Оригинальное название: Fixing It
Оригинал можно найти тут: https://www.fanfiction.net/s/3471171/1/Fixing-It
Автор: Sasshaia
Описание: семья черепах пытается оправиться после смерти одного из них, но один брат становится просто одержим безумием.
Предупреждение: смерть персонажа
Рейтинг: Т
Жанр: ангст/драма



– ОЙ!!! Черт! – дергаюсь я. Разряд от поврежденной платы, лежащей на рабочем столе, застает меня врасплох и оставляет на память о себе покалывание в правой руке.

Хмф. Что я за ниндзя, думаю я, позволил какой-то детальке от электроники одолеть себя. Эти слова уже много дней постоянно возникают в моем сознании. Что я за ниндзя.

Эти преследующие меня слова стали для меня пыткой, и я позволяю им пытать себя, потому что я заслужил каждую толику вины и боли, принесенную ими. В конце концов, это ведь я его убил, разве не так?
Да. Именно из-за меня погиб мой брат, и все потому, что я полный неудачник, а не ниндзя.

Я пролистываю инструкцию на столе, лихорадочно разыскивая нужные мне указания. Нахожу страницу, которую искал. На ней увеличенная схема крохотной платы с правильно расположенными контактами. Я поднимаю одну из многих миниатюрных отверток, рассыпанных по столу, и снова пытаюсь восстановить первоначальный порядок элементов, необходимый, чтобы плата заработала.

– Хей, – раздается голос от двери. Я поворачиваюсь посмотреть, там стоит мой старший брат, кончики его красной повязки безжизненно свисают на его правое плечо. Его мышцы, обычно плотные и готовые выплеснуть энергию, сейчас расслаблены, от чего его руки висят по бокам почти так же вяло и безжизненно, как его повязка. Его лицо тоже унылое и тусклое. В глазах нет ни следа радости. Никакого возбуждения или удовлетворения. Просто бесцветное выражение. Оно бы напомнило мне выражение лица моего погибшего брата, только у него глаза красные. Красные от слез, воспаленные от постоянного потирания. Не такие холодные, пустые и ужасающе белые, какими были его глаза. – Ты сегодня собираешься отсюда выйти, бро?

Я вновь поворачиваюсь к схеме под моими руками.
– Я занят, – произношу я, игнорируя его почти умоляющий взгляд. Еще ничего не исправлено. Мне нужно сделать еще много работы, прежде чем эта штука будет починена. Она должна работать идеально. Ради него.

– Парень, ты с ней возишься уже сколько дней, – говорит он голосом, полным тревоги. Тревоги, которой я не заслуживаю. Ему не стоило бы беспокоиться о том, кто убил его брата. Нет. Как он может даже подумать об этом?

– Я еще не закончил, – отвечаю я. С отверткой в руке я изучаю крохотные проводочки и контакты, смятые в одну массу, разыскивая, куда воткнуть отвертку, свет от небольшой лампы над головой мой единственный помощник в этой задаче. Моей благородной задаче починить эту штуку для своего брата, исправить все.

– Бро, ты не сможешь ее починить. Я слишком сильно ее приложил.

Как типично. Мой брат высказывает вызывающе очевидное замечание, бесцеремонно произносит, что думает, в напрасной попытке успокоить меня. Мой бог, как он далек от этого. После смерти нашего брата он так обезумел от горя, что расколотил наш телевизор со всеми приставками. Я мог лишь беспомощно смотреть, как он швырял все новые и новые вещи в стену экранов. Я знал, что кому-то придется потом все это чинить, так что именно этим я и был сейчас занят. Естественно, мой недалекий старший братец полагает, что я не смогу это сделать. Он плоховато меня знает, а?

Я не могу удержаться от кривой усмешки.
– Ну конечно ты хорошо ее приложил, Рафаэль. Ведь это как раз в твоей компетенции, не так ли? Ты эксперт во всем, что касается разбивания вещей до состояния неузнаваемости. Нет бы ты обладал каким-либо приносящим пользу умением или хоть чем-то подобным, – идеально. Превосходно сформулированная фраза. Это точно его взбесит. Я заслуживаю хорошей трепки от него, а не неумелой попытки утешить, направленной не на того.

И он в самом деле приходит в ярость. Я чувствую исходящий от него жар, когда его мышцы напрягаются до своего обычного мощного состояния. Я жду. В кои то веки у него неплохо получается сдерживаться, но гнев внутри него быстро одерживает над ним верх. Спустя всего три секунды я слышу то, что должен услышать.

– Ах ты мелкая дрянь… – и он прыгает на меня. Я слышу, как он прыгает.
Но удар так и не достигает меня. Я оборачиваюсь и вижу его. Вот он стоит, мой брат-защитник, полагая, что делает все правильно. Он удерживает Рафаэля на месте, умоляя его успокоиться. Леонардо; бескорыстный, терпеливый, благородный и всегда готовый вмешаться в ненужный момент. Я хмурюсь и снова отворачиваюсь к столу. Вздрагиваю, когда моя неловкая руки касается проводка под напряжением и меня дергает током. Опять.

Очевидно, у Лео хорошо получается успокоить Рафа, потому что теперь мне слышно глубокое ровное дыхание моего впавшего в ярость брата. Когда он заканчивает, я ощущаю, что они поворачиваются ко мне. Я чувствую, как их взгляды прожигают мой панцирь. Мне не нужно оглядываться, чтобы опознать этот взгляд. Он такой же как все те, что они кидали в мою сторону последние пять дней, с того самого момента, как я пришел домой с бездыханным телом, распростертым на моих бесполезных руках.

Я втыкаю отвертку в гущу проводов, судорожно нащупывая винтик, который мне нужно вывинтить. В процессе хаотичных поисков я натыкаюсь на что-то и слышу легкий щелчок, когда ломается какой-то скрытый металлический штырек непонятного назначения. Я испускаю поток своих излюбленных ругательств.

– Хей, – зовет Лео. Он кладет руку мне на плечо, но я смахиваю ее и продолжаю работу.

– Я смогу починить это, – говорю я им обоим.

– Нет, не сможешь, – говорит Лео оттаскивая меня от моего стола. Он крутит стул, на котором я сижу, и останавливает его так, что я смотрю прямо ему в глаза. Его глаза серьезны, но мне видно лихорадочное беспокойство где-то на дне его зрачков. Я в ответ тоже смотрю на него абсолютно невыразительным взглядом. – Ты не сможешь починить все это, – он показывает рукой на рабочий стол, заваленный различными проектами. Теми, до которых я еще даже не добрался. Теми, которые займут у меня так же много времени, если не еще больше. – Никто не смог бы починить эти штуки. Они не подлежат восстановлению.

Я смотрю на разбитые экраны и разломанную игровую приставку.
– Нет, – шепчу я достаточно громко, чтобы им обоим было слышно. – Все должно быть так, как будто он все еще здесь. Как до того, как я его убил.

– Бро, это был не ты, – Раф снова пытается меня утешить, может, на этот раз немного успешнее. – Ты не мог знать, что там будут футы.

– Не мог?! – вскрикиваю я, поднимаясь со стула. – Это же именно мне приспичило немедленно купить новую систему. Это именно я не мог дождаться следующего дня. Я уговорил его пойти со мной. Это моя вина.

Рафаэль смотрит на меня.
– Знаешь, он ведь сам захотел пойти, – говорит он. – Ему всегда нравились такие штуки.

Я зло смотрю на него. Он сошел с ума? Почему он меня не обвиняет? Почему они оба ведут себя с такой тошнотворной добротой? Я вешаю голову.

– Он бы подождал. Он мог бы подождать, он хотел подождать. Но я заставил его пойти. Это я заставил его пойти туда той ночью.

Перед глазами все расплывается, и я возвращаюсь в ту ночь, когда потерял его. Мы бежали по крышам, пока не добрались до магазина электроники, и там были футы, они грабили банк на другой стороне улицы. Мы решили, что сумеем с ними справиться, поскольку там было всего несколько человек. Мы бы легко уложили их всех.

Как мы могли не разглядеть ловушку? Почему мы были так слепы? Всего трое ниндзя-футов? Грабящих банк в центре города? Мы спустились туда и вырубили грабителей, и тут на нас наскочили те, кто прятался в тени. Их было не так много, но нам хватило. Я вышиб несколько первых, но их место заняли другие. Я ухмыльнулся им и рассмеялся. Я знал, что они не смогут нас одолеть. Семеро против двоих, и двое одерживали верх.

А потом я утратил бдительность. Так всегда бывает, потому что я постоянно отвлекаюсь. Что я за ниндзя. Вот тогда эти слова и начали меня преследовать.

Так получилось, что я оказался над одним из ниндзя, про которого подумал, что он уже без сознания. Я едва заметил его. Их бесчестная тактика всегда заставала меня врасплох. Он только притворялся, что он без сознания, и когда я оказался рядом с ним, он потянулся ко мне и схватил меня за ноги, и я упал на спину, тяжело приземлившись на панцирь. Я в ужасе уставился вверх, на троих возвышавшихся надо мной ниндзя, на их клинки, нацеленные прямо мне в пластрон. Они начали отвесно падать, и я закрыл глаза, не в силах видеть свои последние секунды.

Я услышал это так же ясно, как громкое биканье проезжавшей мимо фуры. Я услышал тошнотворный треск, когда клинки пробили панцирь и продолжили врезаться в мягкие уязвимые ткани тела. Я слышал, как они рвали органы и протыкали кровеносные сосуды. Я услышал все это в одну секунду.

Но боли я не чувствовал.

В тот момент я не чувствовал ничего, а в следующий больше ничего и не слышал. Я готов был поклясться, что в целом Нью-Йорке в кои-то веки не прозвучало ни единого звука, иначе, я знаю, я бы его услышал.

А затем, в конце концов, пробудились и чувства. На поверхности груди появилось какое-то ощущение легкого прикосновения. Чего-то мокрого и прохладного, а за ним последовало что-то такое же, и еще, и еще.
Они стали чаще, и я открыл глаза, чтобы увидеть, что происходит.
Я смотрел в теплые глаза своего брата. Он навис надо мной, в его взгляде явно было видно напряжение и тревога.

– Ты… в порядке? – спросил он, и я понял, что он тревожился за меня. Все, что я мог сделать, это лишь слегка кивнуть, и когда я кивнул, я мельком увидел грудь брата. Три длинных лезвия катан торчали из его пластрона примерно на сантиметр. Они проткнули его насквозь, и теперь его кровь стекала мне на грудь. Я снова посмотрел ему в лицу в крайнем потрясении и неверии. Все, что я встретил, был его внимательный взгляд. У него в глазах стояли слезы, но не от боли. – Я… рад, – выдавил он, и я понял к своему ужасу, что его слезы были от облегчения и досады. Досады на себя, а не на меня, потому что следующие сказанные им слова потрясли меня до глубины души. – И… п-прости меня, – и он издал тихий стон, безжизненно падая на меня.

Ниндзя выдернули свои мечи, но я даже не заметил. Я не заметил и то, что острия клинков воткнулись в меня, когда он упал. Все, что я мог делать, это смотреть в то место вверху, где секунду назад было лицо моего брата. Солдат фут ступил вперед, загораживая небо, но я смотрел сквозь него. Я смотрел на звезды. Нет. Так тоже неправильно. Я смотрел куда-то еще дальше звезд. Я искал там своего брата.

Я крепче стиснул свое оружие, едва замечая ладонями уколы от крохотных неровностей на деревянной поверхности. Я почти не понял, когда успел сесть, и когда тело брата скользнуло с меня вниз, к моим ногам. Вспоминая все сейчас, я не думаю, что эти ниндзя вообще успели заметить, когда я отбил клинок того из них, кто собирался прикончить меня. Я посмотрел на него снизу вверх. Я смотрел в лицо убийцы моего брата и все, что я чувствовал, была переполняющая меня кипящая ненависть, переплескивающаяся через край, летящая в моего врага.

Я не мог сдерживаться. Я был ослеплен яростью на тех, кто это сделал. Мои старшие братья так и не поверили мне, когда я рассказал им потом, как в ярости изувечил тела убийц нашего брата. Они не могли и представить себе, что их младший братик способен сойти с ума от бешенства и убить семерых человек. Позже им пришлось пойти и убедиться во всем самим.


Я стою на коленях в лаборатории, тихо всхлипывая, уткнувшись в наколенники брата, мои бесполезные руки лежат по обе стороны от тела. Я сам не могу успокоиться, черт побери. Как мои братья смогут мне помочь? Мне мог бы помочь только один из братьев, но его теперь нет.

И все благодаря мне.

Я отталкиваю Лео, и он, спотыкаясь, отшатывается назад, Раф ловит его за секунду до того, как он ударился бы о пол, но я не обращаю на них внимания. Я вновь сосредотачиваюсь на своей задаче, опять втыкая отвертку в переплетенье проводков. Так не получается, и я захожу с другой стороны. И еще раз. И снова.

Я больше не могу. Я испускаю рев, который назревал внутри меня уже слишком давно. Я отшвыриваю в стену бесполезную отвертку, и она с легким стуком падает на пол. Затем я хватаю плату и швыряю ее в противоположную стену. Она врезается в поверхность с гораздо более громким треском, рассыпаясь на тысячу обломков. На ту самую тысячу обломков, собирая которые, как какой-то сложнейший паззл, я провел последние пять бессонных ночей.

Но я еще не закончил. Еще нет. Я начинаю хватать все подряд и расшвыривать по сторонам; потрескавшийся корпус, половинку диска, разбитое стекло экрана, все разлетается куда попало. Братья пригибаются и уворачиваются от предметов, пережидая мой приступ. Вспоминая о нем потом, я думаю, что, должно быть, выглядел совсем как Раф. На самом деле, кажется, Раф говорил мне спустя несколько дней, что я действительно был похож на него.

Я не могу дышать и у меня кончилось то, что можно кинуть. Мои руки все в крови от многочисленных порезов на ладонях. Я падаю на колени и смотрю на то единственное, что я сделал как надо, на простой мемориал в углу комнаты. Удивительно, как он уцелел во время моего припадка безумия.

Это было первое, что я сделал после похорон. Первое, что я исправил. Он должен был бы быть идеальным, но мне все время казалось, что в нем чего-то не хватает. Там покоится его оружие, окруженное некоторыми его любимыми вещами. Это мемориал в память о моем брате. Алтарь его памяти, только он не завершен. Он все еще не доделан, и мне надо закончить его. Мне нужно исправить его ради всей моей оставшейся семьи.

Рядом со мной преклоняют колени еще двое. Справа от меня Рафаэль, он кладет руку мне на плечи и пристально смотрит на созданный мною алтарь. Слева от меня Лео, он низко кланяется, уперев ладони в пол и почти касаясь его лбом. Его глаза закрыты в молчаливой молитве. Он выпрямляется и мы все втроем сидим в ряд и смотрим на алтарь, единственные звуки, раздающиеся в комнате, это мои сдавленные всхлипы, эхом отражающиеся от стен.

Я сдаюсь. Я поворачиваюсь к Рафу и зарываюсь лицом ему в плечо, уже не сдерживая рыданий. Он ласково обнимает меня. Я никогда не знал, что Раф может действовать тек бережно. Никогда не думал.

Лео гладит меня по панцирю.
– Прекращай притворяться, хорошо? – говорит он мне. – Это тебе не помогает. Ты обманываешь себя, а нам нужно, чтобы ты вернулся к нам.

Я вырываюсь из объятий Рафа и поворачиваюсь к Лео, в моих глазах слезы горя и гнева.
– Он был тем, кто держал нас всех вместе, Лео. Он был тем, кто заботился о нас. Тем, на кого мы могли положиться. На кого мы будем полагаться теперь?

Я уже кричу Лео в лицо. Я поднимаю руку, готовясь ударить его по лицу, но мое запястье обхватывают чьи-то твердые пальцы. Я поворачиваюсь и вижу, что меня удерживает Раф. Его взгляд полон понимания и симпатии.

– Бро, мы все еще можем полагаться друг на друга, – говорит он и обнимает меня. – Я больше не позволю тебе причинять себе боль.

Я не могу издать ни звука. Я слишком потрясен и лишен дара речи, так что не сопротивляюсь его рукам. Мои рыдания стихают до слабых всхлипов.

Я оглядываюсь и впервые по-настоящему замечаю, что я натворил. Вся лаборатория завалена обломками металла, кусками пластика и осколками стекла, ими покрыт каждый сантиметр пола. Плата разломана напрочь. Если бы я мог попытаться починить ее раньше, теперь у меня это точно не получится.

Я пристально смотрю на пол у одной стены, где кое-что привлекает мое внимание. Я снова отстраняюсь от Рафа и ползу туда. Осколки стекла и металла раздирают мои колени и ноги, но я не обращаю внимания на боль. Я добираюсь до стены и смотрю вниз. Я подбираю маленький предмет из пластика и металла и подношу его к лампе на столе, чтобы получше рассмотреть.

Из горла вырывается горький смех вперемежку с рыданиями. Я замечаю, как выражение лиц братьев меняется и становится серьезным и встревоженным, и смотрю на них. Я поднимаю предмет так, чтобы они тоже увидели то, что нашел я. Теперь им понятна ирония того, что я держу в руке.

– Это крестовая отвертка, – убито говорю я. – А в инструкции было сказано использовать плоскую.

Лео подбирается ко мне. Он гораздо более внимателен по отношению к осколкам. Когда он оказывается рядом, он забирает у меня из руки отвертку и аккуратно кладет ее на верстак. Он снова смотрит на меня. его губы плотно сжаты, а глаза смотрят прямо в мои с печальной серьезностью.

– Пора, – говорит он, и я опускаю голову. Он поднимает руки и развязывает узел фиолетовой маски у меня на голове, и я чувствую, как ткань, пропитанная слезами, отходит от моих покрасневших глаз. Он встает, пробирается обратно к алтарю и повязывает маску на верхний конец стоящего там длинного деревянного посоха. Он отходит на шаг, и маска выглядит там на своем месте, не так, как она выглядела на мне. Теперь алтарь завершен. Вот чего там не хватало. Поверить не могу, насколько я был глуп, чтобы не подумать об этом. Я наконец понимаю, что я ничего не смогу исправить. Я никак не смогу сделать так, чтобы наш брат все еще был здесь, с нами.

Я могу лишь сидеть, уставившись на алтарь, а Лео смотрит на меня сверху вниз и говорит:

– Перестань пытаться занять место брата, которого мы потеряли.

Я пристально смотрю на фиолетовую ткань. У меня дрожат губы, и я едва могу выдавить три слова, которые я так часто повторял у этого самого алтаря. Только теперь алтарь доделан, и я с грустью понимаю, что он, наконец-то, сможет их услышать.

– Донни… прости меня…




***
...я когда-то очень давно упоминала, что существуют фанфики, описывающие смерть персонажа так, что непонятно, кто именно умер. И меня тогда кто-то просил перевести что-то подобное. Собственно, вот оно.

*рыдал до самого конца... и в итоге отвисла челюсть*
Как то не верится, что Майки стал бы.... надевать маску Дона и чинить технику.... Реально как-то непонятно странно) но вообще конечно: Т____________Т

Это, было больно.

Ну, это жесть... я, кстати, сразу поняла, что Дон умер. Вернее, после появления Рафа. Прослезилась, аж горло сдавило. Вот поэтому не люблю deathфики, слишком братья все незаменимые ( Как же это все грустно. И не хочется думать, что будет дальше, ведь Дон действительно выполнял немалую роль в семье. Остается надеяться, что братья будут заботиться друг о друге, зная, к чему могут привести их раздоры без Дона.

К десфикам нужно относится как к страшной сказке, рассказанной на ночь, когда слушаешь ее с замиранием сердца и при этом все время знаешь, что это всего лишь сказка, а на самом деле все хорошо. А вообще я сама их не очень люблю, просто что-то настроение было подходящее. Ну и еще файл с этим недоделанным переводом задолбал валяться у меня на рабочем столе последние полгода...

я тоже как-то быстро догадалась, где подвох. Где-то с появления Лео. И дальше мне становится мучительно..нехорошо от того, чему я свидетелем невольным становлюсь. Такое помрачение рассудка не оставляет равнодушным.

я рыдаю...Как же это больно , потерять брата....Просто невыносимо....Бедный Майки .... Kifanya это просто отличный рассказ , но .....так грустно

Шикарная работа. Ты молодец. Я как переводчик по образованию и роду деятельности знаю, какого это переводить и вкладывать душу в фанфик. Это тяжело и для этого нужно действительно дар и талант, а ещё выдержка. )
Не критикую, потому что знаю, как дается такая работа. Потом и кровью. ^^