались. По правде говоря, вероятно, так оно и было.

– Парни, поверьте мне! – Донни пристально посмотрел на каждого их братьев. Они словно бы просто отдалялись от него с каждой секундой, ни один из них не ответил ему. – Я смогу все исправить! – без сомнения, это они уже когда-то слышали, но Донни был уверен в своих словах. Он мог бы все исправить.

Майки облизнул губы. Раф покрепче перехватил свои саи. Лео слегка сменил стойку. Донни моргнул, выжидая. Хотя он быстро уставал от ожидания. Проходило время, а он все ждал и ждал их решения. Он не был намерен отпустить эту ситуацию на произвол.

– Почему бы нам не помедитировать над этим?

Это единственное предложение, которое они решили принять от него. Так что пока Майки вел их в уединенное место, Донни пытался придумать тактический способ привести их в согласие. Их союз должен был продлиться хотя бы до того момента, как они свергнут Шреддера – если они все вместе победят его, они снова станут семьей. Стратегия была выверенной.

Они все вместе уселись в круг, хотя все трое старших действовали крайне неохотно. Им это уже стало непривычным. Они отвыкли от того, что раньше делали каждый день.

У Донни не заняло много времени впасть в транс, очистив сознание. Он расслабился и был за это благодарен.

***

– Донни? Донни?! – Донателло открыл глаза, почувствовав, как его тыкает в бок Майки. – Чувак, ты как-будто просто выключился.

Донни моргнул. Что только что произошло?
– Думаю… думаю, так и было, Майки… – его сердце молотом гремело в груди, и на секунду он решил, что оно сейчас взорвется.

– Ты в порядке, сын мой? – рядом с ним стоял Сплинтер, его немигающий взгляд сверлил дырку в голове Донни.

Донни сделал вдох, качая головой.
– Мне так не кажется, сенсей… не кажется…

У Майки задрожала нижняя губа.
– Но ты же говорил…

– Я знаю, что я говорил! – огрызнулся Донни, но тут же вновь взял себя в руки. – Простите… я не хотел… я просто… – Донни поднял глаза на шокированные лица Лео и Рафа, и его начало охватывать тошнотворное чувство. – Мне… мне надо в лабораторию… Я должен узнать, что не так…




Я прошу прощения, но следующая глава будет не очень скоро. Подождете немного, ладно?

Конечно подождём)
В мульте эта серия...Как-то мягче была всё-равно. Наверно они просто хотели скомкать всё в один эпизод. Тут более развёрнуто и немного по другому.(Сравниваю оф серию и фанф, нормальный человек я,да)
Кол-во глав меньше половины, а вроде, уже и осталось по сюжету SaiNW, немного...
В таких случаях бывает очень внезапный поворот.

Спасибо огромное за работу и конечно мы подождём))) А, вопрос можно? Мне показалось или кошмары Донателло не одни и те-же? Т.е., основная история одинакова, но детали последней главы, отличаются от деталей предыдущей? Хотя возможно, мне просто показалось.

Я не знаю, если честно, я последнюю главу переводила на автопилоте, практически не вчитываясь ни в английский, ни в русский ((.
Насколько я поняла, по задумке автора кошмары идут "с конца" - сперва Дон видит смерть братьев, в следующем кошмаре - как бы шаг назад, они ему рассказывают свою историю, в следующем - снова шаг назад, он только-только перенесся в этот мир. Вроде бы вот так...

прямо триллер "Предчувствие"))) Хорошо теперь кое что понятно уже из этого фанфа и в своем "Доне с косой" я не словлю бояян <D

Глава 6: Лучше слушай внимательно

Донни неудержимо затрясло, когда он попытался заставить себя встать. Конечности словно были сделаны из желе, они как будто собирались отвалиться от тела, если он сделает хоть одно неверное движение. Руки практически бесполезно свисали по бокам, и он едва мог заставить шевелиться ноги. Он чувствовал себя так, будто связь между его мозгом и телом была повреждена. Он мысленно умолял свои мышцы шевелиться. Он не хотел, чтобы его семья видела его таким. Они просто… им просто нельзя было! Он не был слабым! Он не собирался подводить их! Он не собирался позволить им умереть!

Лео поймал его, когда он запнулся о собственные ноги. Ему едва удалось проковылять несколько шагов, прежде чем он упал, силы совершенно оставили его.

– Донни? – Лео удерживал его так твердо, так уверенно, но Донни все равно чувствовал его страх. Он был густым и покрывал его, словно плотная пленка моторного масла. Взглянув в глаза старшего брата цвета океана, Донни попытался сглотнуть комок ужаса, который засел у него в горле. Сколько еще эти глаза будут зрячими? Как долго еще будет отзывчивым это сердце? Сколько еще времени осталось до того, как его мир сотрясется до основания? Сколько?

Донни и не знал, что плачет, пока не почувствовал, как с его губ срывается рыдание. Горячие слезы оставляли мокрые дорожки на щеках. Он больше не мог сдерживаться, но только не здесь, не перед всеми. Он должен был убраться прочь от их настойчивых взглядов, от их вопросов. Они начнут спрашивать, он знал это, но как он мог им сказать, что у него не было ответов? Что у их гения у самого было слишком много вопросов? Он не мог. Он не мог бы выдержать разочарованный взгляд отца, мысль, что он подвел свою семью. Вот почему он всегда прилагал так много усилий в работе – он не мог подвести никого из них. Он работал, чтобы сделать их жизнь настолько легкой, насколько это было для них возможно, чтобы создать настолько близкое подобие утопии, какое только они могли получить. Как бы сильно он не любил естествознание и математику, но ради них он отказался от своей единственной настоящей страсти, о которой не знал никто, кроме него.

Донни почувствовал бережное прикосновение руки отца, стирающей его слезы с лица. Это движение, однако, было совершенно бессмысленным, настолько же бесполезным, как сам Донни, потому что стертые слезы тут же сменялись новыми. В точности так же, как все, что он делал. Он постоянно чинил что-то лишь для того, чтобы получить новые проблемы с этим предметом либо с чем-нибудь еще.

Сплинтер прижал Донни к себе и просто держал в объятиях. Он крепко обнимал сына, и тот снова почувствовал себя ребенком. Он вцепился в халат Сплинтера, вдыхая успокаивающий аромат жасмина. Это был запах любимого чая отца, и обычно даже он один уже помогал Донни успокоиться. Запах вынуждал его задумываться обо всем том, чем был для них Сплинтер и что он делал. Он был отцом, учителем, сенсеем. Он был тем, кто успокаивал их в трудные времена, тем, кто поощрял самые лучшие качества в них, тем, кто сделал их такими, каким они стали. Но на этот раз, нет, на этот раз Хамато Йоши не мог ему помочь. Это была битва, в которую Донни должен был вступить сам, битва, в которой он уже проигрывал. Он умирал, и в каком-то смысле его семья даже не понимала этого. Они полагали, что что-то не так с его телом, но на самом деле, все дело было в его разуме. Он сходил с ума. Он уже больше не понимал, что правда, а что нет, не отличал лево от право и низ от верха. Все, что он знал наверняка, это что он испытывал боль. Боль, которая не собиралась его покидать.

Он слышал, как жалобно всхлипывает Майки, делая все возможное, чтобы справиться с собственными эмоциями. Он ощущал груз ответственности, который взвалил на себя Майки. Ему нужно было быть сильным, но не ради себя. Ему нужно было быть сильным ради сенсея, ради своих братьев. Ради Донни. Но глядя на то, как его брат теряет остатки самообладания… нет, он никогда раньше не был свидетелем такому. Никто из них не был. Донни всегда был самым уравновешенным их них, по крайней мере, большую часть времени. Он всегда знал, как отодвинуть в сторону свои эмоции, когда это было необходимо.

Но не в этот раз. В этот раз… все было так, словно на него свалились в одночасье все несправедливости в его жизни, все обиды и мучения, которые он претерпевал ранее, вернулись к нему. Все чувство вины и депрессия, все ошибки, абсолютно все. Его поглощала глубокая темная бездна. У ней не было ни конца ни начала. Он не мог вернуться, не мог сказать им, как ему жаль за все. Как он бы все исправил, будь у него такой шанс. Он просто не знал, как.

Донни не был уверен, сколько прошло времени. Он знал лишь, что когда стихли его рыдания, исчезли и остальные звуки. Его братья видели его боль лишь настолько, насколько он им позволил, и то, что перелилось через край.

Майки подобрался к Донни и кончиками пальцев прикоснулся к его промокшей насквозь фиолетовой маске, прилипшей к лицу. Казалось, он не осмеливался притронуться к брату, как будто малейшее прикосновение могло рассыпать его на кусочки. Хотя в этом Майки ошибался. Он уже был рассыпан на части, сломан до такой степени, что даже сенсей не мог себе этого представить. Им было не видно, как его сердце отчаянно трепыхается под тяжестью давления, они не видели, как он пытается собрать части себя вновь воедино. Они не осознавали, как он постепенно поддается соблазну стать более черствым по отношению к себе и к ним. Но они ощущали его поражение. Неудачу. Он сдался, и от этого ему стало лишь хуже. То, что он боролся, ему не помогло, но и когда он сдался, ему стало не легче.

– Донни… – голос Майки был таким тихим, таким робким, что даже Донни был потрясен. Майки все продолжал перебирать в пальцах ткань маски, даже не глядя брату в лицо. – …это моя вина?

Дон сморщился. Что он должен был им сказать? Что он их подвел? Что он позволил им умереть? Что он не был братом, который был бы им нужен? Что их жизнь была бы лучше без него? Как он вообще мог ответить Майки? Он даже не мог собрать из звуков осмысленные слова! Он едва мог пошевелиться, но он должен был сделать что-то. Он потряс головой, так резко и быстро, как только мог. Однако он так и не вымолвил ни звука, и это явно встревожило младшего брата еще сильнее.

Нижняя губа Майки задрожала.
– Донни, прости меня… пожалуйста, только не плачь… – его голос прозвучал, как будто он стал еще младше, почти как у ребенка. Он так сильно напомнил Донни о том времени, когда они были младше. Почему все не могло вернуться к тому, как было когда-то? Когда его жизнь состояла только из тренировок, медитаций и экспериментов в лаборатории? Зачем он так настаивал на том, чтобы выйти на поверхность? Если бы они не пошли туда, они бы все избежали этого!

Но он не мог изменить прошлое. Неважно, как бы сильно он ни хотел, ни желал, ни даже жаждал чего-то другого, ничто не изменилось бы. Не для него. Не для него… не для них. Он не мог быть эгоистом. Он хотел, чтобы все изменилось для них. Он бы прошел через весь этот ужас тысячу раз, если бы это значило, что им не придется жить в том… том мире. Том жутком мире.

Один из братьев положил вздрагивающую руку ему на панцирь. Донни ожидал, что это окажется Лео, но нет. Это был Раф. Раф, из всех его братьев, заметно трясся и прерывисто дышал. Он был таким же защитником, как Лео, и если кто-то осмеливался притронуться к одному из них, то ему пришлось бы поплатиться. Но такое? С этим Раф ничего не мог поделать. Ничего, только сидеть и смотреть на эту сцену, жалея дурака, который был его братом. Он, как и все остальные, испытывал лишь сочувствие и участие. Они не понимали.

– Ты хочешь об этом поговорить? – заговорил Лео, но его голос прозвучал по-другому. Он понял. Он знал намного больше, чем все остальные, чем даже мастер Сплинтер. Может быть потому, что он всегда был на одной волне со всеми братьями, или, может, потому что он просто был Лео. Но именно он понял в происходящем гораздо больше, чем кто-то другой. – Все хорошо, Донни, – он даже не собирался вытягивать Донни из рук Сплинтера, это произошло как-то само по себе. – Все в порядке, – он делал все, что в его силах, чтобы успокоить брата. Он на самом деле пытался. Пытался понять. Он был старшим братом. Он был лидером. Он был защитником, стражем. – Когда ты будешь готов, хорошо? Ты с нами поговоришь, когда будешь готов, – Донни кивнул, измученно проваливаясь в темноту, преследовавшую его. его веки отяжелели, и как бы сильно он ни старался остаться, он крепко заснул.

***

Донни пошевелился, и неудобная кровать, на которой он спал, заскрипела под его весом. Внезапный скрежет заставил его подскочить. Где он находился? Что он здесь делал?

– Доброе утро, Спящая красавица, – Донни повернулся лицом к обладателю голоса, неуверенный, то ли улыбнуться в ответ, то ли отшатнуться при виде его.

– Майки, – наконец, ответил он, вновь обмякая на кровати. Так много мыслей проносилось через его голову, так много вопросов было к его брату. Его разум только-только начал воспринимать все происходящее, действительно ли он хотел добавить ко всему прочему еще и это? Возможно, это была не самая его мудрая идея, но ему необходимо было знать. Он сел и посмотрел брату прямо в глаза. – Майки, вчера ты сказал, что…

– Все объясню?

– Объяснишь то, что случилось со мной, – подтвердил Донни так, словно теперь не было пути назад. Ему надо было, чтобы его брат понял, что он сможет справиться со всем, что узнает. Лео не собирался рассказывать ему вообще ничего в обозримом будущем, а Раф… ну, у Рафа были собственные проблемы. Он никогда не был мастером облекать свои мысли в слова. – Мне нужно знать, – добавил он, хотя не был уверен, зачем ему это.

– Так что, теперь ты готов рвануть вперед без размышлений? – Майк вздохнул. – Не прошло и тридцати секунд, а ты меня уже достаешь… – выражение его лица был так трудно прочитать, еще труднее понять. Без сомнения, дело было в сочетании его тренированно бесстрастного лица и вида его тела. Для Донателло это было все еще потрясением, тем зрелищем, которое он нескоро еще мог бы забыть. – Я знаю, что говорил, – Майк прикрыл глаза и, казалось, попытался выровнять дыхание. – Донни, я расскажу тебе об этом всего один раз, ладно? Так что лучше сиди тихо и лучше слушай внимательно.

Вай!!!! Спасибо!!!)))

Мда. Этот текст у меня не идет от слова совсем. Во избежание желания подвергнуть его критике читать прекращаю, т.к. претензии в основном к сюжету, а это надо адресовать автору.

тебе хорошо, ты-то можешь его не читать))) А вот у меня переводить, не читая, вряд ли получится)