Мммм, шикарная глава))))) Дон вспомнил Майки))) радует)))) на очереди Лео?)))) Жду с нетерпением продолжения))))

Долго не могла написать отзыв. Впечатлений столько, что все словами не передашь. Но я постараюсь
Как хорошо, что есть такой переводчик как вы! Эта работа... нужен огромный, нет, просто титанический труд, чтобы переводить такие объемы работы. И надо сказать, что не зря. @Kifanya, спасибо, спасибо большое-пребольшое, за этот поистине великолепный труд!
Автор пишет очень много. Все так подробно, разжевано. А сцены боев просто нечто! В голове сразу появляется картинка сражения. Очень ценю в работах визуальное представление и... настроение фанфа. Переживание, радость, грусть, огорчение, гордость и многое другое. здесь есть все, чтобы понять положение Дона и остальных, столько дней не видевшего брата/сына/друга. Я даже представить боюсь что они пережили, когда думали о его кончине, как неожиданно Донателло появляется сам... живой.
В последних главах мне уже страшно за умника. Он так действительно может коньки отбросить, пока всех вспомнит Да и хотелось бы, чтобы Донни уже начал потихоньку учиться разговаривать на родном языке. Но, я так понимаю, это произойдет не скоро)

Да, все выразить словами не удалось. Лишь скажу, что это БОМБА! Такие работы и такой труд переводчика заслуживает уважения. Буду с огромным нетерпение ждать следующую главу.

О, как же я ждала именно эту часть...
Всегда в тайне завидовала друзьям (а с сегодняшнего дня - еще и Дону ), у которых есть младшие братья/сестры) Поэтому главой буквально зачитывалась)

  Сообщение от Kifanya 

Хей, скейт Майки не рассыпался на кусочки. Это хорошо, он бы меня сжил со свету, если бы я сломал его любимый скейт, неважно, что я его «любимый старший брат».

Стоп…

И тут меня посетило непередаваемое предчувствие флэшбеков)) А флэшбеки - это моё всё) Каждый перечитывала по нескольку раз - смаковала)

  Сообщение от Kifanya 

– Чувак, тебе только что почти раздавили ногу, бросили тебя сквозь стену, а ты интересуешься, в порядке ли я.

Старшие - они такие)) Проверено на личном опыте)

  Сообщение от Kifanya 

– минутку… – А где тостер?

Я знаю, что я задал правильный вопрос, когда Майки закусывает нижнюю губу. Очень-очень медленно он поднимает вверх измазанный в шоколадном креме палец. Почему… Что за…
– КАКОГО ЧЕРТА ТОСТЕР ВМУРОВАН В ПОТОЛОК?!

Пхахах)) Так и вижу эту картину))

  Сообщение от Kifanya 

Как только я позвал его по имени, он издал полузадушенный всхлип и рухнул на меня. Себе на заметку: поговорить с Майки о диете. Майки пытается вжаться мне в грудь, несмотря на то, что между нами находится одеяло. Он всегда был липучкой, еще с тех времен, когда мы были детьми – всегда раздавал всем объятия и хлопал по панцирю при любом удобном случае, но это уже переходит все границы.

– Майки, – я тоже крепко его обнимаю, поглаживая по затылку. Он жалобно всхлипывает и прижимается лицом к моей шее. – Майки, все хорошо. Я тебя держу, – вот так, успокаивайся. Он больше не задыхается, только дрожит и шмыгает носом. Теперь он плачет. Я трусь щекой о его макушку и тихонько успокаивающе бормочу:
– Шш… шш… Все хорошо, Майки… вот так… не бойся… я с тобой…

Вот... вот очень хотелось описать, что я чувствовала при прочтении, но слов никак не найти. Всё не то. Эх, надо пополнять словарный запас

  Сообщение от Kifanya 

О, супер, он мне улыбается. Я точно знаю, что это всегда плохой признак. Он собирается меня дразнить начиная с… примерно… Этого момента.

– Чувак, ты верещишь как девчонка!

  Сообщение от Kifanya 

Майки снова хихикает.
– Как будто я поверю чуваку, который сам себя поджег.

Но даже несмотря на все подколы, Майки все равно любит и считает Дона лучшим старшим братом. Ну не прелесть ли?)
Я становлюсь излишне сентиментальной после таких глав) Вон сколько нацитировала под впечатлением))
@Kifanya, я никогда не устану благодарить тебя за то, что даришь нам возможность прочесть такой качественный, атмосферный, душецепляющий фанф. Ты просто золото)

  Сообщение от Amethyst 

на очереди Лео?

А я ставлю на Эйприл)

Виииии!!! Дон и Майки всегда были обаяшками!!!=)
Вспомнил, наконец-таки вспомнил=) Ну как можно забыть такого непоседливого мутанта, как Майки?=)

Нет, я могу представить девичий визг в исполнении Майки.=) Но вот чтобы Дон... не-е-е-ет=) Даже представлять не буду=)

Все главы прекрасны=) Но вот эта - шикарна=)
Кто следующий на очереди: Лео? Эйприл? Кейси?
Чтож, будем ждать=)

Огромное аригато за ваш перевод=)

Сейчас читала ваши отзывы и чувствовала, как медленно превращаюсь в чеширского кота: таю, и от меня остается только широченная улыбка Спасибо огромное за добрые слова

Уже традиционно прошу прощения за то, что очень долго не выкладывала главу. Она не очень интересная (на мой взгляд), и мне было "невкусно" ее переводить, поэтому работа заняла больше времени. Кстати сказать, если бы не ваши отзывы, я давно бы нафиг все забросила, или просто переводила бы гораздо медленнее, скажем по главе за пару недель, успокаивая себя тем, что кто хотел, тот давно уже в оригинале все прочитал. Как-то так.

Собственно, продолжение.


Глава 18. Абсолютно ненормальный.

Я не уверен, что болит больше: голова или плечо. Лежать на бетонном полу больно, особенно, если у тебя едва хватает сил хоть чуть-чуть пошевелиться, чтобы дать плечу отдохнуть. Я хотел бы заснуть, но не думаю, что это хорошая идея. Начать с того, что здесь более чем прохладно, а мои мышцы едва способны сокращаться, чтобы хотя бы вздрагивать, и я не смогу сам согреться. Велика вероятность шока. Кроме того, я не знаю, насколько серьезно я пострадал при своем жестком приземлении. Чем меньше я буду двигаться, тем лучше, так я, по крайней мере, не растревожу те возможные раны, которых пока не чувствую. Я знаю, что если бы у меня не было панциря, то сейчас я был бы уже мертв. А еще более важно то, что я знаю, что рано или поздно мне все равно придется вернуться назад в убежище, несмотря на то, что мне очень этого не хочется.

Как они могли наговорить мне такого? Как такое мог сказать Майки? Они же знают, что мне не наплевать на них, что я их люблю. Половину из того, что я делаю в своей мастерской, я делаю для них. Кроме того, я еще и семейный медик, хотя мне и не нравится эта роль, и они об этом знают. Я применяю свои недостаточные «врачебные» знания только тогда, когда кто-то из моих родных ранен или болен. Я ненавижу, когда такое происходит. Я ненавижу осознание того, что какой-то уродский головорез ранил одного из моих братьев настолько серьезно, что мне приходится прилагать все свои силы, чтобы исправить содеянное. Мне больно видеть, когда кто-то из них лежит в постели, слабый, словно новорожденный котенок, под воздействием какого-нибудь вируса, нарушающего работу его тела. Я не просился на роль медика, все просто почему-то решили, что я должен ее выполнять, и хотя я ненавижу это свое занятие, я все равно делаю все, от меня зависящее. И буду делать. Ради них.

Ох, когда я успел закрыть глаза? Ну же… давай… вот так! Наконец-то снова открыты. Теперь мне просто нужно держать их открытыми. Я чувствую, как тяжелые веки снова опускаются. Черт… мне придется встать, чтобы не заснуть. Что ж… есть надежда, что шея у меня не пострадала, или что у меня нет таких повреждений, что вызвали бы внутреннее кровотечение, от которого я могу умереть в течение следующих нескольких минут. Я с шипением втягиваю воздух сквозь зубы, начиная переворачиваться. Определенно, ребрам снова досталось. Если раньше на боку был только сильный ушиб, то теперь они явно сломаны. ОЙ! Да уж… это было глупо… не стоило опираться на запястье. Вот так, прижмем руку к животу, чтобы оно было хоть чуть-чуть защищено. Да, наконец-то, мне удалось подняться на колени. Хмм… головокружение…

Мне надо прекращать падать. Это больно. Мм… на потолке столько разных труб. Там можно очень хорошо спрятаться, пока я не почувствую себя лучше и не пойму, что мне делать дальше. Мне только надо придумать, как туда забраться в моем теперешнем состоянии. И еще нужно не забыть захватить скейтборд. Майки меня убьет, если я потеряю его любимую доску. Кроме того, скейт, лежащий посередине заброшенного тоннеля, может подсказать случайному прохожему, что я где-то рядом, и мне сейчас свовсем неважно, будет ли это ниндзя из клана фут или черепаха-мутант. Сейчас мне просто хочется, чтобы меня все оставили в покое.

Ладно, попробуем еще раз подняться и остаться в поднятом положении. Может, после того, как я немного постою, голова перестанет кружиться, и я смогу вскарабкаться вверх. На самом деле, мне не хочется от них прятаться, но я в настоящий момент так зол на Майки, что я… я боюсь, я его стукну или сделаю еще что-нибудь такое. Черт бы побрал этого мелкого балбеса! Я снова вспомнил всю ссору и то, что он мне сказал, и это так же больно, как вскрыть инфицированную рану, насыпать туда соли, налить едкого спирта, а затем позволить Шреддеру со всей силы пнуть по ней. Нет. Это еще больнее. Нет, не надо плакать. Все… все хорошо… он это не всерьез… я знаю, что он не имел это в виду… но… все равно больно. Я вытираю глаза. Это не слезы. Это просто капли нападали с труб наверху. Давай, надо вставать и двигать отсюда.

– Тародимма!!!
Зараза, меня уже кто-то нашел. Я надеялся, что поиски займут у них больше времени. Здесь настоящий лабиринт из тоннелей, а я двигался достаточно быстро, чтобы убраться довольно далеко от убежища, прежде чем разбился. Наверное, все же недостаточно, судя по приближающимся ко мне шагам. Послушай, я не вижу, кто ты, но давай ты просто оставишь меня в покое? Может, я смогу подняться и убежать. Здесь всего один из них. Но почему я так хочу сбежать от них? Мы и раньше ссорились так же сильно (некоторые ссоры были еще хуже), почему же эта так на меня подействовала? Наверное, потому, что раньше меня никогда так не… критиковали, причем все трое одновременно.

Я слишком долго размышлял.
– Отпусти меня! – я изо всех сил вырываюсь из рук того, кто меня держит. Черт, как трудно двигаться. Судя по оттенку кожи, руки, которые меня обнимают, принадлежат Синему. Он прижимает мой панцирь к своей груди.
– Тар, экзасаыкю. Уда ю. Ри жйнйжоыкю. Жки щанаца.
Да, точно, это Синий пытается меня успокоить. Должно быть, он решил, что я не в себе и не понимаю, что происходит вокруг. Ну, я действительно слегка не в себе, но я все понимаю, если это то, что ему нужно. Я не хочу возвращаться домой. Я просто слишком устал, чтобы сейчас с ним драться. Здорово, теперь он оттащит меня назад в убежище.

Да что со мной такое? Они же моя семья. Если бы они на самом деле не хотели видеть меня рядом с собой, тогда они вообще не стали бы меня искать. Они просто позволили бы мне уйти и все. Они бы не гонялись за мной по всему городу и не ввязались бы в драку с футами. А та сигнализация на двери доказывает, что они не хотели, чтобы я потихоньку ушел незаметно для них. Мне не следует придавать значения всему тому, что они сказали во время нашей «дискуссии», неважно, насколько это было больно и обидно. Ладно, сделай глубокий вдох и расслабься. Видишь, Синий, тебе не надо так сильно меня стискивать. Я больше не вырываюсь.

Он очень медленно ослабляет хватку и передвигается так, чтобы быть ко мне лицом. Хей, кстати, я сижу и даже не заваливаюсь набок, вот это достижение. Он волнуется из-за меня. Хотя когда было такое, что он не волновался? Нет, не надо закатывать глаза в ответ на его обеспокоенный взгляд. Он еще больше перепугается. Он какое-то мгновение удерживает мою голову неподвижно, пристально глядя мне в глаза, а затем обегает взглядом мое тело. Наверное, осматривает меня на предмет ранений. Да, я угадал, судя по тому, как он пытается поближе рассмотреть мою руку. Нет, трогать не надо! Больно же! И не смотри на меня так. Если ты ее еще раз так схватишь, я тебя снова так же сильно ударю. Черт…

Он снова тянется к моей руке, но на этот раз берется не за середину предплечья, а за локоть, с опаской поглядывая на мою вторую руку. Наверное, беспокоится, как бы я не отвесил ему еще одну пощечину. Он проводит кончиками пальцев по всей руке, от локтя до запястья, едва касаясь кожи, и хмурится, когда видит, как я вздрагиваю, как только его пальцы прикасаются к моему запястью. Он залезает в сумку, свисающую у него с плеча, и достается оттуда эластичный бинт. Хей, это же моя сумка. Я думал, что потерял ее на свалке. Наверное, они нашли ее, когда искали меня после моего исчезновения. Мне следует потом сказать Сплинтеру спасибо за то, что пришил обратно лямку.

Синий накладывает шину на запястье и туго его перебинтовывает. Да, это больно, но я знаю, что так надо. Пожалуйста, скажи мне, что у тебя в сумке есть аспирин. Ну, одеяло – это не совсем то, что я просил, но, пожалуй, я лучше потерплю боль, чем холод. Он закутывает мои плечи тонким одеялом, стягивая его концы впереди. Слава богу, что у нас есть одеяла из набора по оказанию первой помощи. Мне сразу становится теплее.

Похоже на то, что мы готовы отправиться в путь. Я как-то до последнего надеялся, что ты позвонишь Рафу, и он отнесет меня домой. Сейчас я могу только свернуться в клубочек и заснуть, по меньшей мере, на два часа, а не тащиться почти милю по извилистому сырому тоннелю. Погоди. Я вскидываю руку, чтобы остановить его, когда он уже готов поднять меня на ноги. Мы не можем оставить здесь скейт Майки. Я показываю на него, и Синий смотрит на меня, как на сумасшедшего. Он качает головой, слегка улыбаясь, затем отходит от меня и поднимает доску. Используя специально нашитые липучки на сумке, он с легкостью фиксирует доску на ней.

Да, да, теперь я встану. Он обнимает меня обеими руками и ставит на ноги. Меня тут же шатает, и мне приходится слегка шагнуть вперед. Я все еще не отошел от приступа после наплыва воспоминаний, и мое чувство равновесия нарушено. Синий крепче сжимает меня руками, не давая мне упасть. Путешествие назад к убежищу будет тем еще приключением. Синий, пожалуйста, позвони Рафу. Я очень сильно сомневаюсь, что смогу добраться до дома своими силами.

Замечательно, он вытаскивает телефон. Нажав несколько кнопок, он подносит его к уху и начинает разговор. Наверное, все ждали звонка от того, кто найдет меня первым.
– Ю иба роцим. Ноч, дй клавиц жкднидед рок э затъило ро Днетшод Тижюдэя эмешэ? Ар змащажода тинведкю ро рабощ, е ар кражо зажнитем да ви позюкдьи… рид, Лоысе, ю тэлоя, фда ар задинюм ножражикеи е кжомемкю к джаиба ксиыдо. Ри жамрэыкю, к рел жки гэтид щанаца. Уызнем, дй эжиниро, фда лри римпю тод илэ сосаи-регэд агипгамежояхии? Совидкю, ар екзйдйжоид кемрэя гам… Ар там лри захиферэ. Нигюд, уда ри клицра! Финд… мотра. Ноч, ксана эжетелкю. Лоысе, жапжнохоыкю с эгивехэ.
Он кладет трубку и засовывает телефон обратно в карман на поясе, потом подтягивает лямку сумки так, что та теперь висит не на боку, а на панцире. Здорово, а теперь нас ждет длинный-предлинный пу…

ОЙ!
Да, похоже, Синий тоже может меня нести. Хотя сомневаюсь, что так же долго, как Раф. Если сравнить их мышечную массу, то из них двоих определенно сильнее Раф. Наверное, с ним он и разговаривал по телефону. На самом деле, скорее всего он разговаривал с ними со всеми. Могу поспорить, он сообщил им, что нашел меня, описал мое состояние и попросил Рафа встретить нас, чтобы ему не пришлось нести меня всю дорогу до дома и остаться потом с надорванными мышцами. Я опускаю голову ему на плечо. В обычной ситуации я бы не позволил так себя нести, но сейчас я слишком измучен, чтобы об этом беспокоиться. Ага, я уже зеваю. Может, если я просто на минутку прикрою глаза…

– Дй киги зажнитец, икме гэтиц рикде иба дос.
Хмм…? Раф? Я медленно моргаю, открывая глаза. Мы у хода наверх под Тридцать Девятой улицей. Должно быть, я проспал дольше, чем думал. Раф подходит к нам, а я сонно моргаю, уставившись на лестницу. Почему мы всегда здесь оказываемся, по меньшей мере, раз за ночь?
Я зеваю, а Синий говорит:
– Дос гйма жкига этагрии тмю риба.
Раф качает головой и просовывает руки под моими коленями и плечами, снимая вес моего тела с рук Синего и принимая на себя.
– Тожоы иба лри, засо дй киги фиба-регэт ри нокдюрэм.

Я устраиваюсь поудобнее у него на руках. Ладно, теперь я готов к путешествию домой. Пойдем, Раф, меня там уже заждалась моя кровать. Я выглядываю у него над плечом и ищу взглядом Синего. Он идет в нескольких шагах позади Рафа, разминая руки. Наверное, он потянул какую-нибудь мышцу, когда поднимал меня. Надеюсь, он не навредил себе. Он замечает, что я смотрю на него, и тут же роняет руки вдоль тела, ободряюще мне улыбается и делает несколько широких шагов, чтобы поравняться с Рафом и со мной. Почему он всегда настаивает на том, что с ним все в порядке, даже когда это не так?

Я то задремываю, то снова просыпаюсь все время, пока мы идем по тоннелям. Только когда мы подходим ближе к убежищу, я заставляю себя держать глаза открытыми, и даже тогда это требует огромных усилий. Мое тело жаждет отдыха, а разум велит не засыпать. Леди будет проще осматривать меня, если я не засну. Сомневаюсь, что у меня сотрясение. Синий бы не позволил мне спать, если бы это было так. Я уверен, что она тоже проверит это первым делом.

Я смотрю, полуприкрыв глаза, как Синий тянет вниз третью трубу из четырех в ряду, открывая потайную дверь, ведущую в убежище. Все-таки хорошо снова оказаться дома. Я начинаю отстраняться от Рафа, как только он доходит до низа лестницы. Хватит, сорвиголова, ты меня нес почти всю дорогу, теперь можешь меня отпустить. Не смотри на меня так. Со мной все в полном порядке, особенно если вы мне позволите проспать следующие семьдесят два часа. Спасибо. Он не убирает руку с моего панциря, словно опасается, что я снова упаду.
– Раф, ну в самом деле все хорошо. Я просто немного устал, – бормочу я, отходя от него на шаг и поворачиваясь к кухне. Стакан воды, а потом Леди может меня ощупывать и тыкать. Я поворачиваюсь и вижу, что рядом со мной стоит Майки, и он выглядит счастливым, а в следующий момент… растеряным?

– Лесимортвима!

Ох! Мое запястье! Почему Майки… о… черт…

Я только что ударил его под дых…

И это был удар в полную силу, а не просто для видимости…

Он тут же сгибается пополам и падает на колени, прижимая руки к животу, все с тем же потрясенным выражением лица. Черт! Что со мной такое! Я даже не успеваю опуститься рядом с ним на колени и проверить, как он. Вокруг меня смыкаются темно-зеленые руки, меня оттаскивают назад, прижимая мои руки к бокам. По крайней мере, Раф старается не задеть поврежденное запястье. Синий опускается на пол рядом с Майки, который согнулся так, что касается лбом пола. Я слышу, как к нам поспешно приближается кто-то еще.

Сплинтер на меня рассердится. Единственные драки, которые он нам разрешает вне стен додзё, это потасовки за обладание пультом от телевизора, и если кто-то что-то разобьет, то будет за это отвечать вне зависимости от причины. Мне… мне совсем не хочется здесь находиться, но что, если Майки действительно сильно пострадал? Нет, он медленно поднимается. Синий помогает ему встать и поднимает на меня глаза. Его взгляд такой свирепый, словно он собирается выпотрошить меня на месте, но… внезапно он замирает. Он смотрит на меня, широко раскрыв глаза, как будто его что-то удивило. Почему он так удивлен? Он не предполагал, что Раф меня схватит? Черт, он наверное снова решит, что у меня не все дома. Хей, что за… а, черт… я снова плачу.

– Тар, дй ж занютси? – неуверенно произносит он, обращаясь ко мне, но я полностью его игнорирую. Майки поднимает на меня глаза и он… он… сказать, что он расстроен, это значит не сказать ничего. Он выглядит так, словно его предал самый лучший друг. Ну да, так и есть, мы с ним самые близкие друзья. Они с Рафом вместе дурачатся, он помогает Синему не заработать очередную язву (за что ему все благодарны), но мне он поверяет свои тайны и секреты. Я тот, кому он доверяет, кто защищает его от невзгод и неприятностей, кто служит для него якорем в этой реальности, и я только что перевернул его мир с ног на голову, ударив его в ярости после того, как вспомнил его. Да, но он-то не имеет понятия, что я знаю, кто он такой, но я знаю, что мне известно, кто он. Черт… перестань так на меня смотреть… Майки… прости меня… я просто… я не хотел…

– Отпусти меня!!! – мне нужно убраться отсюда. Я чувствую себя так, словно только что пнул бездомного щенка, живущего в тупике в размокшей картонной коробке, которая даже не защищает его от дождя. Я сейчас чувствую себя последней сволочью, и отдал бы все на свете, только бы убраться от того взгляда, которым он на меня смотрит. Даже если мне придется драться с Рафом, я отсюда сбегу. Хотя сначала мне надо сделать так, чтобы Раф меня отпустил, а вот потом уже придется с ним разбираться, чтобы уйти отсюда.

Раф, может, и самый сильный из нас, но я всегда применял смекалку, чтобы выбраться из затруднительного положения, используя силу противника против него самого. Я чуть сгибаю колени, опуская свой центр тяжести и обретая большую устойчивость, в то же время вытягиваю Рафа вверх, когда он пытается подхватить меня, думая, что я теряю сознание. Мне очень не нравится использовать его заботу обо мне против него, ведь Раф прыгнул бы перед мчащимся грузовиком, если бы потребовалось, чтобы защитить любого из нас. Или, как в этом случае, он скорее предпочел бы раскроить череп об пол себе, чем уронил бы меня. Теперь, когда он потерял равновесие, все, что мне надо сделать – это толкнуть свой панцирь назад и вверх, вскочить и сделать сальто назад. Рафаэль тогда скорее всего поймет, что я задумал, и отпустит меня, чтобы прыгнуть над моей головой, извернуться в воздухе и приземлиться ко мне лицом, припав к полу. Мы это проделывали на тренировках бесчисленное множество раз, отрабатывая движения как раз на тот случай, если противник провернет такую штуку, когда хватаешь его, или если кто-то схватил сзади тебя. Это прекрасный способ освободиться из захвата и в то же время не утратить своей позиции в бою.

Раф фыркает, но делает все так, как я и ожидал. Позаботься о том, чтобы не опираться на поврежденную руку, Донни, иначе тебе будет больно. Мне приходится сделать несколько шагов назад, чтобы восстановить равновесие, и выпрямляясь, я обнаруживаю, что стою почти лицом к лицу с Рафом. Он не очень-то доволен моим поведением в данный момент. Мне бы следовало позволить ему поймать меня, вместо того, чтобы убегать, но я снова замечаю краем глаза тот взгляд, которым смотрит на меня Майки. Я чувствую себя загнанным в ловушку животным. Строго говоря, я и есть животное, и мне очень не нравится чувствовать себя в ловушке, так что я буду придерживаться плана действий, включающего в себя побег.

Я разворачиваюсь и срываюсь с места по направлению к лестнице. Я знаю, что Раф гонится за мной. Меня теперь точно не выпустят из поля зрения. Мне вообще повезет, если они с этого момента не станут нести стражу у двери в мою комнату, даже когда я сплю. Побег не самая удачная идея, но пока я не вижу глаз Майки, все хорошо. Я так думаю. Я не побегу по ступенькам. Раф выше меня, и даже хотя я быстрее его, он может прыгать через три ступеньки за раз, а я только через две. Так он меня легко поймает. Вместо того, чтобы подниматься по ступенькам, я вспрыгиваю на перила и бегу по ним. Мастер Сплинтер точно меня убьет. Мне хватает силы трения, чтобы взбежать по плавному изгибу перил, и я слышу за спиной пыхтение Рафа. Похоже, он все-таки предпочел использовать ступени.

Я не буду пытаться метнуться к входной двери, с меня хватит неприятностей, случившихся со мной после выхода из убежища. К тому же, пока дверь медленно распахивается, Раф успеет меня схватить, а я знаю, что еще раз освободиться из его хватки у меня не получится. Он будет настороже и готов к любым моим трюкам. Чего мне сейчас на самом деле хочется, так это забиться в свою комнату и укрыться там на ближайшие пятьдесят лет или около того, но я сильно сомневаюсь, что они мне позволят прятаться там так долго.

Я уже у конца перил. Вместо того, чтобы терять время и спрыгивать на пол, я просто прыгаю с них к стене напротив, отталкиваюсь от нее и лечу вниз по коридору. Раф меня уже почти догнал?! Что за черт, что он ел на завтрак? Сахар? Ничего, моя комната прямо в конце коридора. У меня хватит времени даже с запасом, чтобы добежать до нее. Если Сини… черт! Я думал, только Раф и я можем вспрыгивать на второй этаж мимо лестницы. Глупо было допускать такую мысль. Может, Синему и не нравится запрыгивать на второй этаж с первого, но это не значит, что он не умеет так делать. Теперь мне до своей комнаты не добраться, Синий стоит прямо передо мной, а за моей спиной крайне разозленный Раф. Эмм… Дверь! Я ныряю в комнату за приоткрытой дверью слева от меня. Прошу прощения у ее хозяина, кто бы он ни был, но отчаянные времена* требуют того, чтобы я вошел в эту комнату без твоего разрешения. Так что смирись с этим.

Комната Синего? Ну почему это оказалась именно его комната? Во всяком случае, теперь я больше не чувствую себя зверем, попавшим в западню. Теперь я зверь, загнанный в угол. Сердце колотится с бешеной скоростью. Успокойся… они не причинят тебе вреда. Хотя Раф выглядит достаточно взбешенным для того, чтобы меня поколотить. Ой, похоже я пятился от них назад. Я на секунду отворачиваюсь от преследователей, чтобы бросить быстрый взгляд на бумажную ширму, неа, я ее не сбил, слава богу. Синий бы вытряхнул меня из панциря, если бы я ее порвал. Ладно, сделай глубокий вздох, не убьют же они тебя.

Синий поднимает руку, чтобы остановить Рафа, уже готового ворваться в комнату.
– Ри тоы илэ знагивод лела дигю.
Вот блин… он не дал Рафу меня поколотить, только чтобы сделать это самому? Я инстинктивно стискиваю кулаки и слегка смягчаю колени. Так, хватит, прекрати, перестань. Реакция ударить и убежать становится уже неконтролируемой. Я уже бежал, что теперь, я готов подраться с собственным братом? Я точно схожу с ума. Посмотри, в его позе ничто даже не намекает, что он готов ударить, атаковать или еще как-то навредить. Он расслаблен. Сделай глубокий вдох и сбрось напряжение, Дон. Вот так… разожми кулаки… тебя здесь никто не тронет.

– Тар?
Извини, Синий. Я, наверное, заставил тебя поверить, что я неконтролируемый психопат, а Майки… черт, ну и заварил я кашу. Неужели я не могу хоть раз обойтись без того, чтобы усложнить себе жизнь? Неужели у меня не может пройти ни дня, чтобы не случилось что-нибудь плохое, разыгралась какая-нибудь мелодрама, и чтобы я, в конце концов, кого-нибудь не выбесил? Я чувствую мягкое прикосновение к своему плечу и нехотя перевожу взгляд с пола на лицо Синего. У него в точности такой же взгляд, какой был в самую первую мою ночь в убежище, когда я, наконец, вышел из ванной.
– Дй ж занютси? – он плавно поднимает руку и мягко опускает ее на мою шею сзади. Он легонько тянет меня к себе, и это все, что требуется, чтобы я шагнул к нему и обхватил его руками. Я прижимаюсь лицом к его шее и вздыхаю почти со всхлипом. Черт, я чувствую себя словно натянутая струна.

– Ноч, – Синий обнимает меня и второй рукой и негромко говорит, оборачиваясь через плечо. – Зазнаке Кзмердино ожонед фоя, саданйы заревоид дарэк лйцш. Аре э риба джинтйи, сос сензеф.
Ммм… мне нравится, когда мне делают массаж шеи. Продолжай, пожалуйста, это так безумно приятно. Нет, не надо меня сильнее стискивать. Я не собираюсь терять сознание. Я просто пытаюсь расслабиться. Он слегка тянет меня в сторону, и я ему поддаюсь. Куда он…а, он хочет меня усадить, потому что думает, что я сейчас свалюсь в обморок. Он каким-то образом умудряется устроить нас обоих на кровати так, что он сидит, опираясь спиной на стену, а я лежу на кровати, головой на его коленях, и при этом он не прекратил делать свой массаж. Замечательно.

– Жад фоы, Миа, – Раф вернулся. – Кзмердин ксопом, фда замавем дэто любсаи экзасоежояхии. Дол ритакдодафра, фдагй иба экйзед, ра щжодед, фдагй ар зафэжкджажом кигю экдомйл.
– Лри ри рножюдкю етию тинвод иба зат тиыкджеил экзасоежояхещ закдаюрра, тови икме уда знакта дножюрай аджон, – интересно, за чем он там потянулся. Жаль, что он при этом убрал руки с моей шеи. – Тар, – черт, Синий, перестань. Мне неважно, что там у тебя. Просто замолчи и помассируй мне еще шею. А? Чай?

– Кстати, почему у тебя такая тяга к чаю? – я беру у него чашку и пристально в нее смотрю. – Если я почувствую в нем хотя бы привкус ромашки, я всю чашку вылью прямо на тебя. – Хмм… ну, ромашки там нет, а что тогда в нем намешано? Не думаю, что пробовал такой чай раньше. Он сладкий, как будто в него положили чуть больше меда, чем надо было бы, но в то же время он вроде бы горчит, как зеленый чай. Он странный, вкусный, но странный.

– Сос дол Лоысе? – негромко спрашивает Синий, пока я потягиваю чай.
– Ар ксопом, фда полидем этон и клаб адкдноредкю, – интересно, о чем они говорят. Может быть, о Майки. Надеюсь, с ним все хорошо. Думаю, он чуть отступил назад во время удара. Просто все произошло так быстро, что я решил, что ударил его в полную силу. – Уызнем тэлоид, фда э Таро кмэфоядкю знекдэзй зоресе. Аро тэлоид, фда киыфок гйма гй ризмаща затинвод ещ адтимра тнэб ад тнэбо. О закми даба, сос Тар экзасаедкю, аро щафид закладнид, сос ар гэтид ниобенажод ро Лоысе.

Рука Синего снова на моей шее, продолжает успокаивающий массаж. Мне так хорошо. Хмм… я почти допил чай.
– Э рии ихи рид ресосещ етиы за зажатэ даба, фда к рел знаекщатед?
Раф пожимает плечами. Это всегда плохой признак, когда он так делает.
– Итеркджирраи, ж фли аро эжиниро, уда э дал, фда шимйы салзмиск ронсадесаж гмасенэид иба золюд. Уде знекдэзй зоресе, саданйи э риба экднифоядкю жнилю ад жнилире, жйпжорй фокдья жакзалерореы, саданйи знанйжоядкю ксжап гмасотэ, ра «динюядкю зне зинилихирее».
Хех, Раф забавно смотрится, когда изображает пальцами кавычки в воздухе.

– О фда рокфид знезотсаж? Э рии икд сосеи-регэт знитзамавирею аге щ знеферощ?
– Ресосещ, – я чувствую усталость. Я думаю, в чае было какое-нибудь успокаивающее или снотворное, потому что я внезапно тяжело оседаю, чуть ли не падая на Синего. Раф забирает у меня пустую чашку. Не то, чтобы я особо сопротивлялся при этом. Не думаю, что я на самом деле ее удерживал, скорее, она просто качалась у меня на ладони. – Тожой ю адрикэ уда жреп. Зазйдоыкю ктимод дос, фдагй ар покрэм.
– Ноч, дй ри лаб гй знерикде мто е церэ замэфци? Ю щацэ зинигердажод илэ нэсэ, знивти фил ар покрид, – послушайте, если уж вы так старались меня опоить, то лучше сейчас замолчите, чтобы я мог, наконец, заснуть. Хей, ну а массаж-то зачем прекращать? Синий выбирается из под меня и укладывает меня так, что я лежу, вытянувшись на кровати на животе. Так удобно. Он даже вытаскивает из-под меня одеяло и укутывает меня. Спасибо, Синий. – Кзокега, Ноч. – Ну зачем вы опять разговариваете? Разве я вас уже не попросил замолчать? Лед? Он холодный. Полагаю, в этом-то и есть его смысл.

Я зеваю в подушку. Синий снова собирается перебинтовывать мою руку. Черт, мне надо прекращать так с ней обращаться. По крайней мере, теперь я знаю, что у него хорошо получается оказывать первую помощь. Интересно знать, там на этот раз на самом деле перелом или трещина? Я даже не помню, чтобы ударялся обо что-нибудь рукой во время своего аварийного падения. Возможно, я просто резко дернул ею, что и привело к травме. Я очень надеюсь, что так оно и есть. Если я действительно сломал руку, то мне будет трудновато разбить доктору Сака лицо при нашей следующей встрече. Наверное, я мог бы удовольствоваться пинками, но это будет совсем не то.

Синий делает все так осторожно и бережно, что я даже не понял, когда он успел закончить с моей рукой. Я даже не чувствовал, как он ко мне прикасается. Это странно. Должно быть, в том чае был какой-нибудь мышечный релаксант или ингибитор. Это ощущение отстраненности, которое окутывает меня сейчас, скорее всего вызвано каким-нибудь седативным средством. Оно недостаточно мощное, чтобы полностью меня вырубить, но все же заставляет чувствовать себя слегка не в своей тарелке. Хмм… вызывает усталость и заставляет расслабиться? Могу поспорить, они пытаются сделать так, чтобы я заснул, и на самом деле я не буду отрицать, что на данный момент это просто великолепная мысль.

…

Как долго я спал? Я моргаю, открывая глаза, и какое-то время таращусь на кирпичную стенку, потом зеваю и медленно перекатываюсь на панцирь. Не думаю, что очень долго, скорее всего, пару часов. Самое большее, пять. По моим ощущениям, я проспал не больше того. Немного странно, что они решились оставить меня одного. Я был уверен, что мне впредь не дадут и шагу ступить без того, чтобы кто-нибудь за мной не приглядывал.

Судя по звукам, кто-то внизу что-то готовит. Ага, живот, я тоже проголодался. Может, я уговорю того, кто там готовит, выделить мне достаточное пространство, чтобы я мог сделать себе бутерброд или еще что-нибудь такое. Я откидываю одеяло и медленно встаю, все время придерживаясь за кровать. Меня больше не шатает. Это определенно улучшение по сравнению с тем, что было раньше. Наверное, я начинаю переносить наплывы воспоминаний все легче и легче с каждым разом, как восстанавливаю в памяти кого-то еще. Если это так, то мне остается вспомнить только Синего, Леди и Черноволосого. Надеюсь, когда я буду их вспоминать, ощущения будут менее болезненными. Голова все еще ноет после того, как я вспомнил Майки.

Я выхожу из комнаты Синего и подхожу к перилам. Хмм… все в сборе. На кухне возится Майки. Я так и не понял, что заставило меня ударить его. Я был очень расстроен из-за того, что он мне наговорил, но он был не единственный, кто участвовал в той ссоре. Синий и Раф тоже вставили свои пять копеек. Майки просто нанес добивающий удар и оказался тем, на ком я выместил весь свой гнев. Я не должен был его бить. Судя по тому, как он двигается, с ним все нормально, так что думаю, он не сильно пострадал от моего внезапного нападения. Мне нужно спуститься туда и извиниться перед ним, но будет ли он меня слушать? Да, он не откажется. Это же Майки, и он всегда относится с огромным снисхождением к чужим проступкам и готов простить любого.

Недолго думая, я прыгаю через перила, что безумно глупо с моей стороны. Мне нужно было подумать о том, как лекарственные вещества в моей крови воздействуют на мои движения, прежде чем прыгать со второго этажа. В ту минуту, когда я попытался сгруппироваться при приземлении, мои ноги просто подломились и я рухнул на пол, тупо уставившись на потолок над собой. Ага, молодец, Эйнштейн. Майки стоял ко мне спиной, когда я спрыгивал, и теперь он вертится по сторонам, пытаясь разглядеть источник шума. Да, Майки, ты услышал, как я приземляюсь, не надо делать такое удивленное выражение лица.

– Щиы, Уызнем, Тар затрюмкю! – он помаргивая смотрит на меня пару секунд. У меня нехорошее предчувствие, что он собирается надо мной похихикать. – Еме кзэкдемкю! – Майки, если ты еще раз так заорешь у меня над ухом, ты об этом пожалеешь. Он протягивает мне руку и, не прилагая особых усилий, поднимает меня с пола. Если он смог практически поднять на одной руке вес моего тела, то, скорее всего, с ним все в порядке. Во всяком случае, я не думаю, что он даже поморщился. Правда, я не смотрел. – Дй сос, Тар? Фэжос, диги залавид, икме дй гэтиц знепилмюдкю ро рабе, о ри ро зоршен.

Я напускаю на себя озабоченный вид (на самом деле, мне не пришлось его изображать), показываю на его живот и жду, что он мне ответит. Он пару раз растерянно моргает, прежде чем до него доходит, что я имею в виду, и машет рукой в сторону, словно говоря, что это все ерунда. Может, физически, он и в полном порядке, но я не могу отделаться от мысли о том, что происходит в его душе. Мы все через многое прошли, и шрамы от ранений остаются не только на теле, и чем больше мы можем этого избежать, тем лучше. Это небольшое происшествие может показаться незначительным, но после нескольких таких случаев неизвестно, во что это может вылиться.

Я легонько постукиваю пальцем по своему виску, но в ответ получаю только недоуменный взгляд. Давай, Майки, я знаю, что ты понимаешь, что я имею в виду. Не притворяйся глупым, я знаю, что это не так. Я почти вижу, как в его глазах загорается лампочка. Он изображает, как будто прислуживает за столом, подавая что-то кому-то (изображая даже невидимое полотенце на локте и поднос в руках), а затем показывает на себя. Что?! Нет!!! Ты ничего такого не сделал, чтобы заслужить удар в живот.

Я отрицательно мотаю головой и хватаю его за плечи, сердито и пристально глядя ему в глаза. Черт, хотел бы я говорить так, чтобы он меня понял!
– Никогда НИ ЗА ЧТО не позволяй мне так себя бить, Майки. Если я когда-нибудь хотя бы попытаюсь тебя ударить, пожалуйста, уложи меня любым способом. У тебя есть мое разрешение на это, а если Раф хотя бы попробует врезать тебе по затылку за такое, тогда я оттащу его в додзё и покажу ему пару-другую приемов, как надо драться. Понял меня, Майки? – я слегка встряхиваю его. – Не позволяй мне больше делать такого.
Конечно, я знаю, что он не понял ни слова из того, что я ему только что сказал, но сам факт того, что я это высказал, заставляет меня чувствовать себя намного лучше. Очевидно, что Майки уже простил меня за мое нападение на него, но теперь и мне будет легче находиться с ним рядом.

Он улыбается мне своей фирменной кривой ухмылкой, и я не могу не улыбнуться в ответ.
– Иди сюда, – я тяну его к себе и обнимаю, и он обнимает меня в ответ. Правда, это больше похоже на то, как он тискает плюшевого медвежонка, но это я как-нибудь переживу. Удивительно, но мои ребра не ноют от боли. Интересно, почему, я думал, что снова повредил их во время своего жесткого приземления. Может быть, пострадало только мое запястье. Тогда можно считать, что мне повезло. Кроме шуток.

– Лалирд тмю чада, – ой, похоже мы собрали толпу зрителей. Все смотрели, как мы (ну, по большей части я) мирились друг с другом. К вопросу о неловких ситуациях. Я прямо чувствую, как у меня заполыхали щеки. О да, ощущение, как от ожога.
– Ноч! Уда ви лаю чнопо! – надо думать, Майки таким способом не смутить. Он может справиться практически с чем угодно, и при этом не чувствовать себя неловко.
– То, рад й вир и лаб ии ксопод, дос фда ю жпюм ерешеодежэ ро кигю е ксапом ии по дигю.
А Раф, надо думать, позаботится о том, чтобы последнее слово осталось за ним в любом разговоре. Разве он не может хотя бы раз прекратить обсуждение первым? Ну конечно нет. Тогда он не был упертым сорви-головой, из-за которого Синий порой лезет на стенку. Интересно, почему хмурится Леди, и почему она так быстро кидается к рабочему столу, заваленному кипой медицинских журналов и распечаток. Я чувствую, что на мне только что ставили какой-то опыт, а я об этом даже не подозревал.

Все снова расходятся в разные сторону по своим делам. Синий и Сплинтер снова отходят к столу, разговаривая о чем-то с Леди. Возможно о том, что только что произошло на кухне между мной и Майки. Раф и Черноволосый направляются к телевизору, который работает с выключенным звуком, на экране идет что-то вроде рекламы дезодоранта. Эммм… а мне чем заняться? Майки, очевидно, занят приготовлением обеда, интересно, удастся ли мне убедить его помочь ему, или он выгонит меня из кухни, как это раньше делали Синий и Сплинтер.

Кажется, он не особенно счастлив, когда я предлагаю ему свою помощь, но затем он улыбается и вытаскивает морковку из холодильника, дает мне семь штук, а остальные убирает обратно. Почистить морковку у меня получится довольно легко. Я готовлю не лучшим образом, но в таком деле, как почистить и порезать овощи, трудно напортачить. Конечно, если удастся не порезаться при этом ножом для чистки овощей или обычным. Ладно, морковь почищена и… порезать ее поперек? И это можно. Не знаю, что за песенку он мурлычет, но лучше бы он перестал, она реально раздражает. Ладно, шеф, дальше что? Порезать так же сельдерей? Уже в процессе.

Не знаю, как долго мы работали в молчании. Ну, Майки так и продолжал напевать все ту же привязчивую песенку, но кроме этого между нами повисла тишина. Стук тарелок, которые мы складывали вместе, не считается. Это молчание между нами угнетает меня. Жаль, что я не могу заговорить и разрушить его, как бы странно это ни звучало, исходя от меня. Обычно мне нравится тишина и молчание почти так же сильно, как мастеру Сплинтеру и Синему.

Поднос с сыром и крекерами в одну руку, большую миску с сырными шариками в другую, и я иду вслед за Майки по направлению к телевизору.
– Ронат, ито знецмо! Зниснохоыди рознюбод лапбе, мэфци заицди е закладнеди, сос тнэбеи жзиодйэояд кжае лапбе ж мит!

Он хотя бы раз может сказать что-нибудь негромко? Я ставлю свои тарелки рядом с его и снова направляюсь на кухню за тарелкой с хотдогами и еще одним рулоном бумажных полотенец. В прошлый раз, когда мы вот так объедались крылышками с медом, мы потом целую вечность не могли вывести пятна с масок. Может, полотенца помогут это предотвратить.

Я передаю хотдоги через спинку дивана Леди, которая протягивает руку за тарелкой, и кидаю полотенца Синему. Сплинтер уже устроился в своем кресле, а Раф и Черноволосый пододвигают все на кофейном столике, чтобы освободить место под хотдоги. Хоккей? Мы будем смотреть хоккейный матч? Ну, наверное, это не так плохо, как если бы мы собрались смотреть одну из мыльный опер Сплинтера, но все же… Мне не особо интересно наблюдать, как толпа излишне мускулистых мужиков в нелепых костюмах пытается до полусмерти избить друг друга своими палками, вколачивая противников в лед и в бортики. Реально, в этом нет ничего познавательного. Стоп. Мы что-то пропустили. Что мы забыли? А, ну да, напитки!

Из колонок стереосистемы доносятся громкие радостные вопли. Судя по реву зрителей и тому, что и Раф, и Черноволосый подскакивают с дивана, их команда только что забила шайбу. Хей, погодите-ка минутку. Разве у Черноволосого в руках не было большой миски с… ОЙ! Блин! Это была моя макушка!
– Кейси Джонс, ты идиот! Это больно!

Секундочку…

– …Гунгала!!!

Краем глаза я замечаю, как Кейси с размаху опускает обе бейсбольные биты, одной разбивая пурпурному дракону голову, а второй ломая ему плечо. Пожалуйста, скажите мне, что он не убил того парня. Я сегодня не в настроении убирать за ним место преступления. Я проворачиваю свой бо, отбивая обрезок трубы, нацеленный мне в голову. Резкий пинок в грудь, и этот парень отправляется в полет прочь от меня.

– Кейси! Давай полегче! Я не собираюсь снова разруливать твои проблемы!
Он оборачивается что-то ответить, но тут же на его лице появляется встревоженное выражение. Я разворачиваюсь даже прежде, чем он кричит мне «Берегись!». Черт! Я боком к нападающему, я не успеваю увернуться или поднять шест, чтобы хоть как-то блокировать удар. Мне в голову летит металлический складной стул, у меня есть способ его блокировать, но это будет чертовски больно. Я пригибаю голову и выставляю вперед плечо, подняв его как можно сильнее. Большая часть удара должна, таким образом, прийтись на панцирь. Ох! Я чувствую, как металлические трубки изгибаются и коробятся от соприкосновения с моим панцирем. Уффф! Я на земле, и плечо горит огнем. Черт, только не говорите мне, что этот парень сломал мне плечо.

– Донни!!! – похоже, Раф видел, что произошло. У него получится добежать до меня, прежде чем этот придурок решит еще раз огреть меня своим стулом? Сомнительно. Видимо, стул практически развалился на части от удара о мой панцирь и плечо. К сожалению, у его остова оказались острые шипастые края, которыми противник вполне может меня проткнуть. Ладно, я могу принять удар или два. Эти металлические шипы недостаточно длинны, чтобы вонзиться глубоко. Хотя все равно будет больно. Мне нужно просто остаться на животе и принять удар на панцирь, и молиться, чтобы он не врезал мне этой штуковиной по голове.

– Хеееейяаааа! – в мою сторону летит хоккейная клюшка. Кейси когда-нибудь следует пойти в профессиональный спорт. Возможно, после того, как он закончит избивать бандитов на улицах Нью-Йорка. Я выскажу ему это соображение в следующий раз, когда он будет смотреть хоккей. Для него это будет замечательный выбор рода занятий, где он сможет сделать карьеру. Клюшка прилетает прямо в грудь мистеру Пурпурная Кефаль*, и Кейси использует силу удара, чтобы закрутить этого гада вокруг своей оси и послать его на приземление в группу его дружков. Кто сказал, что хоккейная клюшка не может быть оружием? В умелых руках любой предмет может стать опасным. Только посмотрите, как Майки может метнуть чугунную сковородку…

– Дон? Ты в порядке, приятель? – да, у меня всего лишь возможно сломанное плечо и еще более сильная головная боль, чем прежде, спасибо, что спросил.
– Пять минут штрафа за игру высоко поднятой клюшкой, – бормочу я, пытаясь оттолкнуться от земли здоровой рукой и подняться. В край моего панциря позади шеи внезапно вцепляется рука, и меня рывком поднимают на ноги. Ох ты, мир вокруг кружится…

Он еще мгновение придерживает меня за панцирь, чтобы удостовериться, что я уверенно стою на ногах, прежде чем отпустить меня.
– Как насчет того, чтобы ты отсидел это наказание на скамейке запасных вместо меня, а мы с Рафом разберемся тут с оставшимися проблемами.

Позади меня слышится легкий шорох. Ко мне подходит Раф, он быстро окидывает взглядом мое плечо которое я сжимаю здоровой рукой, и что-то неразборчиво рычит, уставившись тяжелым взглядом на остатки банды, собравшейся в этом складе. Наверняка он или велит мне отойти в сторонку, или обещает скорую расправу тем, кто еще остался цел.

– Кейси, если только ты кому-нибудь из них врежешь за меня…

Кейси?

– …Может, ты перестанешь дергаться?
– Если ты перестанешь пытаться меня уколоть, тогда я не буду дергаться.

Я вздыхаю. Это уже начинает раздражать.
– Кейси, если ты не прекратишь ерзать, я позову сюда Рафа, чтобы он тебя держал. Выбор за тобой.

Ну да, жалобный взгляд у Кейси получается не хуже, чем у Майки, но разбитая губа и фингал под глазом портят все впечатление.
– Кейси, не делай такое лицо. Если бы ты и Раф прекратили бросать вызов каждому бандиту в Ист-сайде, тогда мне не пришлось бы сейчас тебя латать, – мне это уже действует на нервы. – А теперь сиди спокойно и дай мне сделать тебе укол от столбняка! – я снова тянусь за его рукой, но прежде чем я успеваю поднести иголку к коже, он отдергивает руку в сторону. Да блин! – Кейси Джонс, сиди смирно!

Он все еще пытается увернуться от меня? Ну все, мое терпение лопнуло. Чтоб его.
– Кейси, если ты не будешь делать то, что я тебе говорю, тогда отправляйся в больницу и пусть тебя там осматривает настоящий врач. Ему, по крайней мере, за это платят, – хорошо, теперь он, хотя бы, обращает внимание на мои слова. – Иди сюда, – он нерешительно подходит ближе. – Теперь дай мне свою руку, – его трясет, ну кто бы мог подумать, что большой крутой парень, такой как Кейси, боится уколов. Это просто смешно.

По крайней мере, на этот раз он позволяет мне мазнуть по его бицепсу ваткой со спиртом. Он все еще дрожит как осиновый лист. Нужно отвлечь его внимание от укола, тогда ему будет легче выдержать весь процесс. Хмм… чем его отвлечь, у нас не так много общих интересов. Вот хорошая идея, я заставлю его использовать непострадавшие еще клетки головного мозга для обдумывания темы, совершенно не касающейся шприца в моей руке.
– Я никогда не говорил тебе «спасибо», да?
– А? – да, Кейси, ты красноречив. Я не смотрю на шприц, вместо этого перевожу все свое внимание на его лицо.
– За то, что ты присматриваешь за Рафом, когда он решает пойти поразвлечься.
Кейси слегка пожимает плечами.
– Да было бы за что благодарить, приятель. Он всегда знает, как хорошо провести время.

Кейси, в этом нет ничего смешного.
– Не шути, Кейси. Я серьезно. Если бы не ты, то думаю, Раф бы не выбрался из половины передряг, в которые влипал. Ты всегда прикрываешь его панцирь так что… спасибо, что присматриваешь за ним.
Он вздыхает и на минуту отводит взгляд в сторону, прежде чем снова посмотреть на меня.
– Если уж мы собираемся вести сентиментальный разговор на тему «спасибо за все, что ты для меня сделал», тогда мне тоже следует тебя поблагодарить, – я чувствую, как у меня удивленно приподнимается бровь, но не успеваю ничего сказать, потому что Кейси продолжает. – Дон, спасибо тебе, что ты помогаешь моему лучшему другу находиться в здравом уме.

В здравом уме? Он реально думает, что Раф в здравом уме?
– Кейси, я не знаю о…
– Хочешь знать, сколько раз, приходя ко мне, он просил меня напомнить ему о том, чтобы он сделал для тебя что-нибудь особенное? Знаешь, сколько раз он говорил «если бы не Дон» или «слава панцирю, там был Дон»? Парень, ты его спасательный трос. Ты тот, к кому он может прийти и часами возмущаться и бушевать, когда у него не получилось выпустить пар на головорезах или боксерской груше. Ты всегда готов его выслушать в отличие от других, и ты можешь отговорить его от самых безумных выходок. Так что возвращаясь к началу разговора, спасибо.

М-да, такого я действительно не ожидал. Приятно знать, что Раф на самом деле ценит то, что я трачу кучу времени, слушая его возмущенные рассуждения о несправедливости в этом мире.
– Не за что, Кейс.

Он нахально ухмыляется, но почти моментально снова становится серьезным. Какого черта? Кейси, еще осталось невысказанным что-то сентиментальное? Может, мне стоило дать ему поменьше обезболивающего. Думаю, он слегка не в себе.
– Хей, можешь мне кое-что пообещать?
Я выпрямляюсь и встаю рядом к кроватью, глядя на него сверху вниз.
– Конечно. Что такое?
– Если со мной что-нибудь случится, ну, типа что-нибудь плохое, ты сможешь присмотреть за ним, когда он решит отправиться искать приключений?

Я не могу сдержать грустную улыбку. Я знаю, что когда-нибудь мне не придется больше латать одного из них, и я чертовски надеюсь, что этот день никогда не наступит.
– Только если ты мне пообещаешь выслушивать его, если что-то случится со мной.
– Можешь на это рассчитывать, – мм, мы даже пожмем руки на это соглашение? Да, Кейси абсолютно серьезен. – Ну так что, ты собираешься делать мне укол или мне так тут и болтаться всю ночь?

Теперь улыбка на моем лице совсем не похожа на грустную. Я поднимаю пустой шприц и даже трясу его, чтобы показать Кейси, что он действительно пуст.
– Я его уже сделал.

– Дурацкие ниндзя…

Ненормальный, который разгуливает по городу в хоккейной маске и дерется хоккейной клюшкой.

…– КЕЙСИ!!! Мы все умрем! Мы все умрем! Мы все умрем! Мы все умрем! Мы все умрем! Мы все умрем! Мы все умрем! Мы все умрем! Мы все умрем! Мы все умрем! Мы все умрем! Мы все умрем! Мы все умрем! Мы все умрем!
– Расслабься, приятель! Все с нами будет норм! И прекрати орать мне на ухо!

Ага, перестань орать, как будто я сейчас не погибну, размазавшись по всему тротуару. Как будто мы не несемся на мотоцикле на скорости под двести, петляя по улицам, с кучей пурпурных драконов на хвосте, которые горят желанием нас прикончить. А, и мотоцикл ведет Кейси Джонс. Не, конечно я в полной безопасности, и смерть мне не грозит. Совсем никакой опасности. А Майки король Англии.

О черт… это фура? Она сдает назад? А почему бы и нет? Эта ночь просто не может стать еще хуже. Туша грузовика блокирует выезд из переулка. Круто, мы в ловушке, и скоро нашим и так уже изрядно побитым задницам достанется еще больше. Вот радость-то. По крайней мере, теперь Кейси сбросит скорость… вот прямо сейчас… ОН ЧТО, ПРИБАВИЛ ГАЗУ?!

– Кейси! Стой!
– Достань свой бо и держи его вдоль нас! – какого черта, зачем он хочет, чтоб я это сделал?! Он маньяк-самоубийца! Если я когда-нибудь снова увижу Рафа, я ему врежу за то, что велел нам удирать на харлее Кейси. – Я видел это в кино! Верь мне! – в кино?! Как будто мне от этого стало легче. Мне не нравится мысль, что придется держаться за него только одной рукой, но мне надо достать свой бо. Кейси, может, и идиот и иногда маньяк, но я не могу отрицать, что в девяноста процентах случаев, когда он вытворяет нечто безумное, это срабатывает. Обычно. Ладно, я держу бо вдоль нас. – Держись крепче!

Вырвавшийся у меня вопль в любой другой ситуации смутил бы меня самого, но сейчас его полностью заглушили звуки шин, трущихся об асфальт, и тормозов. Байк разворачивается, накреняется и почти ложится набок, но почему-то не падает. Должно быть, это как-то связано с очень широкими шинами. Байк плавно проскальзывает под грузовиком, Кейси с коротким рыком снова его выпрямляет и каким-то образом мы продолжаем двигаться. Я без сил роняю голову, утыкаясь лбом в его плечо. Думаю, мой желудок остался где-то под грузовиком, а сердце застряло в горле.

– Видишь! – кричит он мне через плечо против ветра. – Я тебе говорил, все будет норм!..

Человек, по сравнению с «подвигами» которого некоторые выходки Рафа кажутся невинными играми в детской песочнице.

…– Ой! – черт, зачем я только на это согласился?

– Донни! Я не думал, что ты появишься так быстро.
Он хватает меня за руку чуть выше локтя, и это единственное предупреждение перед тем, как он с силой дергает меня вверх, ставя на ноги. Он мог бы быть и поаккуратнее, помогая мне, или в его намерения входило вырвать мне руку из сустава? Супер, теперь кроме шишки на голове у меня еще и плечо ноет.

– Ты сказал, что у тебя сломалась микроволновка, и ты сидишь голодный, – я роюсь в сумке и вытаскиваю контейнер с еще горячими макаронами с сыром. – Держи, это тебе велел отдать Майки, после того как сделал пару замечаний о том, что некоторые не могут ничего приготовить без микроволновки. Ешь, пока не остыло, – он выглядит очень нервным, это объясняет, почему он гонял шайбу в собственной гостиной. – Ну, так почему ты пытался убить меня, зарядив в меня шайбой?

– Как я уже говорил, я не думал, что ты появишься так скоро, – он крутит в руках пластиковый контейнер с едой, словно не зная, зачем он нужен. Что с ним стряслось? Как только я разберусь с его микроволновкой и пойду домой, я позвоню Рафу и попрошу его прийти и проведать своего приятеля. Их общение друг с другом похоже на взаимоотношения близнецов, это должно помочь Рафу выудить у Кейси, в чем его проблема. – Так, теперь давай я посмотрю, что там с твоей микроволновкой…

Я поворачиваюсь, чтобы направиться в то жалкое недоразумение, которое он называет своей кухней, но его рука тут же оказывается на моем плече, и он снова разворачивает меня лицом к себе.
– Дон, с моей микроволновкой все в порядке. Я… я просто хотел с тобой поговорить наедине и это единственный повод, который пришел мне в голову.

Тааак, очень-очень странно. Мы с Кейси общаемся достаточно редко. Мы действительно проводим время вместе только тогда, когда работаем над мотоциклами, или отправляемся «разбивать бандитам головы». О чем он вообще может хотеть со мной поговорить, тем более наедине?
– Эмм… ладно. Наверное.

Он запускает пятерню в волосы, это плохой признак.
– Слушай, Дон, я… мне… ну, ты же знаешь про все на свете, и я просто подумал… не мог бы ты объяснить мне как… эмм… ну, знаешь… как сказать девушке, что ты ее любишь?

Че-го? Кейси просит у меня совета в любовных отношениях? Какого черта он думает?
– Кейси, с какой стати ты вообще решил, что я могу объяснить тебе что-то подобное?
– Ну, ты же на самом деле все знаешь…
– Кейси, я знаю далеко не все, выкинь эту мысль из головы. И я понятия не имею о социальных взаимоотношениях между людьми, когда они влюблены друг в друга. Если кто-то из нас и имеет общее представление об этом, так это мастер Сплинтер, хотя я сомневаюсь, что мыльные оперы первоначально предназначались для обучения отношениям.
– Ну же, бро. Не бросай меня без ответа.
– Мне очень жаль, Кейси, но я честно не имею ни малейшего представления о том, как сказать что-либо подобное девушке, – шансы, что кто-нибудь из нас когда-нибудь найдет такую девушку, чтобы действительно задуматься, как ей сказать о своих чувствах, не слишком велики. Такая девушка была бы одна на миллион.

– Нет, ну если бы ты реально захотел признаться девушке в любви, что бы ты сказал?
Я не могу удержаться от вздоха и закрываю лицо ладонью. Кейси иногда может быть таким упрямым, что на его фоне даже Раф кажется уступчивым.
– Я бы просто был самим собой. Конец обсуждению.
– Дон, мы обо мне сейчас говорим.

Да, я в курсе. Не напоминай мне.
– Вот именно, веди себя естественно. Это самый лучший совет, какой я могу тебе дать. Если девушка тебя любит, то она любит тебя такого, какой ты есть, а не каким притворяешься. Поверь мне, Кейси, будь самим собой. Как бы то ни было, какой леди так посчастливилось, и почему ты хотел поговорить об этом именно со мной?..

Друг.

Названный брат.

Борец за справедливость.

И полный псих.

– ТАР!!!
О черт, неужели опять. Два раза за день с перерывом всего в восемь часов? Я едва успел оправиться от того, что вспомнил Майки, а теперь на меня свалились еще и воспоминания о Кейси? Ничего удивительного, что моя голова, судя по ощущениям, раскалывается пополам. Наверное, так оно и есть. Я не думаю, что это полезно для здоровья, подвергать свой мозг такому напряжению. Оох, пол движется или меня шатает… я падаю, и меня тут же подхватывают чьи-то руки и медленно опускают на пол, а все вокруг погружается в темный водоворот. Я даже не собираюсь пытаться сохранить сознание на этот раз. Единственное, что меня интересует, это… проснусь ли я… снова… на диване…


* Дон цитирует известную фразу «Desperate times call for desperate measures» («Отчаянные времена требуют крутых решений»)
*Кефаль – морская рыба. Дон мысленно оскорбляет одного из банды пурпурных драконов, называя его пурпурной кефалью.

Тааак, он вспомнил Кейси))) Уже радует, настроение пошло в плюс))) спасибо, мне не хватает сейчас позитивных моментов))))
Спасибо Х)

*учитывается нафег* Мы все умрем! Мы все умре... Кхм, пардон... Новая глава! Новая глава! *затискал @Kifanya*

Оооо!!! новая главочка=) огромнейший пасяб=)

*после прочтения*
Нифига себе скучная!!!
Пощечину старшему брату залепил, на Рафе покататься успел (причем и на Лео тоже), Майки в живот зарядил, пробежал марафон по лестнице, получил офигенный массаж и выспался как следует...
После помирился с младшим и вспомнил чудака Кейси...
Неее, для кого как, а для меня что-то она не особо-то скучная (хотя, дорогой переводчик, вам виднее=))
Следующая будет наверняка Эйприл...
Эх, ждем-ждем=)

Когда же будет Лео. Несправедливо, если он вспомнит о нем самым последним(

  Сообщение от SickRogue 

Когда же будет Лео. Несправедливо, если он вспомнит о нем самым последним(

Да, согласна, будет несправедливо по отношению к Лео... Старший брат как-никак, хоть и не по крови...
Но если все-таки будет последним, то это должно быть что-то определенно офигенное!!! Чтобы аж на слезы прорвало у читателей=)

От автора: Okay, everyone has been wondering why I've had Don remember the characters in the order that they are in and no it doesn't have a thing to do with Don's relationship with his family. All of Don's 'relapses' have and will be based on something that has reminded him of a particular family member (Raphael – Blood; Splinter – Training; Michelangelo – Skateboarding; Casey – Casey's natural clumsiness and not thinking). His memories are coming in no particular order, they're just happening at random. Really it's totally random. To decide the order of who was remembered when I put everyone's names in a hat and plucked them out.

Ну, все спрашивали, почему я заставила Дона вспоминать родных именно в таком порядке, и нет, это не имеет ничего общего с взаимоотношениями в их семье. Все вспышки воспоминаний Дона были и будут основаны на чем-то, что напоминает ему о каждом конкретном члене семьи: Рафаэль - кровь, Сплинтер - тренировки, Микеланджело - скейтбординг, Кейси - его врожденная неуклюжесть и безбашенность. Его воспоминания происходят не в каком-то определенном порядке, они абсолютно случайны. Действительно случайны. Чтобы решить, в каком порядке он будет их вспоминать, я положила в шляпу бумажки с именами и вытаскивала их.




Следующая глава чуть позже. Чем дальше в лес, тем толще партизаны... то есть, чем ближе к концу, тем длиннее главы. В следующей 21 страница.

Глава 19. Старшие брат и сестра


Хммм…

Ох… черт…

Моя голова…

С каких это пор оркестр уличных музыкантов устраивает репетиции в моей голове? М-да, глупый вопрос. Они там с тех самых пор, как я очнулся в комнате с металлическими стенами. Кстати, как давно это было? Несколько дней назад? Кажется, что прошли годы.

Хей, секундочку. Где это я? Это определенно не диван. Ничто не врезается в мою руку, панцирь или бок. Ощущения такие, словно я лежу в постели. По крайней мере, здесь намного удобнее, чем на неровной поверхности дивана. Мм… а еще я укутан теплым одеялом. Я могу привыкнуть, что меня так балуют. Хей… а что это за свист? Он очень слабый, но сильно раздражает. Совсем как та муха в моей мастерской, которая, кажется, возрождается снова и снова, не имеет значения, сколько раз я ее прихлопывал. Надо будет сказать Майки, что это на самом деле призрак мухи, тогда он несколько дней будет держаться подальше от лаборатории, избегая встречи с «призраком», и я смогу, наконец, спокойно поработать, не оставаясь до двух ночи.

Мне надо пошевелиться, встать, или просто вообще что-нибудь сделать. Кто-то должен быть рядом со мной (сомневаюсь, что они охотно оставили бы меня одного после приступа), и мне надо показать им, что я очнулся, чтобы они успокоились. Если в этот раз все было так же, как во время предыдущих случаев, то я сомневаюсь, что реакция моей семьи снова сильно отличалась от паники. На самом деле, я не помню, что произошло после того, как я вспомнил Кейси. Я помню, что кто-то что-то сказал, и еще как меня подхватили чьи-то руки, когда я падал, но кроме этого ничего. Но наверняка, как обычно, поднялась всеобщая паника, и они принесли меня сюда, где бы это «здесь» ни было. Это моя комната? Нет, вроде непохоже. Мне здесь как-то не по себе, как будто обычно я не люблю находиться в этом месте. А что за хрень у меня на лице? Она слишком тесно прилегает, и почему я ощущаю движение воздуха только вокруг своего рт…

О… черт…

На мне кислородная маска…

Какого черта, что произошло?! Почему меня подключили к аппарату искусственной вентиляции легких?! По крайней мере, теперь я знаю, где я: я в больничной палате в своей мастерской. Это единственное место в убежище, где я держу несколько резервуаров с кислородом, как раз для таких случаев. Раф должен быть где-то поблизости, я говорил ему, что резервуары нельзя выносить из этой комнаты, и что больного, подключенного к аппарату, нельзя оставлять одного. Случай, когда Майки случайно сшиб один из резервуаров, и он рванул так, что в стене образовалась дыра, а игровой автомат с пэкменом был полностью уничтожен, послужил наглядным примером, чтобы Раф надолго запомнил эти правила.

Ладно, надо успокоиться, нет никакого смысла разводить панику только из-за того, что мне на лицо надели кислородную маску. Должно быть, у меня были проблемы с дыханием. Это вполне объяснимо, такие перегрузки, которые испытывает мой мозг после каждого воспоминания, рано или поздно должны были повлиять на некоторые самые базовые мозговые функции. Значит ли это, что следующее воспоминание скажется на сердечном ритме? Вот это пугающая мысль. Так, решено. Сегодня больше никаких активных попыток припомнить кого-нибудь. Леди и Синему придется подождать до завтра, чтобы я их вспомнил.
Хмм? Я чувствую, как к моему горлу сбоку прикасается чья-то рука. Кто-то замеряет мой пульс, и судя по длинному нетерпеливому вздоху, это рука Рафа.

– Жки ихи ресосещ еплирирей. Зафилэ ар ресос ри афридкю? – он убирает руку, и я слышу, как ножки стула со скрипом проезжают по полу, когда он плюхается обратно на свое место.
– Лавид, икме гй дй ри знажинюм иба зэмк совтйи тжи лерэдй, диги гй ри сопомак, фда жнилю етид дос литмирра? – давай, Кейси. Заставь Рафа успокоиться. Если бы он не сидел здесь, присматривая за мной, то по-любому был бы сейчас в додзё, выколачивая дух из бедной беззащитной боксерской груши. Давайте же, глаза, открывайтесь!
– Эсэке лирю по зоршен, – давай же… ну же… Да что там, клею налили, что ли? Ну еще… да! Я их открыл! Теперь осталось только сфокусировать взгляд хоть на чем-нибудь… – Ю знакда щафэ, фдагй ар афрэмкю.

– Дабто кладне гйкднии, засо ар ещ краж ори поснйм, – думаю, что стул полетел на пол, потому что шум получился внушительный. Ух ты, посмотрите-ка, уникальный и эксклюзивный шанс рассмотреть лицо Рафа вблизи. Как раз то, что необходимо каждому первым делом с утра. По крайней мере, он сейчас не сердитый.

– Привет, Рафи, – ох, на это потребовалось очень много сил, хотя я всего лишь едва слышно пробормотал два слова. Думаю, теперь я могу закрыть глаза и с чистой совестью снова заснуть…
– Сиык, дохе кято Уызнем. Ар эви кражо покйзоид, – блин, Раф. Прекрати похлопывать меня по щеке. Я хочу спать. – Рэ ви, Тарре. Знакда задинзе риксамса лерэд, ри покйзоы. Жад дос, – ладно, ладно. Я тебя понял. Ты хочешь, чтобы я пока не засыпал. Надеюсь, ты знаешь, что это все равно ненадолго, да?

Хей, а вот и Леди. Какой сюрприз. Черт, у нее руки холодные.
– Фда дй эви знажинем? – эмм… ты ведь в курсе, что Раф уже замерял мой пульс, правда?
– Иба зэмк, – он передает ей стетоскоп. – О задал гйм кмецсал порюд дил, фдагй ри тод илэ покрэд, е гамци рефиба ри экзим.

Она понимающе хмыкает и вставляет оливы стетоскопа в уши, грея диафрагму в руке. Слава панцирю, а то эта штука может быть очень холодной. Хей, здесь уже собрались и все остальные. Я даже не знал, что так много народа может набиться сюда одновременно. Ну, Майки наполовину висит на плечах Синего и Кейси, но он все равно в комнате, так что его тоже можно считать. Вроде как. Блин, как же я устал. И конечно, стоит мне закрыть глаза, как я тут же получаю легкую пощечину от Рафа. Естественно, мне не больно, но я все равно сердито на него смотрю, а он только насмешливо приподнимает бровь в ответ. Вот только не надо меня сейчас злить, Раф. Я чувствую себя слишком измученным, чтобы еще разбираться с тобой.

Ааа! Я не могу сдержаться и слегка дергаюсь в сторону, что заставляет мои и без того усталые мышцы заныть с новой силой.
– Она все равно холодная, – бормочу я, отворачиваясь от Леди. Она снова опускает стетоскоп мне на пластрон, после того как отдернула его в сторону, когда я вздрогнул. Наверное, она решила, что я ей сейчас руку оторву или что-то еще в этом роде. Как будто бы. Я не думаю, что был бы способен ранить ее, даже если бы превратился в дикое чудовище и разнес ее квартиру.

Я вздрагиваю, когда в моей голове прокатывается волна боли. Зря я об этом подумал. Если этот приступ сегодня днем… или уже вечером? Как бы то ни было, если этот приступ можно счесть предупреждением, то попытка вспомнить сегодня что-нибудь еще может нанести серьезный урон моему здоровью. Я не помню ни одного случая, когда я был настолько тяжело ранен, что меня приходилось подключать к аппарату искусственной вентиляции легких. Кстати, надо будет потом сделать Рафу выговор… он слишком плотно прижал маску мне к лицу, чтобы такое ее положение можно было бы считать удобным.

Теперь Леди измеряет мое давление. Если они настолько испугались, чтобы надеть на меня маску, то я могу понять, почему она хочет проверить все, что можно, но я чувствую себя вполне нормально. Просто я немного устал… ладно, я чувствую огромную усталость. Как будто я совершенно вымотался. Без разницы. Мне нужно показать им, что со мной все хорошо, и еще сделать что-нибудь с этой маской. Такое ощущение, что меня насильно заставляют дышать. Какого черта, давление потока воздуха слишком сильное. Я протягиваю руку и пытаюсь стащить маску с лица.

– Тарре, акдож ии дол, – черт, Раф. Я хочу ее снять. О, ну да, как будто тебе было трудно прижать мою руку к кровати. Ты тут весь такой из себя черепаха-победитель. Серьезно, отвали! Раф! Черт, почему у меня недостаточно сил, чтобы я мог треснуть его по носу, как он того заслуживает!

– Дй клавиц экотед иба ро зонэ лерэд? Лри рота закладнид, сосою гэтид нопрешо ж иба тожмирее, – Раф перестает прижимать мои руки к кровати и медленно поднимает меня в сидячее положение. Меня слегка шатает, и он поддерживает меня, а Леди снова начинает накачивать воздух в нарукавник, чтобы измерить давление. Мне было бы проще соображать, если бы маска не давила так, что я чувствую, словно мой мозг медленно выжимают наружу через макушку. По крайней мере, Раф сейчас держит меня, и у него заняты руки, так что он не сможет помешать мне сорвать маску. Я снова тянусь к ней рукой, но на этот раз я готов увернуться, если он снова попытается отбить мою руку. Быстрый рывок влево, и я свободен от его хватки,.. и у меня безумно кружится голова. Ууф! Ой… я хотя бы приземлился во что-то мягкое. На самом деле, меня кто-то поймал и… ох… ч-черт…

Я…

Я же не… там… где я думаю…

Правда?

Черт, именно там!

Я действительно ткнулся лицом в грудь Леди!

Я издаю полузадушенный писк, самый жалкий, какой только можно себе представить, и подскакиваю над кроватью чуть ли не на метр. Хорошо, что Раф стоит по другую сторону от кровати, иначе я бы просто свалился с нее после такого рывка. Дурацкая маска. Как мне спрятать лицо в плечо Рафу, если она мне мешает?

Я чувствую, как краснею.
О нет… вот и последствия. Супер, теперь все в комнате смеются надо мной. Минуту… еще… вот. Если я не покраснел до этого, то сейчас мои щеки просто пылают. Судя по звукам, Майки рухнул со своего ненадежного насеста в приступе истерического хохота. Даже у Рафа плечи вздрагивают в попытке сдержать смех. Блиин… спасибо, Раф.

– Рэ, знеюдра прод, фда ар досаы ви покдирфежйы, сос норци.
Ага, да, Леди. Высказывай свое «фу», чего уж там.
– Ро колал тими… ар к совтйл трил житид кигю жки гамци е гамци защави ро знивриба Тарре, – да, Раф, уложи меня обратно на кровать. Мне не важно, что там говорит Синий, я просто хочу снова заснуть. Крайнее замешательство и унижение оказывают очень утомляющее воздействие на черепах. Черт, эта маска так плотно сидит, что у меня почти не получается зевнуть.

– Фда дй елииц ж жетэ, Миа? Ар жки ихи житид кигю сос огкамядра рижлирюилйы, – я не знаю, что ты сказал, Кейси, но Рафу это не понравилось, судя по тому, как он рассерженно ворчит в твою сторону.

– Знекладнек, сос ар жпоелатиыкджэид к роле и рисаданйле знитлидоле. Ар кражо житид кигю сос норци. Сабто ар кладнед, сос Лоысе засопйжоид илэ фда-да викдоле, ар гамци ри жйбмютед нокдинюррйл еме апотофиррйл. За иба жетэ лавра ксопод, фда ар оромепенэид знагмилэ, сос ар уда тимоид агйфра. Жа жнилю иба санадсаба кзоннербо к Ночал иба тжевирею гйме гамии фидсеи е сарднаменэилйи, фил знивти, сабто ар ж зинжйы ноп афрэмкю е одосажом рок. Зарогмятоы по рел е дй эжетец, фда ар тиыкджэид дос, сос закдэзом гй Тарре, икме гй асопомкю ж досаы кедэошее.

М-да, в том, как Синий сейчас пристально смотрит на меня, есть что-то пугающее. Ощущения такие, словно он видит меня насквозь и знает, о чем я думаю. Синий телепат… реально страшная мысль.

– Жимесамизраи рогмятиреи, Миаронта. Ю тови полидем, фда Тародимма ж закмитреи тре жки гамии кдоражедкю колел кагаы, – хей, вот это да. Сплинтер похвалил Синего. Ничего себе… такого раньше никогда не случалось.

– Икд азнитимиррйы клйкм ж дал, фда к дифиреил жнилире с рилэ жки гамци жапжнохоидкю золюд. Иба дима литмирра епгожмюидкю ад ронсадесаж, саданйи илэ жжиме. О иба знекдэзй лабэд гйд, ксарии, жйпжорй ниосшеиы димо ро жйжитиреи ронсадесаж, о ри дил, фда знаекщатед жаснэб риба, – вот так, Леди. Продолжай отвлекать внимание Рафа, и у меня получится снять эту маску.

Черт побери! Я был так близок…
– Тови ри тэлоы аг удал, Тарре.
Ой, да пошел ты, Раф, и панцирь свой с собой забери. Я хочу ее снять.
– Ноч, о дй ри лажиц знакда ии крюд? За-лаилэ, илэ ри рнижедкю, фда аро ро рил ротидо, – да, Майки спешит на помощь! Убеди его снять эту штуку с меня. По крайней мере, я надеюсь, что ты это имеешь в виду.
Похоже, эта надежда улетучилась. Раф отрицательно качает головой.
– Епжере, Лоысе, ра Тар бажанем, дфа даба, э саба гймо акдоражсо гйщорею, рота тинвод зат локсаы за лирциы лини зонэ фокаж, засо иба тйщореи ри ранломепэидкю, е тови закми удаба крелод ии дамса закми дходимраба агкмитажорею.

Вот зараза…

Я снова делаю попытку зевнуть. Я устал. Раф прижимает мою руку, которой я пытался стащить маску, и вес его руки на моей странным образом успокаивает. Интересно, дадут ли они мне теперь поспать. Раф большим пальцем руки потирает кожу на тыльной стороне моей ладони. Будешь так продолжать, Раф, и я точно засну. Ребят, а вы не могли бы пойти обсуждать меня куда-нибудь в другое место? Я знаю, что вы разговариваете обо мне, но, может, вы лучше дадите мне отдохнуть, чтобы я немного пришел в себя? Просто дайте мне поспать…

Их голоса отдаляются и становятся едва различимым гулом. Я больше не могу разобрать отдельные звуки и слова. Все, что я знаю, это то, что их разговоры мешают мне всерьез надавить на массу. Хей, Раф, а чего ты перестал потирать мою руку? Это так убаюкивало.

– Тар, – хмм? Синий? Его ладонь лежит на середине моей груди, и он шепчет мне на ухо. Я могу разобрать каждое слово в том жалком подобии языка, на который транслируется его речь в моем мозгу. – Тар, бти дй? Ю прою, дфа дй бти-да дол, Тар. Жоапжнохоыкю с рол.

Я заставляю себя открыть глаза и повернуть голову так, чтобы я смог посмотреть ему прямо в лицо, когда он немного отстраняется и, в свою очередь, смотрит на меня. Его взгляд полон любви и преданности, к которым примешивается толика грусти. Я знаю, Синий. Мне тоже жаль, что я тебя не помню. Я уже так устал от того, что не помню тебя, старший брат. Постой… старший брат? Точно, Синий мой старший брат. Я знаю, что это так. Ой… тупая боль в голове моментально усиливается и становится резкой. Ладно, я вспомню тебя попозже, Синий. Обещаю. Ты следующий, бро. Я улыбаюсь ему, прежде чем мои глаза сами собой закрываются, и последнее, что я вижу, это его мягкая улыбка.

…

Хмм…

Агх…

Почему меня постоянно кто-то будит, прерывая мой сон? Я думаю, это какой-то заговор. Сонно помаргивая, я открываю глаза. Я все еще в больничной палате, нахожусь в кровати, лежа на животе. По крайней мере, они сняли с меня эту маску. Интересно, сколько сейчас времени. Я зеваю и перекатываюсь так, чтобы лечь на бок.
– Хей, Раф, – бормочу я, еще не совсем проснувшись. Он сидит рядом со мной на стуле и явно развлекается, глядя, как я просыпаюсь. Редиска. Отвали от меня, я еще не проснулся.

А еще мне надо в туалет.
Очень надо.

Я зеваю и сажусь. О нет, Раф. Ты не сможешь запретить мне пойти в ванную. Он продолжает держать меня за плечи, несмотря на мой более чем недовольный взгляд. Я снова пытаюсь подняться, но он только крепче сжимает пальцы.

– Раф, отпусти меня.
Он поднимает руку ладонью ко мне, веля мне оставаться на месте. Ладно, я подожду, но только давай быстрее. О черт, он достает стетоскоп. Конечно, приятно осознавать, что он так четко следует моим инструкциям по оказанию медицинской помощи, но сейчас все это очень некстати. Мне реально надо идти!

Я осторожно беру его за руку и легонько ее сжимаю, заставляя его остановиться и посмотреть на меня.
– Раф, со мной все хорошо. Я знаю, что ты выполняешь то, чему я тебя учил, но со мной все в порядке, я просто чувствую небольшую усталость, – я ему улыбаюсь и, по какому-то наитию, подмигиваю. Раф почему-то выглядит удивленным. – Не переживай, я не собираюсь падать замертво в ближайшее время, но я на самом деле взорвусь, если ты меня заставишь остаться здесь еще хоть на чуть-чуть.
Используя его удивление в своих интересах, я спокойно соскальзываю с кровати и направляюсь к двери.

– Тар!
Упс, пора бежать. Я торопливо выскакиваю в гостиную и приветственно машу рукой Леди, которая все еще стоит надо столом с книгами. Интересно, когда она в последний раз отдыхала? Хех, похоже, она еле удержалась, чтобы не протереть глаза. Наверное, она не предполагала, что я так скоро буду на своих ногах, да еще и бегом. Ну, я был в отключке всего сколько… Шесть часов? Да, хоккейный матч шел по телевизору примерно в три. Сейчас чуть больше девяти, так что да, около шести часов.

– Тар?! – я с легкостью ловлю фризби*, который летел мне в голову, и посылаю его обратно Майки. Хорошо, что, несмотря на мою «болезнь», жизнь идет своим чередом. У Майки все та же дурная привычка швыряться диском в людей. О, вот и ванная. Я спокойно закрываю за собой дверь и направляюсь к туалету. Аа… долгожданное облегчение…

– Уы, Тар? Дй сос дол? – ааа! Кейси! Я тут вообще-то делом занят! Я хватаю первую попавшуюся вещь и кидаю в него. Прямое попадание куском мыла в лоб. Кейси выплевывает предположительно ругательство и вываливается из комнаты, с грохотом захлопывая за собой дверь. Это тебе за ту хоккейную шайбу, идиот. Я же тебе за нее так и не отплатил.
– То, Миа, ю ж ранли. Ри пощате дэто, Ноч. Ар жнати со сри ж рокднаирее, сабто ж жорраы, – вот дятел.

Я не смываю воду сразу. Я знаю, что Раф стоит по ту сторону двери и прислушивается, чтобы услышать, когда я закончу. Тогда он ворвется в дверь и начнет на меня орать, чтобы я не смел сбегать от него, когда он всего лишь пытается следовать моим инструкциям по оказанию помощи кому-либо. Я подхожу к умывальнику и плещу холодной водой себе в лицо. Черт, я все равно чувствую себя усталым. По крайней мере, я уверен, что буду хорошо спать сегодня ночью. Ладно, пора предстать пред Гневом Рафаэля. Я вытираю лицо, спускаю воду и протягиваю руку к дверной ручке, но в тот же момент дверь распахивается, чуть ли не срываясь с петель, и я вижу крайне взбешенного старшего брата.

– Эмм… привет, Раф. Кстати, со мной все хорошо.
Ага, я так и знал, что будет дальше. Он буквально рычит и хватает меня за запястье.
– Ой, Раф, да расслабься ты. Со мной все в полном порядке.
Раф тащит меня через всю гостиную к дивану и силой усаживает на него, прежде чем потянуться за тонометром и стетоскопом, лежащими на кофейном столике. Я не могу удержаться, чтобы не приподнять с сарказмом бровь.
– Раф, ты же осознаешь, что если я еще не свалился в обморок, то вероятнее всего, опасность миновала, ведь так?
Конечно, он меня игнорирует, и мне приходится сидеть неподвижно, пока он занят обследованием, осматривая чуть ли не каждый сантиметр моего тела.

Дождавшись, когда он закончит, я направляюсь на кухню за газировкой, слыша, как за моей спиной взволнованный Раф пронзительно спорит о чем-то с Леди. Интересно, может не только Майки, но и Раф имеют генетическое родство с птицами? Хмм… а вот что еще интереснее, был ли уже обед? И оставили ли что-нибудь для меня? Я ставлю банку с газировкой на стол и начинаю рыться в холодильнике в поисках чего-нибудь, что можно быстро приготовить и съесть. Идеально было бы найти что-то, что можно просто засунуть в микроволновку на несколько минут.
Кто-то похлопывает меня по плечу, я оборачиваюсь и вижу Синего, который смотрит на меня с улыбкой.

– Привет, что такое?
Он показывает на часы и поднимает руку, словно прося меня подождать. Зачем он хочет, чтобы я чего-то ждал? Я голоден. Он снова показывает на часы и медленно ведет палец по кругу, очерчивая половину циферблата. Подождать чуть-чуть. Да, наверное, я смогу это сделать, Синий, но лучше бы для этого имелась уважительная причина. Я чувствую, что сейчас я мог быть съесть даже кухонную раковину.

И что теперь? Синий шуганул меня из кухни, так что мне, похоже, надо чем-то заняться, чтобы отвлечься от мыслей о еде. Я знаю, что возиться с чем-нибудь в моей мастерской они мне не позволят. Чтение мне недоступно. Раф на меня сейчас злится за то, что я вскочил и удрал от него до того, как он мог меня обследовать, так что я сейчас ни за что не рискну предложить ему поспарринговать. Он мной пол отполирует. Я мог бы посмотреть телевизор, но тот факт, что я не понимаю ни слова, не способствует тому, чтобы у меня возник к этому интерес. Кроме того, уже десятый час, по телевизору сейчас идут только комедии и триллеры. И то, и другое лишается всякого смысла, если не понимаешь, что именно произносят персонажи. И я определенно не собираюсь снова смотреть с Майки Багз Банни и Даффи Дак. Я удивлен, что у меня в прошлый раз голова не лопнула от абсурдности происходящего в этом мультфильме. Я вздыхаю, мне ничего не остается, кроме как просто щелкать по каналам.

Хмм… Майки, Кейси и Синий куда-то уходят? Интересно, куда они собрались. Я ставлю банку с газировкой на стол и обхожу диван. Да, они точно собрались куда-то на поверхность. Я впервые за сегодня вижу, что Синий надел перевязь со своими мечами. Вообще-то, мне кажется, что они были с ним, когда он нашел меня в тоннеле, но я помню все довольно смутно. Мне надо узнать у Майки, что происходит. Им не следует сейчас выходить из дома. Что, если их схватят футы и сотворят с ними то же самое, что со мной?

Внезапно чья-то сильная рука сжимается у меня на запястье, удерживая меня на месте и не давая мне двинуться к лестнице.
– Раф, останови их. Они могут пострадать, – конечно, он понятия не имеет о том, что я только что сказал. Я пытаюсь вытянуть руку у него из пальцев, но он только усиливает хватку. Очевидно, задачей Рафа сейчас является удержать меня в убежище, пока всех остальных нет дома. Разве они не понимают, насколько опасно выходить?

– Лоысе, ксове илэ, фда жки гэтид щанаца. Е фдагй ар акдожомкю птик.
Я поднимаю взгляд на верх лестницы, когда слышу, как Синий что-то произносит. Майки улыбается мне своей фирменной улыбкой и показывает знак «окей». Затем он показывает на меня и поднимает руку вверх ладонью ко мне, призывая меня остаться на месте.

Я не могу удержаться и перевожу взгляд на Синего, чтобы убедиться, что Майки говорит правду. Он улыбается мне своей мягкой улыбкой и повторяет жест Майки. Мне это не нравится. Я даже не знаю, что именно со мной сделали футы, и Леди тоже до сих пор этого не выяснила, если судить по тому, что она все еще роется в книгах. Что я буду делать, если кого-то из них схватят, и он окажется в таком же положении, что и я? Я сейчас совсем не в том состоянии, чтобы я мог помочь даже себе, я уж не говорю про других. Я смотрю прямо в лицо Синему, он защитит Майки и Кейси. Я знаю, что он это сделает. Я тихонько шепчу: «Будьте осторожны». Я вижу, как Синий слегка склоняет голову к плечу, внимательно меня изучая. Ну же, Синий, у тебя прекрасно получается считывать язык телодвижений. Просто будьте осторожны там, наверху.

Раф несильно тянет меня за руку, я отступаю назад, и он ведет меня обратно к дивану. Я все продолжаю смотреть Синему в глаза, пока мне не приходится отвернуться, чтобы не оказаться на панцире. Надеюсь, он понял, что я хотел сказать. Я кидаю взгляд через плечо, когда слышу, как открывается входная дверь. Майки и Кейси уже вышли, а Синий поворачивает голову и смотрит на меня. Его лицо слегка нахмурено, но в его позе ясно как день читается решимость. Он понял меня. Он защитит Майки и Кейси, как он всегда это делает.

Я невольно вздрагиваю, когда дверь закрывается за его панцирем. Голова отзывается новой болью. Наверное, мне нужно прекратить думать о них. Мне нельзя прямо сейчас продолжать собирать воедино свою память. Нельзя сказать, что случится, если я сегодня вспомню еще кого-нибудь или что-нибудь. В прошлый раз я перестал дышать, что произойдет на этот раз? У меня упадет давление до критической отметки? Перестанет биться сердце? Мне нужно дать своему мозгу немного времени отдохнуть и восстановиться. Если у меня получится дать ему отдых после всего, что я вспомнил сегодня, хотя бы в течение ночи, то завтра я смогу попытаться вспомнить остальных.

Я надеюсь.

Или я вызову у себя сердечный приступ. Или у меня будет остановка дыхания, и я задохнусь.

Очень надеюсь, что ни один из этих сценариев развития событий не произойдет в реальности.

Здорово, и вот я снова на диване. Уже в который раз. Я не могу сдержать раздраженный вздох, когда Раф подталкивает меня, чтобы я сел. У меня такое предчувствие, что когда вся эта история закончится, с диваном произойдет несчастный случай при участии моей цепной пилы и примерно полкило С4. И кого заботит, что это будет слегка перебор? Зато я буду чувствовать себя намного лучше. Пока Майки не начнет ныть, после чего все в убежище станут жаловаться на жестокие головные боли. Черт, Рафаэль нашел пульт первым, хотя я на самом деле и не пытался, я был слишком занят мыслями о предстоящем уничтожении дивана. Надеюсь, мы будем смотреть что-нибудь, где нет никаких взрывов. Когда телевизор включает Раф, на экране обязательно что-нибудь взрывается.

Фильм про динозавров? Раф же ненавидит динозавров. С тех пор, как мы провели некоторое время в прошлом, все, что не относится к настоящему дню, попадает в список вещей, которые бесят Рафа, особенно это относится к динозаврам. Думаю, это связано с тем, что у него всегда были кошмары о парке юрского периода, хотя он никогда в этом не признавался. Интересно, он не заболел, если включил именно этот канал? А? Я поворачиваюсь к нему и обнаруживаю, что он уже некоторое время пристально наблюдает за тем, как я смотрю телевизор. К вопросу о пугающем поведении. У него наморщен лоб, он так всегда делает, когда изучает что-либо. Супер, значит меня можно считать очередным объектом изучения.

Он лениво машет рукой в общем направлении телевизора. Ага, да, я понял, чего тебе нужно. Ты хочешь, чтобы я смотрел телевизор, пока ты будешь рассматривать меня. По крайней мере, фильм довольно интересный, даже без комментариев, объясняющих точку зрения ученых по поводу того, что происходило в прошлом. Сомневаюсь, что я многое пропускаю. Как бы то ни было, скорее всего, мне известно все, что там говорится. Возможно, я даже смог бы пересказать закадровый текст слово в слово, дополнив его ссылками на источники. Я откидываюсь на спинку дивана, наслаждаясь плохой компьютерной анимацией сценки, в которой тиранозавр рекс рвет на части диплодока.

Проходит добрых полчаса, в течение которых я смотрю как в фильме пытаются представить, предположительно, особые охотничьи повадки ти-рекса, затем входная дверь скользит в сторону и входят Майки, Синий и Кейси. По крайней мере, они все дома и в целости и сохранности. Синий сдержал свое обещание. Секундочку… пицца?! Они поднимались на поверхность за пиццей?! Я никак не могу решить, то ли они безнадежно глупы, чтобы так неоправданно рисковать, то ли они действительно самые лучшие в мире черепахи и человек. Я этого не осознавал, но мне безумно хотелось пиццы с тех самых пор, как я в первый раз очнулся. Я перескакиваю через спинку дивана и чуть не бегом направляюсь к столу, у которого, кажется, собрались уже все, кто только может. Ммм… о да, моя пицца с грибами и пепперони, я уже иду.

Я украдкой протягиваю руку, огибая талию Майки, и хватаю кусок пиццы, пока он не уничтожил ее всю. Интересная мысль, возможно, я самый мелкий по сравнению с остальными тремя потому, что я не так агрессивен, когда дело касается еды. Хотя нет, это же именно они всегда вытаскивают меня к обеду, когда я слишком увлекаюсь очередным изобретением и забываю поесть. Я просто поддерживаю свои силы с помощью кофе. Может, поэтому, все постоянно пилят мой панцирь по поводу того, что я пью слишком много кофе. У меня нет зависимости! Я его просто люблю… ну ладно, может, я немного завишу от него, но это не значит, что в этом есть что-то плохое!

Один кусок есть, надо добыть еще. Неистовство стаи акул, когда они рвут добычу на части, просто ничто по сравнению с поведением моей семьи, когда дело касается пиццы. Интересно, а какие еще пиццы они принесли? С пепперони и грибами моя любимая, но всегда приятно попробовать что-то другое. Например, утащить кусочек гавайской пиццы у Майки, или пиццы с мясом у Рафа. Конечно, если он меня поймает на месте преступления, то на следующее утро в додзё жди расплаты.

– Ноч, маже, – хей, посмотрите-ка, пицца с мясом летит прямо в руки. Кейси не глядя передает ее через плечо, как будто ему все равно. Наверное, он решил, что у него за спиной стоит Раф. Не знаю, как он мог спутать нас двоих. Мы такие же разные, как ночь и день. Да и ладно, дареной пицце в начинку на смотрят. Раф стоит в стороне, разговаривая с Синим, так что он, очевидно, не собирается брать этот кусок. Я выхватываю его из руки Кейси, пытаясь сымитировать обычное резкое движение Рафа, так чтобы Кейси ничего не заподозрил и не обернулся. – Эскдно-зинфирою е жки досаи.

Ммм… есть что-то особо приятное, когда удается увести кусок пиццы прямо из-под чьего-то носа. Или я просто доволен, что получу дополнительную порцию белка из начинки этой пиццы. Хех, Раф идет, я должен увидеть его лицо, когда он поймет, что я ем его пиццу. Я смотрю, как он тыкает Кейси в бок пальцем и начинает что-то у него спрашивать, могу поспорить, он спрашивает, где его пицца. Кейси просто пытается от него отмахнуться. Кейси, я тебе сразу могу сказать, что это не сработает. Внезапно, они оба замирают и оборачиваются, глядя на меня. Ой, застукали.

Я только успеваю открыть рот, чтобы сказать Рафу «кто успел, тот и съел», как чувствую, что во рту разгорается пожар. Какого панциря? О, нет. Пожалуйста, скажите мне, что я не сделал то, что я думаю. Я перевожу взгляд на пиццу и чуть не давлюсь. Она покрыта хлопьями молотого красного перца! Я кидаю Рафу надкусанный ломтик, прежде чем метнуться в сторону раковины. Майки сжил бы меня со свету, если бы я уронил на пол кусок пиццы. Даже если он был покрыт толстым слоем красного перца. Беее.

Я так рад, что Синий позаботился о том, чтобы тарелки были вымыты и не загромождали раковину. Он такой образцово-показательный старший брат. Ой. Не надо думать об этом, Дон. Ты не можешь позволить себе вспомнить сегодня кого-то еще и впасть в критическое состояние. Ффуу… даже проточная вода, которой я полощу рот, периодически ее сплевывая, не может помочь мне избавиться от жгучего ощущения. Блин, и почему у Рафаэля такое извращенное пристрастие ко всему настолько острому, что может запросто сжечь дотла желудок?!

Кто-то похлопывает меня по панцирю. Что?! Разве не видно, что я тут пытаюсь потушить пожар?! Хмм… молоко? Это намного более удачная идея, чем вода. Молоко является основанием, оно свяжет капсаицин, содержащийся в перце и смягчит ожог. Мне следовало самому догадаться об этом. Запивать очень острую еду всегда лучше молоком или яблочным соком. Я и не знал, что могу осушить целую кружку молока так быстро. Я облегченно вздыхаю, ставя ее на стойку.
– Спасибо, Эйприл, – говорю я, вытирая рот тыльной стороной ладони. – Я даже не подумал о молоке.

Секундочку…

– …Эйприл?

– ЭЙПРИЛ?!

Черт, ну почему я? Я пообещал Кейси, что присмотрю за ней. Я сказал ему, что не позволю, чтобы с ней что-либо случилось. Конечно, я даже не подозревал, что пурпурные драконы столкнут нашу машину с дороги. И конечно, это случилось как раз над обрывом. Черт, что, если бы она не была сзади? Ее бы просто выкинуло, как тряпичную куклу. Мне нужно отсюда выбраться. Супер. У меня не только пристяжной ремень заклинило, но еще и руль придавил мне ноги. Даже если мне удастся освободиться от ремня, мне понадобится какая-нибудь палка, чтобы воспользоваться ей как рычагом и отогнуть руль так, чтобы я смог выскользнуть с сиденья.

А еще, мне бы очень хотелось, чтобы я не висел вниз головой.

Но как же еще может приземлиться машина после жуткой аварии, в сценарий которой входило кувыркание вниз по крутому склону насыпи?
По крайней мере, у меня получилось проколоть подушку безопасности, чтобы убрать ее от лица, но я не вижу способа, как я мог бы самостоятельно выбраться из кресла. На это у меня просто не хватит сил. Голова кружится. Это плохо. Из-за того, что я вишу вверх ногами, вся кровь приливает к голове, что затрудняет мыслительный процесс. Я помню, где-то читал, что если висеть вниз головой продолжительное время, то реально можно погибнуть. Погоди-ка, разве это было не в каком-то романе? Не думаю, что это на самом деле было научно доказано… здорово, мое вверх-тормашковое положение уже оказывает воздействие на мозг… а теперь я еще и новые слова придумываю, совсем как Майки. Просто супер.

Мне нужно вызвать отряд спасателей, прежде чем попытаться сделать что-то самому. Думаю, у меня шок. Я знаю, что после такой аварии я не смог бы остаться невредимым, но я не чувствую, что ранен. Лобовое стекло разлетелось на осколки, руль вдавливает меня в кресло, я точно должен был получить какие-нибудь повреждения. Порезы, перелом, внутренние повреждения (будем надеяться, что обойдется без них), у меня должно быть хоть что-то из этого, но я не чувствую никакой боли. Руки словно затекли, я никак не могу достать свой телефон из кармана в ремне. Или он валяется где-то выше по склону.

Что это было? Ой. Ладно, теперь у меня болит шея. Вероятно, это легкая травма. Если бы она была сломана, то я был бы уже мертв. Что это за шум? Вроде бы, он донесся из задней части фургона. Звук такой, как будто кто-то пинает по металлу, или упало что-то металлическое. Эйприл не потеряла сознания? Да, фургон определенно сейчас слегка дернулся. Кто-то идет… хей, это же луч света от ручного фонарика. Ой! Мои глаза!

– Донни? – господи, спасибо тебе, с ней все в порядке. – Донни, ты как?
– В норме, – мой голос звучит уж никак не нормально. Он звучит, словно я наглотался гравия или песка. – Со мной все хорошо.
Да, Эйприл, я знаю, что ты мне не веришь, но ты должна засчитать мне попытку.

– Ну да, – только и говорит она, вползая в кабину через разбитое окно и усаживаясь на том, что когда-то было крышей. Она кладет фонарик и начинает рыться в небольшой сумке, которую принесла с собой, вытаскивая из нее маленький рулон бинта. – И это говорит черепаха, у которой с макушки капает кровь.

А, так вот что это были за приглушенные звуки. Похоже, головокружение вызвано вовсе не подвешенным состоянием. Она быстро перебинтовывает мне голову и поднимает фонарик, осматривая мои застрявшие ноги.
– Похоже, у тебя рваная рана на ноге. Ноги сломаны?
– Нет, просто зажаты, – меня трясет. Это стало заметно только тогда, когда она отдала мне фонарик, чтобы освободить обе руки и забинтовать мне ногу, но теперь это очевидно. Хорошо, что меня зажало только рулем, иначе она не добралась бы до раны на ноге.

– Тебе холодно?
– Нет, я просто почти ничего не чувствую.
– Шок?
– Шок.

Ух ты, я и не думал, что Эйприл умеет ругаться.
– Извини, – говорит она, когда я более чем удивленно смотрю на нее. – Но реально очень трудно будет оказать тебе помощь, пока ты висишь на потолке.
– Радио в той части фургона уцелело?
– Я уже послала сообщение. Раф и Кейси скоро будут здесь.
– А ты в порядке?
Она только улыбается в ответ.
– Дон, не надо обо мне беспокоиться. Ты можешь для разнообразия беспокоиться о себе хотя бы время от времени…

Она всегда готова прийти мне на помощь.

– …Донателло?

Я резко открываю глаза и обнаруживаю, что прямо перед моим носом находится мензурка. Я снова заснул, уронив голову на свои записи? Ох… фу… я поднимаю голову от стола, и одна бумажка пристает к лицу. Как неловко… наверное, у меня текла слюна изо рта. Бее… я отрываю листок бумаги от лица и возвращаю его на верх стопки бумаг, которые служили мне подушкой целых… пятнадцать минут. Вот радость-то.

– Привет, Эйприл, – я пытаюсь тепло улыбнуться, но могу заранее предсказать, что получится плохо. Я просто слишком давно не отрывался от работы, но кто меня заменит, если я решу сделать перерыв? Я выдержу. Еще всего несколько часов, и, надеюсь, я вычислю, что с ними случилось. А когда они пойдут на поправку, тогда и я смогу отдохнуть. Мой взгляд падает на кружку в ее руках, над которой поднимается парок. Слава панцирю… кофе. Это как раз то, что мне нужно, чтобы продержаться еще несколько часов. Мне действительно стоит рассмотреть вариант размещения кофеварки прямо у себя в лаборатории, не обращая внимания на то, что скажет моя семья. Кофе – это способ жизни.

Она отдает мне кружку, несмотря на то, что ее брови нахмурены. Чувствую, на подходе нотация от «очень обеспокоенной старшей сестры».
– Дон, тебе необходимо сделать перерыв. Когда ты вообще в последний раз спал? – ну что за глупый вопрос. Она же видела, как я сплю лицом в своих бумагах, когда вошла в комнату. Я хочу так ей и ответить, но она обрывает меня на полуслове. – Сон урывками на рабочем столе не считается.

– Эйприл, не волнуйся из-за меня. Со мной все будет хорошо, – тут же автоматически отвечаю я. Это уже не первый раз за последние сорок два часа, когда она пытается прогнать меня спать. И сомневаюсь, что это будет последний, судя по выражению ее лица.

– С тобой все будет хорошо совсем недолго, если ты и дальше будешь так над собой издеваться. Дон, пожалуйста. Просто пойди приляг на пару часов. Я за ними присмотрю, пока тебя нет.

– Эйприл, на счету каждая секунда. Тебе это известно, – я отставляю кружку в сторону. Даже те несколько глотков, что я успел сделать, возвращают меня к жизни. Кофе был немного горячее, чем я ожидал. Я обжег язык. Теперь я буду в течение нескольких дней это чувствовать. – Что бы это ни был за токсин, он, похоже, оказывает воздействие на их лимбическую систему. В данный момент они, может, и находятся в стабильном состоянии, но ситуация может измениться в любую секунду. Чем быстрее я создам антидот, тем быстрее Майки и Раф встанут на ноги. Вот тогда и только тогда я и отправлюсь спать.

– Я думала, ты нашел лекарство?
Я не могу удержаться, чтобы не поморщиться от ее замечания. Противоядие? Больше похоже, что я создал дополнительные проблемы к уже имеющимся.
– Мне удалось вычислить способ, как в значительной степени уменьшить результаты воздействия яда, но та сыворотка, которую я создал, настолько же смертельно опасна, как и первоначальный токсин. Теперь вместо того, чтобы беспокоиться, что у них остановится сердце, или они перестанут дышать, мне приходится переживать, что их тела просто не выдержат нагрузки.

– Все равно, Дон, ты уже многого достиг. Они больше не в смертельной опасности. Они находятся в стабильном состоянии. Теперь вместо того, чтобы волноваться, что у них сердце разорвется в груди, нам просто надо наблюдать за ними, как будто это не более чем осложненный случай гриппа. Донни, пожалуйста, просто ляг и полежи несколько часов. Я обещаю, что прибегу и разбужу тебя в ту же секунду, как только их состояние изменится в лучшую или в худшую сторону.

Вынужден признать, что это заманчивое предложение, но слишком многое поставлено на карту. Двое моих братьев медленно умирают в нашей больничной палате. Я должен сделать что-то еще, чтобы помочь им. Я торопливо допиваю остаток кофе, хотя он по прежнему обжигает мне горло, и ставлю кружку на стол, возможно, с более громким стуком, чем следовало бы, прежде чем вернуться к своей работе.
– Пока не могу, Эйприл. Может быть, чуть позже.

Так, ладно, посмотрим. Я уже выделил отравляющую смесь из крови Майки и Рафа. Она слегка различается по составу, как будто ее готовили в разное время. Токсин в крови Майки, кажется, и вполовину не настолько очищен от примесей как тот, что находится в крови Рафа. Что действительно меня беспокоит, так это следы присутствия в веществе героина и амфетаминов. Почему вообще в нем содержатся два самых распространенных уличных наркотика? Этот яд что, готовили в какой-нибудь нарколаборатории? Сколько у них этой дряни? О черт… что, если они планируют уменьшить концентрацию вещества и выпускать его в таблетках или… эмм… в форме порошка? Может, они пытаются создать новейший в Нью-Йорке наркотик? Зараза… ставлю на что угодно, именно это они и планируют. Майки и Рафу просто досталась концентрированная доза. Если эта дрянь появится на улицах… Черт побери дважды! Мне над…

Оох! Я хватаюсь за край стола, когда пол внезапно уходит у меня из-под ног. Какого хрена? Неужели я случайно ввел себе в кровь это вещество? Нет. Невозможно. Я был крайне осторожен, обращаясь с ним, и еще более осторожен, обследуя Майки и Рафа. Кроме того, я не чувствую дурноту, только безумную усталость. Стоп… усталость? О черт… черт, как она… Зараза, кофе! Эйприл подсыпала снотворное в кофе! Пальцы соскальзывают с края стола, колени подгибаются, но я не ударяюсь об пол. Эйприл ловит меня, хватая за талию. У ней не получится меня нести, я для нее слишком тяжелый, но удержать меня от падения ей по силам, что она и делает, медленно опуская меня на пол.

Я моргаю, глядя в потолок над собой и пытаясь не вырубиться. Поверить не могу, что она действительно подсыпала мне снотворного. Мне нужно будет учитывать впредь, насколько хитрой она может быть, когда захочет. Она держит мою голову на весу, не опуская ее на пол, и осторожно проводит ладонью по щеке.
– Прости, Дон, но мастер Сплинтер попросил меня тебя усыпить. Тебе тоже нужен отдых.

Так это Сплинтер велел меня опоить? Ух ты, вот это я понимаю, забота о детях. Похоже, Эйприл тут не единственная, кто может манипулировать другими без их на то согласия. Мои глаза против воли постепенно закрываются, снотворное погружает меня в сон.
– Дон, мне очень жаль…

Ага, да, ты просто… очень хотела… чтобы я… отдохнул…

Она та, кто не дает мне надорваться на работе.

–… Эйприл… будь наготове, – и лучше до того, как эти парни решат сбросить меня со здания. Они уже сломали мой бо, и можно сказать, что глава это группы ниндзя клана Фут жаждет сам вырвать меня из моего панциря и преподнести его Шреддеру. Я не знаю, кто он, но черт, он силен. Интересно, войдет ли он однажды в элиту клана. Учитывая то, как хорошо он сражается, ответ определенно будет «да».

– Дай мне пару секунд, – я стараюсь удержаться от того, чтобы нервно сглотнуть, когда она произносит эти слова. На самом деле, я не думаю, что у меня есть эти пара секунд. Если бы на лице высокого, темного и страшного предводителя не было черной маски, я уверен, что увидел бы, как он самодовольно усмехается. Я невольно начинаю пятиться от него, когда он направляется ко мне, неторопливо и четко печатая шаги. Этот парень реально не в моей весовой категории.

– Время прибытия пятнадцать секунд, отсчет пошел.
– Эйприл, это прозвучало для меня музыкой, – торопливо отзываюсь я в микрофон наушников и прыгаю по направлению к кромке крыши здания. Я приземляюсь на край по-кошачьи, на все четыре, и, даже не дав себе осмыслить, что именно я собираюсь сделать, я спрыгиваю в пустоту.

Я в полете едва две секунды, а мой мозг уже просчитал диаметр кляксы, в которую я превращусь, если у меня не получится задуманное, и я долечу до тротуара. Эта мысль меня как-то успокаивает. Думаю, у меня просто обязано все получиться. Конечно, прыжок с крыши одного из высочайших зданий в Нью-Йорке без троса банджи нельзя назвать самым мудрым моим поступком. Ладно, ладно. Это, возможно, один из наиболее глупых поступков, которые я когда-либо совершал.

Черт, я уже близок к окончательной скорости. Самое время Эйпр… Да! Я не могу сдержать улыбку, когда над моей головой пролетает шелл-коптер. А вот и лестница. У меня только одна попытка… есть. Я вцепляюсь в веревочную лестницу так, словно от этого зависит моя жизнь. Хотя да, действительно зависит. Нет, все, хватит рассчитывать диаметр кляксы при падении уже с этой высоты. Я просовываю одну ногу между ступеньками лестницы, прежде чем обернуться и посмотреть на крышу, которая теперь находится далеко внизу. Хмм… устрашающего предводителя там уже нет. Я побеспокоюсь об этом позже. Сейчас моя главная задача – забраться в вертолет, прежде чем мой мозг выдаст мне еще какие-нибудь неутешительные результаты вычислений.

– Ты в порядке? – первым делом спрашивает Эйприл, когда я забираюсь в шелл-коптер и начинаю закрывать боковую дверь.
– Разумеется, – у меня не трясутся руки. У меня не трясутся руки… ладно, я вру. Еще как трясутся. Они так трясутся, что я едва могу удержать в руке задвижку двери. Я сбрасываю сумку на пол и присоединяюсь к Эйприл у приборной панели. Я знаю, что ей не нужна моя помощь в пилотировании, но все равно пробегаю глазами по датчикам, считывая показания. Это хоть немного отвлечет меня от переживания заново моего небольшого опыта по свободному падению. И как Раф находит в этом что-то захватывающее, я никогда не пойму.

– Ты уверен?
– Да, я уверен, – Дон, зачем ты на нее огрызаешься? Она о тебе просто беспокоится.
– Дон, – я всегда смотрю на нее, когда она начинает говорить таким серьезным, деловым тоном. – Я никогда не видела тебя таким бледным, и ты трясешься, как осиновый лист.

Я только вздыхаю. А что еще мне остается делать?
– Эйприл, поверь мне, у меня такое не войдет в привычку. Я не могу понять, как Рафаэль может получать удовольствие, проворачивая подобные штуки. Все, о чем я мог думать, это насколько большое пятно получится на тротуаре, когда я ударюсь о землю.
– Я так понимаю, это был точный расчет?
– До миллиметра, – я невольно чувствую, как по позвоночнику пробегает дрожь. Черт, думаю, я напуган гораздо больше, чем думал. Мне нужно успокоиться хотя бы для того, чтобы Майки не сделал мою реакцию шуткой дня, когда я доберусь до убежища.

– Дон, я бы на твоем месте не стала так переживать. Если ты можешь вычислить с точностью до секунды, когда мне нужно пролететь на вертолете вдоль улицы, и когда тебе нужно спрыгнуть со здания, так чтобы ты сумел ухватиться за лестницу, то тебе следует доверять своим расчетам. Пока еще они тебя ни разу не подводили.

Жаль, что здесь нет Майки, чтобы я мог постучать ему по голове от сглаза. Я не хочу даже знать, что произойдет, если один из моих расчетов окажется неверным.

– Знаешь что? – я не могу удержаться от улыбки. – Ты права, но я все равно не думаю, что буду вытворять такое на постоянной основе. Это я оставлю Рафу…

Она всегда присматривает за моим панцирем.

…

Г-где?

Где… я?

Так… где бы я ни был, я лежу пластом на панцире. По крайней мере, я на чем-то мягком. Не знаю, сколько уже раз в прошлом я приходил в сознание, лежа на панцире на чем-нибудь жестком, неровном, или даже зазубренном. Думаю, что я в кровати. Я определенно укрыт одеялом, а под головой у меня подушка. Нет, она не столько у меня под головой, сколько подоткнута под шею. А вот это уже странно. Из-за подушки моя голова запрокинута назад под странным углом. Это не то чтобы неудобно, просто это не лучшая поза, в которой хотелось бы проснуться. Клянусь, если это одна из шуточек Майки, и у меня после нее будет болеть шея, я его выпорю, если догоню, конечно.

Ой!

Шевелиться было определенно не в моих интересах. Голова болит. Я ей обо что-то ударился? Ощущения точно такие, будто у меня какого-то рода травма головы. А вот почему у меня болит горло так, как никогда раньше? Я имею в виду, что мне больно даже дышать. Похоже, я его обжег. Я опять по ошибке съел перченую еду Кейси, или что? Что-то прохладное лежит у меня на лбу, закрывая глаза, но несмотря на это, там тоже чувствуется жжение. Какого черта происходит? Что случилось? Где все? С ними все в порядке?

Что-то рядом с кроватью передвигается, и я моментально напрягаюсь. В чьих бы руках я сейчас ни находился, мне оказали медицинскую помощь, так что мне не следует нападать на них, не выяснив сперва, кто это. Это может быть мастер Сплинтер, Эприл или Ле…

– Донни? Ты проснулся?
Это Эйприл.
Я пытаюсь что-то сказать, но жжение в горле становится невыносимым, и я в ту же секунду сгибаюсь в приступе кашля, грозящем вытолкнуть мои легкие изо рта.

– Тише, Дон. Не волнуйся.
Я пытаюсь, Эйприл, но черт, как же больно-то. Она держит руку на моей груди, а другую на лбу, принуждая меня оставаться в лежачем положении и держать открытыми дыхательные пути. По крайней мере, теперь мне понятно, почему подушка находится у меня не под головой. Она поддерживает мою голову в запрокинутом положении, так, чтобы горло и рот были открытыми, и мне было легче дышать. Я пострадал от того, что надышался дымом, или случилось что-то еще?

– Донни? Я сейчас тебя медленно подниму. Сожми правую руку, если закружится голова, – м-да, случилось реально что-то плохое, если Эйприл так со мной нянчится. Обычно когда я ранен так тяжело, как, судя по всему, сейчас, рядом со мной сидит Рафаэль, и он скорее умрет, чем отойдет от меня. Надеюсь, с ним все в порядке. Хей, посмотрите-ка, я сижу и кроме легкой головной боли в остальном я чувствую себя нормально. К моим губам прижимается край стакана, и меня заставляют сделать пару глотков воды. Черт, даже вода заставляет горло гореть. Эйприл снова укладывает меня на кровать и я чувствую, как она возится с одеялом. Мне нужно выяснить, что происходит. Надеюсь сейчас, после того как мое горло слегка смочилось водой, у меня получится что-нибудь сказать.

– Ч-что… пр…зошло?
Ух ты, мой голос настолько скрипучий, что я сам с трудом его узнал.
– Что ты помнишь?

Что я помню? Ничего. Почему бы еще я стал тебя спрашивать, Эйприл? Ладно, Дон, сарказм тебе здесь не поможет. Подумай хорошенько и попытайся вспомнить, что случилось. Я сегодня был в своей мастерской. Чем я занимался? Я пытался создать новую газовую бомбочку, что-нибудь такое, что могло бы дезориентировать противника. Слезоточивый газ. Я пытался понять, смогу ли я добавить в нее слезоточивый газ. Вот черт, теперь я все помню. Химические препараты среагировали не так, как я ожидал. Прогремел взрыв. Ничего удивительного, что у меня болит голова. Горло и глаза горят потому, что я схлопотал концентрированную дозу слезоточивого газа. Блин, надеюсь, нанесенный им ущерб не окажется постоянным.

– Вз…рыв… с-слзточи…вй г-газ.
– Все верно. Как ты себя чувствуешь?
Как ты думаешь, я себя чувствую?
– Б-больн…

Она осторожно поднимает влажную ткань с моего лица, и я борюсь с желанием открыть глаза. Если они были закрыты тканью, то очевидно, она нужна была, чтобы защитить их от света. Как только она убрала ткань, я сразу же замечаю резкие изменения в самочувствии. Глаза просто горят огнем. Я слышу, как капли стекают в воду, когда она выжимает ткань. Эйприл, поспеши. Я реально уже на грани. Я не могу даже застонать, обожженное горло мне этого не позволит. Черт, это полная жесть. Я не могу удержаться от вздоха, когда ткань снова укладывается поверх моих глаз.

– Я знаю, что ты хотел бы задать кучу вопросов, Дон, но говорить тебе сейчас будет трудновато, – ты себе даже не представляешь, насколько. – Поэтому я тебе расскажу то, что мне рассказали остальные. С их слов, около десяти часов назад в твоей мастерской раздался взрыв, сопровождаемый клубящимся облаком желтого дыма. Они услышали, как ты включил аварийную вентиляцию, но когда ты так и не вышел из мастерской, а воздухом в убежище стало все трудней и трудней дышать, они решили уйти из него.

Супер, я затопил все убежище слезоточивым газом. Мы теперь никогда не выведем эту вонь.

– Рафаэлю удалось вытащить тебя из мастерской, и после того как ты немного… пришел в себя, они принесли тебя сюда.

Перевод: скорее всего, меня по-страшному рвало из-за того, что я наглотался слезоточивого газа. Судя по тому, как болит желудок, процесс был довольно длительным.

– Прямо сейчас они пытаются найти способ проветрить убежище.

Это не получится сделать в ближайшем будущем. Нам повезет, если мы избавимся от запаха газа к рождеству… следующего года.

А остальные не пострадали? Надеюсь, никто больше не наглотался этой дряни. О черт, у мастера Сплинтера сверхчувствительный нюх, ему, должно быть, еще хуже, чем мне! Давай же, глупое горло! Давай работай!

– Рь…бятх…
– Все остальные в полном порядке, Дон, – слава панцирю… – Раф надышался слезоточивым газом, когда вытаскивал тебя из мастерской, но кроме этого никто не пострадал.

Я невольно расслабляюсь, утопая глубже в мягкой кровати. Я бы сошел с ума от беспокойства, если бы еще кто-нибудь пострадал из-за моей ошибки. Я знаю, что не должен был совершать такую глупость, как играться с дипропиленгликоль метил эфиром. Какого панциря я думал?

– Дон. Не вини себя.
Я ненавижу, когда она догадывается, что я виню себя в чем-то. Сейчас я имею полное право чувствовать себя виноватым в том, что произошло. А что случилось бы, если бы бомба со слезоточивым газом взорвалась раньше срока, или во время боя? Мы не были бы к такому готовы и оказались бы так же беспомощны, как и наши противники.
– Мы оба знаем, что это был просто несчастный случай. Ведь это инцидент не сможет заставить тебя прекратить экспериментировать, правда?

Я чувствую, как губы расползаются в улыбке. Заставить меня прекратить экспериментировать – это все равно, что попытаться убедить Майки отказаться от комиксов и пиццы, или убедить Рафаэля посещать занятия по контролированию своего гнева. Это просто невозможно.
– Ну вот, поэтому просто расслабься и радуйся, что в этот раз обошлось малой кровью…

Одна из умнейших женщин, которых я когда-либо встречал.

Единственная женщина, с которой я знаком.

Моя названная «сестра».

Девушка-сорванец.

Эйприл О’Нил.

Внезапно что-то с силой ударяет меня в центр груди, и я рывком сажусь, резко втягивая в себя воздух. Какого панциря произошло?! Две пары сильных рук удерживают меня на месте, не давая мне подняться больше, чем на десяток сантиметров от пола, и я обнаруживаю, что лежу, уставившись в потолок, по одну сторону от меня находится Раф, по другую – Майки. Ох… как грудь болит… что за хрень Раф только что сделал? Ударил меня? Дышать больно… давай Дон, нельзя прекращать дышать. Я слышу, как Раф отрывисто раздает приказы, торопливо поднимая меня на руки. Оох, остановите землю… я сойду…

Синий остается стоять на кухне. Мне видно его над плечом Рафа. Он стоит в той же позе, что ранее сегодня, когда он собирался выйти из убежища, но небольшая разница все же есть. Он выглядит более устрашающе и угрожающе, чем раньше. Я вижу в его глазах беспокойство и решимость. Я постараюсь быть сильным, Синий… только… не делай… глупостей…



*Frisbee – летающий диск, представляет собой пластиковый диск с загнутыми краями диаметром 20—25 сантиметров.

Ыыыыть, теперь Эйприл)))) Да что ж такое-то, почему Дон вспомнил всех, кроме своего старшего братца? Или о нем вспомнит в следующей главе?))) Ждеем с нетерпением)))) огромным нетерпением))))

я больше переживаю за Донни... Как бы чего не случилось, когда он вспомнит Лео.
Извините, но будет страшно и несправедливо, если Дон умрет после воспоминаний о своем старшем брате...
Бррр... Даже думать не хочу об этом...
Драгоценый наш переводчик, ждем с нетерпением продолжения!!!=) надеюсь, мы вас не сильно напрягаем?

Не, в самый раз
Придется потерпеть, главы все длиннее и длиннее. В самом лучшем случае следующая будет через дня четыре.
Давайте я пока выложу расшифровку диалогов, чтоб вам не скучно было ждать?

Семнадцатая глава.
1. Это не я, это Раф!
2. Что ты там про меня сказал?
3. Майки, почему Дон завернут в одеяло так, что не может встать?
4. Дон, помощь нужна?
5. Я с этим разберусь.
6. Сын мой… Мой бедный сын. Донателло…
7. Леонардо, есть одно древнее высказывание, которое гласит: «Большие возможности - это и большая ответственность».
8. А разве это не из одного из фильмов Майки про супергероев?
9. Из того, что эта фраза прозвучала в фильме, не следует, что ее не надо воспринимать всерьез. А теперь иди в свою комнату.
10. ЧТО?!
11. Микеланджело, скажи своему брату, что сегодня он освобождается от тренировки.
12. Мисс О’Нил полагает, что его припадки могут быть вызваны физическими нагрузками.
13. И скажи ему, чтобы не вздумал варить еще кофе. Он уже выпил более, чем достаточно.
14. Понял!


Восемнадцатая глава
1. Донателло!!!
2. Дон, успокойся. Это я. Не вырывайся. Все хорошо.
3. Я его нашел. Раф, ты сможешь встретить нас у подъема на Тридцать Девятую улицу? Он плоховато держится на ногах и он снова повредил то же запястье… Нет, Майки, я думаю, он потерял равновесие и свалился с твоего скейта. Не волнуйся, с ним все будет хорошо. Эйприл, ты уверена, что мне нельзя дать ему какие-нибудь обезболивающее? Кажется, он испытывает сильную боль… Он дал мне пощечину. Ребят, это не смешно! Черт… ладно. Раф, скоро увидимся. Майки, возвращайся к убежищу.
4. Ты себе повредишь, если будешь нести его так.
5. Так было всего удобнее для него.
6. Давай его мне, пока ты себя что-нибудь не растянул.
7. Дон, ты в порядке?
8. Не дай ему пробежать мимо тебя.
9. Дон? Ты в порядке?
10. Раф, попроси Сплинтера заварить чаю, который понижает тонус мышц. Они у него твердые, как кирпич.
11. Вот чай, Лео. Сплинтер сказал, что положил туда мягкое успокаивающее. Там недостаточно, чтобы его усыпить, но хватит, чтобы он почувствовал себя усталым.
12. Мне не нравится идея держать его под воздействием успокаивающих постоянно, даже если это просто травяной отвар.
13. Как там Майки?
14. Он сказал, что заметил удар и смог отстраниться. Эйприл думает, что у Дона случаются приступы паники. Она думает, что сейчас было бы неплохо подержать их отдельно друг от друга. А после того, как Дон успокоится, она хочет посмотреть, как он будет реагировать на Майки.
15. У нее еще нет никаких идей по поводу того, что с ним происходит?
16. Единственное, в чем она уверена, это в том, что целый комплекс наркотиков блокирует его память. Эти приступы паники, которые у него случаются время от времени, вызваны частью воспоминаний, которые прорываются сквозь блокаду, но «теряются при перемещении».
17. А что насчет припадков? У нее есть какие-нибудь предположения об их причинах?
18. Никаких. Давай я отнесу это вниз. Попытайся сделать так, чтобы он заснул.
19. Раф, ты не мог бы принести льда и шину получше? Я хочу перебинтовать ему руку прежде, чем он уснет.
20. Спасибо, Раф.
21. Хей, Эйприл, Дон поднялся! Или спустился! Ты как, Дон? Чувак, тебе поможет, если ты будешь приземляться на ноги, а не на панцирь.
22. Момент для фото!
23. Раф! Это же моя фраза!
24. Да, но ты же не мог ее сказать, так что я взял инициативу на себя и сказал ее за тебя.
25. Народ, еда пришла! Прекращайте напрягать мозги, лучше поешьте и посмотрите, как другие впечатывают свои мозги в лед!


Девятнадцатая глава
1. Все еще никаких изменений. Почему он никак не очнется?
2. Может, если бы ты не проверял его пульс каждые две минуты, тебе бы не казалось, что время идет так медленно?
3. Укуси меня за панцирь.
4. Я просто хочу, чтобы он очнулся.
5. Тогда смотри быстрее, пока он их снова не закрыл.
6. Кейс, тащи сюда Эйприл. Он уже снова засыпает.
7. Ну же, Донни. Просто потерпи несколько минут, не засыпай. Вот так.
8. Что ты уже проверил?
9. Его пульс. А потом был слишком занят тем, чтобы не дать ему заснуть, и больше ничего не успел.
10. Донни, оставь ее там.
11. Ты сможешь усадить его на пару минут? Мне надо посмотреть, какая будет разница в его давлении.
12. Ну, приятно знать, что он такой же застенчивый, как прежде.
13. На самом деле… он с каждым днем ведет себя все больше и больше похоже на прежнего Донни.
14. Что ты имеешь в виду, Лео? Он все еще ведет себя как абсолютно невменяемый.
15. Присмотрись, как он двигается и взаимодействует с нами и некоторыми предметами. Он снова ведет себя, как раньше. Когда он смотрит, как Майки показывает ему что-то жестами, он больше не выглядит растерянным или озадаченным. По его виду можно сказать, что он анализирует проблему, как он это делает обычно. Во время его короткого спарринга с Рафом его движения были более четкие и контролируемые, чем прежде, когда он в первый раз очнулся и атаковал нас. Понаблюдай за ним, и ты увидишь, что он действует так, как поступал бы Донни, если бы оказался в такой ситуации.
16. Великолепное наблюдение, Леонардо. Я тоже заметил, что Донателло в последние дни все более становится сам собой.
17. Есть определенный смысл в том, что с течением времени к нему все больше возвращается память. Его тело медленно избавляется от наркотиков, которые ему ввели. А его приступы могут быть, скорее, вызваны реакцией тела на выведение наркотиков, а не тем, что происходит вокруг него.
18. Даже не думай об этом, Донни.
19. Раф, а ты не можешь просто ее снять? По-моему, ему не нравится, что она на нем надета.
20. Извини, Майки, но Дон говорил, что того, у кого была остановка дыхания, надо держать под маской по меньшей мере пару часов, пока его дыхание не нормализуется, и даже после этого снимать ее только после тщательного обследования.
21. Дон? Дон, где ты? Я знаю, что ты где-то там, Дон. Возвращайся к нам.
22. Эй Дон? Ты как там?
23. Да, Лео, я в норме. Не заходи туда, Раф. Он вроде как не в настроении, когда в ванной.
24. Майки, скажи ему, что все будет хорошо, и чтобы он оставался здесь.
25. Раф, лови. Экстра-перченая и все такое.



...и еще - нет, конечно здесь никто не умрет. Я бы ни за какие коврижки не взялась переводить фанфик, где в течение 25 глав всех персонажей мытарят изо всех сил, а в 26-й одного из них убивают.

Глава 20. Голубая кровь.


Ммм…
Биип… Биип
Ч-что это…
Биип… Биип
…за шум?
Биип… Биип
…на лице опять…
Биип… Биип
… респиратор…
Биип… Биип
… кардиомонитор?
Биип… Биип
Рафи? Это ты?
Биип… Биип
Нет… к-кто здесь?
Биип… Биип
Эйприл?
Биип… Биип
Что случилось с Р-Рафи?

Биип… Биип… Биип… Биип… Биип… Биип… Биип… Биип… Биип… Биип… Биип… Биип… Биип… Биип… Биип… Биип… Биип… Биип…

…

Я распахиваю глаза и обнаруживаю, что лежу, тупо уставившись в потолок больничной палаты. Грудь болит. Сильно. Это плохой признак. У меня была остановка сердца? Чертовски похоже на то. Интересно, не сломал ли Раф мне что-нибудь еще, пытаясь провести реанимацию. Я чуть шевелюсь под одеялом и невольно морщусь, когда тупая пульсирующая боль моментально сменяется острой вспышкой. Вот блин. Я набираю полную грудь воздуха и медленно выдыхаю. Нет, переломов нет, боль была бы намного сильнее, чем сейчас, если бы были сломаны кости. Насколько я могу судить, на груди просто обширная гематома. Не то, чтобы мне от этого было легче.

Сбоку от меня чувствуется какое-то движение, и прежде чем я успеваю повернуть голову в ту сторону, надо мной склоняется Эйприл. Черт, я скучал по ее мягкой улыбке. Я хотел бы знать, сколько сейчас времени. Еще мне хотелось бы узнать, что конкретно произошло. Я знаю, что у меня были какие-то проблемы с сердцем, если судить по пиканью, которое я слышал ранее, но прямо сейчас я чувствую себя хорошо. Интересно, а где Раф? Раф бы ни за что оставил меня без своего присмотра в больничной палате, особенно если я был подключен к кардиомонитору. И почему Эйприл никого не позвала, когда я очнулся, и даже не покричала им за дверь, что со мной все хорошо? Они спят? Нет, вроде спать еще слишком рано. Что-то случилось.

Я начинаю медленно садиться. По крайней мере, меня ничто не удерживает в кровати кроме одеяла, края которого кто-то подоткнул под матрас, думаю, с определенной целью. Даже не пытайся меня остановить, Эйприл, я все равно пойду их разыскивать. Она замирает, когда я сердито на нее смотрю, и я понимаю, что Раф и остальные находятся не в убежище. Иначе Эйприл уже позвала бы кого-нибудь на помощь, особенно после моего недоброго взгляда, когда она могла бы решить, что я ей угрожаю. Конечно, обычно я не зыркаю так исподлобья, а если уж доходит до такого, это значит, что я очень зол или меня все достало, и я знаю, что ей (как и всем моим братьям) это известно.

Я, наконец, сажусь и смягчаю выражение лица, заставив себя улыбнуться. Ой, что-то меня пошатывает. Спасибо, Эйприл. Она бережно придерживает меня за плечи, так, чтобы если я действительно начал падать, она смогла уложить меня на кровать и не дать упасть на бетонный пол. Я выжидаю несколько секунд, пока не перестанет кружиться голова, и медленно откидываю одеяло, выпутывая из него ноги и свешивая их через край кровати.

– Рид, Тар. Тови ри тэлой засо жкдожод. Диги рэвра мивод. Тар! – нет, Эйприл. Меня не волнует, слабость у меня или нет, мне нужно разыскать остальных. Ты не сможешь удержать меня здесь. Я не хочу снова пугать ее сердитым взглядом, поэтому прибегаю к методу, против которого, я знаю, она устоять не сможет. К сожалению, скопировать жалобный щенячий взгляд Майки у меня не получится, но в таких случаях пассивное сопротивление тоже срабатывает неплохо. Я прекращаю свои попытки выбраться из кровати, смотрю ей в глаза и улыбаюсь, мягко убирая ее руки с моего плеча. – …Тар? – неуверенно спрашивает она, глядя на меня очень странным взглядом. – Дй лирю залрец?

Эйприл, я понятия не имею, что ты только что спросила, но не волнуйся. Я найду способ разговаривать с вами, начну работать над этим сразу же после того, как найду братьев. В доме слишком тихо. В убежище никогда не бывает так тихо, даже ночью. Я соскальзываю с кровати и чуть не падаю на колени. Ух ты… вот это называется "ноги не держат". Эйприл снова хватает меня за плечи, а я опираюсь о край кровати. Может, это не такая уж хорошая идея, но… мне нужно знать. Эйприл все еще пытается уговорить меня вернуться в кровать, но я не собираюсь ложиться, пока не разыщу всех.

Я сильнее ее, даже в своем нынешнем состоянии, так что у нее никак не получится заставить меня снова лечь. Она все еще мягко подталкивает меня, чтобы я лег, но я не обращаю внимания на ее попытки, а вместо этого протягиваю руку и стискиваю пальцы на ее плече.
– Эйприл, мне нужно пойти разыскать их. Не пытайся меня остановить, – я вглядываюсь в ее глаза. В ее взгляде видна растерянность, печаль, надежда и понимание. Хорошо. Она меня понимает. Это все, что мне надо было увидеть.

Я отталкиваюсь от кровати и на дрожащих ногах прохожу несколько шагов по направлению к двери. Спасибо за поддержку, Эйприл. Не думаю, что смог бы пройти это огромное расстояние в целых пять шагов, если бы ты не подставила мне плечо. Мы выходим из палаты, проходим через лабораторию и оказываемся в гостиной. Блин, какого панциря я чувствую себя так, словно промчался через полгорода, когда я всего лишь проковылял с десяток шагов от двери лаборатории? В последний раз я чувствовал такую слабость, что у меня подгибались ноги, несколько лет назад, когда жестоко заболел гриппом.

В убежище определенно пусто. Хотя можно сказать, что мастер Сплинтер здесь. Из-под его двери видно мягкое мерцание свечей. Возможно, он спит (оказывается, времени почти час ночи), но я в этом сомневаюсь. Синего, Рафа, Майки и Кейси нигде не видно. Сенсей не стал бы ложиться спать, если их нет дома. Он всегда дожидается нашего возвращения, неважно, насколько это бывает поздно.

Ни за что, Эйприл. У тебя не получится усадить меня на диван, не имеет значения, насколько я слаб. Мы идем дальше. Нет. Не к дивану. Да, вот так-то лучше. Нет, не к другому концу дивана! Я не хочу, чтобы меня усаживали на диван, точка. Если я не хочу садится на него с одного конца, что заставляет тебя думать, что я захочу обойти его и сесть с другого конца? Эйприл, прекращай. Я… ыть! Наверное, она на мгновение ослабила хватку, потому что меня тут же ведет назад, я лихорадочно переступаю, пытаясь не рухнуть и… Уф! Ой. Привет, стол. Давно не виделись. В принципе, можно было бы не видеться и дальше. Я очень рад, что основная сила удара о край стола пришлась на панцирь, но ощущения все равно не из приятных.

– Все хорошо, Эйприл, – ну вот, теперь она выглядит расстроенной. – Я в полном порядке.
Мне просто надо куда-нибудь сесть как можно скорее, а то я все-таки упаду. Я поворачиваюсь и, опираясь на стол и на Эйприл одновременно, обхожу его по краю и плюхаюсь на один из стульев. Я наклоняюсь вперед, упираясь руками в стол перед собой, чтобы не соскользнуть со стула на пол. Я чувствую себя так, словно провел пару раундов против Хана без какого-либо подкрепления и без тайм-аутов.

– Эйприл, я в порядке, – она все еще держит меня за плечи. Я улыбаюсь ей, стараясь ее подбодрить, и показываю знак «окей». Она неохотно опускает руки и пару минут просто стоит рядом, словно ожидая, что я в любой момент свалюсь со стула. К счастью, ее опасения не оправдываются.

Убедившись, что я не собираюсь падать в ближайшее время, Эйприл возвращается к пролистыванию и чтению книг, разбросанных по столу, время от времени делая какие-то заметки. Она действительно все еще пытается разобраться в том, что со мной случилось? Я было решил, что она уже давно все выяснила. Амнезия может быть вызвана всего несколькими химическими препаратами. Хотя конечно, к тому времени, как им удалось взять у меня образец крови, период полувыведения большинства из них уже должен был закончиться. Эйприл, должно быть, не обнаружила в крови практически ничего, отличающегося от нормы. Ну, в смысле, нормы, характерной для восьмидесятикилограммовой говорящей черепахи. С тем, что у нее нет образцов этих веществ, процесс выяснения, что со мной не так, больше похож на попытку решить головоломку, которая не имеет ответа. Наверное, Эйприл пришлось рассмотреть все типы и виды психических расстройств, чтобы попытаться установить, что со мной происходит.

Мне действительно нужно хоть как-то помочь ей, но что я могу сделать, если я даже читать не умею? Я подтягиваю поближе к себе одну из раскрытых книг и просматриваю страницу в ней. Ничего. Ни одно из слов не выглядит хотя бы отдаленно знакомым. Черт… я раздраженно вздыхаю. Я чувствую себя таким бесполезным и, кроме того, я все больше беспокоюсь за всех остальных. Неужели случилось что-то, что заставило их покинуть убежище? Что это могло быть?

– Жки щанаца, Тарре. Ри жамрэыкю, – Эйприл легонько сжимает мое плечо. Приятно знать, что она хочет меня успокоить, но все же… какого черта мне делать? Мне нужно найти способ сделать хоть что-то. Я ни разу в жизни не чувствовал себя настолько бесполезным. Я сердито отталкиваю книгу в сторону и опускаю голову, утыкаясь лбом в сложенные на столе руки. Эйприл проводит ладонью по моему затылку, похлопывает меня по плечу и отходит. Судя по звуку ее шагов, она направляется куда-то в другой конец убежища.

Так что я могу сейчас сделать, чтобы помочь ей? Общаться с ней я не могу ни устно, ни письменно. Я точно не смогу объяснить все, что я вычислил, и свои гипотезы с помощью языка жестов, там слишком много специальных терминов. От меня никакой пользы… я ничего не могу сделать в таком состоянии. Я не знаю, что делать. Раф и Майки всегда называют меня черепахой со всеми ответами, мистером Всезнайкой и Эйнштейном, и сейчас, пожалуй, впервые в жизни я бы очень хотел, чтобы это оказалось правдой. Если бы я действительно все знал, я бы предвидел засаду на свалке и избежал ее! Это бы намного облегчило всем жизнь. А если бы я все-таки попал в засаду и все равно оказался в таком положении, то смог бы разработать более эффективный способ общения со своей семьей.

В воздухе появляется знакомый запах, и на стол передо мной что-то ставят с негромким стуком. Рука Эйприл снова на моем плече. Интересно, что она при… кофе? Эйприл принесла мне чашку кофе? Она же всегда пилит меня на тему того, что я пью слишком много кофе. Правда, однажды именно она мне сказала, что ей всегда очень легко понять, когда я расстроен по тому, как я наливаю себе чашку кофе и просто держу ее в руках, уставившись на нее. Я чуть выпрямляюсь, сидя на стуле, обвиваю чашку пальцами и подтягиваю ее поближе к себе, сжимая в ладонях. Есть что-то очень успокаивающее в том, чтобы просто вот так смотреть на чашку кофе, чувствуя, как его тепло проникает в ладони.

– Спасибо, Эйприл. Мне действительно это было необходимо, – я знаю, что она не поняла ни слова из того, что я только что сказал, но судя по выражению ее лица, она почувствовала себя лучше.

Она возвращается к своим заметкам и подтаскивает одну из книг ближе к себе, чтобы лучше видеть. Что там такое под этой книгой? Я приподнимаю обложку и вижу, что там лежит шприц, выглядящий вполне невинно в своей стерильной упаковке. Я не могу сдержаться и нервно сглатываю при виде его, роняя обложку книги обратно на стол. Я вполне уверен, что у меня посттравматический стресс как реакция на то, что произошло со мной в той лаборатории. Что бы это ни был наркотик, который мне вкалывали, он словно жег меня изнутри.

Мое внимание привлекает какой-то шум, я поднимаю голову и вижу, что Эйприл смотрит на меня обеспокоенно и с испугом. Думаю, она беспокоится, как бы я снова не психанул, как было в предыдущие два раза в присутствии шприца. На этот раз мне не по себе от его вида, но я больше не чувствую той затмевающей разум паники, которая управляла моими действиями тогда. Никто здесь по доброй воле не станет колоть мне что-либо, что принесет мне боль или причинит вред. Более того, они бы никому не позволили сделать такое со мной без моего согласия. Я быстро показываю Эйприл знак «окей», и по ее слабой улыбке вижу, какое большое облегчение ей принес мой жест.

Вообще-то, хорошенько поразмыслив, я прихожу к выводу, что могу сделать одну вещь, чтобы помочь Эйприл с ее исследованием. Мне не особо хочется, чтобы в меня снова тыкали иголкой, но я уже дошел до той точки, что готов сделать все, что угодно, лишь бы это помогло выяснить, что со мной не так. Я показываю на шприц, а затем на себя. Судя по тому, как она качает головой, она решила, что я спрашиваю ее, не планирует ли она делать мне укол. Я накрываю ее руку своей, останавливая ее, когда она начинает убирать шприц. Я показываю на наши руки, закрывающие шприц, затем снова на себя и добавляю движения, как будто забираю из руки образец крови, а не вкалываю ничего внутрь.

Она смотрит на меня скептически. Не волнуйся, Эйприл, я больше так не сорвусь. Я улыбаюсь и подмигиваю ей. Она улыбается мне в ответ и поднимает вверх один палец. Она собирается попробовать сделать это только один раз. Это можно понять. Я согласно киваю. Ладно, Дон, без паники. Я не хочу даже думать, что я могу сделать с Эйприл, если нападу на нее. Я никогда не смог бы простить себя, если бы ранил ее.

Я чувствую резкий холод дезинфектанта на коже, но сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть слишком уж явно. Я почти уверен, что если бы я подпрыгнул на месте, у Эйприл тут же случился бы легкий сердечный приступ. Она и без того слишком напряжена и пристально наблюдает за каждым моим движением, подготавливая все необходимое, чтобы взять у меня кровь. Она готова отпрыгнуть от меня, если я не смогу удержать себя в руках при уколе. Я смогу. Это просто шприц в руке моего лучшего друга. Он не предназначен для исследований какого-нибудь безумного ученого. Это. Всего лишь. Эйприл.

Как только игла касается моей кожи, я заставляю себя отвернуться. Мне нужно контролировать дыхание. Оно слишком быстрое, и я чувствую, что и сердце начинает стучать все чаще. Я знаю, что шприц меня пугает, но я не боюсь Эйприл. Я доверяю ей. Я заставляю себя закрыть глаза и сконцентрироваться на дыхании. Его ровный ритм успокаивает. Вот почему мне нравится медитировать раз в день. Это так хорошо, просто на полчаса очистить голову от всех мыслей. Когда выходишь из состояния медитации, ощущения такие, как будто немного вздремнул, только еще лучше. Я чувствую, как она вытягивает иглу из-под моей кожи. У меня не получилось достичь состояния глубокой медитации, но и те короткие пара минут очень мне помогли. Я чувствую себя и вполовину не настолько слабым, как раньше (не то, чтобы я решил как-то это проверить), а Эйприл смогла взять у меня образец крови до того, как я снес ей голову. Нет, конечно, я не собирался этого делать, но если бы я запаниковал, то нельзя было бы дать никаких гарантий, что все обойдется.

У меня слегка трясутся руки. Наверное, я был больше встревожен, чем даже сам осознавал. Эйприл уже готовится рассматривать мою кровь под микроскопом на другом конце стола. Когда она успела забинтовать мне руку? Она делает какие-то заметки прежде чем подойти к микроскопу и заглянуть в окуляр. Интересно, что она там видит. Снова записав что-то, она огибает стол, подходя к нему с другой стороны. Она вытягивает книгу из стопки в центре стола и отлистывает назад пару сотен страниц, ища что-то определенное.

Мне очень хочется узнать, что она увидела в моей крови. Может, я и не могу сейчас прочесть ни слова ни в одной книге, но я знаю о своей анатомии достаточно, чтобы выдвинуть какую-нибудь разумно звучащую гипотезу. Потом я мог бы постараться и знаками объяснить ее Эйприл, чтобы она смогла ее разработать. Это будет более чем проблематично. Мне придется обходиться при объяснении простыми понятиями. Этот язык жестов не предназначен для общения на научные темы. И все же… так будет лучше, чем если я буду просто сидеть и ничего не делать.
Моя маленькая медитация придала мне достаточно сил, чтобы у меня получилось встать и подойти к микроскопу. Я придерживаюсь за стол просто на всякий случай. Я не хочу очутиться на полу на панцире, тогда Эйприл уложит меня на диван, не выслушивая никаких возражений. Дурацкий диван. Супер, теперь у меня так сильно дрожат руки, что я никак не могу отрегулировать фокус на изображении. Еще… еще… вот он! Так, теперь, когда я все настроил, давай посмотрим, что со мной происходит.

Хмм… выглядят они как нормальные кровяные клетки. Кажется, у меня обычное соотношение белых и красных кровяных телец в крови. Нет никаких признаков какого-либо вида нарушений. При первом приближении, кажется, что со мной все в… Нет, погоди-ка. У них странный оттенок. Обычно, когда кровь наполняется кислородом, она становится более яркого красного цвета. Здесь же цвет довольно яркий, но он все же кажется светлее и бледнее, чем должен быть. Как будто что-то препятствует гемоглобину в эритроцитах полностью связывать кислород.

– Таким образом, скорее всего это означает, что в моей крови была высокая концентрация наркотика, который мне вводили ранее. Если это действительно так, то следы этого вещества могут остаться в моем теле на клеточном уровне, – черт, вот это кошмар, ставший явью. Моему телу может потребоваться целая вечность, чтобы вывести это вещество естественным способом. – Жертвам передозировки наркотиков обычно предлагают концентрированный уголь, он помогает избавиться от посторонних веществ в кровотоке. В моем случае также возможно его употребление, хотя мне не очень хочется есть уголь. Но это может сработать, – конечно, если в моем организме был такой большой объем посторонних химических веществ, то они могли нанести уже непоправимый вред. О… черт… что, если проблемы с речью останутся навсегда? Не думай об этом. Просто не надо думать об этом сейчас.

Я снова прохожу пять бесконечных шагов, возвращаясь к своему стулу, и усаживаюсь, пребывая в легком ступоре. Черт. Я очень надеюсь, что потеря способности говорить и воспринимать речь окажется временным явлением. Я потираю виски и глубоко вздыхаю, пытаясь успокоиться. Мне нужно выпить кофе. Я беру в руки наполовину остывшую кружку и делаю большой глоток. Черт, все еще горячо. Ладно, о неспособности воспринимать речь я побеспокоюсь после того, как вспомню Синего. Если уж я вспомнил всех остальных, то вполне очевидно, что и его я смогу восстановить в памяти. По крайней мере, я очень на это надеюсь.

– Тар? – я поднимаю глаза на Эйприл, которая снова смотрит на меня тем же странным взглядом, что и тогда, когда она не давала мне выбраться из кровати. – Жки щанаца? – Эйприл, я знаю, что ты за меня переживаешь, но и ты, и я мало что можем сейчас сделать, чтобы исправить ситуацию. Когда мне будет получше, я обязательно объясню Эйприл, что, по-моему, со мной происходит. Я улыбаюсь ей и показываю знак «окей», хотя это и не на сто процентов правда. Мне не хочется даже думать о том, что мне придется всю свою жизнь прожить, не имея возможности разговаривать со своей семьей. Все было бы вполовину не так плохо, если бы я родился немым, гораздо хуже оказаться немым сейчас. Я больше никогда не смогу обсуждать что-то с сенсеем, шутить с Майки, разговаривать с Рафом или выслушивать Ле…

Хей, дверь открывается! Они вернулись и…

…и какого черта произошло?!

Майки проходит через дверь последним, он весь бледный и его трясет. Он выглядит так, словно увидел привидение, или по крайней мере, что-то на него похожее. Кейси прямо перед ним, он выглядит обеспокоенным и сердитым одновременно. Раф крепко держит Синего за плечо, и на его лице куча эмоций разом: растерянность, боль, злость, тревога. Но больше всего меня волнует Синий. Похоже, будто он ввязался в битву (по-настоящему жестокую битву), но каким-то образом сумел победить в ней и уйти с поля боя невредимым, как у него обычно получается. На рукоятях его мечей кровь, потеки крови видны на его ладонях и выше, на запястьях и руках. Кое-где кровь видна даже на руках выше локтей. Кажется, его пару раз ударили по лицу, у него разбита губа, кровь размазана по подбородку, и несколько капель попали на грудь. Я не хочу знать, его ли это кровь или чья-то еще.

Я не осознавал, что вскочил на ноги, пока у меня не начали дрожать колени. Это может стать проблемой. Раф ведет Синего прямо к комнате Сплинтера. Надеюсь, с Синим все будет в порядке. Он выглядит каким-то… отстраненным. Как будто он затерялся в какой-то другой реальности, которую может видеть только он один. Майки и Кейси останавливаются на полпути, просто глядя им вслед, пока они не исчезают за дверью. Думаю, глаза всех в комнате устремлены на эту дверь. Я так и знал, что случится что-то плохое. Я просто знал это. Синий… какого черта ты натворил?

Ох! Мои колени внезапно подгибаются, и я падаю на стул, ножки которого с громким скрипом проезжаются по полу. Ой-ё, кажется, теперь я в центре всеобщего внимания. Ну, и из этого можно извлечь пользу.

– Что случилось с Синим?
Конечно, все смотрят на меня с таким видом, словно у меня выросла вторая голова. Я показываю на дверь комнаты Сплинтера и оставляю руку на весу, как делают девочки-подростки в глупых сериалах, когда они очень взволнованы и не знают, что происходит. Могу поспорить, что в моем исполнении это выглядит довольно забавно.

Майки со слегка виноватым видом подходит ко мне и «спрашивает» меня, все ли со мной в порядке.
– Физически да, умственно нет, и не пытайся сменить тему! Что случилось с Синим?! – на самом деле, я как-то даже горжусь тем, что сумел удержаться от крика на последней фразе, снова показывая на дверь. Это безумие какое-то, что, во имя панциря, он натворил? Предполагается, что именно он из всех нас тщательно все продумывает, прежде чем действовать. Он даже более осторожен, чем я.

Майки, кажется, слегка ошеломлен тем, что я так бурно реагирую. Ну, я не то, что бурно реагирую, скорее я очень изумлен и обеспокоен. Очень изумлен… так не говорят… Черт, я так расстроен, что даже думаю с ошибками! Ааа! Я отвлекаюсь от своих мыслей, делаю глубокий вдох и с силой провожу ладонями по лицу. Если я буду так сходить с ума, никому это не поможет. Успокойся. Ладно… вот так-то лучше.

– Майки, – я смотрю на него и снова показываю на дверь. – Что случилось с Синим?

Майки роняет голову и глубоко вздыхает. Я знаю, что теперь он расскажет мне, в чем дело. Майки всегда рассказывает мне, что происходит. Он показывает на меня и склоняет голову на бок, укладываясь щекой на соединенные кисти рук, а затем показывает на часы. Все произошло после того, как я заснул, возможно, после того, как закончился приступ. Он показывает на дверь комнаты Сплинтера, изображает, как будто крадется и показывает в направлении входной двери. Синий выскользнул из убежища, когда я уснул. Майки показывает на себя, на Кейси и машет рукой в направлении двери, затем подносит ладонь козырьком ко лбу, как будто что-то разыскивает. Показывает пальцем, словно нашел это, и, используя два пальца одной руки поверх ладони другой, «кидается» к своей находке. Он снова показывает на дверь и обводит места на себе, где тело Синего измазано кровью. Значит, они нашли его в таком состоянии после того, как он покинул убежище. Это все еще не объясняет мне, что с ним случилось. Майки показывает на дверь и изображает, как будто говорит что-то, ударяет кулаком по ладони, показывает на свою ступню и… почему он изображает, как будто подбрасывает в воздух монетку? Он показывает на свою голову и на «монетку» на тыльной стороне своей ладони*…
матерь черепашья…

Синий напал на штаб-квартиру клана Фут.

В одиночку.

Я чувствую, как моя челюсть при падении пробила планету насквозь и очутилась в Китае.
– Какого хрена он думал? Его же могли убить!
Судя по выражению лица Майки, он абсолютно со мной согласен. Это, возможно, один из самых глупых и безрассудных поступков, которые кто-либо из нас когда-либо совершал, а поскольку среди «нас» имеются Раф и Майки, это говорит о многом. У меня тоже в послужном списке имеется пара случаев, но не думаю, что я сотворил бы что-то настолько идиотское.

Дверь открывается и снова закрывается с мягким щелчком, который немедленно снова привлекает к ней всеобщее внимание. Из комнаты вышел вовсе не Синий, и, надо же какой сюрприз, Раф выглядит взбешенным. Я думаю, он злится на Синего за то, что тот не взял его с собой. Держу пари, Раф был бы счастлив перемолвиться словечком с доктором Сака. Эээ… на самом деле, похоже, что Раф злится на меня. Почему бы еще он так яростно на меня уставился?
– Сосаба финдо ар ри ж снажоде?
Точно, он показывает и кричит на меня. Думаю, у меня проблемы.

– Ар жамражомкю по жок, нигюдо, е адсопйжомкю маведкю, – спасибо, что пришла ко мне на выручку, Эйприл, но не думаю, что это сильно поможет.
– Дабто диги рэвра гйма знежюпод иба с снажоде. Дй эви тимомо уда норци.
Интересно, вмешается ли Ма… О, спасибо, Майки. Вот какого панциря тебе надо было отойти с его дороги? Ты мог бы преградить ему путь ради меня, но разве ты так сделал? Нееееет. Разумеется нет. Как будто я для тебя никогда не делал такого. Ой, черт, он уже стоит совсем рядом.
– Тожоы, дй етиц ж снажод, щафидкю диги удаба еме рид.
Он пытается схватить меня за запястье, но мне удается вовремя отдернуть руку. Я показываю на него пальцем и произношу своим самым серьезным «не-вздумайте-со-мной-шутить» тоном:
– Раф, даже не думай поднимать меня.

Его взгляд останавливается на мне, на нацеленном на него пальце, а затем в его взгля… бешенство! Ой, блин, в его взгляде полыхает бешенство! Я не успеваю и глазом моргнуть, как он крепко, хоть и осторожно хватает мое запястье. С низким рычанием он сдергивает меня со стула, закидывает мою руку себе на плечи, переступает, подхватывая меня под колени, и в мгновение ока поднимает меня над полом. Я уже ненавижу, когда он такое проделывает.

– Рафаэль! Немедленно поставь меня! – клянусь, если он попытается положить меня на диван, я ему так расквашу нос, как еще никто до меня. – Это так унизительно, – я несколько раз бьюсь головой о его плечо. Хотя на самом деле я не думаю, что у меня хватило бы сил в одиночку дойти докуда-нибудь, я уж не говорю о том, чтобы попытаться вывернуться из хватки Рафа. По крайней мере, он прошел мимо дивана. Наверное, он тащит меня в мою комнату, потому что вряд ли он собирается выносить меня через входную дверь. – Раф, если ты когда-нибудь только попробуешь снова меня поднять после того, как вся эта бодяга закончится, я положу тебе в еду столько слабительного, что ты на целую неделю переедешь жить в ванную.

Да, моя месть после всего этого будет очень страшна.

Раф несет меня прямо к кровати, как только вошел в мою комнату. Я должен признать, я не знаю, кто больше похож на замаскированную наседку. На самом деле, Раф может дать Синему сто очков вперед в этом деле, особенно, если он чувствует себя виноватым, или он чем-то расстроен. Судя по тому, как он расправляет простынь и подтыкает края одеяла, он расстроен. Я его не виню, я еще и сам не узнал, как там Синий и будет ли с ним все в порядке.

Несмотря на все намерения Рафа удержать меня, я сажусь в кровати. Хмурься на меня сколько хочешь, Раф, я все равно собираюсь задать тебе вопрос. Я показываю примерно в том направлении, где находится комната Сплинтера и, дополнительно, чтобы Раф точно понял, что я имею в виду, изображаю, как будто вытаскиваю из-за спины два меча. Потом я складываю пальцы в знак «окей», стараясь не выглядеть при этом слишком расстроенным и встревоженным. Раф пристально смотрит на мою руку пару секунд, а потом утвердительно кивает.

– Раф, не надо врать, – по глазам Рафа всегда можно увидеть, когда он говорит неправду. Он не знает, будет ли с Синим все в порядке, точно так же, как и я.

Я роняю голову и устремляю невидящий взгляд себе на колени, но тут же обнаруживаю, что смотрю, как Раф усаживается на краешек кровати. Он привлекает меня к себе, крепко обнимая, и утыкается лбом мне в шею.
– Все будет хорошо, Раф, – я чувствую влагу на плече, всего пара капель, но я уверен, что не ошибся. Я тоже крепко его обнимаю и осторожно поглаживаю его по плечу. Раньше он всегда успокаивался, когда я делал так.

Это длится максимум пару минут, прежде чем Раф вздыхает и поднимает голову от моего плеча. Он опирается подбородком на плечо, а одна из его рук поднимается к моей шее и начинает разминать затекшие мышцы. Жаль, что мне редко делают массаж шеи. Он не убирает руку, массируя мою шею и плечи примерно так же, как до него это делал Синий. Я не могу удержаться от зевка. Я все понял, ты коварная черепаха. Ты пытаешься меня усыпить. И кстати, твой метод работает.

Я уже наполовину заснул, когда он опускает меня на кровать, укладывает набок и укрывает одеялом. Он все продолжает разминать мои мышцы, пока я не расслабляюсь полностью и начинаю ощущать себя жидкостью, которая вот-вот впитается в матрас.
– Сос гй ю щатим, фдагй дй кражо кдом колел кагаы, Тар, – хмм… что ты говоришь, Раф? Главное, не прекращай массаж… – Икме Миа гэтид жикде кигю сос ю, рол киыфок лавид заротагедкю щад атро птножалйкмюхою финизощо, – я едва замечаю тот момент, когда он перестает растирать мою шею и опускает руку мне на бок. Еще несколько минут спустя я чувствую, как распрямляется поверхность кровати, и смутно вижу сквозь полузакрытые глаза, как Раф выходит из комнаты.

…

Я резко открываю глаза, и обнаруживаю, что лежу, уставившись в стену, и абсолютно не хочу больше спать. И какого панциря? Я сажусь и кидаю взгляд на часы… блин! Всего три тридцать? Я спал всего сколько… полтора часа? Ну прямо так держать, Дон. У тебя куча проблем со здоровьем, а ты не можешь поспать больше, чем пару часов подряд. Я вздыхаю и раздраженно перевожу взгляд на потолок. Думаю, что это еще хуже, чем бессонница. По крайней мере, когда страдаешь от бессонницы, то вообще не можешь заснуть.

Стоп… что это было?

Я сажусь на кровати, прислушиваюсь несколько секунд, и звук доносится снова, слабое позвякивание передвигаемой посуды. Какого панциря кто-то может делать на кухне так рано утром? Это точно не Майки, для завтрака еще слишком рано. Я отбрасываю одеяло и тихонько вышмыгиваю из двери, чтобы перегнуться через перила. В кухне горит свет, так что там определенно кто-то есть. Не думаю, что я сейчас способен без последствий перепрыгнуть через перила, поэтому я не буду рисковать и спущусь по ступенькам.

Это Синий. Наверное, он принял душ после того, как Сплинтер закончил с ним разговаривать. У него на руке несколько синяков, которые я не заметил раньше из-за покрывавшей их крови, но кроме этого кажется, что с ним все замечательно. Похоже, он занят завариванием чая. Вначале ему надо было вымыть свою чашку, и именно эти звуки я и слышал ранее. Кажется, он не особо рад видеть меня. Я могу сказать по его выражению лица, что он хотел бы знать, зачем я встал. Интересно, знает ли он, что я вставал до этого, или он меня даже не заметил?

Ладно, Дон, быстренько придумывай причину, по которой ты встал с постели, пока Синий тебя туда не вернул. Я тру глаза и пожимаю плечами, потом показываю на чашку в его руках, глубоко вздыхаю и склоняю голову набок, касаясь щекой сложенных вместе ладоней. Кажется, он какое-то мгновение размышляет над этим, прежде чем отодвинуть от стола стул и показать мне на него. Я понял, Синий. Я усядусь и предоставлю все сделать тебе. Опять.

Я сажусь и смотрю, как он моет для меня еще одну чашку и отделяет нужное количество высушенных трав, чтобы заварить чай. Могу поспорить на что угодно, в моей чашке окажется ромашка. Он подходит ко мне и вручает мне одну из чашек, над которой вьется ароматный парок, а затем садится рядом. Думаю, я становлюсь экстрасенсом или кем-то вроде того. В моем чае определенно есть ромашка. А в своем будущем я вижу кровать, то есть, как только я допью чай. Синий так пристально смотрит в свою чашку, словно может разглядеть там ответы на все вопросы. Я снова прихлебываю чай. Он начнет со мной говорить, когда будет готов.

– Ю фикдра тэлом, фда аро проид, фда к дагаы кмэфемак, Тар, – ну вот, так и есть. Расскажи мне все, что хочешь, все, что считаешь нужным, Синий, ты действительно выглядишь так, словно ты не в своей тарелке. – Ра Соное засмюмок кжаиы фикдья, фда ри адтожомо досаба знесопо. Аро сопомок дос ви апотофиро удаы кедэошеиы. Рижовра, фда ксопом гй Ноч, ю иы жиня. Уда гйма жетра за ии бмопол, Тарре. Аро рефиба аг удал ри промо. Аро поердиникажомок камтотоле чэд, саданйи зникмитажоме дигю. Совидкю, аро замобоид, фда жки уда гйма затзамраы азиношеиы, знажитирраы гип ии житало, – он тяжело вздыхает, по-прежнему глядя в кружку. – Икме ар ори рикид по уда аджидкджирракде, дабто акдоидкю жазнак, сда уда ктимом е бти ещ роыде? Ю пождно жифинал жаплэ к кагаы Лоысе е Ночо, е лй роытил даба, сда аджиддкджирир по жки уда, – он грустно мне улыбается. – Афир вом, фда дй ри лавиц бажанед, дабто дй лаб гй ксопод рол, к фил рол зниткдаед кдамсрэдкю. Дос кднора, фда дигю ри гэтид нютал, фдагй знеснйд рок.

Я чувствую, что должен что-нибудь сказать, помочь как-то уменьшить его тревогу. Я протягиваю руку и прикасаюсь к его запястью, мягко его сжимая.
– Я знаю, что ты не сможешь меня понять, но все наладится. Я очень скоро приду в норму и тогда мы все вчетвером сможем пойти и показать Сака, что ему не стоило связываться с нашей семьей, – я улыбаюсь ему и на секунду крепче сжимаю пальцы, прежде чем отпустить его руку. – Если я вообще что-нибудь знаю о тебе и Рафе, то нам с Майки останется только посидеть в сторонке и посмотреть шоу.

Кажется, что ему лучше. По крайней мере, он снова улыбается, хотя это может быть как хорошим, так и очень плохим признаком, когда речь идет о Синем. Все зависит от того, где в этот момент находятся его мечи. По ним можно точно судить, в каком он настроении.

Поскольку его мечи сейчас в ножнах, я полагаю, что настроение у него неплохое. Он забирает у меня пустую чашку и относит их обе в раковину. Я даже не заметил, что так быстро осушил свою. Ну, я же ждал какое-то время, пока он начнет говорить. Он идет обратно ко мне. Могу поспорить, что сейчас он прогонит меня спать. Я соскальзываю со своего стула, разворачиваясь к лестнице… или нет. Синий меня обнимает. Да что такое со всеми ними в последнее время, почему все так стремятся меня обнять? Не могу сказать, что мне это не нравится, если уж на то пошло, то совсем наоборот. Поскольку мы не можем разговаривать друг с другом, то единственным способом для них удостовериться, что я все еще с ними рядом, это не спускать с меня глаз и прикасаться ко мне. А для меня это приятное подтверждение, что они заботятся обо мне.

– Кзокега по да, фда дй жкибто нютал, сабто дй лри рэвир, Тар.
– Я всегда буду рядом, в любое время, когда я буду тебе нужен, Синий, – я опускаю голову ему на плечо и зеваю ему в шею. Думаю, что я сейчас лягу спать и не встану до следующего вечера. Это звучит, как план действий.
Он все еще не отпускает меня, и я прибегаю к хитрости, чтобы донести до него, что я устал и хочу пойти спать – я все больше и больше опираюсь на него, перенося на него свой вес.
– Мотра. Диги зано етде кзод, Тар.

А? Что он… Ыть! Блин, эта шуточка «давайте таскать Дона на руках, как краснеющую невесту» начинает мне реально надоедать! Однако, когда я зеваю в его плечо, я осознаю, что скорее всего засну еще до того, как он донесет меня до конца лестницы.

Я уже наполовину заснул к тому моменту, когда мы добрались до моей комнаты, и он положил меня в кровать. Он тщательно меня укутывает, потом садится на край кровати и начинает снова поглаживать мою шею сзади. Ммм… дежа вю… но это так приятно. Мне надо будет найти способ убедить кого-нибудь, что мне постоянно необходимы массажи. Это изобретение, достойное Нобелевской премии. Его ладонь соскальзывает с моей шеи, похлопывает меня по плечу, и он уходит. Я зеваю в подушку, когда он берется за ручку двери, чтобы закрыть ее за собой.

– Ксасаыраы рафе, Тар, – и он закрывает за собой дверь с мягким щелчком.
Я знаю, что он скорее всего не услышит меня, тем более, что я сонно бормочу слова в подушку, но я все равно ему отвечаю:
– Спокойной ночи, Лео.

И широко распахиваю глаза, осознав, что я только что произнес. Зараза…

…– Ммм…

Сколько времени?

Я зеваю, уткнувшись лицом в подушку, и потягиваюсь под одеялом. Мне в самом деле нужно было поспать. Это был первый раз за два дня, когда у меня получилось отдохнуть по-настоящему, а не просто вздремнуть на десять минут на клавиатуре. Я лениво провожу руками по краю кровати, все еще находясь в полудреме. Может, мне следует поваляться еще несколько минут, пока не придет Лео и не разбудит меня дл…

Секундочку…

Лео?

Я подскакиваю на кровати. Это не моя кровать. Это одна из каталок, которые я установил в нашей больничной палате. Я оглядываюсь на соседнюю кровать и раздраженно вздыхаю. И почему я ничуть не удивлен, что она пуста? Должно быть, я уснул, и Лео выскользнул из постели. По крайней мере, с его стороны было мило уложить меня на соседнюю кровать. Должно быть, я действительно был измотан и крепко спал, если у него получилось поднять меня и уложить, не разбудив при этом. И конечно, тот факт, что ему не следует поднимать ничего тяжелее пакета молока, не пришел ему в голову.

Вот только дайте мне до него добраться…

Я сердито топоча вылетаю из лаборатории и направляюсь через всю гостиную прямо к додзё. Где еще можно найти моего старшего братца, который не имеет понятия о том, что хорошо, а что нет для его собственного здоровья? Я слышу его еще до того, как открыть дверь. Я закатываю глаза и медленно качаю головой. Поверить не могу. Хотя бы время от времени некой черепахе можно было бы отменять свою боевую готовность. Особенно если его брат и по совместительству медик просит… нет, приказывает ему хоть один раз не напрягаться и отдохнуть.

Я рывком открываю дверь в додзё и перед моими глазами предстает именно такая картина, которую я ожидал увидеть. Лео тренируется… ну, или делает жалкие попытки тренироваться. Мало того, что его правое плечо было вчера вывихнуто, но у него еще и рана в боку, которая только усиливает болевые ощущения. Одному из бандитов удалось подобраться к моему брату достаточно близко, чтобы суметь чиркнуть ножом по боку, как раз между панцирем и пластроном. Там очень чувствительное место, и я удивлен, как Лео вообще не закричал от боли, когда это случилось. Рана была поверхностная, мне даже не пришлось накладывать швы, но то, чем он сейчас тут занимается, способно растревожить ее и сделать боль в десять раз сильнее.

Даже несмотря на то, что он знает, что я тут, он продолжает свою тренировку, используя только одну руку. Он выполняет простые ката, которые требуют сосредотачиваться больше на равновесии, чем на силе и скорости выполнения. По крайней мере, он делает все медленно. Если бы я застал его за выполнением чего-либо более сложного, вероятно, я бы взбесился. Как будто этого сейчас не произойдет.
– Лео, какого хрена ты тут делаешь?!

Он даже не замедляет своих плавных точных движений, отвечая мне:
– Я не напрягаюсь.
К вопросу о том, когда тебе в лицо швыряют твои собственные слова.
– Лео, я не это имел в виду и тебе это известно, – я вхожу в зал с твердым намерением силой вытащить его оттуда, если он сам не пойдет. – Когда я велю Рафу не напрягаться, и он меня не слушает, я запираю его в его комнате, чтобы удержать его подальше от додзё. Что заставляет тебя думать, что я не проделаю то же самое с тобой?
– Дон, я прекрасно себя чувствую. Я уже закончу через минуту.

Типичнейший ответ «я старший брат, мне лучше знать». Я со вздохом протягиваю руку и хватаю его за запястье здоровой руки. Ну да, теперь на меня устремлен «негодующий взгляд старшего брата».
– Лео, я уже говорил тебе о том, какой вред ты можешь себе причинить, если будешь так делать. Если тебе так хочется, чтобы ты больше никогда не смог в полной мере пользоваться правой рукой, то я сейчас уйду и можешь продолжать. Однако, я бы очень рекомендовал тебе прислушаться к моим словам и сию же минуту вернуться в постель.
– Не вижу, каким образом то, что я делаю ката, используя левую руку и ноги, повлияет на мою правую руку.

Конечно, не видишь. Ты же ничего не читал о строении мышц и костей, чтобы знать все, что происходит с твоим телом во время тренировки.
– Лео, в теле все взаимосвязано, как все мышцы, так и кости. Ты можешь усугубить вред, нанесенный твоей правой руке, если будешь слишком быстро размахивать левой. То же самое относится и к костям. Ты однажды можешь подвернуть колено и даже не подозревать, что на самом деле у тебя проблема с бедренным суставом. Лео, пожалуйста. Я все это изучаю не просто так. Поверь мне.

Он так яростно смотрит на свою руку, как будто это Шреддер или еще кто-нибудь.
– Лео, ты не умрешь без тренировок, если сделаешь перерыв всего в несколько дней. Не волнуйся, мы способны о себе позаботиться, тебе не нужно постоянно защищать нас.
– Нет, нужно, – отзывается он, грустно глядя на меня. – Я не представляю себе, что бы я делал, если бы что-то случилось с любым из вас.
Я сжимаю его запястье и легонько тяну его к выходу и обратно в палату.
– Не переживай, чтобы уничтожить любого из нас, потребуется больше, чем Хан со шпалой в руках. А теперь пойдем, я тебя уложу обратно в кровать.

Он позволяет мне отвести его в больничную палату и уложить в постель. Я подтягиваю поближе стул, на котором сидел до того, как вырубился, и устраиваюсь на нем поудобнее. Это будет длинная ночь, надеюсь, мне не придется снова идти за ним и вытаскивать его из додзё.

– Дон. Ложись спать. Тебе тоже нужно отдохнуть.
Ну конечно. Он беспокоится за меня больше, чем за себя.
– Лео. Со мной все будет в полном порядке. Мне нужно проследить за тобой на случай, если твоя рана воспалится. Если у тебя разовьется инфекция в полости тела, я честно не знаю, смогу ли я тебе помочь.
– Все будет хорошо, Дон. Просто отдохни, ты выглядишь измотанным, – я уже открываю рот, чтобы возразить, но он тут же меня перебивает. – А рана не настолько глубокая, полость тела не открыта. И перестань уже винить себя в том, что меня ранили, и отдохни.

М-да, этого я не ожидал, хотя должен был бы. В конце концов, это же Лео.
– Лео, я действительно в этом виноват. Тебя могли убить.
– Я успевал развернуться и подставить под удар панцирь. Тебе бы этот же удар пришелся в грудь. Тебя могли убить.

Он прав. Этот удар меня бы убил, если бы брат не отшвырнул меня в сторону.
– Лео, я…
– Дон. Иди спать. Если мне приходится отдыхать, то и ты давай тоже.
Я хочу ему возразить. У меня перед глазами все еще стоит картина, как он отшвыривает меня в сторону и в следующий момент ему в панцирь врезается почти стокилограммовый кусок дерева, кинутый Ханом. Я был в полной уверенности, что он мертв, когда подбежал к нему проверить, как он. Он был без сознания и такой бледный… я думал, что…

– Дон. Все хорошо, – Лео обнимает меня одной рукой. Вот ему-то уж точно надо бы заснуть. – Давай, укладывайся. Тебе нужен отдых не меньше, чем мне…

В груди резко взрывается боль, вышибая воздух из легких и лишая меня голоса.

… я не могу сдержать дрожь, несмотря на теплый влажный воздух. Приличная порция боли и страха заставят трястись кого угодно. Хотя я практически уверен, что я впадаю в шоковое состояние, если уже не впал. Я хочу облизнуть губы, они пересохли, но мне мешает рука, прижатая ко рту. Кстати, мне надо сконцентрироваться на своем дыхании. Я все еще часто и тяжело дышу, и поэтому у меня слишком шумно получается втягивать воздух в легкие через нос.

Они все ближе. Эти охотники не без причины названы лучшими из лучших. Им почти удалось убить меня потому, что они считают это видом спорта. Отвратительно. Отправляться на охоту, чтобы убить существо только затем, что потом можешь этим похвастаться. Просто ради известности и славы. Просто ради пустой похвальбы. Я очень рад, что у меня получилось вывести парочку этих ребят из игры. Может, это заставит их задуматься о прекращении таких бессмысленных убийств. Меня тошнит при одной мысли об этом.

М-да, возможно меня тошнит совсем не от мыслей. Скорее всего, рана на бедре уже воспалилась. Я знал, что мне следует потратить больше времени, чтобы как следует промыть ее дождевой водой, но эти охотники не предоставили мне такой возможности. Они гонятся за мной вот уже сорок восемь часов без перерыва. Они чрезвычайно хорошо читают следы, этого у них не отнять. Каждый раз, когда я пытался устроить себе передышку, мне приходилось или отбиваться от них буквально несколько минут спустя, или спасаться бегством. В большинстве случаев отбиваться было бесполезно, они действуют нечестно, одни из них используют боло, чтобы опрокинуть меня, пока их подельники пытаются запрыгнуть мне на панцирь и прирезать.

Их голоса дробятся эхом и отражаются от стен пещеры, так что я не могу сказать, где они находятся и что говорят. Я хотел бы видеть, что там происходит, но если мы ввяжемся в драку, от меня будет мало пользы. Я слишком тяжело ранен, чтобы эффективно сражаться. Меня может на кого-нибудь из них стошнить, это могло бы сработать, но в остальном я беззащитен. Я только буду путаться у Лео под ногами, если они нас засекут. Он одной рукой крепко зажимает мне рот, а второй стискивает рукоять одной из катан, припав низко к земле надо мной.

Еще одна волна голосов, и Лео пригибается еще ниже. Наши пластроны прижаты друг к другу, и я чувствую боком, как перекатываются мышцы на его ноге, когда он напрягается, готовясь прыгнуть на преследователей, если они подойдут к нам слишком близко. Я очень рад, что у меня нет клаустрофобии. Лицо Лео всего в нескольких сантиметрах от моего, но он слишком занят, наблюдая за охотниками поверх вала камней, за которыми мы прячемся, чтобы это заметить. А вот я очень даже замечаю. Думаю, у меня сломана рука. Вес Лео приходится как раз на нее, усиливая боль примерно в десять раз.

Я чувствую, как он медленно расслабляется, отодвигаясь от меня, но все так же не отрывая глаз от преследователей. Их голоса отдаляются, становятся все более неразличимыми, пока пещера вновь не погружается в тишину и темноту. Жалко, что хотя бы один из них не обронил фонарик. Ненавижу работать вслепую.

До меня доносится тихий звук меча, входящего в ножны, и он наконец-то убирает руку с моего рта. Я тут же открываю его, намереваясь задать множество вопросов, которые уже выстроились у меня в мозгу в длиннющий список, но он легонько прижимает мне палец к губам, призывая к молчанию. Я чувствую, как он склоняется надо мной и тихо, на выдохе, шепчет мне на ухо: «Молчи». Ладно, похоже, мне необходимо заткнуться на некоторое время, но что насчет Рафа и Майки? Где они? За ними тоже охотятся эти люди? Почему нас привезли в Южную Америку? Что вообще происходит? Ненавижу, когда меня оставляют в темноте неведения.
Прошу прощения за каламбур.

Лео поднимает меня на руки, и я чувствую, что он начинает продвигаться вглубь пещеры. Разве нам не лучше покинуть ее? Я открываю рот, чтобы спросить его об этом, но он чуть перемещает меня в руках так, что мое лицо прижимается к его плечу. Я слышу, как он почти незаметно произносит «Шшш». Это нелепо. Единственное, что меня радует в том, что он так крепко держит меня, это то, что он теплый. Я утыкаюсь лицом в его плечо, пытаясь впитать как можно больше тепла.

Он продолжает идти вперед так, словно для него привычно ходить по пещерам в полной темноте. Ну, наверное так оно и есть. он провел здесь почти два года. Конечно, он знает, куда идет. Я облизываю губы, кажется, уже в тысячный раз, когда Лео, наконец, останавливается и медленно опускает меня на пол. Черт, тут холодно.
– Дон? Ты в сознании? – шепчет он.

На самом деле, я бы очень хотел, чтобы это было не так.
– Д-да.
– Куда тебя ранили?
Было бы проще сказать, куда меня не ранили.
– Рука сломана, ожог от пули на боку, думаю, подвернутая или растянутая лодыжка, глубокая рана на бедре, скорее всего, она воспалилась, несколько сломанных ребер, синяков больше, чем я смогу сосчитать, и я довольно сильно ударился головой.

Его руки начинают ощупывать мою голову в поисках шишки, которая показывала бы место травмы. Не думаю, что у меня сотрясение, ощущения другие. Больше похоже на то, что он удара просто развилась сильная головная боль. Его руки перемещаются от моей головы вниз к бедру, и он начинает разворачивать повязку, которую мне удалось соорудить во время короткого перерыва в погоне. Мне нужно попытаться получить ответы хотя бы на некоторые вопросы, пока у нас есть время.

– Лео? – он хмыкает в ответ, чтобы показать, что слушает меня. – Какого панциря вообще происходит?
Он замирает на мгновение, потом начинает осматривать рану на боку. Она отзывается острой вспышкой боли, и я не могу удержаться от шипения сквозь зубы. Черт, вот же влипли.
– Во время своего здесь пребывания я, очевидно, весьма сильно разозлил местного военного диктатора, до такой степени, что он поклялся мне отомстить. Вас троих втянули в это безобразие абсолютно случайно.

Ничего себе случайность. Нас накачали снотворным и притащили сюда ради мести? Ух ты, как оригинально.
– Что конкретно включает в себя эта месть?
Его пальцы на моей руке рядом с переломом, и я резко втягиваю воздух сквозь зубы. Черт, это больно.
– Извини. Помнишь, была такая книга про человека, который охотился на другого человека, потому что он не мог пропустить ни одной большой азартной игры, но в конце концов понял, что его это больше не привлекает?
– «Самая опасная дичь». Это короткая повесть, написанная Ричардом Коннеллом.
– У нас здесь схожая ситуация, – я чувствую, как у меня отпадает челюсть. – Любой, кто принесет на базу одного из нас в качестве трофея, получит десять миллионов долларов и сам «трофей», – у меня по позвоночнику пробегает дрожь. Черт… меня же чуть не убили… – Если мы все вчетвером найдем друг друга и способ бежать обратно в Нью-Йорк, он отзовет охотников.

– Нам нужно найти Рафа и Майки, – что, если их уже… Нет! Нет, не может быть, чтобы…
– Дон! Успокойся! Я их разыщу после того, как спрячу тебя. Ты не в форме, чтобы заниматься сейчас какими-либо поисками. Не волнуйся, все будет в порядке, – спрятать меня? где он собирается меня прятать так, чтобы эти ребята меня не нашли? – Эта пещера проходит под всей долиной, наподобие системы канализаций. У меня здесь был временный дом, когда я жил в этих местах во время тренировки. Он хорошо замаскирован. Ты здесь будешь в безопасности, пока я разыскиваю Рафа и Майки, – я чувствую, что он снова поднимает меня на руки. – Не волнуйся. Все будет в порядке. Постарайся отдохнуть…

Черт! Я открываю рот, чтобы попытаться позвать Лео, но не могу издать ни звука. Этого я и боялся.

…к вопросу о странных поворотах событий. Лео и Раф в очередной раз наорали друг на друга из-за какой-то ерунды, но на этот раз из убежища пулей вылетел не Раф. Это был Лео, и на его лице не читалось особой радости, когда он убегал. Хотя, конечно, после почти часового состязания с Рафом кто кого перекричит, любой бы не выглядел счастливым. Как бы я хотел, чтобы эти двое смогли уже научиться ладить друг с другом. Почему им обязательно надо драться по малейшему поводу?

Я прыгаю с разбега и легко приземляюсь на конек крыши, соскальзываю к краю и перепрыгиваю на следующую. Я могу понять, что они разозлились друг на друга, но Лео все равно не следовало выскакивать на поверхность в одиночку. Это же именно он ввел правило не ходить по одному. Очень на него похоже, говорить нам, что мы должны делать, чтобы не попасть в беду, но как только дело касается его собственной безопасности, все эти правила тут же без труда растворяются в воздухе.

Я останавливаюсь на одной из крыш, чтобы осмотреться. Лео обычно приходит в эту часть города, когда у него плохое настроение. Он однажды сказал, что отсюда можно увидеть Гудзон и звезды, сияющие вдали над океаном. Лео всегда нравилось смотреть на звезды, когда мы проводили время в домике на ферме. Меня не удивляет, что он нашел одно единственное место в городе, где можно увидеть звезды, и приходит сюда, когда его что-то беспокоит.

Я уже собираюсь перепрыгнуть на следующую крышу и продолжить свои поиски, когда чувствую, что за мной кто-то наблюдает. Кто? Я еще раз сканирую крышу взглядом. Я знаю, что это Лео, футов легче обнаружить, чем его, а драконы обычно избегают лазать по крышам, потому что здесь некого запугивать, кроме нас и… ну, они не настолько глупы. Обычно. Мое внимание привлекает намек на движение, я поднимаю голову и вижу Лео. Он сидит в позе лотоса, наполовину укрывшись в тени, на крыше водонапорной башни. Я знаю, что еще мгновение назад там его не было… Жуть.

Он снова смотрит на звезды, игнорируя то, что я подхожу ближе к нему. Я знаю, что он хочет побыть один. Он не хочет говорить о том, как он себя вел или что он сказал Рафу. Он просто хочет посидеть в одиночестве и отпустить свой гнев в темноту ночи. Поэтому я не взбираюсь на башню, чтобы усесться рядом с ним. Я захожу под нее и сажусь, прислоняясь панцирем к главной опоре, и кладу бо поблизости так, чтобы я легко мог его схватить, если понадобится. Теперь остается только ждать, пока Лео не будет готов поговорить о том, что произошло.

Я несколько раз ловлю себя на том, что задремываю, и яростно трясу головой, чтобы прогнать сон. Мне надо было догадаться, что Лео захочет провести здесь всю ночь. Небо на востоке начинает понемногу светлеть, возвещая, что приближается рассвет нового дня. Я слышу, как Лео двигается по доскам надо мной, и протяжно зеваю в руку. Это была длинная ночь.

– Тебе не надо было ждать меня здесь, если ты был такой уставший.
Я резко втягиваю воздух, вздрагивая, когда мой полусонный разум рывком выныривает из дремотного состояния. Лео. Это всего лишь Лео. Успокойся.

– Черт, Лео. Ты меня хочешь до инфаркта довести?
Он хмурится, опускаясь рядом со мной на колени.
– Я двигался более шумно, чем было бы достаточно, чтобы ты меня услышал. Дон, ты третью ночь подряд не спишь. Тебе надо выспаться, и при этом не использовать клавиатуру в качестве подушки.
И откуда я только знал, что он мне так и ответит?
– Да, ну я вообще-то не планировал всю ночь просидеть вод водонапорной башней.

Ой. Это прозвучало резче, чем я хотел. По крайней мере, Лео не выглядит слишком расстроенным. Сейчас он выглядит более виноватым. Этого следовало ожидать.
– Извини. Мне надо было отослать тебя домой сразу же, как только ты показался.
– Как будто бы я тебя послушался, – мышцы онемели и ноют от неподвижного сидения в одной позе всю ночь. Я вытягиваю ноги, чтобы восстановить кровоток, иначе я не смогу идти, не хромая. Супер, ступня совсем затекла. – Все забеспокоились, когда ты вот так метнулся прочь из убежища.
Он смотрит мимо меня на все больше светлеющее небо.
– Я просто был расстроен. Мне очень жа…

– Лео, прекрати извиняться, – думаю, что мои ночные посиделки начинают на мне сказываться. У меня начинает дико болеть голова. – Мы подростки. Ссоры между нами неизбежны, поскольку мы все стремимся найти свою нишу в обществе, и у нас в крови неистовствуют гормоны. Это естественно. Назови хоть один фильм или сериал, героями которого является группа подростков, и при этом они не дерутся между собой, – я потираю висок. Вот почему головная боль должна была начаться именно сейчас? Лео молчит. – Видишь, мы и дальше будем ссориться друг с другом. Но что нам нужно помнить, это то, насколько важно последующее примирение.

– Ты прав, – Лео говорит негромко, но в тишине предрассветного часа его голос звучит очень отчетливо. Я снова зеваю. Мне серьезно надо проснуться. – Я всегда могу сказать, если ты устал. Ты становишься нетерпеливым, и у тебя появляется привычка огрызаться.
Я раздраженно смотрю на него. Он прав, даже если мне это не нравится.
– Я не огрызаюсь.

Он негромко смеется и встает, протягивая мне руку. Черт, я чувствую себя так, словно мне пятьдесят. Мои суставы хрустят и щелкают, когда Лео тянет меня за руку, помогая подняться. Трудно поверить, что мне всего семнадцать. А где мой… а, он у Лео в другой руке. Наверное, он его поднял, когда я не смотрел. Или не обращал внимания. Он крепко держит меня за руку даже после того, как я встал. Что? Он думает, что я упаду или что еще?

– Лео, ты уже можешь меня отпустить.
Он снова рассматривает меня все с тем же задумчивым выражением на лице. Ну, что еще?
– Давай заскочим к Эйприл, и ты ненадолго приляжешь? Ты ужасно выглядишь, – блин, спасибо, Лео. Я тебя тоже люблю. Он похлопывает бо по моему панцирю. – Тебе надо было послать за мной Майки.

– Как будто Майки усидел бы на месте спокойно и не ныл всю ночь о том, что он устал и замерз, – он открывает рот, словно собираясь что-нибудь сказать, но я тут же его перебиваю. – А Раф выдыхал огонь после того, как ты ушел, так что даже не предлагай мне посылать его за тобой, если такое снова произойдет
.
Он улыбается, отпускает мою руку и передает мне бо.
– Спасибо, что был рядом, Дон. Не знаю, что бы я без тебя делал…

Сердце в груди чуть не разрывается от боли, а я все отчаянно и безуспешно пытаюсь сделать вдох...

…это сон. Это все просто плохой сон. Я в любой момент проснусь и осознаю, что этого никогда не происходило. Это всего лишь сон.

– Дон? Ты в порядке?
Мне приходится прилагать все усилия, чтобы не ущипнуть себя за руку. Что, если это на самом деле не сон?
– Не мог бы повторить то, что сказал, пожалуйста?

Лео мягко мне улыбается.
– Я хочу, чтобы ты присматривал за Майки и Рафом, пока я буду в учебной поездке.

Хорошо, а я-то уж было решил, что у меня со слухом что-то не то. По крайней мере, теперь я знаю, что и в первый раз расслышал правильно.
– Я думал, что ты сказал… – Лео действительно хочет, чтобы я был за главного, пока он в отъезде. Он оказывает мне честь. То, что он думает, будто я могу самостоятельно позаботиться о братьях – это доказательство его высокого мнения о моих способностях. Также это одна из величайших глупостей, которые он когда-либо произносил. – И что, скажи мне пожалуйста, помешает Рафу порвать меня на лоскутки во время одного из его приступов ярости, или помешает Майки свести меня с ума просто будучи Майки?

Я могу судить по его усмешке, что мне не понравится его ответ.
– Дон, ты у нас тут гений. Я уверен, ты что-нибудь придумаешь.

Я ненавижу, когда я прав. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь расслабиться, прежде чем отвернуться от своего рабочего стола и посмотреть на Лео, который как ни в чем не бывало, стоит у двери, прислонившись к стене. Я ловлю себя на том, что просто рассматриваю его, словно пытаясь запомнить. Трудно поверить, что я не увижу его целый год, начиная с завтрашнего дня.

– Лео, я горжусь тем, что ты выбрал меня, как своего заместителя, но давай смотреть в лицо фактам. Я не предназначен быть лидером, – он хмурится и открывает рот, чтобы что-то сказать, но я обрываю его на полуслове. – И прежде чем ты начнешь спорить, я назову тебе три веских причины, почему это так.

– Дон…
– Номер один: Раф старше меня, так что его оскорбит тот факт, что за главного поставили меня, а не его.

– Дон, я
– Номер два: возможно, у меня время от времени возникают превосходные идеи, но я всегда слишком долго обдумываю конкретные действия, так что эти идеи в бою окажутся неэффективными.

– Послушай м…
– Номер три: я очень ценю свой рассудок и отказываюсь терять его, участвуя в состязаниях «кто кого перекричит» и общем безумии, которыми, без сомнения, будет наполнен грядущий год, если я позволю тебе себя уговорить и стану временным лидером до твоего возвращения.

– Донателло! – он хватает меня за плечи, заставляя замереть на месте. Честно говоря, я даже не осознавал, что начал расхаживать туда-сюда перед своим рабочим столом. – Успокойся и выслушай меня, – я открываю рот, собираясь снова возразить, но он крепко зажимает его рукой, не давая мне сказать ни слова. Он смотрит на меня своим взглядом «делай, как я велю, потому что я лидер». Иногда он может быть таким несносным. – А теперь послушай меня. Я попросил тебя позаботиться о них. Я не просил тебя быть лидером. Я знаю, что Рафу не понравится то, что тебе дали над ним своего рода власть. Я знаю, что Майки будет постоянно пытаться свести тебя с ума, но также я знаю, что ты сможешь со всем этим справиться. Когда меня не будет рядом, ты останешься единственной здравомыслящей черепахой в этом доме, которая сможет не дать этим двоим пойти вразнос.

Блин, никакого давления или чего подобного. Я смотрю вниз на руку, которой он затыкает мне рот, а затем снова ему в глаза. До него доходит, и он убирает руку, так что я снова могу говорить и, надеюсь, хоть немного его вразумить.
– Я никоим образом не смогу командовать во время сражения. Я не спо…

Он поднимает руку, чтобы остановить меня. Обычно, когда Лео просит тишины таким способом, на это имеется очень веская причина.
– После моего завтрашнего отъезда, в убежище будет установлено новое правило,Дон. Никаких сражений. Точка.

– Как будто Раф будет следовать этому правилу, – эти слова срываются у меня с губ прежде, чем я успеваю их обдумать. Не то, чтобы это была неправда. Это абсолютная истина. Пытаться помешать Рафу хорошенько подраться, это все равно, что убедить Шреддера бросить его преступный синдикат. Это просто нереально.

Лео снова улыбается, это плохой признак.
– Я знаю. Именно поэтому я ожидаю от тебя, что ты будешь отслеживать все его действия и сделаешь так, чтобы он не попал в такую передрягу, из которой не сможет выбраться.
– И как ты предполагаешь, я смогу это устроить? Очевидно, в следующем году я не войду в список его любимых черепах.

По тону его голоса я могу судить, что Лео готов сделать и сказать что угодно, чтобы заставить меня согласиться со своим сумасшедшим планом. Хотя, он не настолько сумасшедший, как окружающая действительность. Мне надо будет всерьез рассмотреть вопрос клонирования себя, чтобы я смог уследить за обоими братьями в одно и то же время.
– Опои его, помести отслеживающее устройство ему под панцирь, там, где он его не найдет, а затем просто латай его, когда он будет вваливаться в убежище в три часа утра.

Мне следовало догадаться, что Лео все это заранее продумает. У него всегда есть план-другой…шестой, которым он может воспользоваться в любой момент при необходимости. Скорее всего, это один из них.

– И как ты мне предлагаешь справляться с Майки? Накачать его риталином и надеяться на лучшее? – по крайней мере, это вызывает на его лице улыбку. Именно Лео когда-то начал подшучивать над гиперактивностью Майки. Однако, когда Майки переволновался по поводу этой своей «болезни» и заставил меня провести полный медицинский осмотр, я не выявил никаких заболеваний. С Майки все в порядке, он просто от природы живой, непоседливый и яркий черепах.

– Ты же знаешь, какой он. Дай ему какое-нибудь развлекательное занятие, которое займет его на несколько часов, а сам можешь отдохнуть и расслабиться.

Это будет худший год в моей жизни.

– Не волнуйся. Дон. Ты прекрасно справишься. Я тебе доверяю.
Я счастлив, что хоть кто-то из нас двоих в меня верит. Лео со вздохом шагает ближе ко мне и крепко меня обнимает.
– Позаботься о них, Дон.
Я обхватываю руками его панцирь и тоже стискиваю его изо всех сил.
– Я буду скучать по тебе.
– Я тоже буду скучать. Я буду так сильно скучать по всем вам. Я вернусь. Я сразу приеду домой, как только закончится срок моей тренировки.
– Поклянись, что ты вернешься, Лео. Не смей оставлять меня наедине с этими двумя дольше, чем потребуется.
– Клянусь своей честью, что ты не успеешь опомниться, как я уже вернусь…

Черт, почему должно было случиться так, что я его вспомнил именно сейчас? В груди все болит, сердце колотится так, что чуть не выскакивает наружу, и кажется, я забыл, как дышать. Я пытаюсь втянуть хоть немного воздуха в легкие, но меня так сильно трясет, что, похоже, я не могу заставить какие-либо мышцы работать должным образом. Мне нужно позвать на помощь. Со мной происходит что-то очень плохое. Кроме очевидного. Я пытаюсь поднять руку, чтобы сбить часы с тумбочки на пол. Если Лео услышит, как у меня в комнате что-то упало, он в мгновение ока прибежит обратно. Давай же… ты сможешь… я чувствую, что сейчас потеряю сознание… скорее всего, от недостатка кислорода… еще немного… еще… совсем… ч-чуть-чуть… никак… не… дотянуться…

Моя рука ударяет по тумбочке в нескольких сантиметрах от часов, и это последнее, что я помню...


* по англ. «штаб-квартира» будет headquarters (дословно – «голова-четверть»). Так что Майки показывает на голову и на «монетку»-четвертак (25 центов). Мне было лень адаптировать текст и придумывать, как он показывал бы слова «штаб» и «квартира», так что я просто сделала это примечание (все равно их никто не читает ).




Расшифровка диалогов:
1. Нет, Дон. Даже не думай пока вставать. Тебе нужно лежать. Дон!
2. …Дон? Ты меня помнишь?
3. Все хорошо, Донни. Не волнуйся.
4. Дон? Все хорошо?
5. Какого черта он не в кровати?
6. Он волновался за вас, ребята, и отказывался ложиться.
7. Тогда тебе нужно было привязать его к кровати. Ты уже делала такое раньше.
8. Давай, ты идешь в кровать, хочется тебе этого или нет.
9. Как бы я хотел, чтобы ты снова стал самим собой, Дон. Если Лео будет вести себя как я, нам сейчас может понадобиться хоть одна здравомыслящая черепаха.
10. Я честно думал, что она знает, что с тобой случилось, Дон. Но Караи поклялась своей честью, что не отдавала такого приказа. Она казалась так же озадачена этой ситуацией. Неважно, что сказал бы Раф, я ей верю. Это было видно по ее глазам, Донни. Она ничего об этом не знала. Она заинтересовалась солдатами фут, которые преследовали тебя. Кажется, она полагает, что все это было подпольной операцией, проведенной без ее ведома. Если она не несет за это ответственности, тогда остается вопрос, кто это сделал и где их найти? Я завтра вечером возьму с собой Майки и Рафа и мы найдем того, кто ответственен за все это. Очень жаль, что ты не можешь говорить, тогда ты мог бы сказать нам, с чем нам предстоит столкнуться. Так странно, что тебя не будет рядом, чтобы прикрыть нас.
11. Спасибо за то, что ты всегда рядом, когда ты мне нужен, Дон.
12. Ладно. Тебе пора идти спать, Дон.

Уррра, Донни вспомнил Лео! Круто^^ Жду с нетерпением продолжения)))) все просто шикарно, честно!

Как же здорово, наконец-то он вспомнил Лео) Но меня серьёзно пугает то, что воспоминаний Дону всё хуже и хуже...с ним ведь всё будет хорошо, правда?

Я читаю все примечания, бло)

Блин, я надеюсь, Лео все-таки вернется в комнату. Ибо... ну он просто обязан вернуться, иначе моя вера в недремлющий инстинкт старшего брата будет разбита раз и навсегда))

Да по-любому он вернется )) Мы ведь знаем, что нас ждет хэппи энд. Воспоминания о Лео одни из лучших, на втором месте после Рафа.

не зная я заранее, что впереди нас ждет счастливый конец, я бы забила тревогу! Я бы сейчас орала как сумасшедшая и ревела над клавиатурой, моля о том, чтобы Лео вернулся в комнату Дона... *хотя я и без этого реву...*
Очень повеселило:

  Сообщение от Kifanya 

Думаю, я становлюсь экстрасенсом или кем-то вроде того. В моем чае определенно есть ромашка. А в своем будущем я вижу кровать, то есть, как только я допью чай.

Я едва не свалилась с кровати=)
Огромный пасяб переводчику=) ждем еще=)

Наверное, зря я сказала про хэппи-энд, пусть бы поволновались Потом было бы интереснее читать .
Ой, как я не люблю обманывать ожидания... но Лео не вернулся... эх. Никто не совершенен.



Глава 21. Картина против тысячи слов.

– Таар. Зано жкдожод.

Ч-что?

– Тарре. Знакрек е заы.
Майки?
– Рэ щжодед, покарю. Эви тожра тир.
Я не сплю?
– Рэ ви, ю проя, фда дй ри кзец, Тар. Зано жкдожод!

Думаю, я снова начал дышать вскоре после того, как потерял сознание.
– Таааарррреееее, – перестань трясти меня, Майки. У меня и без того голова болит. – Ю ктимом сачиырйи лоччерй, саданйи й мягец.

Я медленно моргаю, открывая глаза, и обнаруживаю, что лежу, уткнувшись лицом в подушку. Я был уверен ночью, что умираю. Ощущения точно были такие. Грудь сдавило так, что я не мог вдохнуть, а сердце колотилось как бешеное. Я медленно опускаю веки. Наверное, у меня был очередной приступ, но кроме того, что все тело ноет, и я чувствую усталость, все не так плохо. Еще я немного проголодался, что, скорее всего, и является причиной, почему здесь Майки. В любом случае, сколько сейчас времени?

– Азмю-фазмю!
Ох! Я подлетаю на добрых полметра над кроватью. Я поднимаю голову и упираю тяжелый взгляд в своего младшего братика, жить которому осталось считанные минуты. Он сидит на кровати рядом со мной и радостно скалится нелепо широкой улыбкой чеширского кота. Она начинает увядать, когда он замечает мой недобрый взгляд. Ух ты, я почти вижу, как крутятся колесики в его голове, когда до него доходит осознание того факта, что было очень глупо с его стороны подпрыгивать на моей кровати.

– Если тебе дорога твоя жизнь, – Майки при звуках моего тихого размеренного голоса начинает нервно теребить в руках край одеяла, – ты сейчас очень быстро отсюда исчезнешь.
Как у Майки получается вопить на десять тонов выше, чем его собственный тембр голоса? Это действительно загадка природы. Однако, не могу отрицать, это умение очень полезно, если надо дезориентировать того, от кого он хочет удрать. К тому моменту, когда я только наполовину оправился от воздействия этого ультразвука, Майки уже вылетел из двери и, судя по звукам, пробежал большую часть коридора. Я роняю голову обратно на подушку. Погоня за ним потребует слишком много сил, а отучить его поступать так я все равно вряд ли смогу. Я знаю, что завтра он опять станет подпрыгивать на моей кровати, чтобы мне разбудить.

Я начинаю снова погружаться в сон, когда чувствую, как кто-то присаживается на кровать рядом со мной. Ну, теперь-то кого принесло?
– Тар? Тожоы, рота жкдод. Диги рэвра щад фиба-регэт заикд, – я не хочу вставать, Эйприл. Просто уйди и дай мне поспать. В данный момент сон имеет для меня больший приоритет, чем еда. – Тародимма, еме дй кол жкдоиц е кзэксоицкю жреп, фдагй заикд, еме ю пажэ Ночо, фдагй ар дигю дэто адрик, – почему у меня такое ощущение, что Эйприл мне только что пригрозила чем-то ужасным?

Я чуть поворачиваю голову в сторону, только чтобы разглядеть, как она сидит на краешке кровати и выжидающе на меня смотрит. Пожалуйста, не заставляй меня вставать. Я хочу провести всю следующую неделю в кровати не просыпаясь. Ммм… судя по тому, какой у нее сейчас взгляд, мне лучше выбраться из кровати, прежде чем она перейдет к решительным мерам. Когда дело касается чьего бы то ни было здоровья, Эйприл сама по себе является достаточной причиной, чтобы следовать распоряжениям врача. У меня не хватит пальцев на руках, даже если я привлеку руки братьев, чтобы сосчитать, сколько раз она привязывала меня к кровати, когда я отказывался отдыхать. А теперь, когда мне действительно не помешало бы поспать, она хочет, чтобы я встал. Вот где тут логика, а?

Она поворачивается к двери, и я по ее лицу вижу, что она собирается позвать Рафа, чтобы он выдернул меня из кровати. Ладно, ладно, смотри, я встаю. Не надо звать Рафа, чтобы он стащил меня на первый этаж. Иногда он получает слишком большое удовольствие от этого занятия, особенно когда его посылают «поторопить» Майки. Я жду, пока Эйприл встанет, откидываю с ног одеяло и поднимаюсь. Черт, здесь что-то прохладно. Я не могу сдержать легкую дрожь, и тут же вижу, как Эйприл озабоченно хмурит брови. О-оу…

Она хватает одной рукой мое запястье, а вторую кладет мне на лоб, все так же хмурясь.
– Что не так, Эйприл? – поскольку я знаю ее уже очень давно, то мне точно известно, что когда Эйприл вот так хмурится, это может означать только одно. Я болен и у меня температура, судя по тому, что она все еще держит руку у меня на лбу. Я смотрю вверх на ее руку, изо всех сил стараясь не двигать головой. Иначе она может решить, что я пытаюсь избежать ее заботы, когда ее материнский инстинкт требует уложить меня обратно в постель и кормить куриным бульоном, пока я не лопну. Она уже проделывала такое в прошлом, и я знаю, что она без колебаний снова так поступит. – У меня жар, да?

Она отходит в сторону на шаг и поворачивает мою голову так, чтобы свет из приоткрытой двери падал мне на лицо. Блин, он слишком яркий. Я удивлен, что Майки не включил свет в моей комнате, когда пытался меня поднять. Внезапно Эйприл идет к двери, все так же не отпуская моей руки и вынуждая меня следовать за ней. Здорово, теперь-то что?

– Ноч, – окликает она, ведя меня к лестнице. – Сос Тар кигю фэжкджажом, сабто дй эцим ад риба жфино жифинал?
– Ар жйбмютим ранломра, ра ю иба аг удал ри кзноцежом.
– Миа? Ж сосал ар гйм какдаюрее, сабто дй иба эсмотйжом? – мы спускаемся по лестнице бок о бок, и она так не отпускает моего запястья. Хватит, Эйприл, ну серьезно. Может, я и выгляжу как что-то, что притащил в дом Кланк, но судя по тому, что я еще ни разу не потерял равновесия, я не собираюсь падать в ближайшем будущем. Я даже не думал, что она может быть настолько гиперзаботливой, обычно так поступает Лео.

– Ар жйбмютим тажамра экдожцел, ра ю ри знетом удалэ профирею, задалэ фда жнилю гйма эви тажамра заптрии. О фда? К рел фда-да ри дос? – а теперь очередь Лео вести себя как переполошившаяся мать-наседка, потому что он только что рассмотрел, как я выгляжу. Я и не знал, что у Лео может так падать челюсть. – Фда к рел кмэфемак?! – он соскакивает со стула и смотрит на меня, как будто я в чем-то виноват, хотя моей вины тут нет.

– Лео, вообще-то это ты виноват, – бормочу я, когда Эйприл усаживает меня на стул. Ох, я и не подозревал, что так вымотаюсь, всего лишь спустившись с лестницы. Надеюсь, кофе успешнее поможет мне проснуться, чем то, что меня вытащили из постели так возмутительно рано утро… днем? Супер. Я проспал большую половину дня. Просто замечательно.

– Ю тэлоя, эриба азюд гйм знекдэз ж сосаы-да лалирд ливтэ дил жнилирил, сабто Миа эмавем иба ж закдим, е дил, сабто Лоысе знецим иба гэтед, – Эйприл стоит за спинкой моего стула, крепко придерживая меня за плечо. Я вздыхаю, потирая глаза одной рукой, а второй мягко отталкиваю ее руки от себя. Эйприл, если я до сих пор не упал в обморок, сомневаюсь, что я потеряю сознание, сидя на стуле, так что прекращай.

– Защави, Тар за-зниврилэ рирожетед знакйзодкю, сос е норци та жкиы удаы риропгинеще, – Кейси, мне без разницы, я хочу кофе. Я дергаюсь, чтобы подняться, но Эйприл тут же подталкивает меня назад на стул. Я кидаю в ее сторону такой взгляд, что она вздрагивает и моментально отпускает мое плечо. Хорошо, теперь я могу пойти и сделать себе кофе, несмотря на то, что чувствую себя просто мерзавцем. Что поделать, я совсем не тот добрый, заботливый и внимательный черепах, каким меня все знают, пока не выпью по меньшей мере шесть чашек кофе. Я извинюсь перед Эйприл потом, когда хоть немного приду в себя.

– Тожоы ю к рел нозгинэк, – Лео придвигает свой стул ближе ко мне и мягко берет меня за руку, прежде чем я успеваю встать.
Я смотрю на Лео тем же уничтожающим взглядом, какой достался Эйприл.
– То, что ты мой брат, не означает, что тебе больше повезет помешать мне выпить кофе, чем ей, – я снова пытаюсь подняться, но, как и можно было подозревать, Лео лишь крепче стискивает пальцы на моей руке. – Лео, я с тобой шутить не собираюсь. Если ты не прекратишь, я тебе один из твоих мечей затолкаю туда, где ты совсем не хотел бы его обнаружить! – м-да, это было немного более жестокое обещание, чем все, какие я когда-либо озвучивал, особенно по отношению к одному из моих братьев, но я его выполню, если не получу свой кофе в течение трех последующих минут!

Эмм? Что за… Кофе! И… ой, блин… Майки испек те кофейные маффины, которые мне так нравятся. Он меня балует.
– Спасибо, Майки. Ты спасаешь мою жизнь, – на самом деле, жизнь Лео, который был очень близок к тому, чтобы я его проткнул. Я чуть ли не с головой ныряю в чашку с кофе, которую он поставил передо мной, и вгрызаюсь в маффины с чувством, которое можно описать как удовольствие. Хотя думаю, что здесь подошло бы более выразительное слово.

– Ю тэлом, Тар знемефра житид кигю по кдамал.
– Дамса ри дабто, сабто Лоысе бадажед уде сачиырйи сискй.
Раф, Кейси, что бы вы там не обсуждали, мне все равно, потому что эти штуки просто превосходны. Интересно, сколько из них я смогу получить у Майки. Скорее всего, только шесть, потому что я единственный, кто их ест, а рецепт рассчитан на шесть штук, если только он не сделал два противня. Вот блин.

Я жую уже пятый маффин, запивая его третьей чашкой кофе, когда замечаю, что Лео очень пристально наблюдает за каждым моим движением. Бывают времена, когда я готов признать, что Лео стал бы одним из наиболее выдающихся ученых всех времен, если бы мне только удалось вытащить его из додзё более, чем на пару часов. Его способность наблюдать и все подмечать всегда изумляла меня. Мне на самом деле следует убедить его использовать свои возможности не только для поиска улик на месте преступления.

– Ты знаешь, Лео, так рассматривать кого-либо считается невежливым.
Ну вот, теперь он меня рассматривает, сузив глаза. Что я такого сделал? Я склоняю голову набок и хмурюсь в растерянности. Восприняв это как мой вопрос «что?», он показывает на меня, прикасается к своему виску и затем показывает себе на центр груди. Стоп. Что? Видя мою замедленную реакцию, он повторяет все жесты, сопровождая свои действия той ободряющей улыбкой, которая возникает на его лице, когда он знает, что кто-то из нас растерян и озадачен.

Каким панцирем Лео догадался, что я знаю, кто он?

А, ну да. Лео это Лео, в конце-то концов, я же только что восхищался его наблюдательностью. Скорее всего, он заметил, что я начинаю вести себя все более и более похоже на себя прежнего, по мере того, как вспоминаю окружающих. Но что натолкнуло его на мысль, что я вспомнил его? Кофе. Мы всегда ругались по поводу того, что я пью слишком много кофе. Он постоянно пытается запретить мне пить его и вместо этого пить чай, и было несколько случаев, когда недостаток кофеина доводил меня до того, что я начинал сыпать угрозами физической расправы. К счастью, он всегда отступал до того момента, когда я действительно мог бы ввязаться с ним в драку. Большим образом, к счастью для меня. Если Лео может повозить меня панцирем по полу во время спарринга, когда я полностью проснулся, то он уж со всей определенностью смог бы справиться со мной утром, когда я все еще в полусонном состоянии.

– Уы, Миа? Фда дол досаи к Тарал? Дй иба фил-да ноккднаем, еме фда?
Я медленно киваю головой.
– Рид, Ноч. Ю иба кзнакем, проид ме ар, сда ю досаы, е ар аджидем то.
Я всегда могу сказать, когда Лео чем-то взволнован и счастлив. По большей части, это слышно по его голосу. Он начинает говорить таким немного странным тоном, который напоминает мне ликование пятилетнего ребенка, думающего, что он обхитрил взрослого. Еще это можно заметить по его глазам, когда он очень обрадован или крайне рассержен. Они словно вспыхивают внутренним светом, что порой заставляет меня вздрогнуть, потому что выглядит это жутковато. Иногда это успокаивает и ободряет, но и пугает в то же время. Хватка на моей руке, с помощью которой он удерживал меня на месте, становится еще крепче, но теперь она не запрещающая, а скорее, поддерживающая.

В комнате воцаряется сверхъестественная тишина. Наверное, Лео сказал что-то такое, что привлекло всеобщее внимание.
– Зиникзнаке иба, дофра ме ар проид, сда дй, – я не знал, что Эйприл может говорить настолько тихо. И все равно, ее голос звучит в тишине комнаты, как взрыв бомбы. Интересно, чтобы случилось, если бы я уронил булавку. – Лавид, ар знакта елиид ж жетэ, фда эпроид дигю, о ро колал тими дигю ри залред.

Лео показывает на себя, озадаченно пожимает плечами и затем показывает на меня. Здорово, то, что беспокоило меня с того самого момента, как я вспомнил Рафа, теперь снова возвращается, чтобы преследовать меня. Как мне сказать Лео, что я помню, кто он такой, если я не владею никакими средствами общения, будь то звуковые или письменные? Должен же быть какой-то способ. Мне даже не хочется пытаться представлять себе все те жесты, которые мне пришлось бы показать, чтобы объяснить Лео, кто он для меня. И даже если я выложусь по полной, он все равно может не все понять правильно. Он может не так воспринять что-нибудь из того, что я показываю, и решит, что я думаю, будто он работает на Шреддера, и начнет избегать меня. С моим невезением все возможно.

Все в комнате все еще ждут, чтобы я как-то отреагировал. Они так застыли на местах, будто позируют для фото, хотя тогда они должны были бы дышать чаще. Я и не думал, что можно заставить Кейси заткнуться больше, чем на минуту. Мне бы надо было сфотографировать такой момент для Эйприл. Не каждый день выпадает такой случай. Сейчас с него хоть картину пиши. Погодите-ка…

Вот оно!

Я поднимаю палец, призывая Лео подождать, встаю со стула и направляюсь к книжной полке рядом с компьютером. Иногда я могу быть таким идиотом. Если бы я только подумал об этом раньше, мне было бы намного проще дать окружающим понять, что я иду на поправку и постепенно вспоминаю их. Так, вот многотомная энциклопедия, которую Эйприл подарила мне на прошлое рождество. И шестая книга справа должна содержать статьи на буквы «К», «Л» и половину на «М». Я перелистываю страницы, стараясь не обращать внимания на пролетающие с огромной скоростью слова, потому что чтение только вызовет головную боль. Ага! Ну вот. Я отношу книгу обратно к Лео, который все еще стоит рядом со столом, и отдаю ее ему в руки, показывая на иллюстрацию, которая занимает правый нижний угол левой страницы разворота.

Пора посмотреть, действительно ли картина стоит тысячи слов.

Я с замиранием сердца смотрю, как Лео разглядывает картинку, на которую я ему указал. Для любого другого это репродукция очень известной картины, находящейся в парижском Лувре, Франция. Для Леонардо она нечто большее. В конце концов, он же носит имя ее автора. Рука Лео тяжело опускается на мое плечо, прерывая мои размышления, и по выражению его лица я вижу, что он гордится мной. Он понял меня. Он на самом деле понял, что я хотел сказать. Я так надеялся, что это сработает. Я не мог придумать другого способа, как сказать Лео, что я знаю, кто он, и, судя по его реакции, это самый лучший способ из всех, какие я мог бы выбрать.

– Миа, док фда дол к сребаы?
Ой. Майки так любезно привлек мое внимание к тому, что вся семья пристально смотрит на наше с Лео общение. Я ненавижу находиться вот так в центре всеобщего внимания. Кто бы мог подумать, что у меня слабо выраженная боязнь сцены?
– Тар засопом лри низнатэсшея Ларй Мепй, – у него все то же выражение гордости и счастья на лице, даже когда он смотрит не на меня, а поворачивается к остальным. – Уда атро еп колйщ епжикдрйщ ногад Миаронта то Жерфе.

Ошеломленное, наверное, это слово лучше всего описывает выражение лиц всех, кто в комнате, и все взгляды устремлены на меня. Разве я только что не говорил, что у меня боязнь сцены? Я смущенно потираю пальцем щеку, словно стирая что-то невидимое, и смотрю в сторону от шести пар широко распахнутых глаз.
– Что? А как еще я должен был сказать ему, что помню, кто он?

– Сосдй тэлоиц, ар залред акдомрйщ еп рок?
Я даже не успеваю задуматься над тем, что мог иметь в виду Раф, как на меня наскакивает подпрыгивающая от возбуждения черепаха, без умолку треща панцирь знает о чем. Я даже не заметил, как Майки двигался. Как он так быстро пересек комнату?
– Сос рокфид лирю, Тарре?! Сос рокфид лирю?! Дй тамвир лирю прод! Ю ви колйы келзодефрйы! Лирю ви знакда рижапдавра ри жкзалред! Рэ ви, Тарре! Сда ю?! О?! О?!
Как Майки может подпрыгивать с места на полметра вверх? Кто только опять позволил ему конфет?! Я думал, мы все давно решили, что лишний сахар ему не на пользу.
– Тааааррррееее! Ри бажане лри, фда жкзалрем дамса атраба Миа! Дй тамвир гйм жкзолред е лирю дави!

Ох. Майки начинает применять все свои навыки назойливого младшего брата, и клянусь, если он еще хоть раз поднимет голос до самой высокой октавы, я подсыплю ему в еду мышечного релаксанта. Посмотрим, как он сможет шуметь, находясь под действием препарата. Как бы то ни было, какого панциря он так распрыгался? А, ну да. Майки просто не может без внимания. Он не хочет оставаться в стороне и, поскольку я вспомнил Лео, он требует, чтобы я вспомнил и его тоже. Может, мне не следует «говорить» ему, что я его помню? Это стало бы для него уроком, что он не всегда может заполучить то, что хочет, но… он же мой младший братишка и…

Я просто слабак.

Я беру книгу со стола, где ее оставил Лео, и подхожу к Майки, перелистывая страницы ближе к концу. Уже почти нашел… вот она. Сикстинская капелла. Сомневаюсь, что Майки вспомнит, кто ее расписывал, без посторонней помощи. Ему бы не помешало больше интересоваться историей искусств, особенно если он в будущем собирается писать и иллюстрировать собственные книги. Он мог бы изучить множество различных стилей, что помогло бы ему расширить знания об изобразительном искусстве за пределы уровня комиксов и немногочисленных книжек для подростков. Ага, как я и думал, он передает книгу Лео.

– Уда Кискдерксою созиммо, Лоысе. Атро еп ногад Лесимортвима.

Ааа!!! Торпеда Майки!!! Ууф! Ой. Обычно я терпеть не могу, когда Майки наскакивает на меня с объятиями и валит на пол, но для этого раза я сделаю исключение. Я не могу сказать, о чем он там бормочет, но я отчетливо слышу в его голосе легкий надрыв, который дает мне понять, что он готов расплакаться. О, Майки… Я ласково глажу его по панцирю, пока он пытается вжаться в меня.
– Все хорошо, Майки. Я здесь, я с тобой.

Проходит несколько долгих минут, пока Майки успокаивается и отпускает меня. Лео протягивает мне руку, помогая подняться с пола, у него на лице все та же улыбка. Я знаю, что она останется там надолго. Когда я, наконец, выпрямляюсь, я тут же вижу, что Майки на седьмом небе от счастья, и скачет по всей комнате в крайнем возбуждении от того, что, как я рискну предположить, я его вспомнил. Все, похоже, уже готовы праздновать это событие и обсуждают детали того, что только что произошло. Но я замечаю, что есть кое-кто, кого мои действия только расстроили.

Рафаэль.

Можно легко сказать, когда Раф расстроен, это видно по его позе и жестам. Его руки скрещены перед грудью в оборонительном жесте, а ноги расставлены немного шире, чем можно было бы счесть удобным, когда просто стоишь. Это словно переходный вариант его обычной позы, выражающей равнодушие, и одной из его боевых стоек. Обычно, если я вижу, что Раф стоит вот так, я стараюсь избежать встречи с ним, потому что он в таком состоянии только и ищет повода, чтобы с кем-нибудь поцапаться и спустить пар, но в этот раз я знаю, что он просто чувствует себя обделенным. Он не хочет ни с кем драться, он просто хочет, чтобы его оставили в покое, чтобы он смог в одиночестве справиться со своим разочарованием.

Я это сейчас исправлю. Я снова отхожу к книжкой полке и отсчитываю тома от «Л» и «М», пока не добираюсь до буквы «Р». Так, посмотрим… нет… не то… ну вот, то, что нужно, «Афинская школа», одна из моих любимых работ у Рафаэля. Я подхожу с книгой к Рафу и похлопываю его по плечу. Он более чем равнодушно оглядывается на меня, прежде чем до него доходит, что это я и что я и ему протягиваю книгу.
– Не волнуйся, Раф. Про тебя я тоже вспомнил.

Ааа!!! Я верчусь во все стороны, пытаясь вырваться, но все равно не могу сдержать улыбку, когда слышу, как счастливо смеется Раф. Ну, скорее всего он смеется над моими жалкими попытками вырваться из его захвата, но, по крайней мере, настроение у него значительно поднялось. Ну хватит… Блин, здорово, теперь он мне еще и костяшками пальцев трет по макушке. Блин. Раф! Фу… ох. Я спотыкаясь отшатываюсь в сторону, наконец освободив голову из его захвата.
– Раф, это было низко с твоей стороны!

Хотя мои слова звучат резко, я не могу вложить в них настоящей злости, и я знаю, что у меня на лице застыла дурацкая радостная улыбка. Я наконец-то смог сообщить им всем, что вспомнил их.

Ну, почти всем.

Теперь, когда моим братьям известно, что я их помню, мне осталось сказать об этом двум лучшим друзьям и отцу. Так, посмотрим… блин, кто-то снял календарь с холодильника! А кроме него в убежище есть только два календаря: один у меня на компьютере и один весьма… эммм… нестандартный, который Рафу дал Кейси. Не думаю, что будет хорошей идеей использовать его для того, чтобы показать Эйприл, что я ее вспомнил. Кроме того, сомневаюсь, что тогда даже Лео и мастер Сплинтер смогут спасти меня от Рафа. Не думаю, что он вообще знает, что мне известно про этот календарь, и лучше мне оставить все как есть, если я не хочу потерять голову.

Я похлопываю Эйприл по плечу, и она перестает разговаривать с Лео, у которого все та же радость в глазах, и поворачивается ко мне. Я рисую в воздухе прямоугольник и разделяю его пополам. В нижней части прямоугольника я пальцем вырисовываю таблицу семь на пять. Первое апреля выпадало в этом году на вторник. Начиная со второго квадратика в моей таблице, я отсчитываю тридцать дней апреля. Затем я возвращаюсь к верхней части прямоугольника и показываю четыре пальца. Я очень рад, что у меня на руках хватает для этого пальцев.

Должно быть, Эйприл поняла, что я имел в виду. Я никогда никому не признаюсь, просто на всякий случай, чтобы это не дошло до Кейси, но я люблю, когда меня обнимает Эйприл. И это не имеет ничего общего с некоторыми особенностями ее анатомии, несмотря на то, что некоторые могут подумать. Когда меня обнимает кто-то из моих братьев, это крепкие объятия, и я чувствую себя защищенным. Ну, в случае с Майки, это по ощущениям больше похожи на то, что меня душит осьминог, но чувство того, что я в безопасности, сохраняется. Объятия Эйприл более бережные, словно она может защитить тебя своей силой воли, а не просто силой. Наверное, все дело в том, что в нашей жизни никогда не было кого-либо, кто исполнял бы роль матери, пока мы не встретили Эйприл, и хотя я ни за что не назову ее так, но все же… верность и преданность, которые можно ощутить в объятиях моих братьев, никогда не затмят для меня заботу и ласку объятий Эйприл.

Она отпускает меня из рук, и я отхожу к своему рабочему столу. Так, куда я дел кейс от ноутбука? Я очень рад, что имя Кейси так легко «показать». Конечно, я мог бы с таким же успехом использовать столь любимые Рафаэлем прозвища, вроде «пустоголового» или «твердолобого», но не думаю, что Кейси бы сразу их понял. Раф и Майки сообразили бы быстро, но не Кейси. Может, мне стоило бы изобразить их знаками? Нет, тогда они могут решить, что я просто его не помню, или вспомнил его не до конца, и это будет несправедливо по отношению к Кейси. О, ну наконец-то, вот то, что я искал.

Я вытаскиваю ноут из чехла и оставляю его на столе среди книг. Я бы не хотел, чтобы он как-то пострадал, а так, по крайней мере, все знают, что на этом столе нельзя ничего трогать без разрешения. Ну, Эйприл не считается, она обычно всегда ждет, пока я не буду где-нибудь поблизости, или спрашивает разрешения, и я уж точно знаю, что она ни за что не сломала бы мой ноут. Я подхожу к остальным и кидаю Кейси кейс, он ловит его и некоторое время смотрит на него с недоумением. Ладно, Кейси, хватит, не такой уж ты и пустоголовый. Я уверен, что ты можешь это воспринять даже несмотря на свой толстый череп.

Упс. Я пригибаюсь, уворачиваясь от его руки, которой он, вероятно, пытался меня втянуть в такой же захват как тот, что ранее использовал Раф. Я очень рад, что он такой предсказуемый. Я разворачиваюсь под его протянутой рукой и выпрямляюсь сбоку от него. У него такое смешное сбитое с толку выражение лица, когда я легонько подпихиваю его в плечо.
– Да ладно, Кейси. Ты же знаешь, что один и тот же прием нельзя применить к ниндзя дважды.

Теперь остался только один, и сказать ему, что я его вспомнил, будет проще всего. Я чувствую, как все пристально следят за мной, когда подхожу к столу и опускаюсь на колени, заглядывая под его крышку. Я прямо физически ощущаю повисшее в комнате напряженное ожидание. Оно напоминает то чувство, когда мы смотрим какое-нибудь спортивное состязание, в которое нас втянул Кейси, и остаются последние секунды матча, а команды идут очко в очко. Так, посмотрим… вот что мне нужно. Черт… иди сюда, зараза… Я протягиваю руку вверх и стаскиваю со стола вилку. С ней должно получиться. Ну вот и все. Есть.

Я оставляю вилку на столе, подхожу к мастеру Сплинтеру и протягиваю ему на ладони острый кусочек дерева*, который только что отковырял от нижнего края стола. По его глазам я вижу, как он гордится тем, что я вспомнил всех остальных, и насколько он счастлив, что я помню и его тоже. Я жду, пока он возьмет из моей руки маленькую щепку, а затем делаю ему поклон. Он мой отец, но кроме того, он еще и мой мастер. Отец… я заканчиваю поклон, выпрямляюсь и падаю на колени, чтобы обнять его. Он крепко обхватывает меня руками. Папа…

Мех и халат Сплинтера заглушают звуки голосов позади меня, но я знаю, что их интересует еще один важный вопрос. Когда я выпрямляюсь и отступаю от Сплинтера, улыбка на лице которого может посоперничать с улыбкой Лео, Майки трогает меня за плечо. Он показывает на меня, на свою голову и вновь на меня. Они хотят знать наверняка, что моя память вернулась ко мне в полном объеме, и что я вспомнил не только их всех, но и себя. Я киваю Майки и снова иду к книжной полке. Я должен предоставить им неоспоримое доказательство.

Так, третья книга с краю. В отличие от своих братьев, которые были названы в честь художников, меня назвали именем Донато ди Никколо ди Бетто Барди, который был больше известен своими скульптурами. Конная статуя Гаттамелаты в Падуе – одна из моих любимых среди его работ, но не самая его известная. Гораздо более знаменитой и значимой считается его бронзовая скульптура Давида. Существует мнение, что изображение Давида, созданное Донателло, вдохновило Микеланджело на создание его Давида, но я никогда не находил подтверждения этой теории. Думаю, что это просто слухи. Но на самом деле было бы здорово, если бы это вдруг оказалось правдой. Я отдаю энциклопедию Эйприл, она стоит ближе всех ко мне, и по ее голосу слышно, как ее переполняет радость:
– Уда Тожет ногадй Тародимма.

Она едва успевает договорить, как Майки издает победный вопль и напрыгивает на меня, и мы оба врезаемся в Рафа. Мы все падаем на пол, и я успеваю мельком заметить Лео, который стоит над нами и улыбается. Кейси орет «СЭФО ЛОМО!», и я краем глаза вижу, как он взмывает в воздух, прыгая к нам, и попутно сшибает с ног изумленного Лео. ОЙ! Теперь в нашей куче поверх меня еще один из братьев и Кейси, и я слышу, как Эйприл и сенсей смеются над нами, когда мы пытаемся выпутаться из неразберихи ног, рук и панцирей. И так или иначе… я бы не хотел, чтобы было по-другому.

…

Поверить не могу, что я мог позабыть, насколько наша семья любит праздновать любое мало-мальски значимое событие. Конечно надо заметить, что в нашей семье значимым событием можно считать уже то, когда Раф просыпается с первым звонком будильника, потому что тогда нам не приходится выслушивать крики ужаса в исполнении Майки, который пошел его будить после того, как тот в десятый раз выключил будильник. Для сравнения, я обычно встаю всего лишь после того, как выключил будильник три раза, и не делаю из этого грандиозного представления, как некоторые мои старшие братья, которых мы не будем здесь называть. Но, думаю, нельзя всю вину возлагать на Рафа, на самом деле Майки совсем не обязательно так орать.

Я пытаюсь выровнять дыхание после всего этого веселья. Какое-то странное ощущение, все были так счастливы и поздравляли меня, но настроение тут же сменилось, и радости убавилось наполовину, когда они осознали, что я ничего не могу им ответить. У всех на лицах были радостные улыбки, но они все равно были расстроены тем, что со мной еще далеко не все в порядке. Я вздыхаю и раздраженно смотрю в потолок. Мое воссоединение с семьей, если можно так сказать, состоялось, но никто по-прежнему не понимает ни слова из того, что я говорю.

Затем Эйприл поймала меня на том, что я потираю висок, и в следующий же момент Майки заставил меня признаться, что у меня болит голова. Естественно, это породило волну ненужного беспокойства, что я сейчас опять потеряю сознание, и у меня будет очередной приступ. Как я ни пытался их разубедить, они меня не послушали, меня заставили выпить чаю и лечь в постель. Им нужно было бы внимательнее рассмотреть все случаи, когда я падал в обморок. Тогда они бы обнаружили, что эти «приступы» на самом деле являлись следствием того, что я восстанавливаю память, а не просто припадками.

Хотя я не могу пожаловаться на то, что меня уложили в постель. Мне был нужен сон. Я вновь начинаю чувствовать себя как нормальная черепаха, а согласно часам, я дремал около пяти, может шесть часов. Я бы заснул крепче, если бы у меня не было столько слишком заботливых братьев, которые каждый час заглядывали ко мне в комнату, чтобы проверить, как я тут. Я не могу их винить, я бы поступал точно так же, если бы на моем месте оказался кто-то из них, и просыпаться от их присутствия было, на самом деле, приятно.

Первый раз я проснулся и обнаружил Майки, который спал, свернувшись калачиком у меня за панцирем прямо поверх одеяла. Он крепко вцепился в меня, бормоча что-то во сне. Я все никак не мог посмотреть на него, потому что каждый раз, как я пытался повернуться к нему, он всхлипывал и сильнее стискивал на мне руки. Я прекратил после второй попытки, и просто накинул на него край одеяла, чтобы он не замерз. Вообще, если Майки хочет спать рядом со мной, тесно прижавшись, то он может это делать сколько душе угодно. Я скучал по тому, чтобы мой маленький братик приходил ко мне, когда его что-то тревожит, хотя в этой конкретной ситуации я был не до конца уверен, я успокаиваю Майки, или все совсем наоборот.

Позже я проснулся и обнаружил, что Майки ушел, а вместо него на краешке моей кровати сидит Раф и смотрит, как я сплю. Если бы это был кто-нибудь другой, я бы выпрыгнул из панциря от неожиданности, но я уже потерял счет тому, сколько раз просыпался вот так посредине ночи и видел Рафа рядом с собой раненого, или обеспокоенного тем, что он опять разбил свой байк. Я привык к ночным визитам Рафа, хотя в этот раз дело было днем, и когда я попытался подняться, чтобы выяснить, что случилось, он просто толкнул меня в грудь, чтобы я лег обратно.
Посмотрев на меня с минуту, он подавил тяжелый вздох и улегся на кровать рядом со мной, закинув одну руку мне на панцирь и раздраженно пыхтя в подушку. В его взгляде явно читалось, что если я только заикнусь кому-нибудь об этом, он меня придушит.

Я был не удивлен, когда проснулся в следующий раз и обнаружил, что Рафа рядом уже нет, а вместо него в комнате находится Лео. Он сидел неподалеку от кровати и медитировал. Я на самом деле не понимаю, как он может медитировать часами, особенно сидя на холодном, жестком бетонном полу. «Лео?» – мой голос был все еще хриплым ото сна, и я не думаю, что позвал его достаточно громко, чтобы привлечь его внимание, но он тут же распахнул глаза и спокойно посмотрел на меня. Я зевнул и пододвинулся на кровати, похлопав рукой по свободному месту. Лео с улыбкой поднялся и пересел на край кровати, подогнув ноги и снова готовый медитировать. Я свернулся вокруг него калачиком и закрыл глаза, улыбнувшись, когда почувствовал, как он положил руку мне на плечо и мягко сжал его.

Я люблю своих братьев.

Однако, я все еще не могу разговаривать с ними, а жестов и знаков явно недостаточно, чтобы я мог им объяснить, что со мной произошло и что происходит сейчас. Я никак не могу сказать, все ли я вспомнил, и я знаю, что следующее, что они спросят у меня, будет кто сделал это со мной. Мои братья ни за что не допустят, чтобы футам это сошло с рук. Лео, скорее всего, производил только «разведывательную» миссию, если можно так выразиться, когда в одиночку вломился в их штаб-квартиру. Он намеревался посмотреть, насколько они сильны, попытаться выяснить, где меня держали, и где точно была Караи. Сомневаюсь, что последнее представляло для него какую-либо трудность, мы с Майки давно вычислили, что он уже некоторое время следит за новой главой клана Фут.

Если все так и было, то, скорее всего, Лео столкнулся с ней во время своего набега. Успели ли ему помешать свершить свою месть, пока он не сделал чего-нибудь непоправимого? Хотя нет. Тот фут, что разговаривал с Сака, сказал что-то о том, что Караи ничего не знает об этом их мероприятии. Во время схватки Лео с Караи наверняка пообщались и поняли, что все это сделала отдельная группировка внутри клана Фут. Могу себе представить, насколько негативно Караи отнеслась к этой новости. Я очень рад, что у меня никогда не было возможности разозлить Караи до такой степени, чтобы она оказалась в ярости. Скорее всего, это не очень приятное глазу зрелище.
А все это означает, что никому кроме меня неизвестно, где находятся Сака и его группировка.

И это радует.

И вот тут я снова сталкиваюсь с проблемой, что я не могу никому об этом рассказать, а показать на месте они мне не позволят. Мне вообще повезет, если мне удастся выбраться из убежища хотя бы на следующей неделе. Или в следующем месяце. Или в следующем году. Все будут настолько тщательно присматривать за мной, что я скоро почувствую, будто задыхаюсь. Я удивлен, что я до сих пор этого не чувствую. Кто-нибудь один из моей семьи постоянно находится рядом со мной, за исключением того, когда я сплю, а порой и во время сна.

А хочу ли я на самом деле рассказать или показать им, как найти Сака? Нельзя сказать, что он сделает с одним из моих братьев, если захватит кого-то из них. Сделает ли он с ними то же, что сотворил со мной? Или поставит еще какой-нибудь эксперимент? Или попросту прикончит? Я вздыхаю и закрываю глаза. Я понятия не имею, что этот мерзавец мог бы сделать с ними. Даже думать об этом не хочу. Я… я… я не могу рассказать им, где его найти, не зная, что случится потом. Я не хочу, чтобы с ними произошло то, что со мной, или что похуже. Не могу представить себе ни одного из своих братьев лишенных памяти, как я. Я не хочу даже думать об этом.

Я снова вздыхаю и открываю глаза, уставившись на чертежную доску. Даже если я не собираюсь ничего им рассказывать о докторе Сака, было бы здорово просто поговорить с ними. Я хотел бы, чтобы я мог обсуждать с ними разные темы, уверять их, что со мной все в порядке, и, что самое важное, кричать на них, когда они таскают меня на руках. Только то, что я самый легкий в семье, не значит, что мне нравится, когда меня таскают туда-сюда как какую-то игрушку. Это вызывает у меня, по меньшей мере, досаду.

Как мне заново научиться разговаривать, если я не могу воспроизвести или распознать любой вид обычной речи? Я уже давно пришел к выводу, что это жалкое подобие языка, на который переводится их речь в моем мозгу, не основано на каком-либо из существующих языков. Он больше похож на случайный беспорядочный набор звуков, которые смешали и как попало слепили вместе. Насколько я могу судить, строение предложений и интонации остались те же, так что смешались именно звуки. Хотя это знание не делает мою задачу по выяснению закономерности легче. Мне не от чего оттолкнуться, и я никак не смогу проверить на правильность любую из своих гипотез. У меня нет ни малейших соображений, откуда я мог бы начать. Было бы намного проще, если бы я мог хотя бы писать…

Возможно, как раз это я могу… Ну, в определенном смысле я сейчас снова стал неграмотным, но я же знаю, как пишутся слова. Мне просто неизвестно, какие буквы что означают, но если они перемешаны так, как я думаю, тогда мне просто нужно найти слово, значение которого я знаю, и сопоставить буквы в нем с тем, как воспринимаю их я, и просто разгадать этот шифр. Это может сработать. Все, что мне требуется, это слово, написанное на английском, чтобы я мог составить ключ к шифру, а затем проверить его. Так, а где бы мне найти такое слово, написание которого мне известно? Написать его сам я не могу, так же я не смогу сказать, какое именно слово напишет кто-то другой, если я его об этом попрошу. Если бы я мог попросить их написать их имена, с ними было бы проще всего работать, но как мне объяснить им это, используя жесты?

Вообще-то… я откидываю с себя одеяло и подхожу к шкафу для хранения документов. Три верхних ящика у меня заняты записями о проведенных исследованиях и различных новых идеях, но два нижних отведены под хранение медицинских карт моей семьи. Так, посмотрим… я был прав. Я надписал каждую папку полным именем соответственно. Я иду к чертежному столу, забрав с собой все пять подписанных папок. Когда мне надо будет убрать их на место, я уже смогу прочесть, что на них написано, и положу их в нужном порядке. Сейчас я укладываю их на стол, сдвинув чертежи мотоцикла на другой конец стола, и хватаю чистый лист бумаги.

М-да, это может занять некоторое время. Все папки лежали у меня в алфавитном порядке, а это значит, что верхняя принадлежит мне. Я тщательно переписываю ту бессмыслицу, что вижу на обложке, подписывая под ней свое полное имя. Они так сильно отличаются, но я не смогу обнаружить закономерность, если не рассмотрю больше примеров использования английского. Ладно, следующая папка под именем Лео… теперь мастера Сплинтера… Майки… и, наконец, Рафа… Что ж, теперь посмотрим, смогу ли я в этом разобраться.

Ммм… в наших именах несколько раз встречается «а». В переводе на "бессмысленный" язык оно стало «о». В моем имени есть и «а» и «о», и они поменялись местами. Значит, а = о и наоборот. Я записываю это «уравнение» в отдельный столбик на листке перед собой, оставив достаточно места для остальных букв, и обвожу те буквы в именах, что я уже распознал, чтобы отследить, которая из них заменяет какую. Ладно… дальше, кажется «д» и «т» тоже в паре, но «т» не встречается ни в одном из имен, так что здесь никак не проверишь. Хотя нет, в имени Сплинтера! Д = т, т = д добавляются к списку. Дальше следуют «н» и «р»… «е» и «и»… «л» и «м»… «Ф» и «ч» никак не проверить, но я могу пока записать так, а потом изменить, если что. «Э» и «у»… «к» и «с»… «ж» и «в»… И, наконец, «п» и «з». Я все еще не знаю, как поменялись б, г, й, х, ц, ш, щ, ы, ю, я, но вся остальная часть алфавита выписана у меня сбоку на листе. За остальными буквами можно заглянуть в любую из папок, зная, как поменялись наиболее часто употребляющиеся буквы, я могу остальные восстановить по догадке. Через еще несколько минут у меня выписан весь алфавит с «переводом». Теперь, когда я понял, как это работает, мне необходимо проверить свои знания: написать что-либо и посмотреть, сможет ли кто-нибудь понять, что я написал. Конечно, суметь разговаривать было бы лучше, но и это уже кое-что.

Чем больше я изучаю выписанный алфавит, чтобы запомнить шифр, тем больше закономерностей я нахожу. Так, все гласные заменились на гласные, согласные на согласные, соответственно. По сути, получился простой подстановочный шифр. Я хватаю блокнот и, используя код, который только что расшифровал, записываю фразу «Ты понимаешь, что здесь написано?» на английском. Во всяком случае, надеюсь, что у меня получилось написать ее на правильном варианте английского. Наверняка я буду это знать только после того, как кто-нибудь сможет ее прочитать. Я смотрю на надпись в моем блокноте, затем снова на листок с кодом, лежащий на столе. Надеюсь, что это правильно, запись «Дй зарелоиц, фда птик розекора?» выглядит так дико по сравнению с… эммм… я трясу головой. Ладно, Дон, хватит сомневаться в себе, просто пойди и найди кого-нибудь, на ком можно это проверить.

Я открываю дверь и выхожу из своей комнаты, вступая в тот обобщенный хаос, который является моим домом. Майки снова пытается дотронуться до потолка. Я уже говорил ему быть осторожнее, когда он это делает, хаф пайп когда-нибудь не выдержит такой нагрузки от повторяющихся приземлений после высоких прыжков и развалится. Зная Майки, он как раз будет на нем, когда это произойдет. Вот уж тогда он точно будет прибираться сам. Раф и Кейси сидят перед телевизором и периодически кричат что-то, глядя в экран, так что скорее всего, там идет какое-то спортивное состязание. По крайней мере, ни у одного из них нет в руках ничего тяжелого, что они могли бы швырнуть в телевизор, если не считать их самих. В последний раз, когда они пытались такое вытворить, они сломали практически всю мебель в гостиной, выясняя с помощью кулаков, кому именно исполнять роль орудия и лететь в экран. И опять же, я не собираюсь после них что-нибудь чинить. Эйприл опять с головой зарылась в книги. Мастер Сплинтер, похоже, медитирует или отдыхает в своей комнате. В щелочке под дверью можно различить мерцание свечей. Как он умудряется медитировать в таком шуме, я не представляю… Хотя, у него уже семнадцать лет практики, так что да…

Кажется, один Лео сейчас ничем особенным не занят. Ну, он пьет чай, и судя по отстраненному выражению его лица, я поймал его как раз перед тем, как он удалится в додзё, чтобы не появляться в течение ближайшего часа. Да, времени почти четыре, значит, Лео готовится к дополнительной самостоятельной тренировке, которую он проводит каждый день. Никто не может достичь совершенства, но Лео уже весьма близок к нему со всеми этими тренировками, которым он все время себя подвергает.

Я не могу унять нервную дрожь, перепрыгивая через перила и приземляясь на кухне. Лео, кажется, абсолютно не удивлен моим появлением. Возможно, ему стало известно о том, что я проснулся, в тот же момент, как я сбросил с себя одеяло. Мне надо узнать, как он научился чувствовать, где в любой момент времени находится каждый из нас. Я мог бы спокойно работать в своей лаборатории, если бы точно знал, что все остальные чем-нибудь заняты где-то в другом месте, и я мог бы проводить некоторые особо опасные эксперименты, не волнуясь о том, что кто-нибудь из братьев ворвется в комнату и помешает мне.

– Знежид, Тар. Диги замэфци? – Лео даже не смотрит на меня, произнося эту фразу, но я знаю, что он обращается ко мне, потому что он не повышает голос, чтобы докричаться до кого-нибудь в соседней комнате. Я какое-то время переминаюсь с ноги на ногу, пытаясь собраться с духом и отдать Лео блокнот. Черт, это безумие какое-то. Просто отдай ему блокнот… а что, если он не сможет прочесть надпись? Я… Прежде, чем я снова успеваю об этом задуматься и в конечном итоге убедить себя в тщетности этой попытки, я сую блокнот прямо в руки озадаченному Лео. Он берет его, озабоченно оглядывает меня и отпивает глоток чая, прежде чем прочитать то, что я написал. Наверное, это была плохая идея…

Я и не знал, что тренировки Лео включают в себя фырканье чаем на дальность.

Думаю, Лео только что побил рекорд Майки.

Он в мгновение ока вскакивает со стула и хватает меня за плечо. Я растерянно моргаю, пока он что-то торопливо говорит. Обычно я могу хотя бы догадаться, что Лео имеет в виду, даже при том, что я не понимаю его, но что бы он сейчас ни говорил, он выпаливает это с такой скоростью, что я не успеваю сориентироваться. Он говорит так же быстро, как Майки, когда тот съест слишком много чего-нибудь сладкого. Кроме всего прочего, что бы он там ни сказал, это привлекло всеобщее внимание. Теперь я действительно немного нервничаю. Он легонько трясет меня за плечо, чтобы я снова посмотрел на него.
– Тар, дй лирю зарелоиц?

Почему у меня такое нехорошее чувство, что я пробудил в нем надежду только затем, чтобы в следующий момент ее уничтожить? Я забираю из его руки блокнот и пишу: «Я не понимаю речь, Лео. Напиши мне». Думаю, можно с уверенностью сказать, что Лео понял то, что я написал. Значит, тот шифр, что я вычислил, правильный. Я отдаю ему блокнот, он быстро прочитывает, хмурится и пишет что-то.

«Значит, ты понимаешь написанное, но не то, что мы произносим?» – жаль, что я не могу воспринимать речь, так было бы гораздо быстрее.
Стоп, если я хочу ускорить процесс, то мне нужен компьютер. Печатаю я гораздо быстрее, чем пишу. Я машу Лео рукой, чтобы он шел за мной, и направляюсь к столу, где так и лежит оставленный мной там ноутбук. У моего основного компьютера производительность больше, но она мне сейчас не потребуется. К тому же, у меня есть ощущение, что все сейчас столпятся у меня за спиной, заглядывая мне через плечо, так что чем больше пространства будет вокруг, тем свободнее я себя буду чувствовать.

– Миа, фда дол досаи к Тарре? Зафилэ дй иба кзноцижом, зарелоид ме ар дигю?
– Тар нопагномкю, сос зекод, Ноч.
Я не обращаю внимания на то, что там говорят Раф и Лео, усаживаясь на стул и открывая ноутбук. Мне давно следовало бы подумать о том, чтобы использовать клавиатуру для общения. я научился печатать вслепую еще когда мне было десять, а у всех клавиатур расположение кнопок идентичное. Ну что ж, век живи, век учись, наверное так.

Я создаю новый текстовый документ, нажав F5. Я сделал такую настройку на этом ноутбуке уже сто лет назад, и сейчас я очень рад этому. Иначе неизвестно, сколько бы я разбирался во всевозможных меню. Я начинаю печатать в документе, когда чувствую, что Лео смотрит мне через плечо: «Я путаю звуки и знаки, но это простой подстановочный шифр, сейчас я в нем уже разобрался».

Я убираю руки с клавиатуры и отклоняюсь в сторону, чтобы дать Лео напечатать ответ. Как и с написанными словами, у меня занимает несколько секунд, чтобы расшифровать послание, но, кажется, буквы складываются в слова как надо. «Дон, ты знаешь, какой наркотик тебе вводили? Если бы нам было известно, что это было за вещество, тогда мы смогли бы найти антидот».
Под «мы» он имеет в виду Эйприл.

– Тар лавид к роле агходкю? – спрашивает Кейси, и, оглядываясь через плечо, я вижу, что он и Раф тоже подходят посмотреть на монитор компьютера. Эйприл уже стоит за моей спиной, а судя по звуку падения и последующему воплю Майки, он тоже будет здесь через пару секунд. Я определенно рад, что выбрал место за столом, а не в нише у главного компьютера.

Я набираю: «Мне ни разу не удалось посмотреть на ампулы того вещества, что мне кололи. Насколько я могу сказать, мне вводили наркотик, вызывающий амнезию, плюс несколько дополнительных, чтобы меня… утихомирить». Я на самом деле не знаю, как еще это сказать. Должно быть, мне давали какие-то сильные седативные вещества, если судить по моим ощущениям, когда я впервые пришел в себя. Те несколько воспоминаний, которые сохранились у меня о времени, проведенном мной в лаборатории, только подтверждают это. Скорее всего, мне даже не один раз кололи транквилизаторы.

– Миа, кзнаке иба а знезотсощ. Икт ме э риба сосеи-регэт етие, фда лавид ещ жйпйжод?
Лео начинает печатать еще до того, как Эйприл закончила фразу. «Что насчет приступов? У тебя есть идея, что их вызывает, и как их можно предотвратить?»

Как только Лео убирает руки с клавиатуры, я тут же опускаю на нее свои, быстро щелкая по клавишам. Наконец-то я могу успокоить их насчет этого. «Это прозвучит странно, но приступы на самом деле имели положительное значение. Каждый раз, когда я падал в обморок, терял сознание или у меня был приступ, я на самом деле вспоминал кого-то или что-то. Мозг не успевал обрабатывать внезапно нахлынувший большой объем информации от наплыва воспоминаний о чем-то, это вело к перегрузке и отключению сознания».

Очередь Лео печатать. «Значит, ты еще что-то вспомнил сегодня ночью? Что это было?»
«Я вспомнил тебя», – реакция на это следует почти моментально, Лео крепче сжимает руку на моем плече, куда он ее положил, пока я печатал. Я хочу снова его успокоить, хотя сам не уверен, правду я пишу или нет. «Не волнуйся, опасности умереть для меня не было. Я просто почувствовал усталость после приступа».

Лео снова склоняется над клавиатурой. «Ты знаешь, почему у тебя была остановка дыхания, и почти начался сердечный приступ?»
Значит, я был прав. У меня действительно был сердечный приступ после того, как я вспомнил Эйприл. Ничего удивительного, что они так перепугались сегодня утром. «Думаю, это было следствием восстановления большого объема памяти за короткий временной промежуток без перерывов, когда организм мог бы восстановиться».

– Миа, жйюкре, сда ктимом уда к рел. Е бти рол иба роыде.
Судя по выражению лица Рафа, он хочет подраться. «Донни, кто сделал это с тобой? Ты знаешь, где его найти?» Я знал, что рано или поздно все придет к этому вопросу. Раф жаждет мести, и судя по взглядам Лео и Майки, у них тоже есть такое желание. Должен ли я сказать им, где найти Сака. Я не хочу, чтобы они пострадали…

Мои руки начинают перебирать клавиши, прежде чем я успеваю додумать мысль до конца. «Того, кто проводил эксперимент, при мне называли «доктором Сака». Я не знаю, настоящее ли это имя или псевдоним. К сожалению, я не мог разглядеть никаких ориентиров, когда меня везли в лабораторию, и не могу сказать, где она находится».
Рафа, похоже, слегка расстроило то, что я только что сказал, потому что он со всей силы лупит кулаком по столу.

– Ю закладня, ри клобэ ме ю роыде фда-регэт аг удал тасдани Косо, – бормочет Эйприл, отходя к большому компьютеру. Я знаю, что она собирается поискать информацию о Сака, но сомневаюсь, что ей удастся что-нибудь найти. Чем больше я об этом размышляю, тем больше мне кажется, что он работает под вымышленным именем. По крайней мере, я надеюсь, что она ничего не найдет.

Полагаю, у нас с доктором Сака осталось незаконченное дело.


* щепка по англ. звучит как splinter




Я подумала, и решила сразу выложить и расшифровку. Кто хочет, прочитает без нее, кому надо - подсматривайте

Двадцать первая глава

1. Доон. Пора вставать.
2. Донни. Проснись и пой.
3. Ну хватит, засоня. Уже давно день.
4. Ну же, я знаю, что ты не спишь, Дон. Пора вставать!
5. Дооонннииии! Я сделал кофейные маффины, которые ты любишь.
6. Опля-чопля!
7. Дон? Давай, надо встать. Тебе нужно хоть чего-нибудь поесть.
8. Донателло, или ты сам встаешь и спускаешься вниз, чтобы поесть, или я зову Рафа, чтобы он тебя туда отнес.
9. Раф, как Дон себя чувствовал, когда ты ушел от него вчера вечером?
10. Он выглядел нормально, но я его об этом не спрашивал.
11. Лео? В каком он был состоянии, когда ты его укладывал?
12. Он выглядел довольно уставшим, но я не придал этому значения, потому что время было уже позднее. А что? С ним что-то не так?
13. Что с ним случилось?!
14. Я думаю, у него опять был приступ в какой-то момент между тем временем, когда Лео уложил его в кровать, и тем, когда Майки пришел его будить.
15. Похоже, Дон по-прежнему ненавидит просыпаться, как и раньше до всей этой неразберихи.
16. Давай я с ним разберусь.
17. Я думал, Дон прилично ведет себя за столом.
18. Только не тогда, когда Майки готовит эти кофейные кексы.
19. Эй, Лео? Что там такое с Доном? Ты его чем-то расстроил или что?
20. Нет, Раф. Я его спросил, знает ли он, кто я такой, и он ответил да.
21. Переспроси его, точно ли он знает, кто ты. Может, он просто имеет в виду, что узнает тебя, а на самом деле тебя не помнит.
22. Лео, так что там с книгой?
23. Дон показал мне репродукцию Моны Лизы. Это одна из самых известных работ Леонардо да Винчи.
24. Как ты думаешь, он помнит остальных из нас?
25. Как насчет меня, Донни?! Как насчет меня?! Ты должен меня знать! Я же самый симпатичный! Меня же просто невозможно не вспомнить! Ну же, Донни! Кто я?! А?! А?!
26. Дооонннииии! Не говори мне, что вспомнил только одного Лео! Ты должен был вспомнить и меня тоже!
27. Это Сикстинская капелла, Майки. Одна из работ Микеланджело.
28. Это Давид работы Донателло.
29. Куча мала!
30. Привет, Дон. Тебе получше?
31. Дон, ты меня понимаешь?
32. Лео, что там такое с Донни? Почему ты его спрашивал, понимает ли он тебя?
33. Дон разобрался, как писать, Раф.
34. Дон может с нами общаться?
35. Лео, спроси его о припадках. Есть ли у него какие-нибудь идеи, что может их вызывать?
36. Лео, выясни, кто сделал это с ним. И где нам его найти.
37. Я посмотрю, не смогу ли я найти что-нибудь об этом докторе Сака.

Одно слово. Наконец-то. Наконец-то Донни смог общаться с братьями. Наконец-то они поняли, что он их вспомнил. Я плакал)

Арррр, шикарно))))) просто я уже не знаю, что я еще могу сказать, вот честно)

Глава 22. Ужасная правда.

Я начинаю думать, что склонность к дурацким безрассудным поступкам является семейной чертой, и эту теорию подтверждают целых четыре очень веских доказательства. Во-первых, стремление Майки опровергать судьбу и законы физики, провоцируя Рафа или кухонную плиту, чем он очень нас веселит. Во-вторых, это привычка Рафа постоянно ввязываться в драку, не до конца рассчитав свои силы, и, в конце концов, с трудом прихрамывать домой истерзанным и побитым (в нескольких особо страшных, слава богу немногочисленных, случаях, он возвращался домой ползком). В-третьих, это совсем недавняя попытка Лео вынести штаб-квартиру клана Фут в одиночку. Ну и наконец, последнее, но не менее важное доказательство, это мое идиотское решение защитить братьев, обыскав лабораторию, в которой меня заставили забыть мою жизнь по той или иной гнусной причине.

Ага, это очень, очень глупая затея.

Единственное, что меня радует, это то, что футы все еще находятся в том же здании. Вокруг здания ходят патрули с интервалом меньше тридцати секунд, внешнее кольцо патрулирования проходит примерно в квартале от здания, а внутреннее – в половине квартала. Будет трудно проскользнуть к лаборатории, не привлекая нежелательного внимания. Трудно, но выполнимо. Главное – все хорошо рассчитать и использовать темноту, и у меня должно получиться пробраться туда незаметно.
Я сижу под статуей горгульи на крутой крыше церкви, наблюдая за патрулями через бинокль. Хотя мой панцирь плотно прижат к стене, а горгулья над моей головой делает атаку сверху практически невозможной, мне все равно хотелось бы, чтобы меня хоть кто-нибудь прикрывал. Я не могу отследить, что происходит позади меня или по обеим сторонам. В данный момент ко мне легко можно подкрасться и схватить меня. Я убираю бинокль от глаз и быстро осматриваю крыши окружающих зданий. Так я только себя накручиваю. Никто даже не знает, что я здесь, и футы наверняка не ожидают, что я добровольно вернусь к тому месту, где меня лишили памяти. Это вообще последнее, чего они могли бы ожидать.

У меня всегда хорошо получалось прятаться на самом видном месте.

Я возвращаюсь к наблюдению за патрулями, чтобы точнее рассчитать время. Нельзя сказать, что я совсем не позаботился о подкреплении. Если я увижу, что сам не справляюсь, я смогу позвать на помощь. Правда, у них займет некоторое время, чтобы добраться до меня. По крайней мере, я позаботился о том, чтобы моя неспособность говорить не помешала мне их вызвать. Если я нажму на кнопку вызова на телефоне (или, как ее называет Майки, кнопку паники), у них раздастся такой сигнал, что они сразу вылетят из кроватей и кинутся искать меня. Кроме того, чтобы предотвратить повторение того, что случилось тогда на свалке, я добавил дополнительную функцию в механизм своих часов. Если нажать на кнопку сбоку корпуса и разбить циферблат, это тоже активирует сигнал тревоги в телефонах моих братьев. Часы удобно использовать для этой цели еще и потому, что сигнал о моем местонахождении будет передаваться, даже если их намочить, повредить или разбить. Надо будет всем сделать такое же устройство…

У меня с собой достаточно технических приспособлений, чтобы проникнуть даже в гораздо более тщательно охраняемое здание, чем это. Я ощущаю приятную тяжесть сумки на бедре. Она забита под завязку, там все, от крюков и моего КПК до электронной карты-отмычки. А, да… как я мог не упомянуть про взрывчатку? Если бы мы выполняли эту миссию вместе, Рафаэль был бы счастлив при виде того количества взрывных устройств, которое я запихал в сумку. Ему всегда нравилось смотреть, как что-то взрывается. Иногда мне кажется, что единственная причина, по которой он смотрит вместе со мной некоторые передачи про технику, это то, что там показывают взрывы. Что ж, скоро неподалеку будет такой взрыв, который будет трудно пропустить.

Ладно… хватит ждать.

Пора начинать шоу.

Я запихиваю бинокль обратно в сумку и подтягиваю лямку так, чтобы сумка оказалась у меня за панцирем, рядом с бо. Так она не будет мне мешать в моей пробежке по крышам к лаборатории Сака. Я еще раз проверяю, как держатся на кистях рук когти суко, разворачиваюсь и выбираюсь из-под статуи обратно на кромку крыши. «Спасибо», – шепчу я своему молчаливому стражу, протискиваясь мимо. Я бегу по внешнему краю крыши, подныривая под лапы горгулий, установленных через равные промежутки одна от другой. Добравшись до противоположного края, я ненадолго замираю на месте. Никто из патрулирующих район не увидит, как я спрыгну отсюда.

И вот тут-то и начинается веселье.

Майки нравится вопить, выкрикивать всякую ерунду и вообще вести себя не как положено ниндзя, когда он мчится по крышам города. Он говорит, что это способствует выбросу адреналина и делает все прыжки, пробежки и сальто более захватывающими. Я согласен с Рафом, который считает, что Майки просто выпендривается. Конечно, не Рафу бы такое говорить, он и сам не прочь поорать и повопить, особенно если Майки его достанет, или когда они с Кейси окликают друг друга по имени во время пробежки в темноте. Даже у Лео есть привычка время от времени отпускать язвительные замечания или прикрикивать на Майки, что наши тренировки должны быть тихими и незаметными. Это, конечно же, тут же цепляет Рафа, и тогда тренировочный забег оказывается позабыт, а эти двое стоят и орут друг на друга, не обращая внимания на ругань, которая льется на них из окон разбуженных ими людей. Однажды кто-то вызвал копов из-за шума, создаваемого двумя моими старшими братьями. Это было очень забавно, копы так и не сумели их найти, хотя и слышали их спор, а Майки до сих пор над ними из-за этого потешается.

Я, напротив, предпочитаю молчать во время бега по крышам. Есть что-то особое в том, когда ты скользишь сквозь воздух, что-то… умиротворяющее. Успокаивающее. Как будто ничто в мире не способно тебя остановить, и ничто не причинит тебе боли. Правда, потом следует удар о землю и осознание, что просто закрывать глаза, находясь в свободном полете, не самый умный поступок. Я проделал такое всего раз в жизни, и это было совсем не здорово, и я пообещал себе и своей семье никогда больше не дать себя столкнуть с крыши и не падать самому, если этого можно избежать. Мне повезло, что там был мусорный контейнер, мусор смягчил падение. Я тогда был намного младше, теперь у меня гораздо больше опыта в путешествии по крышам.

Спрыгивая в пустоту, я уже наметил, где мне приземлиться, а также три различных способа, как я могу это сделать. Я выберу план «б». Ветер свистит в ушах, проносясь мимо, и на краткое мгновение я ощущаю то самое спокойное умиротворение свободного полета, прежде чем извернуться и приготовиться схватиться за флагшток, который выставляется сбоку здания. Вот так, точный перехват. Теперь раскрутиться «солнышком», держась за него, чтобы обрести скорость движения… раз… два… три… пора! Отпустить шест и свернуться в полете клубком, чтобы уменьшить сопротивление воздуха… развернуться и прокатиться вперед после приземления, гася движение, и подняться на ноги. Выполнено как по нотам, говорю себе я.

А теперь к лаборатории.
Я растворяюсь в тени, прячась от возможных наблюдателей. Высокие здания и прочие большие объекты остаются слева от меня. Патруль тоже придет с этой стороны, так что, надеюсь, у меня будет достаточно времени скрыться до того, как они меня заметят. Меня все больше одолевает ощущение, что зря я не взял братьев с собой, вместо того, чтобы прийти сюда тайком от них. Даже спрятавшись в темноте, я чувствую себя выставленным на всеобщее обозрение. Если бы у меня были волосы на загривке, они бы уже стояли дыбом. Словно кто-то пристально за мной наблюдает, хотя я знаю, что здесь никого нет.
Я стою позади подсобной будки, когда слышу что-то. До моего слуха доносится едва слышимый шорох шагов по крыше, или может, я их просто почувствовал. Четверо ниндзя (один из патрулей) обходят здание по периметру. Я встаю так, чтобы оказаться в самой густой тени и замираю, не издавая ни звука, когда они приближаются. Один идет по правой стороне здания, второй огибает крышу слева. Еще двое спрыгивают с крыши будки и приземляются в считанных сантиметрах от меня, но я сохраняю абсолютную неподвижность. О, черт… один из них только что взглянул прямо на меня, обернувшись через плечо, но снова отворачивается. Или он уже очень устал, или просто слишком невнимательный. Он, по крайней мере, должен был разглядеть, что что-то в темноте нарушает рисунок кирпичной кладки стены, но он просто разворачивается и продолжает патрулирование вместе с остальными. И почему только я выражаю недовольство его невнимательностью? Мне нужно радоваться, что он не обращает внимания на детали.

Я дожидаюсь, пока патруль не перепрыгнет на следующую крышу, прежде чем быстро выскользнуть из своего укрытия и двинуться к лаборатории. Мне нужно сделать так, чтобы меня не засекли патрули внешнего кольца, и еще позаботиться о том, чтобы избежать патрулей кольца внутреннего. Это будет действительно очень непросто. Я двигаюсь медленнее и более осторожно, чем раньше, стараясь сделать свое передвижение как можно более незаметным. Если меня заметят, у меня не будет шансов вырубить всех в патруле, прежде чем кто-то из них поднимет тревогу. Если уж на то пошло, пока я буду с ними разбираться, на нас наткнется следующий патруль. Нет… если меня засекут, я сразу же начну удирать и буду надеяться, что мой передатчик тревожного сигнала сработает как надо. В таком случае, даже если у них получится меня схватить и потащить назад в лабораторию, братья придут меня искать и, надеюсь, они не попадут в плен, как я.

Приближается следующий патруль. Я припадаю к крыше за выходом вентиляционной шахты, так, чтобы спрятаться в более густую те… ох! Я стукаюсь коленом о поверхность крыши, чуть потеряв равновесие. Оно будет болеть, и возможно, позже там появится синяк, но меня беспокоит не это. Даже несмотря на то, что звук удара был еле слышным, эти футы все равно могли его заметить. Я слышу, как они приближаются, чтобы обнаружить источник шума. Зараза! Так, Донни, думай… как можно выбраться из такой ситуации.

Мое внимание привлекает маленький камешек, лежащий возле моей руки, и прежде чем я успеваю додумать до конца эту безумную мысль, я швыряю камешек через край крыши вниз в темноту проулка. Это вообще сработает, или я раз в десять упростил им задачу по обнаружению себя? Я слышу, как камень ударяется о металлический мусорный контейнер, и сразу за этим звуком следует вопль бродячей кошки. Киса, извини, что помешал твоей трапезе, но мне нужно было как-то решить свои проблемы. Меня не удивляет, что все четверо ниндзя подходят к краю крыши и смотрят вниз, пытаясь понять, что потревожило кошку. Я рад, что они иногда могут быть настолько предсказуемыми.

Я почти ползком добираюсь до кромки крыши и бесшумно соскальзываю вниз, используя когти на руках, чтобы спуститься, цепляясь за стену, пока не нащупываю довольно широкий внешний подоконник, с которого мне видно большую часть крыши здания с лабораторией. Хмм… на первый взгляд, там нет никакой охраны, но я уже давно понял, что не всегда можно доверять своим глазам. Я подтягиваю ремешок сумки так, чтобы она снова оказалась передо мной, и спустя секунду вытаскиваю из нее свои очки ночного видения. Ладно, пробежимся по спектру и посмотрим, есть ли что… ага. Вся крыша перечерчена лучиками детекторов движения и датчиков тепла. Датчики тепла, возможно, не смогут меня засечь, но датчики движения сделают это наверняка. Думаю, вход через крышу отпадает. Надо посмотреть, смогу ли я найти здесь беспроводную сеть и врезаться в их систему безопасности, так, чтобы я мог отключить эти штуки.

Секундочку…

…

Я не могу в это поверить.
Кто-то оставил открытым окно, и оно не защищено никакими сенсорами и датчиками.
Я чувствую ловушку.

И все же… там нет совсем никаких охранных сигнализаций, и думаю, что это окно обычной ванной. Ну почему мне так везет на ванные? Я переползаю к другому подоконнику, с которого мне лучше видно, что внутри этой комнаты. Это действительно обычная маленькая ванная. Дверь закрыта, так что нельзя сказать, куда она ведет, но тем не менее, это вход в здание. Я поправляю браслет часов, так чтобы мне было легче разбить циферблат, а затем с легкостью преодолеваю в прыжке то небольшое расстояние, что отделяет меня от стены здания лаборатории, используя когти, чтобы уцепиться за небольшие неровности в стене, прежде чем я свалюсь в проулок под собой. Это был бы очень обидный способ снова попасть в плен. Я карабкаюсь вверх по стене и выглядываю над подоконником ванной. Ничего. Все чисто. Я взбираюсь еще чуть выше и закидываю ноги внутрь комнаты, позаботившись о том, чтобы мои сумка и бо не зацепились за оконную коробку.

Вот черт! Это было ошибкой. Действительно большой ошибкой. Черт, что ел этот парень? Один из буррито с сюрпризом, приготовленных Майки? По запаху очень похоже. Фу, гадость, я не могу даже вдохнуть. Себе на заметку: отныне всегда держать в сумке небольшой респиратор, просто на всякий случай. Мне надо отсюда убраться, пока меня не вывернуло. По крайней мере, теперь я знаю, почему было открыто окно.

Я прикладываю ухо к двери и прислушиваюсь, стараясь не дышать. Ничего. Бесшумно открыв дверь, я смотрю в одну сторону, затем в другую. Все еще ничего. Я выхожу в коридор и запихиваю когти обратно в сумку. Теперь можно глубоко вздохнуть. Здесь воздух намного чище. Так, теперь посмотрим, смогу ли я снова найти ту лабораторию и вместе с ней ответы на то, что со мной произошло, когда я находился здесь в прошлый раз. Хмм… попробуем пойти сюда.

Это место похоже на лабиринт. Половина дверей заперты, это тоже не помогает мне в поисках. Если я правильно помню, мне нужно найти лестницу или лифт. Лаборатория была на предпоследнем этаже, так что мне надо спуститься на этаж ниже. Жаль, что здесь нигде не встречается план эвакуации при пожаре, или карта, как в торговых центрах, на которых есть красные стрелочки и большими красными буквами написано «Вы находитесь здесь». Тогда у меня, по меньшей мере, было бы представление о планировке этого этажа. Таблички на дверях тоже не помешали бы, но, наверное, мечтать об этом уже наглость с моей стороны.

Хей, а вот и лифт. Мне не хочется привлекать ненужного внимания, вызывая лифт на этот этаж. Взяв в каждую руку по сюрикену, я раздвигаю двери и прыгаю сквозь них, цепляясь за трос. Теперь мне просто надо сползти вниз по нему до кабины лифта, суметь открыть аварийный люк на его крыше, и затем воспользоваться им, чтобы попасть на нужный этаж и найти эту проклятую лабораторию. Ладно, я на крыше кабины лифта. Где тут… ага, вот он.

Ааа! Лифт вздрагивает и начинает двигаться вниз по шахте. Зараза… Мне нужно было додуматься, что кто-нибудь захочет воспользоваться лифтом. Мне остается только надеяться, что они не поедут на самый верхний этаж. Лифт позвякивает, минуя каждый из четырех этажей вниз до первого. Это займет целую вечность. Двери раскрываются с тихим шипением на середине чьей-то фразы:
– …оцме с рокдаюхилэ лалирдэ.

Хей, этот голос похож на голос Сака. Я прижимаюсь ухом к крыше лифта и сосредоточенно вслушиваюсь в его речь, пытаясь разобрать ее звуки сквозь шум закрывающихся за ним дверей.
– Ю ри зарелоя, зафилэ уда знакдою потофо асопйжоидкю тмю жок досаы кмавраы. Э жок ри гйма знагмил к дил, фдагй знежикде иба са лри ж зинжйы ноп. Зафилэ киыфок фда-да еплиремак? – он определенно очень зол на того, с кем разговаривает, кто бы это ни был.

Лифт начинает подниматься, и шум его двигателя почти полностью заглушает тихий ответ.
– Ксании жкиба, гнодью удаы финизоще кзнюдоме иба ж кжаил эгивехи. Э рок киыфок рид ресосаы жаплавракде иба агронэвед. Лавид, жол знежикде жликта риба каптореи ж снокраы зажюпси? – а этот голос звучит очень похоже на голос того ниндзя, которого я укусил за руку в первое свое пребывание здесь. Должно быть, он своего рода главный над местным подразделением ниндзя. Похоже, я наткнулся на двух начальников одновременно.

– Рид. Ю кмецсол лраба жнилире е экемеы заднодем ро затбадажсэ зинжобо. Фдагй жраж замэфед э теминаж рисаданйи щелефиксеи жихикджо еп дищ, фда ю илэ жжим, заднигэядкю ритиме. Э лирю рид ро уда жнилире, сос е э дигю, – похоже, что Сака чем-то угрожает этому парню. – Бакзаво Соное ксана ризнилира агнодед жрелореи ро роцэ ломирсэя азиношея. Лй ри лавил запжамед киги адсмотйжод ии асарфореи. Лй тамврй адйксод чеамидажаба е пожинцед ускзинелирд, фиба гй уда ре кдаема. Ю ри задинзмя, фдагй тима жкиы лаиы вепре гйма эрефдавира ихи та иба пожинцирею.

Лифт издает мелодичный звон, достигнув нужного им этажа. Хей, я там же, откуда начал свое путешествие. По крайней мере, теперь мне не придется карабкаться вверх по стенке шахты. Я дожидаюсь, пока не слышу звук вновь закрывающихся дверей, затем открываю люк и спрыгиваю вниз в кабину лифта, не забыв закрыть люк за собой. Я осторожно открываю двери тем же способом что раньше, молясь про себя, чтобы меня никто не увидел. Хорошо, в коридоре по-прежнему никого. Громкий стук каблуков по полу подсказывает мне, в какую сторону направился Сака. Разыскивая лабораторию безумного ученого всегда лучше всего последовать за самим безумным ученым.

Я прижимаюсь к стене, скользя вдоль нее до угла, и выглядываю из-за него, чтобы посмотреть, куда идет Сака. Он и его немногословный подельник направляются дальше вниз по коридору и заходят в одну из комнат, все еще что-то обсуждая. Могу поспорить на что угодно, Сака бесится из-за того, что футы не могут найти меня. Блин, если бы только они догадались посмотреть прямо у себя под носом, это решило бы их проблемы. Лучше мне здесь не задерживаться, пока кто-нибудь действительно не заметил меня.

Осматривая коридор, я замечаю и узнаю большие двойные двери, почти идентичные тем, что бывают в больницах. Те самые, сквозь которые в кино пациентов торопливо вкатывают на каталке в палату реанимации. Эти двери я узнал бы где угодно. Я только что обнаружил лабораторию. Я еще раз осматриваю коридор перед собой и оглядываюсь на ту часть коридора, что осталась у меня за спиной, прежде чем выдвинуться на открытое пространство и встать перед дверью. Не слышно ни звука. Я приоткрываю дверь ровно настолько, чтобы разглядеть, что в лаборатории темно, и проскальзываю в пустую комнату. Теперь пора выяснить, какие материалы об эксперименте над собой я смогу найти.

В прошлый раз, когда я здесь был, лабораторию заливал свет, и от одной обстановки у меня шли мурашки по коже. Теперь, когда свет выключен, это место действительно выглядит так, словно взято из кадров старого черно-белого фильма ужасов. Я замираю возле двери на некоторое время, давая глазам привыкнуть к темноте. Последнее, что мне нужно, это чтобы кто-нибудь зашел проверить, почему в лаборатории горит свет. Ладно, посмотрим, что здесь можно найти.

Чего у доктора Сака не отнять, так это того, что у него замечательно оборудованная лаборатория. Здесь есть все, от оборудования для исследования генома до аппарата магнитно-резонансной томографии. Каким панцирем он заполучил сюда аппарат МРТ? Могу поспорить на что угодно, у него есть «покровитель», с чьей помощью и было получено оборудование. Здесь же есть рентгеновский аппарат, и вообще достаточно медицинского оборудования, чтобы открыть собственный госпиталь, и достаточно медикаментов, чтобы обзавидовалась любая аптека. Хмм… в рядочек стоят пять пузырьков, подписанных просто от «А» до «Д». Уверен, это те самые вещества, которые поставили в тупик Эйприл, когда она пыталась разобраться, что намешано у меня в крови. Я роюсь в сумке, я знаю, что брал с со… вот оно. Я вытаскиваю маленький футляр из твердого пластика, который внутри выстлан специальным материалом, принимающим форму чего угодно, помещенного в него. Все пять пузырьков как раз убираются туда. Я закрываю футляр и защелкиваю замки, прежде чем снова сунуть его в сумку. Я рассмотрю эти вещества более пристально, когда вернусь домой.

Хей, блокнот. Блокнот – это очень хорошая находка. Если Сака ведет себя как любой другой ученый, тогда он обязательно делает детализированные заметки о ходе своих исследований. Я снова запускаю руку в сумку и вытаскиваю маленький фонарик. Ох ты, его свет кажется слишком ярким после недолгого пребывания в темноте. Даже если у него выставлена минимальная яркость, я все равно чувствую себя так, словно я ослеп. Ладно… не могу удержаться от короткого смешка. Вся последняя страница заполнена разглагольствованиями и несвязными яростными высказываниями о том, как футы все еще не могут меня найти. Просто супер.

Я перелистываю страницы к началу блокнота и просматриваю записи. Насколько было бы легче, если бы я на самом деле мог читать то, что он написал, и мне не приходилось бы переводить каждое слово. Хмм… в своих заметках он постоянно называет меня «Фиолетовым», и пишет, что я был бы наилучшим объектом для его эксперимента, но нигде не указано, почему. «Красный»? Он имеет в виду Рафа? Да, определенно выглядит именно так. Если бы футам не удалось схватить меня, они собирались загнать в угол и поймать Рафа. Черт, наверное, мне следует быть благодарным, что они все-таки захватили именно меня. Если бы мою семью атаковал Раф, как сделал я, когда они принесли меня домой, то он бы не сдался без упорного сопротивления. Сомневаюсь, что он бы отступил и спрятался в ванной, после того как чуть не сломал себе руку о кирпичную стену.

Я листаю страницы, просматривая каждую из них в поисках хоть какой-нибудь зацепки, которая помогла бы понять, почему и зачем Сака сделал это со мной. Судя по всем этим записям, он практически препарировал меня, пока я находился в его власти. Здесь полно заметок о том, как на меня действуют различные наркотики. Похоже на то, что он остановился на применении сильнодействующего транквилизатора для животных, чтобы я оставался «спокойным», как он это называет. Судя по количеству и частоте инъекций, более правильно было бы сказать «полностью в отключке». Я бы не отреагировал, даже если бы он начал вскрывать меня без анестезии. Наверное, поэтому я так плохо себя чувствовал, когда очнулся в той металлической комнате, я был под влиянием передозировки транквилизаторов. Минуту, в моей крови было так много этой дряни, что я никак не мог бы сам очнуться. Как у меня это получилось? А вот и то, что я искал. Подзаголовок гласит: «Прогнозируемые результаты по окончании эксперимента». Пусть мне и не нравится сама мысль, что обо мне говорится, как об объекте эксперимента, но по крайней мере, эта запись должна раскрыть мне, чего хотел добиться безумный ученый.

…

Твою мать… это… просто невозможно. Я лихорадочно листаю страницы блокнота и со все возрастающим ужасом осознаю, насколько близко он был к своей цели. Это все здесь, в его записях. У него не получилось успешно завершить эксперимент только из-за побочного действия одного из веществ. Он так близко подошел к… поверить не могу, что говорю это, но он нашел самый лучший из всех способ уничтожить нашу семью. Если бы не мой побег и не это побочное действие наркотика, то с нами было бы уже покончено.

Что может быть лучше, чтобы уничтожить группу высококвалифицированных ниндзя, чем послать одного из них, чтобы он убил остальных.




Расшифровка диалогов:
1. … ашли к настоящему моменту.
2. Я не понимаю, почему эта простая задача оказывается для вас такой сложной. У вас не было проблем с тем, чтобы привести его ко мне в первый раз. Почему сейчас что-то изменилось?
3. Скорее всего, братья этой черепахи спрятали его в своем убежище. У нас сейчас нет никакой возможности его обнаружить. Может, вам привести вместо него создание в красной повязке?
4. Нет. Я слишком много времени и усилий потратил на подготовку первого. Чтобы вновь получить у дилеров некоторые химические вещества из тех, что я ему ввел, потребуются недели. У меня нет на это времени, как и у тебя. Госпожа Караи скоро непременно обратит внимание на нашу маленькую операцию. Мы не можем позволить себе откладывать ее окончание. Мы должны отыскать фиолетового и завершить эксперимент, чего бы это ни стоило. Я не потерплю, чтобы дело всей моей жизни было уничтожено еще до его завершения.