Телеграм-чат  
  Черепашки-ниндзя   Фан-зона  Фан-фики  Переводы   Узы, что нас связывают [перевод]
Ответить Подписаться на тему
Страница 2 из 3:  1 2 3 
   28.03.2018, 14:19  
Потерянная. 3

Она плыла все глубже и глубже. Ей пришлось уйти от всего этого шума. Его было слишком много. Он преследовал ее. Ей пришлось уйти.

Что это было? Знакомый запах. Что-то ценное. Что-то, достойное защиты. Она последовала за запахом к его источнику. Должна защитить. Подхватив сверток неловкими руками, она понеслась к поверхности. Не слишком много времени. Вырвавшись из воды, она опустила сверток на твердую поверхность. Тот не шевелился. Она опоздала?

Она осторожно подтолкнула его мордой. Он испустил короткий кашель и начал дышать. Не опоздала. Желание напасть и сожрать боролось с желанием защитить. Она не могла оставаться здесь. Небезопасно.

Когда она исчезла под поверхностью воды, единственное слово эхо пронеслось через ее разум, словно яркое солнце в мире тьмы, прежде чем исчезнуть, оставив в памяти лишь образ. Отец.

Доверие. 3

Умеко боролась, стараясь удержать гнев под контролем, пока утешала и успокаивала своих людей, запертых в большой клетке, как и она, и переживала за запертых в другом месте.

Это ее вина. Она поверила Алопекс, поведав ей все свои секреты, думая, что знает ее лучше. Она предала своих людей так же, как Алопекс предала ее, и они теперь пленники. Сыты и целы, но лишены свободы.

Что эти люди хотят сделать с ними? Они не особенно любопытны, раз Алопекс их слуга, так чего они хотят? Умеко стиснула зубы при мысли об Алопекс, и гнев вновь захлестнул ее разум. Она закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании. Злость слепа, и ее власть - риск для жизней ее людей. Это опасный союзник, который может дорого стоить им всем. Ей приходилось держать его загнанным в угол.

Позади нее открылась дверь, и Умеко инстинктивно потянулась за мечами, пока ее люди прятались за нее, совсем забыв об своем унизительном разоружении. В комнату вошла человеческая женщина в кимоно и маске лисы, в окружении синоби с черными и красными символами ступни на лбах.

Умеко гордо стояла перед женщиной, не желая дрожать, готовая атаковать как с оружием, так и без него. Женщина была бесстрашна.

- Это было бы прискорбно для... "людей" под твоей защитой, - Умеко взглянула на синоби и увидела при каждом кунай; они были готовы поразить беззащитных людей, если она сделает хоть шаг. Проглотив свою гордость, Умеко приняла более расслабленную позу, признавая поражение.

- Уже лучше. В отличие от остальных, ты вроде бы опытный воин. Как тебя зовут?

Умеко ухмыльнулась.

- Твоя предательница не сказала тебе?

Женщина рассмеялась.

- Я бы не назвала Алопекс предательницей, поскольку она верна мне и всегда была. Но нет. В своем докладе она называла тебя просто "самурай", хотя это кажется немного нетрадиционно.

Умеко просто смотрела, отказываясь радовать эту женщину; она и сама знала, что необычна, и это раздражало ее.

- Зови меня как хочешь. Ты недостойна моего истинного имени.

Женщина пожала плечами на это оскорбление Умеко.

- Очень хорошо. Это действительно не имеет значения. Просто любопытство, ничего более. Твоя кличка во время работы будет Ниньяра.

Кличка, очевидно, имела целью оскорбить ее, ведь она была самураем, а не синоби, но это не способно задеть ее.

- Работы на тебя?

- Да. У нас достаточно заложников. Мы можем позволить себе убить пару из них прямо сейчас, чтобы показать тебе, насколько серьезно мы настроены. Их жизнь зависит от твоего сотрудничества.

- И ты думаешь, что жизнь в тюрьме - это жизнь!

- Ну, если ты уверена, что никогда не сумеешь перехитрить нас и освободить их, мы можем убить вас всех прямо сейчас. Нам не нужны пораженцы.

Умеко затихла. Могла ли она обречь их всех на верную смерть? Конечно, это не жизнь, но ведь она может освободить их в будущем? Ведь это возможно? Стоит ли ее гордыня потери такой возможности?

Нет. Ее долг защитить их. Как-то, каким-либо образом она увидит своих людей свободными. Стиснув зубы, не обращая внимания на сжимающее ощущение в животе, Умеко опустилась на колени перед женщиной.

- Как прикажешь.

Охотница. 3

Алопекс давно не чувствовала себя настолько неважно. То, что она, заслужив доверие Умеко, предала ее, пусть и ради своего клана, разъедало ее. Она надеялась, что воссоединение с Караи немного утешит ее, но Караи прямо сейчас была на службе у своего отца, Шредера, в Нью-Йорке, и город был под странным мистическим замком. Как долго они теперь будут врозь?

Лишенная заданий и настоящей сестры, она сделалась беспокойной. Даже избиение товарищей по оружию из клана под предлогом тренировки не смогло смягчить ее разочарования.

Поэтому, при избытке свободного времени и отсутствии чьего-либо внимания, Алопекс воспользовалась своим статусом, чтобы присвоить частный самолет и спланировать полет на Аляску. Теперь же, после тысяч футов полета, закрытая на частном аэродроме, невдалеке от Фейрбенкса, она спрашивала себя, хорошая ли это была идея.

Чем ближе Алопекс была к дому, тем острее чувствовала. Ее стая не узнает ее. Ее лес не узнает ее. Ничто не будет прежним. Ей там больше ничто не принадлежит. Но, по крайней мере, она может взглянуть на них еще раз. Раньше у нее не было шанса попрощаться. Возможно, закрыв эту страницу, она обретет покой.

Самолет приземлился, и она вышла, оставив пилота наедине с его устройствами. Вдохнув знакомый воздух, Алопекс бросилась бежать в сторону долины Танана. Ее трепет сменился возбуждением нового обладания этими землями. Оно принесло с собой прилив воспоминаний, и Алопекс потеряла себя в них, пока бежала.

Но это не продлилось долго. Чем ближе она оказывалась, тем хуже казались запахи. Они как-то отсутствовали. Неправильно. Что-то неладное. Она должна уже увидеть опушку леса. Разве нет?

Поднявшись на последний холм, Алопекс остановилась. Лес исчез. Ничего, кроме выгоревшего кратера и новой поросли, обещавшей восполнить потерю природы со временем. Лесной пожар? Должно быть, так. Что еще могло вызвать такое полное опустошение?

Ее дом исчез навсегда. Что бы ни пришло ему на смену, оно будет новым, другим. Ее прошлое было прекрасным и теперь действительно потеряно для нее. Упав на колени в пепел на земле, Алопекс пыталась не заплакать. Отказывалась. Это жалкое, слабое человеческое поведение, и она не подчинится ему.

Запустив пальцы в грязь, она коснулась чего-то, не поддавшегося пламени. Зуб? Зуб белого медведя. Алопекс вспомнила своего старого врага. Должно быть, он погиб в огне, вместе со всем остальным. Как она ненавидела его.

Но эта ненависть казалась теперь такой далекой. Они оба были частью одного и того же потерянного мира. Прижав зуб к груди, Алопекс заставила себя подняться и поплестись обратно к самолету.
   08.05.2018, 02:04  
Преодоление. 6

Лиза в отчаянии пробовала на прочность свои узы снова и снова, уже зная, что не сможет их сломать. Но признавать поражение было не в ее характере, и она цеплялась за это. Пусть даже ситуация была близка к невероятно невозможной.

Она была прикована к твердой бетонной стене чего-то похожего на гигантский террариум. Как такое вообще могло происходить с человеком? Может, она впала в кому, вызвавшую очень странное видение. Печально, что в итоге Лиза уцепилась за надежду, что именно так и случилось.

По обе стороны от нее находились пары пустых оков, а в углу съежилась соседка по террариуму. Они с Лизой были очень далеко друг от друга. Все оковы, видимо, служили для удержания заключенных от взаимодействия. И явно не были тем, что могло порадовать ее.

Девочка выглядела примерно на тринадцать лет и, очевидно, была беглянкой. Лиза не знала, как давно та находилась здесь, но по крайней мере не меньше, чем она сама, поскольку была прикована в своем углу, когда Лиза очнулась в этом аду. Бедный ребенок был явно травмирован и не произносил ни слова. И ничто из сказанного и сделанного Лизой не убедило ее заговорить.

Когда охранники в черных пижамах появлялись с мягкими банками с едой и водой, им приходилось заставлять девочку есть, иначе она бы голодала. Лиза давно потеряла счет времени в этой тюрьме, освещенной лишь флуоресцентным светом, но его, вероятно, прошло достаточно, чтобы умереть с голоду.

Лиза же, в свою очередь, добровольно съедала все до последнего кусочка. Ей потребуется вся ее сила, потому что как только предоставится возможность, она будет пытаться освободиться. А когда ее родители и дядя узнают, что сделал Филч, он пожелает никогда не рождаться. Никогда не связываться с ее семьей.

По крайней мере, она была в походе, когда ее похитили. Прочная одежда, с которой было сложно управляться с ее кандалами, когда приходилось пользоваться ведром для отходов, оставленном охраной каждому из пленников, давала больше комфорта и защиты, чем любое из ее модных платьев или дизайнерской обуви. А помимо этого, ничто из созданного Вера Вэном или Джимми Чу не заслуживало находиться в этом грязном месте.

В соседних террариумах Лиза могла видеть других заключенных. Насколько она могла судить, она единственная не выглядела бездомной, потому что, кем бы ни были ее товарищи по несчастью, внимание - последнее, что они хотели бы привлечь. Похищение было довольно опасным. Если не учесть, что ее будут искать совсем не там и решат, что она погибла в заповеднике. Черт.

Лиза могла видеть, как Филч работает на одной из панелей управления посреди лаборатории, и уставилась на него, но тот игнорировал ее, как и все время с тех пор, как приказал привезти ее сюда. Жужжащий звук заставил ее зажмуриться и отвернуться.

Лиза всегда испытывала ужас и тошноту, когда появлялся человек-муха. Каким бы он ни был чудовищем, он, похоже, работал с Филчем. Она все еще не поняла, что они делают. Для чего ее и остальных держат здесь.

Услышав звук открываемой двери, Лиза открыла глаза. Еще не наступило время кормления или смены ведра. Зачем тут охрана? Ее напарница по террариуму закричала в ужасе и начала яростно биться, когда они подошли к ней. Бедный ребенок хотел убить себя?

Охранники, едва реагируя, удержали и освободили ее, вытащив охваченную паникой из камеры. Других заключенных тоже тащили вперед. Бездомных и... Лиза ахнула. Диана Мейсон? Они схватили и ее наставницу? Какого черта?

О нет. Должно быть, они забрали Диану, чтобы она не спрашивала о Лизе. Связали свободные концы. Это все из-за нее. Лизе хотелось заплакать, но она сопротивлялась этому чувству. Если она сейчас начнет, то не сможет остановиться и будет никчемным мусором, когда придет время бежать.

Все трое поднялись на несколько ступеней к платформе в форме пончика, находившейся над огромным сферическим стеклянным контейнером, полным какой-то светящейся зеленовато-голубой жидкости. Филч передал человеку-мухе маленький оранжевый флакончик, тот подлетел и впрыснул содержимое возле верха.

- Нач-ч-чнем!

Жужжащий голос заставил ее содрогнуться. Охранники столкнули всех троих пленников через край в контейнер. Лиза не могла издать ни звука, наблюдая, как их размытые силуэты ломаются и искажаются, преображаясь и становясь чем-то неестественным.

Филч нажал на кнопку, и жидкость слилась на решетку ниже, освобождая жертв. Охранники подошли, чтобы сковать их. Но поскольку бывшие пленники стали теперь огромными похожими на муравьев монстрами, кое-кто из охранников оказался недостаточно быстрым, чтобы увернуться от жвал, и лишился головы, но в конце концов монстров удалось обездвижить.

Так Лиза обнаружила, что ее охранники были роботами. Неудивительно, что на них не подействовал ее баллончик в ночь, когда ее схватили. Она задавалась вопросом, имеет ли это отношение к маскам, которые они носили. Теперь она знала. И почему она вообще думала об этом?

Наверное, чтобы не думать об ужасной судьбе подруги и наставницы. Она не могла не содрогнуться. Филч и человек-муха отступили в страхе, когда кто-то еще вошел в лабораторию. Тигр? Одетый как участник южноамериканской партизанской войны? Этого не может быть. Ничего из этого. Такого просто не может быть.

- Мастер желает нового прогресса в экспериментах.

Человек-муха казался надломленным и сжавшимся. Филч выглядел, словно хотел поступить так же, но не смел молчать, когда его спрашивали.

- Ну, хотя всегда есть разные вариации, поскольку мутаген нестабилен, мы создали несколько усовершенствованных штаммов, которые должны дать сильных солдат для армии мастера. Потребуется несколько "добровольцев", чтобы получить оптимальную комбинацию для каждого штамма мутагена, но это не должно стать проблемой. Мы как раз собирались проверить преимущества и ограничения изготовленного на заказ насекомого-мутанта.

Вспомнив, как бились и кричали испытуемые, Филч дал знак охране.

- Отправьте их в лабораторию тестирования.

Тигр кивнул, когда муравьев-мутантов вывезли из комнаты.

- Мастер будет доволен. Как продвигается другой проект?

- Контроль разума? Ну, у нас есть некоторые сложности с...

- Так значит, никакого прогресса? - голос тигра стал низким и угрожающим.

- Я бы не сказал, что никакого...

- Какой прок мастеру от армии мутантов без надежного способа их контролировать?

Человек-муха выступил вперед.

- У Кренгов ес-с-сть вещ-щ-щиц-ца, которая мож-жет контролировать раз-з-зум.

- Замолчи! - теперь тигр дрожал от ярости. - Ты принимаешь мастера за дурака?

Человек-муха снова сжался.

- Наш альянс - одно из преимуществ, которое закончится, когда мастер получит от них то, что ему нужно. Кренги покоряют наш мир. Вторжение уже в самом разгаре. Время истекает, и мы должны быть готовы избавиться от них, когда придет подходящий момент. Мы не можем доверять их технологиям контролировать разум наших солдат. Найди другой способ и поживее. Иначе последствия будут самыми неприятными.

Верность и честь. 1

Дирк Сэвидж нашел Эй Джея взволнованно вышагивающим по кабинету. Он примчался, как только получил звонок, не тратя времени на то, чтобы оправиться от последней миссии. Эй Джей нуждался в нем. Остальное может подождать. Возмущенное выражение лица Эй Джея превратилось в улыбку, как только он увидел его.

- Что случилось? Ты сказал, что это срочно.

Улыбка выцвела.

- Мои племянницы похищены, а власти бесполезны.

- Лиза и Лили пропали? Когда? Как?

Эй Джей поднял руку.

- Моя сестра потеряла Лили в природном заповеднике, где она любила гулять, несколько месяцев назад. По данным полиции, следов не найдено. Я подключил к этому более компетентных людей. По-видимому, она добралась на попутке в Нью-Йорк и исчезла уже по прибытии. Я не сдался, но поиск приостановлен, так как город сейчас недоступен.

Дирк слышал об "инопланетном вторжении" в Нью-Йорке, но отказывался в это верить, особенно после инцидента с массовой истерией по поводу пришельцев несколько месяцев назад. Он не знал, почему город отрезал себя от окружающего мира, но мог придумать несколько более правдоподобных объяснений, не вытекающих из романа Г. Уэллса.

- А что насчет Лизы?

- Она стажировалась в моей нью-йоркской фирме, но ее не было там. Она должна была отправиться в поход с коллегой, но не найдено следов ни одной из них. Они могут не отвечать из-за несчастного случая, но у меня много врагов. Это может быть связано. Мне нужно, чтобы ты нашел для меня Лизу.

Дирк торжественно кивнул. Ему причитался отпуск, и он не подведет своего друга.

- У меня есть здесь маршрут ее поездки.

Он забрал файл.

- Можешь довериться мне в этом. Я верну ее и узнаю, почему она пропала. Обещаю.
   01.07.2018, 23:56  
Братство. 6

Эйприл сидела за кухонным столом за рисованием. Она уже так давно не рисовала. Почти забыла, как ей это нравилось. И, вопреки нежеланию казаться высокомерной, как хорошо это умеет. Она начала рисовать в толстом дневнике, что вела всю зиму, и вспомнила.

Это была долгая и откровенно несчастливая зима. Теперь, когда холода наконец отступили, Эйприл готова была позволить весне дать себе надежду. Они покинули город за несколько недель до Рождества, а сейчас был конец марта, и Лео еще не очнулся.

Он лежал в коме в ванной наверху под постоянным наблюдением Рафа. Донни устроил лабораторию в сарае. Майки помогал Эйприл готовить и справлялся с удивительным количеством дел, несмотря на вечное дуракаваляние.

Запомнив дом, Лили оказалась более искусной в его уборке, чем Эйприл готова была признать. Хотя может, из-за того, что Эйприл поначалу ее недооценивала.

Кейси оказался на удивление полезным в ремонте дряхлых останков ее прежнего дома, в моменты когда не находился в "лаборатории" Дона, пытаясь реанимировать старый грузовичок, который, по его словам, еще можно было спасти, хоть Эйприл и сильно в этом сомневалась.

Кейси. Что ей с этим делать? Эйприл знала, что избегает знаков его внимания и прячет любые следы привязанности к нему с равным успехом. Он ни за что не заметит. Но сейчас Эйприл не могла справиться с растущим увлечением. Не после всего случившегося в Нью-Йорке.

Но почему это должен быть именно он, изо всех возможных вариантов? Кейси так невыносимо дерзок, высокомерен, упрям и безрассуден, и... ничто из этого не имело значения. Она не могла выбирать что чувствовать.

Но она могла выбрать, что с этим делать. И пока что Эйприл решила забить на все и проигнорировать. Она просто не могла справиться с этим прямо сейчас. Только не в хаосе, творящемся вокруг. Не при том, как обстоят дела с Донни. Что она будет делать со всем этим? Ничего. Не связываться с этим сейчас. Игнорировать.

Пора подумать о чем-то другом. Может, о погоде? Хорошо, что пришла весна. Сидеть взаперти, занятыми лишь тренировками ниндзя и повторными просмотрами "Крогнарда-Варвара", уже утомляло.

Эйприл мало что могла поделать с "Крогнардом-Варваром", после того как его обнаружил Майки, но теперь, когда они могли проводить спарринги на свежем воздухе, часть подавленного разочарования из-за их потери наконец-то могла быть уничтожена.

Кроме того, припасы на черный день, оставленные ее отцом, начали подходить к концу, и было бы неплохо добыть немного продовольствия или попробовать вырастить что-нибудь. Майки получал немного яиц от кур, о которых заботился, но их явно не хватало, чтобы прокормить всех без какого-то иного источника пропитания, даже если не тратить изрядную часть на изготовление дымовых шашек.

Эйприл улыбнулась, вспомнив, как они купили их. Они с Кейси вернулись из вылазки за едой и смеялись над каким-то глупым дорожным знаком, предлагающем купить цыплят в середине зимы. Майки подслушал их разговор и не отстал, пока друзья не вернулись и не купили их. Она бы подумала, что эти цыплята стали своеобразными детьми Майки, но их отношения больше походили на безумие.

В Майки было что-то, делающее ужас от травмы Лео и потери семьи и дома более терпимым. Он мог казаться придурком, но нес чувство радости, заражающее любого, с кем черепашка общался. Она постарается больше ценить это в будущем, не принимая как должное.

Майки не мог оторвать Рафа от Лео для чего-то, кроме тренировки, но мог хотя бы убедить его есть, и Эйприл знала, что младший наведывается в "лабораторию" Донни, чтобы вдохновить гения отложить работу и выйти развлечься с ней и Кейси, получить так необходимый отдых. Мелочи вроде бы, но очень важные.

Дверь морозильника открылась, и Эйприл отпрыгнула. Та еще куноити. Лили что-то ласково промурлыкала Морозильной Кошке, потом погладила питомца, облизала пальцы, прежде чем закрыть дверцу и присесть. Еще одна дружба, сложившаяся за эту зиму, хотя и оказавшая немалое влияние на Майки.

- Привет, Лили.

- Привет, Эйприл. Еще не время обеда.

Эйприл все еще поражало чувство времени Лили, хотя и не должно было. Не стоило и дальше недооценивать ее.

- Нет, я просто рисую.

Лили вздрогнула.

- Правда? А что?

Почему Лили волнуют рисунки? Не то чтобы она могла оценить их. Эйприл тут же почувствовала неловкость от этой мысли. Ее молчание, должно быть, помогло Лили догадаться о них.

- Знаю, это звучит странно, но мне всегда нравилась идея искусства. Я видела кое-что глазами других людей, а некоторое могла ощутить через прикосновение. Я просто хотела...

- Нет, кажется, я поняла. В основном я рисую нас всех. Знаешь, воспоминания о повседневной жизни здесь. У меня есть картинка с Рафом, сидящим возле Лео, есть с Майки, кормящим кур, а на этой мы все.

Заметив тоскливое выражение на лице Лили, Эйприл взяла ее за руку, проигнорировав инстинктивное вздрагивание при физическом контакте, и прикоснулась ее пальцами к каждому из нарисованных, называя по имени и описывая позы. Эта картинка была не столько воспоминанием, сколько коллажем, как она представляла себе каждого из них в целом. Лили улыбнулась, когда Эйприл оживила рисунок для нее.

- Спасибо. Знаю, звучит глупо, но это много для меня значит.

После мгновенного колебания Эйприл вырвала страницу дневника.

- Почему бы тебе не взять это себе?

- Правда?

- Да. Возьми на память.

- Спасибо, Эйприл.

***

Лили постукивала палкой, которую Майки нашел для нее вместо трости, спускаясь по лестнице крыльца. Свежий весенний воздух наполнил ее легкие. Сидеть взаперти всю зиму, кроме единственного случая, когда она сумела убедить Майки выбраться на улицу, несмотря на плохую устойчивость снега, было тяжело.

Когда снег растаял, превращая ферму в грязь, Лили все еще было непросто убеждать его, но обычно он сдавался в конце. Майки не был ответственным по своей природе. Воспитанный в столичной инфраструктуре, он не был большим поклонником жизни на природе, и находиться здесь было вне его зоны комфорта, но обычно Лили удавалось убедить друга выводить ее в лес, хотя бы раз в неделю, с начала оттепели.

Теперь она чувствовала себя достаточно устойчиво, но была не настолько глупа, чтобы рискнуть выбраться в лес без сопровождения. Спустившись с крыльца, Лили решила составить мысленную схему, где что находится.

Сзади за углом она слышала, как Кейси на крыше стучал по отлетевшей черепице, которую обещал Эйприл прибить. Дальше находился сарай.

Внимательно прислушавшись, Лили смогла разобрать, как Дон разговаривает сам с собой во время работы, хотя и не понимала значения большинства слов, так как они были смесью научного жаргона и японского. Дон и Лео чаще других братьев использовали родной язык отца, но были достаточно вежливы, чтобы говорить только по-английски, будучи в обществе ее, Эйприл или Кейси.

Лили подошла к курятнику и услышала, как куры внутри спорят меж собой на своем курином языке кудахтанья и клевания. Они объединялись, лишь когда Майки приходил кормить их. Наверное, не стоило так удивляться его крикам, когда куры преследовали его, но мысль об этом всегда вызывала улыбку на лице Лили.

Она знала, что всем им грустно и больно, особенно Лео. Лили не могла думать о нем без сокрушительного чувства поражения. Но она действительно была рада находиться здесь. Этот сокрытый в лесах мир, где жили ее друзья, был дорог ей, как семья, как нечто, что она искала всю жизнь.

Предательница, как она могла чувствовать себя такой счастливой. Лили не могла поверить, что последние несколько месяцев были лучшими в ее жизни. Ей не хотелось думать о будущем, когда ей придется в конце концов вернуться... домой, если только правильно будет называть его так.

Но она вернется. Ради Лизы. У них есть план, и она не бросит кузину. Имя Лизы больно ударило в сердце чувством вины. Должно быть, она беспокоится о Лили. Все должны считать ее погибшей.

Лили боялась пытаться связаться с Лизой до вторжения из страха быть обнаруженной и вынужденной вернуться, прежде чем она убедится, что Лео в безопасности. Сейчас же просто не было возможности с кем-либо связаться. Лиза наверняка убьет ее, когда она вернется, но Лили не жалела об этом. Не могла жалеть.

Лили приостановила свою прогулку. Кто это напевает мелодию "Happy Birthday"? Она поспешила к источнику звука.

- Майки?

Тот перестал напевать.

- Привет, Лили. Все круто?

С помощью палки Лили поняла, что он сидел на... бревне, должно быть, и прощупала путь, чтобы подойти и сесть рядом. Ее радовала компания Майки, он всегда умел отогнать чувство вины и тяжелые мысли.

- Немного. Просто гуляю. А почему ты напеваешь "С днем рожденья", думаю, есть повод?

Майки вздохнул.

- Ну, потому что сегодня мой день рождения или день мутации, как мы его называем.

- Что?

- Ну, мы не знаем, когда на самом деле родились, поэтому считаем им тот день, когда мутировали. Это же тоже типа рождения, верно?

Лили улыбнулась.

- Думаю, да, но меня больше удивило, что у тебя день рождения, а мне никто ничего не сказал. Сколько тебе исполнилось?

- Шестнадцать, чувачка! - гордо заявил Майки, и Лили нахмурилась.

- Разве это не делает тебя ровесником Лео, я думала, он самый старший?

- Ну да, так и есть, он старше, но не сильно. На несколько часов, максимум на сутки, если верить Ди.

- Погоди, так вы четверняшки?

Майки засмеялся.

- Никогда не думал об этом. Думаю, что да. Наверно, это свойственно черепахам. Например, как у кошки может быть много котят, - так они раньше были черепахами? Лили до сих пор ничего о них не знала.

- Итак, сегодня у всех вас шестнадцатилетие? Кроме меня, Эйприл и Кейси.

- Да, но не думаю, что братья захотят праздновать прямо сейчас, ты знаешь, Лео еще... не проснулся. Поэтому я решил слегка отпраздновать сам по себе. Не то чтобы я был против компании.

Лили покачала головой.

- Мне хотелось бы, чтобы ты сказал об этом пораньше. Мне нечего тебе подарить, - или есть? Рисунок Эйприл был спрятан за ее поясом.

- О, не переживай об этом. Мы можем снова выбраться в магазин, когда вернемся домой, и все снова войдет в норму.

Его оптимизм и подбадривал, и огорчал Лили. Ради Майки она очень надеялась, что все получится.

- Договорились, но у меня есть для тебя кое-что, что я могу подарить тебе сейчас, - она достала картинку, развернула и передала Майки.

- Эйприл нарисовала ее и отдала мне. Я бы хотела, чтобы она была у тебя. С днем рождения, Майки!

Черепашка взял картинку и ахнул.

- Это. Просто. Супер-круто!

Пока Микеланджело изучал картинку, Лили сделала то, о чем обычно, как сознательная личность, даже не задумывалась, но ей было достаточно уютно рядом с Майки, чтобы чувствовать себя в безопасности от суждений и критики. Лили спела ему "С днем рождения".

Лиза говорила Лили, что у нее прекрасный голос, но по причинам, не совсем понятным ей самой, та была настоящим параноиком, боясь показаться смешной при пении, и не решалась попробовать даже в группе. Последняя нота песни отзвучала и исчезла.

- Поразительно!

Смущенная, Лили отвернулась от него.

- Лучший подарок на день рождения! - Лили почувствовала, как его пальцы коснулись ее, должно быть, чтобы вовлечь в медвежьи объятья, но отреагировала машинально, отдернув руку и разрушив момент.

- Извини. Я не хотел... - все счастье ушло от его голоса, и Лили ощутила себя столь же несчастной.

- Майки, я...

- Нет, это круто. Я знаю, что мы разные и что...

- Нет, дело не в этом. Это... то место, где я была, - Лили все еще не могла в мыслях называть психиатрическую клинику ее настоящим названием.

- Я находилась там годами, и было правило насчет... пациентов - не касаться друг друга. Совсем. Это своего рода укоренившаяся привычка. Ты не при чем, - она почти сказала "заключенные" вместо "пациенты". Показательно.

- Правда?

Лили кивнула.

- Я просто не привыкла к физическому контакту. Извини, что испугалась.

- Так ты не против всего связанного с черепахами?

- Честно говоря, я понятия не имею, как вы, ребята, выглядите, так как даже не знаю, как выглядят обычные черепахи. Вы в целом группа личностей, привязанная к бесплотным голосам.

- Вау! Как ты можешь не знать, как выглядят черепахи? Ну, помимо того, что не можешь видеть?

Ее собственный смех удивил Лили. Майки был довольно туповат в том, что касалось слепоты, и это было освежающе после того, как все остальные неловко избегали касаться ее, когда заботились о ней.

- Ну, у меня было только общее описание в школе, и никогда не было возможности понять его на практике. Я как бы вижу своими руками.

- О! Ну, я черепаха. Ты можешь увидеть меня. Тогда ты узнаешь, как мы выглядим.

- Правда? Все в порядке?

- Абсолютно.

Лили протянула руку, и Майки положил ее на свою. Его кожа была чешуйчатой, но мягкой на ощупь, за исключением мест, что загрубели от тренировок. У него был большой палец и всего два других, толстых, в отличие от более тонких и многочисленных ее.

- О! Я могу предоставить тебе все свои шесть пальцев.

Неожиданно его рука исчезла, а на коленях оказалась тяжелая нога. Шесть, а не десять? Да, это совпадает с числом его пальцев.

Все, что Майки собирался сказать, облетело шелухой дрожащего смеха, когда Лили провела пальцами по его большой округлой ступне с, да, тремя пальцами. Похоже, он боялся щекотки.

Он успокоился, когда Лили поднялась к икре, отмечая, что та отличается от ее собственной, как у кошки или собаки, изгибаясь под иным углом назад, к суставу, а затем выглядит более человеческой до и выше колена.

Изучать дальше Лили не рискнула. Майки, вероятно, был самым беззаботным из братьев, чтобы позволить ей это, и она боялась нарушить это доверие, напугав его или поставив в неловкое положение. Он и так был более неподвижным, чем, как подозревала девушка, когда-либо в жизни, кроме времени сна.

Что-то твердое коснулось ее плеча. У него был панцирь, как у Спайка в видении Рафа. Ну, не совсем такой же. Панцирь Спайка был огромным и неуклюжим, в то время как панцирь Майки был меньше и более обтекаемым по отношению к остальной части тела. Лили чувствовала, что он весь во вмятинах, сколах и следах ударов.

- Ты чувствуешь, когда я касаюсь твоего панциря?

- Хм-м, не так, как в случае с кожей, но да, чувствую.

Его голос звучал немного хрипло. Что ж, может быть, панцирь ведь подобен большому ногтю. В нем нет нервов, но он соединен с телом, и давление передается на нервы, расположенные глубже.

Часть панциря на груди отличалась от той, что на спине. Это тоже была своего рода броня, но менее прочная, более кожистая и тоже вся в боевых шрамах. Это огорчало. Майки выглядел слишком веселым и милым, чтобы получать такие удары.

Две части панциря соединялись на боках, кажется, пластинками хрящей с кожей меж ними. Когда Лили коснулась этой кожи, Майки засмеялся так, что упал с бревна. Девушка потянулась, ища его, и чуть не закричала. Где его руки, ноги и голова? Она слышала, как он все еще хихикает.

- Майки?

- Извини. Щекотно. Думаю, я спрятался в панцире. Дай мне минутку, и я выберусь.

- Ты можешь так делать? Потрясающе! - Лили не была уверена, как описать ощущение его исчезающих рук.

- Как это делают черепахи, - шок рассеялся, Лили наклонилась, проведя рукой по плечу Майки, когда он уселся рядом с ней. Он слегка хихикнул, когда она добралась до его шеи, но сумел удержаться на месте.

Его голова была гладкой и круглой. А лицо - широким, с большим ртом и пухлыми щеками. Не было носа, но нашлось место, которое могло бы им быть. И ноздри; Майки слегка фыркнул, когда Лили нашла их.

Поверх глаз был повязан кусок материи, хотя девушка могла ощутить края отверстий для глаз. Отследив полоску ткани вокруг головы до затылка, она нашла узел, которым она была связана, и начала развязывать его. Майки слегка дернулся, но не протестовал и не пытался ее остановить. Ткань соскользнула, и Лили вернулась к беспрепятственному исследованию лица под ним.

Она старательно сконцентрировалась, стараясь запомнить каждую деталь, чтобы создать образ его внешности. Лили задалась вопросом, стоит ли ей попросить Микеланджело изобразить некоторые выражения эмоций, чтобы потом попытаться представить их себе при дальнейшем общении.

- Итак, обед готов, - под звук голоса Эйприл Майки с визгом вскочил, отправив Лили с криком в непродолжительный полет с бревна спиной вперед.

***

Майки полностью сконцентрировался на руках Лили и ее удивленно-сосредоточенном взгляде. Импульсивно согласившись на это, он уже передумал. Вдруг она закричит или впадет в панику, узнав наконец, как он выглядит, но нет, она казалась восхищенной.

А еще из-за того, что он был не вполне уверен, что именно сегодня - день мутации. Непохоже, чтобы у него был календарь или он уверенно и успешно его всякий раз использовал. Стоит перепроверить еще раз с Ди.

Во время этой процедуры также пришло в голову, что, хотя Майки часто обнимал людей, в основном не желающих этого или притворяющихся, к нему самому никто особо не прикасался. Это не было неприятно, но немного нервировало.

Майки не был уверен, что делать, и просто пытался удержаться на месте, что стоило немалых усилий и с треском провалилось, когда он обнаружил, что боится щекотки. Кто знал? Майки задался вопросом, боятся ли ее его братья. Возможно, это реально обнаружить. Раф убьет его, но увидеть, как он смеется, того стоит. Он должен сделать это как можно при как можно большем числе свидетелей для полного признания.

Случился момент паники, когда Лили развязала его бандану и Майки почувствовал себя странно открытым. Что было глупо, ведь в этом был смысл. Тем не менее казалось, что кусок оранжевой ткани был его частью, и без него Майки не был полностью собой. Он закрыл глаза, когда Лили изучала его лицо пальцами, стараясь оставаться как можно неподвижнее, хотя трудно было не извиваться.

- Итак, обед готов, - глаза его распахнулись при звуке голоса Эйприл, видя, как она смотрит на него с плохо замаскированным весельем. Он даже не слышал ее шагов. Худший ниндзя.

Прежде, чем Майки успел задуматься - как чаще всего и делал, - он вскочил на ноги, ошалело оглядываясь в поисках банданы, и только потом понял, что столкнул Лили. Упс. Худший ниндзя.

По крайней мере, у него оставались рефлексы. Микеланджело инстинктивно наклонился, поймав Лили прежде, чем она упала на землю, свободной рукой выхватывая бандану. Усадив подругу ровно, черепашка повязал бандану на голову и, заикаясь, попытался объяснить:

- Мы не... Лили просто хотела знать, как я выгляжу, и вот так она видит. Знаешь, помимо этой фигни с видениями. Потому что я подумал, что от мутированной черепахи мало толку, если ты не можешь видеть и не слишком много знаешь о черепахах...

Эйприл засмеялась повторно, и на этот раз Микеланджело тоже не мог удержаться. Это заразно, и он признал, что это и правда весьма забавно. Лили снова отыскала свою палку и тоже улыбалась, глядя в их сторону.

- Спасибо, Эйприл, мы сейчас придем.

- Что бы ты ни сказал, - Эйприл подмигнула ему, заставив щеки Майки вспыхнуть, потом развернулась на пятках и отправилась обратно в дом. Удивительный рисунок семьи, подаренный ему Лили, все еще лежал на бревне. Все они вели себя вполне как ниндзя, но он был лучшим. Идеальное сочетание обаяния и крутости. Майки сложил картинку и спрятал за ремень.

- Спасибо, Майки, - Лили улыбнулась в сторону, где он только что стоял, протягивая ему руку, чтобы вернуться в дом. Она никогда не поступала так раньше, и это сделало его необъяснимо счастливым. Микеланджело схватил ее за руку и потянул вперед.

- Да не вопрос! Лучший день рождения!

***

Донни покачал головой, когда Майки вышел из его лаборатории, с запозданием использовав термин "лаборатория". Он не мог не улыбнуться. Он не ожидал, что Майки сам запомнит дату дня мутации, но думал, что тот хотя бы не ошибется со временем года. Как можно перепутать начало и конец весны? Впрочем, Майки был и остается Майки.

Оглянувшись назад, на катастрофическое мутагенное лекарство, что он пытался изготовить для Лео, Донателло почувствовал, как снова упал духом. Это его вина, и ему нужно что-то с этим делать. Да, они как мутанты обладают прекрасной иммунной системой и ускоренной регенерацией, но травмы Лео были слишком тяжелыми.

Он был жив, но прошло уже несколько месяцев, а Леонардо все еще оставался в коме. Донателло питал надежду, что хотя бы протяженность комы была отчасти естественной. Как сочетания рептилии и млекопитающего, они были и теплокровными, и хладнокровными. Не по природе, а в зависимости от температуры среды.

Когда они были детьми, прежде чем Дон понял, как согревать их дом, когда пища была скудной, они спали все вместе в куче старых одеял на протяжение всей холодной зимы в Нью-Йорке. Когда это случилось в первый раз, сэнсэй был в такой панике. Отец... пожалуйста, останьтесь живы.

Оттолкнув эту боль, его мысли вернулись к настоящему. Они не могли позволить себе впасть в спячку этой зимой. Не с тяжело раненым Лео и вторгшимися в их мир инопланетянами. Поэтому он провел тепло и электричество, подделав показания счетчиков, чтобы не вызывать подозрений рекордными цифрами.

Это было слегка похоже на воровство, но Донателло приходилось быть очень осторожным, чтобы дать мистеру О'Нилу знать, если... когда они вновь вернут его. Он мог пожертвовать лучшими из своих самодельных изобретений, заложив их, чтобы заплатить мистеру О'Нилу.

На это и на еду ему, Майки и Рафу пришлось потратиться. Оставаться теплокровным зимой требовало много топлива. Но поскольку стояла зима, может быть, бессознательное состояние Лео было частично объяснимо спячкой, и теперь, когда пришла весна, он вернется к ним.

Однако Леонардо никак не реагировал на это. И все же Донателло убедился, что Раф в курсе, что вода должна быть теплой. Это поддержит Лео в хладнокровном состоянии, что снизит его метаболизм и не даст умереть от голода, так и не придя в сознание.

Но это может также замедлить его исцеление. Лео нужна помощь. Он должен что-то сделать. Как-то помочь ему. Если только удастся получить правильный химический состав, это должно значительно повысить природную регенерацию брата. Если. Донателло потер глаза, зная, что ему нужен перерыв. Визит Майки всегда информировал его об этом.

Отодвинувшись от стола, Донателло перебрался к грузовику. Когда Кейси объявил о ненужной и бессмысленной задаче восстановления, он отказался от участия. Но не в природе Дона было держаться в стороне от любого инженерного проекта. И он не мог не помочь другу. До сих пор Донателло держался подальше, но рано или поздно сдастся и тоже начнет работать над этим. Это неизбежно.

И так же неизбежно он обнаружил, что проверяет прогресс, достигнутый Кейси. Как бы ни ненавидел Дон это признавать, дерзкий мальчишка в самом деле разбирался в автомобильных двигателях. Он сказал, что научился у отца. Должно быть, это было хорошо.

При всем искушении счесть Кейси вторым Рафом их группы, у него был талант к созданию механизмов и умение работать с различными инструментами. Было бы неплохо для разнообразия поработать с кем-нибудь. Но почему из всех возможных вариантов это должен быть именно Кейси?

***

Кейси смотался с фермы после ужина, остро нуждаясь в тренировочном манекена, сделанном Рафом, когда тот неожиданно решил, что им снова нужно тренироваться, для нескольких десятков ударов хоккейной клюшкой.

Что с ней вообще случилось? Когда Эйприл провела всю дорогу сюда, свернувшись напротив него, Кейси думал, что наконец-то оказался где-то вместе с ней, но девушка почти не разговаривала с ним последние три месяца, демонстрируя очевидное равнодушие. Что он сделал? Ну, кроме того, что восстановил ее разрушенное семейное гнездо практически с нуля.

Конечно, Донни мог бы сделать так же или даже лучше, - с ревностью подумал Кейси, - но он слишком сосредоточен на создании лекарства для Лео. Глупый умный Донни. Удар. Хлоп. Бах.

Он тоже достаточно умел. Отец научил его множеству необходимых вещей от ремонта электропроводки и сантехники в доме до восстановления двигателей и пользования любым инструментом. Его отец классный. Был классным. Теперь, наверно, он мутант-раб. Вместе с его тенью, Марией. Дурацкие пришельцы. Удар. Хлоп. Бах.

И его лучший друг слишком занят, размышляя о Лео, чтобы даже поговорить с ним. Глупый Раф. Удар. Хлоп. Бах.

И Эйприл ведет себя так, словно он не существует. Кейси опустил свое оружие, позволив выпасть из рук на пол. Правда в том, что он одинок.

Его город завоеван инопланетянами. Его семья потеряна. Его лучший друг полностью поглощен совершенно оправданным беспокойством, чтобы замечать кого-то еще, а его будущая подружка избегает его, как чумы. Лео в коме, Лили и Майки обычно в компании друг друга. Что осталось...

Кейси бросил ищущий взгляд на сарай. Как ни ненавидел он это признавать, Донни достаточно крут. Когда дело доходило до драки или улицы нуждались в генеральной зачистке от хулиганов, Раф был тем, кто реально нужен.

Но, будучи нечеловечески сильным мутантом, отбивающим большинство ударов и носящим природную броню, Раф не слишком понимал необходимость для Кейси дополнительных средств по борьбе с преступностью. Он не оценил самодельную броню Кейси, обувь-ролики или уникальное вооружение велосипеда, сделанное из подручных материалов. Ну, может, он оценил электрошокер, когда они впервые встретились. Кейси усмехнулся, вспоминая.

Но именно Донни оценил смекалку и изобретательность Кейси в создании собственного арсенала для борьбы с преступностью, пусть и со скупым неохотным уважением.

Конечно, это было взаимно. Из выброшенного хлама Донни построил подземную бронированную машину, личное снаряжение для полетов и уродливого робота в стиле аниме, и все это как следует вооруженное. Кейси ненавидел признавать это, но он восхищался Донни и как минимум слегка завидовал. Не то чтобы он показывал это.

Вместе они могли бы соорудить всевозможные виды удивительного оружия, чтобы сохранить безопасность в городе и мире. Когда Кейси станет профессиональным хоккеистом, он сможет позволить себе купить им настоящие инструменты и запчасти. Он был бы как Бэтмен/Брюс Уэйн, а Донни мог бы стать его Люциусом Фоксом, изобретая самые крутые технологии для борьбы с преступностью. Знаете, если бы Люциус Фокс владел опасными навыками ниндзя. За исключением того, что это никогда не случится. Не с Эйприл, разделяющей их.

До недавнего времени они с трудом могли находиться в одной комнате достаточно долго, не конкурируя за нее. Но изоляция жизни на ферме в конечном счете сблизила их друг с другом сильнее, чем когда-либо ранее, теперь, когда они делили один сарай-мастерскую.

Они подбрасывали друг другу немало дерьма на каждом шагу, но это было удивительно весело. Кейси, может, не всегда понимал, что говорит Донни, но интуитивно разбирался в большинстве механизмов, над которыми работал тот.

Кейси был уверен, что стал единственным из их компании, способным на это, и что другие относились к работе Донни, как к какой-то научной магии, бросавшей вызов объясняемому. Они хорошо работали вместе, и было приятно оказаться не в одиночестве.

Эти последние три месяца показали, насколько удивительной могла бы стать дружба с Донни, если бы один из них отступил в борьбе за Эйприл. Но она была слишком замечательной, так что этого не случится никогда. Ни для одного из них.

***

Раф сидел на своем стуле, просто наблюдая за неподвижным невосприимчивым старшим братом, иногда опуская мокрую губку на его голову, чтобы сохранить ее от пересыхания, и проверяя температуру, чтобы убедиться, что она в диапазоне, указанном Донни.

Дон сказал, что вода поможет Лео поправиться быстрее, но прошли месяцы. Он когда-нибудь очнется? Слава Богу, пришла весна. Тренировки на свежем воздухе помогали чуть меньше сгорать от разочарования. Теперь, когда он мог сбросить со своих плеч остальную семью, стало чуть полегче.

Все, что ему следовало делать - вести себя, как будто все в порядке, и изображать энтузиазм. Учитывая взгляды, которые на него бросали - Раф мог немного переусердствовать. Но что ему оставалось делать? Когда они собирались вместе, братья смотрели на него так, словно он был лидером в отсутствие Лео.

Да, Рафаэль был следующим по старшинству, но он уже попробовал руководить и понял, что ненавидит это даже сильнее, чем исполнять приказы. Но они нуждались в нем, и Рафу приходилось притворяться, когда они были рядом.

По крайней мере, руководить тренировкой не было тем, что он мог всерьез испортить. Но Раф не мог снова привести их в Нью-Йорк, чтобы отвоевать город. Им нужен был Лео. Ему нужен был Лео. Каким бы Бесстрашным он не казался, Раф потерялся без него.

Скрипя зубами и сжимая кулаки, Рафаэль отбивался от темных мыслей, словно они были врагом во плоти. Лео жив, так что ему должно стать лучше. Раф просто хотел, чтобы это случилось поскорее.

После потери мастера Сплинтера он не мог принять еще одну потерю. Рафаэль не смел надеяться, что отец выжил, чтобы подтверждение его смерти, когда они вернутся домой, не сломало его. Он не мог рисковать.

Раф не мог избавиться от боли, беспокойства и разочарования, как остальные. Не мог вытолкнуть их на задворки сознания и не чувствовать. Он чувствовал все, с той силой эмоций, что была характерна его личности.

Это двигало его вперед, но, как узнал Раф, когда Лео швырнули в их окно, когда Шредер бросил их сэнсэя в сточную трубу, - оно же было и обоюдоострым мечом, который мог его уничтожить. Рафаэль подозревал, что гнев иногда подводил его в бою и на миссиях, но теперь он знал это наверняка. И нуждался в своей семье сейчас так же, как и они - в нем. Может быть, даже больше. Вернись, Лео.

***

Он так долго бежал в темноте, уворачиваясь от Футов, избегая Рахзара, Фишфейса и Тигриного Когтя, прячась от Шредера. Но они всегда находили его и убивали, снова и снова. Казалось, в этом заключалась вся его жизнь. Эта безумная погоня и бесконечная смерть.

Его снова загнали в угол. Шредер. Не было никакого способа защититься, когти тэкко-каги резали его, и он кричал от боли. Боль была всегда, но никогда прежде - такой сильной.

Было намного хуже, чем когда-либо. И не прекращалось, не давало ему умереть до того, как снова начнется охота. Просто все болело, опять и снова. Он застонал.

- Лео? - голос был знаком. Он знал этот голос. С большим трудом Леонардо заставил себя открыть глаза, чтобы увидеть чужие, ярко-зеленые, оглянувшиеся назад. Раф?

Что здесь делал Раф? Шредер схватит его. Он должен бежать. Леонардо попытался пошевелиться, чтобы предупредить его, но его усилия словно бы сделали его тело шире, калеча болью, превратившей предупреждение в стон.

- Полегче, старший брат. Все в порядке. С тобой все будет хорошо.

Почему он мокрый? Где он? Это ванна? Раф что-то кричал из комнаты, пока Лео изо всех сил пытался сориентироваться.

- Ребята! Ребята! Поднимайтесь сюда!

Все, что понял Леонардо - это была какая-то ванная комната. Ее он никогда не видел. Вдруг комната наполнилась людьми и шумом. Майки ахнул.

- Лео!

Его голос показался хриплым и сломленным даже самому Лео, когда он ответил:

- Привет, ребята!

А потом Майки обнял его, заставляя все раны, включая те, о которых он не знал, закричать от боли. Леонардо мягко попытался отстранить младшего, зная, насколько чувствительным будет тот, если вдруг навредит ему.

К счастью, Раф вмешался от его имени, прежде чем Лео заплакал от боли. Что происходит? Что случилось? Память казалась такой расплывчатой и запутанной.

Выход из ванны и спуск по лестнице, чтобы Донни мог оценить его состояние, стал испытанием. Все болело, и тело не реагировало на команды разума так, как должно было. Леонардо чувствовал себя разбитым на части и собранным неправильно.

Не в состоянии противостоять унизительной заботе друзей и родных, Леонардо вместо этого попытался восстановить прошедшие события и слушал со смесью недоверия и ужаса то, что ему рассказывали. Три месяца! Его не было целых три месяца! Сейчас говорила Эйприл, и Лео постарался сосредоточиться на ее словах.

- Ты действительно заставил нас поволноваться, Лео. Раф почти не спал.

Леонардо посмотрел на своего брата-хранителя. Наименее терпеливый и ласковый из всех них сидел, присматривая за ним? Очевидно, смущенный, тот отмахнулся.

- А, это ничего.

Но это не было ничем. Его город потерян. Его отца не стало. Его оставшаяся семья изгнана в никуда. И он был в коме три месяца. Три месяца!

***

Лео сидел на крылечке рядом с Лили, пытаясь наслаждаться послеобеденным солнцем и наблюдая за семейной тренировкой. Он считал, что должен быть благодарен за то, что Раф снова выпустил его на улицу после утренней катастрофы.

Энтузиазм Рафа был заразен, и Леонардо неразумно позволил себе последовать за ним на тренировку, хромая на своем костыле и тщетно пытаясь удержать в себе лекарство, нарочно для него изготовленное Донни.

Это вещество было за пределами мерзости, но Донни действительно постарался над ним, и кто знает, может, оно и сработает. Или сработало бы, если бы он не испортил все на берегу реки перед тем, как чуть не рухнул.

Раф чувствовал себя таким виноватым, что Лео готов был пнуть себя. Он должен быть сильнее ради брата, ради своей семьи. Он знал, почему Раф так хотел вернуть его в форму. Все изменилось к худшему так внезапно, что им пришлось отдать все, что можно, дабы поддержать имеющееся, как оно должно быть.

Раф хотел, без особой нужды, чтобы он вернулся к нормальной жизни. Вернулся, чтобы все было как раньше. Но Леонардо не был уверен, что это реально. Всеобщее облегчение при его пробуждении было столь ощутимым, что он сделал все возможное, чтобы притвориться, что худшее закончилось, и теперь все будет в порядке, но это было неправдой.

Лео был сломлен и не знал, как собрать себя обратно. Все тело еще болело и не реагировало, как должно, продолжая предавать в самые худшие моменты. Он не мог ходить без костыля, и даже голос его звучал неправильно.

И кошмар этой битвы скрывался в уголках его разума. Его потеря. Его неудача. Кем бы он ни был, он умер в том сражении. Тот, кто остался, был для Леонардо незнакомцем. Он больше не был прежним и не мог вернуться, но боялся признаться в этом своей семье. Им было необходимо, чтобы он сказал им, как все исправить. Но как он мог сделать это, если не мог даже исцелить себя?
   02.07.2018, 11:03  
Плата за власть. 3


Шредер задумчиво постучал пальцами по подлокотнику трона, когда экран почернел в конце его встречи с Главным Кренгом. Это был осторожный танец, ведь ни один из них не был дураком, и оба знали, что рано или поздно предадут друг друга. Это была гонка, чтобы увидеть, кто в итоге первым начнет нуждаться в другом.

Он знал, что Кренг тормозит своих подручных в создании ретромутагена по образцу, что он им дал. Точно так же, как его собственные люди, глаза и уши Кренга в городе, не спешили предоставлять Кренгу информацию и пленников, многих из которых они придержали для исследования учеными Шредера.

Шредер знал, что Кренг никогда не закончит ретромутаген, так как после этого станет ненужным союзнику. Он просто выжидал, когда отчеты о работе инопланетян не дадут достаточно информации Стокману и Филчу, чтобы закончить ее самостоятельно.

Он шел по тонкой грани, но ему было все равно. Он был победителем во всем, потому что готов сделать все необходимое. Рисковал там, где другие были слишком слабы, чтобы справиться. И сейчас он снова выйдет победителем.

Даже сейчас его люди искали Караи и Сплинтера. Скоро он вернет свою дочь и исцелит ее. И наконец-то отомстит. Сплинтер мог быть уже мертв, но Шредер не поверит, пока не будет стоять над его оскверненным трупом. Он не будет рисковать.

И как только это будет сделано, а вторжение - сорвано, он на досуге выследит и уничтожит трусливых черепах-учеников крысы. Тогда его месть будет полной, а честь - восстановлена. Он победит.

Охотница. 4

Алопекс перебирала в пальцах зуб белого медведя, который теперь носила на кожаной полоске как амулет, ожидая. Возвращение в Японию не развеяло ее сомнений. Она просто не могла смириться с тем, что ее дома больше нет.

Лесные пожары случались, но нечасто и еще реже - с таким полным уничтожением. Лес обладал силой возрождаться. Может быть, те злые ученые-люди, что захватили ее, сделали это. У людей дар к бессмысленному уничтожению.

Ее преследовала необъяснимая потребность знать, но спросить было некого. Кицунэ уехала по делам, а Шредер и Караи оказались в ловушке в Нью-Йорке. По крайней мере, это оставило ее одним из самых высокопоставленных членов клана Фут в Японии на сегодня.

Никто не осмелился задавать вопросы, когда Алопекс потребовала, чтобы один из техников Фут нашел и забрал файлы насчет миссии, которая ее освободила. Конечно, информация, которую она ищет, должна быть там.

- Вот они, - маленький человечек с надеждой посмотрел на нее.

- Хорошо. Свободен.

- Но...

- Я сказала, свободен! - прорычала Алопекс, и он чуть ли не бегом покинул ее комнату. Усаживаясь перед компьютерным терминалом, она была благодарна тем, кто заставил ее научиться читать и писать на человеческом языке, по крайней мере, на английском и японском.

Когда она просмотрела файл, Алопекс показалось, что ее кровь застыла. В конце его содержался личный отчет Кицунэ Шредеру. Она сожгла лес в качестве подстраховки, на случай, если там обнаружатся какие-то доказательства, что работа ученых идет полным ходом.

Когда Говард основал нефтеперерабатывающий завод на месте старого научного объекта, Кицунэ не хотела, чтобы он обнаружил, что они скрыли от него исследование. Задержала Алопекс для собственной пользы. Клан Фут уничтожил ее лес. Чтобы удержать и использовать ее.

Холод в ее крови сгорел в ярости. Ее использовали и предали. Но она отомстит. Она выждет время, дожидаясь идеального момента, чтобы нанести удар, как истинная охотница, которой и была. С этой секунды Алопекс обратит свои навыки против них. Кицунэ заплатит. Шредер заплатит. Караи...

Нет. Караи была ребенком. Вряд ли она причастна к обману. Нет, их дружба была настоящей. Алопекс отказывалась верить в обратное, пока не столкнется с истиной. Но, скорее всего, это не будет иметь значения.

Убив отца Караи, скорее всего она столкнется с подругой в бою. Идея эта оставила горький привкус во рту, но Алопекс не видела альтернативы. Кицунэ и Шредер должны умереть. Невзирая на цену, она отплатит за свой дом.
   02.07.2018, 19:39  
Обязательство небес. 3

Тихо и незаметно Мей проскользнула по улицам города, ее личные поиски были прерваны. Как-то все пошло не так, причем быстрее, чем она могла себе представить. Склизкие мозгоподобные монстры уничтожали и меняли все в пределах поля зрения.

Она ожидала, что город окажется странным и чуждым местом, когда ехала сюда, но сейчас все стало настолько неузнаваемым, что Мей тосковала по тому, что когда-то было. Она была так несчастна и одинока после прибытия.

Заключенная в монастыре, Мей могла свободно разгуливать по его территории, не боясь, что ее увидят братья-монахи. Здесь же она не могла позволить никому узнать о ее существовании и могла тайно выбираться лишь под покровом темноты, чтобы найти свою добычу.

Ее единственным спасительным преимуществом стало то, что отец научил ее английскому, так что Мей могла, по крайней мере, подслушивать чужие разговоры из укрытия. Это немного облегчало чувство полного одиночества, но Мей все еще мечтала о том, чтобы все было иначе. Будьте осторожнее с желаниями.

Откуда-то она знала, что происходящее сейчас следует остановить, иначе ничто из предпринятого ради другой миссии не будет иметь значения. С ее скрытностью избегать мозгоподобных монстров было несложно, но в городе были и иные враги. Мей замечала более искусных роботизированных воинов и даже уничтожила нескольких. С ними следует быть осторожнее.

Она легко могла одолеть их поодиночке или даже одна нескольких, но обычно они перемещались большими отрядами, и Мей знала, что лучше не проявлять безрассудства. Лучшее, что она могла сделать сейчас - попытаться защитить еще не захваченных людей, а вместе с тем узнать как можно больше об их странных захватчиках.

Здесь. Захватчики вели группу несчастных пленников к светящемуся розовым порталу. Ловко перепрыгивая с крыши на крышу - навык, который Мей освоила вскоре после прибытия, - она бросилась к ним, чтобы вмешаться.

Внезапно захватчики разлетелись в облаке фейерверков и дыма, в то время как человек в плаще призывал пленников бежать, пользуясь хаосом. Для одного, очевидно нетренированного человека очень смелый поступок. Он вызывал уважение.

Он нырнул в переулок, и Мей увидела, как самый наблюдательный из захватчиков заметил незнакомца и направился туда же. Герой будет пойман. Мей не могла помочь ему, оставаясь незамеченной, но и не вмешаться не могла. Такое мужество не заслуживает наказания.

Спрыгнув вниз и воспользовавшись пожарной лестницей, контролируя спуск, Мей приземлилась точно между захватчиком и человеком. Будучи на средней дистанции, она выхватила свой джохьо*. Захватчик не успел отреагировать, когда металлический конец дротика пронзил мягкое мозгоподобное тело, покрывшись брызгами фиолетовой крови. Каркас машины же замедлил движение и окончательно остановился, когда последние ментальные команды его мертвого хозяина растворились в тишине.

Скрутив дротик, Мей приготовилась взлететь на пожарную лестницу, но спасенный ею человек успел рассмотреть ее раньше.

- Донателло? Нет, ты не так высок. Погоди, у Микеланджело было такое оружие. Микеланджело, рад тебя видеть. Другие черепахи рядом? Мне надо поговорить с Донателло.

Его слова заставили Мей замереть на месте. Она была полностью укрыта. Как он мог узнать, что она была черепахой?

Нет, он принял ее за кого-то другого. Так значит, были и другие черепахи? Может, она была не единственной такой? Он спасал других людей и, судя по словам, был другом тех других черепах. Стоило ли рисковать? Она должна узнать. Но не здесь. Это небезопасно.

Подняв ближайшую крышку канализационного люка, Мей жестом велела ему следовать за собой и начала спускаться. Здесь тоже были опасности, но меньше, чем на поверхности, и их проще было избежать. Человек был медлительным, и его скорость раздражала Мей, но она была терпелива и привела человека в здание, которое, как она знала из разведки прошлой ночью, было свободным.

Благополучно расположившись в подвале, Мей повернулась к человеку лицом. Он хрустнул какой-то пластиковой палкой, и комната наполнилась тусклым зеленым светом.

- Микеланджело, где твои братья?

Мей сняла с себя маску, и глаза человека расширились от неожиданности.

- Я не Микеланджело.

Человек кивнул.

- Еще одна черепаха... я не знал.

- Я Мей Пи Чи, - Мей вдруг смутилась и занервничала. - Есть ли другие подобные мне? Я думала, что единственная такая.

Он совсем не боялся ее. Удивился, так как явно принял ее за кого-то другого, но не испугался. Мей забыла, как утешительно общаться с теми, кто не впадает в панику, лишь бросив на нее взгляд.

- Да, есть такие, как ты, хотя я не видел их с тех пор, как началось вторжение. Кстати, меня зовут Джек Джей Курцман. Можешь называть меня Джек. Я расскажу тебе о них, если хочешь.

Мей медленно кивнула.

- Ладно. Это длинная история...

***

Во время разговора Курцман наблюдал за особенностями собеседницы. Да, это была она. Было удивительно обнаружить девушку-черепашку-ниндзя. Ну, может быть, и не ниндзя. Ее акцент был китайским, а Курцман был уверен, что все ниндзя - японцы. И все же она очень похожа на них. Он задавался вопросом, что это будет значить для них, когда они узнают о ней.

Мей Пи Чи была похожа на них, хотя, как и у каждого из братьев, у нее были свои черты, делающие ее особенной. Из всех черепах ее кожа была самой темной и ярко-зеленой. Она была меньше их всех, даже Микеланджело, и более изящно сложена, если это слово применимо к описанию мутировавшей черепахи. Курцман был вполне уверен, что у обычных черепах самки крупнее самцов, так что это должно быть признаком человеческого наследия.

Ее голова была округлой, как у Микеланджело, но лицо - более блестящим и угловатым, больше напоминая особенности Леонардо или Рафаэля. Курцман мог ясно представить себе каждого из братьев зрительно, сравнивая ее с ними. Это было возможно, так как он обладал редкой эйдетической** памятью.

Сейчас ее миндалевидные глаза были темно-карими, в темноте они казались и вовсе черными, но когда она сражалась и мельком глянула на него, Курцман мог бы поклясться, что они были темно-синими и, казалось, почти светились в темном переулке. Он не мог этого объяснить.

Одета она была тоже по-другому. На ней была серая туника и брюки, подпоясанные черной лентой. Ее руки были обмотаны черными лентами наподобие перчаток, а ноги обуты в подобие сапог, которые удерживали на месте серые шнурки, перекрещивающиеся на голенях. В руках она держала капюшон и маску, которые сняла, начав разговор.

Было странно видеть черепаху, настолько плотно одетую. Одежда делала ее похожей на странного громоздкого человека со склонностью к горбатости, но Курцман понимал ее соображения. Лучше быть неуклюжей, но нормальной, чем замечательной, но невозможной. Нет, не лучше. Просто безопаснее.

Отсутствие маски на глазах делало ее странной после времени общения с другими черепахами. Даже Слэш носил маску. Но Курцман не жалел об этом. Так легче понять выражение ее лица. Она не знала ничего о кренгах, мутагене и том, как это все связано с ее собственным происхождением. Этого было явно было достаточно, чтобы принять ее, и она сражалась, сохраняя самообладание.

- Знаешь, хотя я не видел других черепах, таких, как ты, много месяцев, есть и другие мутанты, хорошие мутанты, которые помогают мне бороться с кренгами. Ты можешь присоединиться к нам или хотя бы встретиться с ними, если захочешь.

***

Горло Мей сжалось, и она не могла ответить. Все, что, как она думала, знает о своем существовании и кем была, перевернулось с ног на голову. Она не могла поверить, что пришельцы, которые сейчас вторглись в город, кренги, случайно создали ее. Что она была межпространственной случайностью.

Понимание, что есть такие же, как она, было столь же пугающим, переворачивая ее мировоззрение и ожидания от своей жизни кверх тормашками. Мей понимала, насколько доверяет ей человек и что он также предлагает ей довериться, и это ей нравилось. Но было слишком много всего и сразу. Ей нужно время, чтобы рассмотреть и принять все, что она только что узнала. Она не может принять что-либо еще. Пока нет.

- Мне очень жаль. Мне просто... нужно немного времени. - Курцман выглядел разочарованным, но не удивленным. - Пожалуйста, никому не говори обо мне. Не надо, пока... я не буду готова.

Человек подарил ей грустную улыбку.

- Обещаю. Вот, - он вручил ей изношенную визитную карточку, вся информация на ней была затерта и переправлена, кроме его имени. - Это моя визитная карточка. Телефонные номера и электронная почта, скорее всего, не будут работать во время вторжения, но на обратной стороне есть адрес, где ты можешь найти меня, если захочешь поговорить. Хотя другие мутанты тоже часто бывают там. Я постараюсь найти время, когда буду один, если тебе понадобится связаться со мной.

На глаза Мей навернулись слезы, и она кивнула.

- Спасибо, - и смазанным движением пятном исчезла, оставив Курцмана моргать, глядя на пустое место, где только что была.

- Будь осторожна, Мей.
_____________________
* джохьо - веревочный дротик. Состоит из длинной веревки с ручкой на одном конце и метательным дротиком, прикрепленным к другому. https://naruto.wiki/Джохьё

** эйдетическая память - особый характер памяти, преимущественно на зрительные впечатления, позволяющий удерживать и воспроизводить чрезвычайно живой образ воспринятого ранее предмета или явления
   02.07.2018, 22:57  
Преодоление. 6

Лиза съежилась в углу, вздрагивала, забываясь и вновь выходя из кратковременного непростого сна. Теперь она понимала, почему ее недолгая подруга по несчастью была такой безумной. Должно быть, она провела здесь больше времени. Она видела.

Лиза утратила недавние уверенность и браваду. Какая-то часть ее еще надеялась на побег, но маленькая и скрытая, похороненная под горой страха и безнадежности. Это было ее настоящее я, запертое чтобы защитить хрупкий шанс, что она сможет избежать этого кошмара и однажды раскопать его. В то же время Лиза заставляла себя есть и двигаться, чтобы сохранить физическую силу. Она будет драться, когда они придут за ней, а рано или поздно они придут.

В этом месте она потеряла счет времени, наблюдая трансформацию все большего числа жертв, слыша нечеловеческие крики, иногда долетавшие из отдаленных уголков тюрьмы, и стараясь не смотреть, как увозят для уничтожения их изуродованные трупы после завершения испытаний.

Лиза больше не спала, оставаясь бодрствующей и настороже, пока тело не пересиливало разум естественным требованием, и она не отключалась на несколько драгоценных секунд то тут, то там.

Сначала она задавалась вопросом, почему они так долго не приходили за ней. Других, привезенных с ней, уже забрали. Лиза знала это, потому что жертвы все реже и реже были бездомными. Она не знала, как им удавалось похищать обычных людей, тех, кого могут искать, но они делали это.

Случайные взгляды Филча на нее во время работы заставили понять, что он делает. Он намеренно выжидал, не спеша забрать ее. Он хотел, чтобы она наблюдала, видела, понимала. Хотел, чтобы она осознала предстоящую судьбу как можно полнее и ожидала ее в бесконечном страхе.

Никто не придет спасти ее. Если бы такое было возможно, они прибыли бы, только узнав. Она была беспомощна и одинока, и однажды пришли и за ней. В конце концов настал и ее черед.

Что скрывается в тени. 6

Кицунэ сидела в кафе на открытом воздухе в Чикаго, притворяясь, что пьет заказанный чай. Она пыталась определить, что именно привело ее сюда. Ее гадание выявило много возможных мест, и Чикаго был не из значительных.

Это было не особо ветреное место, по крайней мере, в сравнении с остальными. Однако ее интуиция настаивала, что это было то самое место. Возможно, за счет веры множества людей, называвших его ветреным городом на протяжении десятилетий. Человеческая вера обладает большей силой, чем можно предположить. Теперь ей просто оставалось найти именно то, что она искала.

Неожиданно она ощутила аромат ветра, дикий и свободный, вытеснивший густой и неестественный городской воздух. Сузив глаза, Кицунэ увидела женщину, не просто женщину, а нечто большее, покупающую кофе в дорогу. Ну, ладно. Так вот что привлекало ее. Теперь, когда есть цель, можно начинать охоту.

***

Доктор Кэндис Бридж собрала файлы в чемоданчик, прежде чем поспешила на вокзал. Она была слегка взволнована этой встречей. Она консультировала по многим проектам в области ветроэнергетики как ведущий специалист по ней, но большинство встреч проходило в скучных конференц-залах или ресторанах.

Желание госпожи Хаяси встретиться на Скайдек Уиллис Тауэр было забавной прихотью с ее стороны. Конечно, они будут окружены туристами, и не найдется места, чтобы присесть, или стола для их нужд, но это окупится отличным видом. Жаль, что они будут окружены стеклом, но по крайней мере, они будут на приличной высоте.

Кэндис нигде не чувствовала себя так свободно, как находясь где-нибудь высоко над землей, чувствуя свежий ветерок, касающийся кожи. Улыбнувшись, она вспомнила свою недавнюю поездку на гору Вашингтон, в Нью-Хэмпшире. Она только что вернулась и отпразднует прибытие с Мири и Ангел сегодня за ужином. Это будет отличный день.

Только любовь к племяннице и внучке могла так привязать ее к месту, но Кэндис не жалела об этом. Когда Мири звонила ей все эти годы, нуждаясь в помощи, она рада была принять в семью дочь покойной сестры, даже если это означало изменить привычный свободный уклад жизни.

Но помощь в исцелении Мири и воспитании Ангел стала неожиданной радостью, и Кэндис была благодарна за это судьбе каждый день. Она хотела увидеть их сразу же, как вернется, но Мири была на работе, начав жизнь сначала в качестве бухгалтера, а Ангел, скорее всего, была в школе.

Кэндис беспокоилась о своей дерзкой внучке. Девушка была умной, но с настолько яростным нравом, что ее часто выгоняли из школы. Но у Кэндис, к немалому беспокойству Мири, была идея.

Она обыскала весь район поблизости от их квартиры на предмет хорошей школы боевых искусств. Многие из которых, как могла она рассудить логически, не были таковыми. В некоторых ей просто не понравилась аура. Но когда Кэндис вошла Чикагскую школу филиппинских боевых искусств, то поняла, что нашла нужное место.

Мири опасалась, что так усилится склонность Ангел к насилию, но, как и надеялась Кэндис, с тренировками у девушки повысилась самодисциплина, и конфликты стали реже. Что было к лучшему, поскольку у них заканчивались варианты школ.

Кроме того, занятия нравились Ангел, и она делала успехи. Она даже начала заниматься с эскримой*. Кэндис знала, что это настоящее оружие, и относиться к нему нужно с уважением, но наблюдая Ангел, решившую сражаться шестом, не могла не вспомнить ее в детстве, когда девочка дралась с другими детьми палками в парке. Это были счастливые воспоминания.

Ее настроение было легче облака, когда Кэндис взяла лифт, встретить мисс Хаяси. Это будет хороший день. Двери открылись, и ее клиента было нетрудно рассмотреть среди туристов: красивая азиатка в черном деловом костюме и очках, волосы уложены в строгий узел.

- Мисс Хаяси?

- Да. А вы, должно быть, доктор Бридж.

- У меня есть несколько файлов, подходящих вам, на основе переданной вами информации, но их может быть непросто просмотреть, не то чтобы я жалуюсь.

Женщина улыбнулась.

- Конечно. Мы можем спуститься в один из ресторанов через минуту. Я просто не могла упустить возможность побывать здесь, раз уж я собралась в Чикаго. Хотите пойти со мной или подождете в лифте?

Кэндис усмехнулась.

- С удовольствием присоединюсь к вам.

С энтузиазмом она буквально притащила бедную женщину в стеклянную обсерваторию. Здесь она чувствовала себя буквально парящей над миром. С глубоким вздохом Кэндис взяла себя в руки и постаралась удержать эмоции внутри себя. Такие моменты казались волшебными.

Она повернулась к мисс Хаяси, чтобы посмотреть, как та наслаждается впечатлениями. Последнее, что запомнила Кэндис - как смотрела в ее таинственные темные глаза.

***

Кэндис моргнула и задохнулась. Она могла видеть металлическую конструкцию, венчавшую башню Уиллиса, и поняла, что стоит на краю крыши здания. Как она сюда попала? Она не смогла бы подняться сюда. Она даже не помнила, как сюда попала. Это было тревожно.

- Я должна еще раз поблагодарить вас за готовность встретиться со мной здесь.

Мисс Хаяси? Кэндис оглянулась и увидела женщину с невероятно длинными черными волосами, одетую в кимоно и странную маску, и стоящую в нескольких шагах позади нее.

- Как?..

- Это действительно не то место, где я ожидала найти шамана.

- Шамана? - Кэндис была ошеломлена. Что происходит? Женщина в маске испустила низкий нервный смешок.

- Ты ведь даже не знаешь, кто ты, не так ли?

- Кто я? - сейчас это звучало глупо, повторив все услышанное как вопрос, но разум Кэндис изо всех сил пытался не отставать от такого поворота событий.

- У тебя была полезная жизнь, ты путешествовала по миру, вовлеченная в своим странствия великими ветрами. Я полагаю, они, наверное, позвали тебя. Ты сделала это очень своевременно для меня.

Путаница сменилась гневом.

- Кто ты такая? Как сюда меня привела? Что ты хочешь от меня?

- Только твой дух, - и прежде, чем Кэндис успела ответить на это, женщина оказалась перед ней, двигаясь слишком быстро, чтобы это можно было рассмотреть. Ее руки ударили Кэндис в грудь, отбросив, ее раскинувшуюся, спиной вперед от башни.

На мгновение, когда ее разум осознал произошедшее, Кэндис запаниковала, падая, выбросив руки перед собой, словно они как-то могли остановить ее падение. Но остановило что-то помимо них. Ее держало в воздухе порывом ветра. Как? Она с удивлением уставилась над город под собой. Удивительно.

Внезапно показалось, что разум и душу вырвали из тела. Кэндис и не представляла, что возможна такая боль. Ветер исчез, и она упала, но вырвавшийся крик не имел ничего общего с падением на тротуар внизу.

***

Кицунэ бесстрастно слушала, как затих крик доктора Бридж. Внимание ее было сосредоточено на половинках медальона воздуха, соединившихся в ее руках. Она была так близка. Время почти пришло. Она так долго ждала и планировала. Скоро все это будет принадлежать ей.
____________________
*эскрима - филиппинское боевое искусство, с оружием или без. В качестве оружия используются нож, боло или шест

Падшая. 1

Ангел ехала на велосипеде домой, ее усталое тело вибрировало уверенностью. Она еще не достигла больших результатов в тренировках, но справлялась неплохо. Отлично. Она могла видеть это в глазах старших учеников, когда те думали, что она не смотрит на них.

Каждый день она мысленно благодарила тетю Кэндис за то, что та нашла для нее это место. Это было именно то, что ей было нужно. Делало ее сильнее, но при этом давало цель и самоконтроль.

Она не всегда попадала в неприятности, чаще школа была скучна для нее, обучая тому, что было ей и так понятно, без лишних ненужных повторений. Теперь у нее был собственный вызов, и Ангел могла мысленно повторять приемы, когда на уроках было что-то ненужное.

Уйдя в свои мысли, девушка увидела нечто странное и чуть не въехала в припаркованную машину. Это была женщина с невероятно длинными черными волосами, в странном шелковом одеянии и необычной маске, она смотрела на дом Ангел. Затем она повернулась и поймала взгляд девушки своим, на редкость нервирующим. Ангел моргнула, и женщина исчезла. Так она ей привиделась? Стремно.

Пытаясь избавиться от тревожного чувства, оставленного видением, она прицепила велосипед и пошла по лестнице, делая два или три шага в секунду. Лифт для неудачников. Но добравшись до конца лестницы, остановилась. На площадке прямо возле ее открытой двери стояли полицейские.

Вот дерьмо! Что она сделала на этот раз? Мысленно пробегая последние несколько недель, Ангел не могла припомнить ни одной неосторожности, которая вывела бы на нее полицию. Нет смысла откладывать неизбежное. Выпрямившись, Ангел зашагала к квартире, не желая выглядеть покорной или испуганной. Каким бы ни было наказание, она сможет принять его.

Но полицейские едва взглянули в ее сторону, избегая зрительного контакта, насколько могли. Ее мать сидела, всхлипывая в салфетку, одну из пачки лежащих на кухонном столе, и смотрела на нее опухшими глазами. Обессиливающее чувство страха укоренилось на дне живота. Что случилось? С большим трудом мать наконец справилась с собой.

- Тетя Кэндис...

Первый раз в своей жизни Ангел была сломлена чем-то. Но как бы она ни была сильна, девушка опустилась на пол под сокрушительной тяжестью горя. Тетя Кэндис умерла.
   31.07.2018, 02:26  
Братство. 7

Кейси сердито засопел, глядя, как черепахи собираются в свое особое тренировочное путешествие. Они совсем забросили своих друзей, словно те не были воинами. Ну ладно, Лили не была, но все же. Кейси Джонс не останется в стороне.

С другой стороны, Кейси Джонс не мог наравне с ними быть единым с природой. Он мог оставить это обнимающимся с деревьями хиппи. Лучше думать о происходящем как о способе остаться наедине с Эйприл. Но мысль эта пробудила в нем чувство вины.

После битвы с Демоном скорости Кейси понял, что Дон его друг. Друг, за которого он не колеблясь готов положить свою жизнь. Они создали отличную команду. Может быть, не такую крутую, как с Рафом, но чертовски близкую к подобной.

Кейси нужна Эйприл. Скверно. Но он отказывался от мысли причинять боль Донни. Все это превратилось в такую путаницу, о которой Кейси не хотел и думать. Так что и не стал бы. Кейси играл в эту игру, повинуясь импульсу и инстинкту, неплохо послужившим ему в прошлом.

Ну, а если ребята собираются потренироваться, почему бы ему не сделать то же самое? Он не может позволить им обогнать его. А теперь надо найти рыжика. Нет ничего дурного и постыдного в поиске спарринг-партнера.

***

Лили в унынии сидела на диване. Дом без черепах в нем казался таким пустым. По правде он и был пустым, если не считать ее. Лили слышала голоса Эйприл и Кейси, проводивших спарринг во дворе, и приходилось подавлять вспышку зависти.

Лили знала, каково это - быть настолько грациозной и сильной, благодаря видениям Лео, и знала, что никогда такой не станет. И мешала ей не слепота. Эйприл доказала, что борьба вслепую вполне возможна и эффективна, когда столкнулась с Химерой, с которой была психически связана.

Через Лео Лили почувствовала не только физический потенциал, необходимый чтобы стать опытным ниндзя, но и дух воина, который потребуется. И у нее не было ни того, ни другого. Девушка никогда не была особенно сильной, и ей не приходила в голову мысль причинить вред другому разумному существу, врагу или нет. Лили не была создана для борьбы и думала, что это не беспокоит ее.

До недавнего времени. С тех пор, как Лео очнулся, череда событий, связанных в основном с пролитым мутагеном, словно бы нарочно подчеркивала, насколько она бесполезна. Большую часть каждого происшествия Лили проводила там, где Майки решал спрятать ее, и слушала о его дерзких, предположительно забавных героических поступках.

Но даже когда лично ей не грозила опасность, Лили ничем не могла помочь.У нее не было сил разбудить друзей, когда напали Бобры снов, и девушка не сумела даже помочь Эйприл сделать макияж Большой ноге, чтобы произвести впечатление на Донни.

По крайней мере, когда Лео впервые очнулся, Лили могла гулять с ним по участку, пока он поправлялся. Но он быстро обогнал ее, и вскоре девушка поняла, что вместо того чтобы поощрять его к продвижению вперед, она вынуждает его сдерживаться, чтобы она не отставала.

Леонардо выздоровел намного быстрее, чем это казалось возможным. Лили была уверена, что он почти полностью исцелился. Травма, казалось, больше навредила его сознанию, чем телу, и Лео яростно протестовал даже против малейшего признака боли, словно возвращаясь к тому моменту, когда впервые получил травму.

Проведя большую часть времени в психиатрическом заведении, Лили понимала это, как никто другой, но не могла передать это понимание, так что ее осознание было лишь отчасти полезным. Бесполезна.

Этот ход мыслей был бесполезным и обреченным на поражение. Безнадежность - порочный круг. Лили не поддавалась ему раньше, не станет и сейчас. Не тогда, когда наконец ощутила сопричастность кому-то.

Лили просто думала, как будет весело, когда друзья вернутся. Полнолуние должно вскоре наступить, учитывая, как давно было последнее. Все ненавидели беспорядок, учиняемый Майки, когда он прикидывался настоящей черепахой, но Лили считала это достаточно забавным, чтобы оправдать последующий день большой уборки.

Он обещал придумать для нее супер-классное прозвище. Когда же Лили сказала, что оно у нее уже есть, Майки умолял рассказать ему. Но, как бы близки они ни стали, Лили чувствовала, что это прозвище принадлежит лишь ей и Лизе.

Узнав, что это тайна, Майки загорелся мыслью угадать его. Он даже не приблизился к правильному, но его догадки не могли не скрасить ей день. Пока Лили концентрируется на том, что у нее есть, а не на том, чего лишена, все будет в порядке.

***

Майки сосредоточился, как никогда в жизни, поглощенный тишиной и покоем леса вокруг себя. Время, казалось, остановилось, и внимание сконцентрировалось на цели с особой точностью. Майки мог слышать Рахзара и не боялся. Он знал, когда придет момент атаковать, чувствовал направление каждого удара, еще до того как Рахзар наносил их, уворачиваясь от каждого буквально на волосок.

Неожиданно он оказался позади Рахзара, и кама* изготовленные Майки, пронзили врага, обратив его в дым. Он победил. Внимание его рассредоточилось, и Микеланджело, тяжело дыша, опустился на колени. Он не думал, что сумеет повторять это постоянно, но осознание того, что он способен, добавляло силы. Он никогда не чувствовал себя ниндзя более, чем сейчас.

***

Донателло стоял безоружным на шатком горном уступе перед злорадствующим Тигриным Когтем. Сознание настаивало, что он обречен. У него было немного шансов с самого начала. Теперь же, без опоры для движения и оружия для защиты, шансов нет и вовсе. Тигриный Коготь слишком силен.

Но это не реальный мир, где применимы правила. Это царство духа. Его отец жив и ожидает его где-то, послав сюда, и наверняка не сделал бы этого, окажись задание действительно невыполнимым. Должен быть какой-то способ.

В этот момент блестящий ум Донателло стал скорее помехой, чем подмогой. Что говорил сэнсэй? Ему нужно полагаться и на тело. Поверить в его силу. Годы, за которые его лупил Раф, хитростью одолевал Лео и чистой случайностью - Майки, понемногу расшатали уверенность Донни в собственных физических способностях.

Мастер Сплинтер сказал, что он сможет это сделать. Сказал, что он силен. Непоколебим, как гора. Донателло чувствовал твердый древний камень под ногами и эоны, державшие его вес, становясь частью его.

Неожиданно Тигриный Коготь возник перед ним. Вместо того, чтобы бежать или уворачиваться, Донателло остался на месте и поймал удар тигра, игнорируя его насмешки и призывы к логике и разуму. Он силен. Сильнее, чем когда-либо верил.

Он изобретательно обратил силу Тигриного Когтя против него самого и сбросил его с горы, наблюдая, как тот обратился в дым, будучи окончательно и полностью побежден. Донни сделал это. На этот раз его тело было в гармонии с разумом. Сильный и неколебимый, как гора.

***

Раф скрючился в воде, в то время как Фишфейс метался вокруг него, избивая его. Когда же все пошло не так? Он не выскакивал из панциря от энтузиазма, когда Лео предложил это маленькое приключение, но ему нравились леса и природа вообще сильнее, чем Раф был готов признаться.

И было приятно вновь видеть Лео уверенным и ответственным. Он вернется в Нью-Йорк по раскаленным углям, если это сможет поддержать брата. Поэтому Раф последовал за ним в этот раз без недовольства, все шло на удивление мирно и подтверждало выживание в дикой природе только с его мастерством и решимостью. Все шло отлично, за исключением унизительного боя с оленями-духами-мутантами.

Но его отец жив, и у него есть враги, которых надо победить. Рафаэль изготовил себе доспехи и сделал оружие, тэкко-каги, чтобы доказать, что может превратить силу врага в свою собственную, добавив к ней огонь, который сэнсэй увидел в его духе. Донни не единственный, кто может сделать что-то своими руками.

Рафаэль одолел всех Футов в этой пещере, решив ответить на вызов. Преодолеть это препятствие меж собой и отцом. Но сейчас Фишфейс надрал ему панцирь. В воде со всех сторон. Он долбанная черепаха, но разве эти дурацкие роботизированные ноги не должны замедлять врага, рыба тот или нет?

Разгневанный, Раф поднялся на каменный выступ и вышел из воды. В его когтях был скрыт механизм, стреляющий пламенем. Черт. Что теперь?

Он мог чувствовать, как Фишфейс снова приближается, очередная неудача кажется все ближе, и это заставило его кровь вскипеть от ярости. Быть настолько близко и проиграть. Что сказал отец? Контролировать свой гнев? Нет, сосредоточиться. Превратить его в отточенное оружие, которое можно применить.

На этот раз его гнев, не контролируемый хозяином, вспыхнул диким бездумным порывом. Теперь он был силой, откликнувшейся на его желание. Тэкко-каги Рафаэля вспыхнули, заряженные силой его гнева. С воинственным кличем он полоснул морду рыбы и обратил ее в клуб дыма.

Ему не надо воевать с самим собой. Не нужно бороться с этим или как-то себя менять. Он должен был принять свою особенность и освоить ее. Рафаэлю наконец-то было комфортно в его собственном панцире, и он был готов. Готов вернуть своего отца, свой город и свой мир.

***

Лео вскарабкался на вершину горы, его нога кричала в агонии. Почему он думал, что сможет это сделать? Он сломлен. Его нога никогда не заживет. Он никогда не станет прежним. Это всегда будет сдерживать его, сделает бесполезным, непригодным для лидерства. Он стал бременем для братьев и всей семьи.

Кратковременная радость, когда руководство отца осветило ночь накануне, погасла от этого осознания. Шредер собирается убить его. Снова. Отчаявшись, Леонардо посмотрел вверх, ожидая последнего удара, слабый и жалкий, каким и был. Но вместо Шредера он увидел левитирующего перед ним оленя. Духовного посланника.

Хотя тот ничего не говорил, он был здесь, чтобы что-то поведать Лео. Нечто важное. Черепашка совсем не двигался, но его колено скрутило от жестокой мучительной боли. Но он не шевелился? Потому что не его тело ранено. Больше нет. Боль и травма в его сознании. Он единственный сдерживает себя. И так было все это время. Прозрение было ошеломляющим по своей силе.

Да, то существо, каким он был, умерло и не вернется, но Леонардо не сломлен. Он может собрать новое более сильное "я" из уцелевших частей, и он сделает это. Глубоко вдохнув, Лео втянул в себя посланника, позволяя осознанию наполнить его существо.

Части его, пережившие вторжение, слились во что-то новое. Нечто сильное, ожесточенное и смелое, но закаленное болью и опытом. Он не сломлен, просто стал воином, которым должен быть, и каждая боль, потеря и ошибка на его пути служили лишь для того, чтобы продвинуть его в этом путешествии, помогая расти. Он готов.

Боль в ноге исчезла, когда Леонардо отбросил сомнения. Легче воздуха и быстрый, как ветер, он атаковал, не обращая внимания на то, что Шредер стал невероятно огромен. Независимо от того, насколько его враг велик или силен, он не сможет удержать Лео.

Он освободился от всего, что его сдерживало, и пустил стрелу в глаз своему врагу, чувствуя уверенность в победе до самой глубины существа. Если он победил Шредера в области духа, то сумеет и в реальном мире. И сделает это. Больше его ничто не удержит.

***

Эйприл сидела на крыльце рядом с Кейси, наслаждаясь мороженым и стараясь не думать, каким образом произвела его Морозильная кошка. Лучше получать удовольствие от бесплатной еды. У них, по сути, не осталось денег после последней вылазки, и у Эйприл не было никаких идей, что они будут есть дальше.

Она скрывала это от Кейси, Донни и Майки, но Раф и Лео знали, насколько неустойчиво их положение, и пытались ловить рыбу и охотиться, конечно, с меньшим успехом, чем Эйприл хотелось, прежде чем отправиться в свой небольшой поход.

Как они могли оставить ее? Она куноити. Естественно, у нее есть интуиция, которую мастер Сплинтер тренировал все годы обучения. Именно поэтому он и предложил обучать ее. Она показала бы класс в духовном обучении - и все же они оставили ее. Ну ладно, Лео, может быть, и Раф. Если бы оставили и Майки с Донни, она бы согласилась с ними.

Но Эйприл расстроилась не из-за этого. Майки проводил большую часть времени с Лили. Кейси либо тренировался с Рафом, либо работал над родстером* вместе с Донни, который занимался этим или пытался изобрести ретро-мутаген, чтобы спасти Нью-Йорк. А Лео все еще поправлялся.

Все это важные вещи. Ну, может, кроме родстера. И Эйприл не хотела расстраивать Кейси или портить его недавно зародившуюся дружбу с Донни, возрождая их соперничество. И, когда они были вместе, девушка тренировалась с Рафом.

Было здорово, что он не сдерживался после того раза, когда Эйприл уложила его несколькими ударами. Ей нравилось, когда ее воспринимали всерьез. Но обычно Эйприл чувствовала себя больной и измотанной несколько дней после каждого раза, из-за чего такая форма дружеского общения оказалась несостоятельной.

Эйприл думала, что Лео будет проводить с ней больше времени после того, как она потащила его за Химерой, но он казался смущенным, что его тогда пришлось подталкивать в панцирь, из-за чего, кажется, немного избегал ее. Эйприл просто устала быть брошенной.

По крайней мере, пока Лили дулась в доме, последние несколько дней Эйприл наслаждалась временем, проведенным с Кейси. Они усиленно тренировались, и он не давил на нее, когда она была не готова. Было приятно зависнуть и просто поболтать с ним, но это возвращало все запутанные чувства, которых Эйприл избегала, и дилемму насчет того, что делать с ними.

Донни попытался дать ей выход после случая с Большой ногой, но выглядел при этом таким несчастным, что она просто должна была дать ему еще один шанс. Эйприл подумала, что может быть, получится зажечь чувство поцелуем. Она любила его, но поцелуй точно выявил, что лишь как друга и брата. Эйприл привнесла еще больше беспорядка в их отношения, и на этот раз это была ее вина.

Что еще хуже, находиться наедине с Кейси, помимо того, что захватывающе, еще и опасно, напоминало ей о его неприкрытой притягательности, которую Эйприл отказывалась признавать. Девушка надеялась, что друзья скоро вернутся. Пора переключить внимание.

- Хочешь снова помочь мне наколоть дрова? - поморщился Кейси.

В последние дни силы Эйприл еще не восстановились после очередного состязания с Рафом. В основном, она просто ударила по бревнышку, которое держал перед собой Кейси, отправив его в полет с целым куском дерева.

Но он не отступил, так как Эйприл знала, что не отступит. Вместо того, чтобы ответить, Кейси поднялся и, подхватив бревнышко, с мрачной решимостью ожидал ее во дворе. Это выглядело почти смешно, и Эйприл пришлось сдержаться, чтобы не ухмыльнуться по-идиотски. Ей нужно сосредоточиться.

Что говорил Донни? Это не просто физический удар. Ей надо разбить бревнышко внутренней силой. Кейси держал его перед собой, как щит. Сделав глубокий вдох, Эйприл сосредоточилась, как в медитации, контролируя свое дыхание и ища баланс между телом и разумом.

- Если ты еще раз собьешь меня с ног, рыжик...

- О? И что ты сделаешь?

Но Эйприл уже не слушала его или ответ, уже подступивший машинально к губам. Она полностью сосредоточилась на своем "я", тело ее наполнилось энергией.

Сконцентрировавшись, девушка направила эту энергию в ногу и ударила по бревну. Сила удара полностью соответствовала ее воле. Бревнышко прекрасно раскололось, как по волшебству, без какой-либо отдачи в сторону Кейси. Она сделала это! Она действительно сделала это! Да!

- Наконец-то! Да! - на миг Эйприл забылась в ликовании, пока не заметила, как ошарашен Кейси. Она инстинктивно ощетинилась. Ее успех не был таким невероятным. За исключением того, что Кейси смотрел мимо нее.

Эйприл осторожно повернулась, и увиденное поразило ее, заставив онеметь, а дыхание застряло в горле, пока она наблюдала, как приближаются ее друзья. У каждого из них был флаг со своим символом, предположительно японским.

Лео был одет в капюшон, и за спиной у него было что-то похожее на самодельный набор для стрельбы из лука. Донни превратил свой бо в топор, а его плащ и маска делали его похожим на персонажа из игры "Legend of Zelda".

Эйприл не была уверена, как это должно работать, но Раф выглядел покрытым сетчатой броней, а нижний край его маски болтался намного ниже его глаз. А его похожие на промышленные когти напоминали о Шредере.

Маска же Майки теперь покрывала всю его голову, как будто он был Зорро или Уэсли из "Принцессы-невесты". На нем доспехи из коры? А в каждой руке мини-коса. Эйприл никогда не видела друзей настолько серьезными. Вау.

- Что там произошло?

Лео заговорил, излучая решительность:

- Пришло время. Мы возвращаемся в Нью-Йорк.
_______________________
* кама - оружие в виде серпа. Зачастую применялось в качестве парного оружия
* родстер - автомобиль с открытым двухместным кузовом, складным верхом и откидным задним сиденьем
   31.07.2018, 16:45  
Видение. 6

Лили лежала на диване, скучая. Раньше она хорошо чувствовала себя в одиночестве. Это было ее естественное состояние. Когда это изменилось? И сможет ли она снова стать тем человеком, которым была?

Самое смешное было в том, что одиночество было неполным. Эйприл и Кейси находились на крыльце, прямо за стенкой. Но они словно бы принадлежали своему собственному миру, частью которого Лили не была и в который не решалась вторгаться, хотя и знала, что друзья будут рады ей.

Но не их общества она жаждала. Девушка ожидала веселого голоса и бурлящей энергии, которые отгоняли ее одиночество и облегчали тяжелое бремя ее видений.

- Мр-р-р! - донесся приглушенный звук из холодильника, и Лили улыбнулся. Кошка тоже по нему скучала. Девушка никогда так ни от кого не зависела с момента встречи с Лизой. Моментальная боль сжала грудь, когда Лили поняла, как сильно скучает по своей кузине, подруге, сестре. Лиза поймет переживаемые ей изменения и сможет дать ей правильное направление. Сможет дать ей настоящий совет.

Тьма, постоянно окружавшая ее, взорвалась флуоресцентным светом. Лиза? Что бы ни собиралось произойти, еще не наступило, но мучительно скоро начнется. Это Сан-Франциско? Она не знала. Не было ни окон, ни естественного света, лишь множество научного оборудования и застекленные помещения. Тюрьма, в которой заключено сознание Лизы.

Неожиданно, осознавая свое и Лизино тело, Лили заметила, что они скованы по рукам и ногам и совершенно неподвижны. Ужас Лизы просочился в нее, и Лили не могла сосредоточиться на чем-либо еще, кроме отчаянного желания сбежать.

На окраине поля зрения Лили увидела ужасающего человека-муху в пурпурном свитере и джинсах. Из их общего тела вырвался крик, когда увиденное заставило его отползать. Перед ней стоял безумно ухмыляющийся человек. Он был тощим, в лабораторном халате, с непослушной красновато-коричневой шевелюрой и в очках. В глубине своего существа Лили ощутила, как Лиза застонала и отступила вглубь себя.

Какая-то часть ужаса Лили сгорела во вспышке гнева. Кто этот монстр и что он сделал с ее отважной и бесстрашной кузиной? Он на миг запнулся от выражения дерзкой яростной ненависти, должно быть, проступившей на лице.

Лиза скорчилась внутри себя, оставив полный контроль Лили. Обычно достаточно спокойная, она была уверена, что однажды как-нибудь убьет этого человека. Он толкнул ее, и Лиза вверх ногами упала в огромную сферическую емкость... с мутагеном? Нет! Лиза!

Их тело горело огнем. Они закричали, когда плоть разорвалась, перестроилась и соединилась заново. Тело было разорвано и повторно собрано, и это было чистой агонией.
Неожиданно Лили очнулась на диване, крича от отзвука невыносимой боли, все еще терзающей тело.

- Лили! Лили!

Майки? Его голос вернул Лили к реальности, и она ощутила некое подобие самоконтроля.

- Майки. Помоги мне.

Падшая. 2

Ангел сидела в похоронном бюро, одетая в неудобное черное платье, которое ей не подходило. Она просто схватила первое попавшееся, находясь в тумане неверия, готовясь к похоронам тети Кэндис.

Она видела свою мать, приветствующую приходящих и принимающую соболезнования, как сломанный автомат. Ангел не двигалась со своего места на одном из диванов, бормоча бессмысленные звуки благодарности любому, кто осмеливался подойти и посочувствовать ей.

Она смотрела куда угодно в этой комнате, кроме урны с прахом ее тети, рядом с ее фотографией, сделанной при жизни, окруженной цветами. Все это не на самом деле. Этого не может быть.

Они сказали, это самоубийство, но оно было невозможным. Никто не любил жизнь сильнее, чем тетя Кэндис. Она собиралась встретиться с ними в тот же день чуть позже, за ужином, чтобы рассказать о своей последней поездке. Она не могла убить себя.

И как она вообще туда попала? Никто не мог объяснить этого удовлетворительно. Что-то было не так. Все неправильно. Ее тетя не могла быть кучкой пепла в банке. Она была уважаемым ученым. Она была путешественницей. Она была странным хиппи со своими кристаллами, гомеопатическими средствами и показаниями ауры. Этого просто не может быть.

Ангел неожиданно ощутила, что не может дышать, словно стены сомкнулись вокруг нее. Ей нужно выбраться отсюда. Сейчас же. Девушка резко вскочила на ноги и, набирая скорость, вылетела из комнаты, шокируя любого несчастного, попавшегося ей на пути.

Выбежав на улицу, Ангел обогнула здание и прислонилась к прохладной кирпичной стене, закрыв глаза и несколько раз глубоко вздохнув. Она не знала, сможет ли вернуться туда. Как пройти через похороны? Как жить дальше?

Никто не понимал ее так, как тетя Кэндис. Мир казался неправильным без нее. Но она справится с этим, потому что тетя Кэндис хотела бы этого. И Ангел сделает это ради нее.

Удерживая свою решимость, Ангел открыла глаза, приготовившись идти обратно, но застыла на месте. Лиса? Этого не может быть. Это же долбанный город. Наверное, какая-то странная собака. Пытаясь игнорировать животное, Ангел направилась обратно в здание, но не могла избавиться от тревожного чувства, что лиса улыбалась ей.

Бросая вызов судьбе. 6


Эйприл расслабилась в пассажирском кресле, уставившись сквозь лобовое стекло на тьму автострады за ним. Они наконец-то вернулись. Обратно в город кошмаров, где свободно разгуливали кренги. Где люди жили в ужасе под властью пришельцев - те, что еще остались. Где отец мутировал прямо на ее глазах. Снова. Где они потерпели поражение, окончательно и полностью.

Но она не боялась. Больше нет. Они все тренировались интенсивнее, чем казалось возможным. У нее больше контроля над психическими способностями, не очень намного, но все же. Кейси работал над собой до тех пор, пока малейший след слабости, которую, как казалось Эйприл, она когда-либо видела в нем, не был сожжен.

Вернувшись с духовной тренировки, ребята казались намного старше, чем были, если такое было возможно. Они готовы.

Донни переоборудовал фургончик ее отца, и они все упорно работали над превращением его в оружие не менее грозное, чем Панциробус. А еще у них был родстер, хотя и без Доктора Цыпцыпенворта. В ее сознании Эйприл слышала голос Майки, требующий добавить M.D. после ее имени и звания*.

Ментальный образ оружия Кренгов, замаскированного под ее маму, ненадолго предстал перед глазами, пока Эйприл не прогнала призрак. Она больше не пешка Кренга. Теперь она стала живым оружием, которое увидит их побежденными и изгнанными из ее мира. Они вместе вернут свои семьи и спасут свой дом. Они готовы.

***

Кейси ехал всю ночь. В последнее время он много водил машину для того, у кого нет прав, но это не имело значения. Он знал, как это делается. Отец учил его не один год, и Кейси неплохо справлялся. Если государство еще не признало сего факта, это его проблема.

Он заставлял фургон ехать быстрее и быстрее, чувствуя, как Эйприл решительно барабанит пальцами по пассажирскому сиденью рядом с ним. Ребята свернулись в конце салона, готовые к удару, когда наступит момент. Даже Лили теперь, когда прошла ее истерика из-за видения ее кузины, казалась возбужденной и готовой к битве, хотя Кейси понятия не имел, что она собиралась делать.

Тем не менее, если эта самая Лиза находится у Баз-киллера, они, вероятно, все равно спасли бы ее, с и без торжественных обещаний черепах. Они спасут ее и всех остальных. Кренги наконец будут повержены, и это будет эпично. Папа. Мария. Держитесь. Он идет.
____________________
*D.M.D - сокращенно "доктор медицинских наук"

Преодоление. 7

Лиза проснулась, когда дверь в ее тюрьму открылась. Ведро было пустым, и у пришельцев не было ни еды, ни воды. Это, должно быть, значит... она отползла обратно к стене. Нет! Нет! Нет!

Как бы ужасно ни было ожидание, она бы предпочла, чтобы оно затянулось навсегда. Лиза знала, что предстоит, и отвергала это всем своим разумом и телом. Она будет драться. Она не позволит им забрать ее. Никогда!

Часть ее, которую Лиза заперла глубоко внутри себя, заревела о жажде жизни, когда девушка боролась, зубами и ногтями, отчаянно била и пыталась вспомнить то немногое, что знала о сражениях и самозащите.

Этого оказалось недостаточно. Они все же скрутили ее и сняли ее цепи. Ухватившись за металл, Лиза отчаянно цеплялась за него, пока пришельцы таки не оторвали ее от него, скрутив ее руки в совместной хватке, и не потащили ее, отбрыкивающуюся и кричащую, из клетки.

Все ее усилия были безуспешны. Она по-прежнему была бессильна, когда конвоиры втащили ее на выступ над сферой трансформации. Вот и все. Она проиграла. Все, что ждет ее после ожидания, подготовки, попыток заставлять себя есть и быть сильной. Зря. Может быть, ей стоило попытаться умереть.

Лиза бросила взгляд на человека-муху у компьютерной консоли, и неожиданно ее охватил новый прилив ужаса и отвращения, настолько сильный, что у девушки долгое время просто не было сил, чтобы собраться. Может быть, потому что она закончит как он.

Филч передал ему еще один оранжевый флакон для вливания в смесь, и пока человек-муха применял его, направился к Лизе с кривой торжествующей улыбкой на лице. Нет! Она не хотела помнить об этом.

Ее разум отступил, вернувшись в безопасное место в глубине ее существа, куда Лиза заперла его на время этого кошмара. Отступил от ее конца здесь, в безопасности и отдалении ото всех ужасов, творимых с ее телом. Лиза когда-то так гордилась им, но оно было лишь телом, куском плоти и костей. Оно не было ею.

Не обращая внимания на миг невесомости, прежде чем приземлиться во что-то плотное и вязкое, которое, казалось, высасывало ее, Лиза отделила свой разум от тела. Она сможет расстаться с ним и быть здесь в безопасности. Но она не могла. Так много боли. Слишком много. Ее крики эхом отдавались от твердого металла и бетона, пока сознание, наконец, милосердно не покинуло ее.
   09.09.2018, 13:03  
Братство. 8

Бакстер Стокман бросил взгляд на свою новую крысу, прежде чем вернуться к экспериментам с ретромутагеном. Как он может вылечить безумие этого зверя? Психические заболевания не его специальность. Но это неважно. Он позволит Филчу тратить на это время, пока мастер не мутирует того за его неудачи.

Работа над особым усовершенствованным мутагеном шла успешно, не считая того, что они не могли контролировать своих испытуемых. Ни у него, ни у Филча не было многообещающих достижений в технологии контроля разума, и если в ближайшее время чудесным образом они не достигнут прогресса, это их погубит.

Самым большим достигнутым ими успехом стало объединение ДНК мастера Шредера с образцами мутагена с наиболее многообещающими штаммами членистоногих.

Штамм краба был самым мощным, но мутанты с ним, пусть и были беспрекословно послушны, оказались не способны решать сложные задачи и выполнять неоднозначные приказы. Кроме того, выражение глаз мастера, когда он увидел жутко искаженную версию себя, заставило Стомана затаиться. Нет, им нужно что-то получше, и как можно скорее.

Если бы только он мог снова стать человеком и сбежать из этого кошмара. Работа над ретромутагеном шла медленно, кроме того, Стокман мог заниматься им, только когда Филча не было рядом. Сейчас мелкий подхалим задремал после очередного дополнительного и ненужного травмирующего испытания девушки-ящерицы. Какая пустая трата времени. Он получит то, что ему суждено.

А пока что ретромутаген должен быть усовершенствован. По крайней мере, у него есть оправдание, если его поймают. Стокман может сказать, что вещество предназначено для Караи, когда ее наконец поймают. Что он не доверяет кренгам его производство.

К сожалению, если они поймают ее, у него будут серьезные проблемы, когда ретромутаген не сработает. Усовершенствованный мутаген отреагирует не так, как обычный. Шансы на то, что ретромутаген, изготовленный Стокманом для себя, сработает на Караи, крайне малы.

Нет, он должен изготовить его тайно и как можно скорее. Взгляд Стокмана обратился на крысу, и сердце его замерло. Нет. Этого не может быть. Они погибли. Как могли они оказаться здесь? Черепахи.

***

Разочарования накапливались. Ладно, когда Кейси на фургончике прорвал блокаду всех этих зазомбированных солдат Сил Защиты Земли, это было довольно круто, хотя и пришлось притвориться, что сделал это не затем, чтобы поддержать идею Лео об изменениях. Но остальная часть дня была отстойной.

Хотя Раф и не показывал этого, он был не меньше Майки разочарован тем, что они не могут вернуться домой. Он знал: кренги знают его местонахождение, - но сама невозможность войти туда без риска быть поджаренным просто отвратна.

И они снова потеряли сэнсэя. Не то чтобы он не был начеку с самого начала, но его убивало то, во что приходилось поверить. Сэнсэй сам сказал, что дух его отделен от тела. Но увидев случившееся, Раф понял, что не готов к этому. Его мудрый и сильный отец вел себя, как бездумное животное. Это было так... неправильно.

Может, Кейси был прав. Может, Эйприл сумеет исцелить его силами своего разума. Донни сказал, что такое возможно, так что... цепочка его размышлений прервалась, когда Раф снова врезался в стену. Черт! Сосредоточься уже! Направь свою ярость. Этот мутант-Шредер силен, но он не поддастся. Выиграет необходимое время для Эйприл, чтобы спасти сэнсэя.

***

Донателло ловко увернулся от удара Шредера-мутанта-креветки. Тот был быстр и злобен, а также невероятно вынослив. У него нет времени на это существо. Он должен помочь сэнсэю. Должен выяснить, что происходит в этой лаборатории. Но это существо не остановится, а он уже устал.

Им надо обеспечить безопасность сэнсея. Любым способом. Донателло ненавидел действовать без плана. Но казалось, что ничего не выйдет, пока они не вернут своего отца. Сейчас ему придется довериться Эйприл и выиграть как можно больше времени. Это существо не сможет его потревожить. Он неподвижен, как гора.

***

Эйприл ахнула, когда Сплинтер прижал ее к стене, щелкнув зубами перед ее лицом. Она должна попробовать снова, даже если первая попытка привела лишь к тому, что Сплинтер напал на бедного Кейси. Какой еще у нее выбор? Он убьет ее, если она ничего не предпримет.

Она сможет это сделать. Ее психические навыки прошли долгий путь. Она уже поступила неправильно. Просто тянуться к воспоминаниям было ошибкой. В этом месте нет ничего, кроме воспоминаний о Шредере, а они никак не могли привлечь дух Сплинтера назад. Они лишь вызвали эту убийственную ярость, обращенную теперь на нее.

Она должна была поделиться с ним воспоминаниями. Хорошими. Вместо того, чтобы открыть его разум, Эйприл открыла свой и связала с разумом Сплинтера, вспомнив о тренировке под его руководством и о своей дружбе с его сыновьями, о каждом счастливом моменте с тех пор, как она встретила их всех. Они были маяком любви и уюта, манящими душу назад, домой.

Эйприл могла ощутить это, когда душа Сплинтера, связанная с телом, наконец-то объединилась с блуждающей духовной частью, потому что его разум теперь затопили радостные воспоминания о воспитании его детей. Несмотря на то, что они не принадлежали ей, Эйприл ценила их.

Связь разорвалась, и Эйприл снова смотрела в мудрые и спокойные глаза своего учителя и второго отца. Пусть они лишились дома и прятались в почти опустевшем городе от преследующих их инопланетян, она отчего-то знала, что все будет в порядке.

***

Кейси замер, когда Сплинтер бросился на Эйприл. Он знал, что должен сделать что-то, чтобы защитить ее. Спасти ее. Но он не мог пошевелиться. Но не один лишь страх Кейси удерживал его в неподвижности, хотя и он тоже. Только Эйприл могла сделать это, и он должен был ей доверять. Верить в нее.

Выражение лица девушки стало невероятно сосредоточенным, и атака Сплинтера замедлилась. Она сумеет. Кейси надеялся на это. Он огляделся. Все это место было заполнено гигантскими террариумами, словно самый жуткий зоопарк в мире. Большинство из них были пустыми.

Через комнату Кейси разглядел, что в одном из террариумов что-то движется. Похоже, что Эйприл привела в сознание Сплинтера, и парень пересек помещение, чтобы проверить свою догадку. В клетке была девушка-ящерица. Кейси решил, что раз она заперта, то вряд ли на стороне Шредера. Враг моего врага и все такое.

Вытащив бейсбольную биту, он разбил замок. Судя по виду изнутри, тот не был сложным. Донни лишь хвастался, когда взламывал его. Несколько соединенных проводов чуть позже, и клетка открылась. Девушка закричала.

- Пожалуйста. Не надо больше. Пожалуйста, хватит.

Кейси удивился. Что бы это могло значить?

- Лиза?

Похоже, она пыталась подтолкнуть себя, чтобы заставить открыть глаза.

- Хм-м. Мама? Папа? Лили? - девушка не смогла этого выдержать и снова отключилась. Да. Это должна быть она. Похоже, Кейси Джонс сдержит обещание, данное черепахами.

Без каких-либо дальнейших колебаний Кейси перебросил девушку через плечо и побежал проверить, как дела у Эйприл. Он надеялся, что подруга добилась какого-то прогресса со Сплинтером, потому что, похоже, ребята получили по панцирю.

***

Леонардо проигрывал в битве со Шредером-мутантом-крабом. Не так, на самом деле, он представлял себе свой первый реванш главному врагу. С другой стороны, нога почти не беспокоила его. Жаль, что эта тварь чертовски неуязвима.

И его последняя катана утонула в емкости с мутагеном. В фургоне у Лео было запасное оружие, но сейчас оно мало ему поможет. Но Леонардо не сдавался. Не было сомнений, что могли утопить его. Он сможет сделать это.

Неожиданно его отец вырубил монстра несколькими хорошо выверенными сильными ударами. Неверие Леонардо обратилось в радость, пока он наблюдал, как сэнсэй, восстановившийся и цельный, перемещался по комнате, спасая его братьев. Теперь все будет хорошо. Они снова семья, цельная и полная. И вместе могут все, что угодно.

***

Лили схватила ноутбук. Донателло сделал его для нее с помощью доктора Цыпцыпенорт. Ей не нужно было видеть гаджет, и Лили провела большую часть возвращения в Нью-Йорк, работая над звуковыми сигналами. Сейчас она изучила его. Наконец-то пришло и ее время внести свой вклад. Чтобы помочь ее дорогим новым друзьям. Больше, чем друзьям. Семье.

Звуковые сигналы определили местоположение и тип противника, когда тот приблизился к фургончику, и Лили активировала соответствующее оружие, чтобы заставить их замолчать прежде, чем те бы вызвали подкрепление. Не так ловко и точно, как армейский артиллерист собственной персоной, но все же их фургончик не был уязвим.

Тем не менее, у них заканчивались многие типы боеприпасов, и Лили была обеспокоена. Она не сможет продолжать это дальше. В ее наушниках затрещало.

- Мы уже в пути. Заводи.

- Принято, Лео.

Лили закрыла ноутбук и осторожно положила в отсек позади себя, пробралась на переднее сидение, судорожно обшаривая все вокруг, пока не не нащупала ключи, оставленные в зажигании. Не успел мотор зареветь, как все заполнили машину.

Лили едва успела отдернуть руки от сидения, прежде чем они поехали от здания черт знает куда. Но они были в безопасности, передвигались, а прочее не имело значения.

***

Майки буквально подпрыгивал от волнения. Конечно, он включил ту кнопку тревоги, которой пытался избежать ранее, но он все-таки победил Базз-киллера самостоятельно. Он использовал новообретенное внимание и провел муху. Не нуждаясь в помощи. Без криков. По крайней мере, пока не нажал кнопку тревоги, но до этого все шло потрясающе.

И он все же компенсировал их потери. Возможно, они лишились дома, но именно Майки нашел им новый. Если они не могут жить в логове, пиццерия Антонио станет вторым лучшим местом для восстановления. Здесь так хорошо пахло.

Бодро напевая себе под нос, Майки убрал Морозильную кошку в холодильник и начал рыться там в поисках пищи. С ними снова сэнсэй, потрясающее место жительства и много пиццы. Теперь все будет хорошо.
   10.09.2018, 01:33  
Потерянная. 4

Обвернув руки вокруг коленей, она размеренно дышала, вспоминая успокаивающее ощущение мягкой теплой шерсти. Это помогало чувствовать себя в безопасности. Под чьей-то заботой.

Было и другое чувство, похожее на это, но не оно. Оно пахло маслом для клинков и ладаном и пронзало ее разбитые мечты непоколебимым взглядом голубых глаз. Вера. Надежда. Воспоминания об этом наполняли ее, пока Караи не почувствовала, что может сломаться.

Она продолжала возвращаться к этой маленькой уязвимой форме, а потом вновь сбегала в более сильную змееподобную, менее склонную помнить. Чувствовать. Оно потеряно. Все потеряно. Она должна отпустить это воспоминание. Она никогда не вернет его. Настало время отпустить. Она знала, что должна сделать.

Вендетта. 3

Амайя ворвалась в главную крепость Саки в Японии, готовая выбить из него ответ в случае необходимости. Прошел почти год с тех пор, когда она слышала что-то о Караи. Она могла долго отсутствовать, но они всегда поддерживали связь с гораздо большей частотой. Караи никогда не позволила бы такого упущения, а значит, он в ответе за это.

Стоит признать, что Амайя все еще была рассержена их последним бурным спором, который отправил ее работать в дальний уголок мира, но она никогда бы не позволила своим бурным отношениям с Саки встать меж ней и Караи, и ожидала от него такого же невмешательства.

Все здесь знали, кто она, и никто не смел останавливать ее. Вместо этого они сгибались в поклонах, когда она проходила мимо. Амайя игнорировала их. Саки желал драматичности, требуя демонстративного выражения преданности.

Амайя никогда не понимала этого. Саки был хорошо осведомлен о том, что такое настоящая власть, поскольку, безусловно, накопил ее достаточно, превратив клан Фут в международную организацию альтернативной разведки. И тем не менее, все равно желал пустых атрибутов власти и мощи. Так, словно его жизнь была какой-то пьесой или фильмом, которую он проигрывал в своем сознании, и не хватало спецэффектов, чтобы удовлетворить его.

Эта мысль заставила Амайю улыбнуться, несмотря на раздражение. Именно поэтому она продолжала возвращаться в его постель, как бы сильно они ни ссорились. Их отношения были токсичной катастрофой, которой она не могла избежать.

Амайя вошла в тронный зал, закатив глаза при мысли об этом наименовании. Зал был пуст. Прекрасно. Она ударом открыла дверь в кабинет, где Соджи, один из командиров Саки, за столом перебирал отчеты. Бумаги взлетели шквалом неожиданности, и мужчина церемонно поклонился ей.

- Охотница за головами, - он мудро использовал подходящее обращение. Не то чтобы их отношения с Саки были тайной, но Амайя не хотела, чтобы ее называли его любовницей. И судьба последнего дурака, поступившего так в зоне ее слышимости, послужила примером для остальных.

- Мы не ожидали...

- Короче. Где Караи?

Мужчина нервно сглотнул. Амайя знала, что он опытный ниндзя и сильный воин. Но это ничто по сравнению с тем, на что она способна, и он знал это. Они все знали. Ее репутация была заслуженной, и ее сражения с Саки давали им понять без лишних слов, на что способна Амайя.

- Она с мастером в Нью-Йорке.

Амайя все еще походила на опасного хищника, и ниндзя снова сглотнул.

- В Нью-Йорке? Как в Нью-Йорке? В городе под загадочной блокадой Сил Защиты Земли?

Он лишь кивнул.

- Что они там делают?

- Накануне блокады мастер обнаружил, что Хамато Йоши жив и прячется там, тренируя новых воинов ниндзя. Мастер взял с собой Караи и лучших помощников, чтобы покончить с ним. Мы не видели его со времени возвращения в Японию, когда он завербовал Тигриного Когтя.

Глаза Амайи неожиданно расширились. Тигриный Коготь был сильным и уважаемым соперником, а теперь, по-видимому, стал ценным союзником. Но эта информация была не самой значительной. Хамато Йоши жив и пополняет ряды своих воинов. Убийца ее сестры все еще жив.

Ссора или нет, но как посмел Саки не рассказать ей? Она заслужила оборвать жизнь Йоши не менее, чем остальные. С большим усилием Амайя обуздала свой гнев. Если Караи оказалась в ловушке в Нью-Йорке, это объясняло отсутствие связи.

- Подготовьте рейс в Америку. Я лечу в Нью-Йорк.

- Но город полностью закрыт, - бессвязно забормотал Соджи. - Как вы попадете в него?

Амайя взглянула на него, и ниндзя побледнел.

- Ты действительно считаешь, что это остановит меня? - он невольно покачал головой.

- Прими меры, - он кивнул, выглядя так, словно собирался что-то сказать, но струсил.

- Что еще?

- Прежде чем все сошло с ума, леди Кицуне получила подарок для мастера. Раз уж вы едете в Нью-Йорк, возможно, вы могли бы прихватить его с собой.

Она что, похожа на девушку из службы доставки? Что может быть настолько важно, что он рискнул оскорбить ее этой просьбой?

- Подарок? - голос Амайи звучал недоверчиво и сочился презрением.

Ниндзя нажал кнопку интеркома.

- Приведите, - отпустив кнопку, он оглянулся на Амайю.

- Вы можете оценить его как ценный ресурс. Он в полном вашем распоряжении.

Ладно. Теперь ей любопытно. За ее спиной открылась дверь. Амайя повернулась, и ее рот распахнулся от изумления, прежде чем из груди вырвался низкий смешок. Действительно ценный. После Алопекс она должна была знать, какого рода подарки преподносит Кицуне.

- Охотница за головами. Позвольте представить вам Ниньяру.
   15.09.2018, 19:54  
Преодоление. 8

Лили все еще пошатывало после сумасшедшей поездке к Антонио. В этом месте сильно пахло пиццей, хлебом и кальцоне. Не неприятный запах, но чересчур сильный. Она слышала разговоры друзей, когда они поселились в этом месте, и решила сосредоточиться на них.

- Заселил нашу гостью, - сказал Кейси.

- Куда? - спросил Лео. Гостью? О ком они говорят?

- В кладовку. Я попытался изготовить постельные принадлежности из упаковочного материала, но... наверно, нам стоит найти что-то настоящее для сна, для всех нас.

- Не то чтобы я предъявлял претензии, я знаю, что никого нельзя оставлять заключенным в том месте, но не уверен, что было разумно привозить ее на нашу новую базу. Мы ее не знаем.

- Лео, это кузина Лили, Лиза. Кажется.

- Что?! - теперь отозвались все, включая Лили. Она лихорадочно ощупывала пространство вокруг себя по направлению, где слышала голос Кейси, пока не нашла его ладонь. Она была слегка загрубевшей и потной, из-за защитной перчатки, которую Кейси, должно быть, только снял.

- Лиза? Ты уверен?

- Ну, она ответила на свое имя и назвала твое, прежде чем снова отключиться.

- Отключилась? Она в порядке?

Что-то за ее спиной звякнуло.

- Пицца готова!

- Майки!

- Что? Если бы меня только что привезли из того места, первым делом я бы захотел поесть. Это вам, сэнсэй.

Лили уловила вздох Сплинтера, со смесью усмешки и раздражения.

- Спасибо, сын мой, - она слышала, как Майки раздавал еду, но ничего не имела против его решения. Сытная еда была важной составляющей жизни для Майки. Его пониманием хорошего.

- Ладно, я отнесу это ей, но, Майки, не все голодны, после того как с ними случилось что-то скверное, - похоже, Раф прикладывал немалые усилия, чтобы быть терпеливым с Майки. Что-то скверное? Ну, Лили знала об этом из видения, но услышанное возобновило ужас, который она пыталась держать вне сознания.

- Я возьму из фургона медикаменты и посмотрю, не травмирована ли она, - голос Дона затих, когда он во время разговора вышел из помещения.

- Если она травмирована? - они говорили, что произошло что-то плохое, но может быть, это не травма? Разве само заключение не может быть этим плохим? На плечо Лили легла рука.

- Эм, Лили, насчет Лизы... - теперь с ней заговорил Лео. - ...прости, что говорю тебе это, но она теперь мутант.

Лили сглотнула. Она надеялась, что они доберутся до Лизы прежде, чем ее видение сбудется, но похоже, надеяться на это было слишком самонадеянно.

- Я видела, как человек столкнул ее в мутаген, так что... она жива, верно?

- Да. Она определенно жива, - слезы хлынули из глаз Лили.

- В видении это было настолько больно, я думала, она умирает.

- Трансформация мутагеном была самой сильной физической болью в моей жизни. И я благодарен судьбе, что сыновья мои были слишком малы, чтобы запомнить это. Но, как бы ни была сильна эта боль, она не убивает, - мастер Сплинтер. Да, он должен знать, каково это.

- Пока она жива, мы можем понять это и пройти через него. Пока она жива.

***

Лиза постепенно осознала, что лежит в чем-то мягком, пахнущем картоном. Какой-то трюк? Новая ловушка, чтобы сломать ей голову? Со времени мучительной трансформации ее мир стал туманным полусознательным сочетанием разных типов боли.

Она так долго страдала, что комфорт теперь казался ей неестественным и неправильным. Лиза ему не доверяла. Он мог быть лишь прелюдией к новым страданиям. Она не может находиться в безопасности и тепле, где пахнет... это пицца?

Может, она наконец-то умерла? Но Лиза представляла себе смерть не так. Глаза приоткрылись, и она увидела единственную непокрытую лампочку и полки с продуктами - мукой и прочими. Рядом с ней кто-то двигался.

- Не спеши. Я принес кое-что поесть, как только ты сможешь. Не пытайся пока сесть, - голос казался добрым, заботливым и мужественным. Но он был незнаком Лизе. Повернувшись в его сторону, она увидела огромную зеленоглазую черепаху в красной маске, держащую бумажную тарелку с кусочком пиццы.

Еще одно творение этого монстра явилось, чтобы мучить ее. Ловушка! Это еще одна ловушка! Лиза пыталась закричать, но ничего не вышло, тело едва реагировало, пыталась карабкаться, чтобы выбраться отсюда. Головокружение смыло ее напряжение, картинка перед глазами шатнулась. И как раз перед тем, как снова вырубиться, Лиза слышала голос, полный негодования:

- Серьезно?

***

Раф отнес пиццу в кладовку, снова спрашивая себя, почему вызвался сделать это. Потому что Майки просил его, глядя на него щенячьими глазками. Не сосчитать глупостей, на которые они с братьями соглашались, когда Майки делал так. Как, например, когда он уговорил их быть трамплином для его скейтборда. Однажды из-за этого они даже притащили домой огромного жестокого и психически неуравновешенного крокодила. Майки.

Дыхание замерло в горле, когда Рафаэль вошел в кладовку. Незнакомка была ящерицей-мутантом, но не такой огромной, как Кожеголовый, и не смертоносной, как Караи. Ее тело все еще сохранило очертания человеческой девушки.

Хотя на ней не было одежды, это не казалось неприличным, поскольку ее блестящая чешуя выглядела как одежда. На груди и животе она была бледно-желтого цвета, а в остальных местах ярко-зеленой, напомнив Рафаэлю о весне на ферме родителей Эйприл.

У незнакомки был длинный толстый хвост, сужающийся к кончику. Руки и ноги по форме удивительно напоминали человеческие, несмотря на тонкие когти вместо ногтей. По крайней мере, число пальцев было правильным. Собственные трехпалые руки Рафаэля, держащие тарелочку с пиццей, показались ему неуклюжими. Он присел на колени рядом с незнакомкой.

Несмотря на то, что она стала рептилией, у нее сохранились мягкие на вид каштановые волосы длиной до плеч, ниспадавшие вокруг головы размытым ореолом. Рафаэлю стало интересно, как выглядит ее лицо. Пока что оно выглядело изящной сужающейся к носу мордочкой, придавая ее закрытым глазам приятный угол.

Незнакомка слабо застонала и пошевелилась. Веки задрожали, и хотя взгляд еще не сосредоточился на нем, Рафаэль разглядел, что глаза ее глубокого землисто-карего оттенка. Хорошенькая.

Тут же ему захотелось ударить себя. О чем он думает? Это кузина Лили, которую мучили люди, которых Рафаэль вскоре собирался разорвать на части. Ей не нужно, чтобы кто-то пялился на нее, как дурак. И все же... Нет! Еда. Он принес ей еду.

- Не спеши. Я принес кое-что поесть, как только ты сможешь. Не пытайся пока сесть, - незнакомка перевела на него взгляд, и Рафаэль поднял тарелку с обнадеживающей улыбкой.

Глаза ящерицы расширились, их затопил ужас, и она дернулась, тщетно пытаясь убежать от него. Сердце Рафаэля оборвалось, а надежды, которые - он сам не понял как - успели укорениться, были раздавлены. Что за придурок. Вновь захлопнув эмоциональный барьер, он сердито отвернулся от вида ее страха.

- Серьезно?

Незнакомка упала в обморок. Кто она такая, чтобы бояться его? Непохоже, что теперь она меньший урод, чем он. Странный урод. Черт побери!

***

Донни чуть не столкнулся с Рафом, когда нес свое самодельное медицинское оборудование в кладовку. Он мог чувствовать напряжение, исходящее от брата. Опыт научил Донателло и его братьев прятаться в укрытии, когда Раф был таким. Что случилось?

- Будь осторожен. Очевидно, мы ее пугаем.

Ох.

- Ты знаешь, Раф, единственный ее опыт взаимодействия с мутантами был в тюремной лаборатории Шредера, - выражение лица брата немного смягчилось. Совсем ненамного, но все же.

- И все же ты напугаешь ее.

- Я помогу, - Донни почувствовал, как его сердце подпрыгнуло, и чуть не выронил все бывшее в руках, услышав рядом с собой голос Эйприл.

- Д-да. Это было бы здорово. Я имею в виду, здорово не то, что она травмирована, а то, что ты хочешь помочь. Не то чтобы ты не помогала, ведь ты действительно хорошая и добрая. Я имел в виду...

- Пошли, Донни, - Эйприл улыбнулась и жестом направила его в кладовку. Донателло слышал раздраженное фырканье Рафаэля за спиной.

- Как знаешь. Эй, Кейси. Не хочешь сходить почистить город? Может, получится посчитаться с Кренгами.

- Конечно. Гунгала!

Донни лишь покачал головой. Вот так Раф справлялся со стрессом. По крайней мере, у него был кто-то, готовый идти с ним. Эйприл сидела рядом с Лизой на полу и ободряюще улыбнулась, когда он вошел в комнату.

Донателло готов был поклясться, что его мозг закоротило, отчего его ноги запнулись на следующем шаге, и он выронил все оборудование, столкнувшись с чем-то. Почему? Он же опытный ниндзя. Этого не должно было произойти. Почему? Эйприл лишь вздохнула и дала ему паузу, чтобы собраться с мыслями, собирая разбросанные им предметы.

Титаническим усилием Донателло постарался не думать об Эйприл рядом с ним, подающей ему все, что он просил, и сосредоточился на Лизе. Это прошло легче, так как тонкие шрамы на ее теле говорили о том, что Лизу пытали. Ну у нее была повышенная регенерация мутантов, так что она все равно поправилась. В итоге ее тело не нуждалось в лечении. А вот разум - другая история.

***

Глаза Лизы снова распахнулись. Черепаха с зелеными глазами исчезла. На ее месте сидела человеческая девушка с голубыми глазами и рыжими волосами. Новая лаборантка? Она собирала то, что казалось мусором, передавая... другому человеку-черепахе. У этого были карие глаза, фиолетовая повязка и... щель между зубами?

Лиза вновь готова была впасть в панику, но что-то в том, как черепаха смотрела на девушку, остановило ее. В лаборатории никто ни на кого не смотрел с такой любовью. Было до боли очевидно, что он влюблен по уши, и не менее очевидно, что это не взаимно, так как девушка виновато избегала его восхищенного взгляда. Девушка заметила, что Лиза очнулась, и подняла руки, как бы доказывая, что не собирается причинять ей вреда.

- Спокойно. Мы не причиним тебе боли. Теперь ты в безопасности.

Черепаха рядом с ней замерла, не зная, что делать.

- Где я? Кто ты? Что ты от меня хочешь? - слова, вылетающие из ее рта, казались Лизе чужими. Голос был ее, но девушке на самом деле не слишком часто приходилось слышать его, в последнее время приходилось в основном кричать, и Лиза не могла припомнить, чтобы он звучал так покорно и испуганно.

Девушка положила руку на ее запястье, и Лиза ощутила необъяснимое чувство спокойствия, наполняющее ее, отгоняя страх. Как? Она так долго боялась, что забыла, каково это - быть в безопасности.

- Мы спасли тебя. Ты в безопасности. Это наш дом... пока что. Я Эйприл, а это Донателло. Ты можешь звать его Донни, - черепаха резко кивнула. Может быть, это правда? Она наконец-то свободна. Надежда расцвела в сердце Лизы, и она молилась, чтобы это не был какой-то жестокий трюк. Если это правда, значит, тот, другой, был искренним. На мгновение в памяти мелькнули добрый голос и обеспокоенные зеленые глаза.

- Где тот, кто был здесь раньше?

Донни поерзал на месте.

- О, Раф? Он пошел за припасами. Извини, если раньше он напугал тебя.

Раф. Так вот как его звали. Теперь, когда страх прошел, Лиза вспомнила боль на его лице, когда она испугалась. Она должна извиниться перед ним, когда в следующий раз увидит. С усилием Лиза попыталась сесть, и оба собеседника тут же отреагировали, помогая ей.

- Не то чтобы я не была благодарна, но почему вы пришли спасти меня?

Донни улыбнулся.

- Ну, вообще-то мы пришли, чтобы спасти своего отца. Но повезло помочь и тебе.

Повезло? Так судьба наконец-то улыбнулась ей? Так странно, что осколки прежней личности неожиданно всплыли. Какое-то время она не чувствовала себя циничной.

Со стоном Лиза потерла свое лицо и замерла. Что-то не так. Форма ее лица была неправильной. И кожа чешуйчатая. Вытянув руки, Лиза с ужасом посмотрела на них и на все тело. Она была чудовищем. Этот ублюдок превратил ее в монстра!

Рука Эйприл легла на плечо, и истерика отступила, оставив Лизу созерцать свое состояние с безмятежной осведомленностью.

- Все будет хорошо. Донни - гений.

Черепаха покраснела.

- Он сделал лекарство для моего отца, когда с ним случилось подобное. Уверена, если дать ему немного времени, он сможет помочь и тебе.

Эйприл бросила надежду, как спасательный круг, и Лиза отчаянно уцепилась за нее. Может быть, ее жизнь еще можно спасти.

- Лиза? - знакомый голос привлек ее внимание к двери. Он звучал со смесью радости, облегчения и беспокойства.

- Лили? - она была там, искала путь в комнату. Жива. Лили жива.

- Ты жива? Лили, когда ты пропала, я подумала... подумала...

На лице кузины отчетливо были видны вина и сочувствие.

- О Лиза, прости. Мне следовало связаться с тобой, но все вышло из-под контроля. Я больше не буду заставлять тебя беспокоиться. Обещаю. Я так рада, что ты в безопасности. Когда я увидела тебя в том месте... я думала, они убили тебя, Лиза.

Придушенное рыдание напугало ее, прежде чем Лиза поняла, что исходило из ее горла. Сколько раз она мечтала о том, чтобы так и было? Лили качнулась к ней, и Лиза снова запаниковала.

- Нет! Не трогай меня! Не тогда, когда я... я... - несмотря на ее слова, Лили крепко обняла кузину. Она знала. О боже, она должна была почувствовать чешую. Она знала. Лиза ждала, что ее кузина закричит и отпрянет в отвращении. Но Лили не вздрогнула от прикосновения. Она плакала у Лизы на плече.

- Ты правда думаешь, что это имеет значение для меня?

- Лили?

- Разве ты не помнишь, что сказала мне, когда узнала о моих видениях?

- Лили.

- Ты правда думаешь, что это сможет меня оттолкнуть? Я здесь, и я никуда не денусь. Мы пройдем через это вместе. Обещаю. Я здесь, Мона Лиза.

Ощутив эмоциональный взрыв, Лиза обняла Лили, рыдая.

- Я знаю, Кувшинка, я знаю.
   15.09.2018, 23:59  
Цена мудрости. 6

Сплинтер обустроился в незнакомом новом доме как мог и, используя немногие оставшиеся ингредиенты, включая те, что смогли добыть Эйприл и Кейси, решил попробовать приготовить кексы. Наверное, стоило попросить помощи у Микеланджело, но он хотел сделать сюрприз всем родным, когда они вернутся.

Это лучшее, что он мог для них сделать. Это удручающее место было не лучшей заменой дома, не тем местом, где он хотел бы отметить их шестнадцатый день мутации. Но они сделали все возможное, чтобы сделать его лучше.

Окна были заколочены. Все содержимое, кроме одного столика кафе, было вынесено, чтобы освободить место для поддонов, на которых они разложили позаимствованные спальные мешки, и дивана, принесенного из соседнего здания.

Организовали лабораторию для Донателло, хотя Сплинтер знал, что его сын не в восторге, что выходя из нового логова через туннель, прорытый в полу, и направляясь в ванную, приходилось проходить через его рабочее место. Гениальный черепашка ненавидел отвлекаться, когда работал.

Добавилось несколько личных вещей, которые Леонардо, Рафаэль и Кейси отважно откопали в руинах их прежнего убежища, и самодельные украшения, сделанные Микеланджело. И все же до сих пор Сплинтер не чувствовал это место домом.

Он сказал, что оно им подойдет, и это было правдой, и все же Сплинтер скучал по прежнему дому. Там каждая комната была полна воспоминаниями, чаще радостными, чем грустными. Но это не имело значения. Его разум вернулся в тело, и с ним были его сыновья, живые и здоровые. Это важнее всего на свете.

Он ощутил внезапную острую боль в сердце, вспомнив о единственном потерянном ребенке, Миве. Мальчики вновь искали ее. На сей раз у них была хорошая зацепка, данная самой Мивой при их последней встрече. Три возможных местонахождения.

Донателло закончил изготовление ретромутагена, начатое несколько месяцев назад на ферме. Но после того, как он не сработал на Лизе, Сплинтер увидел тревогу в глазах сына. Но Леонардо не был готов сдаться так легко.

При мысли о Лизе Сплинтер оглянулся на кладовку, где та скрывалась с тех пор, как ретро-мутация потерпела неудачу. Он думал было предложить ей чаю, но с Лизой была Лили, а она сказала бы, если бы что-то требовалось.

Эти две девушки были неразлучны с момента воссоединения, что означало, что при них постоянно был и Микеланджело. Сплинтеру пришлось сказать сыну, чтобы он дал им необходимое личное пространство. Микеланджело не понял, но с огорчением повиновался.

В его природе было пытаться принести радость туда, где он видел печаль, но Микеланджело не всегда видел, когда проблема не могла быть решена его безграничной жизнерадостностью. Позже он сможет предложить утешение. А пока Лизе нужно время наедине с Лили, которой она бессознательно доверяла, чтобы пережить перенесенные страдания.

Лили передала достаточно информации, которая может быть им полезной в их противостоянии со Шредером. Оказывается, он пытался создать армию управляемых мутантов и проверял сильные и слабые стороны, а также ограничения каждого штамма ДНК, используемого на несчастных жертвах. Кое-какие детали Лиза оставила при себе, но Сплинтер и его сыновья могли восполнить пробелы. Нельзя допустить, чтобы это продолжалось.

Когда вторжение Кренгов было остановлено, они справились с этим, его храбрые сыновья. Руки Сплинтера дрожали, стоило представить его детей отданными на милость Шредера, но страдания этой девушки и других тоже нельзя было игнорировать.

Сплинтер надеялся, что Донателло сможет подарить ей немного покоя, вернув в прежнее состояние, но оказалось, усовершенствованный мутаген не реагирует на созданный им ретро-мутаген. Это не предвещало ничего хорошего и для его Мивы.

Как родной человек Лили, Лиза будет жить в их доме, пока будет нуждаться в этом, хотя это и вызывало некоторые опасения Рафаэля. Когда Сплинтер увидел его выходящим из ее комнаты, в тот первый день, то сразу же догадался, что произошло.

Рафаэль чувствовал все острее, чем другие, и в результате был очень осторожен, охраняя и защищая себя. Он никогда не ожидал от людей ничего, кроме страха и недоверия, и не позволял себе роскошь надежды.

Но Лиза не была человеком, и его внутренняя защита, должно быть, рухнула, когда она запаниковала при виде его. Это была понятная реакция, учитывая все, через что она прошла, но теперь его сын еще более закрыт, чем когда-либо прежде.

Сплинтер наблюдал, как девушка искала возможность извиниться и в конечном итоге устала от ледяной дистанции Рафаэля по отношению к ней. Теперь их взаимодействие было наполнено вызывающими насмешками и ехидными комментариями, предназначенными для того, чтобы держать других в страхе.

Сплинтер хотел было вмешаться, но знал, что это мало что даст и лишь усложнит их дальнейшее саморазрушающее поведение. Возможно, после того как они разберутся со вторжением Кренгов, он даст Рафаэлю деликатный урок межличностных отношений и эмпатии. Может быть, это поможет их выросшей семье успокоиться.

Верность и честь. 2

Дирк прочесал Национальный парк и прилегающую к ближайшим маршрутам территорию, опросил всех смотрителей парка и сотрудников правоохранительных органов, работающих над этим делом, изучил все материалы дела и улики, имеющие отношение к расследованию. Теперь он находился в точке накопления данных автовокзала, получив допуск благодаря имени Говарда, переданному через нужных людей. И был совершенно уверен, что Лиза никогда не покидала Нью-Йорк, и в первую очередь - отправляясь в свое путешествие.

Девушка, воспользовавшаяся ее билетом, выглядела похоже, бесспорно. Достаточно похоже, чтобы избежать более пристального внимания со стороны властей. Но он знал Лизу, наблюдал, как она росла в течение многих лет, и внешнего сходства на зернистой пленке было недостаточно. Девушка, использовавшая билет, была не настолько уверенной в поведении и манере держать себя, чтобы быть Лизой. Ее телодвижения и язык тела были иными.

Несмотря на то, что Дирк не знал доктора Мейсон, с которой путешествовала Лиза, благодаря ее прочитанной биографии он мог предположить, что рассеянная глупая женщина на пленке тоже не была ею. Если они не покинули Нью-Йорк, а их отбытие было инсценировано, то исчезновение Лизы было не случайностью, а намеренным хорошо спланированным преступлением.

Ему нужно было поехать в Нью-Йорк, чтобы продолжить расследование, но недавние события затруднят это. Дирк мог бы проникнуть в город, если бы захотел, но не знал, какие следственные действия мог предпринять, находясь там. Во-первых, он должен был сообщить Эй Джею свои результаты и узнать, что тот считал нужным предпринять. Лиза была его племянницей, а значит, и инициатива должна исходить от него.

Потерянная. 5

Раздражающее жужжащее существо порхало поблизости, и Караи бросилась на него, но вновь разбила нос о стеклянную стену. Она потеряла счет, сколько раз повторяла эту ошибку, но не могла преодолеть свой агрессивный инстинкт, даже зная исход.

Раздраженная, она сползла со скалы обратно под лампу. Она была единственным утешением для девушки-змеи, заточенной здесь. Караи никогда не переставала осознавать стены, ограничивающие ее свободу.

Она была на полпути к своей новой норе, глубокой и потаенной, где ее никто никогда не найдет. Но инстинкты становились все сильнее, медленно подавляя разум. Вот так они ее и заполучили. С помощью приманки. Какая-то часть ее была унижена этим, но другая, большая, была просто встревожена, оказавшись в клетке.

С шипящим вздохом Караи закрыла глаза, вновь и вновь воскрешая одно воспоминание. Синеглазая черепаха, пытавшаяся спасти ее, и его печаль, когда она попрощалась с ним. Независимо от того, насколько она стала змеей, она всегда держалась за это воспоминание.
   09.10.2018, 01:02  
Братство. 9

Леонардо нетерпеливо притопывал, мысленно повторяя план, пока Донни готовил ретромутаген, воссоздавая вещество, чудесным образом полученное благодаря неуклюжести Майки. Они все равно спасут жителей Нью-Йорка от Измерения Икс, но сначала избавят мир от мутагенного снаряда. И они сделают это даже без помощи Могучих Мутанималов.

Майки с надеждой заглядывал в дыру, в которой час назад исчез Кожеголовый, и Леонардо ощутил угрызение совести. Может быть, он поторопился. Раф был прав, вмешавшись в их со Слэшем спор, предположив, что наземное и воздушное нападение вместе сработают лучше, чем любое из них в отдельности. Но к тому моменту и он, и Слэш были слишком распалены спором, чтобы слушать.

Леонардо знал, что пообещал себе дать Слэшу шанс ради Рафа, но всякий раз, глядя на него, все, что он мог видеть - травмы Майки и Донни, и сражающегося за свою жизнь Рафа, защищавшего его, Лео, от своего лучшего друга. Леонардо не мог примириться с этими воспоминаниями.

Кроме того, то, как он обращался с голубем Питом, было недопустимо. Приманка команды? Какой лидер может использовать так члена своей команды? Как и сам Лео использовал Майки? Предательский голос в сознании напомнил ему обо всех случаях, когда лидер делал Майки приманкой для врагов.

Например, когда они привязали сыр к голове младшего и вытащили его на улицу как приманку во время второго нападения Крысиного Короля. Или когда Лео убедил Майки быть супергероем Чере-мухой, чтобы выманить отца Эйприл, мутировавшего в летучую мышь. Но он никогда не позволит навредить Майки, приманивая врагов. В отличие от Слэша. Возможно. Леонардо никогда не видел, бросал ли Слэш своих соратников.

Лео покачал головой, разгоняя сомнения. Эта миссия слишком важна. Он пересмотрит свой конфликт со Слэшем, когда Нью-Йорк и мир будут в безопасности. А сейчас он должен стать похожим на ветер и не позволить ничему отяжелить себя, ведя команду к победе.

***

Донни запечатал ретромутаген Майки в защитный контейнер и оценил свою тактику взлома Кренгов с учетом информации Курцмана. Но гнев покушался на границы его концентрации.

После всех лет желания найти кого-нибудь, действительно понимающего его, когда Донателло говорил о своих проектах или чем-то отвлеченно академическом, он наконец получил то, что хотел. И Донни хотелось впечатать жирную башку Рокуэлла в стену.

Конечно, тот был блестящим ученым, что неохотно признал Донателло. Но также был пафосным высокомерным засранцем. Рокуэлл был не коллегой, с которым можно делиться идеями, а самодовольным всезнайкой-соперником, с удовольствием провоцировавшим гневные вспышки Донни и незаслуженно смотревшим на черепашку сверху вниз.

Донателло не мог не подозревать, что на самом деле он умнее Рокуэлла и что этот придурок с помощью своих телепатических способностей воровал его идеи. Это было несправедливо. Почему ничего не получается так, как должно?

Какой-то частью сознания Донни знал, что предложение Рафа было правильным, но был рад, что Лео отверг его. Одна мысль о работе с Рокуэллом приводила его в ярость. Просто не было возможности. Даже если Курцман настаивал, что это единственный способ.

Чувство вины обожгло его, когда Донателло вспомнил о бесстрашном исследователе, томившемся на диване. Он доверял Курцману и уважал его, но просто не мог работать с Рокуэллом. Вновь ощутив презрение ученого, Донни пришлось остановиться и сжать кулаки, пока не успокоится.

У него не было времени на эти развлечения. На карту поставлены Нью-Йорк и весь мир, и он должен быть готов. Сосредоточиться на чем-нибудь хорошем, например, выражении лиц братьев, когда он открыл свое последнее изобретение для борьбы с Кренгами. Оно было намного лучше водонапорной башни, что они видели. Да, созерцание, как братья проглотили свои насмешки, сделает этот день намного лучше.

***

Рафаэль чувствовал себя разорванным. Когда его брат лежал умирающий на ферме, он пообещал себе впредь не оспаривать приказов Лео и сотрудничать с командой, но сейчас был уверен, что лидер ошибается. Слэш не плохой лидер и заботится о своей команде. Раф видел это в нем и не думал, что видит лишь то, что хочет видеть.

Они должны объединиться и сочетать свою тактику. Курцман сказал, что это единственный способ, и лишь он даст им шанс спасти мир. Так почему же Лео не хочет попробовать?

Раф знал почему. Воспоминание о ночи, когда Спайк мутировал в Слэша, все еще мучило его в кошмарах, но сейчас Слэш стал другим. Стал лучше. Наверное, парень, способный увидеть добрый потенциал в принцессе Фут, мог бы попробовать увидеть его и в Слэше.

Неожиданно Раф ощутил себя виноватым за то, что осуждает Лео за Караи. Конечно, он был каждый раз прав, но в каком-то смысле Лео был прав тоже. Он видел, как она сражается со своей натурой мутанта, стараясь не нападать на них, не нападать на Лео, когда они пытались спасти ее. Да, в ней было хорошее, и Раф знал лучше, чем кто-либо, каково это - воевать с самим собой.

Он взглянул на дверь в кладовую, ставшую комнатой Лили и Лизы, и мысленно дал себе затрещину. Не ходить туда. Раф сделал все возможное, чтобы держаться подальше от Лизы после той первой горькой встречи, но услышанный отредактированный Лили пересказ того, что эти ублюдки сделали с ее кузиной, заставлял его кровь кипеть желанием отомстить за нее.

Но она была человеком и снова когда-нибудь станет им с гениальной помощью Донни; Раф же всегда останется мутантом. Ему нужно принять собственный совет, щедро повторяемый Донни, и отпустить ситуацию. Но все же... Раф не мог справиться с этим прямо сейчас.

Ничто не имело значения, кроме предстоящей битвы. Он может и должен потерять себя в сражении, разжигая внутри себя этот шторм, ставший орудием разрушения. Его гнев был его оружием, и враги научатся бояться его.

***

Майки закричал. Он не понимал, почему они расстались. Они создали отличную команду с Могучими Мутанималами, что, кстати, было отличным названием. Майки хотел бы выбрать такое для своей семьи. Они как следует надрали задницы Кренгам на складе. Конечно, Курцман был ранен и почти убит, но это не отменяло исключительности этого сражения.

У Лео должны быть свои причины. У него всегда были веские причины. Поэтому он и был лидером. Но он скучал по Кожеголовому. Майки не видел его целую вечность и нетерпеливо ожидал другой супер-команды, полной особенной крутости. Это казалось несправедливым. Но Лео лучше знать.
   09.01.2019, 18:30  
Доверие. 4

Ниньяра внимательно наблюдала за Охотницей за головами, прекрасно понимая цену любого своего промаха. У клана Фут достаточно заложников, чтобы жертвовать время от времени несколькими из них, дабы удержать ее в узде, ощутив малейшее неповиновение. Если она надеялась однажды спасти их, ей следовало действовать осторожно.

Основные пути, ведущие в город, усиленно охранялись и были под пристальным вниманием спецслужб и решительно настроенных журналистов, по крайней мере, по словам Охотницы за головами. Поэтому они приближались к городу менее заметным путем. Скрытность была главной целью.

По настоянию Охотницы за головами они шли пешком, избегая дорог, если могли. Благодаря отличной выносливости Ниньяра не отставала от нее, стараясь не показывать, что она могла бы превзойти спутницу, если бы захотела. Пока она на поводке у Охотницы за головами, надо быть осторожной. На кону не только ее жизнь.

К сожалению, весь город охранялся по периметру, но главные магистрали контролировали не человеческие солдаты, а почти невидимые тени, обнаруживаемые только легким искажением зрения при взгляде под углом.

Ниньяра видела, как один из них ненадолго стал виден во время их наблюдения. Он был гладким и серебристым, и в полете отблескивал выступающими изогнутыми венами, светящимися розовым. Она никогда не видела ничего подобного.

Охотница за головами теряла терпение. Скоро она начнет действовать, Ниндзяра была в этом уверена. Спутница подвела ее к охраняемому краю города, где выстроенные в линию часовые отмечали точную границу места, ранее бывшего постепенным переходом от пригородов к городу.

— Пора. Ниньяра, выйдешь и отвлечешь этих тварей, пока я устрою им засаду.

Ниньяра подавила инстинктивное желание вздохнуть или возразить. Да и как она могла противиться? Это не имело значения. Получив приказ, она исполняла его с мужеством и честью, как подобает воину. И сейчас она не станет трусить и унижаться.

— Вперед.

Не колеблясь, Ниньяра вышла из укрытия и смело направилась к границе. Она разглядела силуэт часового, охранявшего эту точку, но еще не знала, чего от него ожидать.

Внезапно в ее сторону ударила розовая молния, и Ниньяре пришлось быстро откатиться вбок, чтобы почти сразу уворачиваться от следующего выстрела. Ей любым способом надо продержаться в таком режиме как можно дольше.

***

Слэш легко передвигался городскими переулками. Он предпочел бы путь по крышам, но рядом с границей города в воздухе было слишком много кораблей-невидимок кренгов. Он вернется на крыши, когда углубится в кварталы.

Он часто отправлялся на одиночные прогулки. Вся команда была необходима ему только тогда, когда Курцман планировал что-то масштабное. В остальное же время Кожеголовый углублялся в размышления в своем углу, Рокуэлл занимался своими научными игрушками, а голубь Пит доставал всех своей бессмысленной болтовней.

Вскоре им предстояла важная миссия, самая важная из всех, и нужно было очистить голову от гнева и горечи, которые угрожали поглотить его, пока Рокуэлл работал над изобретением, способным обезвредить ракету с мутагеном, угрожавшую трансформацией всей Земле.

У них не было права на ошибку, и Слэш должен быть на высоте ради всего мира и своей команды. Он любил товарищей-мутантов, самоотверженно защищал их и всегда будет благодарен Куртцману за то, что он разыскал их всех и собрал вместе. Но, как и в случае с потерянным другом и братом, ему порой требовалось некоторое время, чтобы подобные мысли проникли под его панцирь.

Мысли о Рафе и других черепахах не помогали. Они пропали без вести несколько месяцев назад, и Слэш начал уже примиряться с неприятной вероятностью их гибели во время вторжения. С мыслью о том, что Раф мог умереть. Теперь они вернулись, и он не знал, что и думать.

Было огромным облегчением узнать, что его брат жив, но в то же время бесило понимание, где он был все это время. Слэш знал: Курцман хочет, чтобы Мутанималы работали вместе с черепашками, но братья Рафа были невыносимы.

Конечно, часть их неприязни могла быть вызвана прежней ненавистью Слэша к ним за их отношение к Рафу на протяжении многих лет, его жестоким безумием при мутации; но теперь, спустя некоторое время, осознав себя, Слэш начал подозревать, что произошел настоящий конфликт характеров.

Лео был самым критичным и самоуверенным придурком, которого он когда-либо встречал, настолько высокомерным, что Слэш никогда не смог бы сойтись с ним, даже вдруг пожелав этого. Лео считал его безмозглым жестоким дебоширом, не собирался менять своего мнения и сейчас. Уверенность лидера черепашек, что ему наплевать на свою команду, раздражала Слэша. Неудивительно, что Раф постоянно жаловался ему на Лео.

Чего Слэш не понимал, так это почему Рафаэль защищал брата. Нет, все-таки понимал. Какими бы бесящими ни были его собственные товарищи, он все равно будет защищать их от любого врага до самой смерти. Раф чувствовал то же самое к своим братьям.

Даже Донни, суетливый всезнайка, смотрел свысока на остальных менее умных братьев, а Майки, эгоистичный шутник, не был способен ни на что серьезное даже во спасение собственной жизни, кроме выбешивания Рафа. Они совсем не изменились.

Хотя Кожеголовый клялся, что они хорошие и благородные друзья, особенно Майки, Слэш помнил все их ошибки. В конце концов, именно ему пришлось жить с ними долгие годы. Поэтому он знал, что его гнев был направлен не туда и что он лгал себе.

Теперь он помнил всё, и в воспоминаниях было гораздо больше счастья, чем печали и боли. Несмотря на все их недостатки, черепашки были его семьей, которую, как понял Слэш, он любит и уважает. И он навсегда все разрушил одной ночью безумия, когда разум изо всех сил пытался приспособиться к насильственным изменениям тела и самой личности.

Он надеялся… но упрямое неприятие Лео всех попыток примирения вновь уязвило его. Не было никаких шансов восстановить сожженные им мосты. Слэш уважал Курцмана, но не верил, что они когда-нибудь смогут работать сообща. Это огорчило Кожеголового, но Рокуэлл был на его стороне. А голубь Пит, как обычно, не мог внести весомый вклад в обсуждение.

Излишне говорить, что все это напрягало его, но Слэш как лидер должен был держать голову высоко, если собирался вести свою команду против кренгов. Он должен был спасти город, не только город, но и весь мир, а этого не удастся сделать со всеми старыми конфликтами, бушующими в его голове.

Один из кораблей-невидимок атаковал, и Слэш нырнул в укрытие. Заглянув за угол здания, он быстро оценил ситуацию. Там была девушка-лиса, сражающаяся с кораблем-невидимкой. Одна. С мечом. Стоило восхититься ее смелостью, ведь все, что она могла сделать, — уворачиваться от молниеносных атак.

Похоже, ей не помешала бы помощь, и Слэш был не против превратить еще больше техники кренгов в консервные банки. Он был в их власти более чем достаточно, чтобы с удовольствием раздавить с почти детским ликованием.

Слэш приготовил свою шипастую булаву, когда услышал приближение небольшого отряда кренг-дроидов, вероятно, вызванных кораблем-невидимкой. Девушке-лисе никогда не справиться, одновременно отбиваясь и от дроидов.

Слэш бросился в гущу сражения, приняв сколько-то лазерных выстрелов панцирем и толстой кожей, но избежав большинства с изяществом и ловкостью, которых мало кто ожидал от парня его размера.

Его очередь. Булава взлетела, разметав кренгов, как визжащие кегли. Слэш раздавил их металлические тела и размозжил злые маленькие мозги. Когда жажда крови угасла, он осмотрел кровавую бойню. Большинство противников погибло, но горстка миновала его и приближалась к девушке-лисе.

Но прежде чем Слэш успел броситься в погоню, на корабль-невидимку с вершины здания спрыгнула темная фигура. Несколько мгновений проехав на нем, как самый изящный в мире ковбой родео, фигура перелетела на другое соседнее здание.

А через еще несколько секунд корабль содрогнулся от сильного, но приглушенного внутреннего взрыва, прежде чем повернуть к земле и врезаться в соседнее здание. Не доверяя этому развитию событий, Слэш снова скрылся из виду, прежде чем найти взглядом девушку-лису.

Она противостояла трем дроидам, которым удалось миновать его. Она была серьезна и непоколебима в ожидании начала битвы, совершенно неподвижна, не считая ветра, который трепал ее рыжий мех и длинные черные волосы, завязанные в хвост.

Ее пурпурные стеганые доспехи и два меча на поясе напомнили Слэшу изображение самурая в додзе его старого дома. Так вот кем она была? Ее лапа переместилась к рукояти большего меча, и воительница скользнула одной ногой назад по земле, расширяя возможности позиции.

Кренгдроиды навели на нее свои бластеры, и Слэш на мгновение поддался искушению вмешаться. А затем девушка-лиса метнулась вперед размытым силуэтом, слишком быстрым, чтобы стать мишенью неуклюжих кренгов.

Они едва успели дать первый залп, когда она была уже перед первым из них. Время замедлилось для Слэша, когда он наблюдал, как ее клинок вылетел из ножен и пронзил врага.

Прежде чем первый успел упасть, разрубленный надвое, оросив землю фиолетовой кровью, она уже обернулась к следующему, наколов кранга в его роботе на острие меча, прежде чем одним плавным шагом с поворотом вокруг своей оси освободить оружие и обрушить его снизу вверх под углом, рассекая последнего надвое в новых брызгах крови.

Это было настоящее шоу, и Слэш обнаружил, что впечатлен и улыбается. Девушка-лиса сделала несколько движений. Затем она вытерла оружие о ленту, которую носила как пояс, прежде чем спрятать в ножны.

Воительница взглянула на здание, где приземлилась темная фигура. Мгновение, Слэш мог бы поклясться, она свирепо смотрела в ту сторону, прежде чем выражение лица стало пустым, и она начала карабкаться наверх.

Ему все равно пора было возвращаться. У них было дело. Слэш легко помчался по городу, но все же не мог не задаваться вопросом о странной девушке-лисе, которую видел.
   21.02.2019, 00:41  
Вендетта. 4

Ниньяра следовала за ней в нескольких шагах, пока она продвигалась вперед. Амайя должна была признать, что девчонка оказалась на редкость умелой. Сначала она думала о ней как о пушечном мясе, но это было ошибкой. После Алопекс следовало знать, что Кицуне не предлагает ничего не слишком полезного.

Амайя также задавалась вопросом об огромной черепахе, которая вмешалась в их сражение. Не то чтобы это имело значение. Он не помешал им. На самом деле благодаря ему все прошло более гладко. И у нее не было времени на его поиски.

Наконец они добрались до собора, в котором Саки должен был открыть свой офис. Конечно, это мог оказаться только собор. Ничто меньшее не могло удовлетворить эго Саки. Воины Фут преградили ей путь, но что-то в них было не так. Они казались почти роботами.

— Стоять.

Солдаты отступили в тень, когда вперед выступил огромный скелет оборотня. Амайя настороженно взглянула на него, готовая покончить с ним, если понадобится. А пока она посмотрит, что из этого выйдет.

— Не узнаете меня? — манера его речи казалась знакомой. Нет. Этого не может быть.

— Брэдфорд? — это… вернее сказать, он вздрогнул, ощутив ее отвращение, смешанное с шоком.

— Охотница за головами, — подтвердил он. Амайе никогда не нравился высокомерный молодой американец, которого вырастил Саки, но как подобное случилось с ним?

— Отведи меня к Саки.

Брэдфорд кивнул и повел ее внутрь здания, а затем в тронный зал. Конечно же, там был еще один тронный зал. Как иначе он мог вершить свой суд?

Глаза Саки оценивающе сузились при виде ее с помесью похоти и раздражения. Амайя и рада была бы счесть, что сама она, увидев его, отреагировала иначе, но это было бы ложью — какой смысл обманывать себя? Так между ними было всегда.

— Амайя.

— Саки. — Никто больше не смел называть их настоящими именами. Его взгляд вопросительно скользнул за спину Амайи.

— Ниньяра. Подарок от Кицуне. Я уже испытала ее, и у нее есть потенциал.

Шредер кивнул.

— Брэдфорд, отведи Ниньяру в додзе и оценить ее способности против фут-ботов.

Оборотень поклонился и велел девушке-лисе следовать за ним. Фут-боты? Это объясняло, что в них было не так.

— Что ты здесь делаешь, Амайя?

— Хочу узнать, как дела у Караи. Она не связывалась со мной не один месяц. Я увижусь с ней.

Уголки глаз Саки сжались от горя, чего Амайя не видела с тех пор, как… Шен. Нет. Не Караи. Если он позволил ее убить, она сама отрубит ему голову.

— Следуй за мной.

Значит, не умерла. Но не в порядке. Что бы это ни было, она смирится с этим. Амайя последовала за Шредером в глубь здания, где оно переходило из подземелья (потому что обычной тюрьмы было бы недостаточно для Саки) в научную лабораторию. Он говорил, пока они шли.

— Думаю, ты уже видела пришельцев.

— Да.

— Очевидно, после вторжения они собираются терраформировать планету веществом под названием мутаген. Контакт с ним меняет предметы и живые существа.

— Так вот что случилось с Брэдфордом?

— Да. Я все еще раскрываю секреты этого оружия, тем более что его уже использовали против меня. Посторонись, Ксевер.

Амайя постаралась скрыть шок, когда рыба-монстр с роботизированными ногами, охранявшая дверь в главную лабораторию, повинуясь приказу, отошла в сторону. Это все, что осталось от дерзкой молодой уличной крысы?

— Думаю, ты знаешь, почему я здесь.

Она стиснула зубы, прежде чем ответить.

— Да. Ты должен был сказать мне. Я тоже заслуживаю мести.

— Ты никогда не отвечаешь на звонки во время работы, а я не стану передавать столь конфиденциальную информацию по незащищенным каналам.

Амайя сердито признала, что он прав. Шредер принял ее молчаливое признание и двинулся дальше.

— С помощью этого вещества Йоши превратился в крысу и теперь стал Сплинтером. Он тренирует мутантов-черепах, чтобы вести войну с кланом Фут. Недавно он применил мутаген против нас, но я все исправлю, и он пожалеет об этом.

Шредер остановился перед огромным стеклянным террариумом со змеей-мутантом внутри, дремлющей под тепловой лампой. Зачем он привел ее сюда? Нет. Нет!

— Караи стала последней жертвой Сплинтера.

Амайя в ужасе уставилась на свою бедную племянницу. Ее кровь вскипела, а сердце сжалось от горя.

— Караи, — она прошептала имя так, словно оно было священным.

— Вопреки здравому смыслу я заключил союз с пришельцами. Они создадут лекарство для Караи в обмен на помощь в завоевании мира. Я надеюсь, что можно будет что-то спасти, когда я верну ее, но даже если нет — она стоит для меня всего мира.

Амайя хотела накричать на него за глупость, но это было бы лицемерием. Мир казался не самой большой жертвой, если это означало возвращение Карай. И все потому, что этот ублюдок, за которого пришлось выйти Шен, поставил их в такое положение.

— Он все еще в городе?

— Да. Со своими уродливыми черепахами, — голос Саки был полон ненависти, и Амайя была с ним согласна.

— Тогда я буду охотиться на них, как на паразитов. Это преступление не останется безнаказанным.

Плата за власть. 4

Шреддер сидел на троне, и гнев разрывал его изнутри. Они все испортили. Снова. Сплинтер и его уродцы. Теперь он был вынужден полагаться на этих неуклюжих дураков Стокмана и Филча, чтобы исцелить свою драгоценную Карай.

Он не слишком доверял их способностям в создании нового типа усовершенствованного мутагена. Они не смогли вывести даже прототип ретро-мутагена, в то время как мелкий уродец, принадлежащий Сплинтеру, создал его достаточно, чтобы обратить вспять мутацию всех жителей Нью-Йорка.

Но еще оставалась надежда. Проект по контролю над разумом. Отныне он заставит их вложить в это все ресурсы. Как только у него будет это вещество, он получит армию, равной которой еще не видел мир, покорную любым его желаниям. Сплинтер и его уродцы будут бессильны против них.

Но он не уничтожит их всех. Питомцы Сплинтера будут принадлежать ему, и он обратит их против него, прежде чем покончить с крысой. И как только черепахи будут под его контролем, он заставит самого умного из них сделать то, чего не могут его собственные ученые. Он прикажет ему вернуть прежнее обличие его потерянному ребенку. Так или иначе, он вернет Караи.

Братство. 10


Раф печально оглядел дом. Он не впервые видел подобное с тех пор, как вернулся в Нью-Йорк, но тогда скрытность и выживание занимали его внимание. Он был сосредоточен на миссии. Сегодня в первый раз он действительно принимал и осознал увиденное.

Их дом был усеян осколками кренг-дроидов и щебня. Все, что их семья старательно собирала, ремонтировала и создавала, было перевернуто. Все бесценные личные вещи, которые непросто, если вообще возможно, было заменить, оказались разбросаны и разбиты.

Рафаэль попытался воскресить воспоминания детства, но они просто не вписывались в это побоище. И черепашка знал, что не одинок в своем чувстве. Он видел, как Лео в отчаянии рассматривал аппарат для пинбола «Космические герои», и слышал жалобы Донни, увидевшего то немногое, что осталось от его лаборатории.

Но увиденное было для его братьев лишь сломанными предметами или утраченными возможностями. Рафаэль не был уверен, что они испытали то же разрушительное чувство, что и он сам. Это место больше не было его домом. Такое чувство, будто кренги украли его.

Внезапно ему захотелось, чтобы он с братьями принесли еще больше бесполезного вреда во время путешествия в Измерение X. Это было бы заслуженно. Что ж, он не позволит им отобрать у него дом. И пусть пока что это место не было домом, вскоре оно снова им станет.

С новым пылом Рафаэль начал бросать обломки кренг-дроидов в ожидающий поблизости мешок для мусора. Это его дом, и он вернет его.

***

Сердце Донни провалилось на дно живота, когда он увидел свою лабораторию. Она была разрушена. Множество тщательно собранных и сбереженных книг — уничтожено. Большая часть кропотливо починенного и сконструированного лабораторного оборудования — разбита на части. Все эксперименты и данные потеряны, вместе с месяцами кропотливых усилий.

Даже Тимоти не стало. Как Донателло теперь ему поможет? Теперь у него даже недостаточно медикаментов, чтобы лечить братьев, если кто-нибудь из них серьезно пострадает в ближайшем будущем.

На мгновение сама мысль о том, что придется перестраивать с нуля, показалась ошеломляющей. Дон чувствовал себя побежденным. Это было чересчур. Потребуются годы, чтобы восстановить утраченное.

Тошнотворные звуки из кухни, куда ушел Майки, вывело мысли из нисходящей спирали. Сквознячок донес до него резкий запах плесени и испорченной пищи. Донателло догадался, что произошло. Даже железный желудок Майки имел свои пределы.

Эта мысль вызвала неожиданную улыбку, и Дон обернулся, оглядывая гостиную, где Раф собирал в пакет обломки кренг-дроидов, Лео поднял и осматривал их игровой аппарат, а отец старательно склеивал разбитую стеклянную чашу.

Да, он многого лишился. Но не потерял самого важного, того, чего нельзя заменить. Со временем он все починит, поскольку умеет делать это, и все будет хорошо. Его семья в безопасности, цела и снова дома. Все будет в порядке.

***

Майки застонал. Забудьте о сожалении завтра. Он жалел о сделанном уже сейчас. По-видимому, все-таки наступает момент, когда пицца перестает быть съедобной. Печальное и смиряющее осознание. А теперь он устроил еще больший бардак. Намочив тряпку в еще милостиво работающей раковине, Микеланджело начал вытирать последствия своей рвоты.

Привычная Майки жизнерадостность сменилась недовольной гримасой. Это больно. Наверное, его лицевые мышцы не привыкли к размышлениям. Зато у Рафа они должны быть в этом просто неподражаемыми. Эта мысль заставила Майки улыбнуться.

На самом деле он хотел порадовать семье потрясающим ужином в честь возвращения. Но делать его совершенно не из чего. Может быть, в лаборатории Дона еще остались водоросли и черви. Хотя стон, который издал брат, когда Раф помог ему открыть дверь, не давал особых надежд.

Внезапно Майки поразила супер-удивительная, блестящая идея. Выхватив че-фон, он набрал номер Эйприл.

— Майки? Все в порядке?

— О, да. Все норм.

Беспокойство Эйприл сменилось раздражением.

— Ну, сейчас я немного занята. Все люди сейчас типа выздоравливающих беженцев, а мы с отцом занимаемся раздачей супа. Я бы с удовольствием поболтала, но пока Кейси сбегает бог знает куда, а его отец и Мария добывают продукты, руки у меня заняты.

— Это прекрасно, Эйприл. В любом случае, мне нужна помощь.

Подруга снова вздохнула.

— И в чем?

— У нас, типа того, сейчас нет никакой еды. Думаю, что даже супер-ледяные силы холодильника не бесконечны, потому что все, что было в нем, несъедобно. Поверь мне, я пытался доказать обратное. Сегодня печальный день, когда мой желудок был побежден. Так что если у вас найдутся остатки супа, не могла бы ты принести их? Я бы очень хотел порадовать наших чем-нибудь в первую ночь после возвращения.

— О, Майки, прости меня. Я даже не подумала… да. Я завезу кое-что, как только отец Кейси и Мария вернутся.

— Спасибо, Эйприл! Ты просто супер!

Майки выключил че-фон и поздравил себя с находчивостью. План «добро пожаловать домой» все еще действовал. Хм. Но он голоден сейчас. Жаль, что нет еды, которая бы никогда не портилась. И тут его внимание привлекло что-то в полуоткрытом шкафу. О! Сырные шарики!

***

Лео вздохнул. Кажется, у них не будет ни видео, ни игр, пока у Донни не дойдут руки их починить. И было крайне неловко спрашивать, так как Дону, наверняка, понадобится время, чтобы привести свою лабораторию в порядок.

Может быть, потратить свободное время на дополнительные тренировки. Скорее всего, это побудит Донни починить игры быстрее, чем любая просьба или аргумент.

Но на самом деле его беспокоило не это. Леонардо надеялся, что их возвращение не было ошибкой. Они думали, что кренги не настолько сдружились со Шредером, чтобы поделиться с ним местоположением логова врагов, но не были в этом уверены.

К тому же, повсюду были следы лишь нашествия кренгов, но не клана Фут. Узнай Шредер об их убежище, он бы наверняка приказал обследовать его, чтобы найти что-нибудь, что можно использовать против них. Или просто как-либо навредить им. Он практически помешан на этом.

Нет, сэнсэй не позволил бы им вернуться домой, окажись это небезопасным. Леонардо видел, как отец нес склеенную чашу в додзё, чтобы восстановить семейное святилище.

Теперь, когда перегородки-ширмы были снесены, стало хорошо видно дерево в додзё, все еще крепкое и сильное, как и его семья. За исключением, может быть, Майки, которому все-таки не стоило пытаться съесть тот кусок заплесневелой пиццы. Хотя выжить после такой попытки мог лишь Майки.

Леонардо глубоко вдохнул, пытаясь уловить знакомые запахи дома вопреки царящему беспорядку. Пока что он выглядит неважно, но все вместе они восстановят его. Не сломано ничего, что нельзя было бы починить.

— Эй, Бесстрашный! Так и будешь стоять там и мечтать, или все-таки поможешь?

Лео не мог не улыбнуться, направившись к брату, помогать тому разбирать гостиную.

— Что случилось, Раф? Уже устал? Не хочешь намозолить свои нежные ручки?

Раф ответил ему грубым жестом, когда Лео наклонился, чтобы помочь, и они рассмеялись. Да, все скоро придет в норму.

***

Лили слышала, как друзья перешучивались за работой. Этот приятный домашний звук смыл страх и усталость нескольких последних дней. Она устроила Лизе небольшую экскурсию, пока кузина вела ее через груды обломков до изначально выделенной Лили комнаты. До дальнейших распоряжений они будут делить ее на двоих. И эта комната все еще была для нее домом, хотя сейчас и стала лишь чуть большим, чем постель, разложенная на расчищенном месте, которое они с Лизой оградили запасными перегородками для уединения.

Лили поняла всю пользу этих перегородок, когда Раф случайно перебросил Майки через одну из них, и тот слетел вниз по лестнице. И хотя Майки уверял, что его панцирь знавал и худшие падения, Лили никогда не видела Рафаэля более добрым к нему, чем он был до конца этого дня.

Да, это место точно ощущалось домом. Сильнее, чем любое другое место за уже долгое время. И она поможет и Лизе почувствовать его домом. Это потребует времени и терпения, но она вытащит раненую кузину из скорлупы боли и страха.

Ее Мона Лиза понемногу вернется, частица за частицей. Здесь хорошее место для исцеления. Лили могла поручиться за это. Нет ничего лучше семьи, чтобы собрать себя воедино, когда ты сломлен, и вся она теперь была для Лили в одном месте.

Она станет мостом, соединяющим Лизу и Хамато, и тогда ее мир станет правильным и полным. Он может оказаться не вполне таким, как они себе представляли, планируя совместное будущее, но Лили всерьез верила, что все может стать и обязательно станет намного лучше. Так же сильно, как и в свои видения, она верила, что, может быть, это не тот дом, который они хотели, но тот, который для них предначертан.
   24.02.2019, 00:33  
Самосуд. 2

Кейси откинулся на диван, вклинившись между Рафом и Лео, в то время как Майки возбужденно скакал вокруг них. Парень был травмирован и избит, и даже подозревал трещины в нескольких местах черепа. Болело абсолютно все, но он не ощущал подобного с тех пор, как они вернулись в Нью-Йорк.

С тех пор, как ребята совершенно забросили его, отправившись спасать мир, словно он был бесполезным «хвостиком», Кейси немногое потерял. Ну, ладно, чуть больше, чем немного. Особенно когда они посмеялись над ним, когда Мститель не сумел победить Пурпурных Драконов и их нового лидера, Хана, словно он не мог и черепахам надрать их панцири.

Сейчас, оглядываясь назад, Кейси готов был признать, что выслеживать Шредера, даже не считая всех его приспешников, было смертельно опасным желанием. Они не могли одолеть это жестяное ведро даже всей командой. А когда Лео был в положении, в котором недавно оказался Кейси, результатом стало его полуживое тело, заброшенное в окно Эйприл.

Но чувство, что он обделен вниманием, что он не нужен или, хуже того, стал обузой, вытеснило весь здравый смысл. Кейси никогда не ощущал себя столь близким к смерти настолько часто. Но это того стоило.

Не то чтобы он не сохранит навсегда воспоминание о электрическом ударе, нанесенном Шредеру, когда этот ублюдок посмел угрожать ему, но Кейси считал своим по праву финал всей схватки. Когда Донни поручил ему сбросить химикат в ёмкость, разрушив тем самым все планы Шредера, все сошлось воедино. Это была самая потрясающая и эпичная игра в альтернативный хоккей. Химикат стал его шайбой, а завод — катком, на котором состоялось противостояние команды Кейси Джонса против команды Шредера.

Он промчался через весь завод на коньках, преодолел защиту противника, чтобы забить гол в ёмкость с химикатом. Последовавший за этим взрыв был для него фейерверком в честь победы. И это была его победа, благодаря которой Кейси мог задирать нос несколько дней, а может, и недель. Теперь, оказавшись незаменимым, он вновь почувствовал себя частью команды.

И Кейси был готов признать, что его поведение было довольно глупым для того, кто гордился своей ловкостью и изобретательностью, а также крутизной и боевыми навыками. Ну и ладно. Все снова встало на свои места, и все будет в порядке. Даже если он не сможет ходить завтра или послезавтра. Он все исправит.

Обязательство небес. 4

Доктор Роквелл телепатически переместил шкаф в угол, следом за проектором слайдов и стопкой блокнотов, полных газетных вырезок. Их новая операционная база казалась неполной без вещей Курцмана, вне зависимости от того, был ли сейчас Роквелл человеком телесно. И конечно, он лично следил за обустройством своей лаборатории в первую очередь.

Все они поселились здесь почти одновременно. Что имело смысл. Никто не имел какого-либо преимущества. Поэтому Роквелл просто сказал остальным, где что хочет расположить, и доверил Слэшу следить, чтобы никто не испортил его оборудование, пока он займется проведением электричества и воды.

После того как Питу чудом удалось найти для них этот изолированный заброшенный склад, Курцман щедро выделил средства из личных сбережений, чтобы купить помещение для них.

И оставил им свою технику для обустройства удобств. Не то чтобы кому-то, помимо Роквелла, требовались особые удобства, помимо доставки продуктов, организованной Курцманом на границу своей собственности.

Хм, если бы они не обескровили их бедного друга-человека финансово, Роквеллу бы пришлось искать способ получения дохода. Остальные Мутанималы никогда не были людьми и не понимали, что такое финансовое бремя. И он что-нибудь придумал бы.

После проектирования некоего подобия туалета. Роквелл не собирался продолжать жить в импровизированной уборной. И возможно, чего-то типа кухни. Просто если остальные с радостью съедят все, что нашли, в том состоянии, в каком еда попалась, это не означает, что он столь же неразборчив.

Роквелл кратко задался вопросом, приходилось ли Донателло организовывать подобное в его собственной семье, прежде был охвачен новой вспышкой ревности. Не признавая, что черепаха умнее, чем он, профессор вынужден был признать, что тот по крайней мере равен ему по интеллекту, что раздражало, ведь черепаха была еще ребенком.

Если бы у Донателло был блестящий потенциал, Роквелл был бы горд стать наставником этого ребенка. Они прекрасно нашли общий язык на совместном праздновании в честь прерванного вторжения Кренгов. Профессор забыл, каково это — говорить с тем, кто понимает тебя, не упрощая всего сказанного до самого примитивного уровня, если не больше — в случае с Питом.

Но Донателло — не просто нераскрытый потенциал. Этот подросток уже почти был равен Роквеллу, и его способность к росту казалась неограниченной. И это было несправедливо. Роквелл работал всю свою жизнь, чтобы получить навыки и знания, которыми сейчас обладал, конечно, не без немалого природного таланта.

Но этот изолированный от общества мальчишка, самоучка, работавший лишь с найденным мусором, уже был ему ровней. И это горько было признавать. Но он должен был. По крайней мере, если хочет еще когда-нибудь поговорить с кем-то по-настоящему. И он признает. Хотя потребуется время, чтобы проглотить свою гордость.

Роквелл смотрел на вещи Курцмана, чувствуя, что скучает по своему эксцентричному другу. Но отсутствие Курцмана было на пользу им всем. Первая попытка вторжения Кренгов и их Технодрома была одиночной и достаточно краткой, чтобы списать ее на массовую истерию или мистификацию.

Но не эта. Город был захвачен в течение нескольких месяцев. И население — хотя многие до сих пор смутно понимали, что произошло, — знало достаточно, чтобы нельзя было объяснить вторжение как-то иначе, и количество таких посвященных удвоилось за счет выживших, не подверженных мутации и покорившихся завоевателям. Даже граждане, выбранные в качестве военных или прессы, могли вспомнить моменты пребывания под контролем разума.

Кренги и их вторжение стали известны широкой общественности, и это вполне обоснованно заинтересовало многие земные правительства. Поэтому Курцман, местный эксперт по Кренгам, отправился к людям, чтобы поделиться с ними информацией, собранной по пришельцам.

Это даст миру необходимые знания, чтобы защититься от дальнейшей межпространственной агрессии, и заработает Курцману доверие, которое поможет ему держать друзей-мутантов в секрете и безопасности от заинтересованных властей. Это было необходимо.

Но так он потерял этого чудака. И теперь бремя составления их миссий легло также на Роквелла. Слэш всегда был и оставался лидером, но все еще ждал, что цели и задачи будут определены за него, а не им самим. Этим всегда занимался Курцман. А теперь его роль перешла к Роквеллу.

Лучшим местом для начала казались файлы и блокноты Куртцмана. Роквелл не стал бы рыться в его записях, если бы не был в полном отчаянии. По крайней мере, с Курцманом, хранящим все заметки, касающиеся Кренгов, было меньше плевел, которые нужно было отсеять, чтобы выбрать пшеницу.

Пять блокнотов спустя Роквелл пересмотрел свое мнение. Курцман был прав насчет Кренгов, но он был сторонником теории заговора. Профессору не хотелось называть своего друга безумцем, но некоторые его теории были глупыми.

Роквелл едва не закрыл очередной блокнот, только открыв его. Он оказался дневником, и чтение его походило на вторжение в личную сферу. Но ради их безопасности профессор пролистал блокнот, чтобы убедиться, что в нем лишь личные размышления.

Примерно на середине Роквелл увидел набросок полностью одетой черепахи-мутанта и едва не выронил блокнот. Черепаха казалась чуть иной, чем члены семейства Хамато, но все-таки была похожей на них. Он не мог игнорировать это. Нарушение конфиденциальности или нет, он должен был узнать.

***

Мей с отвращением оттолкнула лупонь. Она не могла сосредоточиться. Шквал активности после окончания вторжения Кренгов закончился, и она вернулась к кропотливо-утомительной задаче вычисления местоположения Повелителя драконов.

Сражения с роботами Кренгов были на удивление успешными. Хотя она и не была шпионом, они были настолько самоуверенными и некомпетентными, что оказалось легко проникнуть в их убежище и выкрасть их знания; так Курцман называл маленькие металлические блоки, которые она собирала для него.

Учитывая, что он с радостью отвечал на все ее вопросы, когда Мей заходила к нему в гости, было неправильным являться с пустыми руками. Несколько раз она видела его друзей-мутантов, но так и не смогла набраться смелости подойти, всякий раз выжидая, когда те уйдут, прежде чем выйти и поговорить с Курцманом.

Возможно, это было лицемерием, но мутанты казались Мей странными и пугающими. Все, кого она знала, были людьми. Она постаралась поверить Курцману и его словам, что в душе они не плохие, но игнорировать их страшноватую внешность было все еще сложно.

Очевидно, знакомство с ними могло помочь ей, но Мей не готова была рисковать, пока не убедится, что ее отвращение к ним не заметно со стороны. Как глупо. Ей следовало бы проявить лучший самоконтроль, но их вид поднимал слишком много неудобных вопросов о ее собственной личности и происхождении.

Однако шок от вида Мутанималов был сущим пустяком в сравнении с иным зрелищем. Другие черепахи. Мей наблюдала финальную битву с соседней крыши, своевременно выводя из строя Кренгов с помощью фей-бао*, и сожгла почти весь запас метательных дротиков, пытаясь не дать повергнуть союзников.

Они спрыгнули на ракету сверху. Курцман был прав. Они выглядели так, что Мей стало страшно. Несмотря на человеческое отвращение к наготе, она рассмотрела, что они походили на нее, освещенные странной розовой иллюминацией Кренгов. Не просто другие мутанты, как Мутанималы, а такие же черепахи, как она.

Чувство головокружения, пока Мей наблюдала, как незнакомые черепахи отбиваются от Кренгов с удивительным мастерством, силой и изяществом враз, едва не сбросило ее с крыши. Она не узнавала их искусства, но оценила его эффективность.

Каким-то пока неизвестным способом она должна быть связана с ними. Казалось, что личность и все ее прошлое будут переписаны при встрече с ними, и Мей пока не была готова к этому. Не сейчас, когда перед ней такая важная задача. Она найдет их и получит ответы, как только мир будет спасен от опасности, исходящей от Повелителя драконов. А пока все личные дела подождут. Если бы только она смогла сосредоточиться.

***

— Кожеголовый! — пронзительный голос Микеланджело разрушил попытку Сплинтера обратиться к медитации. Полностью выйдя из сосредоточения, он слышал голос крокодила, но не смог разобрать слов. Вздохнув, крыс поднялся, чтобы поприветствовать их гостя. Сколько времени прошло с тех пор, как Кожеголовый бывал в их доме. Сплинтер остановился возле выхода из додзё.

Там был не только Кожеголовый, державший очень маленького на его фоне Микеланджело, заключившего гостя в радостные объятья. Рядом со Слэшем стоял Рафаэль, пытаясь скрыть радость маской невозмутимости.

Леонардо следил за голубем Питом, не давая ему клевать и разбивать попадавшиеся вещи, а доктор Роквелл незаметно переместился к лаборатории Донателло с плохо скрытым любопытством, в то время как сын Сплинтера листал блокнот, который гость ему только что вручил.

Лиза на диване цеплялась за Лили, стараясь сохранить самообладание, вопреки подавленности и страху; Лили же, казалось, пыталась определить, что происходит вокруг нее. Донателло полузадушенно выдохнул, привлекая внимание остальных, явно напомнив, что это не просто дружеский визит.

На удивление, Сплинтер первым оказался рядом с сыном. И замер, когда взгляд его упал на эскиз. Еще одна черепаха, как и его сыновья. Одетая не совсем как ниндзя, но похоже. Это напомнило ему одежду, которую носили на континенте.

В то время как Шен всегда больше увлекалась предметами западной культуры, ее сестра-близнец Амайя сосредоточилась на изучении их китайского наследия. И одеяние этой черепахи напомнило Сплинтеру некоторые из старых фотографий мастеров боевых искусств прошлого.

Он смутно подозревал, что сказанное Донателло, насчет того, что увиденное попросту невозможно, — ошибка. Потому что мутаген слишком нестабилен, чтобы воспроизвести точно такую же мутацию, как у них, случайно.

Микеланджело был слишком взволнован перспективой обрести в новой черепахе, о которой говорилось в блокноте, брата или сестру, чтобы слушать; Рафаэль же и Леонардо стояли в немом шоке. Как такое может быть?

Разум Сплинтера вернулся в тот день. В зоомагазине был другой человек. Китаец. Он купил черепашонка, выжившего из другой кладки яиц. Может ли это быть он?
_____________________
Фэй-бяо* — метательные дротики с матерчатым концом, преимущественно зажигательные
   25.02.2019, 17:38  
Охотница. 5

Алопекс преклонила колени перед своим мастером, пытаясь уловить какое-либо проявление слабости или уязвимости. Но не обнаружила ничего. Шредер мог быть напыщенным ублюдком, но он осведомлен обо всем происходящем вокруг него и достаточно силен, чтобы Алопекс понимала, что она не в состоянии противостоять ему. Не без самой совершенной ловушки. Придется подыграть ему.

Как бы она ни предпочитала физическую подготовку психологической, Алопекс была рада, что получила и ту, и другую. Для осуществления цели ей понадобятся все возможности обмана. А лучшая ложь всегда была отчасти правдой.

Это правда, что она боялась Шредера и дрожала от мысли бросить ему вызов. Она сделает это источником любого негодования, какое сможет получить, и он непременно вызовет его. Ее невероятная гордость сделает это правдоподобным.

— Хорошо, что ты закончила миссию с Кицунэ и вернулась в Нью-Йорк. Мне нужно, чтобы ты нашла моих врагов, этих черепах, и доставила их живыми. Особенно владеющего шестом бо.

Запечатанный конверт, скорее всего, содержащий детали ее миссии, скользнул по полу и остановился перед Алопекс. Она поступит так, как велит мастер, и дождется подходящего момента. Она всегда была терпеливым охотником.

— Как пожелаете, мастер.

Падшая. 3

Ангел была в ярости. Она не разговаривала с матерью со вчерашнего ужина. Жало предательства было слишком свежим. Как она могла? У нее даже не хватило смелости сказать ей до последнего момента. Этого стоило ожидать.

Ангел любила свою мать, но не могла уважать ее робость и слабость. Они раздражали, но обычно пробуждали защитный инстинкт. Но не сейчас.

Девушка захлопнула последний чемодан и посмотрела на маленькую кучку багажа, содержащую всю ее жизнь. Казалось странным, что вся она уместилась в несколько небольших коробок и сумок. Мир, который она знала, исчезнет завтра. И она не знала об этом до вчерашнего ужина.

Ангел не слишком волновала школа, и у нее не было друзей, чтобы переживать их потерю, но покинуть додзё было горько. Хотя и не настолько, как оставить эту квартиру. Она была полна жизни тети Кэндис, и пока они жили здесь, Ангел казалось, она может поверить, что любимая тетя до сих пор с ними.

Но затянувшееся чувство присутствия тети и было причиной переезда. То, что дарило Ангел утешение, мучило ее мать ложной надеждой. Иногда девушка замечала, что мать забывает о потере, едва проснувшись или задумавшись. Забывает, что тети Кэндис больше нет. А потом, когда память возвращалась, горе наносило новый удар. Ангел все понимала, но все равно обижалась.

Может быть, на новом месте будет не хуже. В конце концов, они не могут позволить себе платить за эту квартиру и ее уроки боевых искусств из невеликой зарплаты матери. И если новая работа в Нью-Йорке окажется такой удачной, как говорит мама, Ангел сможет ходить в другое додзё, когда все наладится. Это возможно.

Видимо, многие люди пережили серьезный нервный срыв из-за вторжения пришельцев. Ангел все еще не могла думать об этом, не подавляя чувства недоверия. Однако благодаря произошедшему открылись новые вакансии, и ее мама сможет воспользоваться возможностью. Они могут начать все сначала. Жаль, что Ангел этого не желала.
   12.07.2019, 00:51  
Обязательство небес. 5

Ее разум оцепенел. Полностью и окончательно. Когда к месту ее высадки был прислан пакет, первый с момента начала миссии, Мей не знала, что и думать. К ее удивлению, это оказались дневники. Дневники ее отца. Брат нашел их и прислал их.

Теперь Мей знала все. Знала, как изменились она сама и другие черепахи и что она не их сестра, разлученная с ними, как в каком-то слезливом романе. Мей всегда была дочерью своего отца. В большей степени, чем думала сама. Ее человеческая часть при мутации была унаследована от него. Поэтому она обладала его наследственной силой.

Он знал. Знал все это время и не сказал ни слова. Как он мог не доверять ей? Мей любила его. Он ее отец. Она никогда бы его не бросила. Никогда. Ни за что. Но он сомневался в ее любви. Сомневался в ней.

Он не доверял ей настолько, чтобы сказать правду, и это ранило сильнее, чем Мей могла себе представить. Что сделала она такого, что заставило его усомниться в ней? Чего не хватало в ней как в дочери?

Одиночество пустого склада, казалось, смыкалось вокруг нее. Она была тут одна так долго. Это невыносимо. Мей хотелось сбежать домой и притвориться, что ничему не научилась. Но она не могла. У нее была миссия. Которая намного важнее, чем она сама.

Пришло время признать, что Мей не способна справиться с ней в одиночку. Она никогда не найдет Повелителя драконов даже с помощью своей лопани без помощи кого-то более духовно опытного — того, кто сможет направить ее силу. Ей нужен тот, о ком упоминал отец в своих дневниках. Отец других черепах.

Мей не могла больше от этого прятаться. Не могла похоронить себя в прошлом и сбежать от будущего. Пришло время оставить нынешнее «я» и двигаться вперед. Мей стояла на краю жизненной пропасти. И не зная, куда сможет приземлиться, должна прыгнуть.

Мей сидела скрестив ноги с закрытыми глазами и дышала так, как ее учили, позволив своей «ци» объединиться с «ци» окружающего мира. И в ней чувствовала тяжесть своего прошлого, отягощенного страхом и сомнениями.

Дышать. Вдох и выдох. Вдох и выдох. На очередном выдохе Мей отпустила «ци», чувствуя, как та истекает из нее. Ярко-голубые глаза распахнулись. Прежде, чем она успела задать себе вопрос, Мей уже собирала свои скудные пожитки. Освежающий ночной воздух ударил ей в лицо, когда она бежала в темноту, бесстрашно спрыгнув с обрыва в надежде на безопасное место приземления.

***



Глядя, как закрывается окно Эйприл, Донателло выждал несколько минут, на случай, если она по какой-либо причине вернется. Она редко делала это, не вернулась и сегодня, но он всегда ожидал. На всякий случай.

Донателло знал, что братья беспокоятся о нем, считая это плохой идеей, но все же не мешали ему провожать Эйприл до дома в те ночи, когда брали ее с собой в патруль. Они позволяли ему выставлять себя дураком наедине с собой и верили, что он будет осторожен, возвращаясь в логово в одиночку.

Донателло не знал, радоваться ему или обижаться, но в любом случае не мог остановиться. В Эйприл было необъяснимое магнетическое притяжение, и он не знал, как этому противиться. Черепашка вздохнул. Эти мысли бесполезны и ходят по замкнутому кругу. Пора подумать о чем-то другом.

Пока он грациозно перескакивал с одной крыши на другую, позволяя вечернему воздуху освежить его кожу, мысли Донателло вернулись к другой проблеме, что давила на разум всех, пусть они и не говорили об этом. Кроме Майки. Он говорил. Много. Все время. Он был ужасно взволнован возможностью обзавестись второй сестрой и не мог перестать думать об этом.

Бедный Лео ежился каждый раз при этих словах. Казалось, все, кроме Майки, понимали, что его чувства к Караи не были братскими. С тех пор, как он узнал, что она — дочь их сэнсэя, Мива, Лео пытался бороться с собой. Изменить себя. Заставить себя почувствовать к потерянной дочери отца то, что должен. Но Донателло знал, что это не подействует. Мы не можем выбирать что чувствовать. Только то, что делать с этим.

Донателло не завидовал положению Лео, но у того хотя бы не было неприятного соперника-человека, к которому Караи бы необъяснимо тянуло. Так что у всех них были свои препятствия. Но он отвлекся. Вопрос, который стоило бы рассмотреть им всем, не только бедному Лео — другая претендентка в сестры. Черепаха-сестра.

Не то чтобы они знали об ее с ними родстве, но если он сможет взять у нее образец ДНК, это легко будет проверить. Но если они не родственники? Что это будет значить для их семьи? Мысль о биологической возможности следующего поколения занимала его мысли, пожалуй, не меньше, чем невозможность другой случайной мутации, так схожей с их собственной, с ужасно нестабильным мутагеном.

Это невозможно. Должно быть, это ошибка, но что если?.. Мысль о том, что он может стать дядей, если один из братьев влюбится в нее, была довольно приятной. Определенно, не он. Он принадлежит Эйприл, но у него трое свободных братьев, если предположить, что Лео когда-нибудь оставит мысли о Караи. Донателло никогда не думал об этом раньше, из-за абсолютной невозможности подобного, но сейчас, вполне может быть.

И все же тут слишком много переменных. Не в последнюю очередь — то, что они могут никогда с ней не встретиться. Очевидно, она ничего не знает о них, а правда сильно ранит.

Сведения о Кренгах и их роли в мутации стало лишь частью осознания, и к тому моменту Дон уже знал, что он мутант. А если бы не знал? Что бы было без этого знания? Если бы он вырос в одиночестве, единственный в своем роде и без малейшего понимания почему? Донателло не представлял и потому не мог винить незнакомую черепаху в нерешительности и скрытности, как бы это ни было неприятно.

Он хотел отправиться искать ее, и знал, что Майки разделяет его мнение, но Лео решил, что они проявят уважение к ее решению и подождут. И Лео был прав. Донателло понимал эту правоту, но хотел знать. Он никогда не умел сдерживать любопытство, а эта тайна была такой личной. Он ненавидел быть терпеливым.

Пока мысли его крутились по очередному бессмысленному кругу, Донателло понял, что за ним наблюдают. Может быть, это клан Фут? А он тут один. Как глупо. Хорошая ночь или нет, ему пора вернуться в канализацию.

Постаравшись не выдать, что заметил слежку, Донателло незаметно вытащил че-фон. Он уже почти у входа в логово. Братья будут здесь меньше чем через пять минут. Но пять минут — это очень долгий срок, чтобы продержаться в бою. Особенно если шансы против тебя. Нужно отправить сообщение и подобраться как можно ближе к дому до начала битвы. Необходимо выиграть время.

Нет! Следящий за ним на крыше аппаратной прямо перед и над ним. Он станет легкой добычей. Времени не осталось. Лучшим шансом станет внезапное нападение. Выронив телефон, другой рукой Донателло выхватил бо.

Держа оружие обеими руками, не успев отдышаться после осознания, Донателло прыгнул в сторону аппаратной, выставив шест вперед и максимально используя его длину. Кто бы там ни был, слава богу, всего лишь один, кажется, перевернулся в воздухе.

Что-то похожее на кунай на веревке метнулось к нему, и хотя оно не коснулось его, Донателло инстинктивно отбил его своим бо, заставив обмотаться вокруг конца шеста, как лассо, и запутаться.

Кто бы это ни был, он перевернул толстый силовой кабель, уклоняясь от первоначального удара, и когда приземлился по другую от него сторону, веревочное оружие перекинулось через кабель, используя собственный вес нападавшего, чтобы вырвать бо из его рук.

Не дожидаясь, пока враг окончательно опутает его оружие, Донателло бросился вперед, и тот выпустил запутавшуюся веревку куная, чтобы откатиться в сторону, уклоняясь от бокового удара. Но вместо того, чтобы продолжить атаку, черепашка откатился назад, перехватив шест. Противник двигался по кругу, пока Дон разматывал веревку.

Нападавший, кто бы он ни был, был с ног до головы одет в серо-черный костюм, но определенно не униформу Фут. Да и стиль боя был совершенно другим. Кто-то новый. Неужели тайна его семьи оказалась под угрозой?

Нет! Он защитит отца и братьев. Донателло бросился вперед и выставил шест, активируя лезвие нагинаты, чтобы поймать врага, если тот отскочит назад. Тот не стал делать этого, решив отклониться вбок, позволяя удару протечь мимо себя; Донателло повернул оружие лезвием к противнику, перенаправив движение в сторону его груди.

А затем его атака была остановлена, когда враг откатился назад под силой его удара. Донателло недоверчиво моргнул, увидев, что его шест пойман. Противник его держал в руках парные ножи с толстыми рукоятями и изогнутыми лезвиями, смутно напомнившие саи Рафа, которыми тот так же ловил его бо.

Владелец ножей повернулся, опуская одну руку и поднимая другую одним слитным движением, вырвавшим посох из рук ошеломленного Донателло; в то время как незнакомец — кто бы он ни был — прокрутился вокруг себя, ударив его в висок металлической рукоятью ножа.

Перед глазами Донателло вспыхнули звезды, затуманивая видимое, и он попятился, пытаясь удержаться на ногах. Он слышал, как где-то за спиной на землю со стуком упал бо. Но прежде, чем успел что-либо рассмотреть, чужая нога ударила черепашку в пластрон, опрокинув на панцирь и выбивая воздух из легких. Он с трудом дышал, когда зрение наконец прояснилось.

Донателло лежал на спине, а противник навис над ним, приставив клинок к его горлу, и ниндзя был полностью в его власти. Вот оно. Он погиб. Отчетливо женский голос с экзотическим акцентом произнес:

— Хватит.

***



Мей тяжело дышала, прижимая парня-черепаху к земле. Он был хорош в бою. Даже лучше, чем она думала. И очень опасен. Мей не ожидала, что он заметит ее и нападет. Она думала, ей повезло, что она наткнулась на него одного. Что легко будет проследить за ним до его дома. Это был серьезный просчет.

Контролируя дыхание, Мей оттолкнула его и вложила в ножны свои парные худи шуньдао*. Она пыталась избежать ближнего боя, требующего использования ножей-бабочек, но после того, как он обезвредил ее джохьо, у нее не осталось выбора.

Она видела свой веревочный дротик, валявшийся на земле рядом с электронным устройством черепахи. Тот же все еще лежал на спине, недоумевающе моргая мягкими карими глазами. Время спасать ситуацию, пока еще можно.

Мей протянула черепахе руку в перчатке. Тот нерешительно взялся за нее, и с немалым усилием Мей подняла его на ноги. Он был худым, но очень высоким, что делало его тяжелее, чем казалось с виду, и все еще ошеломленным от удара по голове. Мей не хотелось начинать с этого. Что она могла сказать?

Пока она пыталась найти слова, способные внушить доверие, замешательство черепахи превратилось в удивление, когда он заметил, что их руки одинаковые. Он широко открыл рот, обнажив щель меж зубами.

На миг он показался Мей ребенком, впервые увидевшим фейерверк. Он был очень юным и невинным. Мей уже почти забыла, как близок он был к тому, чтобы сразиться с ней. Свободной рукой она сняла маску, и он ахнул.

— Мне очень жаль. Я не хотела, чтобы это превратилось в сражение. Мне просто нужно поговорить с тобой.

Он кивнул, все еще обдумывая ее слова. Чтобы выиграть время и привести мысли в порядок, Мей отпустила его руку и взяла джохьо.

Она слышала, как за ее спиной парень-черепаха спотыкается, собирая шест и электронное устройство, явно все еще ошеломленный. Наверно, не стоило бить его по голове, но сражение набирало темп, и нужно было остановить его. Время объясниться.

— Значит, ты — Мей Пи Чи?

Мей напряглась и резко обернулась, чувство предательства царапнуло в животе. Собеседник ее прочитал выражение ее лица и поморщился.

— Нет, Куртцман не говорил нам. Он хранил твой секрет.

Что?

— Но как?

— Когда он оставил нас, один из его коллег просматривал файлы и нашел дневник. Там была ты.

Мей пришлось приложить немало усилий, чтобы сдержать гнев в голосе.

— Значит, этот коллега, прочитав дневник и узнав мои пожелания, все равно откровенно проигнорировал их?

По крайней мере, у него хватило такта выглядеть пристыженным из-за того, кто не имел понятия о благоразумии.

— Он думал, что мы имеем право знать. Что он действовал в наших интересах. Мы не собирались искать тебя. Ждали, когда ты будешь готова. До сегодняшнего дня, думаю.

Значит, они знали, что она была слишком слаба и боялась противостоять им все эти месяцы? Она надеялась не выдать этого. Раздосадованная, Мей закрыла глаза и вздохнула. Что сделано, то сделано. Оставалось только двигаться вперед.

— Да. Я — Мей Пи Чи.

Он одарил ее усмешкой и поморщился, когда это движение отдалось головной болью.

— Я — Донателло. Можешь звать меня Дон.

Мей кивнула.

— Приятно познакомиться, Дон.

— У меня много вопросов. Думаю, у тебя тоже. С чего бы начать?

— Мне нужно поговорить с твоим отцом. Мне нужна его помощь.
____________________
* худи шуньдао — парные ножи-бабочки
   31.08.2019, 22:36  
Братство. 11


Раф облегченно вздохнул, когда Лиза закончила есть и вернулась в комнату, которую делила с Лили. Он опустил журнал, который не читал, и откинулся головой на спинку дивана. Лео ухмыльнулся, и он сверкнул глазами. Ну хотя бы Майки слишком занят безуспешными попытками научить Лили играть в видеоигры, чтобы обращать на него внимание.

Похоже, Лео собирался сказать что-то, что заставит-таки наподдать ему, но тут донесся скрип турникета. Отлично. Теперь и Донни будет досаждать ему. Раф одновременно с Лео оглянулся на звук, и оба замерли.

За Донни следовал какой-то китайский ниндзя, одетый точно из фильма про кунг-фу, и нес большую курьерскую сумку. Раф лишился дара речи. Он слышал, как Лео изо всех сил пытается отреагировать.

— Хм, Донни, что ты делаешь? — кто бы это ни был, он не испугался, не упал в обморок и не напал на них, и Донни вроде бы не в плену, но чем он думал? Не приводить никого домой было правилом номер один.

Донателло слегка пошатнулся, и Рафаэль заметил синяк, проступивший на его голове. Невольно зарычал и почувствовал, как напрягся Лео, зная, что старший тоже это заметил. Донателло поймал их взгляды и поднял руки, словно защищаясь.

— Ничего страшного. Я в порядке. Это я виноват, что напал на нее.

Так это она? Как раз то, что им нужно. Еще больше глупых девчонок, все путающих и делающих странным. Гостья стянула маску с места, где она закрывала рот и нос, и Раф почувствовал, как его челюсть отвисла. Это была та самая черепаха, о которой им рассказывал Рокуэлл. Донни же в воцарившейся тишине неловко продолжал свой рассказ.

— Это Мей Пи Чи, ей нужна помощь, и она очень хотела бы поговорить с мастером Сплинтером, — тут Донни как будто что-то пришло в голову.

— О, Мей, извини. Это Леонардо, эм, или Лео, и Рафаэль.

— Раф, — Рафаэль услышал, как автоматически поправил брата.

— А вон там, у телевизора, сидят Лили и Микеланджело. Я имею в виду, Майки, — тот замер с открытым ртом, забыв о контроллере в своих руках; Лили же изо всех сил пыталась понять, что происходит.

Мей поклонилась им.

— Для меня большая честь познакомиться с вами. Я с нетерпением жду встречи, но прямо сейчас должна поговорить с вашим отцом, — она держалась очень чопорно и официально. Может, происходящее было странным и для нее?

Погодите, а откуда она узнала про сэнсэя? Неужели это дело рук Донни? Рафаэль повернулся, глядя на брата, который был уже на кухне, брал пакетик со льдом у Морозильной Кошки. Лео, казалось, пришел в себя первым.

— Ладно. Следуй за мной.

— Что ты делаешь, Лео?

Тот поднял бровь.

— А тебе не кажется, что сэнсэй сам может о себе позаботиться?

Раф стиснул зубы и раздраженно скрестил руки на груди. Дело не в этом. Она была чужой. Они просто не могли доверять ей. Пока что нет.

— Как бы то ни было, делай что хочешь, — выплюнул он. Лео улыбнулся и повел Мей в додзё.

***

Донни сидел за письменным столом в своей лаборатории, прижимая к голове пакетик со льдом. Он принял аспирин, но боль не прекращалась. К счастью, братья оставили его в покое, вероятно, отвлеченные собственным изумлением.

Самое позднее, завтра все будут смеяться над ним до упаду. Так же, как и когда он был избит Рокуэллом в присутствии Эйприл. Он никак не мог отвлечься. Мысли возвращались к их встрече. На самом деле он не хотел думать о сражении. Это смущало.

Донателло все еще не понимал, откуда Мей знает мастера Сплинтера, но, поскольку и он удивил ее, назвав ее имя, полагал, что это справедливо. Возможно, это побочный эффект от сотрясения мозга, которое у него явно было, но он согласился привести ее домой. Она казалась такой похожей на них — но не была таковой.

Ни у кого из них не было таких темных глаз, как у нее. Цветом они напоминали Дону оникс. И она была явно меньше их, переняв это от человеческого наследия, а не от черепашьих предков. Из-за плотной одежды дальнейшее сравнение было сложным. Но оно занимало его по пути до логова. Все время пути Мей смотрела на него, заставляя сильно нервничать.

— И что? — наконец сдался он, повернувшись к ней лицом к лицу.

— Разве тебе не неудобно? Ходить голым, я имею в виду.

Донателло споткнулся, чуть было не упав в сточную канаву, и заметно покраснел.

— Я не голый!

По выражению лица Мей не казалось, что она поверила ему. И поскольку она росла только среди людей, возможно, для нее все так и выглядело.

— Я одет и, очевидно, у меня есть панцирь. Это вроде как настоящая одежда. Кроме того, человеческая одежда на самом деле не подходит нам и имеет тенденцию мешать движению.

Очевидно, Мей не задумывалась об этом с такой точки зрения, и Донателло не стал мешать ей размышлять о данном вопросе остаток пути.

Он задавался вопросом, будет ли каждое взаимодействие с ней таким смущающим. Это было бы слишком печально. Его разум слишком обленился. Несмотря на головную боль, Донателло схватил свои инструменты и откинул капот вечериночного фургона. Несколько улучшений он способен внести и с раскалывающейся головой.

***

Майки буквально светился от возбуждения. Поняв, кто она такая, он чуть было не сбил гостью с ног приветственным объятьем. Но рассмотрев, что на голове Донни образуется шишка размером с гусиное яйцо — признал, что ей, возможно, не нравятся неожиданные объятья. А это неправильно. Кому не нравятся неожиданные объятья? По-видимому, злым драчливым девчонкам-ниндзя.

Ну что ж. Она — его сестра, и он готов принять ее, несмотря на все недостатки. Может, она научится любить неожиданные объятья. Это работа для доктора Приколштейна. Лео повел гостью в додзё, а Донни побрел в свою лабораторию. Может, стоило пойти с ними? Майки на самом деле хотел пообщаться с гостьей помимо этого скучного формального знакомства.

— Майки? — голос Лили вывел его из облака возбуждения. — Что тут происходит?

— Донни привел домой нашу сестру-черепаху. Ну, ту, о которой нам рассказывали Мутанималы.

Лили выглядела немного удрученной. Но почему? Разве все не должны быть счастливы? На самом деле, казалось, Майки был единственным, кто оказался рад этому.

Ну почему все всегда должны собирать панцири кучкой? У них стало больше родственников. Отличный повод для вечеринки. Кстати говоря, он должен устроить сестре вечеринку по случаю возвращения ее домой.

— Значит, она хорошенькая?

Майки моргнул, на мгновение ошеломленный вопросом Лили.

— Хм. Не знаю. Она вроде как многослойная. Но раз она похожа на нас, то наверно, да?

Вот и все. Лили согнулась пополам от смеха.

— Да, наверное.

— Я хочу устроить нашей новой сестре вечеринку по случаю возвращения домой.

— Нашей? — но Майки продолжал, не обращая внимания на изумление Лили:

— Это будет о-бал-ден-но! Но мне не помешает помощь, — и прежде чем Лили успела кивнуть, Майки схватил ее за руку и потащил в лабораторию Донни.

***

Лео постучал в дверь сэнсэя, чувствуя на себе взгляд Мей, отслеживающий каждое его движение. Она вежливо ждала его у дерева. Дверь скользнула в сторону.

— Да, Леонардо… — Сплинтер замолчал, увидев Мей.

— Мастер Сплинтер, Донни привел ее к нам. Она говорит, что ей нужна помощь. Что ей необходимо поговорить с вами.

Его отец секунду обдумывал просьбу, прежде чем кивнуть.

— Очень хорошо. Можешь идти.

Лео не мог не колебаться при мысли о том, чтобы оставить отца наедине с незнакомкой, независимо от того, доверял ей Куртцман или нет. Он хотел было поспорить, но, как он и сказал Рафу ранее, это было бы глупо. Сэнсэй далек от беспомощности настолько, насколько это вообще возможно.

Смирившись, Лео поклонился и заставил себя выйти из додзё. Раф пристально уставился на него с дивана.

— Ты оставил их наедине?

Леонардо изо всех сил старался скрыть точно такие же опасения.

— Все нормально. Ты становишься параноиком, Раф.

Тот вскочил с дивана и потопал к нему.

— Разве я был параноиком, когда сказал, что плохая идея — приводить Караи сюда?

И в этот миг Лео почти что потерял над собой контроль. Раф не знал, насколько был близок к тому, чтобы на него набросился скорее дикий зверь, чем брат. Леонардо зажмурился и начал медитативное дыхание, чтобы взять себя в руки.

— Я доверяю сэнсэю, — все, что сказал он, прежде чем направиться в лабораторию под предлогом получения более полной информации об их столкновении с Мей. Что ему на самом деле нужно — некоторое расстояние между ним и Рафом.

Как мог Раф так легко рассуждать насчет Караи? Он ведь должен знать, как несчастен Лео, с тех пор как Караи попрощалась с ним, оставив их ради их же безопасности. Зачем ему это делать? Леонардо слышал, как Раф последовал за ним. Если кто и должен понять намек, что его надо оставить в покое, так это он.

— Лео, я… прости… я просто…

О боже… он пытался извиниться. За то, что разум, как обычно, не поспевал за языком. Лео знал, что он должен повернуться и принять извинения. Дать брату понять, что между ними все в порядке.

Но пока он не мог этого сделать. Ему нужно время, чтобы взять себя в руки. Нужна некоторая дистанция между ним и Рафаэлем, пока он не сможет совладать с собой. Это чувство неконтролируемых эмоций ужасно. Неужели Раф всегда так себя чувствовал? Это многое бы объяснило. Лео рывком распахнул большую металлическую дверь и услышал голос Донни:

— Нет, Майки, у меня нет гелия для воздушных шаров. И даже если бы был, не стал его на них тратить.

— Ой, да ладно, Ди, включи черепаху.

Донни застонал, и Лео улыбнулся. По крайней мере, с этой проблемой он мог справиться.
   22.01.2020, 00:02  
Обязательство небес. 6

Мей опустилась на колени перед мастером Сплинтером, как называл его Лео, не зная, с чего начать. Тот же терпеливо ожидал, пока она придет в себя. Еле заметный призрачный силуэт красивой женщины, чья рука спокойно лежала на его плече, не помогал делу. Ее отец тоже видел ее. Он упоминал, что заметил призрака при первой их встрече. Может быть, стоит начать оттуда?

— Вы встречали моего отца однажды, очень давно.

— В зоомагазине? — глаза Мей расширились. — Я так и подумал, когда мы впервые узнали о тебе.

— Он видел, как вы изменились. Именно тогда он выронил меня, и я… — она с трудом подбирала слова.

— Так вот почему твоя мутация так похожа на нашу. Она произошла при тех же обстоятельствах, — удивился Донателло.

— Я оказалась в стороне, поэтому вы, наверное, и не заметили меня, когда забирали своих сыновей. Когда мой отец вернулся после попытки получить помощь, на месте осталась лишь я.

— Так вот как ты узнала обо мне позже?

Мей кивнула.

— А еще мой отец некоторое время после этого наблюдал за вами на духовном уровне.

Янтарные глаза крысы расширились от удивления.

— Он никогда не говорил мне, но это было в его дневниках.

— Трудно поверить, что я не заметил чужого присутствия.

— Было бы проще, если бы вы знали историю моей семьи. Мы прямые потомки Цинь Фу Су, старшего сына императора, основавшего династию Цинь. Я являюсь частью этой линии, потому что мое человеческое «Я» произошло от контакта с моим отцом до моего… перевоплощения.

Сплинтер кивнул.

— Да. Я верю, что человеческое «Я» моих сыновей происходит от контакта с детьми, побывавшими в зоомагазине до меня. На самом деле я иногда задаюсь вопросом, было ли бы все иначе, если бы я был источником их перевоплощения, но я не жалею об этом. Это мои сыновья, и они такие, какими должны быть. Я бы не стал их менять.

Мей улыбнулась. Отеческая любовь. Она скучала по ней с тех пор, как потеряла своего отца.

— Возможно, в это сложно поверить, но великая династия Чжоу возникла под влиянием легендарных предков Фэнхуан и Шэньлуна. Их мудрость и озарение сотворили ее, но их же жадность и порочность ее разрушили.

Император Цинь сыграл важную роль в прекращении их правления, заслужив тем самым свое право на власть. Нефритовый император наказал отступников за их преступления, изгнав Фэнхуан и заключив в тюрьму Шэньлуна, перенеся их силы в более достойные сосуды.

Нефритовый император вознаградил Цинь, возложив священную ответственность на его достойного сына, Фу Су. Цинь Фу Су и его потомки должны были охранять тюрьму того, кто был Шэньлуном, и защищать мир от его побега.

Чтобы помочь им в этом, Фу Су и его потомкам были даны особые способности, которые другие могут начать открывать лишь после целой жизни обучения. Ради этой великой цели наши духовные силы очень велики. И мы сохраняли мир в безопасности. На протяжении тысячелетий.

Но теперь все это напрасно. Предатель проник в наш орден и убил моего отца в критический момент, позволив Повелителю Драконов вырваться из его тюрьмы. Если он сможет вновь обрести физическое тело, миру грозит большая опасность.

С помощью брата я выследила беглеца в этом городе, но мне не хватает навыков прорицания, чтобы определить более точное место его нахождения. Я не могу сделать это без посторонней помощи. Мой отец отмечал ваше великое духовное мастерство. Мне нужна ваша помощь.

Сплинтер мгновение помолчал, впитывая только что сказанное.

— Я понимаю. Это действительно серьезно. Я помогу тебе.

Мей вздохнула с облегчением. Она так боялась, что он ей не поверит. Люди в этом городе, которых она подслушивала, были такими циничными и скептичными, совершенно слепыми к духовному миру.

— Благодарю вас. Не знаю, сколько времени это займет…

— Ты останешься с нами, пока не завершишь свои поиски. Добро пожаловать в нашу семью.

Мей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не заплакать. Это было намного больше, чем она смела надеяться. Дом и семья после столь долгого одиночества. Она прыгнула в неизвестность и нашла безопасное место для приземления, более надежное, чем выступ, который покинула.

— Спасибо.

***

— Так ты понимаешь, почему это плохая идея — устроить Мей вечеринку? — Донни прислонился к вечериночному фургону, охлаждая голову, в то время как Раф стоял рядом, скрестив на груди руки. Лили сидела на столе Донни рядом с Майки, который торжественно кивнул в ответ на вопрос Лео.

— Порадуй меня, Майки. Скажи мне, почему это плохая идея.

Было болезненно заметно, как блуждают мысли Майки. Судя по тому, как он улыбался, он пришел к выводу либо насчет пиццы, либо Морозильной кошки.

— Майки!

— Ну, потому что нет, — Майки вздохнул и потер виски. Прежде чем он успел предпринять еще одну попытку, вошел сэнсэй вместе с Мей, и все разговоры прекратились.

— Мей привлекла наше внимание к серьезной угрозе. О ней я расскажу вам на следующей тренировке. Пока эта угроза не минует, Мей останется с нами. Она согласилась присоединиться к нашим тренировкам. Я возьму ее в ученицы, и она поделится своим стилем борьбы со всеми вами.

Она также обучается уникальной форме китайской духовной подготовки, заметно отличающейся от сейшин-теки-кио’йо, которая является частью нашего собственного искусства. Из-за этого я попросил ее попробовать обучить Эйприл и Лили пользоваться их даром. Лили, это допустимо для тебя?

Та кивнула со своего «насеста» на столе.

— Да. Спасибо.

Сплинтер повернулся к Донателло.

— Мы устроим для нее комнату рядом с принадлежащей Лили и Лизе. У нас еще остались перегородки?

Донни кивнул, съежившись, поскольку движение заметно усилило его головную боль.

— Хай, сэнсэй, они здесь, — когда он двинулся, чтобы откопать их, Лео заметил, как Мей уставилась на бок фургона, где Раф нарисовал девочку-черепаху в стиле Второй мировой войны, и внезапно ощутил неловкость.

— Эм…

— Венера? — Мей вопросительно посмотрела на него.

— Что?

— Тут написано «Венера». Это кто-то, кого ты знаешь?

— Э-э-э… нет. Это просто картинка, которую Раф сделал некоторое время назад.

— Но почему Венера? Мне незнакомо это слово. Что оно значит?

Лео вскочил прежде, чем кто-либо из его братьев успел ответить. Он знал, что Раф, скорее всего, скажет «богиня секса», а Донни ответит, что это планета. И что бы ни собирался сказать Майки, это будет столь же непонятно.

— Она — образ в западноевропейской мифологии, олицетворяющая красоту. Произведения искусства, названные в ее честь, очень распространены. Одна из самых известных — Венера Милосская, — о нет, теперь он начал бессвязно бормотать. Но по крайней мере, она улыбалась.

— А, понятно, — Мей смотрела на картинку еще несколько минут.

— Там, откуда я родом, имя человека нередко эволюционирует вместе с ним, по мере того как меняется его жизнь. Я думаю, возможно, это имеет смысл.

Лео действительно не понимал, к чему она клонит. Как это связано с картинкой на фургоне?

— Э-э, ты хочешь сменить имя?

— Мей означает «красота», так что это будет уместно. Я возьму себе имя Венера Милосская.

Леонардо улыбнулся. Может быть, вся эта болтовня не была такой уж бесполезной.

— Звучит здорово… Венера, — внезапно запрыгал меж ними Майки.

— Отлично. У нас же творческое хобби — переименовывать девушек, — проворчал Раф.

— О чем ты говоришь?

— Кувшинка, Мона Лиза, Венера Милосская. Лео, можно мне переименовать Караи?

— Майки!
   23.01.2020, 00:18  
Искупление. 5

Арнольд сидел в парке за закусочным столиком, на котором перед ним лежал пакет с несъеденным завтраком. Его приготовила Мария, поэтому мужчина был уверен, что он достаточно хорош. Но сейчас мысли были не о ней. Арнольд беспокоился о Кейси.

Работа для того, чтобы содержать семью, отнимала у него так много времени. Арнольд проводил с детьми каждую свободную минуту, не пропустил ни одного школьного спектакля Марии или хоккейного матча Кейси, участвовал в семейных обедах, приготовленных Марией, чтобы поговорить, как прошел день у детей, и провожал их ко сну, прежде чем уйти к себе.

Но Кейси почти каждый день исчезал после школы, иногда даже пропуская ужин, и Арнольд подозревал, что сын ускользает из дома каждый раз после отхода ко сну. Каждый день приносил порцию синяков, которые Кейси объяснял хоккеем, но Арнольд знал, что это такое. В подростковом возрасте у него самого было много таких травм.

Арнольд знал своего мальчика. Он был хорошим ребенком. Он заботился о других людях. Мысль о том, что он мог вступить в банду, была настолько чужда Арнольду, что он не мог не отвергнуть ее. Но какое еще может быть объяснение? Его ужасала возможность противостояния с сыном по этой причине, и напряжение, вызванное этой ситуацией, создавало серьезную нагрузку для семьи. Что же ему теперь делать?

— Не помешала? — Арнольд улыбнулся, услышав голос Мири, и жестом пригласил ее сесть. Они поддерживали связь через письма с тех пор, как она уехала, но прошло уже немало времени с тех пор, как он по-настоящему слышал ее голос. Теперь Мири выглядела старше и сильнее. Он гордился ею.

— Нет. Просто думаю о Кейси.

Ее глаза затуманились, и она печально кивнула. Арнольд знал, что Мири посещали подобные опасения насчет Ангел, учитывая, сколько раз ее выгоняли из-за драк. В переписке они часто делились родительскими проблемами. Однако он не хотел портить этим обед.

— Значит, ты действительно вернулся, — она застенчиво улыбнулась.

— Да. Я официальный внутренний аудитор в городе. Трудно поверить, да?

— Нет. Всегда знала, что в тебе это есть. Я так рада снова тебя увидеть.

И Арнольд действительно так думал. Неважно, какие болезненные воспоминания она будила.

— Я знаю. И я тебя, — он ухмыльнулся.

— Наверно, нам стоит чаще встречаться за ланчем.

Только не за ужином. Учитывая проблемы Ангел и Кейси, знакомить их, скорее всего, будет плохой идеей. Они могут помочь друг другу, но с равной вероятностью могут и ускорить падение друг друга. Мири кивнула и улыбнулась в ответ.

— Да. Мне бы этого хотелось.

Доверие. 5


Ниньяра стояла на пирсе, глядя на темный ночной океан, освещенный ярким неспящим городом перед ней. Она никогда не чувствовала себя комфортно в этом шумном чужом мире и тосковала по своему тихому дому на острове.

Позади нее жуткие роботы-воины перемещали ящики и контейнеры с грузом. Они провели здесь уже час и, если понадобится, останутся на всю ночь. И снова она была приманкой, наживкой. По крайней мере, у Охотницы за головами были дела поважнее, и она оставила захват пленников помощнице.

Ниньяра видела фотографии людей-черепах, которых ей поручили схватить живьем. Они не казались злыми. Не более злыми, чем те люди, на которых она теперь работала. Правильно ли будет предать ее тем чудовищам, как предали ее саму? Перед глазами промелькнуло воспоминание о заложниках. Был ли у нее выбор?

Звуки битвы вывели Ниньяру из раздумий. У нее нет выбора, но может быть, противники окажутся достаточно сильны, чтобы победить ее. Странно было бы надеяться на их победу, но это — единственный выход из темной ловушки, в которую она попала.

С этой мыслью Ниньяра вслепую, на грани беспечности, бросилась в бой. Три робота-воина плыли по воздуху к ней, но воительница ловко изогнулась так, что они пролетели мимо, не задев ее.

Она едва успела осознать, что огромная черепаха, держащая булаву, перед ней — не одна из ее возможных целей, как массивный шипастый кусок металла был уже возле ее головы.

Ниньяра могла увернуться и уже готова была нанести ответный удар, когда глаза черепахи при виде ее расширились, и она совершенно потеряла равновесие, пытаясь перенаправить удар подальше от Ниньяры. Оружие черепахи погрузилось в бетон рядом с лисой, оставив своего владельца совершенно открытым для ее возможного смертельного удара.

Ниньяра знала, что должна атаковать. Возможно, эта черепаха и не была ее целью, но при этом нападала на нее и организацию, держащую ее на поводке. Попытка указать на формальность отданных приказов может стоить жизни ее людям.

Черепаха рисковала жизнью, чтобы спасти ее, своего врага. Сражалась с монстрами, на которых она работала. Променять одну невинную жизнь на другие было недопустимо. Ниньяра опустила оружие и попятилась.

Рядом стояло еще несколько роботов, могущих засвидетельствовать ее предательство. Молниеносным движением Ниньяра срубила их одним ударом и убежала в ночь. Позади она слышала крик недавнего противника: «Погоди!»

Верность и честь. 3


Дирк отослал зашифрованный файл со своими находками непосредственно Эй-Джею и уселся ждать дальнейших распоряжений. После того, как он наконец-то смог попасть в Нью-Йорк и исследовать дом Лизы, ее место работы и прочие часто посещаемые ей места, а также опросить офицеров, работающих над ее делом, он думал, что наконец разобрался во всем.

Это должен был быть ее наставник. Этот парень дьявольски подозрителен, подрабатывал в месте, наверняка бывшем преступной организацией, и управлял тонной пиратского программного обеспечения. Лиза была умна. Скорее всего, она поймала его, и ему нужно было позаботиться об этом. Учитывая его криминальные связи, это не должно было быть слишком сложно.

Ему просто нужно было задать этому мужчине несколько вопросов в соответствующей обстановке, чтобы получить ответы на вопросы, которые он искал, но Дирк предпочел, чтобы это был приказ Эй-Джея. Филч никуда не денется. Зазвонил телефон, и Дирк вздрогнул. Эй-Джей?

— Сэвидж.

— Дирк, воздержись от допроса, — неужели? Обычно Эй-Джей неумолим к предателям. И уж точно не к тем, кто, предположительно, похитил одну из его племянниц.

— Я сейчас спущусь. Я хочу присутствовать при… интервью, — о нет. Определенно не прощение. Он в бешенстве. Дирк улыбнулся.

— Я вас услышал.
   30.04.2020, 22:49  
Преодоление. 9

Рафаэль бил тренировочный манекен до тех пор, пока костяшки пальцев не начали кровоточить, хотя он и перебинтовал их заранее. Черепашка знал, что у него много проблем, требующих решения, но выбить их не получалось. Может, сколько-то закалить свою выносливость, пока он не рухнет без сил.

Рафаэль просил кого-нибудь из братьев встать в спарринг с ним, но все они знали, что лучше не соглашаться на это, когда темпераментный брат в таком настроении. К тому же Лео и Венера медитировали с сэнсэем. Лучше не отвлекать Сплинтера, Сплинтера-младшего и Леди Сплинтер-младшую.

Майки был на кухне, вместе с Лили готовя что-то вкусно пахнущее. Рафаэль слышал, как они смеялись, как придурки. Донни же находился в своей лаборатории, пытаясь изучить то, что осталось от контролирующих разум червей. Черви.

Рафаэль тут же почувствовал тошноту, прежде чем разум заполнил багровый туман ярости, и черепашка с новой силой врезался в тренировочный манекен, невзирая на окровавленные костяшки. И тот разорвался пополам, заляпанный кровью от последнего удара поврежденной руки. Черт.

Его кровь капала прямо на пол, смешивалась с начинкой манекена. Рафаэлю стоило починить его и залечить свои руки, но когда он не бил, он вспоминал. Вспоминал, как им управляли.

Как он кланялся Шредеру и исполнял каждый приказ этого ублюдка. Даже пытаясь убить Лео. Рафаэль помнил это все, не в силах остановиться, крича внутри себя. Запертый в тюрьме собственного тела. Сила, которую Раф взращивал в себе, чтобы защитить семью, была обращена против них, и он был бессилен остановить это.

Его кулак сжался от желания кого-нибудь ударить, но боль от этого движения остановила его. Лео вывел его из этого состояния. Лео спас его. Рафаэль никогда не понимал, насколько искусно Лео мог довести его до бешенства.

Прежде Рафаэль присудил бы титул самого умелого нажимателя на кнопки Майки, но там, где младший лишь раздражал, Лео знал каждую трещинку в его психологической броне, идеально доводя его до полного взрыва, до умопомрачительной ярости.

Просто раньше он никогда не использовал это намеренно. И как ни раздражало Рафаэля, что Лео мог так легко манипулировать им, он был этому рад. Это спасло его. Ярость изгнала червя из его тела и освободила его от контроля разума. Также Рафаэль был рад, что Лео обычно воздерживался от использования этого знания, не связываясь с ним в иное время. Наверное, поэтому он и стал хорошим лидером.

Устало вздохнув, Рафаэль поплелся в ванную. Донателло предусмотрительно поместил там простую аптечку для повреждений, о которых братья могли позаботиться сами. Это спасало гения от лишних помех, а прочих — от необходимости просить о помощи.

Сдержав крик боли, Рафаэль сорвал бинт и выбросил. Скривившись, сунул руки под струю горячей воды, льющуюся из крана, и держал, пока раковина не перестала окрашиваться красным. Вытерев руки, черепашка бросил полотенце в корзину для грязного белья и принялся тщательно бинтовать костяшки пальцев. Черт возьми, на этот раз он все испортил. Проглотив несколько таблеток ибупрофена, Рафаэль намочил еще одно полотенце и пошел вытирать кровь с пола.

Открыв дверь, он замер. В комнате была Лиза. Как обычно, в накинутом на себя плаще Эйприл — она никак не могла принять, что чешуя — это ее одежда. Наверное, это что-то человеческое. Сэнсэй так и не избавился по-настоящему от привычки носить одежду, несмотря на то, что покрыт мехом. Он носит свой халат даже в самый разгар лета.

Хромота Лизы вызвала необъяснимый всплеск гнева на Слэша. Но это было несправедливо. Рафаэль по опыту знал, что Слэш не мог контролировать свои действия, и видел вину и раскаяние в глазах друга.

Но он не мог отбросить воспоминания, не видеть, как Слэш сбил с ног сэнсэя своей шипастой булавой. А вернувшись и увидев, что Лиза ранена, Рафаэль заставил Донни рассказать, что с ней случилось. Возможно, агрессивнее, чем стоило — но у него были проблемы с терпением, когда он злился.

Наверно, его воображение представило все хуже, чем было на самом деле, но все еще сложно было не держать зла на Слэша. С ними все будет в порядке. Просто ему нужно немного времени. Если уж он смог пережить то, что Слэш сделал с его братьями, то сможет пережить и это.

Даже хромая, Лиза все еще сохраняла природную грацию. Из относительного уединения ванной Рафаэль мог позволить себе наблюдать за ней так, как никогда не смел в присутствии других.

Когда Рафаэль думал, что кто-либо может заметить, он старательно прятал взгляд, обыкновенно в журнал или комикс, который, как все знали, он уже читал миллион раз и которому не мог уделять такого внимания. Сначала он был зол на Лизу за ее неприятие, и большую часть времени вторжения они обменивались колкими, обидными замечаниями.

Пока они не вернулись домой и сэнсэй не заставил его рассмотреть очевидное. Девушку похитили, заключили в тюрьму, превратили в мутанта и пытали по приказу Шредера. В течение месяцев. И этот опыт общения был единственным, что она знала о мутантах. У нее была чертовски убедительная причина испугаться, когда он стал первым, кого она увидела, очнувшись.

У него не было права злиться на нее, но когда Рафаэль попытался поговорить об этом с Лизой, как предложил сэнсэй, она уже начала избегать его, как чумы. Он напугал ее, а затем регулярно прогонял прочь, как будто нарочно доказывая, что первое впечатление было верным. Неудивительно, что она его не выносила. Он совершенно все испортил. И теперь единственное, что Раф мог сделать — попытаться не напугать Лизу глупой увлеченностью, избегая ее.

А потом сэнсэй предложил начать тренировать ее после сражения со Слэшем и Рокуэллом, и Лиза согласилась. Рафаэль не знал, что будет делать, когда это начнется. А пока он просто подождет, пока она не вернется в свою комнату, и только потом пойдет убирать за собой. Она все равно проводит у себя большую часть времени.

Вот только Лиза никуда не уходила. Она направлялась к турникетам. Прочь из логова. Одна. Его сердце дрогнуло. Рафаэль бросил полотенце и последовал за ней.

***

Лиза выглянула из их общей с Лили комнаты. Называть это помещение комнатой было слишком великодушно, так как оно представляло собой лишь набор самодельных перегородок за углом остального жилого пространства. По крайней мере, эта заброшенная станция метро была большой.

Берег был совершенно чист. Рафаэль наконец-то закончил убивать самодельную семейную боксерскую грушу. Неподалеку находились только Майки и Лили. Но Лили была слепа, а Майки, не отличавшийся особой наблюдательностью и в лучшие времена, смотрел на Лизу, только когда она находилась рядом. Она не была уверена, что это сработает, и пока Лили не захотела поговорить с ней об этом, это не было проблемой.

Лиза вздрагивала с каждым шагом, стараясь не хромать, но не могла остановить это. О чем она только думала? Если семья обученных ниндзя не смогла одолеть черепашьего Халка и космическую обезьяну, какие шансы у нее, с ее несколькими неделями смешанных боевых искусств? Конечно же, никаких.

Но он лишил сознания Рафа, и тот висел у него на плече. Лиза никогда не забывала этот сочувствующий голос и добрые зеленые глаза, которые увидела, когда очнулась. Как и то, что, совершенно не понимая, как редко такое случается с ним, она швырнула ему в лицо.

Лиза пыталась загладить свою вину позже, но ущерб уже был нанесен, и замкнуться в себе было настолько больно, что она начала избегать Рафаэля так же, как и он ее, чтобы боль не заставила их сказать то, о чем они потом пожалеют. У него был такой же огненный характер, как и у нее, и Лизе это даже нравилось. Кто еще мог ее понять?

Поэтому она держалась в стороне и смотрела, как он уходит, ночь за ночью, чтобы защитить слабых и невинных ценой своего тела. Каким-то образом Рафаэль чувствовал сострадание к мучениям совершенно незнакомых ему людей. Достаточное, чтобы постоянно рисковать жизнью ради них. И Лизе стало стыдно.

Когда у нее была возможность помогать другим людям, она никогда не использовала ее. Ни разу. Он же был слишком добр, спасая людей, которые будут бояться и ненавидеть его, если вдруг случайно увидят. Как и она сама. Он все еще не простил ее, но Лиза никогда не забывала, каким добрым и заботливым был с ней Рафаэль в то первое мгновение.

А потом его схватил Слэш. Следующее, что помнила Лиза — она сама, летящая на огромную мутированную черепаху, словно бы ее удар не отскочит от него без малейшего вреда. Вот только черепаха схватила ее за лодыжку и швырнула о кирпичную стену, отчего она получила сильно ушибленное, но, к счастью, не сломанное бедро и серьезное сотрясение мозга. Бесполезная.

По крайней мере, крыса-отец предложил обучить ее, видя, что она все равно будет рваться в бой. Очевидно, бедро должно зажить первым, но Лиза с нетерпением ждала этого. Она ненавидела быть бесполезной, и возможно, это поможет удержать кошмары на расстоянии.

Стараясь не привлекать внимания находившихся на кухне, Лиза прокралась к турникетам и поспешила в туннель метро, сдержав крик боли, когда приземлилась рядом с рельсами. Дыши. Это пройдет. Просто дыши. Но не успела она пройти и двадцати футов, как сверхчувствительный нюх мутанта уловил запах крови. И его могло издавать только одно существо.

— Раф.

Он вышел из темноты всего в пяти футах от ее, и Лиза с трудом удержалась, чтобы не подпрыгнуть. Как ему удалось подобраться так близко, и она его не заметила?

— Куда это ты собралась в одиночку?

— А тебе какое дело?

Он вздрогнул, и Лиза пожалела, что не может взять свой импульсивный ответ назад. Старые привычки умирают с трудом, а быть резкой — в ее характере.

— Если тебя поймают, это поставит под угрозу безопасность всей нашей семьи.

Конечно, это было правдой. Он имел полное право беспокоиться. Она вела себя эгоистично.

— Тогда меня не поймают.

Рафаэль нахмурился и старался не смотреть ей в глаза.

— Ты что, убегаешь?

Как будто она когда-нибудь оставит Лили. И вообще, что она будет делать одна? Вряд ли она сможет так вернуться домой.

— Нет. Я просто хотела забрать кое-какие вещи из места, где жила раньше… — Лиза замолчала, не в силах спокойно закончить свою мысль.

— Ты рискуешь своей и нашей шкурой ради какого-то хлама? — Рафаэль недоверчиво уставился на нее.

— Это не хлам, это… я так много потеряла… я… — Скверно. Лиза уже начала терять самообладание, и ее внезапный всплеск эмоций начал угасать, заставляя его чувствовать себя неловко. Смирись с этим. Лиза закрыла глаза и глубоко вздохнула, прежде чем продолжить.

— Слушай. Не волнуйся, я вернусь через час или два. Обещаю.

Рафаэль неловко переступил с ноги на ногу, избегая ее взгляда.

— Идти туда одной небезопасно.

Гнев сжег последние остатки ее эмоционального срыва.

— Да ладно, я не совсем бесполезна, — Лиза проглотила последнее слово, ненавидя его. Конечно, она бесполезна. Разве она не доказала это в схватке со Слэшем и Рокуэллом? Рафаэль снова впился в нее взглядом.

— Я не говорил этого.

— Я все равно пойду.

— Знаю. И я пойду с тобой.

Лиза не могла сдержать улыбку. Это была та прежняя улыбка, присущая человеку, которым она была прежде. Прекрати, дура. Он ненавидит тебя. Он делает это только затем, чтобы защитить свою семью от твоей упрямой глупости. И все же Лиза чувствовала себя легче воздуха, продолжая путь по туннелю.

***

Слава богу, она отвернулась. Рафаэль стал совсем бледным, когда Лиза улыбнулась. Это не было похоже на панику «Что делать?», когда она почти заплакала. Он готов был пнуть себя за это. У всех были свои незаменимые памятки. В ночь, когда они бежали от вторжения, каждый забрал с собой свои.

Конечно, у нее были кое-какие вещи, которые ей хотелось бы вернуть, чтобы логово стало домом. Особенно после всего, что она потеряла. Наверное, ему следовало предложить забрать ее вещи раньше. Если бы он так сильно не старался избегать ее.

Но эта последняя улыбка… Злая и дерзкая. Рафаэль никогда ее прежде не видел. И по правде, ему потребовалась минута или две, чтобы снова заставить мозг работать. К счастью, он был быстрее ее, даже когда она не хромала, и мог догнать ее. Слава Богу, она так быстро отвернулась, а то бы точно узнала и снова взбесилась. Нет. Он никогда не позволит ей узнать об этом.

***

Уже стемнело. И это было очень хорошо. Инопланетное вторжение или нет, но люди, которые увидели бы ее, с криками бросились бы прочь. Лиза знала, что Рафаэль предпочел бы бежать по крышам. Он все время поглядывал на них. Но подняться туда было бы тяжело, и Лиза не смогла бы перепрыгнуть с одного здания на другое.

Ладно, может, и смогла бы. Лиза заметила, что тело ящерицы намного сильнее и проворнее, чем было ее весьма спортивное человеческое когда-либо. Но только не с поврежденным бедром. И она, конечно же, не собиралась проверять это со столь долгим падением в качестве цены неудачи.

Необходимость прятаться в переулках и ждать, когда улица опустеет, заставило их вылазку занять гораздо больше времени, чем планировалось. Если бы она подумала, Лиза бы спросила, как добраться до местоположения общежития по канализации.

Это было бы паршиво, но быстро и безопасно. То, что Рафаэль вот так поднялся на поверхность, подвергало опасности их обоих, но он не жаловался. Раф действительно казался непривычно тихим. Никаких язвительных комментариев и резких замечаний.

Лиза была бы им очень рада. Немного подтрунивания пошло бы ей на пользу. Но возможно, Рафаэлю требовалось все его внимание, чтобы они безопасно проделали весь путь, избранный ей. Еще одно плохое решение. Способ завоевать его уважение. Что угодно. Ей необходимо сделать это.

Спустя два часа они были уже в переулке рядом с ее домом. В свое время Лизу раздражало, что окно ее комнаты выходит в переулок, и она жаловалась, что видит лишь еще одну дерьмовую стену. Теперь же это было реально удобно. Если бы только она могла туда подняться. Пожарная лестница должна это облегчить. Может, она сумеет воспользоваться мусорным баком, чтобы добраться до нижнего пролета. У нее болело бедро. Это будет очень больно.

— Полезай, — очнувшись от своих мыслей, Лиза обернулась и увидела, что Раф присел рядом с ней на корточки, предлагая нести ее на панцире. Он даже не взглянул на нее. Она почти отказалась в панике, но ее остановили две вещи.

Во-первых, ей не хотелось снова видеть обиженное выражение на его лице, как в первый день, когда она отклонила его предложение помочь ей. И у нее никогда больше не будет такой возможности. Лиза обхватила его руками за плечи, а ногами — за заднюю часть панциря. Он вздохнул и замер, напрягшись под ее прикосновением. Ну что ж.

— Это на четвертом этаже, — ее слова, кажется, вывели Рафаэля из оцепенения. Лиза с тихим вскриком крепко прижалась к нему, когда ее спутник вместе с ней бросил себя вверх, мимо нижней лестницы, чтобы схватиться за перила первого балкона.

Вместо того, чтобы перепрыгнуть через них и вместе с ней продолжить путь по лестнице, он прыгнул к следующему балкону с той же волнующей скоростью и силой. Может, он выпендривается? Но Лизе было все равно. Перестань думать и наслаждайся.

Его панцирь под ее ногами был гладким и слегка рельефным; под отчетливо рептилоидным основанием мутант пах потом, кровью и кожей. Лиза бы подумала, что это будет неприятно, особенно для ее обостренного обоняния, данного мутацией. Но оказалось, что мутация изменила также восприятие некоторых запахов. И вообще, этот запах ассоциировался у Лизы с ним. Она вздохнула. Рано или поздно придется иметь с этим дело. Может быть, стоит поговорить об этом с Лили.

Они оказались на балконе четвертого этажа слишком скоро, и Рафаэль опустился на корточки, чтобы Лиза могла спуститься. Это лучше, чем сбросить ее на задницу. Лиза неохотно отпустила его и занялась проблемой проникновения внутрь.

Прошлая Лиза благоразумно заперла окно перед поездкой, не представляя, что будущей Лизе в какой-то момент потребуется вломиться внутрь. Пора заставить мутацию поработать себе на пользу.

Своими маленькими, но острыми когтями Лиза нацарапала на оконном стекле над замком квадрат. Рафаэль понял, что она делает, и ударил по нему рукоятью сая, выбив стекло по ее меткам. Лиза щелкнула замком, и окно было открыто.

— Я сейчас вернусь.

Рафаэль кивнул, и она вошла в комнату. Все было перевернуто вверх дном. Это не было ограблением, но кто-то явно копался в ее вещах. Ну, конечно. Она же пропала. Было проведено расследование. А чего она ожидала? Но судя по следам на пыли, кто-то был здесь недавно. Хм-м. Она думала, что к этому времени ее дело уже будет закрыто.

Лиза направилась прямо к шкафу и вытащила оттуда спортивную сумку. Все еще невероятно смущенная своим новым телом, она оглянулась на окно. Раф сидел на балконе, прислонившись панцирем к стеклу и свесив ноги с края.

Вздохнув с облегчением, Лиза освободилась от плаща Эйприл, аккуратно сложила его и положила в спортивную сумку. Теперь ей нужна какая-то одежда. Что-нибудь практичное. Впервые она проклинала свой вкус — изысканную одежду с оборками.

Лиза схватила футболки, которые упаковала в надежде найти соревнования по пейнтболу. Ее тело не поместилось бы в закрытую одежду, но черная, серая и оливковая футболки без рукавов, служившие основой гардероба, должны были подойти. Лиза натянула через голову черную футболку и сунула две другие в сумку.

По крайней мере, ее одержимость юбками должна окупиться. Она никак не сможет надеть шорты или брюки с огромным дурацким хвостом ящерицы. Но она не слишком-то жаловала прочные вещи. Погодите! Она же купила несколько юбок до колена из грубого материала цвета хаки для похода, прежде чем признала, что юбки просто не походный наряд.

Лиза натянула одну из них на бедра, изо всех сил стараясь просунуть в нее хвост. Подходит! Она, наверное, выглядит нелепо, но, по крайней мере, по-настоящему одета. Лиза запихнула остальные юбки в сумку.

Хм-м, ее босоножки с ремешками и каблуками могли бы подойти, но это не слишком практично. Кроме того, носить такое произведение искусства в канализации казалось кощунственным. Были еще походные ботинки, которые она купила для поездки, но потом Лиза вспомнила, что испортила их. И вместо них надела ботинки, которые обычно брала с собой, когда вместе с отцом ходила на стрельбище.

Ну что ж, теперь ей придется портить эти ботинки. По крайней мере, она сделала их водонепроницаемыми в ожидании поездки. Найдя пару толстых носков и упаковав еще несколько, Лиза зашнуровала ботинки. Скучно, но практично.

Однако она не собиралась совсем перестать быть собой. Лиза собрала волосы в «конский хвост» розовой резинкой и повязала вокруг шеи розовый шарф. Так гораздо лучше.

Затем она наклонилась над дном шкафа и стала искать потайную дверцу, которую сама же и соорудила. Лиза не возражала против потери залогового взноса за квартиру. Учитывая, что ее оружие и экспериментальные баллончики были не очень законны, это казалось разумным.

Хм-м. Кто-то нашел их, но не взял. Если бы ее тайник нашла полиция во время ее поисков, то наверняка конфисковала бы эти вещи. Так кто же еще ее искал? Вопрос для следующего раза.

Лиза вытащила футляр с полуавтоматическими пистолетами, которые отец подарил ей на шестнадцатилетие, и аккуратно убрала его в сумку. У нее также были набедренные и задние кобуры с запасными магазинами и боеприпасами. И коробка с ее экспериментальными баллончиками. Наконец Лиза собрала свои приборы и диски с ее исследованием.

Лиза не знала, что будет с ним делать, но оно принадлежало ей, и она слишком усердно работала над ним, чтобы просто оставить. Застегнув молнию на спортивной сумке, она перекинула ее через плечо и задрожала в предвкушении. Пора возвращаться назад.
   04.09.2020, 19:45  
Обязательство небес. 7


Венера наблюдала за Лили, покидавшей додзё, зная, что не стоит предлагать ей помощь. У девушки было чувство пространства, и она могла найти путь к любой двери, как только сориентировалась относительно дерева. И не было никаких опасений, что она упадет со ступенек. Майки всегда встречал Лили у дверей додзё, когда она заканчивала занятия.

Он казался довольно приятным, но Лили занимала так много его времени, что Венера не слишком хорошо знала его, несмотря на недели, проведенные здесь. И все же с помощью мастера Сплинтера она добилась гораздо большего прогресса. Они сузили место поиска до района города. Он был все еще слишком велик, но все же это было намного лучше, нежели то, чего достигла она сама.

Майки ободряюще обнял Лили и повел ее прочь. Венера знала, что девушка разочарована, но ничего не могла поделать. Она чувствовала силу девушки, спящую внутри нее. Дикую, стихийную, в отличие от ее собственного хорошо контролируемого и тренированного дара.

Дар Лили был силой природы, и ее нельзя было заставить прислушаться к зову хозяйки либо чьему-либо еще. Видения приходили и уходили, когда им хотелось, и с этим ничего нельзя было поделать. Но не все было совершенно безнадежно.

Обучение у мастера Сплинтера подарило Лили чувство контроля, которым она могла обладать, находясь под влиянием своих видений. Она могла извлечь очень много информации не только из ситуации, которую видела, но и из разума тех, к кому подключалась.

И хотя прошлое было выбито в камне, она была наделена способностью влиять на настоящее и будущее, наблюдая за ними. Ее сила заключалась в этом. Когда Венера соединила их разумы и души, она почувствовала это и обрела элементарное понимание. Так она могла направлять Лили в использовании ее дара.

Но дело двигалось медленно. Лили провела так много времени, либо борясь со своим даром и отрицая его, либо будучи его пассивной жертвой, проявляя какой-либо контроль только в самых отчаянных обстоятельствах, что ей было трудно сосредоточиться на идее активного использования своих способностей.

Пока она не отпустит прошлую боль, причиненную ей даром, и полностью не примет его как часть себя, она никогда не сможет полностью раскрыть свой потенциал. Но Венера была терпеливым учителем. Она не откажется от Лили.

А пока она будет медитировать и готовиться к следующему уроку. До прихода Эйприл еще оставалось какое-то время, а когда она наконец вернется, Донателло наверняка будет подкарауливать ее со своими печальными попытками увлечь бедняжку.

Венера понимала, что несправедлива к ним обоим, но ей было трудно думать о Донателло, не приходя в ярость. Каким-то образом, несмотря на все ее тренировки и интеллектуальную стойкость, ему удалось проникнуть ей под панцирь, и он даже не делал этого специально.

Венера могла спокойно и терпеливо относиться к остальным, но похоже, Донателло был рожден, чтобы раздражать ее. Их последняя встреча произошла позавчера, и с тех пор она избегала его.

Леонардо расспрашивал ее об ее уникальных способностях, пытаясь сравнить их с духовной подготовкой его собственного искусства. Мысли Венеры вернулись к тому дню, отчасти помимо ее воли.

— Ну, кое-что из них похоже. Особенно Цигун. При правильном обучении любой может научиться управлять своим дыханием, чтобы либо усилить свою медитацию, получая от нее полный спектр преимуществ, либо управлять своей внутренней Ци, чтобы значительно повысить боевую эффективность.

На протяжении всей истории Китая существовали и другие школы боевых искусств, которые использовали его. Но то, что делает нашу семью особенной, — божественный дар, передаваемый по наследству.

Мы можем использовать нашу собственную Ци и Ци окружающего мира, чтобы развить наши боевые способности далеко за пределы физически возможных, хотя при неправильном обращении такое использование может оказаться фатальным для владельца.

Мы также можем физически проявлять ее как почти стихийное оружие, хотя я не умею выполнять это самостоятельно и фактически не видела, как это делается. Чаще всего я использую ее для самосовершенствования и установления связи с умами и душами других людей, а также для очищения и самоконтроля. Я признаю, что все еще новичок, несмотря на годы обучения. Сверхъестественными способностями не так легко овладеть, как обычными навыками.

Задумчивый кивок Леонардо был прерван особенно громким недоверчивым фырканьем, заглушившим более тихие, звучавшие во время ее объяснений. Глаза Венеры сузились, и она бросила взгляд на Донателло, работавшего на своем ноутбуке на диване примерно в десяти футах от них.

— Тебе нужно что-то сказать, или ты заболел?

Донателло покраснел, видимо, не осознавая, что его услышали, но быстро пришел в себя.

— Нет, просто… трудно воспринимать тебя всерьез. Я имею в виду сверхъестественные способности. Продолжай.

Щеки Венеры пылали от унижения и гнева.

— Прости. Ты считаешь, что я все это выдумываю? — она привыкла к уважению и почтению учеников, вступавших в их монашеский орден. Да, обычный непрофессионал мог бы усомниться, но такое полное отрицание от истинного практикующего было оскорблением как для него, так и для нее.

— Нет-нет, я уверен, ты веришь в это, и вероятно, можешь сделать что-то из названного, но я подожду каких-либо реальных доказательств, прежде чем купиться на это. Однако все, что ты можешь сделать — не какой-то божественный дар или необъяснимая магия.

У всего есть реальное научное объяснение, которого ты просто не знаешь и потому прикрываешь суеверием. Если у меня будет возможность наблюдать и изучать тебя при использовании так называемого дара, я обязательно исследую его и объясню тебе.

Донателло был настолько уверен в себе, что не заметил, что Венера слишком разъярена, чтобы говорить, пока Леонардо нервно не отступил назад, чтобы не попасть в зону поражения, когда она взорвется. Донателло растерянно вытаращил глаза.

— Я имею в виду, я уверен, что ты хочешь знать, как это работает на самом деле, а не какую-то сказку, на которой ты выросла, верно?

— Значит, я наивная и невежественная дурочка, требующая от тебя просветления?

Донателло отшатнулся, словно слова Венеры ударили его.

— Я этого не говорил. Я имею в виду, ты, очевидно, была надежно защищена от реального мира, что оправдывает твою веру и фантазии, но ты пробыла здесь достаточно долго, чтобы понять, насколько это глупо. Я имею в виду, ни один разумный человек на самом деле не верит в магию.

— Значит, я либо не в своем уме, либо все еще прячущийся от правды ребенок?

— М-м-м, нет. Во всяком случае, уже не так сильно, как раньше.

— Не так сильно…

— Я имею в виду, что до того, как узнать о кренгах и мутагене, ты считала себя каким-то мифическим существом.

Леонардо резко вдохнул, и на миг разум Венеры затуманился. Ее происхождение и личная борьба с пониманием их не имели ничего общего с ее искусством и его гордой историей. Ее тщетные попытки понять, кто она и почему отличается от других, не шли ни в какое сравнение с божественной обязанностью ее семьи защищать мир от Повелителя драконов.

Обиженная и злая, Венера приблизилась к Донателло прежде, чем он успел моргнуть, и кулак ее встретился с его челюстью в апперкоте, отправив его в полет через спинку дивана; ноутбук же с грохотом упал на пол. Она бы не остановилась, не почувствуй руку Леонардо на плече. Потребовалась минута или две осторожного дыхания, чтобы овладеть собой.

Когда Венера снова открыла глаза, Донателло сидел на полу, потрясенно потирая подбородок, глядя на нее снизу вверх; в открытом рту было видно выбитый зуб.

— Это было низко. Тебе не обязательно верить в то, что я могу, но никогда не опускайся до такой тактики, чтобы выиграть бессмысленный спор, если не готов драться.

По крайней мере, у него хватило совести выглядеть пристыженным.

Венера прогнала это воспоминание, поскольку оно нарушало ее спокойствие. Он просто не мог поверить в то, чего не мог измерить, проверить и проанализировать. Он был так уверен, что в мире нет ничего, что не могло бы быть объяснено наукой, что не смог удержаться и не попытаться убедить ее в том, что считал ошибкой ее пути. Он был высокомерен и снисходителен, и ей хотелось бы быть равнодушной к тому, что он думает.

Но когда мастер Сплинтер приветствовал ее, Донателло вместе с остальными стал частью ее семьи. И важно, чтобы семья не считала ее ребенком или дурой. Но он никогда не поверит.

Он не может позволить себе этого — без того, чтобы его мировоззрение не рухнуло, словно ненадежный дом. После того, как она сама прошла через такое саморазрушительное откровение, Венера не могла винить его. Но Донателло мог бы перестать подкалывать ее насчет ее убеждений. Если бы он действительно был уверен в себе, ему бы не требовалось, чтобы все соглашались с ним.

Тьфу. Если она продолжит думать о Донателло, медитации не получится. Дыши. Вдох-выдох. Пусть все утечет. Когда ее гнев на него прошел, Венера обнаружила, что все равно не может медитировать, поскольку теперь ее мысли заняты Леонардо.

По крайней мере, это более приятное времяпровождение. Он был настоящим воином. Венера наблюдала, как он усердно и умело тренируется. Леонардо был достойным лидером, знающим, как лучше всего превратить своих братьев в грозную команду, и обладал потрясающим даром тактики и планирования.

За то короткое время, что Венера провела здесь, Леонардо более чем заслужил ее уважение. Более того, он единственный среди братьев заботился о какой-либо умственной или духовной подготовке, и она чувствовала в нем огромный потенциал.

Леонардо был ее излюбленной компанией, напоминая ей о дисциплине и ответственности, которые Венера знала только дома. Это заставляло его казаться знакомым и успокаивающим, когда весь мир вокруг нее резко изменился.

Венера не могла не надеяться потом, когда все закончится, убедить его вернуться с ней в Китай и показать свой дом. Познакомить со своим братом. Из всех четверых братьев-черепашек, несомненно, только одного Леонардо да Хуань будет уважать и одобрит. Не то чтобы Леонардо было нужно его одобрение, но… до недавнего времени она считала, что будет одинока всю жизнь. Теперь, может быть…

— Привет, Венера! — голос Эйприл прервал ее размышления, и черепашка резко открыла глаза.

— Ты пришла раньше, чем я ожидала.

— Ну да. Донни подкараулила Лиза. Кажется, что-то связанное с физикой. Как бы то ни было, я смогла пойти прямо в додзё.

Венера улыбнулась.

— Тогда он, должно быть, разочарован.

Эйприл нахмурилась и вздохнула.

— Я наверстаю время с ним позже, — стряхнув с себя тяжелые мысли, она сосредоточилась на Венере.

— Итак, я практиковалась в упражнениях, которым ты меня научила, и думаю, что готова к пробному пробегу.

Венера подняла на нее глазной гребень.

— Готова сейчас?

Но Эйприл была храброй по природе.

— Да.

Венера на мгновение задумалась. Дар Эйприл сильно отличался от дара Лили, он казался искусственным, логичным и тщательно сконструированным. С практикой и тренировкой она могла овладеть им, как и любым другим своим боевым навыком. Но, как и в случае с этими навыками, если Эйприл попробует то, к чему еще не готова, то может навредить себе.

Но помогало и то, что дар ее был совсем чужд Венере, поэтому выяснение, как использовать его, было процессом проб и ошибок между ними, поскольку Венера давала Эйприл обучение, которое сделает ее умственно сильной, чтобы овладеть даром, когда придет время.

Ей нравилась эта боевая девушка, и Венере не хотелось причинять ей боль, но Эйприл нравилось раздвигать границы дозволенного. Тем более что ее способности не раз оказывались полезны для защиты ее семьи. Неудивительно, что она охотно пользовалась ими по своему желанию.

— Очень хорошо. Садись. Попробуем что-нибудь простое.

***

Да! Венера наконец-то согласилась на полевые испытания. Это было не меньшей личной победой, чем когда она убедила мастера Сплинтера дать ей оружие. Пришло время проверить, окупаются ли все умственные тренировки, которые она добавила к физической подготовке.

Больше никаких надежд на то, что ее экстрасенсорные способности сработают случайно или что паника вызовет чрезмерную нагрузку, которая включит ее мозг. Она будет использовать их, когда захочет, для той конкретной цели, которая будет ей нужна. В конце концов, она получит некоторую отдачу от инвестиций за все, что она и ее семья пережили из-за махинаций Кренга.

Эйприл села перед Венерой и стала ждать того нервирующего ощущения, когда она соединит их разумы. И это не становилось менее жутко, поскольку обычно черные глаза Венеры начинали в процессе светиться синим.

Это не было похоже на свет фар, скорее чувство свечения окружающей среды или же смена цвета глаз. Когда Венера была в таком состоянии, это всегда напоминало Эйприл воду из рекламных роликов о путешествиях на Карибские курорты. Не неприятно, но все равно странно.

— Мы сосредоточимся на твоем экстрасенсорном сознании, ограничив себя знакомыми целями. Возможно, мы получим представление о твоем диапазоне. Начнем с присутствующих в логове. Найди их и определи, что они делают.

С этого момента слова были уже не нужны. Венера, связанная с ней в таком состоянии, узнает, удалось ей или нет. Она не руководила и не вмешивалась, просто наблюдала, как Эйприл пытается выполнить задание.

Сначала она нашла Донателло в его лаборатории. Он сидел за компьютером, просматривая какие-то исследования, которые дала ему Лиза на флешке, спрашивая его мнение. Это было странно. Эйприл могла ощущать его мысли и чувства вместе с ним. Мысли в основном были научной тарабарщиной, но чувства варьировались от искреннего любопытства до печали. Печаль?

Что заставило ее лучшего друга грустить? Она. Это была она. Ему было грустно, что Эйприл не поздоровалась с ним, когда пришла. Донателло старался не обижаться на это. Пытаясь как-то себе объяснить.

Эйприл тут же отдернула от него свои мысли, чувствуя себя виноватой. Ну, более виноватой, чем обычно. Она должна что-то сделать с этим, но что бы она ни сделала, это будет больно, а Эйприл не могла вынести мысли о том, чтобы причинить Донни боль. Но чем дольше она будет ждать, тем будет хуже.

Сосредоточься! Приказ Венеры прозвучал в ее голове, и Эйприл продолжила. Покинула лабораторию; Лиза сидела в своей комнате, ожидая оценки Донни и делая заметки о своей последней формуле защитного спрея. Она должна попросить у Лизы несколько ее образцов. В конце концов, у куноити не бывает в запасе лишнего оружия. Но мысли Лизы все время возвращались к очень отвлекающей паре зеленых глаз. Кто?

Продолжай, — настаивала Венера, и Эйприл отвлеклась от мыслей о Лизе. Хм, Лили сидела за столом на кухне. Эйприл чувствовала, как в ней закипает разочарование. На то, что она все еще во власти своих капризных видений.

Но голос Майки продолжал вторгаться в ее мрачные мысли, вытесняя их и заменяя радостью и надеждой. Казалось, он осветил ее тьму. Мысли естественным образом переместились к Майки, вероятно, из-за его близости и ее внимания к нему. Он готовил ленч, и в голове его крутились разные теории, как удон* сочетается с пиццей. Эйприл решила, что сегодня откажется от ленча.

Но, как ни странно, Майки всегда помнил о Лили. И ее огорчении, вызывавшем намеренное старание быть особенно шумным и глупым во время работы. Черепашка убеждал подругу выйти из мрачного настроения, сочетая пение, под которое не мог не танцевать, и просьбы попробовать его прогресс каждые несколько минут.

Хм, возможно, Микеланджело был менее рассеянным, чем Эйприл всегда думала. Пока он не закончил жонглировать горячей кастрюлей с лапшой, бросив ее в раковину и облизав легкие ожоги. Ладно, все так же рассеян, как она и думала, кроме тех случаев, когда дело касалось Лили.

Раф сидел на диване, просматривая телевизионные каналы, но толком их не видя. Эйприл слегка отшатнулась от его мыслей, так как это была бурлящая смесь гнева и разочарования. Он снова и снова переживал тот случай, когда Шредер использовал этих жутких червей, чтобы овладеть его разумом.

Под гневом она чувствовала его страх, беспомощность и чувство насилия. Но это смягчалось другим воспоминанием. Приятная тяжесть на спине и запах сирени.

Эйприл! — голос Венеры заставил ее отступить, и девушке стало стыдно. Она копалась в его личных чувствах и мыслях без его разрешения, а так как Эйприл знала, как Рафаэль относится к нахождению под контролем разума, она точно знала, насколько сильно он оценит, что она копалась в его голове. Прости, Раф. Выдохнув, Эйприл продолжила.

Лео сидел неподалеку в кресле-мешке и читал комикс «Космические герои», размышляя, можно ли применить тактику капитана Райана к проблеме червя управления разумом, основываясь на реакции капитана на аналогичную ситуацию, с которой столкнулся экипаж Бесстрашного. То, что казалось таким практичным в шоу, не слишком хорошо переводилось в реальную жизнь.

Но ход мыслей отвлекал его от беспокойства о сэнсэе и ранах, которые нанес тому Слэш. Эйприл отстранилась от Лео прежде, чем смогла вторгнуться в его глубокие мысли, как это получилось с Рафом, чувствуя, что Венера одобряет ее рассудительность.

Наконец ее мысли остановились на сэнсэе. Он сидел в своей комнате, пытаясь медитировать, но вместо этого думал о Миве. Скучая по ней. Его горе было таким сильным, что больно было ощущать свой разум рядом с его.

Непреднамеренно Эйприл выбрала следующий наиболее логичный путь, отказавшись от географической привязки, как подсказывали ей его мысли о Миве, когда та сбежала. Это сбивало с толку. Эйприл не была уверена, где находится. В каком-то теплом, светлом и замкнутом месте. Она чувствовала грызущий голод, и каждый звук заставлял ее инстинкты кричать о желании напасть. Где же она? И почему чувствует себя такой хищной?

Эйприл инстинктивно начала копать, ища что-нибудь менее чуждое, чтобы успокоиться. Боль, потеря и горе. Запах отца и мягкий теплый мех. Серьезные голубые глаза, которые светились надеждой. Караи?

Эйприл чувствовала себя скорчившейся глубоко внутри своего разума, отвергая произошедшее с ней на первобытном уровне, в то время как ее более рациональное «я» боролось за контроль над нечеловеческим змееподобным созданием. Но это была проигранная битва, так как она тонула в собственных инстинктах.

По какой-то непонятной для Эйприл причине она вспомнила ту ночь, когда Лео пришел на балкон подруги и разбудил ее, чтобы рассказать об очаровательной девушке, которую встретил, застенчиво краснея и нервно не находя себе места. Эйприл была поражена, поняв, что Караи наблюдает за ее воспоминанием вместе с ней, осознавая его. И ощутив себя смелее, потянулась к более прямому общению.

Лео. Ему все равно, какая ты. Как раньше, когда ты была его врагом из клана Фут, так и теперь, когда ты змея-мутант. Но ему не безразлично, кто ты. И ничто не сможет изменить этого. Кем бы ты ни стала, все в порядке, пока ты — это ты. Обними себя и возьми себя в руки.

Разум Караи затрепетал от этих мыслей, и Эйприл почувствовала метафизический аналог того, как та схватилась за ее руку и позволила вытащить себя из личного ада, который сама для себя создала. С их объединенной силой они поменялись местами с примитивным змеиным разумом, изгнав его глубоко внутрь, в то время как истинное «я» взяло верх.

Внезапно Эйприл ощутила, как ее грубо оттаскивают от Караи. Ее разум с силой врезался обратно в ее тело, и девушка почувствовала, что у нее начинается мигрень.

— Эйприл! Эйприл, ты в порядке?

Она лишь застонала.

— Что случилось? Я потеряла контакт с тобой после того, как ты опознала мастера Сплинтера. Я смогла оттащить тебя назад, хотя это было нелегко.

Глаза Эйприл приоткрылись, и Венера облегченно улыбнулась ей.

— Я заметила, что получила гораздо больше, чем просто место и занятие, о которых просила, не считая твоей импульсивной экскурсии.

Эйприл поморщилась.

— Прости. Трудно блокировать мысли и чувства, когда я кого-то нахожу.

Венера кивнула.

— Это вопрос контроля, концентрации и внимания. Мы будем работать над этим. А сейчас тебе нужно отдохнуть.

Эйприл кивнула и закрыла глаза, гадая, была ли ее встреча с Караи реальной или воображаемой.
_____________________________
* вид лапши из пшеничной муки в японской кухне. Для ее приготовления не применяются яйца
   14.12.2020, 23:59  
Потерянная. 6

Караи моргнула. Глаза казались ей чужими и неестественными. На самом деле все тело ощущалось… неправильным. Содрогнувшись, она снова приняла маленькую более привычную форму. Зрение все еще было странным, кожа все еще казалась чешуйчатой, а клыки загибались к нёбу, как она могла ощутить непривычно тонким раздвоенным языком. Очевидно, это настолько близко к норме, насколько она может добиться. Даже сейчас тело было неустойчивым, словно она могла неожиданно изменить его случайной мыслью.

Взгляд, брошенный на руки, был вознагражден парой змеиных голов. Изо всех сил стараясь не закричать, Караи заставила их вернуться в нормальную форму, или хотя бы ту, в которой они были прежде. Она инстинктивно попыталась вытереть руки об одежду, как будто это как-то избавило бы ее от змеиного запаха.

К своему ужасу, Караи поняла, что на ней нет одежды. Очевидно, одежда слилась с ней во время мутации и теперь была частью ее чешуйчатой змееподобной формы. Тело ее выглядело и было сформировано так, словно она носила свой костюм куноити, но было лишь ее плотью. Чешуйчатой бронированной плотью, но без настоящей ткани или металла.

На мгновение ей показалось, что ее стошнит. Монстр. Она стала ужасным отвратительным чудовищем! Зачем она так боролась за возвращение сознания? Теперь у нее не осталось ничего.

Его заботит, кто ты, а не какая ты. Откуда взялась эта мысль? Это не имело значения, Караи чувствовала, что снова может дышать. Лео. Он был причиной, по которой она вернулась к этому. Если бы она позволила змее управлять собой, то могла бы причинить ему боль. Или своему отцу. Особенно отцу.

Одна лишь мысль о нем заставляла клыки сжиматься, и Караи боролась со своими инстинктами, силясь подавить их. Это потребует некоторых усилий. Лео. Тоска и страх боролись в ней, пока ее разум не наполнился искаженными и отрывочными воспоминаниями о нем за последние несколько месяцев, и тоска победила.

Последний раз, когда Караи видела его, запечатлелся в ее памяти как редкий момент просветления. Лео думал, что сумеет вернуть ее, спасти. Он был так убит горем, когда это не удалось. Но он все равно хотел, чтобы она вернулась домой. После всего, что она сделала. Несмотря на то, что она была опасным монстром.

Он все еще мог видеть ее. Каким-то образом Леонардо всегда мог заглянуть ей в душу и извлечь из нее все самое лучшее. Не имело значения, была ли она смертельным врагом, поклявшимся убить его, или монстром, подстрекаемым инстинктом нападать на него. Он игнорировал опасность и тянулся к ней. Но она не могла подвергать его риску.

В тот единственный миг, когда ее разум был неповрежденным, Караи решила спасти его, защитить. Сделать первый ответственный выбор за всю жизнь, полную лжи и ошибок. Неважно, удастся ли ей когда-нибудь снова стать человеком. Это не его забота. Так или иначе, она получит контроль и власть над этим телом и его смертоносными побуждениями. Тогда она найдет дорогу домой. К нему.

Эта мысль заставила Караи оглядеться вокруг. Она была в гигантском террариуме. Где? Жужжащий звук привлек ее внимание к лаборатории за пределами ее тюрьмы. Знакомая муха-мутант порхала от набора пробирок к доске, полной научной тарабарщины.

Почему он использовал это, когда повсюду были компьютеры? Да почему угодно. Он всегда был странным идиотом.

— Стокман! Вытащи меня с-с-сейчас же!

Тот подпрыгнул при звуке ее голоса, почти инстинктивно реагируя на излучаемую им властность, пока Караи не зашипела. Приблизился к стеклу перед ней.

— Караи?

— Кто же ещ-щ-ще, придурок? Отпусти меня с-с-сейчас же, — шипение слишком быстро становилось привычным. Ей просто нужно работать дальше. Как и любую другую привычку, ее можно контролировать.

— Это для Ш-ш-шредера, — вспышка ненависти и страха, смешанная с непонятным оттенком любви, пронзила ее при звуке прозвища ее бывшего отца.

Как она могла испытывать к этому чудовищу что-то, помимо ненависти? Как могла полностью игнорировать свое детство? Почему это не может быть так просто? Если бы она могла выбраться отсюда. Если бы могла вернуться домой к Лео. Он поможет ей понять. Никто не понимал ее лучше.

— Тогда приведи его. Я хочу выбраться отсюда, — никакого шипения. Караи облегченно вздохнула. Она сможет это сделать.

Стокман нервно пожал плечами.

— Ты выбереш-ж-жься отс-зюда, когда мас-зтер решится на контроль раз-зума, — с этими словами он бросился обратно к доске, оставив ее дрожащей и ошеломленной. Контроль разума? Внезапное воспоминание из ее змеиного времени поразило Караи, заставив задохнуться.

Вспышкой она увидела Рафаэля, привязанного к лабораторному столу в комнате перед ней. Он боролся изо всех сил. А потом Стокман запустил в него этого отвратительного червя. Это было ужасно. Караи вздрогнула и постаралась подавить тошноту.

Но это было не самое страшное. Ученый-человек наблюдал за сражением на одном из компьютерных мониторов. Шредер вместе со своими приспешниками и… марионетками против оставшихся черепах и их друзей-мутантов. Но перед этим… до того, как Караи увидела, пытался убить собственного брата.

После того, как… это оказалось в нем, Рафаэле, он стал так послушен и раболепен. По отношению к собственным врагам. Рафаэль никогда не был ни послушным, ни раболепным ни перед кем, не говоря уж о людях, которых ненавидел. Он по команде опустился на колени перед Шредером.

Боже. Неужели это ее судьба? Все эти страдания и сокрытие. Отказ от предложения Лео о помощи. Боль от возвращения контроля над собой. В любом случае, все это лишь для того, чтобы быть превращенной в оружие против него? Караи закричала, колотя по стеклу перед собой.

— Нет!
   18.09.2021, 00:16  
Плата за власть. 5

Шредер сидел на троне, сверху вниз глядя на съежившихся перед ним ученых, соперничающих за право восстановления разума его дочери. Было очевидно, что Караи справилась сама и что они ничего не сделали, но они все равно осмелились солгать ему.

Он не мог убить их. Пока не мог. Он все еще нуждался в идеальном решении по управлению разумом. Не только для своей армии, но и для своего ребенка. Когда он увидел ее, Караи была столь же угрюма и непокорна, как и в прошлый раз, когда пришлось заключить ее в темнице. Она не хотела прислушаться к голосу разума. Пока он не сможет заставить ее понять, что это Сплинтер, а не он, отец, воспитывавший ее с младенчества, разрушил ее жизнь, потребуется что-то, чтобы держать ее поведение в узде. Чтобы она не сделала ничего, о чем пожалеет, когда придет в себя.

И он не мог позволить Амайе говорить с ней, пока не будет уверен, что Караи придержит язык. Амайя слишком неустойчива, чтобы понять ситуацию. К счастью, она слишком занята охотой на их общих врагов. Но рано или поздно она решит проверить Караи и увидеться с ней. Нужно взять ситуацию под контроль до этого.

— Стокман! Ты решил проблему конструкции в твоем методе? — мысль о том, чтобы поместить одного из этих червей в свое дитя, была непривлекательна, но он побеждал, потому что готов был на то, на что не решились бы другие.

— Прос-з-зтите, мас-з-зтер. С-зильный гнев з-заставляет организ-зм отвергать червя.

— Дурак. Филч. Что насчет твоей работы? — та была не проверена, но ученый настаивал, что она надежнее и стабильнее, чем у Стокмана. Как ни забавно было испытать черепах друг против друга в бою, Шредер был раздражен, что они не добрались до иной, самой умной цели.

Кроме того, никто не воспользовался возможностью узнать местоположение логова черепах. Само собой. Некомпетентные придурки!

Филч собрался с духом, прежде чем заговорить:

— Я разработал штамм мутагена с грибком зомби. Это было сложно, так как вещество, естественно, довольно примитивно в том, как инфекционные споры контролируют поведение инфицированных, но после некоторой настройки и тестирования я наконец получил ту разновидность, которая заставляет инфицированных реагировать на каждый каприз мутанта-источника.

К сожалению, для нормальной работы потребовалась база животных. Я обнаружил, что слизняки особенно хорошо подходят для содержания и выращивания грибковых спор. С их помощью вы можете создать генерала-мутанта, чтобы контролировать любого мутанта, зараженного близостью генерала.

Пока жив генерал, никто не сможет вырваться из-под контроля разума, происходящего на клеточном уровне. И гораздо проще применять выращивание этих червей и подсадку их в существ. — Придурок выглядел по-настоящему самодовольным.

— Черви биологически настроены на меня. Кому именно ты хочешь, чтобы я доверил безусловный контроль над своими армиями?

Филч запнулся.

— Я… вы можете взять мутаген…

— Ты хочешь, чтобы я стал мутантом-слизняком?

— Нет. Конечно, нет! Я могу это исправить. Сделать мутацию едва заметной!

— У тебя неделя, чтобы создать что-то приемлемое, иначе закончишь как Стокман.

Филч буквально рухнул в полном мольбы поклоне:

— Нет, мастер! Только не это! Я не подведу вас.

Хоть он и не показывал этого, на самом деле Шредер был доволен работой Филча, но этому человеку надо научиться смирению и раболепию. Ему не помешает понервничать.

Очевидным решением было применить червей Стокмана к любым генералам, созданным с помощью мутагена. Однажды Стокман устранил проблему, позволяющую контролируемому мутанту вырваться на свободу. Как бы ему ни хотелось заполучить собственную армию, он хотел иметь над ними надежный контроль. Но с неизбежным возвращением Амайи не было времени ждать.

— Стокман. Подготовь червя для Караи.

Падшая. 4

Ангел вытерла волосы полотенцем и изучила эффект в зеркале. Ее длинные шелковистые черные волосы теперь обрамляли лицо с обеих сторон яркими фиолетовыми прядями. Как и ожидалось, хорошо дополняя ее черты.

И снова она не могла не задаться вопросом, кто же был ее отцом. Она так мало походила на мать. Лишь в форме лица Ангел могла заметить что-то напоминающее ее. В остальном она, казалось, не имела ничего общего с этой светловолосой голубоглазой женщиной.

Форма ее глаз и текстура волос были определенно азиатскими, но каряя радужка и карамельный оттенок кожи наводили на мысль о латиноамериканцах. Спрашивать было бесполезно. Ничто не могло заставить ее мать замолчать быстрее, чем расспросы об отце. В конце концов Ангел просто сдалась. Это не имело значения. Да и кому вообще нужен был отец?

Она вернулась к своему шкафу. Сегодня был ее первый день в школе, и это был шанс утвердить ту личность, которую она хочет собой представлять. Конечно, поскольку стояло лето, это была лишь проба утверждения себя, чтобы решить, где ее место, но оно все еще было новым началом. Не то чтобы она сильно изменилась, если не считать прически.

Ангел позволила влажным прядям свободно свисать, подсыхая, пока надевала черную майки, джинсы и черные ботинки. После некоторого колебания она надела черные гетры и фиолетовые перчатки, несмотря на жару.

Опыт научил ее, что они необходимы при возможной драке. Никаких кровавых ссадин. К тому же они хорошо скрывали синяки, уменьшая вероятность обнаружения мамой, что она вернулась к старым привычкам, если Ангел придется преподать кому-то урок. Не слишком комфортно летом, но практично для ее натуры.

Ангел слышала, как за пределами ее комнаты закрылась дверь, когда мать ушла на работу, доверив ей самой добраться до школы. Не то чтобы она не знала, где та находится. Ангел ходила с мамой на оформление.

Она подумывала завязать волосы сзади, чтобы не мешали, но, как обычно, отвергла эту идею. Распущенные, свободные волосы больше ей шли. К тому же Ангел нравилось, как выглядят свисающие фиолетовые пряди.

В кармане был галстук на случай, если Ангел вдруг придется его повязать. Она была не настолько глупа, чтобы из-за этого ставить себя в невыгодное положение. Но пока это не станет необходимо, она оставить все как есть. В конце концов, это то «я», которым она хотела быть.

<center>***</center>

Мири улыбнулась, уходя после очередного обеда в парке с Арнольдом. Потеря тети Кэндис стала тяжелым испытанием, поэтому снова получить стабильную поддержку в жизни было облегчением. Она на мгновение задумалась, насколько сильно он повлиял на выбор этой работы. Арнольд был для нее как старший брат, которого у нее никогда не было, и прямо сейчас ей нужна была семья. Если бы только Габриэль была еще жива.

В очередной раз Мири ощутила острую боль от потери лучшей подруги, несмотря на прошедшие годы. Будет ли она так же сильно скучать по тете Кэндис ближайшие десятилетия? Возможно. Она никогда не смогла бы по-настоящему отпустить людей, которые спасли ее. По крайней мере, у нее еще был Арнольд. Может быть, когда-нибудь, когда Кейси и Ангел перерастут свой подростковый бунт, они будут чувствовать себя в безопасности, официально объединив семьи. Это было бы здорово.

Мири отшатнулась, когда навстречу ей из круглосуточного магазина выскочили несколько молодых людей, с наличными и ножами в руках. Она покрылась холодным потом и задрожала, не в силах пошевелиться. Эти татуировки. Пурпурные Драконы.

Но они смотрели мимо нее, и глаза их были расширены от страха и удивления. Пока Мири пыталась осознать, что они не нападают, не пытаются снова втянуть в жизнь, от которой она по глупости считала себя свободной, она увидела, как они нырнули в укрытие.

Неужели это автомобильные покрышки так взвизгнули за ее спиной? Прежде чем Мири успела повернуться, что-то несколько раз ударило ее в спину. Сбитая с толку, она упала на тротуар, странно оцепенев, когда все вокруг потемнело.

<center>***</center>

Ангел вышла из здания школы и увидела ожидавших ее полицейских. Она знала, что не сделала ничего плохого. Пока. Так почему же? Внезапно воспоминание о той ночи, когда умерла тетя Кэндис, заплясало в голове, дразня. Нет. Нет. Нет!

<center>***</center>

Арнольд притащился в полицейский участок в состоянии горя и шока. Он только что говорил с ней. Как это могло случиться? Хотя он уже договорился о похоронах Мири, несмотря на нагрузку на его тщательно накопленные финансы, это все еще казалось нереальным.

Он знал, что больше у нее никого не было, но почему-то его все равно удивляло, что она выбрала его справиться с делами в случае немыслимого. Вот только ему нужно было подумать об этом прямо сейчас. Ее больше нет. И, как и тогда, когда умерла Габриэль, искушение подняло свою уродливую голову, и ему очень, очень захотелось выпить.

Но Кейси и Мария все еще нуждались в нем. А теперь еще и Ангел. Подавив предательское желание, Арнольд нашел стол офицера, к которому ему поручили явиться. При его приближении мужчина оторвался от каких-то бумаг.

— Мистер Джонс, — он торжественно кивнул. Мужчина вздохнул. — Ангел сейчас с социальным работником. Я отведу вас к ней.

— Вы можете рассказать мне, что случилось? — его голос звучал странно, словно не принадлежал ему.

— Гадюки проезжали мимо и напали на нескольких Пурпурных Драконов. Она попала под перекрестный огонь.

Гадюки? Их банда все еще действует? С каких это пор таким неудачникам удается раздобыть оружие? Почему он не стер их в пыль, когда был Ханом Пурпурных Драконов?

Его мрачные размышления были внезапно прерваны.

— Ангел, подожди!

Арнольд чуть не упал, когда мимо него пронеслась девушка, вылетевшая из отделения черно-фиолетовой молнией, в то время как социальный работник лишь бессильно тянулся к ней. О Боже. Ангел подслушивала. Не раздумывая, Арнольд выскочил из участка вслед за ней, сопровождаемый несколькими испуганными офицерами. Но она уже исчезла без следа.

Последний раз редактировалось Anny Shredder; 19.09.2021 в 13:33.
Спасибо за пост (1) от: Wexton
Ответить
Страница 2 из 3:  1 2 3 
Здесь присутствуют: 1 (пользователей: 0 , гостей: 1):