Этот стих я написал немного позже после Дня Победы. Это вообще скорее песня, так что читать как стих немного трудновато...
ОН НЕ ХОТЕЛ УМИРАТЬ
Он плевать хотел на долбанные танки,
Ему, похоже, было всё равно,
Что на него фашистов сразу десять
Бежали с криками: "totschlagen!"
Он хотел не сражаться за зло,
Не хотел он и пасть смертью храбрых,
Он хотел только жить. Только жить.
И ещё - не попасться ублюдкам-нацистам.
По ногам полоснуло холодным свинцом,
Смерть к нему приближалась всё ближе.
Только он не хотел умирать -
Он на свете на том ещё лишний.
Эсэсовец тяжёлым сапогом
Вдавил Земле по самый мозг всю грязь и слякоть,
И, как трубой, тяжёлым кулаком,
Он череп раскрошил кому-то в пыль...
Ну-ну, вставай, вставай, борись за жизнь!
За чью? Скажи мне, сукин сын!
Нет матери! Нет брата! Отца уж не похоронить...
Ну так зачем мне, мать твою, сражаться, не за себя ли, чтоб тебя!
Ну да, вставай, спаси себя хоть,
Ну, на хрен, нет, лежи, не шевелись, умри!
А, к чёрту всё, встаю, готов бороться,
Заткнись, проклятый голос, отвали!
Он встал, как мог, и поднял автомат.
-Ну что, подонок, пшёл сюда,
Сейчас ты, чёрт возьми, получишь!
Не за меня, за брата, за отца, за мать!
И очередь, ещё одна,
И кровь, и много крови!
Ах, хорошо, и хоть последний раз,
И что ж?
Он вообще не хотел умирать
Он хотел только жить и спасаться.
А сейчас он нашёл резон жить -
Убивал он ублюдков-нацистов!
Но не видел он, что, за спиной его
Затаился эквивалент зла,
И что через секунду он будет уже
Не больше, чем просто зола...
Обгоревшие кости лежат на земле,
Пахнет плотью и кровью кипящей,
И, подобно вулкану, его душа
Полетела наверх к спсенью...
Небо объято огнём и смертью,
И нету спасенья там,
И, потеряв ориентиры по свету,
Летит душа в грёбанный ад...
Да, полная херня, война...
Ну так давайте помнить всех солдат,
Кто за народ свой пал, подобно нашему герою,
Ну и, конечно помнить тех, кто жив ещё,
Кто жить хотел, и не хотел сдаваться...