Спасибо вам всем огромное! Вы замечательные пинатели
Глава 13. С чего начать
Я так много узнал за последние пару дней, что начинаю понимать, что именно я потерял. А утратил я очень многое. Во-первых, я утратил воспоминания о том, кто такие эти мутанты, которые так помогли мне и так заботятся обо мне. Я знаю, что я их знаю, просто… я их не знаю. Так странно пытаться описать это ощущение потери. И я даже представить себе не могу, что именно чувствуют они. Наверное, им приходится тяжело, ведь они знают, кто я для них, а я даже понятия не имею, что происходит, и кто они. Во-вторых, именно это. Я не знаю, кто я такой. Я совсем не знаю, как мне себя с ними вести. Поневоле приходит в голову фраза «просто будь самим собой», но в этом-то и проблема. Хотя за сегодняшний вечер я все-таки узнал о себе кое-что.
Очевидно, у меня бывает ужасная бессонница.
Я приподнимаю одну бровь глядя вверх на потолок, серьезно, ну это просто нелепо. Я не могу заснуть даже после того, как приступ паники, испытанный мной ранее, истощил все мои силы, и даже ромашковый чай не смог меня успокоить. Блин, я об этом говорю, как будто это был всего лишь порез от бумаги. Я бросаю взгляд на электронные часы на другой стороне комнаты, хотя на самом деле мне вовсе не хочется знать, сколько сейчас времени. Черт. Этого-то я и боялся. Два часа. Два ночи. А это означает, что я лежу, тупо уставившись в потолок и пытаясь заснуть уже больше двух часов. Интересно узнать, как я спасался от бессонницы раньше, до того, как потерял память. Эта мысль, в свою очередь, вновь приводит меня к размышлениям о том, кто я такой, бесплодным потому, что у меня нет ни малейшей зацепки. Я расстроено вздыхаю. Это уже действительно начинает раздражать.
Я опять перевожу взгляд на потолок. Сколько раз я лежал тут вот так, пытаясь заснуть и уставившись на этот самый потолок? Сколько ночей я провел в этой кровати? На этой подушке и под этим одеялом? В этой комнате? В своем доме? Сколько раз я лежал вот так, прислушиваясь к похрапываниям и сонному сопению, доносящимся из комнат ниже по коридору? Сколько раз за сегодняшний вечер я уже прокручивал в голове все эти вопросы, несмотря на то, что я знаю, что на них нет ответа? Думаю, около шестнадцати раз. Приятно осознавать, что хотя бы на один последний вопрос ответить я могу.
Я перекатываюсь на бок, и теперь мой взгляд бродит по комнате. Где только я набрал такое множество разных штуковин? И вообще, зачем я их сюда принес и начал разбирать? Я так провожу свободное время? Разбираю вещи на части, смотрю, как они работают, что заставляет их тикать, жужжать и гудеть? Я как-то даже рад, что мое… стремление разобрать что-то на части касается лишь неодушевленных предметов. Мне кажется, я бы не хотел узнать о себе побольше, если бы на этом большом столе лежал, ну, не знаю, труп, вместо частей и деталек разных электронных штуковин и приборов. Ну, здорово, еще один приступ головной бо…
Стоп! Вот оно! Приступы головной боли! Я резко сажусь в кровати. Головная боль, кажется, появляется тогда, когда я пытаюсь что-нибудь вспомнить, а это значит, что если у меня болит голова – это хорошо. Это означает, что я готов вспомнить что-то еще! Замечательно! Это также укладывается в объяснение того, что со мной сделали. У меня некая форма амнезии, вызванная медикаментозными средствами, а головная боль может быть реакцией на попытки моего тела (точнее, моего мозга) вызвать к жизни какие-либо воспоминания, заблокированные применением наркотика. Хмм… в этом что-то есть… значит, все, что мне надо делать – это игнорировать головную боль и продолжать фокусироваться на том, что ее вызвало, и, теоретически, мой мозг постепенно сможет преодолеть действие наркотика, и я смогу что-нибудь вспомнить. Возможно, однако, что воспоминание придет после того, как простая головная боль перерастет в мигрень. Хотя я бы согласился и на мигрень, лишь бы вспомнить хоть что-нибудь о себе.
Я роняю на колени руку, пальцами которой задумчиво потирал подбородок, и выпутываюсь из одеяла, откидывая его в сторону. Часть меня преисполнена радости от возможности выяснить что-то новое. М-да, это немного странно. Мне так нравится изучать что-то новое? Да, у меня болит голова. Возможно, это единственный раз в жизни, когда я этому рад. Так, в чем там я пытался разобраться? Нравится ли мне разбирать вещи на части? Кажется, что головная боль слегка усиливается от последней мысли. Так, теперь, как бы мне побольше узнать о себе?
Я мог бы начать игра… эммм… работать с какими-нибудь штуковинами на столе. Да блин, дурацкое одеяло! Как вообще оно так обмоталось вокруг ног? А, ну да, его же Синий «подоткнул», когда укладывал меня в постель вечером. Ну как не любить эту черепаху? Я тихонько иду через комнату и включаю свет. Ох, мои глаза… А еще Синий оставил дверь наполовину открытой. Лучше мне ее закрыть, пока я кого-нибудь не разбудил. Я же понятия не имею, насколько шумным окажется мое «исследование» (но надеюсь, не настолько шумным, чтобы разбудить Красного), так что лучше подстраховаться, чтобы кто-нибудь не увидел свет в моей комнате и не попытался отправить меня обратно в кровать. Если я все равно не могу заснуть, то я бы предпочел заняться чем-то хоть сколько-нибудь полезным, чем просто лежать, пялясь в потолок.
Таак, теперь, какую кнопку мне нажать первой? Хех, ладно, все, хватит ребячиться. Ты пытаешься выяснить, кто ты такой, а не сколько тупых шуток ты сможешь придумать в процессе. Угу, вот это… что-то. А вот эта деталь… еще чего-то. А вот эта… а что это за штука? Выглядит, как часть нагревательного элемента из тостера. О, а вот и остальная часть тостера. Его что, кто-то пытался взорвать?! Оранжевый. Наверняка, он. Бедный тостер, он что, фейерверки в него запихивал, или еще что-то такое? Здесь же почти пятнадцать отдельных частей! Ага, точно, фейерверки. Вот это определенно кусок бумажной обертки от фейерверка. Мне даже не хочется знать, зачем он это проделывал. И почему у меня такое чувство, что я пытался собрать заново этот несчастный прибор? Думаю, что на самом деле все, что для него можно сделать в этой ситуации – это разобрать его на запчасти и купить новый.
Ладно, значит, здесь у нас лежат куски тостера. Вот это похоже на несколько компьютерных кулеров, они выглядят сгоревшими. Вот это… пучок проволоки, каждая проволочка способна проводить примерно пятьдесят вольт. Даже знать не хочу, почему с одного конца они оплавлены. Здесь вот материнская плата Dell, судя по ее виду. На самом деле, не могу точно сказать. Стереосистема, выглядит так, словно Красный пинком послал ее в полет через всю комнату. Скорее всего, так оно и было. Интересно, у него поэтому в комнате стоит новая? А вот утюг. Понятия не имею, зачем нескольким черепахам, которые ходят практически раздетыми, мог понадобиться утюг. Может, Крыс использует его, чтобы гладить свой халат, или еще что-нибудь. Вот там лежат комок спутанных, по всей видимости, навсегда, проводов, несколько адаптеров и нечто, похожее, думаю, на обогреватель, но, по всей видимости, я собирался полностью его разобрать. Его «внутренности» разбросаны по половине стола.
М-да, результатов пока никаких. Голова болит, не переставая, но все, что мне удалось узнать, это лишь то, что я умею разбирать электронные приборы и чинить их. Ну, или пытаться это делать. Похоже, единственное, что узнал наверняка, это что Оранжевый обладает способностью взрывать ни в чем не повинные приборы с помощью фейерверков, но это знание не имеет ничего общего с тем, кто я такой. И что теперь? Эта идея не сработала так, как я задумывал. Может быть, вместо того, чтобы сосредотачиваться на чем-то одном, я должен обратить внимание сразу на несколько аспектов. Что еще я умею делать? Хммм… я умею сражаться. Может, мне стоит сосредоточиться на движениях, и это пробудит во мне воспоминания о том, кто я такой.
Я размышляю об этом, а мой взгляд, тем временем, блуждает по комнате. Здесь я тренироваться не смогу. Кто-нибудь обязательно меня услышит. Я могу спуститься вниз, в зал, кажется, он оборудован специально для таких целей. Кроме того, там много всякого оружия, так что возможностей что-то вспомнить через движения у меня там будет хоть отбавляй. Хотя я бы предпочел иметь в руках свое собственное оружие. Жаль, что я даже не зна… Хей! Мой бо! Как он тут оказался, я что-то не помню, чтобы он стоял тут у двери ранее. Я беру в руки стройный деревянный посох. Да, это мое. Я привычным движением закидываю его за плечо и спуска вниз в крепление на ремне. Теперь, когда мое оружие со мной, мне нужно только спуститься вниз, никого при этом не разбудив.
Я невольно сжимаюсь, когда открываю дверь, и она издает скрип. Никто не слышал? Я стою неподвижно, стараясь даже дышать как можно тише, и прислушиваюсь к звукам, раздающимся в убежище. Не слышно, чтобы кто-нибудь двигался. Храп доносится все с той же периодичностью. Я медленно выдыхаю. Я рад, что никто меня здесь не застукал. Оранжевый, может, и позволил бы мне не ложиться в кровать, но уж точно не пустил бы в тренировочный зал. Красный, скорее всего, силой притащил бы меня обратно в комнату, а если бы я снова попытался выскользнуть оттуда, не сомневаюсь, что он привязал бы меня к кровати. Синий заварил бы мне чаю и сидел бы со мной рядом на краешке кровати, пока я не усну. Как будто я сейчас смог бы заснуть. Если я не ошибаюсь в своих предположениях, то сегодня я смогу выяснить, наконец, кто я такой.
Я замираю, проходя на цыпочках мимо двери комнаты Оранжевого. Мне следует свести риск неудачи моего предприятия к минимуму. В конце концов, идея, которая пришла мне в голову, отнюдь не сулит стопроцентный успех. На самом деле, больше похоже, что я хватаюсь за соломинку. Я прикусываю губу, глядя на приоткрытую дверь прямо передо мной. Судя по реакции Синего на то, как я схватил его меч, попытаться взять ненадолго их оружие не очень хорошая идея. Но все же… может быть… даже если мне не удастся вспомнить что-либо о самом себе, я должен попытаться вспомнить хоть что-то. Если у меня получится восстановить воспоминания хотя бы об одном из них, я буду чувствовать себя гораздо лучше. Вообще в данный момент, я буду счастлив, если вспомню хоть что-нибудь, неважно что. Ну, что-нибудь не касающееся ниндзя фут, выбивающих меня из моего панциря. Без этого знания я как-нибудь смог бы прожить.
Так, ладно, все, что мне надо сделать, это пробраться к ним в их личные комнаты и забрать у них их оружие, причем так, чтобы они не заметили. Да подумаешь, пустяки какие! Всего лишь проскользнуть мимо троих тренированных ниндзя и украсть у них оружие… И откуда только у меня такое нехорошее чувство, что мне обязательно поймают?
В комнате Оранжевого все такой же свинарник, ничего нового. Где он может держать свои… штуки? Хотел бы я знать, как они называются. Я аккуратно обхожу кучу… чего-то и быстро оглядываю кровать. Единственная часть тела Оранжевого, которую реально разглядеть, это его нога, свисающая с краю кровати. Все остальное покрыто толстым слоем нескольких одеял и образует бесформенную кучу, которая чуть двигается вверх-вниз. Думаю, это означает, что он, по крайней мере, дышит. Я, наверное, задохнулся бы под такой горой одея… вот они где. Эти штуковины на цепочках свисают с изголовья его кровати. Теперь все, что мне надо сделать, это подобраться к ним, не разбудив Оранжевого.
Я осторожно подкрадываюсь к кровати, старательно обходя все груды вещей на полу, которые, я абсолютно в этом уверен, все изменили свое месторасположение с того момента, как я побывал в этой комнате. Мне нужно преодолеть еще всего пару десятков сантиметров, чтобы я смог аккуратно приподнять эти штуки и снять их с того места, где они висят. Если я попытаюсь потянуть их сейчас, они загремят о спинку кровати и разбудят Оранжевого. А этого я хотел бы избежать. Используя ступеньки на краю кровати кровати (и избегая прикасаться к банановой кожуре, свисающей с них), я преодолеваю оставшееся расстояние. Теперь я могу заглянуть поверх матраса и увидеть, что Оранжевый спит, лежа на животе и крепко прижимая к себе плюшевого медвежонка.
Ааау… он такой милый. Я не могу сдержать улыбку, глядя на то, как он спит. Он выглядит таким юным, почти как маленький ребенок. Ну, в этом есть смысл, он и ведет себя так же. Я тихонько стягиваю со спинки одну из нужных мне штук, стараясь производить как можно меньше шума. Так, одна есть, еще одна осталась. Как раз в тот момент, когда я берусь за оставшуюся палку, Оранжевый бормочет:
– Тар…
О, черт, он проснулся! Я резко перевожу взгляд на его лицо, но его глаза по-прежнему закрыты. Он все еще спит?
– Тар, – снова бормочет он, и отворачивается от меня, утыкаясь лицом в плюшевого мишку. Я вздыхаю с облегчением, наконец стаскивая оставшееся оружие и засовывая его за пояс, где уже находится его собрат. Еще секунду я стою не шевелясь, глядя, как он спит, прежде чем спуститься вниз и выскользнуть из комнаты.
Оружие Красного достать будет гораздо труднее. Он спит, не убирая их с ремня. Как так выходит, что он никогда не натыкался на острия во сне? Или такое было, просто я этого не помню? Я стою рядом с его гамаком, наблюдая, как он спит, и пытаюсь придумать, как мне достать его кинжалы у него из-за пояса, не потревожив его при этом. По крайней мере, я могу не беспокоиться о том, что он меня услышит. Он так шумно храпит, что в гостиной слон мог бы танцевать польку, а он был бы не в курсе.
Мне надо действовать быстро. По-другому никак не получится. Нужно просто ухватиться за рукоять и одним движением вытащить нож. Надеюсь, Красный не проснется, пока я буду это делать. Хорошо то, что я смогу от него удрать. Его ноги запутались в одеяле, которое одним концом свисает на пол. Это задержит его на время, достаточное для того, чтобы я смог добежать до своей комнаты, если буду бежать, как сумасшедший. Ну, или до комнаты Синего, он не даст Красному меня убить. Ладно, давай приступим. Ждем… ждем… и… сейчас! Моя рука выстреливает вперед, легко цепляет рукоять одного из кинжалов и одним плавным быстрым движением вытягивает его из-за ремня. Красный даже не пошевелился. О да… я крут! Я засовываю его оружие за свой уже и без того перегруженный пояс и тянусь за вторым кинжалом.
Ой, блин! Я поспешно отдергиваю руку назад, замираю на мгновение и только потом испускаю облегченный вздох. Красный еще что-то ворчит себе под нос. В тот момент, как я потянулся за второй его игрушкой, он что-то рыкнул и метнулся во сне. Его раскрытая ладонь почти схватила мое запястье. Уфф, чуть не попался.
– Тарре… – он что, тоже во сне разговаривает? – Фда жй к рел ктимоме… Пазмодеди по уда….
Ага, похоже на то. Он возобновляет свой храп, и в этот раз я быстро протягиваю руку и стаскиваю у него второй кинжал так ловко, что он даже не вздрагивает.
А вот это будет по-настоящему трудно. Я знаю, что Синий очень дорожит своими мечами и крайне неохотно позволяет прикасаться к ним, если судить по его сегодняшней реакции. Вообще-то, уже по вчерашней. Я нервно сглатываю, стоя перед дверью в его комнату. Кроме того, у него есть необъяснимая способность узнавать, что к нему подкрадываются, и кто это делает. Это граничит с чем-то сверхъестественным. Жутким. И все же… если я хочу что-нибудь сегодня узнать, мне нужно добыть его мечи. Я проскальзываю внутрь комнаты и припадаю к полу рядом с дверью, разыскивая их взглядом. Где они? Где они могут быть? Не мог он облегчить мне задачу и повесить их на стойку вместе с остальными мечами? Нет, конечно…
Там?! Он положил их туда?! Я нервно облизываю губы. Мне придется не только подобраться к Синему вплотную, не разбудив его, но еще и вытащить меч практически у него из пальцев. Вообще, логично прятать мечи именно там. Любой, кто его не знает, решит, что он просто спит в такой позе, лежа на животе и свесив одну руку через край кровати. Однако, если припасть к полу так, как я сейчас, то будут видны рукояти обоих его мечей, находящиеся в миллиметре от кончиков его пальцев. Хорошая стратегия. Очень похоже на Синего, быть на страже даже во сне.
Так, и как же мне теперь сделать то, что я хочу, не разбудив его? Мне надо двигаться очень тихо… быстро… не, все равно не сработает. Он узнает, что я забрал его мечи, не имеет значения, насколько тихо и быстро я буду действовать. А может, если я их подменю, он не заметит? Стоит попробовать. Я беру одну из катан, висящих на стойке, и бесшумно подкрадываюсь поближе к кровати. Только не проснись. Пожалуйста, только не проснись. Я не хочу даже думать, что со мной сделает Синий, если проснется и увидит, как я стою над ним с катаной в руке и кучей всякого другого оружия за поясом, как какой-то новоявленный Рэмбо. Он, скорее всего, сыграет Чака Норриса, и я после этого долго еще не смогу ни к кому подкрадываться, а то и вообще двигаться. Во всяком случае, без помощи инвалидного кресла, или (что более вероятно) каталки с целым подразделением реанимационной бригады вокруг.
Я опускаюсь на колени рядом с кроватью и мееедленно отодвигаю его катаны в сторону от его пальцев. Он легко вздыхает, и кажется, что его рука тянется вслед за рукоятями его мечей, а на лбу начинают появляться морщины. Черт, это плохо. Я кладу на то же место другую катану так быстро и тихо, как только могу. Кончики его пальцев слегка касаются рукояти и его лицо снова разглаживается. У меня с губ срывается молчаливый вздох. Я начинаю осторожно пятиться, не отрывая от него глаз. Вот так, продолжай спать, Синий. Все в порядке. За последние несколько минут ничего не произошло.
Я облегченно вздыхаю только когда вступаю в темноту тренировочного зала. Ух ты, тот еще способ провести ночь, а это было только начало. Я чувствую себя так, словно только что тыкал палочкой разозленного льва. Я закрываю раздвижную дверь перед тем, как включить свет. Я не хочу потревожить Крыса. Насколько я понимаю, его комната находится как раз рядом с залом, и если его слух подобен слуху обычной крысы, он, скорее всего, сможет услышать меня сквозь стену. Из-за этого мне придется вести себя очень тихо. Я осторожно выкладываю все оружие перед лавкой, включая мой бо, который оказывается в конце линии. Мне на самом деле очень не хочется повредить их оружие, у меня будет достаточно неприятностей уже из-за того, что я его взял без спросу, так что я буду обращаться с ним так аккуратно, как только возможно. Так, ну о чем я думаю? Я же видел, как эти парни использовали свое оружие в битве, и они обращались с ним далеко не так уж бережно.
Первым лежит оружие Оранжевого, его странные палки, скрепленные цепью. Он вращает ими, раскручивая их при помощи запястья. Я медленно кручу их обеими руками, пытаясь поймать свои ощущения. От такого занятия можно быстро устать, интересно, наверное, именно поэтому Оранжевый сражается таким оружием. Он же всегда выглядит так, будто готов взлететь. Скорее всего, он действительно гиперактивный, что дает ему более чем достаточно энергии для использования этих штук. Я подбрасываю палки вверх и ловлю их, а потом быстро перекидываю их через плечо и ловлю подмышкой. Ой, блин, это было больно.
Нунчаки. Вот как они называются. Считается, что их родиной был Китай, а в японскую культуру они пришли с острова Окинава. Это сложное оружие, удары им трудно блокировать из-за непредсказуемых углов нападения, которые возможны благодаря цепи, соединяющей палки. Центробежная сила, появляющаяся из-за вращения, увеличивает силу удара. Также из-за вращения оружие кажется размытым в воздухе, и его трудно блокировать, так как противник невольно отвлекается, пытаясь сфокусироваться на летящей палке. Я пробегаю пальцами по деревянным палкам, да, это традиционные нунчаки в японском стиле. В китайской версии этого оружия палки более скруглены в сечении, тогда как японские на разрезе напоминают шестиугольник. Углы и грани на них могут причинить больше повреждений при ударе, чем скругленная палка.
Я немного отхожу от того места, где разложил все оружие, чтобы попробовать более свободно повращать нунчаками. Мне бы очень не хотелось споткнуться и упасть на мечи Синего или еще на что-нибудь. Тогда мне бы не поздоровилось. Сделать вдох, чтобы сосредоточиться… закрыть глаза… расслабиться… и… удар!
Фокус во владении нунчаками состоит в том, что нужно постоянно поддерживать скорость. Как только центробежная сила начинает ослабевать, оружие становится легко различимо и, как следствие, его легче отразить. Если же его, напротив, вращать слишком быстро, оно может поранить самого хозяина. Я бы сказал, что только чистая удача помогает Оранжевому сражаться при помощи этого оружия и не увечить при этом себя. Он не кажется достаточно сознательным, чтобы поймать эту тонкую грань между эффективностью использования такого оружия и безрассудством, ведущим к нанесению себе вреда. Но, думаю, что я в таком случае был бы к нему несправедлив. Ведь он мастерски овладел очень сложным и непредсказуемым оружием.
Я подбрасываю обе пары нунчак из-под рук и вращаю их во время своих размышлений. Теперь, когда я уловил их баланс, надо посмотреть, смогу ли я правильно обращаться с ними и не покалечить себя. Я выношу обе пары перед собой, словно собираясь атаковать невидимого врага. Ой-ё! Так. Ладно, это была плохая идея. Я чуть не снес себе голову ими. Я ловлю в ладонь обе палки и просто рассматриваю грозное оружие, вытянув перед собой руки. И как только Оранжевому удается сражаться с помощью этих штуковин и не убить самого себя в процессе?
Я кладу один из них на пол к остальному оружию, и со вторым в руке вновь иду на середину комнаты. Я подбрасываю нунчак вверх над плечом и ловлю его за другой конец, когда он прокручивается вокруг моей руки. Вот, так-то лучше. Я снова вскидываю его вверх над плечом и резко веду вниз по широкой дуге, как будто ударяя кого-то в плечо сверху вниз. Свободная палка стукается в мой панцирь (хорошо, что он у меня есть, иначе это было бы больно), и я наотмашь бью в обратном направлении, теперь целясь в живот воображаемого противника. За этим ударом быстро следуют пинок и удар левой рукой, в то время как правой я легко вращаю нунчак. Я снова хлещу им перед собой, движение похоже на удар апперкот, и тут же ловлю свободный конец второй рукой, словно блокирую вражеское оружие. Я отпускаю палку правой рукой и подкидываю ее вверх над левой, затем прокручивая ее в пальцах. Наконец, я хватаю оба конца. Думаю, я уловил общий принцип.
Какое-то время я стою, просто рассматривая нунчак в моей руке. В каком-то смысле, это оружие очень похоже на своего владельца. Быстрое. Спонтанное. Непредсказуемое. Я мог бы и дальше продолжать список определений, описывающих их обоих. Все, что я могу вспомнить об Оранжевом, указывает на то, что он веселый и беззаботный парень. Ээ… черепаха. Он хороший, милый и обаятельный, тот тип личности, которая замечательно подошла бы младшему брату. Ох… в голову словно втыкают иголку и боль немного усиливается. Брат… это так знакомо… Он мой брат? На кончике языка танцует имя. Прозвище? Оно начинается на «М»…
И в тот же момент все снова исчезает.
– Черт, – вслух говорю я, мой голос отражается от стен пустой комнаты. Я разворачиваюсь и иду к лавке, возле которой разложил оружие, возвращая нунчак к его напарнику. Я был так близко, я почти вспомнил настоящее имя Оранжевого. Я вздыхаю. К вопросу о разочаровании. Ладно, хватит, у меня должно получиться вспомнить что-нибудь еще. Все хорошо, все нормально. Я обязательно что-нибудь вспомню еще до того, как закончится ночь. Я должен. Это незнание самых основных вещей уже сводит меня с ума.
Я поднимаю шипастые штуки, оружие Красного. Я иду снова в центр зала, медленно прокручивая их в пальцах. В той точке, где встречаются цуба и рукоять, как раз находится центр тяжести, что позволяет легко прокручивать кинжалы в руках. Я чуть ускоряю темп, вращая их все быстрее. Это так круто. Я резко останавливаю вращение, хватая рукоятки. Эмм… упс. Ну, один из них ложится в руку как надо, а вот второй оказывается у меня в руке рукояткой вперед и лезвиями к запястью. Хотя это положение выглядит знакомым. Я перебираю пальцами так, чтобы рукоять скользнула ко мне в ладонь. Вот, так-то лучше.
Саи. Вот что это такое. Оружие для защиты, которое можно поворачивать лезвиями или рукоятью вперед и использовать, таким образом, и как смертельное оружие, и просто для оглушения противника. Это оружие определенно создано для ближнего боя. Красный может или протыкать врагов лезвиями, или наносить им удары рукоятью. Учитывая то, что я видел во время боя, это имеет смысл. Красный точно любит драться. Он из тех бойцов, кому нравится выходить с противником один на один и одолевать их, используя силу. А у Красного сила определенно имеется. Я усмехаюсь, снова проворачивая саи между пальцами. Я ловлю их, останавливая движение, но на этот раз рукояти обоих кинжалов смотрят вперед между пальцами. Самое время попробовать, что я могу с ними сделать.
Удар левой. Укол правой. Подножка. Блок левой рукой. Я переворачиваю сай в правой руке лезвиями вперед и наношу им удар. Удар кулаком назад левой рукой. Удар ногой с разворота. Теперь я переворачиваю и сай в левой руке. Я вспарываю воздух правым саем, затем левым, теперь мои руки скрещены, а кисти с оружием находятся у противоположных плеч. Я резко их опускаю, вырисовывая в воздухе перед собой «х». Наношу удар обеими руками вперед, затем в стороны. Если бы этот удар задел противника, он точно оставил бы на нем отметину. Я проворачиваю саи теперь в обеих руках одновременно и… упс. Тот, что был в правой руке, отлетает в сторону, слегка подпрыгивая на матах. Хмм… а хорошо полетел. Я кидаю взгляд на мишени на дальней стене зала, могу поспорить, что я сумею попасть в одну из них. Я подкидываю сай в воздух, ловлю его за лезвие и с силой швыряю через весь зал как метательный нож. Он входит в стену с глухим стуком. Думаю, я попал в десятку! Я чуть ли не бегом направляюсь к мишени. Неа, не попал, но все же довольно близко к центру.
Я вытаскиваю саи из мишени и иду туда, где на матах разложено остальное оружие. Наверное, у меня не хватает умения обращаться с парным оружием. Да, работать с двумя саями у меня получилось получше, чем с двумя нунчаками, но я двигался слишком медленно. Я чувствовал себя неуверенно, прокручивая саи вперед-назад. Когда я их вращал, они, похоже, не набрали и половину той скорости, с какой их крутит Красный. Красный… теперь я понимаю, почему он сражается таким оружием. Саи великолепно подходят для ближнего боя, такого, какой ему нравится. Я кладу их на пол и тянусь за катанами Синего. Красный и Синий в каком-то смысле очень похожи. Они оба ведут себя как чересчур заботливые старшие братья, только свою заботу ни демонстрируют разными способами, один ворчит и сердится, а второй ведет себя очень мягко. На самом деле, это очень странно. Может, они близнецы?
А вот это, скорее всего, очень плохая идея. Учитывая мой послужной список неудач с нунчаками и саями, попытка поработать сразу с двумя катанами может привести к тому, что я отхвачу себе руку. И я поднимаю только один меч. Это лучший выбор из двух возможных. Спасибо, мне нравится, что мои руки находятся на своих местах, да и все остальные части тела тоже. Я медленно иду в центр зала, разглядывая меч в руке. Какое смертоносное оружие, но, наверное, то же самое можно сказать обо всех видах оружия, что лежит сейчас на полу. Даже о моем бо. В любом случае, оружие смертоносно ровно настолько, насколько смертоносен его владелец.
Эта мысль останавливает меня. Мне же это кто-то говорил. Кто? Я поворачиваю лезвие в разные стороны, заставляя свет отражаться от почти зеркальной поверхности и танцевать по ней. Синий определенно содержит мечи в полном порядке. Интересно, как часто он их полирует? Я прямо представляю, как он сидит перед той бумажной ширмой, проводя лоскутом ткани по краю лезвия. Он держит их на пике формы, так же, как и себя. Он тренируется, чтобы всегда быть готовым ко всему, что может напасть на нас.
На нас. На кого это на «нас»? Я хмурюсь, разглядывая свое отражение в до блеска отполированном металле. Мы очень отличаемся от людей. Мы двуногие человекоподобные черепахи. Ничего удивительного, что нам приходится защищать себя. Могу поспорить, что мы оказались бы исключительным трофеем для какого-нибудь охотника, или замечательным материалом для исследования для ученого. Синий, должно быть, ангел-хранитель нашей группы. Тот, кто всегда настороже, готовый отразить… чью бы то ни было атаку. И почему я прямо представляю себе, как Красный очертя голову пускается навстречу опасности?
Я поднимаю клинок и держу его одной рукой. Кажется, так держать его неправильно. Я берусь за рукоять двумя руками и выношу меч перед собой. Я делаю один глубокий вздох. Мне не требуется так сильно сосредотачиваться, держа в руках это оружие, как я это делал с двумя другими. Может быть потому, что оно очень похоже на мой бо, такое же длинное и крепкое, хотя, в отличие от бо, я смогу держать его только за рукоять. Нет, ну я могу, конечно, в какой-то момент всем весом налечь на незаточенную обратную кромку меча, чтобы, скажем, оттолкнуть противника и таким образом отразить атаку, но кроме этого я ни за что не стал бы прикасаться к лезвию. Я себе пальцы порежу на ленточки.
Возвращаясь к стоящей передо мной задаче, я рывком поднимаю меч в базовом блоке. Резкое движение запястьями, и теперь он внизу, нацелен в бок воображаемому противнику. Прыжок назад. Удар с разворота. Блок слева. Я отпускаю рукоять правой рукой и делаю рывок всем телом, нанося удар кулаком еще одному «противнику», сразу после этого очерчивая клинком широкую дугу вокруг себя. Снова хватаю рукоять двумя руками и делаю тычок вперед, словно протыкая кого-то. Я оттягиваю меч назад и ныряю, пригибаясь от невидимой атаки сзади. Переношу весь свой вес на левую ногу, правой вырубая того, кто стоит сзади. Я опускаю кончик меча и в повороте разрезаю им воздух там, где как раз должно быть чье-то горло. Выхожу из разворота, и снова держу обе ладони на рукояти. Верхний блок, теперь по дуге опустить лезвие вниз, чтобы отбить воображаемый меч, нацеленный мне в живот. Резкий удар ногой, чтобы вырубить противника.
Я стою неподвижно какое-то время, успокаивая дыхание. Да, определенно, обращаться с одной катаной у меня получается лучше, чем с саями или нунчаками, но… я просто… даже не знаю… Мне это кажется неправильным. Я опускаю взгляд на острый клинок в своей руке. Я могу очень эффективно его использовать, но я как-то не думаю, что мне это нравится. И мне на самом деле не понравилось использовать саи. Или нунчаки. Даже зная, что любое оружие можно считать смертоносным, они мне не нравятся. С их помощью так просто убить кого-либо. С бо, по крайней мере, я никого не убью, до тех пор, пока не буду наносить удары по голове с приложением определенной силы. Даже сама мысль о том, чтобы забрать у кого-то жизнь, заставляет меня содрогну…
Вот оно! Мне не нравится убивать! Я узнал о себе еще что-то! И голова у меня болит еще сильнее прежнего! Замечательно! Теперь я уже близок к чему-то. Забавно, наверное, впервые в жизни я так радуюсь собственной боли. Я подхожу к лавке и кладу меч рядом с его близнецом, прежде чем поднять свой бо. Теперь, по крайней мере, мне известно, почему я сражаюсь именно посохом. Посохи бо изначально являются оружием защиты, предназначенным для того, чтобы удержать противника на расстоянии от себя и избежать ранений. Я несколько раз проворачиваю бо вокруг кисти и запястья. Да, теперь мне понятно, почему я предпочитаю сражаться этим оружием, а не каком-то другим.
Оранжевый оказался очень похож на его нунчаки, интересно, а моя личность тоже чем-то похожа на бо? Эммм… и как такое может быть? Есть ли у посоха бо вообще какие-то характерные черты? Это же, строго говоря, всего лишь длинная палка, простой кусок дерева. Стоп… это значит, что я простой? Да нет. Неправда. Это невозможно. Как тогда бы я сумел разбирать на части те приборы, что в моей комнате, и что насчет всех этих химикатов и чертежей. Если я всем этим занимался, значит, я должен быть даже немного умнее, чем обычная среднестатистическая черепаха. И как насчет того мощного компьютера, который я собрал с нуля, и моей мастерской? И как бы я тогда смог построить дофига всего в нашем убежище практически из ничего, если бы не был гением?
ОЙ! Черт, моя голова! Я упираюсь одним концом посоха в пол, чтобы сохранить равновесие, а другой рукой хватаюсь за раскалывающуюся голову. Черт… ну, по крайней мере, боль чуть-чуть стихает. Приступ был такой внезапный и сильный, что меня чуть не вырвало. Я до сих пор ощущаю горький привкус желчи в горле. Но я не жалею, я бы снова это сделал (и у меня такое ощущение, что я точно это сделаю, чтобы вызвать другие воспоминания), чтобы вспомнить то, что мне сейчас удалось.
Меня считают гением. Я создал множество вещей в нашем убежище, используя выброшенные детали и части, найденные на свалках, чтобы сделать уютнее тот дом, в котором мы все живем. Я постоянно работаю, поддерживая систему безопасности, по сравнению с которой та, что находится в форте Ноксе, кажется просто детской игрушкой. Если нам что-то необходимо, или мы просто могли бы этим пользоваться, то это моя работа, нет, неправильно, это мое хобби, найти способ заставить вещь работать, или попросту изобрести что-то новое. На той стороне убежища стоит сервер, с помощью которого можно хакнуть компьютерную систему министерства обороны США менее, чем за минуту. Стоп, те компьютеры, что я видел… это было только вчера? Да, только вчера. Должно быть, это мои. И мастерская тоже прямо там. Я направляюсь к дверям: пора проверить, поможет ли мне то, что там находится, вспомнить о себе что-нибудь еще.
Из дверей додзё и через всю гостиную, я почти бегу к тому месту, где видел компьютер и мониторы. Черт, а он красивый. Я прислоняю бо к стене, прежде чем подойти к системным блокам. Я так и не смог найти для него подходящий корпус, поэтому соединил вместе несколько системных блоков, чтобы закрыть от пыли чувствительное оборудование. Я поворачиваюсь к стене мониторов. Я сделал так, чтобы компьютер мог выполнять до семи различных программ одновременно и отображать их на разных экранах. Мониторы наверху и по бокам имеют свое особое значение. Я могу активировать любую из камер системы безопасности, которыми я усеял тоннели канализации вокруг нашего дома. Так что теперь я смогу засечь любого незваного посетителя задолго до того, как он постучится к нам в дверь.
Я усаживаюсь в кресло на колесиках, расположенное прямо перед экранами. Ооо… удобное. Интересно, сколько раз я сидел в нем, проводя большую часть дня за клавиатурой. Интересно, а сколько раз я в нем засыпал. Наверное, больше, чем я могу сосчитать, что довольно-таки много. Я провожу пальцами по двум клавиатурам, прикрепленным к подлокотникам стула. Тут я практически превзошел сам себя. На них не только есть джойстики вместо мышек, но они еще и передвижные, так что я могу придвинуть к себе любую из двух, или наоборот отодвинуть в сторону. Таким образом, я могу сидеть здесь и работать над чем угодно, а кто-то еще может сидеть рядом со мной, используя вторую клавиатуру и работая над чем-то своим.
Я пододвигаю к себе одну из клавиатур и покачиваю джойстик. Черные экраны мигают, а затем все окрашиваются в темно-синий цвет с окошком для ввода пароля посередине экрана. По крайней мере, мне так кажется, что это место для пароля. Оно выглядит похоже. Так что мне надо только впечатать туда свой логин и пароль. Эээ… хотел бы я знать их. Я смотрю вниз на клавиатуру. Я все равно не смогу ничего прочитать, да, скорее всего, и напечатать тоже. Буквы все находятся не на своих местах. Я вздыхаю и потираю лоб, словно пытаясь унять пульсирующую боль. Я хотя бы знаю, что у меня есть эта потрясающая машина, а о пароле и всем остальном я побеспокоюсь позже.
Теперь самое время найти свою мастерскую.
Я отхожу от небольшого закутка, где расположен мой компьютер и, похоже, все шнуры по эту сторону от Нью-Джерси. На полу просто нет свободного от них места! Учитывая как часто я падал с того момента, как очнулся, это просто чудо, что я еще ни разу не приземлился здесь лицом вперед. Я стучу костяшками пальцев по деревянной полке, проходя мимо нее. Не хочу сглазить.
Я оглядываю большой стол, на котором Леди разложила все свои книги. Интересно, может, если я увижу какую-нибудь картинку, это подстегнет мою память? Я пролистываю несколько больших книжек, заложив пальцем тот разворот, где книга была открыта до меня. Я вовсе не хочу помешать ее исследованиям. Я все так же не могу прочитать ничего из написанного в книге, так же, как и ее заметки, но в отличие от последнего раза, когда я листал книги, я теперь могу сказать, что она изучает, как функционирует головной мозг под воздействием наркотиков. Хотя ей, наверное, трудно разобраться в том, что со мной происходит. Все эти книги описывают анатомию человека, а у меня хотя и есть определенные человеческие черты, но могу поспорить, что генетически мы с людьми никак не связаны. Надеюсь, она это знает, а если нет, то она может нечаянно отравить меня, пытаясь помочь.
Спустя какое-то время я оставляю книги в покое. Головная боль не усилилась, так что, скорее всего, это бесполезная попытка. Хотя нет, не совсем. Теперь я, хотя бы, знаю, как далеко зашла Леди в своих исследованиях. Я подхожу к небольшому пространству между компьютером и столом с книгами, там находится дверь. Я даже как-то удивлен, что ее никто не запер. После того, как я устроил небольшой взрыв наверху, я думал, что они закроют мне доступ в мою лабораторию. Там хранятся более опасные химические вещества, запертые под электронным замком, чтобы никто (кха-кха, Оранжевый) не смог до них добраться. Я даже думать не хочу о том, что он мог бы натворить с едким натром или серной кислотой.
Ух ты! Просто ух ты. Как еще я могу описать это место? Похоже, что я уже умер и попал в техно-рай для помешанных на электронике. Я иду по комнате, просто разглядывая широко раскрытыми глазами разнообразие деталей и законченных изобретений, которыми уставлены полки, идущие вдоль двух из четырех стен. Вдоль еще одной стены стоит рабочий стол, на полках над ним и ящиках под ним лежат разложенные по порядку инструменты, часть из них висит на пробковой доске над столом, ожидая, когда их используют в работе. С деревянного выступа почти под самым потолком свисает множество пластиковых банок из-под кофе. Там что, шурупы? Я тянусь за одной из них, открываю ее – точно, шурупы. Я даже подписал на донышке каждой банки вид шурупов и размер.
Я вешаю банку на место и направляюсь к стене слева от двери. На самом деле, это больше похоже на небольшой закуток, с краю которого расположен стеллаж, чтобы увеличить его пространство и отгородить его от остальной комнаты. Мне даже не нужно смотреть, что находится на полках, чтобы понять, что это такое. Это лучшее, что я мог сделать, чтобы обеспечить нам хоть какое-то подобие больницы. Большую часть инструментов я сделал сам, и они работают в точности так же, как в настоящих больницах. Я оглядываю оборудование, стоящее на полках, а затем смотрю на три каталки, расположенные вдоль стены. Я не хочу даже представлять себе мутантов, лежащих на одной из этих каталок, но я знаю, что я уже видел такое, когда работал, чтобы спасти им жизнь, вправить кости или наложить швы. Я ощущаю, как будто температура в комнате понизилась на несколько градусов, разворачиваюсь и поспешно ухожу обратно в лабораторию. От этой боковой комнатки у меня мурашки по коже.
Последняя часть комнаты, которую я еще не осмотрел, это ее середина. Там что-то стоит, закрытое большим куском брезента. Надо посмотреть, что там такое. Я откидываю его в сторону и… Черт… Это тот мотоцикл, который я конструировал. Он закончен едва ли наполовину, но поневоле вызывает восхищение. Это будет крутой байк. Я даже как-то завидую, что он предназначен для Красного, а не для меня. Я тоже хочу такой. Думаю, после того, как я закончу работу над этим, я сделаю мотоцикл и для себя. Черт, да и для Синего и для Оранжевого тоже. Хотя на самом деле, лучше (и безопаснее) будет, если Оранжевый будет ездить за спиной у одного из нас, или вообще в мотоциклетной коляске.
Я провожу пальцами по раме. Да, это будет потрясающий байк. Несмотря на то, что я знаю, что сделанные мною модификации могут привести к печальному результату, Красному он очень понравится. Он всегда мечтал о скорости, о том, чтобы выйти за пределы возможного, выполняя такие фигуры высшего пилотажа, чтобы сердце замирало, и теперь у него это получится. Добавить двигателю мощности и поставить необходимые переходники было не самым сложным, самым трудным было сделать мотоцикл достаточно устойчивым для того, чтобы им можно было управлять на высоких скоростях. На самом деле я беспокоюсь, что при переключении скоростей, когда топливо резко пойдет через один из переходников, руль дернется у него в руках, и он может слететь с мотоцикла. А еще я даже думать не хочу о применении тормозов на такой скорости. Если он только прикоснется к ним, несясь на большой скорости, мотоцикл просто сделает сальто. А учитывая, что он ненавидит носить шлем, и я почти все время ругаюсь с ним по этому поводу, я боюсь, что ему в таком случае будет не вы…
– …жить!
– Давай ты успокоишься? У меня из-за тебя голова болит!
– Вы оба замолчите и дайте ему сосредоточиться!
Точно. Сосредоточиться. Давай же, это не так уж сложно. Ты тысячу раз читал про бомбы и их устройство в интернете. Это просто тысяча первый раз. Просто не думай о том, что прибор, в котором ты сейчас копаешься, на самом деле взрывное устройство, и все будет в порядке. Черт, я знал, что не надо было об этом думать. Ладно, просто найди провод, соединяющий заряд с детонатором. Я бросаю быстрый взгляд на таймер на боку бомбы… Твою мать! Меньше минуты?! Так, не смотри на часы. В твоем распоряжении все время этого мира. Давай, ты сможешь. Капельки пота стекают по лбу и вискам. Не обращая внимания! Сконцентрируйся на текущей проблеме. Да! Зеленый провод! Я осторожно подношу к нему кусачки и перерезаю его…
… и таймер замирает.
Я с облегчением выдыхаю и говорю, оборачиваясь к тем, кто позади меня:
– Оно обезврежено.
– Здорово! Вот об этом я и гово…
Что за?.. Я упал на пол, сильно ударившись бедром. Я с трудом заставляю себя подняться, опираясь на ладони и колени, прежде чем, спотыкаясь и пошатываясь, встать на ноги, ухватившись за верстак, чтобы снова не упасть. Я рад, что вспомнил еще что-то из своего прошлого, но все равно раздосадован, что не узнал из воспоминания ничего нового. Черт, голова раскалывается, как будто Шред…
… я прыгаю вперед. Мне нужно отвлечь его внимание на себя, хотя бы до того, пока не прибудет подкрепление. Я слышу, как они стараются выбраться из-под рухнувших обломков. Это все равно займет какое-то время. Время, которого у нас в запасе нет. Я двигаюсь быстро и бесшумно. Шреддер все еще нацелен на свою жертву. Ему неизвестно, что меня не завалило обрушившимися лесами, как остальных, и в настоящий момент это наше единственное преимущество. Я вижу, как Шреддер, печатая шаги, уверенно направляется к нему, а он пытается подняться, но у него не хватает сил либо после удара у него путаются мысли, и он никак не может сообразить, что ему нужно полежать несколько минут, чтобы прийти в себя. Может ему и не нравиться это признавать, но он не становится моложе, и его тело не может выдерживать без последствий такое удары, какие можем мы. В прошлом он столько раз вмешивался в сражение и закрывал от ударов одного из нас, пришло время мне прикрыть его.
Шреддер даже не видит, как я приближаюсь. Я подобрался к нему так близко, что смог услышать, как он задержал дыхание от удивления и пробормотал себе под нос какое-то японское ругательство, когда я выпрыгнул из темноты. Я не собираюсь предоставлять ему время, чтобы должным образом отреагировать, если бы я так поступил, то был бы уже мертв. В этом и состоит фокус выживания в сражении со Шреддером, не останавливайся, если только это не абсолютная необходимость, и не давай ему возможности атаковать тебя. Как легко понять, второй пункт гораздо труднее выполнить, но в этот раз у меня есть преимущество.
Я размахиваюсь бо с большей силой, чем это необходимо, целясь ему прямо в шлем. Я вкладываю чрезмерную силу в удар вовсе не из-за ярости (ну ладно, может, я немного расстроен), а используя знание физики. Если я прав, то сила удара… да! Бо отчаянно вибрирует при столкновении, создавая болезненное ощущение в кистях и запястьях, а затем раскалывается на щепки, летящие ему прямо в глаза. Шлем, возможно, защищает его голову от большинства ударов, но в этом случае он только помог мне разбить бо так, чтобы острые осколки дерева попали ему в незащищенные глаза. Посох, конечно, жаль, но его крик ярости и боли более чем компенсирует мне потерю оружия. Теперь, когда он временно ослеплен, я могу посмотреть, что со Спли…
Черт! Чужие пальцы сжимают мое запястье железной хваткой, и, прежде чем я успевая дернуться, чтобы освободить руку, он наносит мне удар кулаком в висок. Я отлетаю в сторону, но он продолжает меня держать. Может, я и ослепил его, но если он меня не отпустит сейчас, я покойник. Я яростно выкручиваю запястье, пытаясь вырвать руку из его хватки. Жаль, что я уронил обломок бо, я чертовски уверен, что мог бы сейчас им воспользоваться! Он снова пытается ударить меня, но я блокирую его предплечьем, отбивая его руку прочь. Черт, он…
Я кричу. Черт, больно-то как! В плечевом суставе что-то громко щелкает, но боль никуда не девается. Он пнул меня подмышку, одновременно резко дернув запястье вниз и вывихнув мне плечо, и, судя по ощущениям, дела мои обстоят неважно. Он не дает мне возможности как-то поправить положение, вытягивая мою поврежденную руку и заставляя мышцы и сухожилия растягиваться за пределы их возможностей и рваться. Я чувствую, что снова кричу, когда он, не прилагая особых усилий, швыряет меня в сторону. Я тяжело падаю на землю и несколько раз перекатываюсь, пока не замираю, проглатывая очередной вопль. Вместо крика я издаю только жалобный стон, прижимая раненую руку к животу.
– Если ты так жаждешь умереть первым, жалкая черепаха, я буду более чем счастлив предоставить тебе такую возможность, – я слышу, как он усмехается, медленно приближаясь ко мне. О, че…
…рт… аааа… мне совсем нехорошо… кажется, меня сейчас вы…
Сияющая дуга сварочного аппарата гаснет, как только я нажимаю на кнопку выключения. Я дую на вишнево-красный раскаленный металл. Теперь рама готова и я смогу...
– Дон? – я моргаю и оборачиваюсь через плечо. Что он еще наделал? Он выглядит виноватым.
– Эээ… мне кажется, я его сломал…
Вот, блин, что он еще сломал? Я откладываю в сторону защитную маску и подхожу к нему.
– Я даже не уверен, хочется ли мне знать об этом, – говорю я, глядя мимо него и осматривая убежище. Черт… он же не… аа, зараза, так и есть.
– И хочется ли мне знать, почему в экране телевизора зияет огромная дыра, а половина его деталей разбросана по всей гостиной?
Он робко улыбается.
– Эммм… нет?
Я вздыхаю. Я знал, что он это скажет. Мне даже не надо осматривать несчастный прибор, чтобы понять, что я не в силах буду его реанимировать.
– Прибери здесь все, пока я собираюсь, а затем мы оба пойдем на свалку металлолома и найдем новый телевизор, пока еще кто-нибудь не заметил твою небольшую ошибку.
Он улыбается мне так, как будто только что получил оскара, и легонько пихает меня в плечо.
– Дон, я тебе когда-нибудь говорил, что ты лучшая в мире черепаха?
Я чувствую, как по моему лицу расползается широченная улыбка.
– В этом месяце? Четыреста шестьдесят девять раз, если я не ошибаюсь…
…рвет! Я спотыкаясь кидаюсь к мусорному ведру и меня тошнит. По крайней мере, я не испачкался сам и не испачкал пол и вер…
… он это сделал… Я не могу поверить, что он действительно принес его мне. Я знаю, что давно просил его об этом, и даже пытался сам его собрать во время наших вылазок на свалку, но чтобы он сам мне его подарил на день рождения? Несмотря на то, что сам же всегда велит мне не лезть к электронным приборам, которые я притаскиваю домой, и оттаскивает меня от автоматического выключателя у нас в убежище каждый раз, как я с любопытством на него смотрю. Я не могу… это просто нереально. Он на самом деле собрал кучу разных инструментов, сложил их в большую металлическую коробку и подарил мне. Я приподнимаю крышку и заглядываю внутрь. Я все еще не могу поверить. Это все те инструменты, которые я находил во время наших вылазок. Должно быть, он потом специально возвращался за ними и подбирал их. Для меня.
– Полагаю, тебе понравился твой подарок, сынок.
Я встаю и отвешиваю ему самый глубокий и искренний поклон из всех за все одиннадцать лет моей жизни.
– Да, спасибо, сенсей! – говорю я слегка дрожащим голосом. Я с трудом сдерживаю готовые пролиться слезы, но не только из-за того, что он собрал для меня инструменты, которые раньше называл бесполезными. Я чувствую, что все-таки проигрываю битву со своими эмоциями, когда тяжелые капли собираются в уголках глаз. Он таким образом дает мне свое разрешение на исследование технологии и науки верхнего мира, от которого он нас пытался отгородить еще с тех пор, когда мы были неразумными младенцами. Моя мечта стала явью. Я никогда не забуду этот день рождения. Что бы ни…
… о, черт… остановите землю, я хочу сойти… я чувствую, как будто кто-то вонзает мне нож в затыло…
– …не двигайся! – чуть ли не ору на него я, когда он снова пытается подняться. Он что, не понимает, что в него попала пуля?! Он не видит что ли, что все вокруг в его крови?! Черт, да она даже на мне! И останавливает ли это его от попыток вновь ринуться в битву, кипящую поблизости? Нет, конечно нет, о чем вы. И думаете, его заботит то, что его непрекращающиеся попытки подняться отнюдь не помогают мне остановить кровь, хлещущую из его раны? Неа, если бы я ему позволил, он вообще обозвал бы ее царапиной и не обратил бы на нее внимания. И упал бы замертво через пару десятков минут от потери крови. Ну, может это его план действий, но я абсолютно не заинтересован в его, да и в чьей бы то ни было еще, смерти, если я могу ей воспрепятствовать.
Он снова пытается выпрямиться, и я плечом толкаю его назад, заставляя вновь прислониться к кирпичной стене. Мои руки заняты, я прижимаю обеими ладонями края его раны, как дополнение к жгуту, наложенному чуть выше раны на его ноге. На самом деле, помогает мало. Обе наши банданы уже стали темно-красными, и я чувствую, как кровь все равно продолжает упорно сочиться сквозь мои пальцы. Жаль, что у меня нет с собой аптечки. А он снова дергается. Я уже открываю рот, чтобы опять велеть ему сидеть спокойно. Стоп. Что он де…
Его руки резко обхватывают мой панцирь, и я врезаюсь лицом в его плечо. Какого черта он делает? Я ясно слышу звон удара металла о металл, за которым следует короткий хрип. Его рука снова резко дергается, и я слышу стон боли за спиной, и теплая жидкость разбрызгивается по моему затылку и шее. Ну супер, как будто на мне было мало крови. По крайней мере, это не моя.
– Прикрываю твою спину, Донни.
Его руки все еще слегка обнимают меня. Не думаю, что он сейчас полностью соображает, что происходит вокруг, а он хрипло повторяет мне на ухо:
– Я тебя прикрою, что бы ни случилось…
Я спотыкаясь отшатываюсь от верстака, пытаясь не упасть и крепко стискивая руками раскалывающуюся голову. Черт. Боль пульсирует в одном ритме с биениями сердца, которое колотится со скоростью миля в минуту. Все вокруг плывет. Через мой разум проносится столько всего одновременно… я не могу разобрать и половины из этого. Я просто знаю, что мне это все известно. Каким-то образом… я знаю, что все это значит. Как кружится голова… Мне надо сосредоточиться. Да, точно, сосредоточься на том, чтобы вытащить себя в настоящее и перестань тонуть в крутяще…
…я выныриваю на поверхность, запрокидываю голову и втягиваю столь необходимый глоток воздуха. У черепах большой объем легких, но я уже вышел за пределы выносливости. У меня получается сделать лишь этот единственный отчаянный глоток воздуха, прежде чем волны и низовое течение утягивают меня назад на дно тоннеля, который стал для меня ловушкой. Я дергаюсь в наручниках, держащих меня внизу, пытаясь найти какой-либо способ освободиться. Если бы у меня получилось освободить руки, меня бы смыло вниз по туннелю в реку. Мысль о заплыве в Гудзоне тоже не кажется слишком привлекательной, но я не могу дольше оставаться здесь. Мне приходится бороться за каждую возможность вынырнуть и сделать вдох, и то, если мне везет. Если у меня не получится вскоре выбраться из этого бурного потока, то я попросту захлебнусь.
Стоп! Что это такое? Что-то еще попало в этот поток. Ну, не так попало, как я, но его все равно несет водой по туннелю с бешеной скоростью. О, черт, он же меня ударит! Цепь, приковывающая мои руки к полу резко дергается, когда он хватается за нее. Ох, это самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видел в своей жизни. Он практически не смотрит на меня, лишь бросает быстрый взгляд на мое лицо, чтобы убедиться, что я еще в сознании, а потом поднимает катану и рубит цепь. Один удар. Второй. На третьем ударе упрямый металл наконец сдается, и нас обоих уносит грохочущий поток.
Я пытаюсь плыть, чтобы помочь ему, но все мои мышцы словно омертвели, а легкие снова начинают гореть огнем. Мне нужно подняться на поверхность чем скорее, тем лучше, иначе я потеряю сознание от недостатка кислорода, и тогда ему придется тащить мое тяжелое тело на себе. Это если допустить, что у него есть план, как нам выбраться из воды. Очевидно, есть, поскольку он закидывает мои все еще скованные наручниками запястья себе за голову, и пропускает под одной рукой. Я хватаюсь за его панцирь и держусь изо всех сил. Пожалуйста, пусть это будет хороший план. Прежде он никогда меня не подводил и не вел неверной дорогой, и я надеюсь, что так будет и сейчас.
Он убирает меч и крепко вцепляется в меня обеими руками, а вода продолжает толкать нас в стороны. Черт, мне нужно сделать вдох. Я начинаю слегка вырываться из его рук, пытаясь отстраниться от него. Мне нужно вдохнуть воздуха, я уже так долго ждал. Зараза! Отпусти же меня! Ну вот, наконец-то. Одна его рука соскальзывает с моей спины, может, теперь я смогу выбраться. Я чувствую резкий рывок, и у моего затуманенного отсутствием кислорода рассудка занимает целую секунду, чтобы понять, что наше движение замедлилось. Он держится за что-то. Это что-то выглядит, как мой бо. Мы медленно движемся к боковой стенке тоннеля. Он отталкивается ногами, пытаясь помочь тому, кто держит другой конец бо. Мне тоже надо бы помогать, но у меня в глазах уже темнеет. Все, что я могу делать сейчас, это задерживать дыхание и пытаться не вдохнуть воду. Ааа! Я дергаюсь, пытаясь выкашлять воду, которую только что заглотнул, но мы по-прежнему не на воздухе. Здорово, теперь у меня в легких еще больше воды.
Внезапно моя голова разрывает поверхность воды, и я начинаю кашлять. Зараза. У меня в легких столько жидкости, что я, даже будучи на воздухе, не могу дышать. Три пары рук вылавливают меня из воды, и кто-то сильно ударяет меня по панцирю. не дожидаясь, пока мне освободят руки. Еще три мощных удара, и вода, ранее бывшая у меня в легких, теперь вся на мне и на его плече, и струйками стекает на пол. Теперь он держит меня не так, чтобы обездвижить, а просто поддерживает, потому что у меня подгибаются колени. Все мои силы уходят на то, чтобы убрать из легких остатки воды. Еще несколько ударов сыплются на мой панцирь, но они уже вполовину не такие сильные, как вначале, но все же каждый хлопок помогает мне избавиться от небольшого количества воды.
– Вот так, – слышится его мягкий голос над моим ухом. Я едва могу разобрать слова сквозь собственный резкий кашель. – Вот так. Избавляйся от нее. Я тебя держу. Ты в безопасности. Просто сосредоточься на дыхании, Донателло, и все будет в порядке…
Внезапно словно кто-то резко бьет меня под колени. Я успеваю только подставить руку под голову, чтобы не удариться лбом об пол, и падаю. Во всяком случае, я не расшиб себе голову. Она и без того болит до невозможности. Похоже, у меня самый ужасный приступ мигрени из всех вероятных. Все вокруг кружится, как будто мой мозг поместили в центрифугу и настроили ее на самую высокую скорость. Я больше не могу думать. И мне холодно. Почему так холодно? Глаза медленно закрываются, а в голове эхом отдается слово, которое произносят различные голоса:
Донателло.
Донателло?
Донателло!
Донателло.
Донателло?!
Йии-ххааа!!! Я ее перевела!
Хотите прикол? Ворд не знает слово "нунчаки", и с трогательной настойчивостью пытался предложить мне такую замену, как "нянечки" и "нанайки". Забавный он
Последний раз редактировалось Kifanya; 28.07.2013 в 13:40.