Ох, предвкушаю что будет дальше, похоже, самое интересное начинается)

Не бейте меня, но, по-моему, с каждой главой фан-фик сдает позиции ) На мой взгляд, самое большое упущение - это постоянные перескоки повествования. Главы небольшие, было бы намного читабельней показывать ситуацию с разных сторон с каждой новой главой, а не дробить текст. Или же, в идеале (как я себе представляла), вести рассказ только со стороны главных героев или одного из них. Да тут такую драму можно было бы замутить, от описаний которой сердце замирало.
Но это ни в коем случае не камень в огород перевода, по мне, так в оригинале вообще было бы не так интересно читать. Чего стоит подборка пословиц, ругательств и выражений Великий, могучий, богатый русский язык

Да, я посмотрела в зубы дареному коню..
Но это не значит, что я не хочу читать дальше ))

Честно,не ожидала такого юмора после всего вышеописанного,но меня это даже порадовало - это ведь Раф и сарказм его стихия Я безумно была рада увидев,что он остепенился и наконец понял,что нельзя терять голову,пообещав Лео всё исправить. Только вот теперь я жутко переживаю,осознавая,что этот псих - Бишоп который - может запросто оборвать жизни обоих,просто нажав на курок. Переживаю за Лео - за его самочувствие да и вообще,чёрт побери,за его жизнь из-за этой раны. Мне,кстати,очень нравится описание сего прекрасного фика,ибо написано всё душевно,так сказать,и в тоже время легко читается. Мне интересно данное творение и я очень жду продолжения Ах,и огромное спасибо за замечательный,впрочем,как всегда,перевод

Глава 9. Кровь



Предыдущий вечер, 21:56, Нью-Йорк, секретное убежище

Микеланджело с легкостью балансирует на спинке дивана. На его лице большущая радостная улыбка. У Рафаэля, стоящего по другую сторону столика рядом с диваном, в горле зарождается глухое рычание. Как он порой ненавидит такое нахальное поведение!

– Ааай, крошка Рафи зли-и-ится? Крошке Рафи хочется к папочке? Хочешь, чтобы я привел твоего папу, Рафи? – Майки хохочет над собственной шуткой, поскольку в комнате кроме них двоих все равно больше никого нет. – Ты хочешь, чтобы папа… – его фраза прерывается воплем, когда Рафаэль стремительно перескакивает через низкий столик и толкает синий диван, из-за чего шутник теряет равновесие и валится на спину. Теперь очередь Рафа смеяться над ним.

– Жаль, что у меня нет видеокамеры, чтоб записать твое лицо.

– Тебе нужна видеокамера? – одно плавное текучее движение, и черепашка в оранжевой повязке снова на ногах, и диван безопасности ради находится между ним и его братом. – Ну, на самом деле неплохая идея. Мы могли бы записывать все те случаи, когда ты ведешься на мои розыгрыши. Реально, мы даже могли бы сделать свое дневное шоу типа мыльной оперы! Я буду женщиной, у которой какое-нибудь горе, а ты злобным главным негодяем. Конечно, я в тебя влюблюсь. А в финале будет поцелуй! Ну же, Рафи, маленький поцелуйчик для твоей принцессы в зеленом? – и он чмокает губами, изображая поцелуи, и обнимает себя руками.

Разум Рафаэля затуманивается. Издав еще одно свирепое рычание, он бросается вперед, легко перемахивает через диван и пытается ударить брата в лицо. Майки со скоростью молнии отшагивает в сторону, заставляя Рафа споткнуться и почти рухнуть на пол. Прежде чем старший понимает, что происходит, младший подсекает его под коленки, и он все-таки с грохотом валится вниз.

– Ах ты… – начинает он и дергается, чтобы подняться, когда вдруг видит перед собой протянутую для помощи зеленую руку. Улыбка Майки становится еще шире, чем прежде, если только такое возможно.
– Давай руку, мистер Злодей. Пошли пиццей перекусим, пока остальные не вернулись.

Настоящее время, около 13:00

Прежде, чем Бишоп успевает оправиться от своего изумления, он уже лежит на земле. Из-под него пинком выбили ноги. Рафаэль перепрыгивает над собственным руками, так что теперь они находятся перед ним, хотя они все еще связаны. Даже лежа лицом в траве, Бишоп умудряется проорать приказы:
– Убейте их! Сейчас же! Быстрее, идиоты!

Один или двое из его подчиненных направляют пистолеты на Лео, которые все еще стоит на том же месте. Рафаэль мгновенно оказывается рядом с ним, просто оттолкнув охранника в сторону, и перекидывает своего девяностокилограммового брата через плечо как мешок с мукой. Конечно, Лео начинает протестовать:
– Ты с ума сошел? Поставь меня! Нам нужно…

Рафаэль не слушает, что им там «нужно». Ему по барабану. Он уже снова двигается, бежит, словно не ощущая дополнительной нагрузки, он пробирается сквозь строй охранников. Со стороны это выглядит почти танцем. Они пытаются его схватить, он уворачивается прежде, чем они успевают моргнуть. Они не могут открыть огонь, слишком велик риск подстрелить кого-либо из своих.

Внезапно он замечает свои саи. Они валяются на земле справа от него, полускрытые травой. Должно быть, их кто-то выронил в этой неразберихе. Он подбегает к ним и наклоняется, чтобы поднять свое оружие. И его рука замирает на полпути. На стали лезвия кровь. Кровь Лео, алая и блестящая на солнце пленка. Все еще свежая. Он не может воспользоваться этим оружием. Не может. Он в очередной раз уклоняется от чьих-то рук, стремящихся схватить его, и серебристый блеск пропадает из виду.

Быстрый взгляд, брошенный вперед, подсказывает ему, что лес находится на расстоянии больше ста метров. Дистанция достаточная, чтобы он сумел оторваться от агентов, но, к сожалению, и для того, чтобы его застрелили. Так рисковать он не может. Особняк с другой стороны и до него всего метров тридцать. Все же слишком далеко, его успеют убить. Но определенно это вариант лучше, и черепаха в красной повязке может спорить на что угодно, такого их противники не ожидают.

Вцепившись в панцирь брата покрепче, Раф набирает скорость, разворачивается на сто восемьдесят градусов и несется прямо к особняку. Лео кричит на него, но ему плевать. У него нет времени прислушиваться. На пути у него стоит всего один агент, кажется, молодая женщина.

Она делает шаг в сторону и пропускает их мимо себя, и только тогда до него доходит, что именно эта женщина была так удивлена, когда поняла, что они на самом деле разумные существа. Что ж, Бишоп, кажется, тебе надо лучше информировать свою команду в следующий раз.

Кстати о правительственном агенте, он уже на ногах. Он где-то потерял свои черные очки, и Раф удивлен, увидев черные круги под его налитыми кровью глазами, которые обычно скрываются за черными стеклами. Бишоп выглядит усталым. Но кроме этого он выглядит, как сумасшедший.

Раф снова ускоряется, заставляя свои затекшие ноги бежать все быстрее вверх по холму. Пожалуйста, только без судорог. Только не судорога. Он в полной мере осознает, какому риску подвергает их обоих, поднимаясь вверх на холм, где он виден как на ладони, на одеревеневших от долгого неподвижного лежания ногах и с таким грузом на плечах. Но ему приходится пойти на риск. Потому что Лео определенно не состоянии.

– НАЛЕВО!

Команда звучит так внезапно, что Рафаэль повинуется, даже не задумавшись. Он с бешеной скоростью уклоняется влево и почти чувствует, как пуля рассекает воздух в нескольких сантиметрах от его головы. Команду отдал Лео. Он занят наблюдением за противником. Он, скорее всего, обижен, он ранен, он беспомощен, и все равно умудряется помыкать Рафаэлем. Если бы тот не был так сильно занят сейчас, он бы обязательно взбесился. Но он занят. Чрезвычайно сильно. До двери в дом осталась всего пара метров. И внезапно он осознает, что дверь окажется заперта.

Он тянется к двери из темного дерева и дергает за ручку. Ничего не происходит, и он чувствует накатывающую панику. Что делать теперь? Их наверняка схватят и убьют. И виноват в этом он один, он ранил собственного брата, так что теперь они оба не могут сражаться.

В отчаянии он пытается толкнуть дверь, и она открывается. Он влетает внутрь как можно быстрее, и захлопывает ее за собой. В кои-то веки им везет – внутри на двери обнаруживается стальной засов. Он торопливо задвигает его и разворачивается, пытаясь сообразить, куда двинуть дальше. В этот момент пуля пробивает дверь и оцарапывает его плечо – так что может, он поторопился с заявлением о везении. Больше не раздумывая, он бежит вверх по лестнице, чтобы найти укрытие. Придумывать крутые планы – это не про него. Это дело Лео, Донни, да даже Майки. Но двое последних здесь отсутствуют, а Лео хранит молчание.

Наверху коридор и слишком много дверей. Черепаха понятия не имеет, куда направиться. Доверяя своим инстинктам, он сворачивает направо, а затем налево почти в самом конце коридора. На полу лежит толстый ковер, заглушающий его шаги и гасящий все остальные звуки. С первого этажа доносятся крики и ругань, становящиеся все громче, за ними следует громкий треск выламываемой двери и яростные вопли Бишопа. Рафаэль ухмыляется почти против воли.

Он толкает следующую дверь. Открыто. Бесшумно, словно призрак, он скользит в комнату и прикрывает дверь за собой. Здесь темно, шторы на окнах задернуты, но Раф не собирается рисковать и включать свет. Он и так сориентируется. Что-то мягкое привлекает его внимание, и он с облегчением вздыхает. Диван.

Как можно осторожнее он опускает брата на диван, повернув его на бок, чтобы панцирь не давил ему на связанные за спиной руки. Лео никак не реагирует. Рафу остается только надеяться, что брат потерял сознание просто от потери крови.

Он чуть отодвигает одну из штор, и в комнату врывается яркий луч солнца.

Раф еще раз вздыхает и начинает обшаривать комнату в поисках чего-нибудь, чем можно перебинтовать рану брата. И чего-нибудь еще, чем можно было бы перерезать веревки, стягивающие его запястья.

Он еще не готов сдаться. Если придется, он останется в этой комнате до тех пор, пока не придут их братья.

Потому что он знает, что они придут так быстро, как только смогут.



___
Огромное-преогромное спасибо за отзывы и за добрые слова! Мне всегда так приятно их читать

Сумели-таки сбежать) А Раф молодец) С нетерпением жду продолжения)))

Глава 10. Время



01:32, местоположение: неизвестно, особняк Бишопа

Когда он нашел эти часы, первой его мыслью было, что ему повезло. Теперь он сможет следить за временем, может, сумеет до чего-нибудь додуматься. Теперь у него будет, чем заняться. Но спустя полчаса бесплодного ожидания, он уже не так в этом уверен.

Он все-таки включил в комнате свет, несмотря на опасение, что их найдут. Комната оказалась размером примерно как его собственная в убежище. Как и в каменном ящике, стены здесь были окрашены в темно-красный цвет подозрительно кровавого оттенка. Теперь это еще больше действовало на нервы, казалось, что этот цвет их просто преследует.

Включив свет, Раф смог рассмотреть все, что находится в комнате. Маленький телевизор, комод, шкаф с книгами и какими-то безделушками и диван, на котором сейчас лежит Лео. Больше ничего. В частности, никакого оружия, хотя он как-то надеялся, что что-нибудь найдет, поскольку всегда представлял себе, что Бишоп из тех людей, которые используют оружие в качестве настенных украшений. Выходит, он ошибался.

Брат. Он почти с усилием отворачивается от маленьких карманных часов, чтобы взглянуть на Лео. Раф оторвал кусок от шторы, чтобы использовать его в качестве бинта, и обмотал им пластрон лидера. Но рана оказалась глубже под пластроном. Повязка почти не помогает, даже с расстояния нескольких метров ему видно, как кровь просачивается сквозь темно-синюю ткань. Его взгляд возвращается к циферблату часов, словно притянутый невидимой силой. Полчаса.

Рафаэлю страшно.

Время: неизвестно, где-то над Атлантикой, грузовой отсек правительственного самолета

Он оглядывает слишком тесное, предельно забитое вещами пространство.

В тусклом красном свете системы вспомогательного освещения он видит два лица, обращенных к нему. Огромная человекоподобная крыса и человекоподобная черепаха, которая еще выше крысы. Им приходится сидеть, согнувшись в три погибели, чтобы убраться здесь. Для любого постороннего вид показался бы нелепым, если не пугающим, но это для того, кто не знал их всю свою жизнь. Ему эти лица знакомы даже лучше, чем собственное. Он знает все об их обладателях. Они вместе ели, купались, учились ходить и говорить. Играли вместе. Вместе дрались. Смеялись и плакали…

Да, он знает все об этих двоих. Но прямо сейчас ему бы хотелось, чтобы это было не так. Потому что так ему слишком легко прочитать то, что написано на их лицах.

Им невероятно повезло. Всего за считанные минуты найти реактивный самолет воздушных сил ее величества Королевы Великобритании, который устранял неполадки в аэропорту Нью-Йорка. Самолет, который готовился ко взлету. Пробраться в грузовой отсек. Неправдоподобно счастливое стечение обстоятельств, почти достаточное для того, чтобы он заподозрил ловушку, расставленную Бишопом. В голове все еще не укладывалось, что они могут быть в Лондоне. И все же именно там они и были. А еще в голове плохо укладывалось то, что он сидит в грузовом отсеке самолета, летящего над океаном. Но все обстоит именно так.

Он пристально смотрит в маленький экранчик прибора в своей руке, на котором мигает белая точка. Датчик в его руке. Внезапно на него накатывает страх, что это все, что они найдут на месте, его руку, но он тут же отвешивает себе мысленную оплеуху за такие опасения и трясет головой. С ними все будет хорошо. Они сильные. Он задумывается, почему он не может назвать их по именам, но его мысли разбегаются в разные стороны. Биип. Мысль. Биип. Исчезла. Биип. Мысль. Биип. Ушла. Новый ритм сердцебиения.

Он отрывает взгляд от прибора и смотрит на лица напротив, почти полностью скрытые в полумраке, выглядящие странно в неверном красном свете. Микеланджело бледен и бессознательно покусывает нижнюю губу. Он так боится Бишопа, и еще сильнее беспокоится о них. Сплинтер медитирует, и лишь легкое подрагивание его усов говорит о том, что он вообще дышит. О да, он знает эти лица.

Проблема только одна, думает Донателло, стискивая зубы. Он видит перед собой всего два лица из четырех.

13:38, местоположение: неизвестно, особняк Бишопа.

Пять минут.

Он поверить не может, что прошло всего пять минут.
Его руки уже все измазаны в крови, но он продолжает прижимать потемневшую ткань к боку брата, надеясь по крайней мере приостановить кровотечение. Он даже не знает, это все еще кровоточит рана, или просто остатки крови выдавливаются из-под золотистого пластрона, чтобы просочиться сквозь повязку. Он не особенно и задумывается. Просто прижимает ткань еще сильнее.

Это его вина.

Как он мог позволить такому случиться?
Он ранил собственного брата. Он столько лет учился сдерживаться, управлять своим гневом, удирать, когда был слишком близок к тому, чтобы причинить вред кому-нибудь, вместо чего-нибудь, и потребовалось всего несколько часов в замкнутом пространстве, чтобы он убил своего лучшего друга. Потому что именно им и является для него Лео. Старшим братом, лидером, иногда даже в какой-то степени отцом. Но в первую очередь лучшим другом. И сейчас он истекает кровью под его руками.

Бишоп еще даже не предпринял попытки ворваться в комнату. Рафаэль запер дверь, как только нашел ключ, но он сомневается, что это сможет кого-то удержать, если дверь начнут выламывать. Он задумывается, установлены ли и в этой комнате камеры. Он бы не удивился, если да. В каком-то смысле, они словно снова оказались в том гробу. Красные стены. Неопределенность. Беспомощное ощущение, что ты задыхаешься, хотя воздуха тут достаточно.

Но его ярость ушла, спала, и на ее место пришла тревога. Он никогда раньше не испытывал такого страха. Непокорность, да. Беспокойство, иногда. Испуг, тогда, у Эйприл, когда Лео влетел в комнату, разбив вдребезги оконное стекло своим телом… Он содрогается. Но никогда не было такого страха. Ни разу. А кровь все сочится сквозь пальцы, холодная и безжизненная. Он закрывает глаза, но не убирает руки и не ослабляет нажим. Ему не нужно смотреть на часы, чтобы знать, сколько прошло времени.

Шесть минут.

Астральный план.

Где ты? Вернись ко мне, сын мой. Ответь мне. Где ты?

Голос Сплинтера заполняет пространство и придает очертания белому туману, в котором он находится. Он звучит настойчиво, и Леонардо пытается вспомнить, почему. И не может. Я не знаю, сенсей. Кажется, я где-то в здании. У него в памяти отпечаталось какое-то здание, высокий дом на холме. Но что произошло потом? Я лежу на чем-то странно мягком, но не знаю, почему. Я не могу вспомнить.

Сын мой, оставайся со мной. Это очень важно. Что произошло?

Леонардо пытается припомнить, но безрезультатно. Я не помню. В висках взрывается боль, и он на секунду теряет концентрацию, но возвращается в астрал спустя мгновение. Голова болит… Вообще все болит… Ему самому не верится, что эти жалкие слова исходят от него, но это правда. Ему действительно больно. И что-то давит на грудь, от чего ему трудно дышать.

Ты ранен?

На этот вопрос ответить проще. Да. На секунду он жалеет, что обеспокоил отца, и он хочет все объяснить, но теперь он попеременно теряет сознание и возвращается. Очень трудно сосредоточиться из-за боли.

Сынок, кто сделал это с тобой?

Секундная пауза. Обдумывание. Но когда он отвечает, в голосе нет ни капли сомнения. Бишоп.

Сплинтер глухо ворчит, и этот звук пугает. Леонардо внезапно испытывает радость, что он не Бишоп. Он сейчас не хотел бы поменяться с ним местами. Несмотря даже на боль и сдавленные легкие. Он может потерпеть. На самом деле, уже не так и больно. Вслед за отступающим туманом приходит новая мысль. Где Рафаэль? Что, если он тоже ранен?

Сын мой, мы уже в пути. А тебе надо очнуться.

Да. Очнуться – это хорошая идея. Лео с некоторой тоской смотрит, как рассеивается белая дымка. Здесь, во время медитации, он чувствует себя в безопасности. Почти как дома. Но ему нужно прийти в себя. Ему нужно узнать, что случилось.

Какой-то момент перед его мысленный взором одна лишь тьма.

Потом он открывает глаза.



* оригинал текста песни можно найти тут: http://en.lyrsense.com/30_seconds_to_mars/hurricane-k

Ыыыть... Что-то меня пугает состояние Дона Х_Х И Лео Х_Х
О, дорогой переводчик. не томите душу Х_Х выложите продолжение, уж очень хочется знать, что там дальше! Х_Х
*пошла строить алтарь*

Окей, раз не терпится, держите продолжение))



Глава 11. Лондон


13:56, Лондон, Великобритания, станция метро

Донателло одновременно очарован и перепуган.

Этот город, по крайней мере, по его ощущениям, ничуть не меньше Нью-Йорка. Просто он очень сильно отличается. Улицы заполнены другими людьми. Здания другие. Архитектура! Дверные проемы, старые дома, крыши, острыми шпилями втыкающиеся в небо. Он может поспорить, что некоторые из этих зданий старше самой Америки. И гораздо старше Нью-Йорка. Даже воздух другой. В нем словно висит дождь, он размытый и ударяет в нос различными запахами сразу.

И люди. Их тоже нужно принять во внимание. Он неоднократно напоминает себе, что эти люди абсолютно непохожи на обитателей Нью-Йорка. Они… он не может описать это ощущение. Может, более подозрительные. Но в то же время более открытые. Европа – это один большущий плавильный котел, в котором перемешиваются разные культуры, общества, которые едва ли разделяют границы. Вот почему люди более открыты по отношению к чужакам. Но это же является и причиной их повышенной подозрительности.

Люди в Нью-Йорке не посмотрят на вас дважды. В некоторых районах города люди, вероятно, не стали бы оглядываться, даже если бы черепахи разгуливали вообще без маскировки.

Жители Лондона смотрят не дважды, а три, или даже четыре раза. Они вас изучают. В их поведении есть частичка американского поверхностного отношения, его, в принципе, можно найти повсеместно, но здесь оно не так сильно выражено. А члены семейства Хамато в своих широкополых шляпах, длинных пальто и мешковатых балахонах с капюшонами выглядят более чем просто подозрительно, просто потому, что они явно не хотят так выглядеть.

Им нужно ехать на метро, чтобы добраться от аэропорта до побережья. Другого пути нет. Донни незнакома местность, он понятия не имеет, как ориентироваться в Лондоне. И, что гораздо важнее, он не имеет ни малейшего понятия о местонахождении своих братьев. Отслеживающее устройство лежит у него в рюкзаке, но он же не может прилюдно достать его и посмотреть на экран. Ему остается лишь строить догадки одна другой рискованней, потому что спросить он никого не может. Окружающие сразу же догадаются. Люди здесь другие. И если честно, его это слегка пугает.

Сенсей выглядит сюрреалистично в своем свитере с капюшоном. Явно видно, что он старый, на самом деле даже очень старый, но в то же время он умудряется выглядеть в своей одежке как парень, желающий одеваться стильно. Капюшон и высокий воротник необходимы, чтобы спрятать его нос и особенно его длинные усы. Но все равно выглядит это странно.

К станции подходит поезд. Это их маршрут. Вместе с туристами, менеджерами, безработными, школьниками и шопоголиками они втискиваются в один из вагонов. Донателло задерживает дыхание. Кто-то сейчас просто обязан заметить, что их плоть отличается от нормальной человеческой. В вагоне так тесно, что невольно развивается клаустрофобия. Он маленький, как ящик. Или гроб. Дон не может подавить дрожь. Краем глаза он видит, как Микеланджело закрывает глаза. Дон хочет еще сильнее надвинуть на лицо капюшон, но боится, что кто-нибудь заметит его трехпалую руку. Так что он оставляет все как есть, не осмеливаясь даже пошевелиться.

Двери открываются. Люди высыпают наружу, но внутрь заходит еще больше. Он все не может поверить, что они на это решились. Это безумие. Как они смогут отбить Лео и Рафа, а потом вернуться? Как они проберутся на еще один самолет? Что, если эти двое ранены, или еще хуже? Они не смогут воспользоваться метро с мертвой черепахой на плечах. Это чистой воды сумасшествие. Они все здесь умрут.

Затерявшись в своих депрессивных мыслях, он чуть не пропускает их станцию.

– Нам нужно выйти здесь! – внезапно восклицает он, пугая и Сплинтера и Майки. Остальные пассажиры пропускают их к выходу. Кто-нибудь сейчас заметит панцирь. Но ничего такого не происходит, и они в целости и сохранности выбираются на платформу.

Прибрежная станция метро находится над землей, но она почти пустынна. Еще раз хорошенько оглядевшись, Донни вытаскивает свой приборчик. Точки так и не сдвинулись с места, и новая волна беспокойства чуть не сбивает его с ног. Несмотря на то, что сказал сенсей, они не знают в точности, в каком состоянии Лео и Раф. Лео сказал, что его ранили. Бишоп.

Бешенство, горячее и ослепительное, отталкивает все остальные мысли в сторону. Донателло редко испытывает острое желание убить кого бы то ни было, но если бы Бишоп сейчас попал к нему в руки, он бы даже не колебался. Майки стал еще бледнее, чем раньше; гений видит мертвенную бледность сквозь обычно голубовато-зеленые чешуйки на коже брата. Они все боятся. Но они уже зашли настолько далеко, и они на этом не остановятся.

– Сюда, – говорит он и уводит странную группу со станции.

Они приближаются к цели. Лучше бы Бишоп был готов к их приходу, потому что он выбрал не то место и не тот ход в игре, чтобы они стали вести с ним переговоры.

Время: то же, Лондон, Великобритания, особняк Бишопа

– Ты глупа и бесполезна.

Агент Джон Бишоп выплевывает слова в пыль у своих ног, словно они имеют плохой вкус и он хочет поскорее от них избавиться. Перед ним на коленях стоит подчиненная, молодая женщина лет двадцати пяти, она не осмеливается поднять на босса глаза. Он любит подчеркивать свое превосходство. Но прямо сейчас ему надо как можно быстрее отделаться от этой дуры, пока не случилось еще что-нибудь непредвиденное.

– Ты позволила им уйти. Они пытались нас всех убить, и ты все равно позволила им пройти мимо себя, не попытавшись остановить. Надеюсь, у тебя найдется этому объяснение.

Женщина еще сильнее склоняет голову. Говоря по правде, у нее нет никаких объяснений тому, что произошло ранее. Она не знает, что заставило ее сделать или не сделать то, что она совершила. Или, скорее, у нее есть одна мысль по этому поводу, но она совсем не горит желанием ее озвучивать.

Руки, ее начальника, облаченные в перчатки, безо всякого предупреждения цепляют ее под подбородок, заставляя ее поднять голову и посмотреть боссу в лицо. С такого близкого расстояния она может разглядеть темные глаза за черными стеклами очков, и внутренне содрогается. У него налитые кровью и лишенные всяких эмоций глаза. Если бы она не была уверена в обратном, она бы заявила, что он псих. Но это Бишоп. Правительственный агент, обладающий выдающимся умом и совершивший не одно и не два героических деяний для защиты Америки. Он не может быть психом, ведь так?

– Ты шпионка. Даже не пытайся это отрицать.

Ладно, может, ей следует пересмотреть свои взгляды. Возможно, он действительно псих.

Вопреки здравому смыслу она пытается защититься.
– Что заставляет вас думать, будто я чья-то шпионка? – спрашивает она в растерянности. Она не уверена даже, в шпионаже в пользу какой страны ее сейчас обвинили. Она уверена в одном: единственная страна, которой она служит, это Америка.

– Ты дала им уйти, – он говорит таким тоном, словно эта фраза все объясняет. – Эти создания просто животные. Они не обладают разумом, а уж тем более интеллектом, – он вновь делает паузу, его лицо теперь в считанных сантиметрах от ее. Внезапно ей становится страшно. Но его жесткие пальцы по-прежнему держат ее за подбородок, и она не осмеливается отвести взгляд. – Но они очень хитрые. И они провели тебя, так? Они заставили тебя поверить им, – он неожиданно отпускает ее, и она чисто инстинктивно отшатывается назад, в то время как он отворачивается и начинает расхаживать по комнате. Словно он один из животных, о которых он сам только что говорил, запертое в клетке.

Она лихорадочно соображает, что ей сказать. Она позволила этим двум… черепахам пройти мимо, это правда, и теперь ей надо ответить за последствия своего поступка. Она не может точно вспомнить, о чем думала в тот момент. Скорее всего, это был эффект внезапности. То, что «животные» на самом деле могли разговаривать… и неважно, что там говорит Бишоп, их речь не звучала так, словно они не обладают разумом. В то время как тот, что в красной повязке вел себя явно агрессивно и представлял собой потенциальную опасность, он все же старался ободрить своего… брата.

Она вспоминает собственного брата. Он был немного младше нее, но всегда стремился ее защищать, всегда вставал между ней и любой опасностью. И что-то в увиденных ею сегодня янтарных глазах, что-то скрывающееся за дерзким поведением, оскаленными зубами и твердой чешуей напомнило ей о том светловолосом голубоглазом мальчике из ее прошлого.

Бишоп рассматривает отсутствующее выражение на ее лице и обнажает зубы в жуткой пародии на улыбку. Так он был прав; она все же на стороне его врагов. Но он же не какой-нибудь монстр. Он даст ей шанс исправиться.

– Они в комнате 203В, – говорит он сухо и прозаично. – Поскольку ты их союзник, иди туда и убей их, тогда твои предыдущие действия будут прощены.

Он произносит «убей их» таким же тоном, как обычные люди говорят «хороший сегодня денек» или «трава зеленая». У нее по позвоночнику проходит дрожь, но она все так же смотрит вниз и молчит. Только когда он сообщает ей, что она свободна, она быстро встает на ноги и покидает кабинет.

Комната 203В. Она знает, что за этой деревянной дверью ее, вероятно, ожидает ее смерть. Также она понимает, что у нее не больше шансов заслужить доверие этих созданий, чем улететь в небо, выпрыгнув из окна. Но внезапно смерть не кажется ей худшим вариантом развития событий. Она сомневается, что выжила бы, если бы ее закрыли в гробу или чем-то вроде даже на половину того времени, которое там продержались эти «братья».

Субагент Мелисса «Лисса» Крамп всегда желала для своей страны только самого лучшего. Но впервые в жизни она начинает задумываться, действительно ли понятия «лучше для страны» и «лучше для агента Бишопа» равнозначны.

Тем не менее, она покрепче перехватывает пистолет и поднимается вверх по лестнице. Готовьтесь, обитатели комнаты 203В. Лисса Крамп идет к вам.

И она не сдастся без борьбы.




Я очень-очень постараюсь выложить следующую главу завтра, но не обещаю. У меня намечаются крайне насыщенные выходные, и начнется все это безобразие уже через несколько часов. Потерпите, пожалуйста, ладно?

Блииин, интрига, а теперь ждать Х_Х ладно, постараюсь лично. чтобы дотерпеть до новой главы и не разнести тут все в пух и прах Х)))) удачных выходных))))

Боже @Kifanya,спасибо огромное за сегодняшнее двойное обновления - безумно этим порадовала Главы очень понравились и теперь всё с более яростным рвением ожидаем продолжения: очень надеюсь,что Дон,Майк и мастер Сплинтер успеют прийти ребятам на помощь,пока этот псих Бишоп не провернул ещё какую-нибудь страшную вещь.Всё так же безумно переживаю за Лео,но уверена,что он справится и дотерпит до прихода остальных - это же Лео. А может,у этой Лиссы проснётся совесть или же мозги,чтобы наконец понять,что единственным животным,находящемся в этом особняке является тот,на кого она работает. Так же переживаю за Рафа: морально ему сильно досталось,пусть он и совершил оплошность,но в этом же,опять,виноват Бишоп. Переживаю за Дона,за Майки,за Сплинтера - им тоже пришлось не сладко,ещё и ко всему эта неизвестность,ведь они не знают,где находятся пропавшие,в каком они состоянии и хватит ли у них времени добраться до братьев и сыновей прежде,чем агент сумеет оборвать жизни последних,а за тем и их. В последнее время я стала очень беспокойной по поводу этого фика,ибо надеюсь на хэппи энд,но что-то начинаю переживать,что так его и не дождусь и всё же надежда умирает последней и я всем сердцем надеюсь,что любимые останутся живы Сам фик читаю с тем же интересом и жаждой узнать,что будет дальше: спасибо огромное,что взялась его переводить И веселых тебе выходных

Это как всегда было прекрасно, @Kifanya, ради такого перевода лично я готова ждать сколько угодно)

Глава 12. Лисса


13:59, местоположение: неизвестно, особняк Бишопа

В комнате слишком яркое для него освещение, и какой-то момент он сражается с собственным телом, пытаясь удержать глаза открытыми, и проигрывает. Боль, про которую он почти забыл, пока разговаривал с сенсеем во время медитации, возвращается, сильная и свирепая, и обжигает не хуже открытого пламени. Он судорожно втягивает воздух, а затем его лицо внезапно накрывает чья-то тень, и его глаза наконец-то привыкают к свету. Он изо всех сил пытается сфокусироваться на том, что находится между ним и источником света, а потом улавливает зеленые и красные пятна с проблеском золота и облегченно выдыхает.

Это Раф.

– Ты жив, – произносит Лео, потому что это первое, что приходит ему в голову. Облегчение практически переполняет его. С Рафом все в порядке. Но, очевидно, брат не разделяет его чувства, потому что тень, которую он отбрасывает, кажется, расползлась по всему его лицу и засела в уголках рта и темных кругах под глазами.
– Да, – говорит он. – Я тоже первым делом подумал то же самое.

Это звучит как-то не так.

– Рафаэль, – начинает говорить Лео и пытается сесть. Боль моментально взвивается до небес, и он валится на спину, испуганно хватая ртом воздух. Под его панцирем оказываются подушки. Не камень. Не гамак. Где он? Он оглядывается вокруг и, растерявшись на мгновение, забывает продолжить говорить, что хотел. Но от его взгляда не скрывается боль в янтарных глазах брата, и он вспоминает, что собирался сделать.
– Рафаэль, – снова заговаривает он. – Какого черта произошло?

Раф избегает встречаться с ним глазами и ничего не отвечает. Лео внезапно охватывает страх. Кажется, случилось что-то ужасно плохое.

– Раф, – он говорит мягко, но, несмотря на все старания, ему не удается убрать из голоса тревогу. – Что не так?

Лицо черепахи в красной повязке внезапно вспыхивает.
– Что не так, – медленно повторяет он только затем, чтобы вновь произнести те же слова, только громче и агрессивнее. – Что не так? Черт, Лео! Да посмотри ты на себя! Вот что не так! – он отворачивается и, сердито топая, отходит от дивана, возвращаясь после того, как сделал всего несколько шагов. В его золотистых глазах полыхает бешеный огонь, но лидер никак не может определить его причину. Он снова оглядывается. Он лежит на диване с ярко-белой обивкой, которая теперь покрыта алыми брызгами. Должно быть, это дом Бишопа, вздрагивая, осознает он. Как он сюда попал? Он вырубился. Как долго он был без сознания?

Их снова захватили. Должно быть, все дело в этом. И он снова не смог помочь брату, когда был так нужен ему.

– Мне так жаль, – ему самому до конца не верится, что он говорит таким жалким тоном. – Это я виноват. Я вырубился посреди драки. Я не должен был оставлять тебя там одного! Что он сделал, Раф? Он тебя ранил?

Брат снова не отвечает. Он молчит, уставившись на Лео весьма странным взглядом, и лидер опять не может разобрать, почему. Его беспокойство все возрастает с каждой прошедшей минутой молчания, и что-то еще повисает в воздухе, что-то отличающееся от обычного. Что-то неправильное. Лео не может отделаться от ощущения, что он пропускает нечто крайне важное. Но ему ничего не приходит на ум. Как долго он был в отключке? Может, он что-то сказал во сне, из-за чего Раф разозлился? Он не помог брату в сражении с одним из самых могущественных негодяев, с которыми они когда-либо встречались. Он действительно подвел своего брата.

– Послушай, мне очень жаль… Я как-нибудь все исправлю и…
– ИДИОТ!!!

Лидер вздрагивает, неожиданное ругательство застало его врасплох. Что вообще происходит? Ему кажется лишенным смысла все, что он видит. Но прежде чем Рафаэль успевает продолжить свои объяснения (или, скорее, свою ругань), кто-то стучится в дверь.

В комнате моментально становится очень-очень тихо. Черные и золотистые глаза одновременно устремляются к деревянной поверхности той самой двери. Лео вдруг накрывает нехорошее предчувствие. Они по-прежнему практически в руках Бишопа. Это может оказаться ловушкой. Должно быть, так оно и есть. Кто тут еще может подойти и вежливо постучать?

Они не произносят ни слова. Даже их дыхание становится тише, несмотря на выброс адреналина, пульсирующего по венам. Бесшумно, словно тень, Раф поднимается с места и приближается к двери. Лео не то чтобы одобрял его действия, но лучшей идеи у него нет. Хотя и эта идея не ахти. Они все равно не смогут так разглядеть кто или что ждет по ту сторону двери и хочет, чтобы его спустили. Зная Бишопа, это в любом случае опасно.

Раздается тихий звон, и оба брата сильно вздрагивают. Лео закусывает губу, чтобы не выругаться, когда в его груди вспыхивает новая волна боли, и заставляет тело хранить молчание. Раф жестом указывает на небольшие карманные часы, лежащие на низеньком столике рядом с диваном, и Лео берет их в руки. Два часа дня. Интересно, которого дня. Может, он был в отключке более, чем один день?

Снова слышится стук, на этот раз более громкий и уверенный. Лео торопливо откладывает часы в сторону и стирает большую часть крови с пластрона. Рана прекратила кровоточить, отмечает он одновременно с облегчением (потому что она начала заживать) и с беспокойством (КАК ДОЛГО ОН БЫЛ В ОТКЛЮЧКЕ?). Раф делает глубокий вдох и смотрит на брата.

Лео коротко, отрывисто кивает.
– Да? – странно неуверенно отзывается черепаха в красной повязке. Лео приподнимает одну бровь, глядя на него, а затем оглядывает довольно-таки маленькую комнату в поисках возможных путей отступления. Он медленно и очень осторожно поднимается на ноги, чтобы осмотреться как следует. В комнате несколько окон, но, по-видимому, они на втором или третьем этаже здания, и если при обычных обстоятельствах это не было бы проблемой, то сейчас он сомневается, что сумеет спрыгнуть с такой высоты. Еще он видит шкаф с книгами и безделушками – вероятные метательные снаряды, делает он себе заметку.

– Привет, – из-за двери доносится женский голос, и оба черепахи целую секунду проводят, бессмысленно уставившись на нее. За дверью определенно не Бишоп. Когда кто бы там ни был продолжает говорить, ее голос звучит неуверенно и обеспокоенно. – Эмм, вы понимаете мои слова?

Лео видит по глазам вспыльчивого брата, что тот уже готов выдать какое-нибудь грубое замечание, поэтому быстро делает ему знак успокоиться. Протянуть время. Его внимание привлекает что-то на полке, и хотя Раф сердито смотрит на то, как старший подходит к заинтересовавшему его предмету, он все же следует невысказанному приказу.
– Да, – повторяет он.

Это маленькая камера, она полускрыта в груде всякого другого хлама. Глубоко в горле Лео зарождается низкое ворчание, но он жестом показывает Рафу, чтобы тот продолжал диалог, пока он будет изучать прибор – или, вернее, уничтожать его. Он решает пока замазать объектив кровью, покрывающей его ладони. На время это сойдет, хотя он недовольно морщится.

Женщина за дверью снова начинает говорить.
– Я пришла провести переговоры.

Они оба удивленно поднимают брови, но воздерживаются от комментариев. Теперь Раф указывает на стол, где на крышке маленького ящичка прикреплена еще одна камера. Они с Лео меняются местами, и теперь лидер тяжело прислоняется к дверному косяку.
– Могу я поинтересоваться, кто вы, собственно, такая? – спрашивает он, наблюдая, как Раф накрывает камеру обрывком шторы.

По ту сторону двери воцаряется удивленное молчание.
– Лисса Крамп, – наконец отвечает женщина. – А вы?..

Лео улыбается и на секунду прикрывает глаза. Он устал, а этот голос кажется довольно приятным. Когда до него доходит, о чем он только что думал, он встряхивает головой и заставляет себя открыть глаза. Он не может позволить себе быть сентиментальным, не сейчас.

– Меня зовут Леонардо Хамато, – произносит он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и по-деловому. Раф уже стоит рядом с ним и снова берет переговоры на себя. – А я Рафаэль Хамато, и лучше бы у тебя была уважительная причина заявиться сюда, – угрюмо добавляет он.

Еще одна довольно-таки неловкая пауза.
– Я хочу поговорить с вами о том, чтобы вы вышли из комнаты, господа Хамато, – теперь голос Лиссы звучит неуверенно. Очевидно, она не рассчитывала, что будет говорить с ними через дверь. Лео не может не задуматься, что агенты замышляют на этот раз. Почему они просто не снесут дверь с петель или что-то вроде того?

– И почему конкретно нам захотелось бы отсюда выйти?
Диалог опять ведет Рафаэль. Лео все сильнее приваливается к двери. Ему необходимо лечь. Прямо сейчас. Он вдруг испытывается страх, что рана опять откроется. Его ноги начинают подгибаться, но Раф тут же подхватывает его под руку и почти тащит к дивану. Ляг и лежи. Сейчас же, – недвусмысленно требуют глаза за красной маской, и лидер подчиняется без дальнейших пререканий. Так лучше.

Все проделывалось в полном молчании. «Лисса» даже не успела еще ответить на их вопрос.
– Можно мне войти?

Что-то происходит, что-то такое, чего братья не понимают. Лео закусывает губу, чтобы не застонать, и прижимает ладони к глазам. Женщина кажется напуганной, но вместе с тем она пытается бросить им вызов. Может, впервые в жизни, Леонардо не знает, что делать. Кроме всего прочего он чувствует приближение первых признаков головной боли. Раф сам может справиться с ситуацией. Он хороший лидер.

– Ладно, но только ты одна. И свою пушку тебе придется оставить снаружи.
Это голос Рафа, он пытается говорить громко и внятно, подавляя свой акцент. Лео прикрывает глаза, но борется с желанием погрузиться в сон. В дверь в любой момент может ворваться бог знает кто. Ему надо оставаться в сознании и сконцентрироваться.

Дверь открывается, и на пороге стоит молодая женщина в красно-черном костюме подчиненных Бишопа. Ее пистолет и небольшой нож лежат на полу позади нее, но оба черепахи знают, что она с таким же успехом может прятать еще кучу ножей и другого оружия где-то в одежде. И все же Раф отшагивает в сторону и позволяет ей войти.

Лисса с любопытством окидывает взглядом комнату, прежде чем наконец посмотреть в глаза Лео, который так и лежит на диване. На его лице решительное выражение, и она понимает, что несмотря на его явно слабое состояние, он более чем способен убить ее. Это видно по его глазам и по напряжению мышц.

Дверь за ее спиной закрывается с легким стуком. В скважине поворачивается ключ, металл скребет по металлу. Лисса чувствует, как вниз по позвоночнику пробегает холодок. Путь назад перекрыт. Единственный путь теперь только вперед, прямо в логово льва.

– Ну так поведай мне, – говорит тот, что в красной повязке, и она, вздрогнув оборачивается к нему. Так, это, должно быть, лидер, предполагает она. Он выше и крупнее, чем второй, насколько она может судить, и она машинально выпрямляется, пытаясь сравняться с ним в росте. В то же время она пытается запомнить все, что может из окружающей обстановки. Расположение окон. Позиции, которые занимают эти двое… она уже готова была подумать животных, но вместо этого мысленно назвала их воинами. То, как говорит тот, что в красном, грубо и хрипло, хотя не то чтобы совсем неприятно или угрожающе. Он рассматривает ее нечеловеческими, золотисто-желтыми глазами, но даже ей понятно, что в них светится разум, и она шеей чувствует обжигающий взгляд второго из них.

– Чего конкретно ты хочешь?



____
Прошу прощения за возможные косяки и опечатки, оооочень торопилась.

До воскресенья

Ыыыть Х))) Она приняла Рафа за лидера Х))) Но хотя да, Рафаэль тут себя показал с той самой стороны, с которой может показать хороший вожак) и злился, не ругался, сумел себя в руках удержать) молодец)) Хорошая глава, мне понравилась) И недочетов я не заметила)
Соответственно, как всегда, жду продолжения Х)

Прошу прощения, что так затянула с продолжением, дел было много(


Глава 13. Неразбериха



14:06, местоположение: неизвестно, особняк Бишопа, комната 203Б

Мелисса Крамп находится в полной растерянности.

Конечно, кроме этого она еще и немало перепугана. Еще она очень хочет что-то сделать, что послужить своей стране. Она в разладе сама с собой, не зная, доверять ли ей агенту Бишопу или нет. И еще она слегка взволнована тем, что на самом деле контактирует с этими необычными созданиями. Но растерянность преобладает в ее чувствах, и она уверена, что это ясно видно по ее лицу. Краем глаза она видит, как тот, что в синем (подчиненный?) ухмыляется, глядя на нее, но как-то устало, и усмешка пропадает, как только «оно» понимает, что она ее заметила. Она заставляет себя продолжать думать о них «оно». Она – человек. Эти двое – нет.

Она растеряна.

Тот, что в красном, издает негромкое горловое рычание, и она в испуге подпрыгивает, прежде чем вспоминает, что он задал ей вопрос.

– Чего я хочу, – медленно повторяет она и с трудом сглатывает. Все глаза в комнате сейчас направлены на нее. Чего она хочет? Вот сейчас был бы удачный момент вытащить нож, спрятанный в рукаве, и зарезать их обоих. Она практически уверена, что с синим справиться будет просто, поскольку он кажется слабее, да и рана является ему помехой. И если ей придется умереть, то она уйдет с честью. Поступить так было бы правильно. Но она колеблется.

Лисса не уверена.

Всего за две минуты общения ей стало ясно, что что бы там ни говорил ранее Бишоп, эти двое ни в коей мере не являются животными. Они не относятся к тем созданиям, которые могут имитировать действия человека. Здесь дело в чем-то большем, и женщина, не разбирающаяся в биологических проблемах, молча молится, чтобы она оказалась права, и ей не пришлось совершить самую ужасную ошибку в жизни.

– Ну… – она смотрит на того, что в красном, на лидера. Пристально вглядывается в его золотистые глаза, в глубине которых, кажется, горит огонь. Когда она видит его практически оскаленные зубы, агрессивную стойку и неумолимый взгляд, ее уверенность тает, как кусочек льда. Он опасен. Она быстро отворачивается и вместо этого концентрируется на том, что в синем. Она видит, что он обладает сдержанной грацией хищника из семейства кошачьих. Он не менее опасен, чем его… брат… но его спокойный интерес кажется ей как-то менее угрожающим. Хотя его глаза похожи на черные дыры, и она быстро решает, что смотреть в них не стоит.

– Бишоп послал меня убить вас обоих.

Она сама не может поверить, что только что сказала это вслух. Как глупо. Очевидно, оба черепахоподобных создания думают точно так же, поскольку на их лицах появляется смешанное выражение любопытства, недоверия и подозрения. А у Бишопа в этой комнате точно есть камеры и подслушивающие устройства, с его-то развитой паранойей. Она покойница, теперь уже неважно, что произойдет дальше. Так что она готова ко всему. Ну, или так она думает.

Тот, что в красном, начинает смеяться.

Время: то же, Лондон, Великобритания, кабинет Бишопа

– Бишоп послал меня убить вас обоих.

Черноволосый мужчина целую секунду недоумевающе смотрит в монитор. Что такое она только что сказала? Неужели она только что раскрыла противнику свои планы? Джон Бишоп скрежещет зубами. Единственная камера, которую эти животные не обнаружили, показывает комнату сверху под таким углом, что ему не видно лица женщины. Что она задумала?

Когда Рафаэль неожиданно начинает смеяться, агенту все становится предельно ясно. Так значит, в конце концов они все же в сговоре. Она действительно шпионка, он так и знал.

Бишоп не собирается дожидаться того, что произойдет дальше. Спустя пару секунд он уже за дверью кабинета, расталкивает подчиненных с дороги и выкрикивает приказы. Они так просто не уйдут. Он этого не позволит.

Он хочет видеть их трупы, и на этот раз он лично проследит, чтобы все прошло, как надо.

Все те же 14:06, окрестности Лондона, Великобритания, побережье

Они стоят на пляже. По обе стороны от них простирается песок, уходя за горизонт, и на мгновение все трое очарованы потрясающей красотой этого места. Они и раньше видели океан, но в лондонской версии он настолько прекраснее, настолько более удивителен, что они не могут отвести от него взгляд.

– Может, мы пойдем немного искупаемся? – Майки чуть не подпрыгивает от возбуждения. Его глаза сияют из-под капюшона, который вот-вот свалится у него с головы. Сплинтер жестом велит ему сохранять спокойствие, они все еще находятся в людном месте. Вокруг них люди, туристы и прочие отдыхающие, наслаждающиеся солнечным деньком.

– Ну конечно, – говорит Донни, его слова буквально источают сарказм. – Давай немножко потусим тут. Я уверен, Лео и Раф могут просто замечательно справиться с Бишопом и без нашей помощи.

– Я имел в виду после, – бормочет Майки. Он сдувается как проколотый шарик, медленно возвращая свои мысли в деловое русло. Вместе с тем возвращается и страх, страх уколов, металлических смотровых столов и кожаных ремней на руках и ногах. Страх Бишопа. Донателло на мгновение охватывает приступ вины, но он стряхивает с себя несвоевременное чувство и смотрит на свое отслеживающее устройство.

– Почти добрались, – говорит он и начинает идти. Ему хочется стряхнуть с ног ботинки, маскировочная одежда ощущается странно, в ней тесно и неудобно, но он не жалуется. Сплинтер не говорит ни слова, он лишь проводит по дорожке взглядом своих ониксовых глаз, так похожих на глаза Лео.

На дальнем конце пляжа выстроен большущий дом, целый особняк. Он возвышается над океаном на вершине холма, от воды его отделяет узкая полоса деревьев. Они почти физически чувствуют, как все больше возрастает напряжение по мере того, как они подходят к дому. Его окружает высокий забор, украшенный хорошо знакомым им символом, но им не нужны дополнительные приметы, чтобы понять, что это их цель.
Они нашли Бишопа.

Теперь начинается самое сложное.

Около 14:07, местоположение: неизвестно, особняк Бишопа, комната 203Б

Рафаэль смеется.

Резкий невеселый смех заполняет комнату и отражается от темно-красных стен. Кроваво-красных. Они сводят его с ума. Ему хочется убраться отсюда, оставить это все позади и вернуться к своей прежней мирной жизни. Он всерьез раздражен, в частности потому, что ему по-прежнему нужно в туалет или хоть куда-нибудь для той же цели, а у него нет такой возможности. Он голоден, у него болит голова, его брат ранен и он хочет порвать Бишопа на клочки и использовать эти клочки как… но нет. Нет, он не может сделать ничего из вышеперечисленного, а тут еще эта женщина имеет наглость припереться сюда и сообщить им, что собирается их убить? Что, она ожидает, что они поднимут лапки вверх и скажут «Давай»?

Он снова съезжает с катушек, но на этот раз ему пофигу.

– Рафаэль.

Он не замолкает, он начинает хохотать еще громче, потому что никак не может поверить в то, что здесь происходит. Должно быть, это такая большая тупая шутка. Это одна из проделок Майки. Да, точно, должно быть так оно и есть; потому что не может быть, чтобы они на самом деле были здесь, чтобы они реально оказались в такой ситуации, это так нелепо…

Его брат снова называет его по имени, на этот раз резче, и он, наконец, поворачивается к нему. И видит засохшую кровь. Видит черные глаза, и смех замерзает у него на губах. Потому что это реальность. Это не шутка, и что бы ни сделал или подумал Бишоп, шуткой это так и не станет. Дело серьезное. Он затыкается, потому что так велят ему глаза Лео за синей маской. Велят заткнуться.

Он повинуется.

Леонардо пытается держать себя в руках. Он уже чувствует, как следующая потеря сознания подкрадывается и маячит на периферии зрения, но на этот раз он не собирается сдаваться черноте. Рафаэль снова на грани помешательства, и Лео знает, что они оба не выживут, если такое произойдет. Ему нужно, чтобы они оба сохраняли спокойствие и оставались собранными и сосредоточенными. Он не сможет справиться еще с одним неуправляемым маньяком кроме всего прочего. Первый – это Бишоп, но того он, по крайней мере, может убить. Он не смог бы убить Рафаэля. И следовательно, сорвиголова должен успокоиться.

Они долгое мгновение смотрят друг другу в глаза, пока, наконец, Лео не разрывает контакт, чувствуя настоятельную потребность действовать быстро. Он обращается к женщине напрямую. Лисса. Так ее зовут. Лисса Крамп. Он двумя пальцами прищипывает переносицу, чтобы справиться с надвигающейся головной болью, прежде чем начать говорить.

–Мисс Крамп, – произносит он. Ее глаза, когда она оборачивается к нему, широко раскрыты и полны страха, но также в них видна решимость. На краткий миг она напоминает ему Эйприл, и он чувствует, как сознание начинает ускользать от него. Он делает еще одну попытку. – Мисс Крамп, зачем вы нам это говорите?

Ему надо сосредоточиться. Сохранять спокойствие. Оставаться в сознании. Ему надо, чтобы Рафаэль оставался самим собой, агрессивным, но вменяемым черепахой. Но что еще важнее, ему нужен союзник. Кто-то, кто знает местность, планировку здания и, он улыбается мрачной улыбкой, кто-то, кто знает, как отсюда можно выбраться. Возможно, эта женщина может стать таким союзником. Может быть, ему придется ее убить и делать все самому. Он предпочел бы первый вариант, но готов ко всему.

– Я не знаю, – она кажется испуганной, ее голос дрожит. – Я не хочу убивать вас, мистер Хамато, – она машинально копирует его деловой тон. Лео видит, что она не врет; она действительно не знает, как ей поступить. – О Боже. Бишоп меня за это убьет, – он понимает, что она готова расплакаться, но не может позволить ей это. Ему нужно, чтобы спокойствие в это комнате сохраняли все, черт их побери.

– Мисс Красп, если вы поможете нам выбраться отсюда и добраться до ближайшего города, я обещаю, что мы обеспечим вам защиту, пока вы не найдете место, где сможете укрыться, – он сам не верит в свои слова. Но теперь, когда он дал свое слово чести, ему придется выполнить обещанное, если она согласится на эту сделку. Он не знает, что сказать. Раф готов высказаться, но взгляд Лео снова его затыкает. Лидер тоже полон решимости. Он вытащит их отсюда живыми, предпочтительно при этом, чтобы Бишоп оказался мертвым.

Лисса кивает, и вердикт вынесен. Теперь она под его защитой. Он почти улыбается этой мысли, презирая себя. Он не уверен, что у него хватит сил подняться с дивана, что уж говорить о защите кого-либо. Но он обещал, и он сдержит свое слово.

Рафаэль помогает ему встать. Жалкое зрелище. Как у них получится выбраться из здания при таких условиях? Ни один из них не в том состоянии, чтобы драться. Он сам едва может идти. Они все умрут там, за дверью.

Но они должны попытаться.

С боевым кличем они вырываются из дверей, Лисса следует за ними по пятам. Они влетают прямо в битву. У них троих занимает несколько секунд, чтобы сообразить, что это не их битва. Не они явились причиной этой кутерьмы. Все вокруг состоит из размытых движений и цветовых пятен, сверкает сталь и с близкого расстояния стреляют пистолеты. Должно быть, их комната была звукоизолирована, если они не слышали всего этого грохота. Это какой-то кошмар, просто ад. Не меньше.

Лисса таращится на своих товарищей, мужчин и женщин в черно-красных костюмах, и в какой-то момент она не уверена, на чьей она стороне. Но затем она вспоминает Бишопа и решение принято. Она легонько хлопает Леонардо по плечу, потому что Рафаэля она по-прежнему боится.

– Мистер Хамато, вы хотите попасть в Лондон, так? К выходу сюда.
Она проскальзывает в узкий проход в стене коридора прямо перед ними. Никто не обращает на них внимания. Все вокруг гремит и грохочет, все смешалось и перепуталось.

– Лондон! – повторяет Раф, но его слова тонут в шуме вокруг них. Лео подумал то же самое. Он и не знал, что в Америке есть Лондон. Но у него сейчас множество других забот. Им удается сделать всего несколько шагов, прежде чем в толпе возникает новое движение. Выкрики меняются, становятся более пронзительными. И громче всех криков и тресков звучит одно слово, заставляя их замереть на месте и возрождая в груди надежду.

– КОВАБУНГА!

хехе))) Рафу явно сложнее приходится, в силу его горячего нрава, да и клаустрофобия не придает сил) Но он молодец, умеет вернуться в себя. если кто-то близкий ранен и ему нужно помогать) Боюсь, если бы не Лео, то Раф бы сошел с ума окончательно Х_Х
Лисса тоже неплохая девчонка, как мне показалось. По крайней мере,она откровенна с ними и собой. Это несомненный плюс.
В общем, как всегда, жду продолжения Х)

Глава 14. Выстрелы



В самый разгар драки, Лондон, Великобритания, особняк Бишопа

– Ковабунга!

Боевой клич Микеланджело прокатывается по коридору, как раскат грома. Результат следует незамедлительно: группа агентов начинает пятиться прочь, подальше от источника крика, дальше от собственного подкрепления. Никто не говорил им, что этих созданий здесь будет больше, чем двое.

Кто-то натыкается на Леонардо и Рафаэля, которые довольно-таки по-дурацки застряли посреди толпы. Раф чувствует, как брат дергается от внезапной боли, и не может сдержаться.
– Че, не видишь, куда прешь, придурок? – рассерженно шипит он.

Агент оборачивается.
– Извини, парень, я не… – и тут он осознает, кто стоит перед ним, и округляет глаза. – Остальные здесь! Смотрите! Они… – его быстро и эффективно затыкает кулак Рафа, врезающийся ему в живот, но ущерб уже причинен. Как будто только этот вопль и требовался, чтобы все агенты осознали, что двое ниндзя покинули свое укрытие, теперь все окружающие их люди поворачиваются и пялятся на них.

Леонардо прикидывает, что у них есть около трех секунд, пока первый из агентов не сообразит, что происходит, и не начнет стрелять. Он не совсем в том настроении, чтобы ждать так долго.

– Шевелись! – кричит он и толкает Рафа в том направлении, откуда ранее слышался крик Майки. Его руки ослабли, но к его удивлению брат беспрекословно повинуется и делает первые несколько шагов.

Одна.

Первый агент приходит в себя и раскрывает рот. Еще один боевой клич отскакивает от стен коридора, и Леонардо представляет себе, как Донни молниеносно размахивает своим посохом. Слишком далеко отсюда.

Две.

Рафаэль успевает пройти еще несколько шагов к лестнице, почти неся на себе старшего брата. Слишком медленно. Они еще даже не миновали первое кольцо агентов. Лео закрывает глаза. Второй агент вытаскивает пистолет.

Три.

Щелкает курок. Чувства Лео обострились до предела, но он понимает, что при таком положении вещей выброс адреналина их не спасет. Что-то с грохот валится на пол как раз за углом, где все еще продолжается драка. Слишком далеко. Слишком медленно.

–Не стрелять!

Кажется, все застывают на месте. Никто не знает, что делать. И вот она: Мелисса Крамп, стоит прямо по центру круга. Лео не видел, когда она вернулась, и он не знает, что она планирует сделать. Но на данный момент она спасла их жизни, и его затуманенный рассудок воспринимает ее почти как ангела.

Все одновременно поворачивают головы и растерянно смотрят на нее. Она в центре всеобщего внимания и явно нисколько этим не наслаждается. Но не собирается отступать. Рафаэль рядом с ним напряжен как струна; Леонардо чувствует, как бугрятся его мускулы там, где их тела соприкасаются, где его рука лежит на плечах брата. Но Раф не двигается. Он знает, что поставлено на карту. Внезапно Лео понимает, что очень гордится им, и надеется, что у него будет возможность сказать об этом младшему до того… до того как случится то, что случится.

– Это прямой приказ агента Джона Бишопа. Всем подразделениям немедленно прекратить огонь, – ее голос не дрожит, хотя ее руки – да. Лео надеется, что этих слов хватит, чтобы остановить людей вокруг до тех пор, пока братья их не найдут. Перед его глазами снова все начинает расплываться, его накрывает. Он знает, что ему вскоре придется сдаться темноте, и ему ненавистна эта мысль. Он всегда боялся темноты. Хотя ни за что не признался бы в этом. Все, что он может сейчас сделать, это оставаться в сознании так долго, как получится.

Один из агентов начинает что-то говорить, но его прерывается резкий звон бьющегося стекла на первом этаже. Все лица перекашиваются от громкого звука.
– Ты серьезно?! – говорит Мелиссе один из окруживших их и снова поднимает свой пистолет. – Посмотри на этих тварей! Они же нас всех убьют!
Вокруг слышится согласное бормотание.
– Ты же знаешь, как говорят, – произносит женщина позади Лео, и ему приходится побороть желание повернуться и посмотреть на нее. – Говорят, что дикое животное, загнанное в угол, становится наиболее опасным.

Снова одобрительные возгласы. Черепаха в синем чувствует, как находящийся рядом Рафаэль скрипит зубами. Напряжение в воздухе все возрастает. Лео внезапно осознает, что от следующего действия Мелиссы зависит, останутся ли они все в живых или умрут. И отсвет такого же осознания появляется на ее лице.

Вот теперь ей точно придется решить, на чьей она стороне. И тот выбор, который она сделает сейчас, будет окончательным.

Лео закрывает глаза, желая, чтобы она сделала правильный выбор, чтобы она все хорошенько обдумала.

Он уже больше не открывает глаз.

Лисса
Лондон, Великобритания, особняк Бишопа

Она видит, как тот, что в синем внезапно обмякает, видит, как его брат пытается подхватить его тело, хотя его это тоже застает врасплох. Агенты, стоящие вокруг нее, вовсе на нее не похожи, осознает она, когда видит в их взглядах жажду крови. Или, может, это она больше не похожа на них. Может, она и была такой же всего несколько часов назад, прежде, чем увидела этих созданий. Этих братьев. Она прячет улыбку и прикрывает глаза, вспоминая себя прежнюю.

Она не станет такой, как все. В конце концов, именно это она и обещала Люку перед тем, как он умер. Сделать правильный выбор. Не быть, как все. Защищать тех, кто в этом нуждается.

– Если вы хотите нарушить прямой приказ агента Бишопа, то мне наплевать, – она изо всех сил пытается оставаться спокойной, говорить скучающим тоном. – В конце концов, речь идет о ваших головах, – ее голос звучит так, словно она знает, о чем говорит. Чуть вздрогнув, она понимает, что действительно знает это. Она же буквально недавно разговаривала с этим человеком в его кабинете, и он явно вел себя как ненормальный. Он ненавидит этих черепах и хочет их смерти. Он готов убить даже своих подчиненных, если ему придется. Безо всякого сожаления.

По ее позвоночнику пробегает холодок, но она упорно стоит на своем.

Сзади к ней приближаются чьи-то шаги, и она оборачивается, заставляя себя сохранять спокойствие. Это идет подкрепление? Она не знает, сколько еще коллег сможет одурачить разыгрываемым ею представлением. Черепаха в красном держится настороженно, он пытается удержать на весу тело брата и отодвинуться в сторону комнаты 203Б. Она надеется, что у него хватит на это времени.

Потому что из-за угла выворачивает агент Бишоп, и она боится, что положение вещей значительно ухудшится.

Бишоп
Лондон, Великобритания, особняк Бишопа

Он целеустремленно шагает вдоль по коридору, толстый ковер под ногами гасит шум его шагов, но не до конца, потому что он хочет, чтобы все знали, что он приближается. Ему слышны звуки битвы на первом этаже, и он знает, что остальные черепахи и крыса уже близко. Крыса. Он издает короткое рычание, прежде чем ему снова удается овладеть своими эмоциями. Он посмотрит, как они будут сражаться, когда увидят своих «братьев» мертвыми. В конце концов, он отдал однозначный приказ пристрелить их, как только они попытаются выйти из комнаты.

Он заворачивает за угол, за которым находится дверь в комнату 203Б и останавливается, словно натолкнувшись на стену.

Его подчиненные стоят, окружив неплотным кольцом Рафаэля и Леонардо и держа их под прицелом. Он испытывает удовлетворение, увидев, что тело Леонардо уже висит на руках "брата". А вот что ему не нравится, так это то, что эта женщина, как ее там, Крамп, также стоит в центре круга и то, что никто не стреляет. Она смотрит на него, ее зеленые глаза широко раскрыты, в них тенью стоит страх и что-то еще, он не знает что и ему наплевать.

– Что здесь происходит?

Все неуверенно молчат, и это бесит его еще больше. Он смотрит на своих подчиненных, смотрит на Лиссу и на двоих черепах и слушает звуки битвы, приближающейся к лестнице, пока он уже не может больше сдерживаться. Его голос звучит низко, резко и угрожающе, когда он, наконец, произносит:
– Отвечайте.

И один из мужчин в черно-красной униформе делает глубокий вдох и указывает на женщину:
– Она нам сказала, что вы приказали не стрелять, поэтому мы…

Пистолет Бишопа моментально оказывается у него руках, и выстрел раздается еще прежде, чем мужчина успевает закончить фразу. Панические вскрики и резкие вздохи ужаса звучат одновременно с глухим стуком чего-то тяжелого, падающего на пол. Бишоп рассматривает распростертое тело у своих ног с удовлетворением, почти с радостью. Так много крови, словно на ковре распустились алые цветы. Он мимоходом задумывается, как можно будет вывести темные пятна с ковра, когда вся эта ерунда закончится.

Потом он поднимает голову. Смотрит прямо в лицо Рафаэлю и видит ненависть, подобной он не встречал никогда в жизни. Все агенты, окружавшие черепаху в красной повязке, поворачиваются и спасаются бегством при виде происходящего, но Джон Бишоп лишь холодно улыбается. Он также видит, что двое других черепах наконец добрались до лестницы и бегут вверх по ступенькам, видит, что они читают по глазам брата то, что не объяснит им развернувшаяся перед ними сцена. Крысы нигде не видно. Может, он уже мертв. Может, где-то болтается. Агенту на самом деле все равно.

Они в конце концов все собрались как раз там, где он хотел.

И он улыбается, прежде чем поднять свой пистолет и снова прицелиться.



*оригинал текста песни можно найти, например, здесь: http://www.amalgama-lab.com/songs/n/...back/hero.html

Жуть какая Оо Лисса, похоже, здорово попала Оо

Вот это жесть, я уже надеялась на счастливую развязку, а тут такое, ух прям)

  

Лисса, похоже, здорово попала

а я подумала, что Бишоп в неё и выстрелил...

  Сообщение от Валерия 

а я подумала, что Бишоп в неё и выстрелил...

вот потому и попала Х) причем, неслабо так...Мне ее даже жалко - хорошая, все же, девушка, понимающая.

Оу, там же умолчали, в кого выстрелили. Я думала, это специально, чтобы мы поволновались ) Думаю, это был тот бедняга, что рискнул подать голос. Лисса стояла в центре толпы, она бы не смогла упасть к ногам Бишопа. Хотя, кто знает, кто знает... от новых персонажей любят вот так избавляться.

Вы не поверите, но я сама еще дальше не читала, так что не знаю, кто убит.

А насчет "она бы не смогла упасть к ногам Бишопа" - в этом фанфике немыслимая куча неточностей и недоработок с логической точки зрения. Черепахи летят в самолете британских ВВС, но в багажном! отделении. Откуда оно там нафиг, взялось? Пришлось при переводе заменить "самолет ВВС" на "правительственный самолет". Как Лео и Рафа умудрились за несколько часов перебросить через Атлантику? На них напали в 2:18 ночи, а в 8:59 утра они уже были в гробу. Полет занимает где-то не меньше семи часов, а время на то, чтобы добраться до аэропорта и потом из аэропорта? И еще закатать их в гроб и закопать его? Ладно, допустим, таможню они не проходили и регистрация на рейс тоже не про них ) С остальными черепахами и Сплинтером еще веселее: в 12:16 они едут по Мэйн стрит в Нью-Йорке, в 14:07 или на пару минут позже они уже в особняке Бишопа. Это ваааще как??? Или прошли сутки? в тексте никаких упоминаний об этом нет. А если да, то, значит, Рафаэль больше суток хотел в туалет? Герой, прямо))
Кстати, о Рафаэле - почему он не насс... эээ... не удовлетворил свою потребность прям в комнате? Это ж особняк Бишопа, ну и нагадил бы ему прямо в душу... эээ ... в тумбочку, скажем, вполне было бы в его духе.
Почему Бишоп, который трындец как хотел умертвить черепах, не ворвался в комнату, выбив дверь с петель с ноги, а зачем-то выжидал?
Из последнего на данный момент: с кем, блин, дрались агенты, когда Лео с Рафом и Лиссой вывалились из комнаты? В тексте прямо указано - попали в гущу боя. Кого с кем??

Короче, фик "ниочень"

Вот насчет боя я тоже вообще не врубилась х) То, что Раф умудряется двигаться в своем положении тоже вызывает сомнения На время я вообще забила, я считаю, что надо все хорошо просчитать, чтобы с уверенностью указывать эти значения. Видимо, ставили их наобум )

Да, логичных несостыковок крайне много Х)

Глава 15. Две точки зрения



Время: неизвестно, местоположение: неизвестно

Он не знает, где он.

Достаточно странно, что это совсем его не беспокоит.

А может, знает. Может, в этом виноват запах в воздухе, может ровный гул двигателя где-то под ним. Может, мягкая поверхность, на которой он лежит. Может, шепчущие голоса. Он не беспокоится. Он в безопасности. Он снова со своими братьями.

Затем к нему возвращается боль. Она притуплена, и он знает, что ему вкололи обезволивающее. Он благодарен за это. От лекарства его мысли стали неясными, а веки тяжелыми. Он, вероятно, смог бы открыть глаза или поднять руки или сделать еще что-нибудь. Но он не чувствует в этом необходимости. Он теперь в безопасности. Он был ранен, но ему оказали медицинскую помощь. С ним все будет в порядке. Может, ему стоит сейчас снова заснуть. Никаких тревог.

Вездеход.

Воспоминание об их боевом вездеходе выныривает откуда-то из подсознания. Сперва он не видит никакой связи, но это воспоминание пробуждает его интерес. Так что он старается связать все воедино. Он в их вездеходе. Да, в этом есть смысл; в их вездеходе есть оборудование для оказания первой помощи. Он удовлетворен. Все ясно. Все ясно? Что-то не так. Вездеход. Каким образом он очутился в их вездеходе? Разве он не должен быть в Европе, в Лондоне? Наверное, его рассудок издевается над ним. Возможно, ему стоит еще поспать.

Где-то между полуднем и полночью, Нью-Йорк, вездеход

В машине тихо, и эта тишина сминает его.

Конечно, время от времени кто-то что-то говорит, и кусочки и обрывки сказанных фраз достигают его ушей и заставляют его поднять голову или закрыть глаза, но по большей части он не обращает на них внимания. Он чувствует внутри странную пустоту. Он должен быть рад, теперь, когда они в безопасности, когда ясно, что с Лео все будет в порядке, но он не радуется. Как он скажет своему брату? Как он вообще сможет рассказать об этом брату?

Его маску снимают у него с лица чьи-то мягкие руки, которые бережно ощупывают его голову в поисках скрытых повреждений. Их нет. Он знает, что настоящие раны находятся глубже и их нельзя так просто обнаружить. Темно-красная маска лежит у него на коленях. Этот цвет его преследует. Стены. Камень. Кровь. Его уже тошнит от этого цвета, и он отрывает взгляд от собственной маски, потому что у него нет сил убрать от себя этот кусок материи. У его рук осталась единственная причина для существования – держать руки Лео.

Машина въезжает на улицы Нью-Йорка. Снаружи темнеет, но это ничего не значит. В вездеходе тихо, и молчание сминает его, накрывает его, смыкается вокруг. Он закрывает глаза, пытаясь отгородиться от всего, но вместе с темнотой приходят воспоминания.

Бишоп. Выворачивает из-за угла, как будто ничего не происходит, как будто он не находится в опасности или сам не представляет собой опасность, словно просто человек, прогуливающийся по собственному дому. Холодным и смертельным, как стальное лезвие, голосом он требует ответа, что здесь происходит. Рафаэль пытается отступить, утаскивая с собой потерявшего сознание брата. В руках Бишопа пистолет. Когда он успел его вытащить? Он стреляет. Человека, стоящего перед ним всего секунду назад, больше нет, безжизненное тело падает на пол. На коже Рафа появляются свежие пятна крови в дополнение к уже засохшим. И он чувствует, как его ненависть вырывается на свободу, столько ненависти, он никогда не думал, что можно ощущать столько ненависти и при этом оставаться целым. Его трясет от сдерживаемой ярости, он даже рычать не может, потому что горло сдавило от эмоций. Теперь дуло пистолета направлено на него. Нет. На Лео. И Рафаэль знает, что что бы ни произошло дальше, он не позволит этому человеку снова причинить боль кому-либо.

Его братья бегут по лестнице, они смотрят на все, широко раскрыв глаза и не совсем понимая, что предпринять. Внезапно становится очень тихо. Несколько агентов, которые остались даже после того, как Бишоп застрелил одного из них, выглядят перепуганными, они бледнеют и покрываются потом под их взглядами. Братья смотрят на него, моментально разбираясь в ситуации, насколько это возможно. Бишоп все еще держит пистолет, целясь в голову Лео, но он не позволит этому случиться. Так много гнева. Он использует его, как щит от эмоций, он еще не готов иметь дело с последствиями того, что только что произошло. Ему нужно действовать.

– Позаботься о нем, – шепчет он, и Донни подхватывает безвольное тело старшего брата, прежде чем оно упадет на пол в лужу крови, медленно растекающейся по ковру. Рафаэль кидается вперед без плана, без оружия и лишь с одной целью. Убить. Никогда в жизни он не хотел никого убить так сильно. А Бишоп улыбается; он собрал их всех здесь, как и хотел, они беззащитны, растеряны, ослаблены и ослеплены гневом… Теперь он целится в Рафаэля, черепаха понимает, что он не выживет, но это его не останавливает, поздно делать что-то, остается только бежать на врага…

А затем рядом оказывается Сплинтер, выбивает оружие из руки изумленного агента и они атакуют как одна команда вместе с сыном, который чувствует себя так, словно ему уже нечего терять.

Позже, местоположение: неизвестно

Он все еще в машине.

Теперь у него в мыслях чуть-чуть прояснилось, но недостаточно, чтобы разгадать все загадки. Это явно вездеход, их машина. Он слышит, как разговаривают Донателло и Микеланджело, слышит, как Сплинтер шикает на них, чтобы вели себя потише. Вероятно, из-за него. Эйприл тоже здесь; он это знает, потому что чувствует запах ее духов и еще потому, что кто-то должен быть за рулем. Он не слышит голос Рафаэля. Но рука, покрытая мозолями и шрамами, крепко держит его ладонь, и она может принадлежать только Рафу. Почему он молчит?

Как он здесь оказался?

Снова возвращается боль, теперь острая и сильная. Но если это означает, что его мысли немного прояснятся, то он будет даже благодарен за такие перемены. Действие обезболивающих средств теперь пугает его. Он вспоминает, что не любит обезболивающие. А Дон все равно сделал ему укол. Зачем? Он ранен, теперь он вспоминает; он помнит голос Бишопа и боль от того, что его кожу вспарывает острое лезвие. Бишоп. Где он? Его здесь нет, говорит он себе, он не здесь. Успокойся. Решай головоломку дальше.

– Он очнулся.

Голос Рафаэля. Ему показалось? Нет же, это должно быть по правде. Теперь молчат остальные. Голос Рафа звучит странно, устало и грустно. Он надеется, что его брат не сильно беспокоится о нем. Он был не виноват. Затем другие пальцы обхватывают его запястье, щупают пульс. Еще один голос слышится совсем рядом с его головой.

– Лео! Лео, слышишь меня? – голос шепчет, уговаривает его. Выйди из темноты на свет. Он не уверен, что готов встретить лицом к лицу то, что принесет с собой свет. Встретиться с ранами и опухшими глазами. Что-то его беспокоит, словно засевшая под кожей заноза. Он не хочет просыпаться.

Он так и не открывает глаза. Может, действие обезболивающего продлится еще немного.

Время: то же, Нью-Йорк, вездеход

Воспоминания. Он не хочет вспоминать. Но они все равно приходят, наводняют его рассудок, вызывают покалывание за сомкнутыми веками. Память. То, что приходит в голову – это всегда то, что ты больше всего хотел бы забыть.

Они сражаются не на жизнь, а на смерть. Позади них Дон осматривает Лео, проверяет пульс, дыхание, вообще все показатели. Вытаскивает из сумки медицинские принадлежности, чтобы оказать первую помощь прямо здесь и сейчас, сделать то, что он может делать лучше всего. Майки шугает жалкие остатки приспешников Бишопа. Это не так сложно. Это то, что он может делать лучше всего. Губы Рафаэля изгибаются в улыбке, тонкой и напряженной, как проволока. А он выполнит то, что он умеет лучше всего. Сегодня он будет убивать.

Его дыхание ускоряется, и он сосредотачивается на том, чтобы выровнять его. Он не позволит остальным увидеть, как он расстроен. Он не позволит им узнать, насколько прошедшие события выбили его из колеи. А воспоминания все бегут и бегут за закрытыми веками, словно лента кинофильма, нескончаемый поток картинок. Боли нет. Рафаэль отказывается чувствовать боль сейчас, потому что сейчас у него есть более важные дела. О своих ранах он позаботится позже. Позже он будет горевать. Не сейчас. Воспоминания.

Сброшен с лестницы. У них нет времени остановиться и проверить его пульс, проверить, действительно ли человек мертв. Когда Рафаэль смотрит вниз на изломанное тело у своих ног, у него появляется чувство, что нет. Но у них нет времени.

– Самолет, на котором мы сюда добрались, скоро опять вылетает. Предполагалось, что он только пройдет осмотр и снова отправится домой.

Домой. Мелисса Крамп никогда больше не отправится домой. Рафаэль хочет схватить меч и проткнуть им череп Бишопа, застрелить его так же, как этот урод, ни секунды не колеблясь, застрелил собственную подчиненную. Но у него нет пистолета, нет меча, все, что у него есть, это рука на плече, которая подталкивает его прочь от этой сцены, а по его лицу струятся слезы. Он смутно помнит плащ, брюки, маскировочную одежду. Помнит их путь до Лондона, мучительно медленную поездку на теперь пустынном метро.

– Чувак, соберись, – голос Майки. И он держал себя в руках во время их путешествия по большому городу, намного более спокойному, чем Нью-Йорк, во время трудностей, возникших при проникновении на борт самолета с бессознательным телом брата на руках, во время, пока они ждали Эйприл. Он держал себя в руках, сжимая ладонь Лео и безмолвно молясь.

Он не знает, сколько еще сможет вынести.

Рука Лео нервно дергается в его ладони. Вздрогнув, Раф открывает глаза, впервые за последние несколько часов глядя на брата.

– Он очнулся, – он видит надежду на лицах остальных, когда Дон замеряет пульс, а затем склоняется вниз, пока его голова не оказывается рядом с головой самого старшего из братьев.
– Лео! Лео, слышишь меня?

Но лидер не отвечает. Снова наступает молчание. Напряженное. Рафаэль держит себя в руках ради всех остальных. Он будет горевать. Позже. В одиночестве.

Еще позже, местоположение: неизвестно

Ему надо прийти в себя. Теперь этого никак не избежать. Боль становится все сильнее, а голоса его братьев все более и более настойчивыми. Ему надо очнуться. Но он не хочет. У него такое ощущение, на котором он не хочет концентрироваться, что как только он откроет глаза, он сразу узнает что-то плохое. Например, что кого-то нет рядом.

Ангела? Бессмыслица какая-то. Женщины. Но Эйприл же здесь. Может, в конце концов, найти ответы на свои вопросы – не такая уж плохая идея.

Первое, что он видит, открыв глаза, это лицо Рафаэля. Кажется, что его брат на несколько лет повзрослел за прошедшие пару часов, но в этом нет ничего необычного. Они все кажутся старше после битв. А битва точно была, Лео видит это по порезам и синякам, которыми покрыты руки Рафа, и его голова, и еще виден здоровенный синяк на груди. Он осматривается вокруг. Ну конечно, вот они все. Дон, на лице облегчение, а руки в сумке с медицинскими принадлежностями. Майки, скалит зубы как ненормальный. Сплинтер, странно молчаливый, но на его лице такое же облегчение, как и у всех остальных. Рыжие волосы Эйприл виднеются над спинкой водительского кресла. И Раф… Раф такой печальный, потерянный и сердитый.

Лео ничего не говорит по этому поводу. Это было бы несправедливо. Кроме того, у него другая проблема, другая головоломка, которую надо сложить первой из всех остальных. Он пытается заговорить, но его голос проржавел, и он откашливается, прежде чем у него получается заставить его звучать более разборчиво и твердо.

– Где Лисса?

Четыре пары глаза устремляются на его лицо, взгляды растерянные и беспомощные.

– Кто такая Лисса? – осторожно спрашивает Дон, словно сомневаясь, что он может доверять стабильности рассудка Лео. Теперь они смотрят на Рафа, на того, кто был со старшим рядом все это время. На долю секунды в глазах их горячего брата появляется боль, но может быть, Лео это только кажется, потому что на лице брата нет маски.

– Да, кто такая Лисса, Лео? Тебе что-то такое приснилось, чувак?
Лео хмурится, но и на это замечание ничего не говорит. Может ли быть так, что женщина с темными волосами, которая пыталась их спасти, существовала только в его воображении? Та женщина, которую он пообещал защищать? Должно быть, так оно и есть.

Но если это так, то почему тогда Рафаэль плачет?

А всё-таки я думала правильно, погибла именно Лисса...жаль(