Единое целое (перевод)
Оригинальное название: And the Pieces Fall Together
Автор: Sanru
Оригинал лежит вот тут: http://www.fanfiction.net/s/4631833/...-Fall-Together
Описание: Иногда трудно осознать, как много кто-то значит для своих близких. Иногда это понимаешь, только когда его больше нет рядом… Но настоящие испытания начинаются только с его возвращением.
Жанр: Семья/Драма
Количество глав: 9
Рейтинг: К+
Предупреждение: это незаконченный фик. Он представляет собой взгляд со стороны на события, описанные в рассказе «Собрать воедино» (http://www.turtlepower.ru/showthread.php?t=9499)

Глава 1. Два пропавших сына.
Все меняется. Все в мире постепенно старится и в конечном итоге приходит к завершению. Такова сама суть жизни. Жизнь подобна цветку. Она расцветает, сияет, восхищая мир своей красотой, прежде чем постепенно увянуть, но не ранее, чем даст семена, которые превратятся со временем в еще более красивые цветы. Я тот цветок, который постепенно увядает, но я успел послать в мир четыре семечка, которые выросли в свою очередь, в прекрасные цветы. Мои сыновья практически достигли расцвета своих сил, их жизнь сияет, как прекраснейший из цветов, пусть мир готов видеть в них лишь монстров, или пришельцев или же ошибку природы. Их сердца полны добра, души чисты, и даже когда я покину этот мир, они будут держаться вместе, как семья. Однако, пока этот день не настал, я буду для них и учителем и отцом.

Я никогда не хотел вернуть свою юность. За свою жизнь у меня было много других желаний. Я хотел бы, чтобы мой наставник и отец был сейчас со мной. Я хотел бы, чтобы была жива Танг Шен. В первую очередь, я хотел бы, чтобы никогда не было нападения Шреддера на моего мастера Йоши. Но больше всего я бы хотел, чтобы на жизни моих сыновей никогда не оказывали влияние страх, насилие и кровопролитие, перед которыми они беззащитны. Им всего восемнадцать, в этом возрасте люди не должны беспокоиться из-за наступающего конца света так часто, как приходится им.

Однако сейчас, сидя в своей комнате и медитируя, прислушиваясь, не откроется ли входная дверь, я понимаю, что я хотел бы быть молодым. Я хочу, чтобы снова вернулась моя молодость. Я хотел бы быть сейчас наверху, в городе, странное желание, которое, как я думал, никогда меня не посетит. Я хотел бы быть сейчас с моими сыновьями, разыскивая двух пропавших из них.

Возможно, они не заметили, но я давно уже перестал вмешиваться в их ссоры, если дело не доходило до драки. Хорошо, что последние сейчас случаются очень редко. С их возросшим мастерством воинов, сомневаюсь, что я смог бы прекратить драку между ними. И, к тому же, я не всегда буду рядом, чтобы разнимать их. Они должны научиться сами прекращать ссоры. Им надо научиться прощать друг друга после этих ссор. Однажды они должны понять, что я не всегда буду с ними, чтобы мирить их, что то, что они такие разные, на самом деле делает их общение друг с другом легче и семейные узы крепче.

Пять дней назад между моими сыновьями разгорелась ссора, по силе и размаху превосходившая все предыдущие. Это случилось сразу после обеда. Я был в состоянии глубокой медитации, когда услышал громкие голоса. Я решил, что это их обычные пререкания из-за пульта от телевизора, и проигнорировал происходящее за стенами моей комнаты. Иногда они боролись из-за пульта, и я не наказывал их за эти дружеские потасовки вне пределов додзё, по крайней мере, до тех пор, пока они ничего не ломали. Я сидел спокойно, пока из-за стены не раздался громкий голос Донателло, моего самого спокойного и уравновешенного сына, в котором слышались гнев и боль. Только тогда я осознал, что происходит что-то очень неправильное.

Так быстро, как только позволяло мне мое старое тело, я поспешил на шум, и в это время по всему убежищу раздался грохот захлопнувшейся двери. Я увидел в гостиной то, что и ожидал. Трое моих сыновей стояли неподвижно в шоке от только что произошедшего. Микеланджело крепко прижимал обе ладони ко рту, и, судя по его перепуганным и полным слез глазам, именно он сказал то, что заставило Донателло повысить голос и затем вылететь из комнаты. Рафаэль потрясенно молчал, уставившись на самого младшего из братьев, что только подтвердило мою догадку о том, кто расстроил Донателло. Леонардо не сводил глаз с закрытой двери в лабораторию Донателло, которую он закрывал только в двух случаях: когда хотел, чтобы его оставили в покое, или когда он работал с чем-нибудь опасным и боялся, что ему помешают. Я уже понял, что сейчас это была первая из причин.
Мне остается только винить себя в том, что я не пошел поговорить с Донателло в тот момент. Леонардо тоже хотел поговорить с ним, и ему я тоже строго-настрого это запретил. Я вообще запретил сыновьям разговаривать друг с другом в течение нескольких часов, так, чтобы они могли обдумать свое поведение. Я сказал, что через пять часов я соберу их всех вместе с Донателло, и тогда они все мне расскажут, чему научились. Казалось, они были поражены моей суровостью, но, тем не менее, повиновались, и разошлись поодиночке по своим комнатам, медитировать, читать комиксы и уничтожать очередную боксерскую грушу.

Вот тогда мне и надо было войти к Донателло и поговорить с ним, но как раз в тот момент, когда я уже хотел постучаться к нему, я расслышал сквозь дверь тихий, почти неразличимый плач. Тогда я сделал свой выбор, неправильный, как позже выяснилось, молча развернувшись и уйдя прочь от своего сына. Донателло всегда был не из тех, кто любит плакаться о своих бедах, предпочитая вместо этого запирать эмоции внутри себя до момента, когда он окажется один. Я много раз убеждал его в том, что так терзать себя вредно для здоровья, но он настаивает на том, то предпочитает справляться со своими несчастьями именно так. Он однажды пообещал мне, что если боль когда-нибудь станет невыносимой, он сам придет ко мне или к одному из своих братьев за участием.

Я никогда не думал, что Донателло настолько хорошо постиг искусство ниндзя быть незаметным, вплоть до той ночи пять дней назад. Я так и не слышал, как он покидал убежище. Только когда я собрал своих сыновей вместе, Леонардо и Рафаэль сказали мне, что видели, как Донателло шел к входной двери со своей сумкой через плечо. Однако, никто из них не мог вспомнить, видели ли они, как он вернулся. С невероятной даже для него скоростью Микеланджело метнулся в лабораторию старшего брата, во все горло выкрикивая его имя. Рафаэль вспрыгнул на второй этаж и быстро осмотрел его комнату. Осознание того, что его нигде нет, обрушилось на них, как лавина, и прежде чем я успел их остановить, трое моих оставшихся сыновей рванулись к выходу из убежища, направляясь туда, куда Донателло обычно уходил, если был расстроен, или если ему было нужно что-то для работы.

После часа ожидания, мои опасения начали все больше возрастать. Я уже знал, что с моими сыновьями случилось что-то плохое, и мог только надеяться, что того, чему я их обучил, хватит, чтобы они вернулись ко мне живыми и здоровыми. Я прождал несколько часов, нервно реагируя на малейший звук, как загнанный в ловушку зверь. Той ночью у меня никак не получалось найти привычного успокоения в медитации, и чтобы помочь себе расслабиться, я решил заварить чаю. Вода закипела, я достал с полки свою любимую чашку, и в ту же секунду она с печальным тоненьким звуком треснула в моих ладонях и рассыпалась на части.

Плохой знак.

Я повернулся посмотреть на часы, и в этот же момент услышал, как открывается дверь в убежище. До меня донеслись звуки приглушенных голосов, затем шагов, расходящихся в разные стороны. Один из вошедших направился ко мне, двое других к своим комнатам. Я потянулся за веником и совком, когда услышал у себя за спиной шаги Леонардо. Даже если бы он был ранен, он не шел бы так медленно и неуверенно, словно самой поступью выдавая свое поражение. Я знал, что не хочу слышать то, что он мне скажет, но я смел в одну кучку осколки чашки, выпрямился, расправил плечи и обернулся.

– Что произошло, Леонардо? – мой голос прозвучал более спокойно, чем я сам ожидал.

Он минуту молчал, пытаясь найти нужные слова, чтобы рассказать мне, что Донателло похитили. Похитили… одного из моих младших сыновей, самого тихого из всех, отняли у нас… даже сейчас эти слова не укладываются у меня в голове. Все, что его братья нашли, это его разбитый телефон и сумку, разрезанную в нескольких местах каким-то острым оружием. Его сумка, уже зашитая и приведенная в порядок, с тех пор лежит в моей комнате и терпеливо ждет возвращения хозяина.

Она лежит там уже пять дней, и за это время мы так и не продвинулись в поисках. Мы не знаем, где он и что с ним. Я чувствую горечь и боль, испытываемые моими сыновьями при мысли о нем. Леонардо винит во всем себя, я это вижу, когда он каждый вечер приходит ко мне сообщить о результатах их поисков, но пока вопросов все еще намного больше, чем ответов. Несколько раз я заставал его за тем, что он пытается вычислить, где может быть его брат, вместо того, чтобы отдыхать. Микеланджело замкнулся в себе с момента ссоры. Он словно утратил свое остроумие и чувство юмора. Я знаю, что он также винит себя в исчезновении Донателло, и что бы мы ему ни говорили, он, похоже, убежден, что это целиком и полностью его вина, что Донателло ушел из дома той ночью. На Рафаэля же, казалось, исчезновение его брата никак не повлияло. Он выглядел спокойным, немного более отстраненным, чем обычно, и он стал больше времени проводить в додзё. До сегодняшнего вечера мы не осознавали, насколько его потрясло похищение Донателло.

И теперь, вместо того, чтобы разыскивать одного брата, Леонардо и Микеланджело ищут двоих.

Никто из нас не мог вспомнить, видели ли мы Рафаэля большую часть дня, и, по словам мисс О’Нил и мистера Джонса, они тоже его сегодня не видели. Я бесчисленное множество раз пытался справиться с чудовищем, именуемым ярость Рафаэля, но каждый раз, когда я хочу ему помочь, он не подпускает меня к себе. Я понимаю, что то, что помогает одному, может не сработать с другим, но каждый раз, когда он отказывается от моей помощи, я все равно ощущаю горечь, как впервые. Однако раны моего сердца каждый раз после его отказа исцеляются, когда я вижу, как он идет к Донателло после разговора со мной. Даже если он чувствует, что не может говорить о том, что его беспокоит, одно присутствие Донателло рядом с ним, кажется, приносит ему успокоение, как в старом высказывании «Музыка смиряет дикого зверя».

А теперь музыканта нет, и зверь вырвался на волю.

Я опасаюсь, что Рафаэль взялся не за свое дело. Вскоре после того, как мы заметили его отсутствие, и я, и Леонардо пришли к одним и тем же выводам. Рафаэль ушел, потому что не хотел, чтобы пострадал кто-то из оставшихся у него братьев. Он встал на путь возмездия. Обычно меня не волнуют безопасность и благополучие того сброда, что наводняет улицы наверху, но сегодня вечером я от всего сердца им сочувствовал. Я желал им, чтобы они остались этой ночью дома, а не бродили по улицам, нарушая закон. Я знаю, что Рафаэль не остановится, пока не порвет в клочья всех и каждого, кто, по его мнению, мог захватить Донателло. Для него не имеют значения численный перевес на стороне противников, или препятствия, которые ему встретятся. Рафаэль сотворит все возможное, чтобы найти брата. Что изумляет меня в моем втором сыне, так это его непревзойденное упрямство. Он может быть в десять раз упрямее осла, когда речь идет о том, что кто-нибудь говорит ему, что можно делать, а чего нельзя.

Хм? Мои глаза сами собой распахиваются, когда я выныриваю в мир живых быстрее, чем следовало бы. Я снова прикрываю глаза, пережидая волну головокружения, прежде чем медленно развернуть тело из позы лотоса, в которой я медитировал. Я старею. Мои суставы теперь хрустят и щелкают от малейшего движения. Скоро мне придется использовать эту проклятую трость все время, а не только в сырую погоду.

Я успеваю добраться только до середины комнаты, когда открывается дверь, и в проеме я вижу двоих старших сыновей. Леонардо стоит чуть позади Рафаэля, с хмурым выражением лица держа руку на его плече. Я могу понять его состояние. Леонардо разрывается между тем, чтобы отругать Рафаэля за нарушение дисциплины и побег, и за то, что заставил их потратить впустую целую ночь, разыскивая его, когда они могли заниматься поисками Донателло, и тем, чтобы поддержать своего расстроенного младшего брата. Мне хватает одного мимолетного взгляда на опустошенное выражение лица Рафаэля и на его скованные движения, чтобы понять, что ему не удалось выяснить ничего нового о Донателло.

Я чувствую в воздухе неприятный запах, такой я ощущал всего несколько раз за прошедшие годы и только тогда, когда Эйприл сбивала моих сыновей в кучу и гнала их проводить «весеннюю уборку». Я все еще пытаюсь ознакомиться со всеми обычаями и традициями людей, и это единственная из них, с которой я безоговорочно согласен. Если бы только я обладал такой же силой убеждения, как Эйприл, и смог подвигнуть моих сыновей убирать наше жилище чаще, чем раз в год… И все же, непонятно, откуда сейчас взялся этот запах, ведь сейчас не весна, дело близится к осени. Интересно знать… О, нет… Я на секунду прикрываю глаза, а Леонардо и Рафаэль входят в комнату и последний падает передо мной на колени.

Где самый младший из моих сыновей?

– Леонардо, – кроме того, мне будет легче разговаривать с Рафаэлем с глазу на глаз. Это ноша, от которой я хочу избавить Леонардо, и чем дольше, тем лучше. Подобное противоречие заставит пошатнуться и самого стойкого, даже если они уже совершали такое, чего не делал даже я. Сыновья обычно прислушиваются к моим словам, но я знаю, что сегодня Рафаэль пересек границу дозволенного мной. Леонардо как обычно терпеливо ждет моих распоряжений. Когда-нибудь он станет прекрасным предводителем клана. – Где Микеланджело?

Несмотря на его юный возраст, я вижу на его лице следы страха, напряжения и усталости, которые заставляют его выглядеть старше лет на тридцать.
– Он… уже ушел в комнату и ложится спать.

Я вздыхаю. Очевидно, что Леонардо знает, что младший занят совсем не этим. Тот был так потрясен, когда обнаружилась пропажа еще и Рафаэля, что я опасался, что он просто упадет в обморок.

– Иди к нему, Леонардо.

Простой, но вместе с тем глубокий поклон, и он уходит. Теперь, когда мы одни, я могу приложить все силы, чтобы усмирить тот вулкан эмоций, который полыхает в моем вернувшемся сыне. Я опускаюсь на колени по другую сторону стола, наблюдая, как он ерзает и нервно перебирает пальцами, все так же не поднимая глаз в знак уважения ко мне и признания своей вины.

Я не знаю, сколько мы так просидели, каждый в ожидании, чтобы другой начал разговор. Я надеялся, что Рафаэль по доброй воле признается в содеянном, но я понимаю, что ему стыдно. Он осознает, что не только опозорил меня и мое учение, но в первую очередь все то, за что он сам сражался.

– Сколько? – мой голос звучит слишком громко, и я вижу, как сразу же напрягаются его плечи. Он понимает, что я знаю, что он сделал, но все еще надеется избежать того, что ему придется во всем сознаться. Я едва удерживаюсь, чтобы не покачать головой в раздражении. Подростки…

– Семьдесят два… – его голос так тих, как будто он надеется, что чем тише он это произнесет, тем меньше я рассержусь на него. Непривычно видеть Рафаэля таким робким и смирным. Обычно он прячет свои эмоции за маской гнева и ненависти, но его сердце полно любви и преданности.
Семьдесят два… Он в самом деле делает успехи, если смог сегодня одолеть в одиночку семьдесят два противника. Как же мне не хочется продолжать этот разговор… Если бы только эта ситуация была результатом его обычного… «снятия напряжения», как он сам это называет…

– Скольких из них ты покалечил?
Он нервно облизывает губы.
– Двенадцать…

Теперь мне нужно задать самый сложный вопрос из всех, какие я тебе когда-либо задавал, сын мой. Пожалуйста, будь сильным. Я прикрываю глаза и спрашиваю:
– Скольких из них ты убил?

Я слышу, как он резко втягивает воздух. Я был прав. Я так надеялся, что мои подозрения окажутся неверными, но… о, Рафаэль.
– Ч-четверых…

Его голос вздрагивает, и я знаю, что это только начало. Я открываю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рафаэль яростно трет лицо тыльной стороной ладони. Но он все равно не может скрыть от меня свою боль. Она раздирает его на части. Он не должен нести еще и это бремя вдобавок к тому, что навалилось на него с потерей брата. Я медленно встаю, слыша, как мои суставы скрипят и один из них щелкает, и медленно обхожу маленький столик между нами. Я сделал все, что должен был сделать наставник, теперь я должен действовать, как отец. Я опускаюсь рядом с ним на колени и обнимаю его обеими руками. Отнять у кого-то жизнь очень трудно, тем более, когда это случается в первый раз, и я могу только представить себе, как сейчас чувствует себя Рафаэль. Он не только потерял своего брата и друга, но еще и убил четверых человек во время бесплодных поисков.

Я не замечаю, сколько прошло времени с тех пор, как я его обнял. Я отмечаю течение времени только по тому, как постепенно намокает мой халат, а потом и мех под ним. Бедный мой сын… Я ласково глажу его по затылку, пытаясь успокоить. Как бы я хотел, чтобы ты поделился со мной своими переживаниями, но я знаю, что ты не расскажешь о них никому. Даже Донателло, если он попросит. Он осторожно пытается высвободиться из объятий, и я неохотно его отпускаю. Маска, скрывающая его чувства, снова на месте, хотя несколько трещин в ней все еще видны.

Я устало улыбаюсь ему, когда он впервые за этот вечер смотрит мне в глаза. Он все еще потрясен тем, что сотворил сегодня в гневе, но сейчас я мало что могу для него сделать. Он первым отводит глаза и смотрит в сторону.

– М-мне очень жаль, отец, – он глубоко вздыхает, словно пытаясь изгнать из себя боль. – Я опозорил вас и ваше учение, – он сдвигается немного назад и делает глубокий поклон, касаясь лбом пола. – Простите меня.

Я возвращаю поклон, прежде чем подняться на ноги и снова обойти маленький столик. Теперь настало время вновь быть его наставником и наложить на него наказание, соразмерное его проступку. Он больше не смотрит мне в глаза, он сидит, низко опустив голову в знак покорности. Честно говоря, я не знаю, какое наказание можно считать подходящим, поскольку глубоко в душе я хотел бы быть с ним рядом, когда он сражался этой ночью.

– Рафаэль, – он вздрагивает от тона моего голоса. – Я не сержусь на тебя за то, что ты сделал, потому что я бы тоже хотел быть там, разыскивая твоего брата. Однако, речь сейчас не о чувствах, а о чести и надежде. Я знаю, что ты и твои братья найдете Донателло, но пока ты позволяешь своим боли и страху вести тебя, ты лишь чинишь нам препятствия в достижении цели.

Он еще ниже склоняет голову передо мной.

Я закрываю глаза и считаю до десяти по-японски. Мне больно видеть своего самого открытого сына таким сломленным. Хотя у меня не получилось найти Донателло во время медитации, я солгу своему сыну, чтобы вернуть ему его искру жизни.

– Рафаэль, не теряй надежды. Я ощутил присутствие твоего брата во время своей медитации. – Он смотрит на меня с такой надеждой, что я чувствую острую боль в груди. Не могу поверить, что я только что солгал ему. – И хотя я не смог до него дотянуться, я знаю, что он все еще жив.

Он нервно облизывает губы и кивает. Тот сын, которого я знал, медленно выходит на свет из темного угла его сознания, где он сам себя спрятал. Он нерешительно смотрит на меня, и я знаю, чего он ждет.
– А мое… наказание? – я слышу по его голосу, что он готов сделать все, что я от него потребую.

Я снова опускаю веки, затем открываю глаза и тяжело смотрю на него. В самом деле, надо решить с наказанием. Убийство четверых невиновных, пусть и запятнавших себя другими преступлениями, это не то, на что я могу закрыть глаза.

– Мне следовало бы запретить тебе участвовать в розысках Донателло, чтобы быть уверенным, что ты ни у кого больше не отнимешь жизнь. – он открывает рот, чтобы возразить, и я поднимаю руку, призывая его к молчанию. Если бы я назначил ему такое наказание, я уверен, он бы открыто воспротивился мне и ушел из дома, продолжив поиски в одиночку, а именно этого я и стараюсь избежать любой ценой. Я не хочу, чтобы еще один мой сын исчез без следа, как Донателло. – Однако, я так же сильно, как и ты, хочу вернуть твоего брата домой, поэтому тебе позволено продолжать поиски вместе с братьями. Пока Донателло не найден, я запрещаю тебе сражаться, если только жизнь твоя или твоих братьев не будет в опасности. Ты меня понял?

Я вижу по его глазам, как бурлят в нем эмоции, но мы оба знаем, что наказание должно было быть гораздо более жестким. То, что я запретил ему вступать в бой, означает, что на починку тренировочного оборудования в додзё придется тратить гораздо больше времени. Мне надо позаботиться о том, чтобы научить Рафаэля самому чинить то, что он уничтожил

– Да, сенсей.
Я киваю и смотрю, как он выходит из комнаты. Прежде чем шагнуть через порог, он поворачивается ко мне и говорит:
– Мне… очень стыдно за то, что я сделал, сенсей. Я больше никогда вас не опозорю так, как сегодня вечером. Я верну честь вашему имени.
Он низко кланяется мне и уходит. У меня такое чувство, что когда Рафаэль выяснит, кто похитил Донателло, ему будет очень трудно сдержать свое обещание и не убить его. Я медленно закрываю глаза и погружаюсь в размышления о том, что я только что сделал. Так солгать своему сыну непростительно, но зато я дал ему надежду.

Это было просто... невероятно

Бедный Раф.... Убийство - это всегда тяжело, особенно в первый раз. Тем более, для такого, как Рафаэль. Доброе сердце, спрятанное, в целях защиты, под масками ненависти и агрессии. Но в то же время... Если Раф не станет так поступать, он не будет самим собой) Но убивать всегда тяжело, если душа чистая. А он не маньяк какой-то, несмотря на свою агрессию.
В общем - это здорово))))

Елки, меня аж на слезу прошибло...
Рафи, Рафи... что же ты делаешь с собой?.. Ярость превысила шкалу и теперь ты дошел до убийства...
@Kifanya, огромное спасибо за перевод. С нетерпением жду еще...

Глава 2. Я обещаю.


Я никогда раньше не страдал от бессонницы, но теперь стресс и тревога делают свое дело. Мой брат, один из самых младших, пропал, его у нас похитили какие-то… злые силы с явно недобрыми намерениями. Если бы его похищение имело своей целью заманить нас в ловушку, тогда… ловушка уже должна была бы захлопнуться к настоящему времени. Разве не должны мы были бы получить некое послание с требованиями и угрозами его жизни? А что, если причина его похищения еще страшнее? Что, если некий ученый прямо сейчас разрезает и препарирует его?

Я не могу сдержать зубовный скрежет, и мой яростный взгляд мечется по комнате.

Это будет последнее, что этот ученый сделает в своей жизни!

Я заставляю себя глубоко вздохнуть, принуждая всю злость и ненависть покинуть мое тело. Мне нужно заснуть. Я не могу продолжать лежать вот так, уставившись тяжелым взглядом в потолок до утра, чтобы потом провести весь день, пытаясь вычислить, что с ним случилось, а потом еще носиться по городу, разыскивая его. Так я скоро начну делать ошибки. Я слишком многого требую от своего тела, заставляя его работать на износ, проделывать все, чему я обучался, и работать за пределами возможностей. Я чувствую, что постепенно сдаю, но ничто из того, что я делаю, не приносит покоя моему рассудку. Я не могу отдыхать, пока он не вернется.

Я снова невидящим взглядом смотрю на потолок, прислушиваясь к звукам спящего дома, пытаясь позволить им помочь мне расслабиться и заснуть. Я слышу снизу из кухни назойливое тиканье часов, отсчитывающих минуты до начала нового дня. Негромкое сонное посапывание моих братьев. Время от времени я слышу, как едва различимо скрипят веревки гамака Рафаэля, когда он шевелится во сне. Слышу, как бормочет во сне Микеланджело, наверняка что-нибудь о видеоиграх или о еде. А может и о том, и о другом. Сплинтера не слышно совсем, ничего, кроме очень тихих звуков его легкого дыхания. Это похоже на медитацию. Они так успокаивают и расслабляют, звуки, дающие понять, что мои родные в безопасности и крепко спят.

Но, несмотря на все эти звуки, наш дом окутывает глубокая тишина.
Не слышно тихого кликания по клавиатуре, когда проворные пальцы перебирают кнопки в таком быстром темпе, что это кажется невозможным. Нет шипения сварочного аппарата или равномерных ударов молотка по металлу. Хотя он давно сделал свою мастерскую звуконепроницаемой, если прислушаться, то все равно можно услышать, чем Донателло занят. Мой взгляд устремляется на светящиеся красные циферки электронных часов. Почти два ночи. Он бы уже скоро пошел спать. Я бы услышал его шаги через всю гостиную, а потом вверх по ступенькам. Я бы услышал, как ручка чиркает по бумаге, записывая в блокнот последние пришедшие в голову идеи, касающиеся его ночной работы, когда он проходит мимо моей комнаты. Я бы услышал, как тихо закрывается его дверь, а затем его спокойное дыхание, когда он, наконец, присоединится к остальным спящим членам семьи.

Это все так неправильно…

Донни, где ты?

Я с силой откидываюсь назад, стукаясь головой о подушку. Я почти жалею, что там не что-то более твердое, но причинением себе боли никому не поможешь. Если мы выясним, что случилось с Доном, это даст нам ключ ко всему остальному. Из того, что мы наши на свалке, очевидно, что на него кто-то напал и похитил, но кто это мог быть? Это опять вопрос, на который на самом деле нет ответа. На самом деле проще сказать, кто его похитить не мог. Это мог сделать кто угодно, тут вопрос уже в том, кто обладает достаточным мастерством, чтобы победить Донателло в битве? Но даже если поставить вопрос таким образом, все равно остается еще слишком много возможностей.

Мне нужно было остановить его. Я слышал, как он сказал что-то о том, что пойдет на свалку, но сенсей велел нам не разговаривать друг с другом. Я думал, он то же самое велел и Донни. Я разозлился на него за нарушение приказа наставника, и предпочел проигнорировать его, продолжая медитацию. Мне надо было что-нибудь сказать, когда он уходил. Мне надо было предложить ему пойти с ним. Мне надо было сказать ему, чтобы он никуда не ходил. Мне не надо было на него кричать, в первую-то очередь! Мне надо было… мне надо успокоиться. Если я буду продолжать мотать себе нервы, размышляя о том, что мне надо было и не следовало делать, это не поможет мне быстрее найти Дона. Я могу в этом разобраться. Мне просто нужно расслабиться и сосредоточиться на проблеме. Я собираюсь с мыслями и начинаю фокусироваться на дыхании. Вдох… и выдох… Вдох… и выдох… Вдох… и…

А? я открываю глаза и снова прислушиваюсь к звукам дома. Что-то не так. Моя рука выскальзывает из-под одеяла и бесшумно тянется вдоль матраса и вниз, под кровать. Там лежат мои катаны. Я глубоко размеренно дышу и прикрываю глаза, изображая спящую «беззащитную» черепаху. Нет… это не кто-то чужой, вторгшийся в убежище, это…

Я слышу еще одни всхлип и судорожный вздох. Майки. У него был очередной кошмар. В последнее время ему так же мало удается поспать, как и мне. Конечно, мне известно, что он сейчас сделает. Он это делает с той самой ночи, когда мы осознали, что Донни похищен, а с того момента прошло уже семь дней. Я пододвигаюсь поближе к краю и откидываю одеяло, так, чтобы на кровати между мной и стеной осталось пустое пространство, которое ждет, чтобы его заняли. Я откидываюсь назад и жду. Я знаю, что мне придется недолго ждать того момента, как мой самый младший братишка ворвется ко мне в комнату, с трудом переводя дыхание от ужаса.

Все не так. Свалка никогда не бывает такой пустой и заброшенной, когда он тут, и все же я его не слышу. А это его любимая свалка. Он всегда сюда приходит. Она ближайшая к убежищу, и здесь бывают все те штуки, которые ему нужны, а та китайская забегаловка ниже по улице, где продают еду на вынос, просто восхитительна. Может, после того, как мы найдем его, у меня получится уговорить Лео забежать туда и что-нибудь взять. Мммм… Кунг по и ло мейн с говядиной, я уже иду! А, ну да, сначала дела. Надо постараться оторвать Донни от его «шоппинга», причем сделать это так, чтобы у меня было время убедить Лео и Рафа в необходимости ночного перекуса.

А? А куда это эти двое направились? А, ну да, Папа Мишка Раф и Мамуля Медведица Лео решили разделиться, чтобы таким образом осмотреть большую площадь. На самом деле, это пустая трата времени. Нам надо просто покричать Дону, чтоб шел к нам, я имею в виду, он же все равно где-то здесь, на свалке. Хотя конечно, обычно он отвечает на телефон сразу же, не позже второго гудка. Может, действительно, что-то случилось.

Ладно, Майки, успокойся. Нет здесь никакого большущего зеленого покрытого слизью монстра со щупальцами, который сожрал твоего брата и теперь охотится за тобой. Кроме того, если только на тебя что-то нападет, достаточно всего лишь закричать. Тогда Раф и Лео смогут поиграть в рыцарей в сверкающих доспехах, а я смогу завернуться в старую штору и притвориться барышней в беде. Хе-хе… не, Рафи уж слишком бы веселился по этому поводу. Ладно, забыли.

И все же, почему так тихо? Донни никогда не ведет себя настолько тихо, когда он на свалке. Всегда можно услышать, как он роется в металлоломе, мусоре и прочей фигне, иногда шугая случайно попавшуюся крысу-другую. Я не говорю, что он производит столько же грохота, как спящий Раф, но тихий, на грани слышимости, шум все равно должен быть. Как негромкое шуршание или шелест, чтобы заметить который, надо старательно прислушаться.

Мне это не нравится. Здесь слишком тихо. Донни здесь нет. Не могу удержаться от торопливого взгляда через плечо и вытаскиваю из-за пояса Близнецов Чак. Определенно, что-то здесь не так. Где Донни? Я ныряю глубже в тень кучи металлолома, бегло ее просматривая. Я бы хотел, чтобы Раф или Лео были сейчас рядом. Я бы чувствовал себя намного лучше, если бы один из них прикрывал мне спину.

Хей, а вон то самое джакузи, которое я хочу себе, но Дон мне не позволяет. Все по поводу доставки его до убежища без сломанных костей. А я-то чего, это Раф тогда нес ванну, а не я! Он уронил ее мне на ногу, а не наоборот. И вообще, то, что я швырнул пирог ему в лицо, не значит, что надо было мне в отместку ронять ванну на ногу. Это было больно. Но, конечно, это значило, что я две недели провел за своими видео играми, потому что не мог ходить. Я вздыхаю, на что только не пойдешь, чтобы оторваться по полной за игрой…

А вот здесь что-то не так с землей. Выглядит неправильно. Как будто ее взрыли, или что-то вроде этого. Комки разбросаны вокруг. Странно. Интересно, может здесь пара котов подралась, или еще что. Выглядит очень похоже на то, только площадь драки довольно большая. Должно быть, сильно поцапались. Или, может, здесь дрались собаки ил…

«Ааа!» - что это было? А, это всего лишь мой телефон. Какого хрена Лео велел мне поставить его на вибрацию? Я ее ненавижу. Она меня всегда пугает до чертиков. Ну, по крайней мере, Рафа не было поблизости, и он не будет надо мной потешаться, дразня меня, что я визжу как девчонка.

– Чего? – спрашиваю я в трубку, продолжая рассматривать землю под ногами и вокруг себя. Может, тут какой-нибудь бродяга подрался с Профессором? Надеюсь, что с ним все в порядке.
– Майки, нашел что-нибудь?
– Неа, ничего тут нет, – ага, действительно похоже на то, что тут была драка. Вообще, похоже, что тут сегодня Рестлманию* снимали. Мне надо будет попросить парней по пути домой забежать к Профессору и проверить, все ли у него в порядке. По месту драки можно сказать, что она была жестокой. На земле видны следы крови.

Я слышу, как раздраженно вздыхает Лео. Мне кажется, он слишком взвинчен из-за пустяков. Я уверен, с Донни все замечательно, и он просто возится где-нибудь еще с чем-нибудь еще таким… компьютерно-чокнутым. Но тогда он бы отвечал на телефон, ведь так?..

– Хорошо. Встречаемся через несколько минут у фургона.

Ох, ну теперь, когда мы здесь закончили, мы и на другие свалки попремся? Я вовсе не горю желанием провести всю ночь, обыскивая мусорные кучи в поисках Дона. Сейчас по телеку идет мегакрутой монстерский марафон, а я его пропускаю, и все из-за него! То, что он на нас разозлился, еще не значит, что я из-за него должен пропускать свои мультфильмы. Он об этом еще пожалеет, я ему все-о-о скажу. После того, как все досмотрю, конечно.
– Конечно, Лео. Буду та…

О, нет… нет… пожалуйста, давайте это не будет то, что я думаю…
– Майки?
О, черт… это же… это похоже на его сумку…
– Майки, что там у тебя?
Только на его сумке нет таких разрезов… она у него целая и…
– Майки, ты меня слышишь?
Мне нужно заглянуть в нее, чтобы убедиться. Вот, она сбоку пропорота насквозь, так что это еще проще, чем я думал.
– Майки?
О… черт… это его сумка! В ней его вещи! Даже этот игрушечный голубь, которого он повсюду таскает с собой!
– МИКЕЛАНДЖЕЛО?!

Ой, кажется, у Лео приступ язвенной болезни. Я как-то отвлекся и не отвечал ему, но, по крайней мере, у меня есть на то причины.

– Л-лео… я… тут…

На Дона напали. Вот что произошло. На него напали. Его здесь нет… и кровь… О, Господи!.. кровь!.. Его ранили! Это все из-за меня! Это я виноват! Я…

– Майки, спокойно. Что случилось?
– На него напали… о, черт… Лео… это я виноват…я… я…
Что я наделал? Господи Боже, что я наделал?!
– Где ты?
– Между джакузи и кучей машин… Лео, его нет… На него напали и его больше нет…
– Майки. Дыши. Я почти рядом. Мы ему поможем. Дыши.
– Лео, ты не понимаешь! – ору я в трубку, хотя он, наверное, уже слышит меня и без телефона. – Его тут нет! Его похитили!!!

ДОННИ!

Это мой потолок. Это просто мой потолок. Я дома. Я в своей кровати. А Донни вернулся? Я должен проверить. Должен его увидеть. Да отвали ты! Одеяло летит на пол, и я кидаюсь к двери и вниз по коридору. Я притормаживаю возле двери в его комнату. Она все еще открыта. Его здесь нет. Он никогда не оставляет дверь в комнату открытой, когда спит, но… я перегибаюсь через перила и смотрю в направлении его лаборатории, может, там еще горит свет, или может, я увижу мягкое мерцание компьютерных мониторов.

Ничего. Его нет…

Донни все еще нет с нами…

Неет… это все из-за меня. Я не должен был говорить ему такого. Тогда он не ушел бы из дома. Он бы остался, или хотя бы взял кого-нибудь с собой. Ему не следовало идти одному. Поверить не могу, что его похитили. Его уже так давно нет, что, если мы так его и не…

Что, если он уже мертв?
Из-за меня…
О, черт…

Я…
М-мне…
Мне нужен Лео!


Он мчится по коридору к моей комнате, как и каждую ночь на этой неделе. Ему нужно перестать обвинять себя в происшедшем. Это не его вина. Мы все в какой-то мере виноваты в том, что Донателло той ночью ушел из убежища, но что бы я ему не говорил, Майки все равно считает, что виноват исключительно он один. Я никогда до этого не слышал такой злости в его голосе, как тем вечером, когда он кричал на Дона, но и я, и Раф тоже не оставались в стороне. Если уж на то пошло, мы вели себя еще хуже, но видно было, что больше всего Дона задели именно слова Майки.

Дверь распахивается и снова захлопывается, и кто-то забирается рядом со мной под одеяло. Я позволяю Майки обнять меня, ему нужно почувствовать себя защищенным. Он даже своего плюшевого мишку притащил с собой. Я давно перестал гадать, осознает ли он вообще, что приносит его с собой в мою комнату, в конце концов, какая разница. Я покрепче прижимаю его к себе и свободной рукой расправляю на нем одеяло, а он зарывается лицом мне в плечо. Он плачет, когда он прижимается ко мне, я чувствую, как его тело сотрясают резкие рыдания. Я протягиваю руку и начинаю ласково гладить его по плечам, стараясь помочь ему расслабиться, пока он не задохнулся.

– Все хорошо, Майки, – шепчу я ему на ухо, пытаясь успокоить его. Если сегодня все пойдет так же, как во все остальные ночи на этой неделе, то я уже знаю, что это не поможет. – Не переживай. Все наладится.
Думаю, единственная причина, по которой я все это делаю, это потому, что я чувствую себя лучше, пытаясь помочь хотя бы одному из братьев. Рафаэль молчит, открывая рот только когда ему что-нибудь нужно. Даже Кейси трудно убедить его поговорить, или хотя бы отвечать не только ворчанием, когда к нему обращаются.

– Это я виноват… это все я… – Майки срывается и стучит кулаком по моей груди. Он не вкладывает в удары силы, но я все равно чувствую, как у меня из легких вышибает воздух. – Если бы я не сказал ему… если бы просто придержал язык… он бы не ушел… он сейчас был бы с нами! – он снова всхлипывает, задыхаясь в своем чувстве вины.

– Мы все несем ответственность за его исчезновение, Майки. Ты это знаешь. Мы все приложили руку к тому, что он покинул убежище, не ты один.
– Да, но я сказал такое, что действительно вывело его из себя… ты же видел, Лео… ты все видел… ему было так больно… я точно знал, как забраться ему за панцирь, а теперь… теперь… его нет.

Он слегка успокаивается, теперь его рыдания уже вполовину не такие сильные, как вначале. Он больше не вжимается в меня, словно пытаясь спрятаться, а просто лежит рядом, уже почти готовый уснуть. Он пробудет здесь до утра, как и во все другие дни на этой неделе.

– Лео? Как… как ты думаешь, Донни умер?

Чего?! Я чувствую, как мои глаза становятся размером с тарелки. Значит, вот какая мысль не дает Майки покоя? Он думает, что Донни умер?.. Хотя сама мысль об этом причиняет мне боль, это может быть правдой. Семь дней – большой срок… вполне вероятно, что тот, кто захватил его, уже успел… НЕТ!!! Он жив! Донателло не сдался бы, пытаясь помочь любому из нас. Нельзя, чтобы Майки сдавался, когда нужно помочь Дону.

– Нет, Майки, – я вкладываю в голос всю решимость, что у меня есть, и крепко прижимаю Майки к себе, словно пытаясь передать ему часть моей силы.

– Но что, если мы не сможем его найти?
Его голос звучит так потерянно, так тихо, что я чувствую, как у меня щиплет глаза. Нужно оставаться сильным, нельзя думать о плохом.
– Мы найдем его, Майки. Обязательно найдем. Я обещаю тебе, что мы вернем его.

Я чувствую плечом, как он кивает, хотя все равно продолжает молча ронять слезы. Я перестаю растирать его уже расслабившиеся плечи и начинаю ласково гладить его по голове.

Спустя час по моим ощущениям, хотя на самом деле прошло только три минуты от силы, Майки крепко засыпает рядом со мной. По крайней мере один из нас сегодня выспится. Я даже не утруждаюсь глядеть на часы, я знаю, что мне сегодня не заснуть. У меня в голове крутятся слова Майки. Я пытаюсь их прогнать, пытаюсь не думать об этом. Я просто не могу. Донни сильнее, чем кажется. Он найдет способ продержаться, пока мы не придем к нему на помощь. Он знает, что мы никогда не бросим его. Он все еще жив, он ждет, чтобы мы пришли за ним. И когда это произойдет, возможно, Рафаэлю придется оттаскивать меня от того, кто это сделал, а не наоборот.

Кто бы это ни сделал, он дорого заплатит!
Но сначала нам надо найти Дона.
Месть может подождать.

Я не могу отделаться от чувства, что я каким-то образом его подвел. Дон бы к настоящему моменту уже давно выяснил, что произошло. Он бы уже знал, где надо искать, или уже смог бы дать мне наводку на то место, где держат похищенного. Раф всегда называет лидером меня, но бывают случаи, когда я чувствую, что ведет нас Дон. Он всегда находит решения к нашим проблемам. Он всегда знает, что делать.

Но что я могу сделать прямо сейчас? Я даже не имею понятия, что с ним произошло. Все, что мне известно, это то, что кто-то навязал ему драку, побил его и куда-то отвез. Но кто и зачем? Мы никак не можем узнать, кто его похитители. Никто не присылал нам посланий, заманивающих нас в ловушку или содержащих угрозу его жизни. Ничего. Словно он просто растворился в воздухе. Единственное, что исчезло вместе с ним, был его бо. Это тоже кажется мне бессмысленным. Большинство из наших врагов постарались бы избавиться от нашего оружия. Почему они забрали посох вместе с Доном?

Майки что-то бормочет во сне о чизбургерах и шоколадном соусе. Я улыбаюсь, глядя на его макушку. Несмотря на его возраст и на то, что он не выносит, когда его называют милым, он на самом деле лапочка, когда спит. Что, если он прав? Я хмурюсь, снова поймав себя на этой мысли. Что, если те, кто захватил Дона, на самом деле уже убили его? Я снова откидываюсь назад, уставившись в потолок и думая о Донателло и о том, все ли с ним хорошо, где бы он сейчас ни находился.

Я очень хочу надеяться, что я не солгал Майки…


* Wrestlemania — самое главное шоу World Wrestling Entertainment

Бедолага Майки.... Представляю, как ему тяжело... Лео тоже с ума сходит, а что Раф? Как он? Аррр, жалко, что фик не закончен.... Так интересно посмотреть на все со стороны, как они реагировали, что чувствовали....

2-я глава неоднозначная такая...
потому что не знаю, что больше хочу сделать.
но Майки просто убил своим ребячеством. точнее, убить хотелось его:

  Сообщение от Kifanya 

Ох, ну теперь, когда мы здесь закончили, мы и на другие свалки попремся? Я вовсе не горю желанием провести всю ночь, обыскивая мусорные кучи в поисках Дона. Сейчас по телеку идет мегакрутой монстерский марафон, а я его пропускаю, и все из-за него! То, что он на нас разозлился, еще не значит, что я из-за него должен пропускать свои мультфильмы. Он об этом еще пожалеет, я ему все-о-о скажу. После того, как все досмотрю, конечно.

а с другой стороны - пожалеть:

  Сообщение от Kifanya 

Я притормаживаю возле двери в его комнату. Она все еще открыта. Его здесь нет. Он никогда не оставляет дверь в комнату открытой, когда спит, но… я перегибаюсь через перила и смотрю в направлении его лаборатории, может, там еще горит свет, или может, я увижу мягкое мерцание компьютерных мониторов.

Да что же такое произошло???
/сидит, изводится/

страдания и кровь в последнее время идет на ура - жду дальнейшего раскрытия )

ПС:
1-ая глава бесподобно прекрасссна )))
заслуживает 11 баллов из 10 )
мррр ~

Там, по-моему, в другом фике уже было про то, что произошло. Обычная ссора, которая просто переросла во что-то большее. Если бы не похищение, то Дон вернулся бы домой и они с Майки помирились бы почти сразу.

Про ребячество: меня сначала вообще покоробило, сейчас параллельно этому переводу читала другой фик, там Майки такой умница, проницательный и вообще. Контраст налицо.
А потом я подумала: скорее всего, Майки в этой сцене подсознательно уже знал, что произошло что-то очень плохое, но старательно отгонял от себя эти мысли, пытаясь думать о еде, играх, джакузи, пытаясь рассердиться на Дона (знаете, это из разряда фраз "Если тебя убьют, то домой можешь не приходить!"). Он на самом деле не такой легкомысленный, это просто его способ защиты от злобы внешнего мира.

Как-то так.
Вообще, я не представляю, что чувствовала автор, когда это писала, потому что у меня и при переводе эмоции были через край.

Простите, что так долго не выкладывала продолжение. Обещаю исправиться. .


Глава 3. В погоне за тенью.

Это полный абзац…

Нет, ну в самом деле…

Это даже хуже, чем когда какие-то лузеры стащили золотую шайбу. Они же могли ее поцарапать. Это же старинная вещь! Она действительно очень старая и все такое, но разве это их волновало? Неееет… все, что их заботило, это украсть ее для шантажа, чтобы какой-то безразмерный ходячий кашалот смог заиметь хоккейную команду. У некоторых людей не осталось никакого достоинства.

Я выключаю у телевизора звук и швыряю пульт на диван рядом с собой. Да, абзац полный и беспросветный. Я откидываю голову на спинку дивана и сижу, уставившись в потолок. Опять ничего. Если бы кто-то увидел огромную черепаху, или кто-то его поймал, об этом трубили бы во всех новостях. Здорово… В любую секунду позвонит Лео, узнать, что нового. Мне бы очень хотелось, чтобы у меня было, что сказать ему, но в новостях не было никакого специального репортажа о «гигантской черепахе» или о том, что кто-то видел зеленого пришельца или монстра.

Мне нужно пойти перекусить чего-нибудь по-быстрому до его звонка, потому что хотя ребята и повторяют мне постоянно, что я не обязан это делать, я помогаю им прочесывать город в поисках Донни. Я знаю, что Лео попросит меня встретиться с Рафом и снова обыскать часть города. Он не тот человек… эээ… черепаха, который часто просит о помощи, но он никогда от нее не отказывается, если ему ее предложить. И меня, конечно, беспокоит Раф, он в последнее время сам на себя не похож. Какое-то время он вел себя очень спокойно (слишком спокойно для Рафа), а потом у него съехала крыша, он свалил из дома, никому не сказавшись, и рванул в район складов на Ист-сайд. Он в одиночку вынес одно из самых больших «мест отдыха» пурпурных драконов.

Мне до сих пор досадно, что он не сказал мне, что задумал. Я стаскиваю себя с дивана и направляюсь на кухню. Сильно сомневаюсь, что я смог бы его отговорить, но возможно, я смог бы предотвратить для нескольких парней их возвращение домой в черных мешках. Может, они бы и не пришли домой на своих двоих, но это все равно был бы лучший вариант. Я и раньше видел Рафаэля, когда он не в себе, но до этого дня я не видел ничего страшнее. Он просто стоял посредине той комнаты, а вокруг него валялись тела, и он был весь покрыт кровью. Но больше всего меня убило выражение его лица, что-то среднее между смятением, страхом и болью… а потом, в довершение ко всему, он надломленным и пустым голосом произнес «Его здесь нет»…

Черт, вот это был кошмар из кошмаров. Я одну за другой распахиваю дверцы кухонных шкафчиков в поисках чего-нибудь, что можно быстро приготовить и съесть. Раф был такой… он словно был не в этом мире. Он будто даже не осознавал, что я нахожусь рядом, и мне пришлось буквально уговаривать его зайти в гараж, где я работаю, чтобы вымыть его. Сомневаюсь, что Лео или Сплинтер были бы счастливы, если бы он пришел домой весь в крови убитых им людей, пусть даже и пурпурных драконов. А потом он вышел из своего транса и начал задыхаться от ужаса. О да, то еще было веселье… Да драться с Ханом со связанными за спиной руками было легче, чем вывести Рафа из состояния шока и успокоить его хотя бы до той степени, чтобы он смог пойти домой. Я почти уверен, что Лео догадался, что не так с его братом, но он ничего не сказал. А сам я не собирался сдавать друга.

Я отпускаю дверцу шкафчика, она захлопывается, и я стукаюсь в нее головой. Исчезновение Донни медленно раздирает семью на части. Майки ведет себя не как положено Майки. Он почти не разговаривает, совсем не шутит, и я думаю, что он не прикоснулся ни к одной видеоигре или комиксу с того момента, как пропал Дон. Он просто уходит к себе в комнату и сидит там, свернувшись в клубочек на кровати и прижимая к себе плюшевого мишку, которого ему подарил Дон, когда они были детьми. Печальное зрелище. А без шуточек и яркого присутствия Майки, Лео стал слишком серьезным и поглощенным навязчивой идеей. Кажется, что он живет теперь только для того, чтобы найти Донни. Он больше ни о чем не говорит, и Эйприл начинает за него беспокоиться. Она очень мало спит. Я знаю, что она едва притрагивается к еде…

Это заставляет меня задуматься о том, что она тоже сорвется, как сорвался Раф.

О, господи… только не это, не думаю, что я смогу с этим справиться…

Так, похоже на ужин у меня опять будет лапша быстрого приготовления из вон той синей коробочки. В последнее время я уже было начал отвыкать от такой еды. Помню, однажды, когда я еще жил один, Дон как-то открыл один из шкафчиков на кухне и ужаснулся. Он прошелся по всем ящикам, выкидывая весь «вредный для здоровья мусор», как он его обозвал, оставив меня, таким образом, без еды. Вообще, у него чуть сердечный приступ не случился, когда он увидел, сколько у меня было коробок с обедами быстрого приготовления и замороженных полуфабрикатов. Мне тогда не особо понравилось, что кто-то указывает мне, как надо жить, но сейчас, вспоминая тот день, я чувствую признательность за то, что он это сделал. Я вздыхаю, глядя на коробочку перед собой. Мне тоже не хватает нашего механика.

Я трясу головой, пытаясь прогнать все лишние мысли. Кстати о признательности, мне надо пойти посмотреть, может, Эйприл захочет чего-нибудь поесть, и может мне удастся оторвать ее от компьютера больше, чем на пару минут. Я знаю, что мне повезло, что у меня такая умная девушка. Мне не важно, что она там говорит, я уверен, что она такая же умная, как Дон, и за последнюю неделю она это доказала. Кто бы из нас еще додумался организовать поиск Дона в интернете? Я не понимаю всех этих технических штучек, но она написала какую-то поисковую программу, которая моментально выдает ей всю информацию, касающуюся «гигантской черепахи» или «мутанта», то есть реально всю. Даже ту, что упоминается в текстах и сообщениях по аське, скайпу и все такое. Я даже понятия не имею, как она это делает, но у нее получается, и я знаю, что ребята очень благодарны ей за помощь.
И я тоже.

Оставив все, что мне нужно, на кухонном столе, я возвращаюсь в гостиную. Возможно, надо попытаться уговорить ребят немного посидеть у нас и съесть по кусочку пиццы. Это сможет немного поднять им настроение. Надо подумать, есть ли у меня наличные, чтобы заказать пиццу-другую. Где тут мой бумажник? А, да, в спальне. Молодец, Кейси. Ага, вот он, на тумбочке, там, где я его и оставил. Десять… пятнадцать… восемнадцать… А-га! Вот еще двадцатка! Тридцати восьми долларов должно быть более, чем достаточно, чтобы заказать две большие пиццы и еще эти палочки с корицей, которые нравятся ребятам. Это должно их немного отвлечь. Ну… по крайней мере, некоторых из них. Меня не удивит, если…

Ого…

… что?

Дон?

Мне кажется, я сплю, но… там стоит Дон. Я смотрю, как он кладет книгу, которую до этого рассматривал, вытаскивает с полки еще одну, открывает ее на случайной странице, и его лицо приобретает растерянное выражение. Почему он с таким озадаченным видом смотрит на книгу о Стоунхендже? Он же сам подарил ее Эйприл в прошлом году. Нет, вот что значит карма. Мы его разыскивали по всему городу, а тут стоило мне выйти из комнаты, и смотрите, вот он!

Должно быть, он меня услышал, или у него просто сработало это странное свойство ниндзя (шестое чувство или как там его еще Майки называет), потому что он внезапно вскидывает голову и смотрит прямо на меня. Он выглядит нормально, я имею в виду, он выглядит точно так же, как в последний раз, когда я видел его до исчезновения. Хотя на самом деле, кажется, что он… подавлен? Как будто он не может решить какую-то проблему, или его что-то гнетет. Да без разницы, он здесь! Дождаться не могу, когда скажу это ребятам!

– Донни! Где ты был? Мы везде тебя искали! Ты в порядке? Что произошло?
Он хмурится и склоняет голову набок, все еще держа в руках книгу так, как будто собирается ее читать. Что с ним такое? Разве он не должен обрадоваться, увидев меня? Почему он мне до сих пор ничего не сказал?

– Кейси? Что ты говорил про Дона?
Эйприл с ума сойдет от радости! Дон вернулся!
– Звони ребятам, детка. Донни только вошел к нам через окно!
Для них это будет такое облегчение. И все равно мне не нравится смятение на лице Дона. Он выглядит так, как будто раньше никогда меня не ви…

Хей! Я невольно отшатываюсь назад, когда он пытается отпрыгнуть как можно дальше от меня. Наверное, он забыл, что позади него стена. Он врезается в нее панцирем и почти швыряет в сторону книгу, которую держал в руках, а с шатающейся полки на пол сыплется все, что там было. Какого черта, что происходит? С каких это пор Дон начал швыряться книгами? И почему он выглядит так, будто боится меня? Внезапно он срывается с места (я уже забыл, с какой скоростью могут двигаться эти парни, когда захотят), сворачивает по пути стол и выскакивает из окна. К вопросу о невоспитаности.

– Донни! Постой! Вернись!

Тааак… и что это было?

– Кейси?! Ты в порядке?! Что случилось?! – Эйприл стоит наверху лестницы, растерянно глядя на беспорядок в гостиной. Мне нужно торопиться вслед за Доном. С ним что-то конкретно не так. Почему он так запаниковал? А то, как он швырнул книгу? Дон однажды мне всю плешь проел за то, что я одну из его книг использовал в качестве подушки, что с ним должно было случиться, что он вот так бросил книгу на пол?

Я хватаю свою сумку с клюшками и хоккейную маску, и подскакиваю к окну.

– Кейси? – Эйприл уже внизу лестницы, и во взгляде у нее одновременно растерянность и сумасшедшая надежда, впервые за последние несколько дней. – Что случилось? Почему ты разговаривал с Доном? Он был здесь?

Я не могу просто так выскочить, оставив ее в таком подвешенном состоянии. Мне придется коротко объяснить ей, что произошло.
– Я вышел из спальни и увидел, что Дон стоит рядом с книжными полками, он увидел меня, отскочил, а потом рванулся к окну, как будто за ним гнался Шреддер. Позвони ребятам, скажи, что я пошел за ним и постараюсь не потерять его из виду.

Я договариваю, уже выбираясь через окно. Очень надеюсь, что смогу за ним угнаться. Все черепахи могут легко оторваться от меня на бегу, если действительно этого захотят. У меня просто нет их выносливости.
– Будь осторожен! – не волнуйся, детка. Я не собираюсь лезть на рожон. Но меня все продолжает беспокоить то, что происходит с Доном. Не то, чтобы это имело какое-то значение, если он уже успел скрыться. Надеюсь, что я смогу хоть мельком его увидеть, чтобы знать, в каком направлении он побежал. К этому моменту он может быть уже на полпути к улице Линкольна.

Или он может стоять на коленях в пяти метрах от пожарной лестницы, стискивая руками голову, что он сейчас и делает. Он что, болен, что с ним? Его трясет, но в то же время я вижу капли пота на его коже. Даже мне известно, что это плохой признак. Поэтому он от меня сбежал? Он болен? Судя по тому, как он сжимает ладонями виски, у него жутко болит голова. Я специально произвожу как можно больше шума, подходя к нему со спины. Подкрадываться к ниндзя всегда является очень плохой идеей, если только вам не нравится собственная рука. Или лицо. Он всегда метят в лицо по какой-то неизвестной мне причине. Дон даже не реагирует на меня. Я стою прямо рядом с ним, а он даже не пошевелился. Наверное, ему еще хуже, чем я думал. Я опускаюсь рядом с ним на колени и осторожно кладу руку ему на плечо.
– Донни? Ты в порядке? Что не так, приятель?

Какую-то секунду я чувствую, как его плечо вздрагивает под моей рукой, а затем он отпрыгивает от меня, как до предела сжатая и отпущенная пружина.
– Донни! Вернись! Что за дела, бро? – я торопливо поднимаюсь на ноги и пускаюсь за ним вдогонку. Мне даже думать не хочется о том, как я скажу парням, что я видел Донни, даже сумел к нему прикоснуться, а затем потерял его из виду. Я знаю, что они не станут меня винить, но я буду чувствовать себя так, словно предал их. Типа словно совершил какую-то подлость.

Дон бежит на практически предельной скорости, чтобы удрать от меня. Наверное, мне нужно считать, что мне повезло, что Дон не такой быстрый, как Майки. По крайней мере, я могу удержаться за ним, следить, куда он побежал, и при этом не выкладываться по полной. Интересно, почему он так мчится? Неужели он не понимает, что так он только больше выдохнется? Он ведет себя не как Дон. Дон бы попытался оторваться от меня с помощью хитрых маневров, а не просто мчась, как сумасшедший. Начать с того, что Дон бы от меня вообще не стал убегать.

Черт. Рано я это сказал. Дон взбирается вверх по этой чертовой пожарной лестнице, как будто он не черепаха, а обезьяна. Зашибись. А я-то уже надеялся, что хоть раз в жизни погоня по крышам обойдется без того, что мне придется карабкаться по стенам домов. Снова. Как бы то ни было, что такое в головах у всех этих ниндзя, что они все время стремятся проделать какие-то странные гимнастические трюки? Это своего рода состязание, что ли? Если так, то могу поспорить, что оно называется «самый быстрый способ взобраться на здание».

Я очень рад, что ребята в свое время позаботились о том, чтобы научить меня быстро подниматься по пожарным лестницам так, как это делают они. Хотя конечно, скорее всего, им просто не нравилось ждать, пока я взберусь на крышу как все нормальные люди, и торчать подолгу на виду. Потом целую неделю длилось веселье, пока я пытался проделать эти сумасшедшие кувырки и проводил больше времени, шлепаясь на Майки, чем на самом деле поднимаясь по лестнице. Но должен признать, это здорово, что я могу взлететь на здание еще быстрее, чем они, просто потому что я выше и более гибкий. Кроме того, на мне не висит дополнительным грузом панцирь, который слегка замедляет их движения.

Дон стоит на крыше, осматриваясь вокруг с таким видом, словно он потерялся. Дон потерялся? Дальше что, ночью взойдет солнце? Дон запомнил наизусть все карты города, которые только попадали ему в руки (включая карты подземки). Я это знаю по собственному опыту. Он просил меня достать ему более подробные варианты, чем те, которые он ранее нашел на свалке. Я легко приземляюсь рядом с ним, вставая в подвижную стойку, как они меня учили. Фокус состоит в том, чтобы ослабить нагрузку на суставы или что-то вроде того. я просто знаю, что если это не сделать правильно, то после таких приземлений все тело будет чертовски болеть, особенно на следующее утро. Так, теперь пора выясн…

Ой! Он меня ударил! Дон реально меня ударил! Какого …

Ууф! Ох… да. Это больно. Разве я не пытался как можно сильнее шуметь, чтобы как раз такого и не произошло? Аа… блин, моя спина. Думаю, панцирь на спине все же дает некоторые преимущества. Хотя, если бы у меня был панцирь, тогда Эйприл не смогла бы мне делать массаж спины. Трудное решение, что лучше, защитный панцирь, или массаж спины от Эйприл. По-любому, массаж.

Ладно, Кейси, прекращай валяться, уставившись на небо, и догоняй Дона. Теперь я твердо убежден, что с нашим умником стряслось что-то очень плохое. Дон бы меня никогда так не ударил. Он меня знает. Он действовал больше в стиле Рафа: типа сначала врезать, а потом разбираться. Хотя нет, все же не совсем. Раф бы продолжил меня лупить, выколачивая из меня дух, пока его кто-нибудь не оттащил бы. Наверное, мне нужно сказать спасибо, что Дон так не поступил. Черт, у меня на груди будет огромный синячина после его пинка, а на что будет похоже мое лицо, я даже думать не хочу. Счастье еще, что у меня не так легко образуются синяки.

А куда он делся? Я не… Вон он! Ох ты! Я не хочу иметь дело с взбешенным Рафом, расстроенным Лео и печальным Майки. Последнее хуже всего. Жалобный щенячий взгляд Майки способен растопить даже покрытое льдом сердце Хана. Я чуть набираю скорость, чтобы перепрыгнуть с одной крыши на другую и в это время у меня в кармане начинает вибрировать сотовый. Замечательно, кавалерия на подходе. Я вытаскиваю телефон и прижимаю его к уху, чтобы в следующий же момент отдернуть его в сторону, когда в трубке слышится громкий взволнованный вопль, полный с трудом сдерживаемого облегчения:
– ГДЕ ОН?!!

Ох, мое ухо.

– Лео, он направляется вниз по Мейн-стрит! – Я тоже кричу это достаточно громко, в надежде, что Дон услышит имя Лео и остановится. Судя по взгляду, который он кидает на меня через плечо, я его только еще больше напугал. Какого черта он хотя бы не замедлил бег? И если он боится меня, то что насчет Лео и остальных? Их он тоже испугается? Лучше мне их предупредить.

– Лео, с ним что-то не так.
– Что ты имеешь в виду, Кейси? – как Майки отобрал у Лео телефон? А, ну да, у них же в мобильники встроена возможность разговаривать сразу втроем. Я совсем забыл.
– Он ранен? – хмм… даже вчетвером. По крайней мере, голос Рафа стал звучать больше похоже на прежний.
– Не думаю, что он ранен, но он ведет себя не как обычно. Он испугался, когда увидел меня.

Жаль, что у меня нет времени вытащить маленькие наушники, которые встроил Дон, но для этого мне потребовалось бы отвлечься от погони, а эти ниндзя могут раствориться в воздухе в мгновение ока даже со связанными за спиной руками и будучи прикованными цепью к полу. Я знаю, я сам такое видел. Ну, или нет, в зависимости от обстоятельств.

– Мы все пугаемся, когда тебя видим, балда, – черт, я и не подозревал, как мне не хватало сарказма в голосе Рафа. А такого смеха я от Майки не слышал уже больше недели.
– Что ты имеешь в виду, говоря «испугался»? – хотя бы Лео все еще рассуждает и действует более-менее как обычно.
– Он меня ударил по лицу, а потом еще ногой в грудь.

В трубке на мгновение воцаряется тишина, и я прямо представляю себе, как парни обмениваются взглядами, разговаривая друг с другом без слов, как они умеют это делать.
– Майки, сделай петлю и иди навстречу ему с запада. Раф, зайди с севера. Я зайду с востока. Кейси, продолжай следовать за ним, но не перехватывай его. Мы загоним его в угол и постараемся успокоить, чтобы он с нами поговорил.
Как так получается, что у Лео всегда есть план для любой ситуации, которая только может произойти? Я думаю, единственное, что может застать его врасплох, это Шреддер в переднике, пекущий печенье для всех бездомных детишек в городе. Ха, мне определенно надо будет попросить у Майки, чтобы он такое нарисовал. Картинка будет просто бесценной.

Я только сейчас начинаю замечать, что Дон замедлил бег. На самом деле не знаю, сколько еще он продержится. Он уже выглядит измотанным. Сколько он уже бежал до того, как пришел к нашей квартире? В первую очередь, кто его захватил и зачем? Его не было больше недели, от него не было никаких вестей, а затем он вот так просто влезает к нам в окно. По шкале странностей ситуация точно тянет на десятку.

Оох! Дон внезапно сворачивает влево и резко набирает скорость, направляясь к краю здания. Он что, не знает, что там многополосное шоссе?! Он пытается покончить с собой??! У меня сердце уходит в пятки, когда он взмывает над краем крыши. Господи! ОН ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СПРЫГНУЛ?! Он сошел с ума?! Стоп, как так получилось, что он не упал, а снова взмыл в воздух? А, тут над дорогой проволочная растяжка, соединяющая здания. Он использовал ее, чтобы оттолкнуться и перескочить на другую сторону. Я смотрю, как он бежит дальше, слегка спотыкаясь. По крайней мере, он выглядит в норме… успокойся, сердце… не выпрыгивай из груди…

И как мне теперь за ним проследить? У меня так перепрыгнуть не получится. Мне сейчас придется спуститься на улицу, пересечь дорогу и затем снова вскарабкаться на крышу. Я его потеряю из виду. Черт, Раф мне голову оторвет.
– Эмм… парни? У меня тут небольшая проблема…
– Что случилось? – здорово, судя по его голосу, Раф уже готов порвать меня на клочки за то, что я упустил Дона. Определенно, сегодня мне не везет.
– Дон только что перескочил через Парквэй. Я не смогу за ним угнаться.

Дон уже растворился в темноте на той стороне улицы. Я разворачиваюсь и направляюсь к пожарной лестнице. Если я буду стоять тут, то просто зря потеряю время. По крайней мере, теперь у меня есть несколько секунд, чтобы надеть наушники.

– Не волнуйся. Он только что пробежал мимо меня. Он направляется вверх по Третьей. – Окей, Лео, поймай его. Только остерегайся его хука слева, уж больно ловко он у него получается. – Я попробую с ним поговорить.
Давай, Лео, удачи. Надеюсь, тебе с этим повезет больше, чем мне.

...и тут я понял, что я фанат Кейси) "Панцирь или массаж спины от Эйприл?" 'DDD

Кстати, не раз думала, что черепахи многое теряют в виде массажа из-за панциря х)
Эх, мне больше жаль, что автор остановился на 5 главах этого шедевра. В любом случае, @Kifanya, спасибо еще раз за перевод
P.S. а давно вообще эта работа написана? Может, есть шанс установить контакт с автором и узнать насчет возможности продолжения этой работы..

а вы знаете, вы таки не поверите!!!!!!!!!!
Сейчас по вашей просьбе зашла на страничку этого автора, чтобы посмотреть, когда точно был написан рассказ, а у ней апдейт! как раз! этого! фанфика!
Все, я побежала читать, извините))

П.С. я счастлива... как мало человеку надо для счастья...

@Kifanya, да я даже мечтать боялась, что нам, все-таки, повезет! Урааа, мы узнаем, о чем говорил Лео с Рафом после завтрака ^^

Ничего себе я задержала продолжение... Меня утешает только то, что все равно все уже знают, что там будет дальше .


Глава 4. Не убегай.


Он уже должен был бы заметить мое присутствие.

Я следую за ним уже довольно давно, а он, кажется, еще меня не заметил. У Донателло всегда хорошо получалось чувствовать преследование. Кажется, он просто откуда-то это знал. Он никогда не мог объяснить, как у него это получается, но стоило только ему привлечь наше внимание к тому, что за нами следят, как всем остальным тоже сразу становилось это ясно. Как на самом деле он это делает, остается загадкой. Так почему он до сих пор меня не заметил? Правда, Кейси говорил что-то о том, что Дон ведет себя странно. Может, это часть его странного поведения.

Наконец, он осознает мое присутствие… ну, во всяком случае, он резко оглядывается по сторонам, словно что-то заметил. Однако он так меня и не увидел. Я стою, не прячась, он дважды посмотрел в мою сторону, но не остановил на мне взгляд. Ну да, я скрыт темнотой, но он все равно должен был заметить, что тут кто-то стоит. Я невольно замираю на месте, внимательно рассматривая его. Он выглядит в точности так же, как когда уходил из убежища той ночью, за вычетом того, что на плече нет сумки. Но кажется, что он напряжен и насторожен. Он сдвигается в сторону, прижимаясь панцирем к стене и припадая к крыше. Он все еще сканирует взглядом пространство вокруг себя.

Он выглядит так, словно готовится к сражению.

Эти сигналы языка телодвижений я узнаю где угодно. Дон готовится с кем-то драться, но… с кем? На этой крыше кроме нас с ним никого нет. Он так напрягся из-за меня? Дон должен был бы понять, что это я. Но он так меня и не увидел. Кейси был прав, для Дона такое поведение никак нельзя назвать нормальным. Ему надо успокоиться. Может, если я покажусь, он хоть немного расслабится.

Я делаю шаг по направлению к нему. Теперь он меня заметил. Почему он так удивлен, увидев меня? Я смотрю, как он обводит глазами мою фигуру, останавливая взгляд на мечах за моей спиной, а затем смотрит мне в глаза. Он выглядит весьма озадаченным. На его лбу появляются легкие морщины, по мере того, как он продолжает меня рассматривать. Я себя чувствую, как один из объектов его исследования. Похоже, что он пытается понять, что я такое, путем пристального разглядывания. А мне нужно понять, что с ним не так. И почему он до сих пор ничего не сказал?

– Донни, ты в порядке? – он растерянно моргает, а потом еще сильнее хмурится и слегка склоняет голову набок. Вот теперь я действительно ощущаю себя одним из его проектов. Я все больше склоняюсь к мысли, что Кейси был прав, и с Доном реально что-то не так. – Кейси сказал, что ты ведешь себя странно, – теперь он трясет головой, и на лице его написано крайнее раздражение. – Ты можешь объяснить мне, что не так? – в его глазах мелькает намек на гнев, но он бросает на меня мрачный взгляд, полный, скорее, досады, чем гнева. Так, значит, теперь он чувствует досаду из-за чего-то? Да что такое вселилось ему под панцирь? Он выпрямляется, все так же прижимаясь панцирем к стене и не спуская с меня глаз. Сигналы, которые посылает его тело, слегка изменились. Он больше не показывает удивления… Если уж на то пошло, он выглядит настороже. Почему он…

– Ри лабме гй жй екзампажод орбмеыксеы, фдагй ю лаб зорюд, фда жй бажанеди?
Секун… а? ЧТО? Дон действительно произнес только что абсолютную бессмыслицу? На каком языке он вообще говорит? Мне кажется, я никогда раньше не слышал ничего, даже близко похожего на это. Его речь звучит так, словно в словах бессмысленно и беспричинно перепутались все звуки. Он поэтому молчал ранее? А он вообще понимает то, что говорю ему я? У меня уходит какое-то время, чтобы собраться с духом достаточно для того, чтобы произнести единственную фразу, да и та звучит крайне неуверенно.
– Дон, ты … меня даже не понимаешь?

Он вздыхает и начинает потирать виски. У него болит голова? Очень похоже на то.
– Дй ри зарелоиц?
Может, он очень сильно ударился головой, так что забыл, как правильно произносить слова?
– Ю ри елия ре ломиыциба зниткдожмирею, а фил дй бажанед.

О черт, Донни… мне нужно успокоиться и собраться с мыслями. Может, Дон и не понимает мою речь, но он продолжает меня рассматривать. Он считывает сигналы телодвижений. Возможно, он пытается соотнести то, что я произношу, с тем, как я двигаюсь. Если это действительно так, то пока я буду казаться ему спокойным и не представляющим для него угрозы, он тоже останется относительно спокойным. Даже если он меня не понимает, тон моего голоса также должен помочь ему сохранять спокойствие. Он все еще кажется крайне напряженным, словно ожидает нападения, но не знает, откуда оно последует. Мне нужно убедить его не рассматривать меня как врага. Я… я не думаю, что Дон меня помнит.

Я как раз собираюсь попытаться его успокоить, когда кто-то приземляется на крышу поблизости. Это всего лишь Кейси, но… Дон определенно встает в защитную стойку. Я вижу, как его настороженный взгляд мечется между мной и Кейси, а тело еще больше напрягается. Он слегка пригибает голову и переносит вес тела так, словно готов в любой момент прыгнуть.

– Лри епжикдра, сда жй досие, – почти шипит он сквозь зубы. Он готовится драться с нами, но… почему? Он вел себя настороженно по отношению ко мне всего пару минут назад, но не с такой открытой враждебностью. Должно быть, дело в том, что рядом появился Кейси. На самом деле, Кейси же гнался за ним через полгорода, и он говорил, что Дон на него напал. Неужели Дон считает Кейси врагом? Это может оказаться проблемой. Мне нужно заставить его успокоиться, может быть тогда он сможет понять, что Кейси наш друг. Левая нога Дона чуть сдвигается так, что пальцы на ней оказываются направлены влево, а мышцы на ногах еще больше напрягаются. Он готовиться рвануть влево.
– Жй лирю дос знакта ри замэфеди.
Он внезапно срывается с места и мчится влево, я бегу за ним по пятам. Я знал, что он так поступит.
– Хей! – давай, Кейси, догоняй.

Дон на полной скорости уносится от нас по крышам, что тоже совсем на него не похоже. Его движения кажутся почти беспорядочными, словно он не на сто процентов уверен, куда он бежит. Он также не пытается петлять и запутывать нас. Он просто пытается оторваться от нас за счет скорости. Дон… какого черта с тобой случилось? Сначала речь, потом он меня не узнал, а теперь ведет себя совсем на себя непохоже. Что с ним стряслось?

У меня в наушниках слышится потрескивание.
– Чувак, что у вас там за гонки?
Это Майки. Хорошо. Он сможет задержать Дона на месте достаточно долго, чтобы я смог сделать попытку его успокоить. Я спрыгиваю на крышу под нами вслед за Доном.
– Майки, давай к нему навстречу и перекрой ему путь. Он в панике, так что будь готов. Возможно, тебе придется его схватить и удерживать силой.
Дон оглядывается через плечо, заслышав мой голос. Кажется, он все еще не узнает нас. Думаю, он оглядывался больше в попытке понять, что я говорю, чем понять, кто я такой.

Дон кидает взгляд куда-то в сторону, а потом снова смотрит через плечо на меня и Кейси. На что он смотрел? Это там. Кто?.. О, Майки. Он выпрыгивает прямо перед Доном, готовясь схватить его, когда тот будет пробегать мимо, но получается, что Дон поскальзывается и врезается ему в грудь. Почему До… кто рассыпал шарики по крыше?! А, это всего лишь гравий, но это дела не меняет. Я не могу затормозить и впечатываюсь Дону в панцирь. Майки только хрипло выдыхает, и я чувствую, как он отшатывается назад от силы удара. Ну, во всяком случае мы не у…

Ааа! Кейси! Черт! Ох… я никогда не думал, что Кейси такой тяжелый. Какой-то момент все просто лежат неподвижно в куче, состоящей из трех черепах и одного человека. Я все еще пытаюсь понять, почему крыша оказалась покрыта гравием. Или Майки, или Дон дергаются, и это приводит всех нас в движение. Какого хрена? Я не могу подняться, словно я приклеен к панцирю Дона!

– Кейси! Слезь с меня!
– Да, вы, парни, тяжелые!
– Я, по крайней мере, могу встать, даже когда лежу на спине!
– А щас-то чего не встаешь?
– Я пытаюсь!
– Чего ты пытаешься? Встань, да и все!
Эти двое доведут меня до головной боли.
– Я же сказал, я пытаюсь! Не я виноват, что мечи Лео застряли в лямке моей сумки!

– Что?! – я пытаюсь обернуться через плечо, чтобы посмотреть, о чем он говорит. Мне ничего не видно, кроме его рук, которые за что-то дергают там, где на моем панцире пересекаются ножны мечей. – Какого черта, как она там застряла?
– Я не знаю! Но я не могу ее вытащить! – он внезапно делает рывок, из-за чего меня приподнимает и снова впечатывает в панцирь Дона.
Снизу доносится сдавленный кашель.
– Я знал, что не надо было есть тот последний ломтик…

Дон пытается вывернуться из-под нас и освободиться, но, кажется, Майки пока удается удерживать его на месте. Я хватаю его за край панциря, чтобы помочь Майки его держать, а второй рукой тянусь назад, пытаясь освободить сумку Кейси. Кажется, ткань лямки зацепилась за кожаные складки на ножнах. Какого панциря… если я отклонюсь назад, ткань перестанет натягиваться и у Кейси должно будет получиться ее выдернуть.

– Кейси! На счет три! Раз… два… Три! – Я отклоняюсь назад, и он тут же резко дергает за лямку. Слышен треск разрываемой ткани, и в следующий момент я оказываюсь на панцире, подо мной Кейси, а перед глазами темное небо.
– Ох, ё… – бормочет он, когда я сажусь. – Мне придется покупать новую сумку для гольфа.

– Донни! – черт! Дон тоже поднялся и удирает, Майки уже пустился в погоню. Я вскакиваю на ноги и делаю рывок, чтобы догнать их. Кейси выпаливает грубое ругательство, которое я предпочитаю игнорировать, поравнявшись, наконец, с Майки. Дон тяжело дышит. Мне даже отсюда слышно, как он шумно втягивает воздух в легкие. Он бросает взгляд на улицу внизу, прижимая руку к боку. У него там ушиб? Единственное, что можно назвать хорошим в этой ситуации, это то, что он постепенно начинает двигаться все медленнее. Может быть, теперь нам удастся догнать его и заставить остановиться. Дон снова смотрит на дорогу внизу. Почему он все продолжает туда поглядывать?

О, нет…. Он же не собирается делать то, что я думаю… ведь так?

ЧЕРТ!

– Донателло! Не смей!
Он спрыгнул, о господи, он спрыгнул… Какого панциря он думает?! Я чуть не прыгнул следом за ним, но в последнюю секунду заставил себя остановиться. У меня никоим образом не получилось бы поймать его в свободном падении и сделать что-нибудь, чтобы уберечь нас обоих от удара о тротуар. Донни, пожалуйста, пусть у тебя будет какой-то план. Пожалуйста. У меня перехватывает дыхание, когда он теряет равновесие на крыше трейлера и начинает скатываться все ближе и ближе к краю. Ну же… схватись за что-нибудь… хватайся же… У него получается остановить падение с крыши грузовика в последнюю секунду. Я все еще задерживаю дыхание, не осмеливаясь выдохнуть, пока он не втягивает ноги обратно на крышу трейлера. Ладно, теперь я смогу, наконец, дышать. Он в безопасности. Слава богу...

– Хрень господня… – прямо мои мысли читаешь, Кейси. Мы не сможем достаточно быстро догнать этот грузовик. Я думал, что здесь ограничение скорости до двадцати пяти миль, а не до пятидесяти. И все же, нам надо как-то добраться до Дона. Я не собираюсь снова его потерять.

К счастью, у нас осталась неиспользованной еще одна возможность. Я нажимаю на кнопку на своих наушниках. Будем надеяться, Раф сможет перехватить этот грузовик.
– Раф? Ты где?
Через мгновение его голос отзывается из наушников.
– Иду вдоль улицы. Буду на месте через пару секунд.
– Раф, мимо тебя по дороге не проезжала фура?
– Нет, я сейчас как раз про… Ого! Донни?!
– Он от нас улизнул, спрыгнув с крыши, Раф. Не упусти его из виду, – все, что я получаю в ответ, это хриплое хмыканье. Не то, чтобы я ожидал чего-то большего, но… я не могу больше позволить Донни так рисковать. Прыжок с крыши здания на движущийся грузовик затея достаточно опасная, даже если у здания всего два этажа, но с пятиэтажки? Он сам-то осознает, насколько близок он был к тому, чтобы погибнуть? Я заставляю себя сделать глубокий вдох, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться. Поверить не могу, что собираюсь это сказать… – Раф… мне неважно, что тебе придется сделать, но ты не должен дать Дону уйти, – я игнорирую взгляды, которые тут же устремляют на меня Майки и Кейси. Мне все это тоже не очень нравится.

– Лео… ты имеешь в виду…

– Да, Раф, именно это, – как же сильно мне не хочется это говорить. – Усыпи его, свяжи его, выруби его ударом по голове, мне все равно, что ты сделаешь, если ты при этом сможешь его поймать. Только… постарайся не навредить ему слишком сильно, – на другом конце секундное молчание, а затем я слышу решительное «понял тебя», сказанное Рафом. По крайней мере, он понимает, что мной движет. А вот Майки, напротив, мои слова привели в ярость.

– Леонардо! Какого панциря, как ты мог такое сказать?! И Рафаэль что, просто согласился с тобой?!
То, что Майки зол, всегда видно по тому, как он начинает использовать в разговоре полные имена.

– Майки, успокойся и выслушай меня, – он сейчас на самом деле не очень заинтересован в том, чтобы прислушиваться к кому бы то ни было, но он придерживает язык и ждет моих объяснений. Я очень рад, что Майки всегда выслушивает нас, когда мы делаем что-то из ряда вон выходящее. – То, что сделал Дон, было глупым и почти самоубийственным поступком. Он отчаянно пытается сбежать от нас, и он будет продолжать вытворять подобные безумства, пока не сделает смертельную ошибку, – я прерываю свое объяснение тяжелым вздохом. Майки выглядит расстроенным, но я вижу в его глазах понимание. – Майки, мне это нравится не больше, чем тебе. Но теперь, когда мы так близко подошли к тому, чтобы его вернуть, я отказываюсь позволить ему убить себя при попытке сбежать от нас.

На мгновение воцаряется молчание, Майки и я просто смотрим друг на друга. Не думаю, что кто-то из нас испытывает радость от моего решения, но, по крайней мере, теперь он понимает причину, заставившую меня это сказать.
– Мы так и будем тут стоять, или пойдем все-таки за Рафом и Доном? – я бросаю взгляд на Кейси и вижу, что он выглядит как нельзя более решительно.
– Да, – я оборачиваюсь к Майки, но он смотрит куда угодно, только не на меня. Его действительно сильно выбило из колеи то, что я сказал Рафу. Мне надо будет позже снова поговорить с ним и удостовериться, что он понимает мои мотивы. – Пойдем, – Майки просто кивает в ответ, разворачивается и срывается в бег по крышам, так ни разу на меня и не взглянув. Да, определенно, мне надо будет с ним поговорить.

– Эй, Лео.
– Да, Раф?
– Дон спрыгнул с грузовика. Он в переулке через дорогу от стройки на Пятой. Я за ним.
– Хорошо, только… – я не могу говорить, лишь с трудом сглатываю. Я все еще не могу поверить, что…
– Я знаю, Лео. Не волнуйся. От меня он не сбежит. И я буду осторожен, – пожалуйста, не дай ему уйти, Раф. Если он уже прыгал с крыши пятиэтажного здания, я даже думать не хочу о том, что он сможет сотворить в следующий раз, и, что более важно, выживет ли он после этого.

Глава 5. Держу его.


– Я знаю, Лео. Не волнуйся. От меня он не уйдет. И я буду осторожен, – я ничего не сказал Лео, чтобы не заставлять его беспокоиться еще сильнее, чем сейчас, но мне будет трудно захватить Дона и при этом не навредить ему, если он действительно решит ввязаться со мной в настоящую драку. Не то, чтобы я сделал это нарочно, просто бывают случаи, когда я не могу рассчитать свою силу. Я вовсе не специально ломаю наши тренировочные манекены в додзё, или бью иногда посуду. Просто… такое случается.

Я одной рукой захлопываю телефон и засовываю его себе за пояс, продолжая бежать по крышам и держась подальше от края, чтобы меня не было видно с дороги. Так, на всякий случай. Я знаю, что Дон достаточно подозрителен и осторожен, чтобы следить за крышами, опасаясь преследования. Все, что мне надо делать, это время от времени подбираться ближе к краю и бросать взгляд на дорогу (как сейчас), чтобы удостовериться, что он все еще сидит на крыше грузовика. С моим черепашьим везеньем с него станется просто испариться, пока я тут несусь за ним по крышам.

Я подбегаю ближе к краю, чтобы в очередной раз взглянуть на грузовик и Дона. Бывший гонщик, а теперь водитель грузовика, наконец, замедляется перед приближающимся поворотом, и, похоже, Дон готовится покинуть свое средство передвижения и спрыгнуть в крайний перед поворотом переулок. Надеюсь, он приземлится удачно, когда будет спрыгивать. Хотя должен признать, что поймать его будет намного проще, если он потеряет ориентацию в пространстве на секунду-другую после приземления. Для меня так было бы лучше всего, конечно, если только он не сильно пострадает.

Он соскакивает с фуры, как раз когда та замедляется, чтобы без потерь вписаться в поворот. Так, кажется, приземлиться ему удалось более-менее, но мне не нравится, как он съежился в следующий же момент. Он ранен? Он поднимается на ноги, но вроде как-то неуверенно, и держится за бок, словно тот его беспокоит. Интересно, он получил этот ушиб во время нашей погони за ним, или с ним это случилось, пока он отсутствовал? Да поможет кто-нибудь тому несчастному недоумку, что ранил его, когда я узнаю, кто это был, и приду за ним…

Через дорогу перескочить достаточно просто, когда тут есть проволочная растяжка. Я припадаю к краю крыши, глядя вниз в переулок, где прячется Дон, и наблюдая, как он осторожно движется вдоль стены, чтобы укрыться за мусорными баками. Он не спускает глаз с въезда в переулок, как будто ожидает, что оттуда кто-то появится. Блииин… должно быть, ему действительно затуманили мозги. Он еще ни разу не посмотрел вверх. В этом городе внезапные сюрпризы обычно всегда сваливаются сверху.
Надеюсь, он будет настолько ошеломлен при виде меня, что у него не будет возможности попытаться снова сбежать.

Я бесшумно подхожу к пожарной лестнице и начинаю спускаться. Если я его схвачу до того, как он попытается куда-нибудь рвануть, у Дона ни за что не получиться меня перебороть, чтобы снова удрать. Я просто буду удерживать его на месте, пока он не устанет вырываться или пока Лео и остальные не решат тут появиться. А вот если у него будет возможность удрать, и он ей воспользуется, мне надо будет перехватить его на первых же метрах. Дон и я можем бегать с примерно равной скоростью, но у него выносливость лучше. Короче, мне нужно будет его схватить, прежде, чем он смоется.

Судя по тому, как он опять съежился, я не думаю, что Донни в состоянии куда-то бежать. Я еще не одолел и половины пожарной лестницы, но уже отсюда слышу, как он задыхается. Должно быть, он выкладывался по полной, пытаясь убежать от Лео, Кейси и Майки. Ну, или у него в крови еще бушует адреналин после прыжка с фуры. Может быть, ему нехорошо…

Я все прислушиваюсь к его дыханию, продолжая спускаться. Черт, да он так шумно дышит, что может разбудить всех на этой улице. Теперь, когда я об этом задумался, мне кажется, что у него очень прерывистое дыхание, как будто он старается, но не может сделать глубокий вдох. Я останавливаюсь на полпути вниз и внимательно осматриваю его с расстояния. Он не столько припадает к земле, прячась за мусоркой, сколько сидит на коленях, съежившись и прижав одну руку к животу. Может, его мутит? Или что-то не в порядке с его ребрами? Он все еще тяжело дышит, и слишком часто втягивает воздух. Ну, супер… пожалуйста, скажите мне, что он не задохнется от испуга при виде меня. Возможно, проще будет вырубить его сейчас, прежде чем у него будет возможность увидеть меня и запаниковать.

Сай удобно лежит у меня в ладони, и рука отведена назад для броска. Я с легкостью могу попасть отсюда ему в голову повыше виска, так, чтобы оглушить его рукояткой. Он при этом не пострадает, разве что голова поболит после того, как очухается. Ладно, сейчас все сделаем. Это для его же пользы… а, черт… не могу. Его нельзя так вырубать. Что, если у него уже был ушиб головы, что, если у него сотрясение, про которое я ничего не знаю? Еще один удар по голове может отправить его в кому. Или вообще… я запихиваю сай обратно за пояс и снова начинаю спускаться. Наверное, мне просто придется сделать все по старинке.

Я останавливаюсь на самой нижней площадке, когда Дон поворачивает голову, снова осматривая переулок. Он сейчас уже должен был бы понять, что я тут. Я, вроде, не пытаюсь прятаться, ничего такого. Я стою прямо по центру площадки. Если бы он поднял голову, то сразу увидел бы меня, но, кажется, он решил, что кто бы там его ни преследовал, они придут за ним по дороге. Я задумываюсь о том, что на земле нас на нас нападают вроде только пурпурные драконы, но мы находимся слишком близко к месту обитанию Кейси, чтобы эти мелкие недоразумения отважились здесь появиться. Так, а теперь вопрос, как мне перебраться на ту сторону переулка, чтобы он меня не увидел и не свалил? Жаль, что он решил спрятаться не под этой лестницей, а возле мусорки.

О черт, Дон, лучше даже не думай спускаться в этот канализационный люк. Если он попадет в канализацию, выследить его там будет большой проблемой. Поправка. Черта с два мы его там найдем. Там столько поворотов и развилок, не считая боковые тоннели и укромные места. Если не знаешь дорогу в тоннелях, потеряться там легче легкого, а я сомневаюсь, что Дон в теперешнем состоянии способен найти выход даже из бумажного пакета. Лучше мне схватить его до того, как он попытается хотя бы подойти к крышке люка.

В тот же момент, как мои ноги ступают на тротуар, Дон резко поворачивает голову в мою сторону, уставившись на меня. Он все еще сидит, съежившись, на земле, так что, по крайней мере, я знаю, что он не сорвется в бега в следующий момент. Вообще-то, присмотревшись, я бы сказал, что Дон выглядит… напуганным? Какого хрена Дон стал бы меня бояться? Я бы никогда не напал на него. Он поэтому сбежал от остальных? Он нас боится?


К вопросу о внезапных переменах настроения. Пока я смотрел на него, а он на меня, выражение страха на его лице словно растаяло. Он неглубоко вздыхает и вместе с этим его плечи становятся менее напряженными. Он находится все в том же положении, припав к земле, но теперь он перенес вес обратно на пятки. Судя по всему, он в данный момент не собирается удирать, по крайней мере, он не сможет это сделать, не перенеся вес снова вперед, а это движение я успею заметить. Мне будет проще схватить и обездвижить его до того, как у него появится возможность куда-нибудь слинять.

Я медленно выпрямляюсь и начинаю приближаться к нему. Нет смысла его пугать. Если я смогу подобраться достаточно близко, чтобы прижать его к стене или к земле, эта гонка закончится. У Дона ни за что не получится вывернуться из моего захвата. Мне просто надо действовать аккуратнее, чтобы не сделать ему хуже, чем уже, очевидно, есть. Он перекатывается с пяток на носки, но вместо того, чтобы рвануть с низкого старта и оторваться от меня, он медленно встает, царапая панцирем стену позади себя. Он не уверен в своем решении остаться на месте, судя по тому, как слегка опущены его плечи и как он зорко следит за каждым моим движением. Дон, просто не шевелись. Даже не думай сбежать. Еще чуть-чуть… держу его. Ну, я всего лишь крепко обхватил пальцами его руку повыше локтя, но, кажется, он сейчас не заинтересован в том, чтобы куда-то там бежать. Он закрывает глаза и обмякает, прислонившись к стене. Черт побери, что такое с ним произошло? Кто это сделал и что конкретно он с ним сделал? Дождаться не могу, чтобы это выяснить…

Что?..

Черт. Вот уж ни разу не вовремя.

Футы! Какого хрена они тут делают именно сейчас? Черт, они словно всегда выбирают самый лучший для них момент (и худший для нас), чтобы нанести удар. У них будто шестое чувство есть на этот счет. Я чувствую, как мгновенно напрягаются мышцы руки под моими пальцами, и кидаю быстрый взгляд на Дона. У него еще более испуганный вид. Постойте-ка… это они. Мне следовало догадаться. Это футы сотворили с Доном такое. Ну вот и закончилось пресловутое «перемирие» Лео и Караи. Блин, что бы я только не дал, чтобы перемолвиться словечком-другим с этими феечками в пижамах, но мне сейчас надо присматривать за кое-кем гораздо более важным. Если у меня получится спустить его вниз в канализацию, там мы легко оторвемся от этих недониндзя, единственное, мне кажется Дону не понравится, что я тащу его за собой. Наверное, при необходимости я могу перебросить его через плечо, чтобы двигаться быстрее, но сомневаюсь, что его ребра это оценя…

Зараза!

– Черт, Донни! – супер. Просто супер. Что еще может пойти не так? И вообще, зачем я об этом сейчас подумал? Теперь точно что-нибудь еще обязательно полетит ко всем чертям.

Блин. Вот же. Вот я дурак. Какого панциря я не подумал о том, что он может поднырнуть под мою руку, выворачиваясь из хватки, и рвануть в сторону? Я должен был быть готов к такому развитию событий. Маленький техно-проныра. Я иногда бываю таким доверчивым идиотом…

Не то, чтобы я когда-нибудь признал это вслух…

Черт, а я упоминал, что Донни бегает чуть лучше меня?
Эта маленькая хитрая козявка уже на той стороне трассы, а я только выбегаю из переулка. По крайней мере, футы отстают от него ровно настолько же, насколько и я. Если это реально они довели его до такого, они подохнут сразу же, как только я уберу отсюда Дона. Если допустить, что у меня сейчас получится поймать этого злопыхучего гения. Твою мать, не вздумай…

Он перемахнул через забор.

Он просто взял и перемахнул через чертов забор, оттолкнувшись своим чертовым посохом!

Мне нужно было бы догадаться, что он выкинет что-то подобное. Прямо сейчас мне очень жаль, что он такой умный, что не дал загнать себя в угол. Потому что теперь мне придется искать его в этом лабиринте недостроя и попытаться найти раньше, чем это сделают футы. Ой-ё. По звукам похоже, что Дон напортачил с приземлением. Может, он затормозит на пару секунд, как раз, чтобы я успел перебраться через забор? Ну, вдруг? Кстати, о заборе…

Я делаю рывок в его направлении, вытаскивая на ходу саи. Клянусь, если я потяну себе что-нибудь, проделывая эти акробатические трюки, я потом нашему чокнутому компьютерщику шею сверну. Теперь мне надо упереться ногой в стену и подскочить как можно выше и… сейчас! Я вколачиваю оба сая в доски забора и… упс, я не собирался пробивать его насквозь, но мне и так сойдет. Я вытаскиваю один сай и, оттолкнувшись ногой, подтягиваюсь вверх, снова вгоняя его в доски чуть выше. Блин, ну из какой дешевой фигни построен этот забор? Оттолкнуться, подтянуться, ударить. Черт, я точно себе что-нибудь потяну, при таком-то темпе подъема. По крайней мере, мне осталось совсем чуть-чуть, а потом просто разобраться с колючей проволокой. Да ерунда какая.

Наконец, мое лицо на одном уровне с проволокой, и, используя один сай, я начинаю отрывать ее от верха досок и отгибать в сторону. Даа, владельцы этой стройки, походу, вообще не заморочились проблемами безопасности. Да сюда трехлетний ребенок влез бы влегкую. А вот у меня, похоже, появилась компания. Ну, по крайней мере Дон все еще стоит неподвижно у лестницы. У меня должно получиться догнать его теперь, когда нас больше не разделяет это дурацкий забор.

Черт, слишком рано я это сказал. Дон бежит вверх по лестнице. Должен быть более простой способ перехватить его. Вот зараза… Я мчусь к лестнице, ведущей на верхние этажи многоэтажки, или хрен его знает, чего они тут строят. Блиин, это будет долгий подъем. По крайней мере, Дон слегка притормозил. Он бережет ногу, спорю на что угодно, он повредил ее при том сумасшедшем прыжке… вот черт! Футы уже здесь! Они сюда перелетели что ли, как насекомые какие? Кстати, хороших насекомых не бывает…

И вот конечно же кому-то надо позвонить именно в этот момент.
Я прыгаю вверх через две ступеньки. Наверное, нужно ответить на звонок, пока мобильник от вибрации не вывалился у меня из-за пояса.
– Что?! – рычу я в трубку, разворачиваясь на лестничной площадке и взбираясь на следующий проем. Куда он, черт возьми, подевался?
– Раф? – бесстрашный, вот щас как раз самое время переспрашивать. – Ты его нашел?
– Не совсем, он бежит вверх в недостроенном здании на углу Четвертой и Каштановой.
– Мы всего через одну улицу от вас. Будем там через минуту.

Я бы ему ответил, но в этот момент я слышу где-то наверху крик, полный боли. Все, эти уроды ПОКОЙНИКИ!!!

– Лео, давайте быстрее, его нашли футы! – я сбрасываю звонок. Нет смысла посвящать Лео в детали, когда он уже рядом и сможет сам все выяснить на месте. Кроме того, у меня есть более важная задача, чем трепаться с Лео, рассказывая ему все, что я не знаю сам: мне нужно убрать этих лупоглазых придурков подальше от Донни. Я только надеюсь, что они ужена следующем этаже.

Люблю, когда я прав.

Они загнали Дона в угол, но он уже встал в стойку, подняв руки и приготовившись к драке. Я нигде не вижу его бо, должно быть один из этих уродов выбил его у него из рук. Хех, а эти футы не так глупы, как кажутся, они не торопятся подходить к Дону близко. Никогда не думал, что у них хватит мозгов сообразить, что из нас Дон лучше всех сражается без оружия. Не, я тоже могу навешать люлей будь здоров, но у Дона это получается ловчее. Я подкрадываюсь к ним ближе, стараясь, чтобы меня никто не заметил. Я хочу уложить футов, но при этом мне вовсе не нужно, чтобы Дон опять куда-то свалил. Я так сосредоточен на нем, что почти не замечаю как один из ниндзя опускает дротик в конец духовой трубки, но, с другой стороны, я был озабочен тем, чтобы незаметно подкрасться поближе. Так, теперь остается только прыгнуть между ними и Доном и отбить этот хренов дротик… вот и все. Небольшой поворот сая, вот все, что требуется, чтобы сбить его с курса.

А вот теперь футы попали.

Так им и надо.

Я чувствую, как у меня в глубине горла зарождается низкое рычание, я стискивая саи и рявкаю противникам в лицо. Мои слегка опущенные плечи и оскаленные зубы заставляют их занервничать, и они вытаскивают мечи. Ха, пятнадцать против одного? Обычно для меня это не проблема, но сейчас мне надо еще и держать их подальше от Дона. А вот это уже может оказаться проблемой. Мне придется трудно, надо будет и лупешить этих недоумков, и приглядывать за Доном. Трудно или нет, это ничего не значит. Я даже не колеблюсь.

Они к Дону больше пальцем не прикоснутся.

О, а вот и кавалерия, че-то долго они добирались. Я отпихиваю Дона назад, подальше от футов. За ним присмотрят Лео и Майки, я только этого и ждал. Наконец-то я могу с ними разобраться, они захватили Дона, они причинили ему боль… теперь им придется за это заплатить.
Я собираюсь получить огромное удовольствие от этой драки…

Я прыгаю вперед в тот же момент, что они начинают атаку. Вот придурки. Когда они только научатся убегать? Это же намного легче и проще, чем подставлять свою задницу под пинки черепахи-мутанта. Хотя мне ли жаловаться, они предоставляют мне такую разрядку, что ни одна боксерская груша не сможет сравниться.

Я прокручиваю саи в пальцах и одним из них вырываю меч из руки зазевавшегося ниндзя, рукояткой другого нанося удар ему в живот. Черт… как же долго я этого дожидался. Как же мне сейчас хорошо. Один, два, три, четыре удара подряд. Следующий идиот совсем зеленый, надо же было так широко открыться. Я не жалею сил, чтобы одним ударом отправить его в полет над головой одного из его дружков. Это лучшая в мире техника отвлечения внимания. Его подельник слишком занят тем, чтобы пригнуться, и даже не обращает на меня внимания. И почему эти недоумки ничему не учатся? Я пинаю его коленом в подбородок, чтобы на этот раз до него дошло.

Трое футов внезапно перепрыгивают через меня, но у меня нет возможности оглянуться и посмотреть, как там Дон, потому что мне в лицо несется очередной уродец. Эти ребята начинают серьезно действовать мне на нервы. Я блокирую удар ногой, но в тот же момент получаю тычок кулаком в подбородок. Это не больно, но тот, кто его нанес, сейчас получит у меня по полной.

– Не волнуйся, Дон. Побудь тут, – Майки рядом с Доном, хорошо. Он за ним присмотрит, пока я уложу вот этого вот.
Должен признать, этот парень довольно хорош для заурядного ниндзя-головореза. Он блокирует два удара и ему почти удается увернуться от бокового кика. Я лишь едва задеваю его по бедру, но этого достаточно, чтобы он утратил равновесие, что позволяет мне нанести полновесный удар ему в живот, сгибающий его пополам. От моего… развлечения меня отвлекает громкий треск и грохот, доносящиеся из-за спины, походу, надо выручать пятую точку Кейси. У него на самом деле бывают трудности, когда мы деремся с футами, вот с пурпурными драконами такой проблемы нет. Ниндзя… если у него не получается напасть на них внезапно, то они его просто давят. Я не даю парню передо мной отдышаться, приласкав его рукояткой сая по голове до того, как он успевает разогнуться. Для него вечеринка окончена.

Ёпрст, еще один нарисовался, я знаю, что когда началась вся кутерьма, их тут было только пятнадцать. Они успели вызвать подмогу? Нее, че-то слишком быстро. Я блокирую удар, бросаю взгляд в направлении Кейси и вижу, как он неуверенно поднимается на ноги. Хорошо, с ним… Твою за ногу! Какого панциря Донни участвует в драке? Где Майки?! Он не должен сражаться, он же ранен. Блин, я даже отсюда слышу, как он хрипит. Я рычу на того урода, что передо мной, и он реально замирает на месте (да просто застывает), не то, чтобы меня это не устраивало. Теперь отпрыгнуть в сторону Дона и…

– ДОН!
Дон падает, а этот хренов лупоглаз пытается схватить его и утащить! Только не при мне!
– Даже не мечтай! – выкрикиваю я, прокручивая свой сай так, чтобы схватить за конец лезвия. Всю работу на самом деле выполняет запястье. Резкое движение запястьем – и этому футику прилетает прямо в висок. Он валится как мешок с камнями как раз рядом с тем местом, где Лео разбирается со своим противником. Лео моментально роняет меч, не обращая внимания на того, с кем дрался, чтобы схватить Дона за плечо и не дать ему слишком сильно удариться о пол. Фут пытается воспользоваться тем, что Лео отвлекся, но я более чем просто счастлив запустить в него мой второй сай, заставляя его изобразить мешок с картошкой, в пару его дружку.

И после этого оказывается, что на этаже больше никого нет.
Я снова оглядываюсь, чтобы убедиться, что все враги отдыхают, прежде чем посмотреть туда, где Лео уже стоит на коленях рядом с Доном.
– Кереы? – и какого панциря это бы значило? Что бы ни было в том дротике, который сейчас воткнули в Донни, оно действительно снесло ему крышу, если он даже говорить толком не может. Майки падает на колени с другой стороны от Дона и хватает его за руку. Свои нунчаки он выронил там же, где дрался. Вот бестолочь. Не то, чтобы я его винил. Я уже стою рядом с Доном на коленях еще прежде, чем сообразил, что двигаюсь, и отпихиваю в сторону руки Лео, чтобы начать осмотр.

Все основные показатели в норме, зрачки расширены, точно, он под воздействием какого-то наркотика. На правом боку синяки, ребра или сломаны или помяты. На щиколотке отек, наверное, последствия неудачного приземления после прыжка через забор. Надеюсь, он не использовал эту ногу в бою, с такими-то повреждениями. Если да, то это только ухудшит положение дел.

– О…он в порядке, Раф? – голос Майки слегка дрожит, и я чувствую, как взгляд Лео прожигает дырку в моем виске, так напряженно он ожидает моего ответа.
– Да, его основательно помяли и накачали какой-то дрянью, но с ним все будет норм, – трудно поверить, что после всех поисков мы наконец-то вернули себе нашего брата.

– Хей, парни, – тихо произносит Кейси. – Я не то чтобы рвусь нарушить семейную идиллию или еще что… но не следует ли нам свалить отсюда куда-нибудь в более безопасное место, а не ждать здесь, пока появятся все остальные футы?

В кои-то веки он прав. Чем быстрее мы попадем домой, тем быстрее я смогу обработать раны Дона. Я чуть отодвигаюсь в сторону и просовываю руки под его плечами и коленями. Майки неохотно отпускает его руку, когда я встаю. Лео критически осматривает меня.
– Ты уверен, что донесешь его?
– Да, Лео. Я его держу.

И ни за что на свете не собираюсь разжимать руки в ближайшее время.

– Держу его.

Мне бы такого брата, как Раф, а))

Интересно,что мне совсем не мешает по-новой знакомится с этим произведением то, что мы знаем дальнейшее развитие )) Настолько оно многогранное, с разных сторон. Действительно, теперь все складывается в единое целое!

Глава 6. Наконец-то дома

Я не бегун, никогда им не была и вряд ли буду. Я могу сделать рывок и бежать быстро пару минут (это все могут), но чтобы напрягать все силы в течение длительного времени и при этом поддерживать постоянную скорость? Неа. Так я не сумею. Вот на велосипеде – другое дело. Полцарства за велосипед. Хотя я не думаю, что смогла бы проехать на велосипеде по тоннелям канализации, неважно, насколько хорошо я их знаю. Кажется, удача не на моей стороне.

И все равно, даже если бы мне пришлось пробежать несколько тысяч миль, я бы сейчас сделала это, даже не задумываясь. Они нашли его. Донателло жив. Я уже начала бояться, что мы так никогда и не узнаем, что с ним случилось. Что он потерян для нас навсегда. Не думаю, что когда-нибудь смогу признаться в этом кому-либо. Даже Кейси. Слишком близко все подошло к тому, чтобы эти мои мысли стали реальностью.

Я двигаюсь по тоннелям как на автопилоте. Даже не задумываясь, я перепрыгиваю лужу, которая здесь находится с тех самых пор, когда я прошла тут в самый первый раз. Теперь я едва замечаю запах подземелий, сочетание запахов плесени и гнили. Лишь в первый момент, когда я спускаюсь в тоннель канализации через секретный проход, который черепахи устроили в моем подвале, я улавливаю сырой тяжелый запах сточных вод. Кажется, я домчалась до точки назначения в мгновение ока и даже не успев опомниться, я обнаруживаю, что стою перед дверью в убежище и нетерпеливо жду, пока она откроется.

Мастер Сплинтер стоит в напряженном ожидании у подножия лестницы, его плечи слегка поникают, когда он осознает, что это всего лишь я, но в его глазах снова видна исчезнувшая было радость. Я и не осознавала, как мне ее не хватает. Он улыбнулся при виде того, как я запыхалась.
– Я полагал, вы усерднее тренируете свою выносливость, мисс О’Нил.

– Мне все еще нужно поработать над этим, – удается выдохнуть мне, и я спускаюсь с лестницы, чтобы встать рядом с ним. По-моему, я потянула какую-то мышцу. – Но она уже лучше, чем была.

Пожилой крыс понимающе хмыкает.
– Мне придется поверить вам на слово.

Я не знаю, что еще сказать, и вообще, стоит ли что-то говорить. Мы просто стоим, не двигаясь, глядя на дверь, в удушающем молчании ожидая, когда четверо черепах и Кейси войдут в нее. Все четверо братьев.

Я пытаюсь быть терпеливой, но это так трудно. Я переминаюсь с ноги на ногу и смотрю на часы чуть ли не каждые тридцать секунд. Кажется, время движется не быстрее улитки, а тянущая боль в мышцах ноги совсем не способствует улучшению настроения. Я стараюсь сконцентрироваться на дыхании, заставляя себя успокоиться, как меня учил Сплинтер.

Кстати говоря, я удивлена, что он не выглядит возбужденным или взволнованным. Он просто стоит рядом со мной, его дыхание ровное, и ведет он себя так, словно такое происходит в его жизни постоянно. Наверное, он уже привык к тому, чтобы вот так ждать их возвращения домой. Насколько мне известно, он покидал убежище всего несколько раз, чтобы отправиться с сыновьями на действительно опасные миссии, и почти всегда дело касалось Шреддера.

Мне нужно отвлечься. Мне нужно перестать постоянно взглядывать на часы. Думай, Эйприл, думай. О чем бы таком подумать, что бы отвлекло мои мысли от происходящего?

Даже несмотря на то, что я заставляю себя думать о чем угодно, только не о том, что сейчас происходит, я не могу выкинуть из головы последние несколько дней. Большую часть времени я провела перед монитором своего компьютера, прочесывая сеть и пролистывая новостные сайты в поисках любой подсказки о местоположении Донни. Я не могу даже вспомнить, сколько раз Кейси подходил ко мне, пытаясь убедить меня поесть или отдохнуть. Это было так мило с его стороны, потому что я знаю, что обо мне не очень-то просто заботиться. Я могу быть крайне упрямой, и это еще мягко сказано.
Мне надо будет потом сделать для него что-нибудь особенное.

Я думала, что он заснул на диване, и что его разбудил какой-то сон, когда услышала, как он выкрикивает имя Донни. Я не могла поверить, что все происходит на самом деле, даже после того, как услышала громкий стук, как оказалось, отброшенной книги, и голос Кейси, зовущий его вернуться. Думаю, моя челюсть упала до уровня ступенек, когда он схватил свою сумку с клюшками и маску и велел мне позвонить ребятам. Я едва успела окликнуть его и сказать ему быть осторожнее, и метнулась вверх по лестнице и к компьютерному столу, где я оставила свой телефон.

Разговор был стремительный, не думаю, что я позволила Лео сказать хотя бы «алло», прежде чем выпалить: «Лео! Донателло только что был здесь! Кейси побежал за ним, он сказал что-то о том, что Донателло запаниковал и сбежал!» По крайней мере, я думаю, что я сказала именно это. По-моему, Лео мне даже не ответил, вместо этого закричав Майки и Рафу, чтобы всем вместе броситься вдогонку за Кейси и Доном.
Я еще какое-то мгновение стояла в пустой квартире, соображая, что мне делать дальше, а потом побежала к двери. Я знала, что братья приведут его домой, назад в убежище, и существовала возможность, что Рафу понадобиться моя помощь. Донни все еще не закончил обучать его, как использовать то, что находилось в маленьком медпункте, устроенном им в углу своей лаборатории.
Кроме того, я хотела его увидеть.

Внезапно Сплинтер чуть поднимает голову, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и в этот же момент открывается входная дверь в убежище. Внутрь заскакивает Майки, постоянно оборачиваясь назад и в то же время пытаясь не споткнуться, а сразу за ним заходит Рафаэль, держа на руках безвольно свисающее тело Донни. Последними заходят Кейси и Лео, но я бросаю на них только один быстрый взгляд, просто чтобы убедиться, что с ними все в порядке, и тут же все мое внимание поглощено Доном.

Наконец-то он дома.

С его дыханием что-то не так. По тому, как оно слегка прерывается на каждом вдохе, я могу сказать, что у него повреждены ребра. Кажется, ничего серьезного на первый взгляд, надо будет осмотреть его получше, но это уже неважно. Донателло жив и он вернулся к нам.
О, черт, у меня глаза на мокром месте.

– Сын мой, – мастер Сплинтер тянется к Донни, когда Раф сносит его вниз по лестнице и подносит к отцу. Раф даже слегка наклоняется, чтобы Сплинтеру было его лучше видно. Он выглядит так, как будто просто спит. – Сын мой, – о, Сплинтер. Вот сейчас я точно расплачусь.

– Майки, притащи аптечку, она на верстаке, – негромко говорит Рафаэль, когда все собираются вокруг него и Донни. – Я положу его на диван.

Я не очень охотно отступаю в сторону, чтобы позволить Рафу пройти. Мастер Сплинтер тоже отшагивает назад, но не остается на месте, а идет рядом с ним, направляясь к дивану в гостиной. Я не могу отвести от них взгляд и слежу, как Раф обходит кресло и подходит к краю дивана. Я все еще не могу поверить, что Дон действительно вернулся.
Кто-то обнимает меня за плечи, вырывая из странного оцепенения, в котором я оказалась. Кейси озабоченно смотрит на меня, подтягивая меня поближе к себе. Свободной рукой он вытирает слезы у меня со щек, я даже не заметила, как они текли.

– Детка, ты в порядке? – мягко спрашивает он, заглядывая мне в лицо. Боже, как я люблю его глаза…

– Да, просто… – я отворачиваюсь и тру глаза рукой, прежде чем снова поднять голову и посмотреть на него. – Я просто так счастлива, что с ним все в порядке.

У Кейси становится такое выражение лица, которое просто кричит, что есть что-то, чего он мне не сказал. Он хмурит брови и отворачивается от меня, словно не в силах смотреть мне в глаза.
– Кейси?

– Эйприл, с ним не все в порядке, – наконец, произносит стоящий рядом с нами Лео. Я почти забыла, что он тут. – Кажется, у него амнезия, и еще что-то не так с его речью.
А вот это звучит тревожно. Я довольно неохотно выворачиваюсь из-под руки Кейси. Я так торопилась выскочить из дома, что не захватила кофту, и хотя мне очень нравится та маечка, что сейчас на мне, но от холода она не защищает. Надо будет попозже поискать здесь запасную рубашку или футболку.
– Амнезия?

– Он нас не узнал, – его голос звучит так расстроенно, что я не удивлюсь, если Лео уже пытается каким-то образом обвинить себя в том, что Дон потерял память. – Из нас всех только Рафу удалось подобраться к нему близко, да и то ненадолго.

Потеря памяти может быть вызвана таким большим количеством факторов. Я делаю небольшой шаг в сторону, чтобы пропустить Майки, который торопится к дивану с пакетом льда в руках. Возможно, подсознание Донателло пытается оградить его от травмирующих воспоминаний, либо его сильно ударили по голове, также это может быть следствием действия подавляющего память наркотика.
Пожалуйста, пусть это будет не последнее. У меня нет ни малейшей идеи, откуда, в таком случае, начать исследования. Если все придет к тому, возможно, мне надо будет взять образец его крови, но таким образом я смогу лишь узнать, какой вид наркотика использовался, и существует большая вероятность, что его организм уже вывел большую часть вещества, и остались лишь результаты его воздействия.

Ладно, Эйприл, притормози и начни сначала. Я поднимаю голову, переставая смотреть в пол невидящим взглядом, и роняю руку, которой потирала подбородок.
– А что за проблема с его речью? – возможно, в этом и кроется ключ к тому, что случилось с Доном.
– Звуки все перепутаны, как будто он говорит на иностранном языке, или что-то вроде того, – странно, но Кейси и раньше упоминал что-то об этом.
– Я ни разу не слышал такого языка, – хмурится Леонардо.

Если у него проблемы с памятью и речью, то высока вероятность того, что Донателло перенес некую сильную травму головы. Я резко разворачиваюсь и торопливо направляюсь к дивану. Если у Донателло сотрясение мозга, то это необходимо проверить прямо сейчас.

Рафаэль сильно продвинулся в своем обучении медицинским знаниям. Он уже успел забинтовать грудь Дона и сейчас держит на весу его лодыжку, пока Майки подкладывает под нее подушку, чтобы сохранять ногу в поднятом состоянии. Тот пакет со льдом, что раньше был у Майки в руках, сейчас завернут в полотенце, обвернутое вокруг лодыжки Донни.

Я улыбаюсь Рафу (не то, чтобы он обратил на меня хоть сколько-нибудь внимания) и затем осматриваю голову Донни в поисках любого повреждения. Я ничего такого не обнаруживаю, но это мало что значит. Я уже протягиваю руку, чтобы начать ощупывать пальцами череп Дона, когда Раф прерывает молчание:
– Я уже проверил. Что бы там с ним ни случилось, это не из-за сотрясения.

Мне надо было подумать, что Раф уже успел его как следует осмотреть. Я киваю.
– А что насчет его глаз?
Раф оскорбленно фыркает в мою сторону, но все же отвечает:
– Они закачены. Дону крепко досталось, но ничего такого, что бы угрожало его жизни. Самые серьезные повреждения – это трещины в ребрах и растяжение лодыжки.

Он ничего не сказал об амнезии или неспособности Дона нормально говорить. Ему и не надо было упоминать об этом. Эта проблема потребует дополнительных исследований, прежде чем мы сможем выяснить, что к ней привело. Особенно, если ее причиной явилось что-то вроде введенного наркотика. Меня совсем не радует количество намечающейся работы по штудированию книг.

Я направляюсь к лаборатории Дона, а точнее к книжным полкам как раз возле входа в нее. Предстоящая мне задача пугает, даже если не вспоминать про тот факт, что я даже не знаю, с чего мне начать. Я не знаю, как различные медицинские препараты, предназначенные для людей, будут вести себя в организме черепах-мутантов. Мне известно, что Дону пришлось модифицировать пенициллин и морфин, чтобы эти лекарства взаимодействовали с их генетическими кодами как надо, но я совсем не уверена в том, как именно они действуют. Может, поэтому Дон произносит какую-то бессмыслицу. Возможно, это просто некий побочный эффект.

Я начинаю сгребать с полок все книги, имеющие отношение к медицине, биологии и физиологии черепах. Я даже не заметила, как Лео подошел к полкам вслед за мной, но он молча предлагает свою помощь, забирая у меня книги и складывая их стопкой на свою согнутую в локте руку. Его желание хоть как-то помочь ощущается почти физически, и я чувствую, как сильно он расстроен тем, что знает, что на самом деле помочь ничем не может.

Он потерянно идет за мной к столу. Меня пугает осознание, что кроме меня никто не сможет сделать что-то, чтобы помочь Донателло. Как бы я хотела, чтобы здесь сейчас были Ханикатт или Кожеголовый. Они по крайней мере смогли бы помочь мне решить эту головоломку. Хотела бы я знать, где они сейчас или, хотя бы, как с ними связаться и попросить о помощи. Кажется, Дон говорил что-то о том, что они отправились к утромам и вернутся в конце месяца. Как бы мне хотелось, чтобы они вернулись поскорее. Я почти ничего не знаю о мутагене. Я не имею понятия, как химические вещества в нем изменили черепах, сделав их теми, кто они есть. Я даже не знаю, не наврежу ли я еще больше, пытаясь помочь. Вполне возможно, что я случайно убью…

Я заставляю себя сделать глубокий вдох и успокоиться, протягивая руку за первой книгой в стопке, которую Лео положил на стол рядом со мной. Может, повреждения просто физиологические. Может, я просто тороплюсь с выводами. Мне нужно остановиться и подумать. Состояние Дона зависит от меня. Его семья рассчитывает на меня. Мне нужно быть внимательной и тщательно продумывать все действия, прежде чем воплощать их в жизнь.

Так бы поступил Донателло.

***
Кажется, я уже прочитала каждую из этих книг от корки до корки по меньшей мере дважды, и я до сих пор не имею ни малейшей зацепки к тому, что могло случиться с Донни. Все, что я смогла найти в книге по анатомии черепах, гласило, что больных черепах надо показать ветеринару, чтобы он назначил лечение. Не сказать, что это мне помогло, да и вообще, я сомневаюсь, что кто-либо когда-нибудь имел дело с черепахой, страдающей от амнезии, вызванной неизвестным наркотиком.

Я знаю, что Дон нашел способ модифицировать лекарства, чтобы они оказывали нужное воздействие на него и его братьев, но мне неизвестно, как он это делал. Раф тоже ничего об этом не знает. Он может показать мне, где лежат медикаменты, но Донни – единственный, кто создавал для них «всю эту фигню». Жаль, что он не оставил записей, что именно он делал с веществами, прежде чем их использовать.

– Донателло, сын мой, ты слышишь меня? – верно ли я расслышала слова мастера Сплинтера? Донни очнулся? – Донателло? Эйприл, Донателло пришел в себя. Как ты себя чувствуешь, сынок?

Я едва успеваю подняться со стула, на котором сидела последние несколько часов, когда по всему убежищу разносится вопль чистого ужаса. Я замираю на месте, глядя, как Дон лихорадочно выпутывается из одеял, в которые он был завернут, и перепрыгивает через спинку дивана, не спуская со Сплинтера перепуганного взгляда. У него действительно амнезия. Бедный мастер Сплинтер, он выглядит убитым горем.

– Донни, – а Лео выглядит растерянным, я совсем не привыкла видеть такое выражение на его лице. Донателло переводит взгляд на него, и я невольно чувствую, как мой испуг и смятение все возрастают. В его глазах не ни капли того тепла и доброты, которые раньше всегда присутствовали во взгляде Дона. Сейчас больше похоже, что он изучает Лео как противника и определяет для себя, какую потенциальную угрозу тот собой представляет. Затем он переводит такой же изучающий взгляд на Кейси. Это ужасно. Я ерзаю на своем стуле. Он даже не осознает, что он в безопасности.

Мое движение привлекает его внимание, но вместо того, чтобы смерить меня оценивающим взглядом, он выглядит озадаченным. Но и это длится недолго, по мере того, как он продолжает рассматривать меня, выражение его лица становится почти отсутствующим. Может, при виде меня у него в голове всплыли какие-нибудь воспоминания?

– Дон, ты знаешь, кто я?
Он лишь еще на пару секунд задерживает на мне взгляд, прежде чем на его лице появляются настороженность и любопытство. Он оглядывает убежище так, словно видит его впервые в жизни.
– Определенно, это амнезия.

– Как я и говорил, – Кейси, черт тебя побери, сейчас не время играть в игру «а я говорил». Я бросаю в его сторону раздраженный взгляд и снова возвращаюсь к наблюдению за Доном. Определенно видно, что он не узнает убежище или Майки, когда брат протягивает ему стакан воды. Больно видеть, что Дон ведет себя рядом с ним настороженно. Это же его младший брат. Его единственный младший братишка. Это так неправильно…

Кстати говоря о неправильностях.
– Майки, ты не можешь сделать так, чтобы он что-нибудь произнес? Я хочу услышать тот непонятный язык, на котором он говорит.
– Я понял, Эйприл, – следовало ожидать, что Майки применит язык жестов, чтобы «поговорить» с Донателло. Не похоже, что Донни понимает, что он пытается передать. Он допивает воду из стакана и внимательно изучает движения Майки. У меня в памяти возникают все те случаи, когда я заходила к Дону в лабораторию в те моменты, когда он работал над каким-нибудь тонким прибором, который требовал от него полной сосредоточенности и внимания. Это маленький проблеск надежды на то, что тот Дон, которого мы знали, не потерян для нас безвозвратно. – Дон, скажи что-нибудь. Эйприл хочет услышать, как ты говоришь.

Следует молчаливая пауза, после которой Майки с сожалением смотрит на меня.
– Есть идеи? Я готов выслушать любые предложения.

Я на самом деле не уверена, что еще могло бы сработать. Даже несмотря на то, что со стороны это выглядит странно, язык жестов, возможно, наше единс…
Лео вздыхает и поворачивается ко мне.
– Как я уже говорил, его слова ни на что не похожи, как будто звуки в них каким-то образом смешались. Я мог бы попытаться повторить их, но не ду…

– Дй зорелоиц лая ниф? – какого черта? Вот об этом мне говорил Лео? – Кэтю за жкилэ, рид, – а теперь он потирает виски, как всегда делал, когда у него начиналась головная боль. Может быть такое, что он хуже чувствует себя, когда говорит?

– Сын мой… – бедный мастер Сплинтер. Я могу только представить себе, через что он сейчас проходит. Я сама так расстроена, что с трудом сдерживаю слезы, а для меня Дон всего лишь друг. Как бы я хотела, чтобы было хоть что-то, чем я могла бы помочь ему (помочь всем членам этой необычной семьи), хоть как-то облегчить эту ситуацию.

Я могу сделать только одно. Я могу вычислить, что с ним случилось, и как его излечить. Надеюсь, я смогу найти способ лечения, которое вернет его в нормальное состояние.
– Так, похоже, это не какой-то другой язык, – думаю я вслух, подтягивая к себе единственную книгу, которая, возможно, содержит ответ на мой вопрос. У него что-то не в порядке с мышлением, словно одна часть его мозга не может правильно взаимодействовать с другой. Теоретически такое возможно, но у меня нет достаточных знаний о мозге, чтобы суметь сложить все части головоломки. Эта книга по неврологии должна, по крайней мере, помочь мне лучше понять, в чем может крыться проблема.

– Черт! – я чуть не падаю со стула от крика Рафа. Я думала, что он пытается отдохнуть у себя в комнате. – Мы зря теряем время! Давайте просто пойдем и найдем того гада, что сделал это с Доном, и заставим его все исправить! – я вижу как он расстроен и разозлен по тому, как вздымаются его плечи с каждым вдохом. Похоже, он больше психует с того момента, как они принесли Дона в убежище, чем за все то время, пока его брат пропадал.

Громкий голос Рафа и то, что он тыкает в него пальцем, кажется, снова заставляют Дона занервничать. Он выглядит испуганным. Это совсем не то, что Дону сейчас нужно, это еще больше усиливает его стресс. Судя по тому, как Лео слегка расправляет плечи, он готовиться встретить вспышку гнева Рафа. Мастер Сплинтер, по-видимому, удовольствуется ролью зрителя в намечающемся противостоянии.

– Раф…
Раф действительно в плохом настроении, если бросает на Лео такой убийственный взгляд.
– Лео! Даже ты согласен со мной, что мы должны найти его! И даже не смей это отрицать, потому что я знаю, что это будет неправда.
– Раф, я тоже хочу разобраться с футами, но я сперва хотел бы убедиться, что с Доном будет все в порядке.

Раф спрыгивает с балкона и устремляется к Лео. Я раньше присутствовала всего при паре их ссор, но если верить Майки, их столкновения носят эпический характер. Их ссоры крайне редко (несмотря на то, что Раф обычно старается подавить Лео тем, что он крупнее, как вот сейчас) переходят на физический уровень. Я повторяю это про себя, глядя, как Раф обвиняюще тыкает пальцем в грудь старшего брата.
– Ты знаешь, что все придет в норму! Посмотри, – Рафу надо перестать показывать пальцем на Дона. Он выглядит все более и более растерянным по мере того, как ссора набирает обороты. – Он уже на ногах, он соображает и пытается говорить с нами. С ним все будет хорошо. Нам просто нужно пойти надрать футам задницы, и получить кой-какие ответы!

Лео издает долгий страдальческий вздох. Интересно, а они уже спорили на эту тему раньше, пока я была занята чтением?
– Ра…
– Если ты предпочитаешь оставаться здесь и играть в сиделку, то пожалуйста. Я сам с этим разберусь, – я вздыхаю, потирая лицо. Раф и Кейси так похожи, что иногда это пугает. Когда они с кем-то спорят, то обязательно доходят до того, что срываются и вылетают из комнаты. Меня это расстраивает и злит. По крайней мере, Лео при этом не психует, как всегда делаю я.

Лео хватает брата за руку, заставляя Рафа развернуться к себе лицом и мешая ему направиться к лестнице.
– По твоему, он ведет себя нормально?! Он даже не узнал Сплинтера! Как ты можешь говорить, что с ним все хорошо, когда он даже разговаривать нормально не может?! – кажется, я поторопилась, когда решила, что до драки не дойдет.
О боже, скажите мне, что Раф не собирается врезать Лео.

– Дон…
Голос Майки единственное, что предупреждает нас о том, что что-то происходит, когда Донателло внезапно кидается через всю комнату и расталкивает Лео и Рафа в стороны, кидая на них поочередно сердитые взгляды. Дон однажды рассказывал мне, как он прервал драку двух старших братьев, просто встав между ними. И в этот раз это срабатывает как по волшебству, оба, и Лео и Раф, словно чувствуют себя пристыженными, выслушивая поток измененных деформированных слов, срывающихся с губ Донни.

– Жй тжаи ри тамврй тнодкю еп-по сосещ-да зэкдюсаж. Рэ, ри лавил лй зарюд тнэб тнэбо, рефиба кдноцраба э удол рид. Лй клавил к удел кзножедкю, икме жки гэтил кащнорюд кзасаыкджеи, о ри тнодкю тнэб к тнэбал еме знажашенажод тносе. Засо лй ри знетэлоил фиба-да тнэбаба, лй лавил екзампажод юпйс викдаж, саданйы знитмавем Анорвижйы, фдагй зинитод агцэя етия даба, фда знаекщатед, – на миг в комнате повисает напряженное молчание, а потом Дон вздыхает и снова потирает висок. – Е ресда ри елиид зарюдею, а фил ю бажанем, – он отходит от своих все еще ошеломленных старших братьев и направляется к дивану. – Знакдеди, – произносит он, проходя мимо мастера Сплинтера. Он плюхается на диван и пару секунд пристально рассматривает своего отца, как будто ожидая нападения.

Молчание, в котором мы все застыли, прерывает голос Рафаэля.
– Кто-нибудь может сказать, что он имел в виду?
– Мне кажется, он велел тебе и Лео отвалить друг от друга, – несмотря на все, что случилось, и на то безумие, что продолжает происходить, я чувствую, как на моем лице появляется улыбка. На самом деле было похоже на то, что Дон только что велел Лео и Рафу прекратить драку, Конечно, может быть я принимаю желаемое за действительное, но это снова дает тень надежды на то, что Дон остался таким же, как прежде, несмотря на потерю памяти и трудности с речью.

– Ю жки кмйцом! – он снова рассеянно потирает виски. Он делает это все чаще и чаще. Возможно, у него усиливается головная боль? Я смотрю, как Майки хлопает его по плечу и знаками изображает, как будто у него болит голова, предлагая Дону аспирин. Дон потирает щеку и кивает. Хорошо, что напряжение начинает его покид…

Постойте-ка, головная боль и желание потереть лицо являются одними из первых симптомов прекращения действия наркотических средств. По крайней мере, для некоторых людей. Это означает, что существует возможность, что введенное ему вещество все еще находится в его крови. Если ему действительно что-то вводили.
– Майки, погоди секунду. Я хочу сначала его осмотреть.

Мне следовало подумать о том, чтобы проверить такую возможность ранее, поверить не могу, что я даже не задумалась об этом. Я хватаю точечный фонарик и подхожу к Дону, пытаясь не выказать движениями и жестами своего расстройства и злости. У меня такое ощущение, что он считывает язык тела, чтобы оценить наши намерения, и мне действительно не хочется, чтобы он решил, будто я враг. У него ускоренный пульс, он даже быстрее, чем должен был бы быть, даже если бы он был на грани срыва. Сердце буквально частит.

Ой, ну разве это не мило, он краснеет.

– Эйприл, ты, похоже, ему понравилась, – да, Раф, мне тоже начинает так казаться. Теперь мне понятно, почему он так уставился на меня, когда в первый раз увидел.
– У него хороший вкус, – о, Кейси…

Я снова возвращаюсь к осмотру. Его зрачки расширены больше нормы, но не сильно. Определенно, он испытывает последействие какого-то препарата, насколько я могу судить. Я жду минуту, пока он не закончит тереть глаза, и поворачиваю обе его руки запястьями вверх.
Ему что-то кололи, причем больших количествах. У него под налокотниками вся кожа покрыта следами от уколов. Я несильно нажимаю на них, поочередно на каждой руке, и Дон тут же дергается от боли. Все еще болят, значит, они еще не зажили.

– У него следы от уколов на обеих руках. Похоже, что ему на обе руки ставили капельницы, – что бы ему ни вводили, это происходило в последние двадцать четыре часа, или около того. Существуют все шансы, что в его крови еще остались следы этих химических веществ.

Дон вытягивает у меня руку и прикасается к своей шее. Это не может быть хорошим знаком. Я придвигаюсь к нему поближе и тяну его руку вниз, чтобы я могла рассмотреть его шею. Следы от уколов видны вдоль сонной артерии и на другой стороне шеи тоже.
– У него еще и на шее несколько отметин. Я возьму у него образец крови, таким образом, я смогу определить, что за вещество ему вкололи, – по крайней мере, я надеюсь, что смогу. – Скорее всего, этот наркотик и является причиной его состояния.

Чего я и опасалась все это время, и это опасение все росло и росло, пока не превратилось в холодный комок ужаса у меня в животе. Я не специалист в генетике, или в физиологии, или в химии. Я хорошо управляюсь с машинами и компьютерами. А это выходит за пределы моей компетенции, в неизвестную мне область, где одна моя ошибка сможет навредить Донни еще больше, чем уже есть. Как бы мне хотелось, чтобы здесь был Кожеголовый, он разбирается в генетике, он бы лучше, чем я, сумел разобраться, что надо делать. Единственное, что, похоже, могу сделать я, это попытаться выяснить, какое вещество вводили Дону, и работать, исходя из этого.

Мне нельзя продолжать вот так вот забегать вперед, и мое пораженческое настроение никому не поможет. Я смогу сделать это ради Дона, ради моей приемной семьи. Я заставляю себя глубоко вздохнуть, беря в руки шприц и антисептическую салфетку. Мне нужно взять образец крови, прежде чем двигаться дальше и начинать беспокоиться.

В конце концов, что плохого может еще произойти?

@Kifanya, а я уже и забыла ждать этот фанф) Но продолжение очень порадовало, чувства Эйприл переданы просто шикарно. Перевод как всегда чрезвычайно удачный, благодарю за труды)

Неужели, вы выложили продолжение?!!!*затискал автора*боги, я его дождался! Прекрасная глава вышла, прочитал с огромным интересом! Хехе, но от лица каждого писать - это умопомрачительно Оо а уж переводить - вообще жесть Оо

@Kifanya, спасибиссимо огромное за то, что переводищь эту удивительную работу автора!!! нет слов, на сколько все это великолепно! Каждый раз таю, когда читаю его и параллельный фанф.
Это реально круто!

Спасибо за добрые слова!
В общем, у меня не очень хорошие новости насчет этого фанфика. Последнюю (шестую) главу автор добавила 30 марта, и больше обновлений не было. Я написала ей письмо с просьбой продолжить рассказ, но, честно говоря, не знаю, что из этого выйдет. Она может не обратить на письмо внимания, либо, возможно, она просто сильно загружена, и у ней нет времени писать фанфики. Короче, настраивайтесь либо на долгое ожидание, либо миритесь с мыслью, что продолжения может не быть.
От себя могу пообещать следить за этим фанфиком, и как только появится продолжение, делать его перевод.

Пока все, спасибо, что читали!

Будем надеется, что автор не забросит это чудесное творение...
А тебе огромное АРИГАТО за то, что не оставляешь нас в неведении =)

Я сначала не поверила, когда увидела ваш перевод. Как поняла, что это не сон, принялась взахлеб читать.
Глава получилась очень интересной. Хотя на протяжении параллельного ему фанфика казалось, что Эйприл и Кейси немного лишние, то здесь все встает на свои места. Я прямо прочувствовала всю глубину переживаний Эйприл за Донни и всей семьи в целом.
Жаль, конечно, что автор так медленно продолжает. Однако все равно спасибо автору и спасибо переводчику за ваш труд и усердие. Надеюсь еще увидеть ваши переводы на этом сайте

Не в коем случае не хочу оскорбить автора,а уж тем более переводчика,который к написанию истории совершенно не при чём,но меня слегка смутила фраза

  

– М-мне очень жаль, отец, – он глубоко вздыхает, словно пытаясь изгнать из себя боль. – Я опозорил вас и ваше учение, – он сдвигается немного назад и делает глубокий поклон, касаясь лбом пола. – Простите меня.

Именно "Я опозорил вас и ваше учение" - это он о том,что убил людей? С самого начала появления ниндзюдцу,в феодальной Японии,его последователи - ниндзя - были наёмными убийцами и поэтому я не вижу тут позора. Конечно,может я говорю не совсем верно,так как понимаю,насколько трудно Рафу и что мастер Сплинтер не хотел,чтобы его сыновья становились убийцами и,если честно и мне бы этого совсем не хотелось,но мы ведь сейчас говорим именно о ниндзюдцу: так вот у ниндзя,как и самураев например,не было нимба над головой - что одни,что другие убивали. Так что я думаю,что автор не совсем правильно выразился,но сам фанфик бесподобен,нужно отдать ему должное Всё в нём замечательно,вот кроме этого маленького нюанса,но это уже я придирчивая - бывает у меня такое Жду продолжения сего шедевра,ибо надежда умирает последней