Глава 26. Последний фрагмент (часть четвертая)
…
– Донни?
А? Чт…
– Ты не спишь?
Не сплю? Ну, наверное уже можно считать, что не сплю. Хотя я бы очень хотел снова заснуть. Блин, я чувствую такую усталость. Я неохотно ворочаюсь в кровати и тут осознаю, насколько у меня все затекло. Это сколько же точно я проспал? Судя по тому, как ноют плечи и ноги, довольно долго. Я чувствую себя так, словно проспал всю вторую половину дня. Хей, минутку. Я что, реально проспал всю вторую половину дня?
– Дон. Донателло, пора просыпаться, – Эйприл, это, конечно, заманчивая идея, но полагаю, я лучше еще посплю. Кофе ты мне не принесла, так что у меня нет никакого интереса открывать глаза в данный момент. Я отворачиваюсь от двери и поворачиваю голову лицом туда, где я знаю, находится стена. Надеюсь, она поймет намек и уйдет. – Донни… я знаю, что ты не спишь, – или будет трясти меня за здоровое плечо в попытке заставить меня подняться.
Очень трудно игнорировать того, кто трясет тебя за плечо.
– Эйприл, перестань, – ну уйди уже, и дай мне поспать. Я пытаюсь смахнуть ее руку с плеча, но она только вздыхает и начинает трясти меня еще усерднее, надеясь убедить меня проснуться. – Я хочу спать, –вяло бормочу я в подушку, в то время как она продолжает меня трясти и звать по имени. Хорошо. Прекрасно. Если это тебя остановит, я открою глаза. Видишь, они открыты.
Она мне улыбается.
– Добрый вечер, засоня, – черт, я действительно проспал до вечера. Надеюсь, еще не слишком поздно. Я хотел начать сегодня заниматься починкой того, что разнес во время своего ненамеренного буйства. Если я на самом деле проспал слишком долго, то мне сильно повезет, если мне дадут возможность начать проектировать новый улучшенный хаф-пайп прежде чем кто-нибудь снова загонит меня спать. – И да, ты действительно проспал большую часть дня, Дон, – Эйприл, прекрати так улыбаться, словно это хорошо. Этоужасно! – Сейчас почти восемь.
– Восемь? То есть, восемь вечера? – ну, по крайней мере, я не проспал еще и всю ночь. Может, мне повезет, и я дождусь, пока все остальные лягут спать, так чтобы я мог спокойно поработать. Она кивает головой, когда я сажусь. Ой, Эйприл, убери с лица эту дурацкую улыбку. Это так достает, когда ты смотришь на меня, как будто я твой любимый сын. – Эйприл…
Она хихикает, отводя взгляд.
– Извини, я знаю, что тебе это очень не нравится, но ты такой милый, когда сонный, – не, я могу понять, когда Майки называют милым, но я не милый. Наверное, эта мысль отразилась у меня на лице, потому что Эйприл уже просто покатывается со смеху. Я раздраженно закатываю глаза, что, кажется, подстегивает ее попытки взять себя в руки, но затем ее одолевает новый приступ смеха. Это так унизительно…
– Может, ты уже перестанешь смеяться и скажешь, что тут происходило, пока я спал? – спрашиваю я абсолютно обессиленным тоном.
Должно быть, тон моего голоса намекнул ей, что меня наш разговор начинает раздражать. Или она обратила внимание на мой мрачный, хотя еще полусонный, взгляд. Она фыркает в последний раз и через мгновение ей удается, наконец, успокоиться.
– Извини, Дон, – говорит она, улыбаясь и усаживаясь на край кровати. Она все еще улыбается, но голос ее звучит серьезно. – Как ты себя чувствуешь?
Учитывая то, сколько я проспал, довольно-таки хорошо. Очевидно, моему организму необходимо было вырубиться на большую часть дня и весь вечер. Я и не думал, что буду чувствовать такую усталость после того, как был привязан к кровати в течение семнадцати часов, но тот сон под воздействием наркотиков на самом деле нельзя считать полноценным. Конечно, успокаивающие средства заставили организм расслабиться, но это не означает, что я отдохнул. Трудновато бывает расслабиться после того, как чуть не убил всю свою семью и друзей. Даже с помощью лекарственных средств.
–Лучше. Наверное, мне действительно был нужен этот сон.
Она кивает и встает, когда я начинаю откидывать одеяло, чтобы выбраться из кровати. В комнате как-то прохладно. Ну, или у меня температура. Надеюсь, дело только в том, что опять сломался отопительный котел. А вот если у меня жар, это может привести к огромному количеству осложнений, о которых я даже думать не хочу.
– Меня ничуть не удивляет, что ты чувствовал себя таким измотанным. Ты был в коме почти шестнадцать часов, а потом подверг свой организм огромному напряжению во время драки, ни то, ни другое не способствует здоровью.
Эйприл, кому ты об этом рассказываешь. Мне кажется, я потянул все мышцы, какие только можно. А если учесть те ранения, которые я получил при сражении с футами, и те, которые добавились к ним уже дома, я удивляюсь, что не вырубился сразу после обеда. На самом деле, сейчас мои раны не болят, я их словно не чувствую. Может, мне сделали укол обезболивающего, пока я спал?
Эйприл внимательно наблюдает, как я выбираюсь из кровати и встаю рядом с ней. Я понимаю, что она следит за мной, чтобы убедиться, что я двигаюсь уверенно и твердо стою на ногах. Я знаю, что если бы я сейчас потерял сознание, она успела бы меня подхватить или, по крайней мере, сделать так, чтобы я упал на кровать, а не на пол. По тому, как становится шире ее улыбка, я могу сказать, что я успешно прошел ее проверку на здоровье и благополучие.
– Что ж, ты выглядишь намного лучше. Я думала, ты заснешь в своей лазанье прямо за обедом.
Кстати о сне, когда она сама в последний раз хорошенько высыпалась?
– Эйприл, у тебя такой вид, что тебе тоже не помешало бы поспать, – у нее всегда была светлая кожа по человеческим меркам, но сейчас она выглядит слишком бледной, и под глазами у нее темные круги. Даже ее глаза утратили свой обычный блеск. – Когда ты в последний раз отдыхала как следует?
Она мягко улыбается мне и вздыхает.
– Честно говоря, не думаю, что я могла нормально спать с того момента, как обнаружилось, что ты пропал, – это означает, что Эйприл не высыпается уже почти шестнадцать дней. То есть почти триста восемьдесят четыре часа на ногах практически без отдыха. – Потом мы наконец-то тебя нашли, но ты не мог говорить и ничего не помнил… – ее голос на мгновение прерывается, и она снова вдыхает.
– И ты совсем перестала обращать на себя внимание, пытаясь выяснить, что со мной произошло, – заканчиваю я то, что пыталась сказать она. Она это произнесла, словно это не имеет никакого значения. Мне следовало догадаться, что Эйприл сотворит с собой такое. – Эйприл, тебе нужно лучше заботиться о себе.
Она снова улыбается, когда мы вдвоем направляемся к двери.
– Ты начинаешь говорить, как Кейси.
– Ну, ради разнообразия, и Кейси бывает прав, – поверить не могу, что только что это произнес. «Кейси прав» – это практически оксюморон, звучит почти так же нелепо, как «невнимательный Лео» или «серьезный Майки». Не то, чтобы Кейси был идиотом, но бывают случаи, когда меня беспокоит стабильность его рассудка. – Не имеет значения, что со мной произошло, тебе не следовало так выматывать себя, работая на износ. Ты могла серьезно себе навредить.
Она замирает на месте и одаривает меня таким взглядом, что я понимаю, что перешел некую грань. Она в ярости.
– Дон, ты мой друг. Один из лучших друзей, каких только можно пожелать. Если ты бесследно пропадаешь, а затем появляешься, раненый и лишенный памяти, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы тебе помочь. Это то, что ты делал для меня в прошлом, и я при любой возможности буду стараться отплатить тебе. Я говорила это Кейси и твоим братьям, – она тыкает пальцем мне в пластрон. – Так что не смей об этом забывать.
Ладно, я понимаю, о чем она говорит. Однако сейчас больше нет никакой необходимости так напрягаться, так что она должна отдыхать. Я скрещиваю руки на груди и смотрю в лицо своей названой сестре. Пора бороться огнем с помощью огня.
– Ну, как видишь, мне уже намного лучше, так что почему бы тебе не отправиться домой и не отдохнуть? Или мне надо тебя опоить и уложить ночевать на диване в гостиной? – она растерянно моргает, глядя на меня, словно не может решить, действительно ли я говорю всерьез. – Ну? Ты выбираешь. Спать или не спать? Вот в чем вопрос.
Она начинает смеяться еще до того, как я успеваю договорить последнюю фразу, но я хотя бы знаю, что она услышала и восприняла мою угрозу. Она так много раз грозилась опоить меня и пару раз это проделывала, что настало время для долгожданного отмщения. У меня есть несколько седативных средств, которые я постоянно держу в аптечке на всякий случай, и которые я без опасения смогу использовать, чтобы усыпить ее.
– Я планирую пойти домой после ужина и проспать до понедельника, Дон, – ну, значит, у ней будет семьдесят два часа отдыха, но ей все равно не следовало доводить себя до такого состояния. Она снова начинает идти к лестнице. – А снотворное мне не нужно, но спасибо за предложение.
Кстати, если подумать, я никогда не благодарил Эйприл, когда она подсыпала снотворное мне. Обычно я просыпался с больной головой, мучимый жаждой, и ворчал про некоторых людей, которые лезут не в свое дело. Мне даже в голову не приходило, что мне надо было бы сказать ей спасибо за то, что она не дала мне рухнуть от переутомления.
–Хей, Эйприл, – мне нужно поблагодарить ее за то, что она делала для меня в последние две недели. Я не знаю, смогли бы мои братья справиться без ее помощи, или нет. Она выжидающе смотрит на меня, и я внезапно начинаю нервничать. – Спасибо… ну, знаешь… за все, – ох, Дон, ну ты красноречив. Черт, наверное, это так глупо прозвучало.
Она останавливается и обнимает меня.
– Не за что, Дон. Может, ты на самом деле мне и не родной брат, но ты и остальные стали для меня близки, как настоящая семья, – она отстраняется от меня, но не отпускает, держа на расстоянии вытянутой руки и улыбаясь. – И если бы это было в моих силах, я бы в любую минуту сдвинула землю, чтобы вам помочь.
О, эта фраза прямо напрашивается на ответ.
– Эйприл, Земля перевешивает тебя, да и меня тоже, на несколько триллионов килограмм. Я сильно сомневаюсь, что у тебя получилось бы ее сдвинуть, в том случае, если бы нам понадобилась твоя помощь в этом деле, – она отпускает мои руки и несильно хлопает меня по затылку. Я так и знал, что она так поступит. Поскольку она все еще улыбается, я знаю, что она на самом деле не обиделась. Слава панцирю, она уже привыкла к моему своеобразному чувству юмора, как и все остальные в моей семье.
– Прекрати быть такой мудрой черепахой, – говорит она, когда мы вновь начинаем спускаться по ступенькам. В гостиной стоит странная тишина, там никого нет. В убежище никогда не бывает так тихо, кроме тех случаев, когда что-то случилось или когда мастер Сплинтер позвал нас всех на общую тренировку. Поскольку уже практически время ужина, я полагаю, что они все в додзё на вечерней тренировке. Надеюсь, ничего плохого не произошло за то время, пока я спал…
– Кейси? – должно быть, Эйприл тоже заметила отсутствие обычного и привычного хаоса. Кейси садится на диване, где он валялся, смотря в телевизор, и оглядывается, когда мы к нему подходим. – Где все? – она обводит рукой пустую комнату. – Они же были здесь как раз перед тем, как я пошла будить Дона.
– Сплинтер хотел с ними о чем-то поговорить. Он сказал, что они вернутся через минуту. Майки просил передать тебе, когда ты спустишься, что надо посмотреть, как там ужин в духовке. – Он кивает мне. – Хей, Дон. Как дела?
– Дон, присядь посиди чуть-чуть. Я сейчас вернусь, только проверю, что там творится в духовке.
Я плюхаюсь на кресло и откидываюсь на спинку, устраивая ноги на подставке. Мне нравится это кресло, думаю, даже больше, чем мастеру Сплинтеру. Оно у нас появилось, когда мы вчетвером притащили его со свалки несколько лет назад, отчистили и подарили сенсею на день рождения. После того, как Лео уехал в Южную Америку, я заметил, что учитель очень редко стал усаживаться в это кресло. Я думал, возможно, это из-за того, что кресло напоминало ему о Лео и наводило на грустные мысли, поэтому он не хотел больше им пользоваться. Но может быть это как-то связано с вот этой вот пружиной, которая пытается сейчас уколоть меня в руку. Какого черта она тут так торчит? Думаю, у меня должно получиться затолкать ее обратно под обивку…
– Эмм… Дон? Что ты там творишь с креслом?
Наверное, это действительно должно выглядеть странно. Хотя, ну что странного в том, что я стою на кресле на коленях, лицом к левому подлокотнику и нажимаю на него всем своим весом. Не, совсем ничего странного.
– Я просто пытаюсь понять, что тут не так с пружиной в подлокотнике кресла, – минутку… Какие, нафиг, пружины могут быть в подлокотнике? А что же тогда тут торчит?
– Так, Дон. Хватит, – Кейси, отпусти мой панцирь. – Иди сюда. Я тебе ни за что не позволю навернуться вниз головой с кресла, когда ты, по всему, должен отдыхать, – Кейси, ты еще вреднее, чем Майки. Он толкает меня на диван и машет рукой в сторону экрана телевизора. – А теперь просто посиди спокойно и посмотри, как Годзилла в очередной раз поедает Токио.
– Он не поедает город, Кейси. Он его разрушает, – я смотрел «Годзилла против Мотры» примерно миллион раз. Это один из любимых фильмов Майки про монстров. На самом деле… сейчас, когда я об этом вспомнил, мне кажется, что это единственный из его любимых фильмов, которого у нас еще нет на дивиди. Хмм… похоже, я только что придумал, что подарить Майки на день рождения. Мне надо будет всех спросить и удостовериться, что больше никто не планирует покупать ему этот ди… ОЙ! Я потираю голову и сердито смотрю на Кейси. Он укладывает подушку, которой треснул меня по голове, обратно к спинке дивана.
– Ты слишком напряженно думаешь. Мне отсюда слышно, как у тебя колесики в мозгах скрипят. Просто расслабься и отдохни хоть пару часов.
– Кейси, я большую часть дня отдыхал. Я реально не в настроении отдыхать снова в ближайшее время.
– Ах, ну извините, – хей, чего ты так тычешь в меня пальцем? Я вроде ничего такого не сделал, чтобы тебя разозлить. Обычно, когда Кейси злится, он или начинает разносить все вокруг себя, или тыкает пальцем в того, кто его рассердил. – Но я пообещал Рафу, что присмотрю за тобой, пока его тут нет, и заставлю тебя отдохнуть, – ну здорово, Кейси всегда выполняет свои обещания, особенно данные Рафу и Эйприл. – Так что расслабься.
Кстати об обещаниях, интересно, сдержал ли он то обещание, что давал мне, особенно если учесть, что Раф кого-то убил, пытаясь меня отыскать. И вот как мне задать этот вопрос так, чтобы он не прозвучал, будто я собираюсь его обвинить, если у него ничего не получилось?
– Хей, Кейси, – думаю, легче всего будет просто спросить его напрямик и надеяться, что он поймет, что я не сержусь на него. – Ты присматривал за Рафом вместо меня, пока я был… не в состоянии?
Он, нахмурившись, смотрит на меня, как будто не может вспомнить, о чем я говорю. Спустя несколько секунд он со вздохом отворачивается обратно к экрану. Этот вздох означал что-то хорошее или плохое?
– Дон, я не ты, – произноси он спустя еще несколько секунд напряженного молчания. – У меня на самом деле не получалось заставить его расслабиться и поговорить со мной, как это получается у тебя. С тобой, похоже, он просто сидит рядом и начинает рассказывать тебе обо все на свете. Я попытался вести себя так же, но закончилось тем, что мы просто очень долго сидели в молчании. Я не знаю, как у тебя выходит заставлять его сбрасывать напряжение, но кажется, это выходит только у тебя, – я открываю рот, чтобы что-нибудь сказать, но Кейси вновь меня обрывает. – Я пытался быть с ним рядом, как обещал, Дон, но я так и не смог понять, как ты это делаешь.
Как я делаю что? Не то, чтобы я активно пытался разговорить Рафа. Он рассказывает о чем-либо, когда готов к этому. Я занимаюсь своими делами, пока он без дела слоняется по мастерской, и жду, когда он начнет говорить. Я на самом деле вообще не обращаю на него внимания, пока он не начнет рассказывать о чем-то. Должно быть, в этом все и дело.
– Фокус в том, чтобы продолжать делать то, чем занимался, пока он не почувствует себя достаточно свободно, чтобы поговорить с тобой. А потом просто надо выслушать, что он хочет сказать, – я пожимаю плечами, наблюдая, как Годзилла ревет на гигантскую моль, парящую над небоскребами Токио. – В действительности нет никакого секрета в том, как убедить Рафа открыться. Просто надо подождать, пока он не будет готов. Если ты будешь пытаться заставить его разговаривать, он замкнется и ты вообще ничего от него не добьешься.
Кейси фыркает, тоже глядя в экран.
– Я все равно считаю, что это только у тебя так получается с Рафом, – я качаю головой, но больше ничего не говорю. На самом деле, это уже лишено смысла. Не имеет значения, что я сейчас скажу, Кейси все равно придет к тому же самому выводу, только другим путем, и останется в твердой уверенности, что я единственный способен убедить Рафа поделиться его мыслями. Это ведь не так уж сложно, это не ракетостроение, в конце концов. – Но даже несмотря на то, что он не мог мне довериться, Дон, я был рядом с ним, когда ему это было нужно.
– Спасибо, Кейси. Я твой должник, – он лениво отмахивается от меня. Я не вижу необходимости вот так отметать благодарность, Кейси, но раз ты настаиваешь… мне просто надо будет выбрать время, когда он будет занят, и апгрейдить его байк.
– Я вернулась, – возвещает Эйприл, усаживаясь в то же кресло. Она хмурится и сердито смотрит на подлокотник. Хорошо, значит не только я заметил, что что-то оттуда торчит. – А что такое с креслом?
– Дон чуть не кувырнулся с него, пытаясь выяснить, что с ним не так, Эйприл. Не стоит переживать из-за этого сейчас. Мы вроде как должны отдыхать. Ну, знаешь, опасность миновала, можно расслабиться и улыбаться. И что такое с вами обоими, что вы постоянно пытаетесь все починить и исправить? – приятно знать, что не одного меня сдернули с кресла за панцирь. Ну, строго говоря, у Эйприл нет панциря, но очевидно, ее футболка является неплохим заменителем в этом случае. Кейси толкает ее на диван рядом со мной и возвращается на свое место, продолжая смотреть кино. – И вообще, когда уже будет готова еда?
Эйприл закатывает глаза и уютно устраивается между нами. Она стаскивает шерстяное покрывало со спинки дивана и накидывает его себе на ноги.
– Еда в данный момент стоит на столе и остывает. Она уже через пару минут должна остыть достаточно, чтобы ее можно было резать и есть, – она зевает, кладя голову Кейси на плечо, и сворачивается клубочком, упирая ноги мне в бедро. Это Эйприл хорошо придумала. Я тоже поднимаю ноги с пола на диван, прячу их под покрывало и кладу голову на подлокотник. Я внезапно понимаю, что подавляю зевок, глядя на то, как Годзилла пытается поджечь Мотру…
– Хей, Донни? – я дергаюсь и просыпаюсь, обнаружив, что я на диване один, а передо мной на коленях стоит Майки. – Доброе утро… в смысле, добрый вечер, Донни. Я очень не хотел тебя будить, но тебе надо чего-нибудь поесть, прежде чем ты отправишься в кровать, – он всовывает мне в руку тарелку, нагруженную пиццей, и усаживается рядом со мной на диване. – На столе твой спрайт. Ешь давай.
Раскомандовался, а? Я зеваю, выуживая кусок пиццы, и начинаю с удовольствием ее поедать. В убежище опять не слышно ни звука, кроме звуков телевизора, на экране которого идет серия «Мэша».
– А где все? – спрашиваю я, протягиваю руку за газировкой, после того как умял два куска пиццы.
– Эйприл заснула у Кейси на плече, так что он унес ее домой. Раф и Лео пошли их проводить просто на всякий случай. Сенсей медитирует, а я кормлю тебя перед тем, как уложить спать, – хорошо, теперь Эйприл, по крайней мере, сможет хорошенько отдохнуть. А я уже вроде и не хочу снова отправляться в постель, но судя по выражению лица Майки, особого выбора в этом вопросе у меня нет.
Спустя восемь кусков пиццы и одну банку газировки Майк, очевидно, решил, что мне не обязательно досматривать серию до конца. Я едва успел проглотить последние крошки, когда Майки внезапно объявился передо мной, закрыв собой экран и вытаскивая пустую тарелку у меня из рук.
– Пора спать! – говорит он, так улыбаясь, что у меня в голове начинает сразу же звучать сигнал тревоги. Что он задумал?
АААААА!!!!!!!
– Микеланджело! Поставь меня на ноги сейчас же!
– Дон, перестань вырываться и расслабься. Я обещаю, я тебя не уроню, но если ты будешь продолжать так же брыкаться, то все может быть, – Майки, мне не нравится, когда меня поднимают, и ты это прекрасно знаешь. Я устремляю на него яростный взгляд. Но лучше мне больше не высказываться и ничем не выказывать свое раздражение. Если Майки только поймет, насколько меня бесит, когда меня вот так таскают, он будет это проделывать при каждом удобном случае, просто чтобы мне досадить. – Ну, вот видишь, разве это было так сложно? – он доносит меня до кровати, усаживает на нее и подталкивает, чтобы я лег, а затем укутывает меня одеялом. – Удобно? – я мрачно поднимаю одну бровь. – Ну, вот и хорошо! – он просто сияет счастливой улыбкой. – Так, хочешь, я тебе почитаю на ночь или тебе еще что-нибудь нужно?
Я надеюсь, что он не собирается постоянно так со мной нянчиться. Меня это начинает серьезно напрягать.
– Майки, мне ничего не нужно, – мне на самом деле не пришлось подделывать это зевок, но он хотя бы придаст убедительности моим словам. – Увидимся утром.
– Конечно, чувак, – он разворачивается к двери, но на пороге останавливается. – Хей, Дон? – я неразборчиво бормочу в подушку, что можно расценивать как ответ. Я бы сейчас очень хотел, чтобы он прекратил меня донимать и дал мне уснуть. – Если тебе что-нибудь понадобится, ты просто покричи, хорошо?
Так, ну все, хватит. Я отказываюсь от того, чтобы Майки был у меня на побегушках в ближайшие пару недель.
– Майки?
– Да, Дон? Что-нибудь принести?
– Майки, пожалуйста, тебе не нужно продолжать так себя вести. Я в полном порядке, тебе в самом деле не стоит больше обо мне беспокоиться, – я вижу его силуэт в дверном проеме и замечаю, как у него опускаются плечи. Надеюсь, я его не задел. Но лучше перестраховаться, просто на всякий случай. – Но если мне что-нибудь понадобится, я тебя позову, обещаю, – мне видно, как он снова расправляет плечи. Вот и ладно, даже если я действительно расстроил его своей предыдущей фразой, теперь он снова в хорошем расположении духа. Я знаю, что он будет продолжать возиться со мной, но надеюсь, теперь он чуть сбавит обороты.
– Спокойной ночи, Дон, – слышу я от двери, и следом за тем мягкий щелчок закрывающегося замка.
– Спокойной ночи, Майки, – я говорю это достаточно громко, чтобы он услышал через дверь, и заставляю себя лечь и расслабиться. Я удивлен, как быстро ко мне приходит сон. Можно было бы подумать, что после того, сколько я проспал за последние тридцать восемь часов, я глаз не смогу сомкнуть, но я засыпаю в ту же минуту, как голова касается подушки.
…
Сталь гремит о сталь, когда Раф блокирует сильный удар моего меча одним из своих саев. Я выворачиваюсь из блока, пиная его в панцирь, чтобы он хоть на мгновение потерял равновесие. На середине разворота я ныряю вниз, чтобы избежать удара нунчак, и наношу удар Майки, оказавшись по ту сторону плоскости их вращения. Я не останавливаюсь, чтобы оценить причиненный ущерб, а продолжаю разворот, летя навстречу панцирю Рафа. Я поднимаю меч, нацеливая лезвие на заднюю поверхность его шеи, и взмахиваю рукой, так что ее скорость еще выше скорости моего тела в развороте, усиливая удар. Без мыслей, без колебаний, я чиркаю мечом по его шее, с легкостью отделяя голову от туловища.
Горячая волна окатывает мою руку, плечо, и брызги попадают мне на щеку. Металлический привкус крови, кажется, совсем не тревожит меня, когда я, наконец, останавливаю вращение и неподвижно встаю над безжизненным телом. За моей спиной истошно кричит Майки. Я… я… я только что убил Рафа, и меня это даже не взволновало. Что происходит? Что со мной такое? Я снова под воздействием наркотика? Я поворачиваюсь слишком медленно, чтобы это выглядело естественно, и смотрю на Майки. Он встречается со мной глазами, наконец сумев оторвать взгляд от Рафа, и в них плещется невыразимый ужас. Я медленно поднимаю катану, нацеливаясь на него и плавно вставая в классическую стойку нападения. О нет, и Майки тоже…
Майки вскидывает руки, как будто это сможет остановить меня, и начинает медленно пятиться назад.
– Д-донни? Донни, перестань. Хватит, Дон. Это уже не смешно!
Внезапно я делаю рывок вперед, взмахивая мечом и резко вонзая его в тело брата. Он едва успевает уклониться, и острое лезвие с легкостью срезает концы завязок его банданы.
– Донни!!!
Я резко втягиваю воздух и распахиваю глаза. Я смотрю на стену моей комнату. Как я попал в свою комнату? Что произошло? Что с Майки? А Раф… о черт… черт, Рафи… Я медленно сажусь и моргаю глазами, тупо уставившись в дальний угол комнаты. Я его убил. Я убил своего старшего брата. Я… я убил… нет, это был сон. Просто кошмарный сон. Это… это должен быть просто сон. Пожалуйста, пусть это окажется всего лишь сном! Почему простыня так обвернулась вокруг ног? Я так метался во сне?
Одеяло едва успевает упасть на пол, как я выбегаю из комнаты. Я надеюсь, что это все просто дурной сон. Очень, очень плохой сон. Я задерживаюсь рядом с дверью в комнату Майки, нужно узнать, как он. Очень осторожно, я поворачиваю дверную ручку и просовываю голову за дверь, заглядывая в комнату. Кажется, все в обычном состоянии полнейшего хаоса, как всегда. Если эта комната когда-нибудь окажется чистой и прибранной, вот тогда я начну беспокоиться о своем младшем. Майки в кровати, одна нога высовывается из-под одеяла и свешивается с края кровати. Его посапывания заглушаются подушкой, в которую он глубоко зарылся лицом. Он громко всхрапывает, перекатываясь на панцирь, и бормочет что-то, касающееся видеоигр. По крайней мере, я так думаю, что он говорил о видеоигре, я почти уверен, что он когда-то что-то рассказывал о Рэтчете и Клэнке из какой-то игры.
Кажется, с Майки все в порядке. Я тихо прикрываю дверь и направляюсь к комнате Рафа. Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо. Пожалуйста, пусть это окажется только кошмарным сном и ничем более. Я нервно прикусываю губу, когда мои пальцы неуверенно смыкаются на ручке двери. Давай, Донни, открывай. Ты так и не узнаешь, в порядке ли твой брат, если не откроешь эту дверь. Я глубоко вздыхаю, пытаясь успокоить взвинченные нервы, и резко открываю дверь, заглядывая внутрь, чтобы встретиться лицом к лицу с правдой, пока моя решимость снова не испарилась. Ну, будем надеяться, что это не окажется правдой…
Первое, что я замечаю, это то, что в комнате не раздается оглушительный храп. Это нехороший признак. Рафаэль лежит в гамаке на панцире, одеяло большей частью валяется на полу. Он выглядит мирно спящим. Я открываю дверь шире, почему он не храпит? Минутку… его грудь не поднимается… о черт… Черт! Он не дышит!!!
...продолжение следует...